Баллада о трех словах

Пекара Яцек
Баллада о трех словах

      Яцек Пекара
      
      БАЛЛАДА О ТРЕХ СЛОВАХ
      От кого я впервые услышал про пещеру? Может быть от какого-нибудь бродячего торговца или наемника-варвара, а может от нищего босоногого монаха? Кто теперь знает, чей рассказ заставил меня пуститься в это далекое странствие? Я ничего и никого за собой не оставил, ибо во всем огромном мире никого и ничего у меня не было кроме коня, котомки с кое-какими пожитками, да тощего пояса с несколькими серебряными монетами, зашитыми в нем.
      Время с поздней осени до ранней весны я проводил в гостеприимных домах обедневших рыцарей, семьи которых с радостью встречали пришельца из дальних краев. Долгими вечерами я вел рассказы о далеких странах, а они за это кормили меня и моего коня. Остальную часть года я проводил в пути, двигаясь в одиночку или нанимаясь охранять купеческий караван. Так прошли три года. Три долгих года прошли вот так, прежде чем я достиг предгорий Ширу. И чем дальше продвигался я на запад, тем чаще слышал о тайне Трех Слов.
      С течением дней я все чаще встречал таких же как я бродячих рыцарей, и чем выше вздымался могучий горный кряж, тем страшнее становились рассказы о Трех Словах.
      У подножия гор Ширу нас оказалось трое. Одним из моих спутников был монах Гердвиг из рыцарского Ордена Побирающихся. Другим - юноша, а верней почти совсем еще мальчик по имени Афнель, он нам представился как третий сын барон из Эрдангира, но по-моему он более походил на сына богатого горожанина, чем на дворянина. Но раздоров между нами не было. Не знаю, возможно ли было в других обстоятельствах такое единение гордого рыцаря Ордена, бедного бродячего дворянина и подростка, возомнившего себя мужчиной. Нас влекла тайна Трех Слов, нас объединяло чувство опасности и всепоглощающее любопытство. Никто из нас не поверял другим своих планов, никто и намеком не выдавал - хочет ли он потягаться с Предназначением, либо довольствоваться ролью зрителя. Таким образом, о будущем мы не говорили, ограничиваясь лишь рассказами о былом.
      Я развлекал товарищей рассказами о странах, в которых побывал, монах-рыцарь красочно описывал жизнь Побирающегося, хвастался подвигами.
      Совершенными в битвах с язычниками или рассказывал о муках, им испытанных, когда он было в плену у варваров. Афнель разговаривал мало, зато с жадностью поглощал наши истории (хотя, Бог свидетель, частенько нам случалось расходиться с истиной).
      Так вот мы и шли к цели. Дорогу не приходилось долго отыскивать. Сотни ног и сотни конских копыт оставили отчетливые следы на горных пастбищах. И выше, где идти уже приходилось каменистыми тропами, на каждом шагу мы встречали следы предшественников. А то и остатки биваков, а то кострищи или кучки конских яблок.
      И наконец солнечным утром мы достигли вершины горы, у подножия которой, с другой стороны, скрывалась тайна. Первым на верхушку забрался Гердвиг. Он ожидал нас там и на его тонких губах была улыбка. Когда мы, тяжело дыша, добрались до него, он широко повел рукой.
      - Глядите,- сказал он.
      Мы посмотрели и поразились. Под нами топились сотни людей, десятки шатров сверкали красками на солнце, множество лошадей паслось на берегу озера, до нас доносился приглушенный шум множества голосов.
      - Так много!- прошептал я.
      - Так много!- эхом повторил за мной Афнель.
      - И ни один не отгадал,- сказал я обескуражено.
      - А никто и не пробовал,- рассмеялся монах.
      - Откуда ты знаешь?- спросил я.
      Он посмотрел на меня снисходительно.
      - Все ожидают того, кто первым войдет в пещеру.
      Ждут и не могут дождаться.
      Я с минуту молчал.
      - А ты?- спросил я так тихо, что почти не расслышал собственного голоса.
      - Я, дружище? Я в нее войду.
      Я понурил голову. Только сейчас, в этот миг, я осознал, что и я прибыл сюда с той же целью, что и все остальные. Не для того, чтобы войти самому, а для того, чтобы увидеть, как входит кто-то другой. Я понял, что никогда не рискну жизнью и спасением души, чтобы отгадать Три Слова. На сердце мне легла тяжесть, я понял, что три года я шел к цели, достичь которой никогда не смогу.
      - Я тоже войду туда ,- прервал мои раздумья твердый голос Афнеля.
