Кто убил прекрасную Урсулу

      - Черт, как хочется есть! - пробормотал вполголоса Старый Медведь.
      Он встал и вышел. Может, на улице ему станет лучше. Боль в желудке еще можно терпеть, но если добавится мигрень...
      Продавщица болтала с кассиршей. Руссо вынул портмоне.
      - Две плитки шоколада.
      Это было лучше, чем ничего. На улице было тихо. Время от времени появлялись прохожие, прогуливающиеся парочки. Старый Медведь заметил небольшое кафе на углу соседней площади. С его террасы можно было наблюдать за кинотеатром. Он больше не хотел есть, но теперь его мучила жажда. С необыкновенным удовольствием он выпил огромную кружку пива.
      Без четверти одиннадцать. Он заметил Марсель в толпе, высыпавшей на улицу, и снова пошел за ней вдоль набережной. Теперь он чувствовал себя значительно лучше.
      Вот и Вокзальная площадь.
      Старый Медведь выругался. Если здесь назначена встреча, то его задача только усложняется. Но Марсель прошла Мюзеумштрассе и нырнула в тенистый парк, окружавший Национальный музей. Она не успела уйти далеко, и вскоре Старый Медведь обнаружил ее в нескольких шагах перед собой. Она открыла сумочку и вытащила журнал.
      "Досье". Условный знак. Значит, мадам Фишер ее не знает.
      Он остался стоять на тротуаре, не доходя до парка. Машины останавливались как обычно. Слева, перед поворотом к Вокзальной площади, был припаркован серый "Оппель".
      "Наверное, такой же иностранец, как и я", - подумал Руссо.
      Он наклонился вперед и различил на номере ZH.
      "Нет, это тип, завоевавший в борьбе свое место на стоянке".
      Поезд только что прибыл на вокзал, и выходившие пассажиры шли к стоянке такси, находившейся на другой стороне улицы. Все это происходило спокойно, почти без суеты. Старый Медведь с тоской вспомнил о пробках на Лионском вокзале во время отпусков. Ночь становилась прохладной. Он застегнул плащ, поднял воротник и полез в карман за сигаретами.
      "Шестнадцать минут двенадцатого, В полночь она подойдет ко мне и скажите, "пора спать".
      Он сделал несколько шагов, обернулся, взглянул в сторону парка. Марсель исчезла! Он бросил сигарету. Стоило ли так стараться, чтобы в последний момент... Не боясь быть замеченным, он медленно направился к деревьям. И тут совсем близко прозвучал выстрел. Закричала какая-то женщина. Старый Медведь бросился вперед, не думая о том, что у него нет оружия и что в него тоже могут выстрелить. Он подбежал к оседавшей Марсель. Она выпустила сумочку из рук, а ее журнал ,же уносил ветер. Между деревьями он заменил силуэт мужчины, который, как ему показалось, прятался в тени. Старый Медведь увидел металлический блеск оружия.
      На дорожке, посыпанной гравием, послышались быстрые шаги: это убегала испуганная парочка. Какая-то женщина, увидев Марсель, громко вскрикнула, и спутник прижал ее к себе. Появился человек в униформе.
      - Что случилось?
      Руссо кинулся к деревьям, за которыми исчез нападавший. Добежав до Mюзеумштрассе, он увидел серый "Оппель", несшийся, словно смерч, по Вокзальной площади.
      Глава 7
      Некоторое время царила неразбериха. Люди столпились вокруг Марсель. Опытный взгляд Старого Медведя различил на ее бежевом пиджаке постепенно увеличивающееся темное пятно. Какая-то женщина рыдала в нервном припадке. Полицейский пытался отстранить зевак, а пожилой мужчина, видимо, врач, жестами объяснял, что раненую нужно немедленно госпитализировать. Очень скоро к месту происшествия прибыли "скорая помощь" и полицейская машина. Маленький лысый мужчина отдавал указания, и Старый Медведь подошел к нему.
      - Я свидетель. Вы говорите по-французски?
      - Немного. Свидетель чего? Вы видели убийцу?
      - Нет, очень плохо, но...
