Палач (№27) - Южный коридор

— Вот карта. Здесь уже отмечены места, в которых...

Над Атлантой разгорался новый день. Если у бравых ребят получится то, что они задумали, этот день станет для Болана последним, и Палач навсегда сгинет в Южном Коридоре.

Глава 9

Официальная реакция на появление Болана в штате Джорджия выразилась в создании объединенного отряда из подразделений столичной полиции и местных агентов ФБР.

Этот отряд существовал по большей части на бумаге, хотя в полицейском управлении Атланты была выделена комната для оперативного штаба. Теоретически против Болана были собраны внушительные силы с внушительными ресурсами и практически неограниченными полномочиями. Однако многие скептики из полицейских чинов сомневались в практической реализации этого проекта, поскольку успех всецело зависел от четкого взаимодействия разрозненных структур. Во всяком случае, опыт предыдущих операций такого рода давал мало оснований для оптимизма.

Так или иначе, оперативный штаб начал свою работу, и многочисленные полицейские подразделения Джорджии были с девяти ноль-ноль утра приведены в боевую готовность.

А в девять двадцать полицейская тактика подверглась первому испытанию, когда «одинокий снайпер» нанес удары в финансовом центре Атланты, и результаты испытания оказались малоутешительными. К девяти тридцати ряды крупных боссов преступного мира Атланты заметно поредели: пять известных «бизнесменов» от мафии были уничтожены вместе со своими телохранителями.

Подавленный начальник оперативного штаба неловко оправдывался перед начальством:

— Мы просто не были готовы. Первые донесения о стрельбе поступили только в девять двадцать шесть. А потом началось по всему кварталу. Через несколько минут мы оцепили район Файв-Пойнтс. Но этого чертова снайпера там уже не было.

Полицейские стратеги вернулись к своим планшетам, раздраженно сетуя, что, мол, невозможно предусмотреть бесконечное число вариантов.

В это же время некий «шеф безопасности» смущенно докладывал по телефону в особняк на улице Пейсиз-Ферри:

— Ума не приложу, как это ему удалось. Все точки, по нашему уговору, находились под присмотром. У каждого объекта был телохранитель, но он и их уложил. В жизни такого не видел. Где, черт подери, эта зондеркоманда из Нью-Йорка? У меня просто не хватит людей разгрести все это дерьмо!

Через несколько минут последовал повторный звонок:

— Он напал на ваш офис в Файв-Пойнтс, сэр! Почистил сейф и сжег все бумаги! Ваши люди сейчас пытаются хоть что-то спасти... Когда? Не знаю, сэр. Они пришли к девяти, к открытию, и здесь уже...

Ровно в десять неподалеку от циклорамы Гражданской войны в Грант-парке в автомобиль юного Дэвида Эклфилда подсел высокий человек в светлом костюме и желтых солнечных очках. Точное время и место встречи были оговорены несколькими минутами раньше по шифрованному полицейскому радиоканалу.

— Поедем куда-нибудь, — предложил гость, усаживаясь рядом с федералом.

Они медленно выехали из парка и двинулись вдоль Юго-Восточного бульвара. Болан положил на заднее сиденье небольшой портфель и сказал своему спутнику:

— Там есть кое-что интересное для вас. Не спрашивайте, где и как я это раздобыл, это не для ушей полицейского. Недостает только одного звена в цепи, чтобы на абсолютно законных основаниях опрокинуть империю Скьяпарелли. Вам понадобятся книги Уолтерса, но я не знаю, где их найти. Пока не знаю.

Эклфилд разглядывал собеседника с плохо скрытым восхищением. Полицейский почувствовал, как его ладони на рулевом колесе становятся влажными, и хрипло спросил:

— Что в портфеле?

— Полагаю, шифры. Ключи к бухгалтерским книгам Уолтерса. Да, кстати, все «чистые» документы недавно сгорели. На их восстановление понадобится уйма времени — ведь там было сплошное вранье, и придется сочинять все сначала. Если вы доберетесь до Уолтерса, немедленно арестуйте бумаги. Посмотрим тогда, как они отвертятся.

