Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Алекс Кросс (№5) - Прыжок ласки

ModernLib.Net / Триллеры / Паттерсон Джеймс / Прыжок ласки - Чтение (стр. 4)
Автор: Паттерсон Джеймс
Жанр: Триллеры
Серия: Алекс Кросс

 

 


Тем не менее, на лице Хэмптон светилась только улыбка удовольствия. Пэтси понимала, что шефу нравилось, когда она подыгрывала ему и всячески выражала свое почтение и уважение.

– Что-нибудь еще, что заслуживало бы внимания? – поинтересовался шеф.

«Какой же ты тупой и никчемный урод», – хотелось сказать Пэтси. Но она только отрицательно покачала головой:

– Он очарователен и имеет хорошие связи в политических кругах. Я понимаю вашу тревогу относительно этого человека.

– Так ты находишь Кросса очаровательным?

– Да, и очень хитрым. Это точно. Говорят, что он похож на молодого Мохаммеда Али. Мне кажется, что ему нравится такое сравнение, и он нередко прибегает к действиям, используя выражение самого Али: «Летать как бабочка, но жалить как пчела», – она рассмеялась, и Питтман присоединился к ее веселому смеху.

– Мы прищучим Кросса, – наконец подытожил Питтман рассказ своей сотрудницы. – Он вылетит отсюда, как миленький, и снова займется частной практикой. Подожди еще немного. Но ты должна будешь мне помочь. Ты прекрасно справляешься с любыми заданиями и хорошо видишь перспективу. Вот почему ты мне так нравишься.

Пэтси снова улыбнулась:

– Я и сама себе за это нравлюсь, сэр.

Глава шестнадцатая

Посольство Великобритании представляет собой довольно простое архитектурное сооружение, расположенное по адресу: Массачусетс-авеню, 3100. Это здание находится рядом с обсерваторией – домом вице-президента, а также резиденцией самого президента, красивым старинным особняком с высокими белыми колоннами. Само посольство располагается в бывшем здании государственного архива.

Джеффри Шефер сидел за своим столом из красного дерева и уныло смотрел на Массачусетс-авеню. В настоящее время штат посольства составлял 415 человек, но Шефер решил сократить это число до 414. Сюда входили специалисты по обороне, внешней политике, торговле, общественным связям, различные мелкие служащие и секретари.

Хотя США и Великобритания договорились между собой не проводить разведывательную работу друг против друга, тем не менее Шефер был самым настоящим шпионом. Он был одним из одиннадцати человек, служивших в Секретной Службе, известной ранее, как МИ 6, и работающих теперь в Америке. Кроме столицы, эти агенты были разбросаны по консульствам в разных городах: в Атланте, Бостоне, Чикаго, Хьюстоне, Лос-Анджелесе, Нью-Йорке и Сан-Франциско.

Сегодня Шефер заметно нервничал: он часто вставал из-за стола и принимался расхаживать по кабинету, меряя шагами ковер, прикрывавший старые скрипучие половицы. Джеффри названивал людям, которые не ожидали от него звонка, пытался заняться хоть чем-нибудь, думая о том, насколько он ненавидит свою работу и окружающие его жизнь мелочи.

Сегодня ему нужно было заняться составлением глупейшего коммюнике, посвященного абсурдной приверженности правительства соблюдению прав человека. Министр иностранных дел довольно напыщенно заявил, что Великобритания намерена продолжать осуждение режимов, которые нарушают права человека, а также поддерживать международные организации, которые пытаются хоть как-то бороться с этими явлениями, и так далее и тому подобное. До тошноты.

Шефер безнадежно проглядел список имевшихся у него компьютерных игр, которые раньше могли бы привлечь его внимание: «Механический командир», «Иная реальность», «Футбол», но сейчас ему показалось, что ни одна из них его не успокоит. Как и любое другое занятие.

Шефер начинал ломаться, и это чувство было знакомо ему до боли. Мне становится все хуже и хуже. И покончить с этим можно единственным способом: сыграть в «Четыре Всадника».