      Гердвиг засмеялся.
      - Войду,- повторил юноша решительным тоном.
      Монах повернулся к нему и сказал:
      - Бог с тобой, юноша, если хочешь, можешь даже войти туда передо мной. Знаешь, почему? Потому что ты никогда не отгадаешь Трех Слов.
      Афнель покачал головой.
      - Почему ты так думаешь,- спросил он тихо.
      Гердвиг пожал плечами и вытер пот со лба.
      - Я слишком хорошо знаю людей и слишком хорошо знаю жизнь. Ты же не ведаешь ни того ни другого.
      Афнель посмотрел ему прямо в глаза.
      - Я должен,- сказал он с нажимом.
      - Что ж, должен так должен,- задумчиво повторил Гердвиг. А только ты еще молод, возможно у тебя неплохое будущее. Зачем прибегать к магии. Зачем рисковать спасением души?
      - Ты меня не переубедишь!- выкрикнул Афнель.
      На этом их беседа закончилась. Гердвиг начал медленно опускаться по крутой, скалистой тропинке, а мы двинулись за ним. Людское море приближалось к нам. Среди нескольких пестрых рыцарских шатров толпились не только рыцари, были там и монахи и торговцы и девицы легкого поведения.
      - Все тут,- сказал Гердвиг как бы самому себе.- как те, кого привлекла тайна, так и те, кто хочет на ней нажиться. Интересно, сколько здесь стоит фляга вина?
      Он повернулся к нам и сказал, ухмыляясь:
      - Ручаюсь, что вино тут на вес золота.
      - Еды нам хватит на неделю,- ответил я,- а потом надо будет возвращаться.
      - Неделя - слишком долгий срок для того, чтобы произнести Три Слова,- заметил Гердвиг.
      Я поймал себя на том, что действительно верю - Гердвиг войдет в пещеру и попробует разгадать тайну. "Да поможет ему Бог". Подумал я, надеясь, что может быть нам вдвоем удастся переубедить юного Афнеля, чтобы он не рисковал спасением души, пытаясь сразиться с Предназначением.
      Потом я задумался о своей ответственности за судьбу монаха. Имею ли я право позволять приятелю и товарищу по странствию так легкомысленно играть с судьбой? Может быть мой долг - пусть даже силой удержать его от опасного предприятия? Но тогда, удержав его, я, тем самым, пошлю на смерть кого-то другого, кто войдет в пещеру вместо Гердвига. И вообще, могу ли я говорить о чистой совести? Я, который прибыл сюда добровольно, чтобы посмотреть, как какой-нибудь несчастный смертник будет сражаться с приговором судьбы?
      Такие вопросы без ответа и угрюмые мысли кружили в моей голове, пока мы по склону горы спускались к разбитому в долине лагерю. Гердвиг, от быстрого взгляда которого ничего не укрывалось, успокаивающе похлопал меня по плечу.
      - Ничего. Чтобы тут ни случилось, твоей вины в этом не будет,- сказал он.- Бог каждому из нас дал свободную волю, и как ею воспользоваться дело совести каждого.
      - А ты не остановил бы друга, прыгающего в огонь?- спросил я.
      - Кто его знает,- ответил он.- А только никого нельзя сделать счастливым насильно.
      Прыгать же в огонь можно по разным причинам:
      чтобы спасти кого-то другого, чтобы избавиться от боли и горестей бренного мира, либо хотя бы для того, чтобы спасти из пламени ценное сокровище.
      - Есть ли сокровище ценней веры, что наши души будут спасены?
      Гердвиг остановился. Пронзительный взгляд его холодных, бледно-голубых глаз пробил меня навылет.
      - А если человек потерял право на обладание этим сокровищем?прошептал он.
      Резко отвернулся и оставив меня, пораженного этими словами, погнал коня дальше. Внизу должно быть уже заметили характерный белый плащ рыцаря Ордена Побирающихся, ибо встретить нас вышел богато одетый рыцарь.
      - Приветствую тебя, господин,- обратился он к монаху, полностью игнорируя меня и Афнеля,- я - Хамзин из Тергонта и рад видеть тебя в нашей компании. Твое прибытие - знак того, что и могущественные Ордены начинают заниматься тайной Трех Слов.
      - Я здесь не как посланник Ордена,- ответил Гердвиг, спешиваясь,- и, честно говоря, не думаю, что таковой тут когда-нибудь появится.
      Рыцарь понимающе покивал.
      - Что ж, политика, тут все ясно,- пробормотал он,- но предупреждаю тебя, господин, что неинтересное ты выбрал место для поездки. Это быдло,он махнул рукой в сторону лагеря,- не смеет даже приблизиться к пещере.