— Отличная работа, — признал Эклфилд. — Мои люди уже занялись Уолтерсом. А... где вы были перед тем, как встретиться со мной?

— Не нужно вопросов, — предупредил Болан.

— Ладно. Просто я слышал по радио потрясающую новость. Примерно полчаса назад был совершен налет в районе Файв-Пойнтс.

— Надо же, — невозмутимо заметил Болан.

— Вас ничем не проймешь, мистер... простите, вы ведь так и не представились!

— Некоторые ребята из ваших называют меня Страйкер.

— Подходящее имя. Я бы и сам, пожалуй, от такого не отказался.

Болан сдержанно улыбнулся и сказал:

— Мы с вами занимаемся одним делом, Эклфилд. Разница, главным образом, в подходе.

— Да нет, скорее в эффективности, — возразил федерал. — Я завидую вашей свободе, Страйкер, но так рисковать... нет, не хотел бы я быть на вашем месте... Что я могу для вас сделать?

— Вы окажете мне услугу, Эклфилд, разделавшись с бандой Скьяпарелли. Да, я умею рубить головы, — если вы это называете эффективностью. Но у этого дракона новые головы вырастают быстрее, чем я успеваю их отрубать. Я не могу добраться до его сердца, приятель. А вы можете — так сделайте это!

— Буду стараться изо всех сил, — торжественно пообещал Эклфилд. — Но, мне кажется, вы слишком упрощаете, когда говорите о себе. Неужели вы рубите головы только ради удовольствия? Почему вы это делаете, Страйкер? Что не дает вам покоя?

— Все то дерьмо, что окружает нас, Дэвид. Растоптанные мечты, загубленные жизни, хорошие люди, которые погрязли в этом дерьме, — вот что не дает мне покоя. Страшная гидра, которая оскверняет все, к чему прикасается... Мне нужно продолжать?

— Кажется, я понимаю, — вздохнул федерал. — Примерно так я и думал. Значит, вы не любитель приключений.

— И никогда им не был.

— Порой пресса выставляет вас именно таким. А кое-кто изображает эдакого здоровенного психопата с комплексом бога. Я никогда не верил ни тем, ни другим. Я догадывался, что вас сжигает какой-то огонь, что вы просто не можете спокойно наслаждаться жизнью на тонущем корабле.

— Спасибо на добром слове, — спокойно произнес Болан. — А теперь высадите меня на прежнем месте.

— Ладно. Но по телефону мы договаривались об обмене информацией. Чем я могу вам отплатить?

— Когда придет время, Дэвид, я к вам обращусь. Обещаю.

— Хорошо. Всегда к вашим услугам.

Минуту они ехали молча. Потом Эклфилд сказал:

— Между прочим, я разговаривал с Броньолой.

— Поздравляю.

— Я кое-что слышал о нем...

— Не от меня.

— Конечно, не от вас, — со вздохом признал юный Дэвид. Побарабанив пальцами по рулю, он добавил: — Когда-нибудь, мистер Страйкер, я надеюсь вступить в ваше братство.

— Вы уже с нами, приятель. Когда начинаешь такую жизнь, обратного хода нет. Все, приехали.

Полицейский затормозил, и высокий человек вышел из машины. Склонившись к окну, он улыбнулся на прощание:

— Держитесь, дружище.

После чего Болан захлопнул дверцу и быстро исчез среди густой зелени.

«Постараюсь», — пробормотал полицейский. Черт возьми, он действительно нашел друга, а может быть, и не одного.

Глава 10

В начале одиннадцатого возле особняка на улице Пейсиз-Ферри появилась колонна автомобилей. От глаз Меллини не укрылось, что они уже проезжали здесь несколькими минутами раньше — судя по всему, изучали обстановку. Похоже, они сделали полный круг по центральному кварталу.

Пять автомашин, заполненных пассажирами, двигались, как похоронная процессия, — медленно, строго сохраняя дистанцию; наконец кортеж въехал на полукруглую дорожку возле дома.