Мало того, сейчас, как назло, начал моросить противнейший дождь, и все небо затянуло серыми тучами. Столица и ее пригороды стали действовать на Джеффри угнетающе и только усугубили его депрессию. Господи, в каком же отвратительном настроении пребывал сейчас Шефер!

Он продолжал пялиться на Массачусетс-авеню, разглядывая мокрые деревья в соседнем парке, получившем имя художника-пацифиста – чтоб его! – Кахлила Джибрана. Шефер попробовал помечтать, рисуя перед мысленным взором картины одна другой слаще: в своих грезах он, как правило, насиловал женщин, работавших в посольстве.

Он позвонил Бу Кэссиди, своему врачу-психиатру, в домашний кабинет. Но к ней как раз пришел пациент, и она не могла долго разговаривать по телефону. Они договорились встретиться вечером, после работы. Шефер был не прочь быстро перепихнуться с Бу у нее дома и выпить что-нибудь для настроения. А потом можно было бы отправиться к себе, чтобы лицезреть и ненавистную Люси, и весь омерзительный сопливый выводок.

Сегодня вечером он не осмеливался снова стать одним из Всадников. Прошло слишком мало времени со дня смерти той медсестры. Но только одному Господу было известно, как ему этого хотелось! Ему почти виделось, как он совершает немыслимое убийство прямо здесь, в посольстве.

Правда, сегодня ему предстояло одно миленькое дельце, и он специально отложил его на три часа дня. Он уже посоветовался с игральными костями, чтобы принять правильное решение, снова почувствовав себя Всадником.

Незадолго до начала обеденного перерыва Джеффри позвонил Саре Миддлтон и, объяснив, что ему необходимо поговорить с ней, назначил девушке встречу у себя в кабинете в три часа.

Голос Сары по телефону прозвучал достаточно напряженно. Она сказала, что могла бы зайти к Шеферу и пораньше.

– Выходит, у тебя совсем нет работы? – поинтересовался Джеффри, после чего девушка поспешно пообещала ровно в три быть у него в кабинете.

Секретарь Джеффри, грубая и вульгарная девица по имени Бетти, работавшая раньше в Белгравии, в три часа позвонила своему шефу. Ну что ж, по крайней мере, он сумел приучить ее к пунктуальности.

Шефер выждал, пока звонок прозвучит еще раз, и только тогда снял трубку, притворяясь, будто девица отвлекла его от какой-то чрезвычайно важной работы, от которой зависела безопасность отечества.

– В чем дело, мисс Томас? Я сейчас очень занят, мне необходимо срочно подготовить коммюнике для министра.

– Простите, что потревожила вас, мистер Шефер, но к вам пришла мисс Миддлтон. Как я поняла, вы сами назначили ей встречу на три часа.

– Гм-м… Неужели? Ах, да, вы правы. Попросите Сару немного подождать. Через пару минут я сам перезвоню вам.

Шефер плотоядно улыбнулся и взял со стола экземпляр информационного бюллетеня «Красный плащ», выпускаемого посольством. Он прекрасно помнил, как бесилась Бетти, когда он называл мисс Миддлтон по имени.

Теперь его захватили дикие фантазии относительно Сары. Ему захотелось основательно заняться этой пташкой еще в тот момент, когда он принимал ее на работу, но Джеффри Шефер был весьма осторожен в отношениях с сотрудниками. Господи, как он ненавидел эту сучку! Теперь он отомстит ей за все.

Некоторое время Джеффри наблюдал за тем, как дождь неустанно продолжает стегать машины, лениво движущиеся по Массачусетс-авеню. Через десять минут Шефер решительно поднял телефонную трубку. Больше ждать он не мог.

– Впустите Сару. Я приму ее.

Он чуть коснулся игральных костей. Да, это будет замечательно. Настоящий ужас в кабинете.

Глава семнадцатая

Миловидная Сара Миддлтон вошла в кабинет и попыталась придать лицу приветливое выражение, выдавив почти искреннюю улыбку. Шефер казался ей удавом, гипнотизирующим кролика.