      - Тогда уходите, вы ничего не видели.
      - Я засек машину...
      - Попозже. В полицейском участке, если желаете.
      Старый Медведь терпеливо прождал около получаса. Дежурные полицейские еле-еле объяснялись по-французски. Наконец, инспектор провел его в кабинет для дачи показаний.
      - Жюль Руссо? Комиссар полиции в отставке? Вы были свидетелем драмы? Вы знаете жертву?
      - Она умерла?
      - Вы задаете слишком много вопросов. Ее имя?
      - Мадам Гарнье, Марсель. Журналистка из "Досье".
      - "Досье"? Хм...
      Это "хм" было многозначительным.
      - Вы видели, кто в нее стрелял?
      - Я заметил силуэт, показавшийся мне силуэтом мужчины. Но я засек машину.
      - Интересно. Номер?
      - ZH, что-то в этом роде.
      - Марка?
      - Серый "Оппель".
      Инспектор делал заметки. Он остановился, держа ручку в руке.
      - И все? Серый "Оппель", зарегистрированный в Цюрихе? Вы представляете себе, сколько серых "Оппелей" ездят по Цюриху?
      - Я рассказал о том, что видел.
      - Но этого мало!
      - У мадам Гарнье сегодня вечером была назначена встреча.
      - С кем?
      Инспектор говорил враждебно, и Старый Медведь решил быть осторожнее.
      - С лицом, имени которого я не" знаю. Именно для того, чтобы это выяснить, я и следил за мадам Гарнье.
      - Что это значит? Вы следили за мадам Гарнье?
      - С самого начала.
      - Кто вам поручил следить за ней?
      - Мой инстинкт.
      Этот тип его нервировал. Руссо хотел поставить его на место, но тот опередил его.
      - Вас это как-то касалось?
      - Нет. Но это касалось мадам Гарнье. Я предупредил ее, что она ведет себя неосторожно. Однако любопытство журналистов ненасытно, а любопытство женщин еще больше.
      - Вы друг мадам Гарнье?
      - В силу обстоятельств - да. Инспектор пожал плечами.
      - Я никому не желаю зла и надеюсь, что мадам Гарнье выкарабкается, но я хочу также надеяться, что это приключение послужит ей уроком. "Досье"! В любой другой стране, кроме нашей, этот бульварный листок был бы уже давно запрещен.
      - Я бы мог повидать инспектора Штрауса?
      - Это тоже один из ваших друзей? Возвращайтесь-ка домой. Вы больше ничем не можете помочь мадам Гарнье.
      - Но я могу хотя бы узнать о ее состоянии?
      - Поезжайте в больницу, если вас туда пустят.
      ***
      Старый Медведь предпочел никуда не ехать. Он взял такси и вернулся домой. Дениз и Арлет еще, не ложились.
      - Мы так волновались.
      - Не сомневаюсь. Я хочу есть!
      Да, это было самое абсурдное. Он хотел есть в два часа ночи и, с аппетитом набросившись на ветчину, остатки сыра и кусок овсяного хлеба, стал рассказывать о случившемся:
      - Это не Моос в нее стрелял, это невозможно. Он был в курсе. Магда Фишер послала вместо себя убийцу.
      - Тебе нужно встретиться с инспектором Штраусом, - сказала Арлет.
      - Знаю, знаю! Завтра утром! Штраус возвратился из больницы с мало обнадеживающими новостями.
      - Переливание крови, кислородная подушка...Еще ничего нельзя сказать. Сердце не задето, но это ничего не означает. Почему вы вернулись?
      Руссо больше не стал хитрить. Он рассказал о всех своих шагах, изложил свою версию с момента возникновения драмы до ее конца. Штраус, вначале удивленный, слушал его с подчеркнутым вниманием.
      - Это было бы вполне типично для обычного поведения "Досье", - сказал он. - Мадам Гарнье, договорившись с Моосом, шантажирует Магду Фишер.
      - И последняя, не видя выхода...
      - Я полностью с вами согласен, комиссар, но еще раз повторяю: у нас нет никаких доказательств.