Меллини с досадой ударил кулаком по ладони и бросился к крыльцу. «Пошевеливайтесь, черт бы вас побрал! Здесь это, здесь!»

Первый автомобиль еще не успел затормозить, когда дверцы распахнулись и оттуда выскочили четверо мужчин, сразу устремившись в сторону дома; остальные машины замерли в ожидании.

«Господи Иисусе, пресвятая Богородица! И это называется оперативность!»

Взвинченный до предела, начальник охраны встретил гостей криком:

— Что вы там возитесь, черт подери! Давайте скорее сюда!

Каменнолицый «горилла» бросил на Меллини холодный взгляд и махнул рукой, подавая сигнал остальным машинам. Его подручные тем временем побежали трусцой вокруг дома.

Мик Меллини никогда не видел ничего подобного. Что эти ребята о себе возомнили? Тоже мне, президентский кортеж.

Послышался скрежет тормозов, и автомобили ровным клином выстроились перед крыльцом. Все дверцы открылись одновременно — это напоминало высадку десанта. Двое тут же поднялись в дом, не удостоив Меллини даже небрежного кивка; остальные небольшими группами разбежались по участку, за исключением нескольких головорезов, которые, замерев у крыльца, зорко поглядывали по сторонам.

Наконец начальник охраны снова обрел дар речи:

— Я видел, как вы проезжали. Вы что, не слышали моих криков? Где вы были все это время, черт подери? Господи! Фрэнки сказал, что...

— Кто ты такой?

Вопрос исходил от прилизанного типа с ледяным взглядом, который отделился от группы, стоявшей у крыльца.

— Я Меллини.

Похоже, после предыдущего визита начальник охраны решил, что его имя хорошо известно в Нью-Йорке. Прозрение наступило очень быстро.

— Что еще за Меллини?

— М-м... начальник охраны. Куда вы все запропастились? Фрэнки сказал, что вы прибудете с минуты на минуту. У нас тут совсем не осталось людей. А этот чертов снайпер гастролирует по всему городу.

Человек с ледяным взглядом поднялся на крыльцо.

— Кто такой Фрэнки?

— То есть — как это кто? Разве вы не...

Взгляд Меллини упал на еще одного пикового туза.

— Домино, — холодно представился обладатель карты. — Кто такой Фрэнки?

Это было слишком для человека, который вот уже десять часов находился на грани нервного срыва.

— А ч-черт, — пробормотал Меллини.

— Доложи своему боссу, что я здесь.

— Его босс уже знает об этом, — сказал Скьяпарелли, внезапно появившийся на крыльце. — И очень этому рад. Входите в дом.

Домино представил своих спутников, похожих на него как близнецы-братья:

— Это Пол. Это Джеймс. А это Джон.

«Прямо-таки апостолы Павел, Иаков и Иоанн, — подумал Меллини и пробормотал чуть слышно: — А ты, стало быть, сам Иисус».

— Скьяпарелли. Друзья называют меня Скап. Входите, входите. Первый раз в Атланте? Очень жаль, что по такому неприятному поводу.

Двое «горилл» поднялись на крыльцо, распахнули дверь и, настороженно оглядываясь, последними вошли в дом. Меллини все больше становилось не по себе. Он взял шефа под руку и яростно прошептал ему на ухо:

— Что-то тут не так! Давайте их проверим!

Скьяпарелли с мягкой улыбкой обернулся к Домино.

— Позвольте взглянуть на ваши документы — так, для порядка.

Домино протянул хозяину дома свою визитную карточку, а потом все прошли в кабинет. Скьяпарелли уселся за стол и взялся за телефон. Остальные сели рядом и молча ожидали, пока хозяин Атланты звонил в Нью-Йорк. Разговор был коротким. Скьяпарелли прочитал что-то на обороте игральной карты и задумчиво чесал шею, внимательно слушая невидимого собеседника. Потом он спросил мрачным тоном:

— Кто же тогда Фрэнки?