У Сары были курчавые рыжие волосы и симпатичное лицо, но выделяла ее потрясающая фигура. Сегодня она нарядилась в костюм с короткой юбкой, красную шелковую блузку с большим вырезом и черные чулки. По ее виду Шефер сразу же догадался, что сегодня вечером Сара задумала отправиться в город на поиски мужа.

Он почувствовал, как забилось его сердце в предвкушении настоящего удовольствия. Он сразу же возбудился от вида этой девушки. Впрочем, такое происходило при каждой их встрече. Ему захотелось взять ее прямо сейчас, и теперь он восхищался даже самим выражением «взять». Сара не выглядела неуверенной и нервной, как это было совсем недавно, что означало, конечно, то, что сейчас девушка чувствовала себя ужасно, но пыталась не показывать этого. Шефер напрягся и попробовал отгадать, о чем сейчас думает Миддлтон. И это его еще больше развеселило, хотя он был вынужден признаться, что не хотел бы оказаться сейчас на месте этой девушки.

– Нам очень не хватало дождя в последние дни, – заметила Сара и съежилась в раболепном страхе даже еще до того, как закончила фразу.

– Прошу тебя, присаживайся, – пригласил Шефер, стараясь, чтобы голос его прозвучал официально. – Что касается меня, то я ненавижу дожди. Наверное, именно из-за них я так и не смог навсегда осесть в Лондоне.

Он сложил ладони «домиком» и театрально громко вздохнул. Сейчас он подумал о том, что, может быть, Сара обратила внимание на его изящные пальцы и, скорее всего, подумала, что длинные у него не только они. Он был уверен в своем предположении, потому что именно так рассуждали все люди, хотя Сара, конечно, ни за что бы не призналась в этом.

Мисс Миддлтон прокашлялась и покорно положила ладони на колени. Костяшки пальцев у нее побелели. Господи, как же теперь Шефер наслаждался ее неуверенностью и страхом! Казалось, она была готова чуть ли не выпрыгнуть из кожи. А как насчет того, чтобы избавиться от этой ненужной кофточки и юбки?

Джеффри медленно разогнул пальцы правой руки, наслаждаясь своей ролью повелителя:

– Сара, мне кажется, что я вынужден сообщить тебе очень неприятную новость. Мне очень жаль, но я ничего не могу поделать.

Несчастная девушка подалась вперед. Да, фигура у нее была, что называется, точеная. Шефер почувствовал, как напрягается его мужская плоть.

– Что же это, мистер Шефер? Что вы имеете в виду? Вам кажется, что вы сейчас сообщите мне неприятную новость или это произойдет на самом деле?

– Мы вынуждены отказаться от твоих услуг. Вернее, я вынужден сделать это. Видишь ли, нам урезали бюджет… Я понимаю, что такое решение кажется тебе удивительно несправедливым и неожиданным. Особенно если учесть, что тебе пришлось проехать половину земного шара из Австралии, чтобы получить эту работу, и ты уже живешь в Вашингтоне целых полгода. Но, к сожалению, неприятности происходят неожиданно.

Он ясно видел, как отчаянно Сара борется с подступившими к глазам слезами. Губы ее задрожали. Она, конечно, даже и предположить не могла, что подобное может произойти. Сара считала себя достаточно умной и исполнительной девушкой, но теперь ей никак не удавалось совладать с собой.

Великолепно! Ему, наконец-то, удалось сломить ее. Жаль, что у него не было под рукой видеокамеры, чтобы навсегда запечатлеть такую замечательную сцену! Тогда бы он смог потом тысячи раз просматривать этот приятный эпизод.

Шефер видел, что девушка потеряла самообладание, и теперь с удовольствием наблюдал за ней. Он просто млел, наблюдая, как капли слез собираются в уголках глаз, а потом медленно стекают по щекам, портя с таким усердием наложенный макияж.

Он полностью ощущал свою силу, и от этого становилось еще приятнее. Правда, это была мелочная и незначительная игра, но ему нравилось наносить душевные раны, какими бы незначительными они ни казались.