      - Однако Магда Фишер назначила свидание мадам Гарнье.
      - Она будет это отрицать.
      - Я свидетель формального заявления мадам Гарнье. Вот ее точные слова, касающиеся мадам Фишер: "КАЖДОЙ ИЗ НАС ПРИДЕТСЯ ПРОЙТИ ПО ПОЛОВИНЕ ПУТИ". Сквер на Мюзеумштрассе находится как раз на полпути от редакции и от дома Фишеров.
      - Я охотно верю, что мадам Гарнье сказала вам это, но что подтверждает искренность ее слов? Ничто. А может, она, наоборот, пыталась направить вас по ложному следу?
      - С какой целью?
      - Чтобы действовать, как ей заблагорассудится. Штраус некоторое время колебался, затем вынул из кармана маленькую черную записную книжку.
      - К черту официальные правила! Хоть вы и не служите у нас, однако ваша помощь может быть мне очень полезной, как и помощь любого из моих коллег. И в конце концов, жертва - одна из ваших соотечественниц. Вот записная книжка мадам Гарнье. Свидание с Магдой Фишер здесь не фигурирует. Наоборот, на листке с сегодняшней датой вы можете прочесть три фамилии, две из которых нам хорошо известны.
      Он протянул записную книжку Старому Медведю, который вполголоса прочитал:
      - Юлиус Вагнер... Ганс Эберт... Л.Литман.
      - Я не знаю, кто такой Юлиус Вагнер, но Эберт и Литман одни из тех, кого разорил Фишер. Это произошло несколько лет назад, и никто не знает, что с ними стало.
      - Какой вывод вы делаете из этого? Штраус забрал блокнот, помахал им как веером перед собой и, отчеканивая каждую фразу, произнес:
      - Мадам Гарнье вчера после обеда встретилась с Андреа Моосом и провела с ним более двух часов в своем кабинете. Она подвергла его более жесткому допросу, чем мы, и он сболтнул ей эти фамилии. Скоро это выяснится. Я вызвал Мооса на девять часов и клянусь вам, что на этот раз он не выпутается с помощью своих обычных жалоб.
      - Вы подозреваете, что сегодняшней ночью это был он?
      - Я подозреваю его в том, что он знает намного больше, чем хочет, чтобы мы думали. Старый Медведь покачал головой.
      - Я не смею просить вас поставить меня в известность о результатах этого допроса...
      - По закону я не имею права, но... Штраус понизил голос:
      - Моос, вероятно, начнет постепенно раскалываться. Но он знает, что при отсутствии доказательств нам снова придется отпустить его и держать в своем распоряжении. Значит, он будет настороже. С нами, естественно. Но ведь ничто не доказывает, что с кем-то другим он тоже не найдет общего языка. Вы знаете, к каким методам иногда приходится прибегать, чтобы получить нужные сведения. Итак, возвращайтесь к одиннадцати.
      ***
      Все одинаково во всех странах. Руссо злился, но был вынужден признать, что Штраус прав. Что же, он. Старый Медведь, продолжит игру, завоюет доверие Мооса, чтобы вырвать признания, в которых тот отказывает официальной полиции. В конце концов, это будет справедливо: Моос вызывал у него отвращение и, вполне вероятно, что двусмысленная роль Мооса приведет к смерти Марсель.
      "Я обещал ее защищать и не имею права бросить это дело!"
      Руссо возвратился к одиннадцати часам, как было договорено. Его ожидал большой сюрприз.
      Штраус принял его с широкой улыбкой, предложил сигарету и без всяких преамбул, только указав на кресло, сразу перешел к делу.
      - Моос в тюрьме, и отныне все остальное - дело правосудия! Я благодарен вам, дорогой коллега, за ваше участие, но мы больше в нем не нуждаемся. Все кончено и, честно говоря, я успокоен. Еще два часа назад я и не думал, что развязка будет такой быстрой.
      - Моос признался?