Нетерпеливо выслушав ответ, Скьяпарелли сказал напоследок:

— Ничего, мы здесь разберемся.

Он вернул карту Домино со словами:

— Кто такой Фрэнки?

Тот уклончиво пожал плечами:

— Фрэнки — распространенное имя, Скап.

— Он показал такую же карту. Ворвался сюда и сразу же стал командовать. Он ушел отсюда не с пустыми руками.

— Когда все это было?

Скьяпарелли взглянул на часы.

— Около пяти часов назад. Заявил, что привез с собой команду... вроде вашей. Но никто так и не появился. Мы уже стали беспокоиться.

— Вы его не проверили?

— А вас часто проверяют, Домино? — вопросом на вопрос ответил Скьяпарелли.

Тот улыбнулся, широко развел руками и поинтересовался:

— Как он выглядел?

— Высокого роста, атлетического сложения. Держался холодно и уверенно. Одет... да, в легкий костюм, светло-коричневый. Спортивная куртка. Очки с желтыми стеклами.

Домино обернулся к своему подручному. Тот едва заметно кивнул.

Вдруг Меллини вскрикнул каким-то чужим голосом:

— О дьявол, нет! Этого не может быть!

— Может, — возразил Домино, все еще переглядываясь с помощником. — Он мог на это пойти. Высокий класс! Мы занимались его прошлым... кстати, Джеймс, напомни мне, когда вернемся: Болан выдавал себя за Черного Туза. Джон, Пол — слышали? Нужно иметь это в виду, если он и теперь уйдет от нас.

— Не могу поверить! — пробормотал Меллини, прервав тягостное молчание.

— Постарайся, — вкрадчиво произнес Домино. — Похоже на утечку информации, да еще с самого верха — нас здесь уже ждали.

— Что? — воскликнул Скьяпарелли.

— Он встречал нас в аэропорту, собственной персоной.

— Когда это было?

— Мы приземлились в шесть.

— Значит, четыре часа назад.

— Как это — встречал в аэропорту? — недоверчиво вскрикнул Меллини, но никто не обратил на него внимания. Домино продолжал, обращаясь к Скьяпарелли:

— Он спустил на нас свору фараонов. Все это время нас шмонали.

— Как же ему удалось? — дрогнувшим голосом спросил Скьяпарелли.

— Не понимаю, — пробормотал начальник охраны. — Прямо чертовщина какая-то.

— Возможно, вы еще не слышали, — сказал Скьяпарелли. — Около часа назад он прошелся по центру города и отправил на тот свет пятерых моих помощников вместе с телохранителями. Я рад, что вы здесь, — один я с ним не справлюсь, и мне не стыдно в этом признаться. Можете сжечь всю Атланту дотла, только уберите его отсюда. Сами знаете, здесь затронуты не только мои интересы. Те, кто вас сюда послал, вложили в этот город большие деньги. Я рад вас видеть. Будьте здесь как дома, делайте что хотите. Но вы должны его остановить.

Скьяпарелли поднялся из-за стола и вышел из комнаты. Меллини хотел было последовать за хозяином, но его остановил тихий оклик Домино:

— Останься, приятель.

Меллини послушно уселся на стул.

— Значит, говоришь, Фрэнки?

— Он велел его так называть.

Один из близнецов-братьев негромко хмыкнул.

— Конечно, я должен был догадаться, чего уж там, — смиренно начал Меллини. — Он ведь и босса обвел вокруг пальца! Заставил Скапа уступить... одну очень дорогую вещицу. Но я-то!..

— Успокойся, — мягко остановил его Домино. — Меня он тоже одурачил. В аэропорту я принял его за федерального агента. Но ничего, дело прошлое. Нужно смотреть вперед. Расскажи-ка мне все, что ты знаешь о нашем дорогом Фрэнки.

Несмотря на добродушный тон, каким были произнесены слова, Меллини обливался холодным потом. Эти парни могли сжечь его живьем. Могли залить ему в глотку кипящее масло или жидкий цемент в задницу. Кто их остановит? Скап только что отдал им на откуп весь город.