– Бедняжка! – забормотал он. – Бедная моя Сара… А потом Шефер совершил самое страшное и жестокое. И одновременно достаточно опасное. Он встал из-за стола и подошел к девушке, чтобы хоть немного утешить ее. Он встал за ее спиной и прижался к вздымающимся от плача плечам. Он понимал, как сейчас отвратительно чувствует себя Сара, как ненавидит это прикосновение, но только сильнее возбуждался.

Мисс Миддлтон напряглась и отшатнулась от Шефера, словно тот был объят пламенем.

– Негодяй! – прошипела она, стиснув зубы. – Засранец! Сара выбежала из кабинета, вся в слезах, неуклюже пошатываясь, как это получается у девушек, которые носят высокие каблуки. И Шеферу это тоже понравилось. Он часто испытывал такое садистское наслаждение не только от того, что просто обидел девушку, а еще и задел ее самые чистые чувства. Ее образ теперь запомнится ему надолго, и он не раз станет прокручивать в мозгу такие милые его сердцу воспоминания. Да, он самый настоящий негодяй и засранец. С этим нельзя было не согласиться.

Глава восемнадцатая

Кошка Рози, застывшая на подоконнике, как фарфоровая статуэтка, наблюдала за тем, как я одеваюсь для свидания с Кристиной. Я немного завидовал простой кошачьей жизни: кушай мышек и ни о чем не беспокойся!

Наконец, я спустился на первый этаж. Сегодня я взял выходной на вечер и ночь, но, тем не менее, чувствовал себя более взведенным, чем на дежурстве. В этот вечер я буквально не мог найти себе места. Нана и дети понимали, что со мной творится что-то не совсем обычное, но что именно, уяснить не могли, и это сводило с ума всех трех моих верных телохранителей.

– Папочка, скажи мне, пожалуйста, что происходит? – умоляла Дженни, сложив руки, как перед молитвой.

– Пока что это тайна. Я уже сказал тебе «нет». И даже если ты встанешь на свои костлявые коленки, я все равно повторю «нет», – решительно произнес я и улыбнулся. – У меня сегодня важное свидание. Вот и все. А остальное тебе знать не положено, моя юная леди.

– А, свидание с Кристиной? – не отступала Джанель. – Ну, хотя бы это ты можешь мне сказать?

– А вот это – мое личное дело, – не сдавался я, завязывая галстук перед зеркалом возле лестницы. – И тебе этого из меня не выудить, моя любопытнейшая подружка!

– Но ты надел сегодня свой дорогой синий костюм, самые праздничные ботинки и любимый галстук. Ты сразу стал таким модным!

– Скажи лучше, хорошо ли я выгляжу? – повернулся я к дочери, которая сейчас одновременно выполняла роль и критика, и модельера. – Я имею в виду, для свидания.

– Ты выглядишь великолепно, папочка, – девочка засветилась, и я знал: ей можно верить. Глаза Дженни походили на два сверкающих зеркальца, в которых отражалась чистая правда. – И ты сам об этом знаешь. Ты красив, как грех.

– Ну уж! – я рассмеялся. Красив, как грех. Это она подцепила у Наны, не иначе.

Дэмон тут же воспользовался моментом, чтобы посмеяться над сестрой:

– Ты выглядишь великолепно, папочка, – передразнил он Дженни. – И что ты вечно суешь нос не в свои дела? Что тебе надо от папы?

– А как на твой вкус? – повернулся я к сыну.

Он закатил глаза к потолку и вздохнул, будто имел дело с полным кретином:

– Да хорошо ты выглядишь. Только к чему ты так вырядился? Мне-то уж можно сказать. Как мужчина мужчине. Что, у тебя действительно ожидается серьезное дело?

– Да ответь ты, пожалуйста, своим бедным детям! – не выдержала Бабуля.

Я взглянул в ее сторону и широко улыбнулся.

– Только не надо добавлять прилагательное «бедные». Итак, я уезжаю, – торжественно провозгласил я. – Дома буду еще до восхода. Ха-ха! – я попытался изобразить чудовище, и тут уже все трое закатили глаза и завздыхали.