      - Вы слишком многого хотите! Он отрицает и отрицает нагло! Но, к несчастью для него, у нас есть доказательство его виновности, и все это благодаря вам. Ведь это вы сообщили ночью моему коллеге Виземану о сером "Оппеле" на Мюзеумштрассе, за рулем которого сидел человек, стрелявший в Марсель.
      - Действительно.
      - Это была машина Мооса. Она стояла перед парком музея в течение получаса, припаркованная к тротуару, но с левой стороны.
      - Совершенно верно.
      - Один полицейский записал номер, но не счел нужным оштрафовать водителя, решив сделать ему замечание, что машина припаркована не с той стороны. Он подождал несколько минут, но тут его вызвали по службе, поэтому он не стал возвращаться к этому инциденту, но все-таки доложил о нем своему начальству. И вот таким образом мы получили доказательство того, что машина Мооса находилась вблизи от места нападения.
      - Браво! - сказал Старый Медведь. - Но, видимо, Моос утверждает, что кроме этого других доказательств нет?
      - Конечно. Вчера вечером, по его словам, он напился с какой-то девицей в баре на Церингерштрассе. Но самая большая неприятность заключается в том, что все это произошло до двадцати трех часов. Мы связались с барменом, и тот пришел сюда сам, чтобы дать показания. Он узнал Мооса и сообщил, что в четверть одиннадцатого Моос с девицей покинули заведение. Он перечислил имена шести посетителей, которые могли бы сказать то же самое. Осталось только проверить.
      Старый Медведь вытащил сигарету. Он не был до конца удовлетворен рассказом Штрауса.
      - Вы все еще сомневаетесь? - спросил Штраус.
      - Все это так неожиданно.
      - Признаюсь, для меня тоже. Но Моос запутался в собственной лжи. Он понял, что совершил единственную оплошность, которой должен был избежать. Он приготовил себе алиби, в котором у него не было необходимости. Перестарался. Если бы он стал утверждать, что провел ночь дома, мы были бы обезоружены.
      - Старая аксиома: у невиновных никогда нет алиби. Так вы говорите, что Моос запутался в собственной лжи?
      - Да еще как! Жаль, что вы этого не видели! Вопрос: "Куда вы пошли в четверть одиннадцатого?" Ответ: "Я не знаю". Вопрос: "Бармен утверждает, что девушка, которая была с вами, отвела вас в машину, это так?" Ответ: "Я ничего не знаю". Чувствуете стиль? И как бы нарочно, не может вспомнить имени этой девушки: он увидел ее вчера в первый раз...
      - Да, кстати, а имена, которые были в записной книжке мадам Гарнье?
      - Видимо, это люди, которых он хотел подставить.., его собственный трюк, чтобы направить расследование в другое русло. Несчастная убедила его в своем сочувствии, но он ей верил не слишком долго.
      - У нее на самом деле было назначено свидание с Магдой Фишер? Штраус наконец перестал улыбаться.
      - Это единственное темное пятно в этом деле. Если мадам Гарнье выживет, то, может, и скажет правду. В противном случае мадам Фишер будет молчать.
      Он нагнулся, понизил голос, словно хотел, чтобы только Старый Медведь услышал его.
      - Магда Фишер не из тех, кто терпит и не реагирует. Она всегда была в курсе связи Урсулы и своего мужа. И поэтому узнала правду.., правду, которую мадам Гарнье собиралась вырвать у нее под угрозой.
      - Почему мадам Фишер не разоблачила Мооса?
      - Потому что это означало бы признать, что она следила за мужем, а такая, - как Магда Фишер, не легко признается в подобных делах.
      - Как все это мерзко, - пробормотал Старый Медведь.
      - Зато ясно, - продолжил Штраус, вновь обретя хорошее расположение духа. Более ясно, чем в настоящий момент, не может быть. Моос считал, что у него нет оснований для беспокойства. Когда же он понял, что Магда Фишер знает его тайну, то решил, что она будет молчать, и тут он рассудил правильно. Он все рассчитал, но не учел любознательности журналистов, слишком падких на скандалы. Это его испугало, и он обезумел. Потеряв голову, Моос все поставил на карту и, продумывая второе убийство, обеспечил себя третьеразрядным, наспех приготовленным алиби, которое сразу же лопнуло в результате простого свидетельства бармена.