      Монах бросил на меня выразительный взгляд, как бы хотел сказать: "А что я говорил?"
      - А ты, господин,- спросил я вежливо Хамзина из Тергонта.
      - Я?- ледяной взгляд рыцаря остановился на мне.- Ты что, человече, ошалел?
      - Ты, наверно, давно уже здесь находишься?- спросил его Гердвиг, отвлекая внимание рыцаря.
      Тот отвел от меня злой взгляд.
      - Почти месяц,- он вздохнул.- И скоро буду собираться обратно. В этой пустыне можно сдохнуть от скуки.
      Афнель выехал вперед.
      - Я уже поеду, если позволишь,- обратился он к Гердвигу.
      Монах, поколебавшись, кивнул.
      - Афнель! Нет!- крикнул я.
      Юноша печально улыбнулся.
      - Ну удерживай меня,- не то попросил, не то приказал он и, пришпорив коня, поехал прочь.
      Удивленный Хамзин из Тергонта молча глядел ему вслед. Потом заорал: Что это значит?
      - Он едет туда, куда никто из вас не отважился отправиться, спокойно пояснил монах.
      - Прикажи задержать этого сумасшедшего.
      - Зачем?- спросил Гердвиг.- Я буду следующим.
      Хамзин из Тергонта беспомощно развел руками.
      - Ты тоже?- спросил он у меня хриплым голосом.
      Я молча покачал головой, затем сказал тихо, как бы про себя, но и Гердвиг и Хамзин услышали:
      - Два трупа для одного дня более чем достаточно.
      Первый беспечно улыбнулся, зато второй кивнул с одобрением.
      Мы внимательно следили за Афнелем, едущим к пещере. Поначалу никто, кроме нас, на него не глядел, но когда цель его стала ясна, в обозе началось необычайное оживление. Все бросали свои занятия, выбегали из шатров, бежали со стороны озера, желая во что бы то ни стало увидеть смельчака, который первым переступит порог Неведомого.
      - Это величайший день в его жизни,- услышал я тихий голос монаха.Он всегда об этом мечтал.
      Непоколебимый, отважный до безумия рыцарь, устремляющийся на глазах толпы навстречу испытанию, повергающему всех в ужас. Дальше этого его мечты не заходили. Для него главное - вот этот миг и он сам по себе награда за все, что он претерпел и что ему предстоит претерпеть.
      Я опустился на колени и воздел руки к небу.
      - Боже, спаси его!
      Гердвиг печально покачал головой.
      - Смотри и слушай,- приказал он.
      Афнель тем временем остановился у самой пещеры, соскочил с коня, ласково потрепал его по холке, перекрестился и медленным шагом переступил порог пещеры. Я знал, что благодаря форме скалистых стен пещеры каждый, находящийся в долине, услышит слова, произнесенные юношей. Уже сейчас до нас доносился звук его шагов и слышно было его короткое, прерывистое дыхание.
      Это произойдет сейчас. Как близок миг, когда будут произнесены Три Слова. Три Слова, являющиеся Столпами Жизни, Три Слова, пролагающие пути мира и определяющие его смысл.
      Правильно ли угадал их Афнель? Если да - дай-то ему Бог - то его ждет власть над миром, власть бесконечно огромная и ничем не ограниченная.
      Если он ошибается, то тело его навсегда останется в пещере, а душа никогда не попадет в Царство Божие.
      - Слушай внимательно,- прошептал мне на ухо Гердвиг,- первое слово будет: "Добро".
      - Добро!- гулко громыхнул из пещеры голос и эхо разнесло слово по долине.
      Толпа, собравшаяся на безопасном расстоянии от пещеры, громко вздохнула.
      - Второе - "любовь",- снова шепнул монах.
      - Любовь!- прогремел голос Афнеля.
      - А третье?- спросил я дрожа.
      - Мудрость,- ответил Гердвиг.
      - А потом?- снова спросил я, едва шевеля губами.
      - Потом?- голос монаха-рыцаря был полон печали и одновременно бесконечного презрения.- Для него уже не будет никакого "потом".
      Афнель медлил. Слышно было лишь его нервное, прерывистое дыхание. Я знал, что это не раздумье над тем, что сказать - он давно уже все обдумал; я был уверен, что Афнель просто хочет протянуть минуту, отделяющую его от приговора.
      - Мудрость,- услышали мы наконец третье слово, произнесенное тише, чем первые два.