Было почти восемь вечера, и когда я вышел на улицу, к крыльцу подкатил длиннющий черный «линкольн». Машина подъехала в назначенное время, и я не хотел опаздывать.

– Лимузин? – выдохнула Дженни и замерла у порога. – Ты поедешь к ней на лимузине?!

– Алекс Кросс! – Нана попыталась сделать все, чтобы ее голос прозвучал серьезно. – Что же здесь происходит?

Я не просто сбежал со ступенек, я подпрыгивал и пританцовывал на ходу, потом забрался в машину, захлопнул дверцу и велел водителю ехать вперед. Когда автомобиль мягко тронулся, у меня оставалось ровно столько времени, чтобы помахать моим домашним из окошка и торжествующе показать им язык.

Глава девятнадцатая

Последнее, что я увидел перед путешествием на роскошном лимузине – трое моих любимых хулиганов с высунутыми языками. Таков был их ответ мне. Итак, я направлялся в округ Принс-Джордж, по дороге размышляя о том, как же нам все-таки бывает хорошо вместе. Сейчас я ехал туда, где когда-то, в безумные дни расследования дела Джека и Джилл, мне пришлось столкнуться с двенадцатилетним убийцей. Но, кроме того, именно здесь жила Кристина.

На сегодняшний вечер лозунг и молитва одновременно уже звучали в моей голове: сердце руководит головой. Мне нужно было убедиться в том, что это действительно так.

– Ты нанял лимузин?! – удивленно воскликнула Кристина, когда я забирал ее возле дома в Митчелвилле.

Она выглядела еще более потрясающе, чем всегда, и это тоже имело для меня огромное значение. Сегодня на Кристине было длинное черное облегающее платье, черные шелковые туфли-лодочки с изящными ремешками, а через руку она небрежно перебросила парчовый жакет. На каблуках Кристина казалась очень высокой. Господи, как же я любил эту женщину и все то, что было связано с ней!

Мы подошли к машине и удобно расположились на мягком сиденье.

– Но ты мне еще не сказал, куда мы отправляемся, Алекс. Я знаю только, что это будет удивительное и особое место.

– Неужели? Зато я успел сообщить о нем водителю, – я осторожно постучал по перегородке, и автомобиль плавно отправился прямо в летнюю ночь. Алекс, овеянный тайной…

Всю дорогу до Вашингтона я держал ладони Кристины в своих руках. Ее лицо было немного повернуто в мою сторону, и я целовал его бесконечное число раз в этой уютной темноте. Мне нравилось ощущать ее сладкие губы, ее гладкую и мягкую кожу. Сегодня Кристина выбрала совсем новые, незнакомые духи, и их запах сразу пришелся мне по вкусу. Я целовал маленькую ложбинку на ее шее, ее глаза и волосы. Мне показалось, что если бы мне предложили делать это всю ночь, я был бы полностью счастливым человеком.

– Какая немыслимо романтическая ночь! – наконец выговорила она. – Сегодня происходит что-то невероятное. Да и ты сам какой-то особенный и немного другой… милый.

Мы продолжали обниматься, а потом даже о чем-то разговаривали, только я уже не помню, о чем именно. Мне запомнилось только, как ее грудь вздымалась и опускалась, когда Кристина прижималась к моему телу. Я даже удивился, что мы так быстро доехали до перекрестка Массачусетс и Висконсин-авеню. В скором времени нас ожидал приятный сюрприз.

Кристина больше не задавала вопросов. По крайней мере, до того момента, когда машина остановилась перед национальным собором Вашингтона, и водитель распахнул перед нами дверцу лимузина.

– Национальный собор? – только и смогла произнести моя возлюбленная. – Мы пойдем внутрь?

Я кивнул и поднял глаза на шедевр готической архитектуры, которым я восхищался еще в те времена, когда был маленьким мальчиком.

Собор возвышается над пятьюдесятью акрами лесов и лугов и расположен на самом высоком месте столицы, поэтому он кажется даже выше, чем монумент Вашингтону. Если память мне не изменяет, это вторая по величине церковь во всей Америке и, как мне кажется, самая красивая.