      Старый Медведь больше не находил, что и возразить. Он думал о предсказании Марсель: "Вы будете разочарованы". Моос - убийца. Спасительная развязка, но которая вряд ли удовлетворит журналистов, нуждающихся в сенсационном материале.
      ***
      Старый Медведь отправился в больницу. Он долго шел по коридорам, натыкаясь на запертые двери. В конце концов какой-то врач ответил ему:
      - Марсель Гарнье? В настоящий момент ничего нельзя сказать. Что, ее муж? Откуда мы знаем, предупредили его или нет? Приходите позже.
      Выйдя из больницы, Старый Медведь отправился на центральный телеграф и заказал разговор с Парижем. Винсента не было. Ему ответила то ли секретарша, то ли домработница, которая ничего не знала.
      - Месье Гарнье отсутствует. Кто его спрашивает? Не скажете ли по буквам свое имя? Что передать?
      Возвратившись домой, Руссо пересказал свою беседу со Штраусом и со вздохом заключил:
      - Меня поздравили. Мое свидетельство о машине решило все дело. Моос арестован. Итак, я тоже немного помог расследованию.
      - Неужели нет никакой надежды? - спросила Арлет.
      Старый Медведь, немного изумившись, взглянул на дочь.
      - Ты еще сомневаешься, после всего?
      - После чего? Целая серия улик, которые ничего не доказывают.
      - Ты шутишь!
      - А если настоящий убийца подстроил всю эту махинацию, чтобы подставить Мооса? Ты так не думаешь? Но почему? Разве ты поверил алиби Фишера, когда тот сказал, что совершил небольшую поездку в Винтертур?
      Руссо передернулся, но не ответил. А Арлет агрессивно продолжала:
      - Ты дал провести себя этому инспектору Штраусу, потому что тот принялся расточать тебе комплементы, вместо того чтобы поставить его на место! Ты не хотел заниматься этим делом и теперь доволен, что оно закончено, и с логической стороны вроде бы все правильно! А я не вижу никакой логики в покушении на мадам Гарнье. Если Моос виновен, то он должен был бы охотиться за Магдой Фишер. Но только ты не думаешь, а сразу же соглашаешься с официальным заключением. И это ты, который все время бахвалится своим картезианским умом! Но теперь ты даже не собираешься проверить показания свидетелей, о которых знаешь только через третье лицо.
      - Черт побери, - сказал Старый Медведь, пытаясь улыбнуться, - где это ты научилась так рассуждать?
      Арлет смягчилась.
      - Я не шучу, папа, а только удивляюсь, что ты веришь версии Штрауса как словам из святого писания. Как будто не знаешь, как проводятся, допросы в полиции. Из уставшего человека вытягивают все, что хотят.
      - Но Моос продолжает отрицать!
      - Еще один повод для сомнений. Если бы Штраус был искренен, то вынужден был бы признать, что у него нет против Мооса твердых улик.
      - Ты мне надоела!
      Руссо выругался, зажег сигарету, чтобы унять нервное напряжение. Дениз нерешительно сказала, что пора обедать. Но в этот раз Старый Медведь потерял аппетит. Он едва притронулся к еде и, в конце концов, ушел, не сказав куда. Он уже был сыт по горло этой двусмысленной ситуацией, Цюрихом и всеми его тайнами.
      "Я сую нос то туда, то сюда, урывками провожу следствие и никак не осмелюсь влезть в него с головой. Это на меня не похоже. А что делает Винсент Гарнье? Ему, наконец, сообщили?"
      Руссо возвратился на центральный телеграф и снова попросил связать его с Гарнье. Винсент ответил сам. Он заговорил быстро, повышенным тоном, и по его голосу чувствовалось, что он крайне нервничает и возбужден.
      - Я узнал, что вы мне недавно звонили. Надеюсь, ничего серьезного? Здесь все намного спокойнее. Я по горло занят и еще не успел позвонить Марсель. Не беспокойтесь, мы пошлем к черту Цюрих. Все ерунда. Ничто не стоит Парижа, особенно в связи с последними событиями... Представьте себе, я заручился поддержкой политической партии. Это все меняет...
