«Гроза» в зените

Умом Мэл понимал, что на «незримых фронтах» героизм излишен, это кропотливая работа, которая не терпит суеты и эмоциональных выплесков, но душа жаждала иных приключений, чтобы позволяли выложиться до дна, просиять над миром, как просияли когда-то матрос Железняк и мичман Колесников. Поэтому к сообщению Стопаря юноша отнесся без особого энтузиазма: вряд ли его история будет интересней рассказов Тихонова о том, как наши солдаты сцепились с французскими легионерами у вокзала Аустерлиц. Но, как ни странно, бывший «боец невидимого фронта» нашел тему, захватившую воображение Скворешникова. Всё так же шепотом ветеран поведал Мэлу занимательную историю о том, как он в составе специальной группы выслеживал английских диверсантов, доставивших в Москву атомные фугасы. Диверсанты были хитры и изворотливы, расположились в подмосковных Мытищах, изображая из себя самое натуральное советское воинское подразделение с секретным регламентом: документы, обмундирование, техника ? всё честь по чести. Контрразведчики долго не могли понять и поверить, что диверсантами являются все военнослужащие части, а не несколько человек из числа солдат и офицеров. А когда всё-таки поверили, то пришлось развязать в Мытищах чуть ли не уличную войну. Главная сложность заключалась в том, что если бы командиры этого «липового» подразделения узнали о готовящейся серии арестов, они могли бы привести в действие атомные заряды, которые, что интересно, хранились в курятнике на территории «липовой» части. Тогда город Мытищи превратился бы в радиоактивные руины, а все его жители погибли бы. Скворешников вдруг вспомнил уроки гражданской обороны и не удержался намекнуть старому «бойцу невидимого фронта», что Мытищи так и так превратились в зону поражения.
      «Ерунда, ? отмахнулся рукой Стопарь. ? Это потом уже было. А этих голубчиков мы взяли. Никто и не пикнул».
      Однако после замечания Мэла ветеран заметно поскучнел, и юноша хотел уже с ним распрощаться, но тут Стопарь вдруг снова завелся: «Ты думаешь, пионэр, меня в запас списали? А вот нет, значит. Те, кто в контрразведке служил, на пенсию не уходят. Только ногами вперед, значит. Я здесь по делу. Важному государственному делу. За врагом наблюдаю, значит».
      Сообщение заинтересовало Мэла. Он с любопытством спросил, кто этот враг?
      «В соседнем доме живет, ? тихо-тихо, но со значением поведал Стопарь. ? Настоящий вражина, значит. Матерый».
      Скворешников чуть не сболтнул, что собирается зайти как раз в соседний дом, но вовремя прикусил язык. Вместо этого он спросил, откуда известно, что сосед Стопаря ? «матерый вражина».
      «Оттуда, ? со значением ответствовал ветеран. ? Отсидевший он, значит. А у нас просто так не сажают. Ясно тебе, пионэр?»
      Мэл кивнул.
      «То-то. Но ты смотри никому об этом, слышишь? ? Стопарь вперил жесткий взгляд в Скворешникова. ? А то сбежит этот проходимец, ищи его потом».
      Мэл уточнил, считает ли бывший «боец невидимого фронта» своего соседа шпионом.
      «Не… ? Стопарь покачал головой. ? Какой из него шпион? Он рухлядь, постарше меня будет, значит. Он внутренний враг. Ему наши социалистические успехи, как нож острый. Ты ведь и не знаешь поди, пионэр, что таких, как он, до войны много было. Если бы не товарищ Гришин, который их в ежовые рукавицы, то просрали бы всё, сдали бы страну томми и гансам. Ясно тебе, пионэр?»
      Мэлу направление разговора нравилось всё меньше. От старика внезапно повеяло тяжелой скрытой угрозой, словно перед Скворешниковым сидел не обычный человек из плоти и крови, а оболочка, под которой прячется доисторический саблезубый хищник, способный одним махом перегрызть жертве горло и упиться ее живой горячей кровью. Поэтому юноша предпочел свернуть беседу, поблагодарив за чай и активно засобиравшись.