Эти ребята из Нью-Йорка вовсе не были похожи на друзей, амичи. Нет, это были роботы-убийцы, запрограммированные на выполнение одного задания — защитить Организацию от ее врагов, внешних и внутренних. И еще эти апостольские имена — воистину, апостолы дьявола!

Теперь требовалось только одно — голова Мака Болана, и они плевать хотели, сколько других голов при этом полетит. И скальп Болана они собирались преподнести старикам в Нью-Йорке, а не какому-то Скапу из Атланты.

Меллини откашлялся и, с трудом справляясь с дрожью в голосе, тихо произнес:

— Послушайте, я хочу найти этого типа не меньше вашего. Он и сейчас стоит у меня перед глазами, во всей красе. Могу описать машину, на которой он сюда явился, — я помню даже регистрационный номер. У меня есть фотографии девки, которую он отсюда забрал, и я могу рассказать такое об этой куколке, что у вас глаза на лоб полезут.

Вам нужны детали, нюансы, приметы — верно? Усаживайтесь поудобнее, и я начну...

Мик Меллини действительно собирался выложить этим парням все, что хоть как-то могло им пригодиться. Да, они не были амичи, но они были, так или иначе, его братья.

Впрочем, в глубине души Фрэнки нравился Мику Меллини больше, чем они.

Глава 11

Болан находился в своей «боевой машине», которая представляла собой специально оборудованный жилой автофургон и служила одновременно быстроходным танком, разведывательным модулем и базовым лагерем. Если Болан и мог говорить о своем доме, то этим домом был фургон. Он обошелся в сумму, выражавшуюся шестизначной цифрой, но за эти деньги Болан получил доступ к последним техническим достижениям. К тому же, на оплату пошли деньги, изъятые у врага в ходе войны.

Болан медленно проезжал по роскошному жилому району вокруг особняка Скьяпарелли; сложные оптические и акустические приборы усиливали слабые звуки и неясные картины, а затем записывали их на пленку.

Непосредственное наблюдение не дало Болану никаких ощутимых результатов, но он не рискнул сделать второй круг и направился к ближайшему выезду на автостраду. Впрочем, Болан научился доверять своей аппаратуре и не сомневался, что электронная обработка данных откроет детали, недоступные человеческому восприятию.

Двигаясь к северу по шоссе, он выбирал оптимальный режим работы сканирующей аппаратуры, и когда впереди показались берега озера Аллатуна, записанный материал был уже готов к просмотру.

Укрытие, которое Болан выбрал для своей «боевой машины», располагалось в густых зарослях у небольшой бухты; на другом берегу стоял снятый им рыбацкий домик. По твердой привычке не пренебрегать элементарными мерами предосторожности Болан направил датчики в сторону домика и перевел акустическую систему в режим ручного сканирования, одновременно просматривая записи, сделанные вблизи дома Скьяпарелли.

Из громкоговорителей доносились смутные голоса, которые тонули в окружающем шуме — шорохе ветра, гудении насекомых и далеком гуле автомашин на шоссе. Болан поправил настройку, и далекие голоса сделались более различимыми.

Разумеется, он не собирался подслушивать своих новых друзей, но горький опыт научил его не доверять никому. Когда Болан привез девушку в домик, Рейнолдс встретил ее ожесточенным молчанием, но теперь, похоже, Ковбой из Джорджии и мисс Супергонка отлично ладили друг с другом.

— Слушай, у меня открывается третье дыхание, а может, и четвертое, — слышался глухой голос водителя. — Даже спать уже не хочется. Только вот желудок...

— Я могу приготовить сандвичи, — предложила девушка ангельским голоском. — Ага, у него тут и консервы есть.

— Нет-нет, спасибо. Давай повторим еще раз. Начни с того, как Шорти пришел туда во вторник.

— Я больше не могу, просто не могу!