Я шел впереди, а Кристина послушно следовала за мной. Я вел ее, чуть касаясь пальцами ее ладони. Внутрь мы вошли с северо-западного угла нефа, который протянулся к Центральному алтарю почти на двести метров.

Все сегодня казалось очень простым, красивым и каким-то особенным. Мы проследовали под удивительным Космическим окном к огороженному месту в середине нефа. Куда бы я ни кинул взгляд, повсюду сверкали цветные стекла бесценных витражей, которых насчитывалось более двухсот.

Свет внутри был приглушенным, и душу наполняло блаженство. Стены переливались калейдоскопом цветов: красных, теплых желтых и прохладных небесно-голубых.

– Прекрасно, правда? – прошептал я. – Здесь все кажется таким грандиозным, что время как будто отступает. Вот о таких вещах, наверное, и писал в свое время Генри Адаме.

– Алекс, по-моему, это самое чудесное место во всем Вашингтоне. Космическое окно, Детская часовня… Мне всегда нравилось находиться здесь. Неужели я раньше никогда не говорила тебе об этом? – удивилась Кристина.

– Ну, может быть, – согласился я и тут же поправил сам себя. – А возможно, я догадался об этом и сам.

Мы двинулись вперед, пока не достигли Детской часовни. Это место в храме маленькое, но удивительно трогательное и интимное. Его украшали витражи на библейские сюжеты, изображавшие историю детства Самуила и Давида.

Я посмотрел на Кристину, и мое сердце застучало так, что мне показалось, что она его услышала. В мерцании свечей ее глаза лучились, словно драгоценные камни. Черное платье мягко переливалось и будто струилось по ее стройной фигуре. Я опустился на одно колено и заглянул Кристине в глаза. – Я полюбил тебя в тот самый момент, когда впервые увидел в школе Соджорнер Трут, – прошептал я так тихо, чтобы кроме нее меня никто больше не услышал. – Но только в тот момент, когда я тебя увидел, я еще не знал, насколько прекрасная у тебя душа, насколько ты мудра и добра. Я даже не подозревал о том, что сам способен на такие чувства. Я принадлежу тебе целиком и полностью. Я сделаю ради тебя все, что только ты скажешь. Каждый миг с тобой делает меня счастливым.

Я остановился, чтобы немного передохнуть. Кристина не отвела взгляда, а продолжала смотреть мне в глаза.

– Я очень люблю тебя и буду любить всегда. Ты будешь моей женой, Кристина?

В ее глазах сейчас я увидел море любви и тепла, а еще той простоты и скромности, которые являются самой сутью Кристины. Мне показалось, что она даже не может себе представить всю глубину моего чувства.

– Да. О Алекс! Мне не стоило тянуть до сегодняшнего вечера. Зато сегодня все так замечательно и особенно, что я не жалею, что дождалась этого момента. Да, я буду твоей женой.

Я достал старинное обручальное кольцо и осторожно надел его на палец Кристины. Это кольцо принадлежало моей матери, и я хранил его с девяти лет, с того самого дня, когда она умерла. Точную его историю я не знал, но оно принадлежало семейству Кросс вот уже четыре поколения и являлось моим единственным наследством.

Мы обменялись поцелуем в трогательной обстановке Детской часовни Национального собора, и наступил самый знаменательный миг моей жизни, который я не забуду никогда.

Да, я буду твоей женой.

Глава двадцатая

Прошло уже десять дней с момента последнего фантастического убийства. Теперь Шефером овладело совсем иное настроение, и он позволил этому потоку увлечь себя.

Он парил в высоте подобно воздушному змею, ощущая себя энергичным, маниакальным и биполярным, как характеризуют такое состояние врачи. Шефер по-прежнему принимал успокоительные таблетки, но они еще больше распаляли его.

Этим вечером, примерно около шести, он вывел свой черный «ягуар» с посольской стоянки. Шефер проехал мимо огромной статуи Черчилля: короткая правая рука обрубком вздымалась вверх в победном жесте, в левой – неизменная сигара.