      Толпа застыла в ожидании. Когда затихло эхо, вызванное голосом Афнеля и скалы перестали повторять ": ость: ость: ость:", до ушей наших дошел, а скорее ударил в них жуткий вопль смертельно напуганного человека. Затем был короткий стон, как бы стон облегчения от того, что мучение закончилось так быстро, а потом уже одна только удушающая тишина воцарилась в долине. И мы и вся толпа стояли как пораженные громом, пока наконец, после долгого-долгого молчания люди не стали расходиться, двигаясь медленно, как бы в оцепенении. Не слышно было ни возгласов, ни громких разговоров, лишь изредка кто-то что-то шептал своему спутнику и тут же замолкал, как-будто боясь нарушать эту кошмарную и сокрушительную тишину, повисшую в воздухе с момента последнего стона Афнеля.
      - Откуда ты знал?- спросил я, все еще стоя на коленях рядом с монахом.
      Тот пожал плечами.
      - Чувства и мысли человека похожи на строки в раскрытой книге. Но читать ее может лишь тот, кто познал тайну алфавита.
      - А что бы я там сказал?
      Гердвиг с минуту молчал.
      - Ты этого сам не знаешь,- произнес он наконец.- Твое отношение к миру, это смесь любви и ненависти, гордости и смирения, надежды и чувства бессмысленности бытия. Ты никогда не решился бы определить смысл бытия мира в трех словах.
      - Это правда,- я склонил голову,- наверно поэтому я никогда туда не пойду.
      Я посмотрел в сторону пещеры, где спокойно пасся конь Афнеля.
      Стоящий неподалеку Хамзин из Тергонта вздрогнул.
      - Я возвращаюсь,- сказал он хрипло.
      - Не останешься на вторую часть представления, господин?- учтиво спросил Гердвиг.
      - На что?- выдавил рыцарь, не поняв.
      - На меня,- спокойно пояснил монах.
      Хамзин облизнул пересохшие губы.
      - Много грехов совершил я за свою жизнь, но пусть Господь Бог в своем безмерном милосердии зачтет мне во дни Страшного Суда, что я пытался отговорить от этого поступка и того юношу и сейчас вот тебя.
      Рыцарь оглянулся на свой шатер, потом бросил быстрый взгляд на монаха, но тот разгадал его намерения.
      - Не призывай своих людей, чтобы они меня задержали,- сказал он спокойным голосом,- ибо я не желаю, чтобы здешняя земля обагрилась твоей кровью.
      После этого он повернулся ко мне.
      - Прощай, приятель,- сказал он сердечно,- и, не взирая на то, что выйдет из моей попытки, не забывай помянуть монаха Гердвига в своих каждодневных молитвах.
      - Клянусь тебе в этом,- ответил я и стиснул его ладонь.
      Он медленно отъехал, держась в седле с небрежной легкостью и уверенностью, и ветер развевал его белый плащ, а солнце блестело на полированном железе шлема.
      И таким я его и заполнил до конца дней своих.
      Стоит мне закрыть глаза и я вижу вздымаемое холодным весенним ветром бело полотно, просвечиваемое лучами яркого солнца.
      - Не пытайся его задержать,- обратился я ко все еще колеблющемуся Хамзину из Тергонта,- тебе пришлось бы его убить.
      Рыцарь опустил голову.
      - Но может я спас бы его душу,- сказал он задумчиво.
      Я покачал головой.
      - Не пробуй даже, а если ты опасаешься, что на тебя падет грех, то не бойся. Я возьму эту тяжесть на свои плечи.
      Дальше мы молчали до самого конца. А что было дальше? Гердвиг спокойно, не привлекая ничьего внимания доехал до пещеры - возможно все думали, что он поехал за оставленным конем Афнеля. Только когда монах соскочил со своего скакуна, люди поняли, что нашелся очередной смельчак. Но толпа вела себя уже по-другому - сейчас это были не те люди, что бросались к пещере с жадным блеском в глазах, надеясь насытиться острыми ощущениями. Теперь лишь в немногих глазах виден был блеск возбуждения.
      Лица большинства застыли в болезненном напряжении. Люди опускались на колени и возносили молитвы Богу, многие отворачивались, чтобы не видеть очередного несчастного, входящего в пещеру.
      Гердвиг, перед тем как переступить порог пещеры, последний раз обернулся и наши глаза встретились. Мне даже показалось, что он слегка кивнул, после чего быстро повернулся и решительным шагом вошел вовнутрь.
      Толпа замерла в ожидании. Три Слова, которые произнес монах, прозвучали быстро, одно за другим, так что громовое эхо слилось в единый раскат. Но можно было все разобрать. И услышали мы: "Страдание. Ненависть. Страх."