Болан усмехнулся и сбил настройку; голоса снова превратились в далекие смутные шорохи. После этого он сосредоточился на мониторе. Изображение было достаточно четким; одного бандита Палач разглядел на крыше дома, другого — в кустах у дороги, еще двое расхаживали по участку. В одном из окон второго этажа ясно вырисовывалось женское лицо. Сначала Болану показалось, что это Дженни Росситер, но этого не могло быть, и он решил, что в окне стояла ее сестра, Сьюзи Скьяпарелли. В ее лице было что-то неуловимо притягательное. Болан с сожалением вздохнул и продолжил изучение записей. Вся работа заняла около десяти минут. Наконец он перевел систему сигнализации в режим охраны и отправился в домик, где его дожидались друзья.

* * *

Болан ясно осознавал, что на его пути встают все новые сложные проблемы. Фронт боевых действий значительно расширился. Он появился в этом Южном Коридоре, чтобы привести врагов в замешательство и перекрыть их торговые пути. Героиновый след, тянувшийся сюда из Мексики, вывел Палача на наркомафию с миллиардным годовым оборотом. Сам Скьяпарелли был темной лошадкой. Болану ничего не удалось выяснить о его прошлом. Скап не принадлежал к верхушке мафии, не был он и одним из молодых выскочек. Кто же он тогда был и откуда здесь взялся?

Обычные источники информации оказались практически бесполезными. Скьяпарелли фигурировал в двух-трех тайных федеральных расследованиях, но вышел сухим из воды: дело не дошло не только до обвинительного заключения, но даже до вызова в суд. Считали, что он связан с Ваннадуччи из Нового Орлеана, но это были только предположения. Репортер местной газеты опубликовал недавно серию статей о мафии, в которых имя Скьяпарелли упоминалось несколько раз с осторожными оговорками. У полиции не было на него досье, абсолютно ничего — даже протокола за нарушение правил дорожного движения. Ничто в прошлом Скьяпарелли не указывало прямо на поддержку со стороны мафии.

При этом не оставалось никаких сомнений, что Чарльз Скьяпарелли был главарем мафии в Атланте и ее окрестностях.

Ключ к отгадке лежал, вероятнее всего, в профессиональной карьере Скьяпарелли. Он закончил Колумбийский университет, затем подвизался на нью-йоркской фондовой бирже, а однажды провернул одну крупную сделку для сомнительных клиентов. Но откуда берет начало его связь с мафией? Может быть, это случилось еще до поступления в университет? Болан знал: мафия оплачивала учебу толковым ребятам с тем, чтобы впоследствии они помогали «отмывать» грязные деньги и снова выгодно пускать их в оборот.

За последние годы в мире нью-йоркской мафии произошло много изменений, которые сопровождались скандалами и разборками между семейными кланами и внутри них. Где-то там, среди беспокойного брожения в преступной империи, возник из небытия нынешний хозяин Атланты.

Впрочем, Болан подозревал, что подлинным хозяином был не Скап, а стоявший за ним нью-йоркский капо, скажем, Маринелло или кто-то еще более могущественный — явный обман по отношению к другим старикам и посягательство на чужую территорию. Это предположение было вполне правдоподобным: подобные истории случались в прошлом много раз. Самое удивительное заключалось в том, что во всех этих случаях остальные боссы мафии прекрасно знали о мошенничестве, но, по молчаливому соглашению, добровольно позволяли себя дурачить. В мире мафии было много странного. Эти люди обожали интриговать и водить друг друга за нос, не уставая твердить о священном долге, чести и нерушимом братстве. Время от времени один из них заходил в своих интригах слишком далеко, и тогда его либо мягко одергивали, либо навсегда выводили из игры. Поэтому Болан ожидал, что за Скьяпарелли тянется серьезный след.