В машине громко звучала гитара Эрика Клэптона. Джеффри прибавил мощности колонкам, постукивая в такт по рулю. Этот ритм разжигал его первобытные инстинкты. Выехав на Массачусетс-авеню, он затормозил возле первого же кафетерия и бегом кинулся внутрь. Там он заказал три чашечки черного, словно его душа, кофе с шестью кусками сахара. При этом, как всегда, первую порцию он допивал, уже направляясь к кассе.

Оказавшись в салоне «ягуара», вторую чашечку Шефер выпил уже не торопясь, наслаждаясь вкусом, не забыв добавить к напитку пару таблеток. Хуже не будет. Кто знает, может быть, даже полегчает. Джеффри вынул из кармана кости. Сегодня он обязательно должен был играть.

Если выпадет двенадцать очков или большее, он сразу же отправится развлечься с Бу Кэссиди, а оттуда – домой к ненавистной семье. Количество очков от семи до одиннадцати означало полный провал: в этом случае ему следовало немедленно вернуться к Люси и детям. Ну, а если выпадало три, четыре, пять или шесть, то он мог смело мчаться в свое тайное убежище, чтобы посвятить вечер непредвиденным приключениям.

– Ну, пускай получится три-четыре-пять. Ну, пожалуйста! Пусть будет так. Мне сегодня это нужно, как никогда. Мне необходимо немного отвлечься!

Он тряс кости в руке не менее тридцати секунд, потом замер на мгновение и, наконец, бросил их на серое кожаное сиденье машины, внимательно следя за каждым поворотом граней.

Господи, он умудрился выкинуть четыре очка! Вот это вызов судьбе! Его мозг словно охватило пламя. Итак, сегодня вечером он мог играть. Так сказали кости. Так велел рок.

Джеффри дрожащими от возбуждения пальцами быстро набрал свой домашний номер и прижал к уху маленький мобильный телефон.

– Люси… – начал он, уже довольно улыбаясь. – Как хорошо, что я застал тебя дома, дорогая… Да-да, а как ты догадалась так быстро? Мы здесь по уши увязли в работе. Поверишь?.. Нет, никак не смогу. Они считают, что я полностью принадлежу им. В общем, может быть, они и правы. Тут опять всплыла торговля наркотиками… Домой приду, как только справлюсь с делами. Ты уж не жди меня. Передавай привет детям. И всех поцелуй от меня… Я тоже тебя очень люблю. Ты самая хорошая и понимающая жена во всем мире.

«Что ж, сыграно неплохо», – рассуждал Шефер, облегченно вздохнув. Исключительное исполнение роли, особенно если учесть, сколько таблеток он уже проглотил. Шефер отключил телефон, сокрушаясь о том, что только на деньги супруги он оплачивал все счета и мог позволить себе и семье ежегодный отпуск. Кстати, и его «ягуар», и ее «рендж-ровер», тоже были приобретены, разумеется, на средства, выделенные ее отцом.

Джеффри тут же набрал следующий номер.

– Доктор Кэссиди? – он услышал ее голос почти в ту же секунду. Она прекрасно понимала, кто ей звонит. Как правило, он связывался с ней из машины, когда уже находился на подъезде к ее дому. Они оба любили перед встречей немного поболтать, чтобы заранее разогреть свои чувства. Это напоминало что-то вроде персональной службы «секс по телефону».

– Они опять сумели достать меня! – жалобно проскулил Шефер в трубку, при этом едва сдерживая злорадную улыбку. Ему нравилось преувеличивать значительность событий и из любой мелочи стряпать самую настоящую драму.

После секундного молчания Бу заговорила:

– Ты хочешь сказать, что они смогли достать нас обоих, да? И тебе, как я понимаю, никак сегодня уже не вырваться? Что ж, такова твоя работа, хотя ты ее и ненавидишь.

– Ты же знаешь, что я с радостью бы смылся, если бы имелась хоть малейшая возможность. Я ненавижу свою работу, я проклинаю каждую минуту, что провожу здесь. Правда, дома мне еще хуже, Бу. Кому же, как не тебе, знать это!