      И тогда, как только умолкло эхо, горы затряслись. Безоблачное небо прорезала молния, а после черная мгла закрыла солнце и стало темно, как ночью. Пораженная толпа вопя и завывая от ужаса ринулась прочь, затаптывая людей и сметая шатры, лишь бы убраться подальше от страшного места. В воздухе стоял убийственный грохот и он с каждым мгновением набирал силу. Я лишь каким-то чудом сумел вскочить в седло и ошалевший от страха конь сам нашел обратную дорогу среди скал.
      Чуть позже я потерял сознание.
      Пришел в чувство я далеко от проклятой долины. Я лежал на земле, а мой конь спокойно пасся рядом.
      Тем же днем, когда я глядел на свое отражение в воде, я заметило, что страшные минуты оставили свой след в виде седой пряди на моей голове.
      Я возвращался той же дорогой, по которой ехали мы с Афнелем и Гердвигом. Отдыхал у гостеприимных очагов тех же людей, которые принимали нас троих. Некоторые уже знали, что случилось в горах Ширу, другим я рассказывал холодными вечерами о тайне Трех слов и ее тревожащем разрешении. Скоро, однако, выяснилось, что вести о происшедшем опережали мой приезд и тогда случалось, что двери домов оставались закрытыми для меня. Чем дальше я продвигался на восток, тем больше слышал о бандах, рыскающих по окрестностям и об опустошительных грабежах. В городах я видел закрытые лавки и людей, передающих друг другу зловещие новости. Я не удивляюсь их испугу, ибо Неведомое всегда будит страх в сердцах. Но я, который еще три недели назад своими глазами видел пещеру, где погиб Афнель, оставался спокойным.
      Оставался спокойным, несмотря на то. Что по сей день не знаю, было ли сотрясение гор и внезапная ночь среди дня признаком гнева создателя против человека, осмелившегося так понять сотворенный им мир, или же эти события предшествовали передаче власти над миром в руки Гердвига. Если монах верно угадал Три Слова, то об этом скоро узнает весь белый свет. Я уверен, что этот человек не будет колебаться и использует данную ему силу.
      Временами назойливая, неотступная мысль терзает мой разум. Если именно страдание, Ненависть и Страх правят нашим миром, то мог ли быть его Создателем Бог? Бог, имя которому - милосердный Избавитель? Так может быть создателем существующего порядка вещей был именно Падший Ангел? Или же мир сотворил все-таки Бог, а Тайна Трех Слов - это изобретенная Сатаной ловушка, долженствующая вводить во искус людей малодушных и уводить их на путь богохульных сомнений?
      Кто все-таки по-настоящему выиграл в пещере - Афнель или Гердвиг?
      Всегда, когда я об этом думаю, меня утешает поведение толпы, которая провожала уходящего в пещеру монаха. Поведение это внушает надежду, что не только страх, Ненависть и Страдание правят миром, но существуют в нем также Доброта и Любовь. И с этой мыслью, утром и вечером каждого дня возношу я горячие молитвы во искупление и спасение моего несчастного друга Афнеля. Ибо, клянусь Господом, кто может поручиться, что все происшедшее было окончательным разрешением, а не просто эпизодом в битве Добра и Зла за его бессмертную душу? В битве, исхода которой мы не ведаем.
      Варшава, сентябрь 1988г.
      Яцек ПЕКАРА Родился 19 мая 1965 года в Кракове. Учился на юридическом факультете Варшавского университета.
      Известный автор, принадлежащий к "четвертой генерации" польских фантастов, искушаемый панк-философией и соблазнами развлекательных жанров. Пекара - писатель уже крепко владеющий ремеслом, но все еще ищущий свою дорогу в фантастике. Он пробует писать классическую НФ, фэнтези, приключенческие вещи. Лучшие результаты он получает, заигрывая с "воплощенным Злом", о чем свидетельствует его дебют в журнале "Fantastyka" (№8/1983) "Все лица Сатаны" и предлагаемый читателю рассказ.
      У Пекары выходили, в частности, следующие книги:
      "Лабиринт" (Альмапресс, 1986, НФ роман), "Империум - Драконы Хальдора" (Искры, 1987, фрагмент романа фэнтези), "Проклятый город" (Наша ксенгарня, 1989, сборник рассказов в жанре фэнтези), "Добро пожаловать в мой ад" сборник социологических рассказов, "Время анафемы" - роман, основанный на демонологии и мифологии славянских язычников; последние две книги - в Катовицком отделении издательства КАВ.