Дэвид Эклфилд безошибочно определил мотивы, по которым Болан вел свою беспощадную изнурительную войну. Это была не просто азартная борьба с отъявленными головорезами. Всю свою душу Палач отдал этой войне, в которой решалось: кто же будет править миром, люди или варвары. Для Болана это не было вопросом политики или даже морали, не испытывал он и слепой ненависти. Болан был уверен, что эта война — самая важная из всех, которые когда-либо вел человек, а следовательно, в ней невозможны компромиссы или перемирия. Поэтому Болану непозволительно было пренебрегать какими бы то ни было оружием и методами, если это могло привести мир к победе людей над варварами.

Это была необычная война. Но и Мак Болан не был обычным человеком.

* * *

Пока Болан снимал куртку и освобождался от снаряжения, девушка разглядывала его настороженным и недоверчивым взглядом.

— Гровер рассказал мне кое-что о тебе... — сказала она шепотом.

Болан ухмыльнулся:

— Надеюсь, он не слишком заливал.

— Ты же знаешь, я люблю историю. Уже довольно давно я слежу за твоими подвигами. — Ковбой смущенно улыбнулся и пожал плечами. — Она спрашивала о тебе, вот я и рассказал.

— Что вам удалось выяснить о бедняге Шорти?

Девушка и водитель опустили глаза, потом Рейнолдс неловко усмехнулся.

— Начнем с самого главного. Пункт первый, они не были любовниками. Пункт второй, она сделала все, чтобы отвадить Шорти от Скьяпарелли. Пункт третий, тот, кто утверждает, что видел ее совершенно голой за рулем Супергонки, — наглый лжец. Она не настолько глупа, не настолько порочна и не страдает от недостатка внимания. Пункт четвертый, я нисколько не сомневаюсь в пунктах первом, втором и третьем.

Болан заговорил так, будто присутствовал при разговоре Рейнолдса с Дженнифер Росситер:

— Что ж, иногда репутация возникает из несбыточных надежд и тщетных ожиданий. А ты действительно уверен в пункте третьем?

— Да, черт возьми, — рассмеялся Рейнолдс.

— Прекратите говорить обо мне так, словно меня здесь нет, — запротестовала девушка и бросила выразительный взгляд на ковбоя: — Не нужно меня защищать, я и сама могу за себя постоять.

— Я только исправил свою ошибку, — беззаботно возразил Рейнолдс и спросил у Болана: — Что творится в городе?

— Много чего, — буркнул Болан. Он подошел к Дженни, неожиданно схватил ее и крепко прижал к себе. Потом он отпустил девушку и пошел в ванную.

Ошеломленная Дженнифер опустилась на стул, держась рукой за голову, а Рейнолдс подошел к двери в ванную и заговорил, перекрывая шум воды:

— Знаешь, я снова чувствую себя полицейским, даже мыслить стал по-другому. В общем, я много думал о Шорти... Это не значит, что мое отношение к нему переменилось — все равно, я потерял брата. Но похоже, что он впутался в дерьмовую историю.

— Хорошо, что ты сам понял, — отозвался Болан. — Я подозревал это с самого начала.

— Мне следовало догадаться раньше, — спокойно признал Рейнолдс. — Ты это здорово придумал — заставить меня покопаться в памяти. Я уже смотрел на поведение Шорти другими глазами, когда Дженни убедила меня, что он пытался разузнать у нее про Скьяпарелли.

— Мы были друзьями, — донесся из кухни голос девушки.

— В первый раз они встретились в придорожном кафе, а потом она стала ездить с ним в рейсы, — добавил Рейнолдс.

— Знаю, о чем вы думаете — так вот, ничего такого не было, — снова вставила Дженни.

— Видимо, Шорти установил какую-то связь между Скьяпарелли и базой Блюберд, — продолжал Рейнолдс. — Он расспрашивал Дженни о семейных делах и о контактах Скапа. В прошлый вторник он явился туда и прорвался к Скьяпарелли. Дженни говорит, что у них был долгий разговор и что Шорти ушел очень довольный.

— Вымогательство?

— Не исключено. Похоже, что у Шорти не было другого повода зацепить Скьяпарелли.

Болан набросил на плечи полотенце и пристально посмотрел на ковбоя.

— Шорти тоже был когда-то полицейским? — спросил он спокойно.