Он ясно представлял, как Бу хмурится и собирает губы в трубочку:

– Мне кажется, что ты успел принять дозу, Джеффри. Это так? Ты не забыл про таблетки?

– Ну, что ты! Разумеется, я выполняю все твои советы и рекомендации. Но я действительно сейчас чувствую себя так, будто летаю где-то под потолком. Кстати, я тебе звоню в перерыве между двумя собраниями. Черт побери, я так скучаю без тебя! Я хочу быть внутри тебя, Бу, глубоко внутри. Я хочу почувствовать твою киску, твою попку и твой ротик. Я постоянно думаю об этом. Господи! А ОН у меня уже затвердел, как камень. Но приходится сидеть в этом распроклятом кабинете! Придется ударить по НЕМУ палкой! Избить ЕГО, озорника! Вот так мы, британцы, расправляемся со своим Дружком!

Она рассмеялась, и ему даже стало жаль, что сегодня он ее подставляет просто так:

– Иди работай. Я буду дома. И если ты закончишь с делами раньше, то я к твоим услугам. А пока что мне самой надо бы немного поднять себе настроение.

Я люблю тебя, Бу. Ты так добра ко мне. Да, но мне, наверное, тоже придется сейчас использовать палку.

Он повесил трубку и направил машину к своему домику в Экингтоне. Затем он поставил «ягуар» рядом с фиолетово-синим такси и быстро поднялся наверх, чтобы переодеться и подготовиться к игре. Как же ему нравилась эта тайная жизнь, эти ночи в полном одиночестве, вдали от всех тех, кого он презирал и ненавидел!

В последнее время Джеффри стал часто рисковать, но теперь ему было ровным счетом наплевать на это.

Глава двадцать первая

Шефер завелся и теперь только и думал о предстоящем вечере, который он проведет в городе. Итак, игра снова началась. И сегодня могло произойти все, что угодно. Правда, он с удивлением отметил про себя, что пока ему больше нравилось быть медлительным и задумчивым. Впрочем, это не казалось странным: он в один миг переключался с маниакальной стадии на депрессивную.

Джеффри медленно анализировал самого себя, словно все сейчас происходило во сне. Итак, когда-то он служил агентом британской разведки. Но теперь холодная война закончилась, и его таланты уже нельзя было использовать в полной мере, как раньше. Если бы не влияние отца Люси, он мог бы и вовсе лишиться своей работы. Дункан Кузин когда-то был генералом армии, а теперь возглавлял консорциум по продаже моющих средств и мыла. Ему нравилось обращаться к Шеферу по званию, и, называя зятя полковником, он таким образом каждый раз подчеркивал свое главенство. Помимо этого, генерал при каждом удобном случае напоминал Джеффри о том, каких успехов добились оба его брата, которые теперь стали настоящими миллионерами – в отличие от самого Шефера.

Джеффри поморщился и вернулся мыслями к настоящему. В последнее время такое с ним часто происходило. Он постоянно перескакивал с одной мысли на другую, как неисправный радиоприемник, произвольно настраивающийся на разные волны. Сейчас Шефер попытался сосредоточиться, набрал в легкие побольше воздуха, потом выдохнул и решительно вывел такси из гаража. Уже через несколько минут он уверенно ехал по Род-Айленд-авеню. Снова начинался мелкий дождь, поднялся туман, и теперь уличные огни казались размытыми и почти нереальными.

Шефер притормозил у обочины, чтобы подхватить высокого худощавого чернокожего мужчину. Внешне тот смахивал на типичного торговца наркотиками, а следовательно, был, по понятиям Джеффри, никому не нужным человеком. Возможно, он попросту пристрелит черномазого, а потом избавится от тела. На сегодня такой план его вполне устраивал. Уж по мелкому наркодельцу точно никто плакать не будет.

– В аэропорт, – надменно произнес мужчина и плюхнулся на сиденье. Этот ублюдок позволил себе так неосмотрительно отряхнуть воду с плаща прямо в машине! Захлопнув дверцу автомобиля, пассажир тут же вынул мобильный телефон и быстро набрал номер.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21