      - Хватит! - заорал Старый Медведь. - Ваша жена в больнице. Вчера вечером ее пытались убить. Так что ваша политика... Он уловил на другом конце провода какой-то хрип, потом снова раздался голос, но уже более низкий, прерывистый:
      - Что?! Но...это невозможно...Как себя чувствует Марсель? Она не...она не...умерла?
      Слово было произнесено на одном дыхании. Голос Винсента задрожал. Руссо почувствовал, что был слишком резок.
      - Пока нет, - смягчившись, ответил он.
      - Скажите же, что произошло? Кто в нее стрелял? Мужчина или женщина?
      - Я думаю, мужчина.
      - Его арестовали? Кто он?
      - Я ничего не знаю. Он убежал.
      - И это, называется, вы за ней следили?! Мне нечего вам сказать. Если она умрет, то клянусь, что... Извините, я сам не знаю, что говорю. Я сейчас же все брошу и приеду. Вылечу первым же самолетом. Вы можете встретить меня в аэропорту?
      - Хорошо, - ответил Руссо и повесил трубку. Он не был раздосадован, а просто злился сам на себя. Нужно было сказать об этом по-другому. Нужно было...Все шло наперекосяк. Он терял самообладание, все делал наоборот. Доказательство? Он ошибся, оплачивая разговор, запутался в монетах, дав вместо полфранка пять сантимов. Он вышел, остановил такси.
      - Церингервдтрассе.
      - Какой номер?
      - Все равно. Туда, где бары.
      - Их полно на улице.
      - В самый шикарный, в тот, который вам понравится.
      Таксист высадил его на Мюлегассе. Старый Медведь расплатился, некоторое время брел по тротуару, потом зашел в небольшой пустой бар, окликнул бармена. Заспанный гарсон еле сдержал зевок.
      - Что-нибудь покрепче.
      - Коньяк?
      - Как хотите, скажите... Гарсон дал ему сведения:
      - А, вчерашняя история? Это не тут, дальше, по левой стороне, в Малубаре. Вы журналист?
      - А разве не видно? - проворчал Старый Медведь.
      В Малабаре какая-то парочка, медленно попивая ликер, казалось, никогда не кончит обедать. Руссо посмотрел на нее недовольным взглядом. Бармен за стойкой мыл стаканы. Это был коренастый тип с грубыми чертами лица, которому самое место было бы в камбузе на пиратском судне. Руссо решил, что тип, несомненно, упрям, и понял, что должен вести жесткую игру.
      - Небольшой вопрос...
      - А, еще один, - похахатывая, сказал бармен.
      - Для Франс-Суар.
      - Черт, неужели вы тоже влезли в это дело? Что, в Париже уже нет преступлений?
      - Наши читатели любят развлечься. Вам бы понравилось, если бы ваше фото поместили на первой странице?
      - Это годится для плейбоев. Будете что-нибудь пить?
      - Я буду делать заметки, - улыбаясь, сказал Старый Медведь.
      - Как полицейские? Во время работы ни-ни? Так что вы хотите?
      - Это вы давали показания против Мооса?
      - Осторожнее! - Бармен покраснел. - Не стоит искажать правды Я свидетельствовал ни за него, ни против него. Я сказал то, что видел.
      - То есть?
      - То, что сообщают полицейским, чтобы побыстрее отделаться от них. А потом лучше всего заткнуться и хранить молчание.
      - А молчание стоит дорого, - сказал Старый Медведь, понимающе подмигивая и вытаскивая из портмоне купюру в пятьдесят франков.
      - Я не очень люблю зеленый цвет, - скривился бармен, - это, наверное, вопрос суеверия.
      Старый Медведь уставился на него в упор. Оба смотрели друг на друга не уступая. Руссо первым опустил глаза.
      - Голубая бумажка в сто франков будет лучше?
      - Давайте обе. Одна нейтрализует другую. Банкноты быстро исчезли в кармане его пиджака.