      Он вышел из дома Стопаря и некоторое время раздумывал, идти ли ему прямо сейчас к третьему по списку ветерану или всё-таки наведаться в другой день. А может, вообще соврать классной, что Богданова не было дома, он в отъезде и всё такое? Хотя слова Стопаря о «матером вражине» и вызывали сомнения в правдивости, Скворешников не чувствовал себя достаточно взрослым и уверенным, чтобы с ходу отвергнуть их. Богданов сидел? Уголовник? Уголовники, вышедшие после отсидки, в Калуге водились, один из них по имени Жора даже работал на водолазной станции Городского водного клуба ? пацанов, которые ближе к лету начинали осаждать станцию, привлекали в нем грубый, но сдержанный стиль поведения, необычно затейливая речь, переполненная блатными словечками, и масса татуировок, покрывавших мускулистые руки и торс Жоры. Бывший уголовник научил ребят игре в «ножички» и любил повечеру, сидя на пристани, рассказывать всякие лагерные небылицы. Неужели Богданов такой же? Но ведь в Жоре ничего враждебного не было, никогда он социалистические успехи не отрицал. Наоборот, говорил, что жизнь на воле стала лучше, богаче.
      Колебания Скворешникова были прерваны самым неожиданным образом ? налетела низкая тучка, полил холодный дождик, и Мэлу ничего другого не оставалось, как поспешно двинуться к дому Богданова, спасаясь от непогоды.
      Двухэтажный приземистый дом был окружен глухим дощатым забором в полтора человеческих роста. По счастью, здесь имелся звонок, и Мэл с торопливой настойчивостью нажал на кнопку.
      «Кого там принесло? ? услышал он ворчливый голос. ? Никого не жду!»
      Дверь открылась, и Мэл увидел очередного ветерана ? темного лицом и седого как лунь старика, одетого в мешковатую робу из черной ткани ? вроде той, которую носят моряки на атомных подводных лодках. Приглядевшись, юноша внутренне содрогнулся: похоже, этот человек когда-то сильно обгорел ? рубцы от ожогов и пигментированная кожа покрывали часть лица ветерана с нижней правой стороны, так же изуродованной выглядела и правая рука. Дождь усиливался, и Мэлу стало не до брезгливости. Он представился и вкратце обрисовал проблему. Ветеран молча выслушал и отступил в дверном проеме, сделав приглашающий жест обожженной рукой.
      Вместе они пересекли небольшой двор, нырнули в приоткрытую дверь.
      В отличие от предыдущих ветеранов, Богданов не стремился выглядеть гостеприимным. Он провел Мэла по коридору в большую светлую комнату, заставленную старомодной мебелью и, предложив колченогий стул, уселся напротив.
      Скворешников понял, что инициативу надо брать в свои руки, достал «левую» тетрадку, начал листать ее, чтобы найти свободную страницу. Тут Богданов, наблюдавший за ним с сонным видом, вдруг встрепенулся и спросил: «А что это там у тебя?» Он остановил Мэла как раз в ту секунду, когда тот перелистывал страницу с изображением «Наутилуса», летящего среди звезд и туманностей. Подросток слегка засмущался, но дал старику рассмотреть картинку подробнее. Он минуты три изучал ее, а Скворешников, замерев, ждал и слушал, как тяжелые капли дождя стучат по оцинкованной крыше, а в соседней комнате тикают громко «ходики», ползет цепь с гирями.
      «Очень интересно, ? заявил Богданов. ? И кто тебя надоумил?»
      Мэл признался, что это он сам «надоумился». Ветеран помолчал, осмысливая. Потом спросил: «А зачем пришел?»
      Скворешников удивился: ведь он только что описал Богданову цель своего визита. Может быть, тот не понял? Или не расслышал? Тогда зачем пустил? Юноша повторил свои объяснения, еще раз сославшись на Акву Матвеевну.
      «Про подвиги послушать? ? Богданов вернул тетрадку. ? Да какие там подвиги… На войне, мальчик, не бывает подвигов. Есть ярость. Есть ненависть. Есть желание убить или умереть. Много чего есть. Но подвиги придумывают потом. Не знаю даже, хорошо это или плохо. Вроде и хорошо ? люди могут думать, что совершили грандиозное дело, сломили врага, не поскупились на жертвы. Но и плохо ? кому-то из вас, молодежи, все эти чествования могут показаться достаточным поводом, чтобы любить войну, мечтать о войне… Хотя, наверное, для тебя это слишком сложно?..»
      Скворешников не знал даже, что на это ответить. Уж очень странным прозвучало заявление Богданова на фоне рассказов других ветеранов. Да и уголовник Жора никогда ничего подобного не говорил, а предпочитал петь под гитару: «Первая болванка попала танку в лоб…» Однако Мэл не был бы Мэлом, если бы сразу не поинтересовался, а какой подвиг, по мнению старика, имеет смыл награждать и воспевать.
      «Ну как тебе сказать… ? Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.