— Да, разве я не говорил? Мы служили в одной команде. А потом я отправился во Вьетнам, а он остался. Когда я вернулся, Шорти уже крутил баранку. Остался только Билли-Боб.

— Кто такой Билли-Боб?

— Еще один из трех мушкетеров. Мы вместе учились в школе, вместе развлекались, вместе поступили в полицию. Мне кажется, из нас троих только Билли-Боб был настоящим полицейским. Он и сейчас служит.

— Вы по-прежнему дружите?

— Конечно. Правда, видимся нечасто: он где-то подрабатывает, а я почти все время за рулем. Но... Почему ты об этом спрашиваешь? Ты думаешь...

Болан равнодушно пожал плечами.

— Так, на всякий случай. Свой человек в полиции никогда не повредит. Но не будем торопиться. Я уже связался с полицией по своим каналам.

— Эй, ребята, — подала голос Дженни.

— Да? — с улыбкой отозвался Болан.

— Вы про меня не забыли?

— У тебя есть что сказать?

— Больше, чем ты думаешь, — заверила девушка.

— Валяй, выкладывай.

— Пусть Сьюзи выкручивается сама. С меня хватит. Я буду говорить, сержант.

Болан придвинул кресло, взял Дженни за руки и сказал:

— Это будет самое приятное из того, что я слышал за весь день.

Глава 12

Конечно, Дженнифер Росситер была как-то связана с загадкой Скьяпарелли, и Болан знал об этом с самого начала. Он ожидал, что в свое время девушка сама об этом расскажет, и чутье его не подвело.

Сьюзи была старше Дженни, но ненамного, особенно по сравнению с той разницей в возрасте, которая отделяла ее от мужа. Теперь, после четырех лет совместной жизни, Сьюзи была по-прежнему «очарована» мужем. В то, что сестра могла «любить» Скьяпарелли, Дженни не верила.

— Он просто свинья, — вынесла девушка безжалостный приговор.

Поведение сестры Дженни могла объяснить только «чарами», хотя сама она испытывала к Скьяпарелли прямо противоположные чувства — ничего, кроме презрения и ненависти.

Последние пару лет Сьюзи вела себя «нервозно», разрываясь, по словам сестры, «между этим негодяем и остатками здравого смысла». Иногда казалось, что Сьюзи презирает Скьяпарелли, но стоило сестре заговорить о разводе, как она вспыхивала и становилась на защиту мужа. В прошлом году Дженни переехала в дом на Пейсиз-Ферри. Почему? «Только для того, чтобы спасти сестру от безумия. Я думала, что смогу дать сестре то, чего у нее не было в семье, — хотя бы элементарное сочувствие. Но с меня хватит. После двух суток домашнего ареста я сыта этим по горло».

Дженни удалось довольно много узнать о Скьяпарелли — из собственных наблюдений за жизнью в доме и из разговоров с сестрой. Она выплеснула все это на Болана сплошным потоком, и ему пришлось задать лишь несколько уточняющих вопросов. Когда девушка закончила свой рассказ, Болану стало известно все или почти все, что его интересовало.

Соединив услышанное со своим знанием темного мира мафии и элементарной логикой, Болан смог нарисовать для себя достаточно точную и выпуклую картину преступной империи в штате Джорджия.

Когда поток признаний Дженни Росситер наконец иссяк, Болан спросил ее:

— А почему ты оказалась под домашним арестом?

— Я думала, это очевидно. Он хотел, чтобы я рассказала ему о Шорти. От меня он не добился ничего, кроме имени и звания. Скьяпарелли намекал на какие-то грязные интриги, которые кто-то плетет против него и в которых я — вольно или невольно — принимаю участие. Я тогда подумала, что он просто хочет выпытать что-то о Шорти. Я не понимала, что происходит, но на всякий случай ничего ему не сказала. Тогда он велел мне оставаться в комнате, пока я не стану сговорчивее. Ну, я и сняла с себя всю одежду, чтобы никто туда не совался.