      - Ну, так что?
      - Моос выпил целую обойму.
      - Обойму?
      - Стилистический оборот.
      - Немного странный для жителя Цюриха. Вы, кажется, знаете французский не хуже, чем я. Бармен гордо отступил назад.
      - Черт, за кого вы меня принимаете? Я из Лозанны, но два года проработал на Монпарнассе. Улица Вавен, это вам о чем-то говорит?
      - Значит, этот месье был пьян в стельку. Он был один?
      - Как бы не так!
      - Девица.., сексуальная?
      - Хм.
      - Что это значит?
      - Не проститутка. Самая настоящая динамистка. Из тех, кто обещает, но не дает.
      - Не очень понятно.
      - Шикарная девица с рыжими волосами, знающая себе цену. Она настолько хорошо ее знает, что... - Ладно, я сразу сообразил, что она его наколет. Такой, понимаете ли, материнский стиль... Рука в руке, томный взгляд, дружеский разговор. Я немного слышал его: "Расскажите мне все, вам, нужно кому-то довериться. Лучше постороннему, это не влечет за собой последствий..."
      - И он изливался?
      - Он больше изливался своему стакану.
      - Виски?
      - О, получше. Знаменитый коктейль, который ценят только знатоки. Хотите рецепт? Не думаю, что это секрет. Три части Рикарда, две можжевельниковой, одна Коэнтро и щепотка красного перца для аромата. Капитально. Падаешь замертво. Парень держался с полчаса. Она же только смачивала губы, не больше.
      - Это ваше изобретение?
      - Нет, но я его как-то испробовал. Кстати, это она дала мне рецепт.
      - Красотка с рыжими волосами?
      - Профессионалка, можете мне поверить. Она разбирается в коктейлях. Руссо очень заинтересовался.
      - Одна из ваших коллег?
      - Сейчас, наверное, нет, но еще недавно работала барменшей. То, как она встряхивала шейкер. - .Этим не обманешь. Только барменша может иметь такую набитую руку.
      - Вы ее раньше никогда здесь не видели?
      - Нет, но она из Цюриха. В этом я тоже могу поклясться.
      - Акцент?
      - И все остальное.
      - Во что была одета?
      - В желтую рубашку и зеленую юбку.
      - Юбка мини?
      - Дальше некуда.
      - Вы действительно ее не знаете?
      - Я думаю, она должна работать в каком-нибудь заведении для тайных свиданий. Не в таком, как это. Здесь шумят, немного скандалят. Но если вы предпочитаете провести вечер в полном спокойствии со светской дамой или с коллегой, чтобы поговорить о делах, вам нужна другая атмосфера и другая барменша, напоминающая скорее стюардессу на борту самолета.
      - Она увезла его в машине?
      - Он еле стоял на ногах. И я думаю...
      - Что?
      - Одно из двух. Или этот парень удивительно быстро протрезвел, или он разыгрывал роль пьяницы как великолепный артист. Потому что, сказать вам правду, выходя отсюда, он был пьян в стельку. И я плохо представляю, как он мог через час или два убить кого-нибудь. Лично я после такой дозы проспал бы как убитый всю ночь.
      - Вы сказали все это полиции?
      - Как бы не так! У этих парней на все готовое мнение! Когда я хотел внести свою лепту, они сказали: "Хватит. У вас спрашивают факты, а не оценки!"
      Вдруг бармен щелкнул пальцами.
      - О, я забыл важную деталь - имя девицы.
      - Что?! - ошеломленно воскликнул Старый Медведь.
      - Это вам интересно?
      - Ну, конечно же!
      - Как вы думаете, сколько стоит такое сообщение? - Бармен в упор смотрел на него прищуренными глазами, а на его тонких губах появилась циничная усмешка. Старый Медведь открыл бумажник. У него оставалось еще несколько банкнот. Помедлив секунду, он вытащил купюру в пятьдесят франков и протянул ее бармену.
      - Я могу сказать вам только ее имя. В какой-то момент она достала платок. В углу было вышито "И". Он спросил: "Ирэн?" Она засмеялась и ответила: "Почему бы и нет?"
      Глава 8
      Руссо вышел из бара в полной эйфории. Наконец-то у него была улика, которой пренебрегли его коллеги. Теперь он не будет больше действовать наобум. Он чувствовал себя как в прежние времена, когда проводишь расследование и нападаешь на новый след. А дальше - дело техники. Вначале берешь одну деталь, потом другую, и, в конце концов, восстанавливаешь всю головоломку.
      Через час у него уже поубавилось спеси. Он переходил из одного бара в другой, и его надежды улетучивались. Никто не знал барменшу по имени Ирэн. Рыжая? Таких в Цюрихе хватало.
      Усталость навалилась на него, когда он был на Штадельхоферплац. Он прошел мимо здания Оперы, чтобы добраться до набережной, присесть хоть на минуту и восстановить силы. Но не дойдя до конца, зашел в небольшой тесный бар и заказал крепкий кофе. Всем было наплевать на него: судьбе, Цюриху, всему обществу. Видимо, где-то было предписано, чтобы Старому Медведю пришел конец.
      Какая-то блондинка подошла к нему. Некоторое время она смотрела на него и, казалось, оценивала.
      - Француз., и один.... Я не ошиблась?
      - Турист, - проворчал он.
      - Да? Правда?
      Она села, не церемонясь.
      - Лучше всего подкрепляться небольшой порцией шнапса.
      - Два шнапса, - со вздохом произнес Старый Медведь.
      - Очень мило!
      - Неужели?
      Они молча выпили. Шнапс был горький на вкус, но улучшал самочувствие.
      - Не очень разговорчив?
      - Не очень.
      - Это ужасно - быть одному.
      - Предположим, я думаю о женщине.
      - Я на нее не похожа?
      - У моей женщины рыжие волосы и ее зовут Ирэн.
      - И вы страдаете из-за нее?
      - Да, все еще страдаю.
      Он иронически улыбнулся, так как это было правдой.
      - Это пройдет, - успокоила блондинка. В дверях появилась маленькая старушка. На плече у нее висела корзина с цветами. Она подошла, предложила букет и произнесла несколько слов по-немецки.
      Старый Медведь жестом отстранил ее. Девица сделала разочарованную гримасу. Он спохватился, достал бумажник.
      - На, бери.
      - Спасибо, ты любезен.
      Старуха тоже улыбнулась. Она медленно положила в кожаный кошелек монетку, которую дал ей Руссо.
      - Спасибо, месье.
      Она уже собралась уходить.
      - Минутку.
      Нужно было испробовать этот шанс. Эти старые продавщицы цветов ходят из одного бара в другой. Каждый день, каждый вечер они совершают один и тот же путь, продавая свой товар и перебрасываясь несколькими словечками с гарсонами, официантками, девицами легкого поведения, снискивая их милость. Может, эта знает рыжую девушку по имени Ирэн, бывшую барменшу? Блондинка послужит ему переводчицей.
      - Вы говорите, девушка с рыжими волосами? Когда-то работала барменшей?
      Старуха пыталась что-то найти в своих воспоминаниях. Она закинула голову, почти закрыв глаза.
      - Нет, не Ирэн... Кажется, Ингрид. Да, Ингрид... Она покупала у меня розы абрикосового цвета. Это было давно... Она уехала из квартала. Может быть, вышла замуж...
      - Адрес?
      - Кажется, она жила на Флораштрассе, но это было несколько месяцев назад.
      Руссо на такое даже не надеялся. Он заплатил и, не допив свой шнапс, вышел, оставив девушку и цветочницу вдвоем и думая, что они должны обменяться по его поводу не слишком лестными фразами.
      На углу Флораштрассе он зашел в небольшой цветочный магазин. Может быть, это его последний шанс?
      "Я слишком быстро отчаиваюсь. Нужно восстановить всю цепочку, звено за звеном."
      Продавщица, почти девочка, еле-еле говорила по-французски. Она решила, что Старый Медведь хочет купить розы абрикосового цвета. Тогда он повторил свой вопрос медленно, отчеканивая каждое слово: