Безумный, безнравственный и опасный

Эндрю повернулся и оперся спиной о стену, скрестив руки на груди.

— Я не мог обладать поместьем, но у меня не было и необходимого терпения, чтобы стать священником, солдатом или юристом, как обычно бывает со всеми младшими сыновьями. И тогда я превратился в сущее наказание для своей семьи. После того как меня исключили из Оксфорда, я перебрался в Америку, которая подошла мне во всех отношениях. Многие годы я жил в салунах, переезжая из одного города в другой, скучал, набирался впечатлений. Много играл с лучшими мастерами этого дела и чаще выигрывал, чем уступал им.

Он улыбнулся уголками губ:

— В честной игре я никогда не мухлевал, но если случалось оказаться за одним столом с бандой жуликов, то мог облапошить их не хуже любого кидалы. Это было делом чести. — Улыбка покинула его лицо, уступив место глубокой усталости. — Лет через семь-восемь эта жизнь пресытила меня. Слишком много времени я провел в темных, прокуренных, шумных салунах, слишком много выпил черного кофе и крепких напитков. Слишком много повидал несчастных, готовых скорее схватиться за пистолет, чем признать, что они проиграли… Надоело.

Кейн посмотрел на свои руки и задумчиво повертел наручники.

— Забавно. Я был бунтарем в своей семье, паршивой овцой в стаде. Проехал тысячи миль, чтобы добраться на край света, бросить вызов индейцам и бог знает кому еще… Моя мать писала, что моими посланиями взахлеб зачитывается весь Уилтшир. Но, приближаясь к своему тридцатилетию, я вдруг осознал, что в глубине души ничуть не отличаюсь от моих предков, и все это время я на самом деле стремился к куску земли, который мог бы назвать своим. — Кейн смолк.

Лайза терпеливо ждала продолжения. Не дождавшись, спросила:

— Так ты стал искать участок, чтобы купить его?

— И нашел. И даже купил благодаря удачной четырехдневной партии в покер в Ледвилле. — Он задумчиво улыбнулся. — В Колорадо в предгорьях Пуэбло есть долина, где много воды, а вокруг — горы. Это самое красивое место, которое я видел в жизни. И всего пара часов от железной дороги. Так что, соскучившись по цивилизации, можно добраться до Денвера всего за день. — Голос его стал тише. — Во всяком случае, мог добраться. Я прожил там всего полгода — не так уж много, чтобы заскучать. — Он безразлично пожал плечами, будто приговоренный к смерти чувствует себя так же, как лошадь, потерявшая подкову. — Больше мне уже не увидеть мое «Лэйзи Кей».

Лайза смотрела на него широко раскрытыми, полными сочувствия глазами.

— Но ты не похож на убийцу. Тебя что же, несправедливо обвинили?

Мужчина горько усмехнулся:

— О нет, я на самом деле убил человека. Правда, все, кто в тот вечер был в «Позолоченной индюшке», согласились, что это была самооборона, но дело в том, что парень оказался сынком богатых родителей, так что на справедливость рассчитывать не приходится.

Глаза Лайзы стали совсем круглыми, и кровь отхлынула от щек.

— Как звали мужчину, которого ты убил?

— Холден. Билли Холден. — Кейн нахмурился. — Ты что, знала его?

Совсем поникнув, женщина уткнулась лицом в дрожащие ладони.

— Это был мой муж, — медленно произнесла она. «Господи, но эта милая женщина не могла быть женой такого негодяя», — подумал он с ужасом и инстинктивно попятился, насколько позволила цепь. Сейчас он отдал бы все, чем владел в жизни, чтобы только оказаться подальше отсюда — где угодно, лишь бы не причинять вдове Билли Холдена новых страданий.

— Простите меня, — беспомощно проговорил Кейн. — Мне чертовски жаль.

Лайза подняла голову и поглядела на него в упор:

— Как это случилось?

Немного помявшись, он ответил:

— Очень быстро. Ваш муж не страдал ни секунды. Да и… — Кейн печально покачал головой. — Вам не стоит знать больше, миссис Холден.

— Лайза. Меня зовут Лайза. — Она поднялась и подошла к нему, глядя прямо в лицо сухими неумолимыми глазами. — И я должна все знать. Его отец сообщил мне только, что Билли застрелен в салуне «Позолоченная индюшка», но это ведь не все? — Увидев, что он по-прежнему колеблется, она твердо повторила:

— Я должна это знать, Дрю.

Он тяжко выдохнул:

— Что ж, ладно. Я приехал в Техас, чтобы сделать кое-какие покупки, и уже возвращался домой, когда все случилось. Я решил заночевать в Солончаке. После ужина сел за покер с парой местных, заглянувших в салун. Я уже собирался закругляться, как вдруг из бара донесся какой-то шум. Парень — он, очевидно, сильно перебрал — положил глаз на девчонку. Не на одну из тех девочек, что с удовольствием оказал и бы ему услугу, а на маленькую китаянку с кухни, которая вынесла в зал поднос чистых стаканов. Мей Ли едва ли больше четырнадцати. Холден… — Кейн запнулся. — Ты уверена, что хочешь все это слушать? Только в стельку пьяный или чокнутый способен смотреть на других женщин, когда дома его ждет такая жена.

— Продолжай, — потребовала Лайза.

— Холден не хотел слушать никаких возражений и до полусмерти напугал девчонку. Другим посетителям салуна все это не понравилось, но они не посмели вмешиваться, — сказал Кейн. — Одна из гулящих девиц, Рыжая Салли, попыталась все уладить. Хотя и сама испугалась не меньше Мей Ли, она сказала, что с удовольствием пойдет наверх с таким замечательным джентльменом. Но Холден не обратил на нее внимания. Он сказал, что никогда не имел китаянки и собирается попробовать эту, схватил Мей Ли за руку и потащил прочь. Когда она закричала, подошел я и предложил выбрать опытную девушку. Вместо ответа Холден помедлил и вдруг изо всех сил двинул меня кулаком в живот. Я грохнулся на пол, а когда поднял голову, то увидел, что на меня смотрит дуло «кольта».

Я едва успел увернуться — Холден всадил пулю в пол, в то место, где только что была моя голова. У меня в кармане был револьвер, и я выстрелил, пока он целился. — Кейн потрогал пальцем дырку на правом кармане, которую проделала выпущенная им пуля. — Если б знать, что все кончится так, я бы постарался ранить его, а не убивать насмерть, но все случилось слишком быстро… — Он умолк.

— Погоди. Если это была самозащита, то почему ты осужден? Кейн бросил на нее насмешливый взгляд:

— Разве ты не знаешь, что твой супруг был в гостях у своего дяди, Мэтта Слоуна, которому принадлежит почти все в Солончаке? Слоун решил непременно отомстить за племянника и на другой день послал за мной своих людей. Меня несложно было изловить, ведь я не считал себя виновным и даже не пытался скрыться. Они меня взяли и отвезли обратно в Солончак. Слоун собрал судилище прямо в баре «Индюшки». Владелец салуна, закадычный друг Слоуна, был судьей.

Кейн скривил рот.

Не позвали ни одного свидетеля, а когда я попытался защищаться сам, меня просто остановили… кулаком. В общем, меня судили, обвинили и приговорили минут за десять. Слоун отчитался перед семьей Холдена, а твой свекор потребовал доставить меня в Прерия-Сити, чтобы вся семья имела удовольствие увидеть, как меня вздернут. Биффа и Безмозглого — парочку из свиты Слоуна — специально отрядили для этой цели. Должно быть, казнь собирались устроить сразу после того, как ты похоронишь отца. Вот это будет зрелище. — Его страдальческий взгляд встретился с се взглядом. — Жаль, что ничего нельзя изменить. Прости меня.

Лайза отвернулась и прислонилась спиной к стене, обхватив себя руками, словно вдруг замерзла. После долгого, напряженного молчания она сказала:

— Не вини себя. Билли никому не давал покоя. Если не ты, рано или поздно кто-нибудь другой убил бы его. — Лайза судорожно вздохнула. — Родители сильно испортили его. С ними мой муж всегда вел себя как шелковый, поэтому они считали, что он просто не способен сделать что-то недостойное.

Понимая, что это не его дело, Кейн все же спросил:

— Так почему ты вышла за него?

Она грустно улыбнулась, возвращаясь мыслями в прошлое:

— Он умел быть очаровательным и потом, он был красив как бог. Когда три года назад Билли появился у нас в Ивовой Роще, он показался мне воплощением девичьих грез. Отец, правда, не был в этом так уверен, но я буквально обезумела от любви. Папа побоялся, что я просто сбегу, если он не согласится на наш брак. Ну и, конечно, он наслышан о семье Холденов и решил, что я выхожу за человека, который способен меня содержать. Но все пошло кувырком, как только Билли привез меня в Прерия-Сити. Его родители разозлились, ведь он женился неизвестно на ком. Они-то собирались породниться с семьей богатого владельца соседнего ранчо. Однако поскольку дело уже было сделано, Холденам пришлось принять меня. Внешне наши отношения выглядели пристойно, но, если не считать его младшей сестры Дженни, со всеми остальными я чувствовала себя как среди вечных льдов. Хуже всего было то, что сам Билли переменился. Порой, правда, мы словно возвращались к временам нашего знакомства, но чаще… — Женщина умолкла.

— Так что же было чаще?

— Прошло около полугода после нашей свадьбы… — с трудом начала Лайза, запнувшись, побледнела, а потом неожиданно быстро закончила:

— на одном церковном празднике Билли увидел, как я смеюсь с нашим соседом. Он тут же уволок меня домой, а когда мы остались наедине, словно с цепи сорвался. Говорил, что я предала его, а потом избил так, что я чудом осталась жива.

Она склонила голову, чтобы спрятать набежавшие слезы.

— Я долго потом отлеживалась, и даже не с кем было поговорить. Когда же я попыталась рассказать о случившемся его матери, та просто не стала меня слушать. Билли объяснил, что я упала с лестницы, и этого оказалось достаточно.

Кейн выругался, едва сдерживая злость:

— И где же был твой муж, пока ты лежала полуживая после его побоев?

— Билли очень извинялся, — дрогнувшим голосом сказала Лайза. — Вставал на колени, молил о прощении. Он клялся, что никогда больше меня не обидит.

— И сдержал свое слово? — спросил Кейн, заранее зная ответ.

— Муж никогда больше не сходил с ума до такой степени, но стоило ему напиться, как он снова бросался на меня с кулаками. — Лайза не могла больше скрывать боль в голосе. — Билли стал уезжать надолго — он говорил, что выполняет поручения отца, — и… и стал ходить к другим женщинам. Он даже не пытался скрывать это от меня.

О, если бы Билли Холден сейчас очутился здесь, Кейн свернул бы голыми руками шею этому хорьку!

— Ты не думала уйти от него?

— Думала, но… В общем, он был моим мужем. И в горе, и в радости. Порой становилось полегче, и мне казалось, что если бы я старалась быть лучшей женой, то муж не стал бы таким.

— Нет! Не надо винить себя. Мужчина, который так обращается со своей супругой, либо ненормальный, либо развратник.

Лайза посмотрела на свои судорожно переплетенные пальцы.

— Кажется, ты прав. Ведь что бы я ни делала, ничто не менялось. — Слезы заструились по ее щекам. — Господи, прости меня, — прошептала она, — но когда я услышала о его смерти, первым чувством было облегчение.

Кейн никогда не мог смотреть на плачущую женщину. Не задумываясь, он протянул руку и погладил склоненную голову, словно перед ним был обиженный ребенок. Он не удивился бы, если бы она отпрянула, но этого не случилось. Наоборот, Лайза повернулась в кольце его рук и приглушенно всхлипнула.

Мужчина продолжал обнимать ее, а она рыдала так, словно у нее разрывалось сердце. Он пытался и никак не мог представить, сколько же времени она не смела плакать. Живя в доме, где ее презирали, с жестоким человеком, который даже не понимал, каким сокровищем завладел… Господи, разве этого не достаточно, чтобы разувериться в твоей справедливости?!

Когда рыдания стали затихать, Кейн тихо промолвил:

— Со временем этот кошмар забудется, Лайза. Ты покинешь ранчо Холденов и начнешь новую жизнь… Найдешь любовь и счастье, которое заслуживаешь.

Она сдавленно всхлипнула:

— Нет, это никогда не кончится. — Рука ее снова легла на живот. — Я беременна. Его родители никогда меня не отпустят, потому что им нужен ребенок Билли. Я буду заточена в этом доме до самой смерти.

Кейн долго молчал. Потом опустился возле стены на пол, увлекая с собой Лайзу и усаживая к себе на колено, так чтобы она могла положить голову ему на плечо. Она была тихой, такой тихой…

— Ситуация сложная, Лайза, но не безнадежная, — сказал он, снова обняв ее. — Тебе не обязательно возвращаться к Холденам. Трудолюбивая женщина сумеет найти способ прокормиться. А когда ты будешь готова снова выйти замуж — увидишь, что нет недостатка в достойных мужчинах, которые будут правильно к тебе относиться.

— Я уже думала об этом, — вяло откликнулась она. — Я ни о чем другом не могла думать. Но если я не вернусь или потом попытаюсь уйти с ребенком, Холдены будут охотиться за мной, куда бы мы ни отправились, и я ни минуты не смогу прожить без постоянного страха, что нас вот-вот обнаружат. При его деньгах мистер Холден рано или поздно до нас доберется.

Руки Кейна плотнее сомкнулись вокруг ее плеч.

— Но ты могла бы не оставаться у них после родов. Хотя я понимаю, как это будет тяжело, очень тяжело, но ты можешь оставить ребенка на попечение родителей твоего мужа. Или ты думаешь, они потребуют, чтобы ты осталась?

— Да нет… Холдены не станут возражать, если я уйду, родив им внука. Они даже обрадуются. Но как я смогу доверить им воспитание своего ребенка? Ведь Билли тоже наверняка родился с дурными задатками, а родители лишь развили их. — Лайза сглотнула. — Это звучит ужасно, но я не хочу этого ребенка. С того момента, как я узнала о своем положении, меня не покидает тревога. Что, если ребенок пойдет в отца? Даже если я останусь с ним, это может оказаться бесполезным. И все-таки я не могу отдать свое родное дитя. Не могу.

— Хорошим людям труднее живется, — грустно заключил Кейн, совсем не удивившись ее ответу.

Лайза закрыла глаза. Горечь ее понемногу стихала. Где-то в отдалении слышались крики толпы и трещали выстрелы. Она надеялась, что беспорядки продлятся всю ночь, потому что, как только город затихнет, Бифф Бернс непременно вернется, и ей придется уходить.

Как странно, что в объятиях убийцы своего мужа она нашла умиротворение. Странно, хотя это почему-то казалось совершенно естественным и правильным. Она не могла винить Эндрю Кейна за то, что случилось в салуне. Перед нею был достойный человек. Он пытался спасти перепуганную девчушку, и вот теперь должен расплатиться жизнью за свое благородство. Размышляя над этим, Лайза вдруг поняла, что они оба, она сама и Дрю, стали жертвами безумств Билли. Наверное, поэтому она почувствовала такое родство с этим малознакомым человеком.

Хотя нет, тут было нечто большее. Дрю был особенным. Она заметила бы это при любых обстоятельствах.

— Спасибо, что выслушал, — проговорила Лайза тихо. — Мои проблемы несравнимы с твоими. А твое мужество — хороший пример для меня.

Он натянуто усмехнулся:

— Мужество… Ты это серьезно? Поверь, оно так же фальшиво, как деревянная монета. Хотя мне и прежде случалось сталкиваться со смертью, но это всегда происходило внезапно — не оставалось времени, чтобы об этом думать. И это не так тяжело, как сидеть и ждать последнего часа…

Кейн глубоко вздохнул, а потом вдруг быстро заговорил:

— Я перепуган, Лайза. Не столько самой смертью, сколько тем, что придется умирать перед толпой незнакомцев. Я боюсь, что, когда они потащат меня на виселицу, я не выдержу и зареву, словно раненый бык, моля о пощаде как последний жалкий трус… — Он осекся, когда же снова заговорил, в голосе зазвучала жестокая ирония. — Наверное, глупо волноваться о том, сумеешь ли ты умереть, сохраняя британское хладнокровие. Но если тебе только и осталось в жизни, что умереть, то становится очень важным, как именно ты это сделаешь.

Она подняла голову и посмотрела в лицо Дрю. В неярком золотистом свете лампы его черты казались высеченными из гранита. Она поняла, что в решающий миг он не опозорит своих предков, а встретит смертный час с полным самообладанием, возможно, даже с сухой шуткой на устах. Но она понимала его страх. Святые небеса, как же она его понимала!

Повинуясь внезапному порыву, Лайза подалась вперед и коснулась губами его губ. Ей так хотелось выразить свое сочувствие, свою благодарность, свою веру в его отвагу. На миг опешив, Эндрю вдруг крепче обнял ее и поцеловал, крепко прижав к себе.

Лайза не удивилась тому, что это приятно, но была потрясена тем пламенем, что мгновенно вспыхнуло между ними Даже будучи влюбленной невестой, она никогда не переживала ничего подобного. Рот ее приоткрылся под его губами, голова запрокинулась — Лайза совсем забылась, растворилась в этом поцелуе.

Она пришла в себя, когда он поднял голову и произнес с хрипотцой:

— Пора… пора остановиться, дорогая.

Лайза открыла глаза, удивляясь тому, как сильно бьется сердце. А может, это оба их сердца стучали в такт?..

— Я не хочу останавливаться, — шепнула она, сознавая, насколько скандально ведет себя. Еще вчера что-то подобное было бы немыслимо, но за последний час они полностью открыли друг другу все свои сокровеннейшие чувства. Лайза понимала, что Эндрю желает ее — такой нескрываемой страстью дышало все его лицо. И если ее тело способно принести ему утешение, она была на это согласна.

Более того, ей самой хотелось любовной близости, она жаждала прикосновения мужчины, чтобы стереть из памяти горечь и боль, которые так часто приходилось испытывать на супружеском ложе. По иронии судьбы нежеланная беременность означала, что можно отдаться Дрю, не беспокоясь о последствиях.

— Ты уверена? — спросил он, чувствуя, как сильно бьется сердце. — Тебе и так несладко пришлось, Лайза. Я не хочу причинять тебе новую боль.

— Это невозможно. — Она робко улыбнулась. — Я боюсь того, что ждет меня впереди, Дрю, но, быть может, мне будет легче, если я смогу вспоминать о чем-то хорошем. — Она подняла руки, и пальцы утонули в его волосах. — Давай забудем обо всем, что находится за пределами этой комнаты. И не будем вспоминать об этом, сколько сможем.

Не проронив ни слова, он поднял левую руку и начал вынимать шпильки из се прически. Один за другим тяжелые шелковистые локоны падали на плечи.

Ты такая красивая. — Он погрузил обе руки в спутанную шелковистую массу. — Прекрасна, как сама жизнь. — Склонившись, Кейн прижался губами к ее шее, скрытой под блестящими прядями.

Лайза прерывисто вздохнула, поражаясь вспыхнувшим в ней ощущениям, когда уверенные, опытные губы Дрю скользнули к ее уху, а потом — к жаждущему рту. Медленно, словно впереди у них была целая вечность, Кейн уложил ее на пол, наскоро соорудив ложе из пустых пеньковых мешков.

Когда он устраивался рядом, цепь на его запястье загрохотала по доскам, безжалостно напоминая о будущем, которое его ожидало. И с внезапным отчаянным порывом Лайза заключила убийцу своего мужа в объятия, скользнула ладонями под рубашку… Единственное, что теперь имело значение, были эти драгоценные краткие мгновения. И хотя общество наверняка осудило бы ее, молодая женщина отчего-то была уверена, что они не делают сейчас ничего дурного. Да, Кейн был ей чужим человеком, узником, который убил ее мужа, но их сближала боль, а взаимная нежность стала бальзамом для израненной души.

То, что происходило дальше, продолжало удивлять Лайзу. Три года она была замужем и думала, что знает все о близости между мужчиной и женщиной.

Но сейчас, когда Эндрю ласкал ее руками и губами, она поняла наконец, что значит заниматься любовью. Он целовал каждый кусочек ее тела — шею, ладони, тонкую кожу на внутренней стороне запястий… И, лаская ее, шептал, как она красива, сколько радости ему дарит.

Она жалела только, что они не могут разделить настоящее супружеское ложе, в свободной одежде, которую можно легко снять, чтобы плоть могла прижаться к плоти… Это было невозможно теперь, когда в любую минуту мог вернуться Бифф и начать ломиться в запертую дверь. Но даже сквозь плотную ткань строгого траурного платья грудь отзывалась на его ласки острым желанием.

Лайза напряглась немного, когда он расстегнул ее панталоны и потянул их вниз. В последнее время близость была прочно связана для нее с болью, и непреодолимое желание, которое без труда читалось на лице Кейна, немного напугало женщину. Но он снова удивил ее. В отличие от Билли, который быстро оказывался на ней и начинал удовлетворять свою страсть, Кейн принялся медленно ласкать ее, пробуждая такой жар и влагу, что Лайза засмущалась. И лишь когда она невольно стала приподнимать бедра, мужчина поднялся над нею.

Они соединились легко и просто. Лайза не только не ощутила ни капли боли, но с радостью приняла его вес и тепло, ведь они дарили ей такое полное и глубокое удовольствие, какого она не ведала прежде. Осмелев, она попробовала двигаться ему навстречу.

Этот порыв был подобен искре, упавшей на сухой трут. Кейн застонал и вошел в нее глубже. В следующий миг они слились в экстазе, превратившись в единое целое в сладострастном, первобытном порыве. Она вонзилась ногтями в крепкие, упругие мускулы его спины. Они не говорили ни слова, потому что слова были не нужны, пока наконец тело ее не вышло из-под контроля — Лайза вскрикнула от восторга.

Услышав это, Кейн застонал и сам задвигался в отчаянном, первозданном ритме, потрясавшем их обоих. Отдав ей все, что мог, он наконец расслабился и обнял Лайзу обеими руками, а лицом уткнулся в пшеничные волосы.

Когда к ней вернулся дар речи, Лайза с каким-то благоговением проговорила:

— Я и не знала, что так может быть…

— Так ты ни разу?..

Она покачала головой, чувствуя себя до смешного смущенной:

— Никогда.

Пусть это эгоистично, но Кейн был счастлив. И хотя он от всего сердца желал Лайзе счастливого будущего, но надеялся, что она никогда не забудет мужчину, с которым впервые познала подлинное женское удовлетворение.

Он повернулся и сел, опершись спиной на мешок муки, после чего приподнял Лайзу и уложил сверху, так что ее голая нога оказалась между его ногами, а юбки волнами прикрыли их обоих.

— Благодарю тебя, Лайза, за этот бесценный дар, — мягко сказал Кейн. — Ты вернула мне мужество. Что бы ни произошло в ближайшие дни, теперь я уверен, что смогу перенести все, как подобает мужчине.

Пальцы Лайзы гладили кружево на его рубашке.

— Я чувствую то же самое. Не важно, как все сложится в будущем. Со мной навсегда останутся воспоминания об этой ночи, — уверенно произнесла она. — Но только… — Она смолкла, не решаясь продолжить.

— Не говори этого, милая. — Он нежно погладил ее затылок. — Даже не думай об этом. Радуйся, что сейчас мы вместе. Потом еще будет время для печали.

Он все еще не вполне верил в это чудо. Казалось, будто в Лайзе сосредоточилась вся радость жизни, спрессованной в эти вот считанные минуты. Имея так мало причин доверять ему, она отдалась отважно и открыто, и острота их единения казалась Кейну стрелой, угодившей в самое его сердце. Как бы ему хотелось остановить время и навсегда удержать эту женщину в своих объятиях!

Увы, это было невозможно. Выстрелы и выкрики ковбоев за окном постепенно утихали. Сколько еще им осталось? Кейн отчаянно молился, чтобы Бифф напился где-нибудь в салуне и забыл о том, что должен выпустить леди из камеры смертника.

Он постоянно думал, как быстро бежит время. Казалось, где-то в мозгу противно тикают часы.

— Тебе лучше собрать волосы, Лайза, — пересиливая себя, сказал Кейн. — Если тебя сейчас увидят, нетрудно будет догадаться, чем мы тут занимались.

Залившись румянцем, она села и стала расчесывать волосы пальцами, тщетно пытаясь восстановить прическу.

— Я, наверное, похожа на девицу из салуна.

С удовольствием наблюдая за ее упорными попытками привести себя в порядок, он произнес, слегка улыбаясь:

— Вовсе нет. Ты похожа на женщину, которая кем-то очень любима.

Она покраснела еще сильнее, но не отвела глаз. Когда она уже закалывала волосы, Кейн сказал:

— Лайза, позволь попросить тебя об одной вещи.

— О чем угодно, бесхитростно отозвалась она.

— Но это очень большая услуга с твоей стороны. Нужно, чтобы кто-нибудь известил моих близких о моей смерти. Я бы сам написал им, да не могу. Ну что сказать? «Когда вы это прочтете, меня уже не будет…» В общем, я много раз мысленно начинал это письмо, но так ничего и не придумал. Снова моя трусость. — После долгой паузы он произнес с болью в голосе:

— Покупая «Лэйзи Кей», я надеялся, что через годик-другой обживусь, обустроюсь и позову родителей в гости. Хотел, чтобы они сами увидели — блудный сын не опустился окончательно, как они боялись. Однако, похоже, они были празы…

— Куда отправить письмо? — спросила Лайза, желая, чтобы тьма, вновь омрачившая его черты, рассеялась.

— Сэру и леди Джеффри Кейн, Уэстлендз, Эймсбери, Уилтшир, Англия, — отвечал он.

Дважды повторив адрес, Лайза не удержалась от вопроса:

— Твой отец лорд?

— Нет, только баронет. Что-то вроде здешнего богатого выскочки-фермера, только по-английски.

Она слегка улыбнулась столь непочтительной характеристике:

— Хочешь, чтобы я написала им правду?

— Нет! — резко возразил Кейн. — Напиши, что меня сбросила лошадь или что я умер от лихорадки. Что угодно, только не надо сообщать, что я был повешен за убийство. Не стоит причинять им лишних страданий.

— Ты хотел бы передать им что-то еще? Он дернул щекой.

— Скажи только… передай старикам, что я их любил. Тут она отчетливо поняла, что известие о смерти младшего сына разобьет сердца родителей, что, хотя Эндрю Кейн и называл себя «блудным», безусловно, его любили дома.

— Хорошо, я все сделаю, — тихо сказала Лайза, не решась думать об этом больше. — А что будет с «Лэйзи Кей»?

— Господи, да я и сам не знаю. — Кейн потер щеку. Даже думать об этом не хочу. — Вдруг он поднял голову и уставился на Лайзу. Взгляд его становился все решительнее. — Нет, знаю. Я оставлю свою долю тебе.

Она ахнула и уронила последнюю шпильку:

— Ты не можешь так говорить. Мы же едва знакомы! Он улыбнулся с искренней нежностью:

— Я бы сказал, что мы, напротив, достаточно хорошо узнали друг друга.

Лайза снова покраснела.

— Ну, если ты так думаешь… — Подняв шпильку, она закрепила узел на затылке. — Но что я буду делать с этим ранчо?

— Ну уж больше, чем смогу делать я, — мрачно пошутил Кейн. — Возможно, оно поможет тебе скрыться от Холденов. Сменишь имя, и они тебя там никогда не найдут.

Кейн принялся рыскать по карманам, пока наконец не отыскал измятый листок бумаги и огрызок карандаша.

— Слава Богу, нет на свете человека, которому вздумается оспаривать право на эту землю, — заметил он и принялся писать. — Карандашный текст на обороте гостиничного счета — не вполне убедительное завещание умирающего. — Он начертал несколько строк, свернул листок, написал что-то еще и вручил Лайзе. — Управляющий Лу Уилкокс и его жена Лили помогут тебе по хозяйству, если ты решишь остаться там. Им тоже нужно сообщить о моей смерти. Я надписал их имена и название места, где находится ранчо, с наружной стороны листа.

Лайза робко взяла бумагу, словно листок мог взорваться. Она вовсе не была уверена, что удастся сбежать от родителей Билл, но ей ужасно не хотелось, чтобы этот свет на лице Кейна погас.

— Я… Я не знаю, что и сказать.

— Не нужно ничего говорить. — Он свел брови. — У тебя есть какие-нибудь деньги?

— Немного, от отца, — смущенно проговорила Лайза, — но Билли почти ничего мне не оставил. Все средства принадлежат Большому Биллу. Тебе нужны деньги?

— Нет, если только до вторника я не успею придумать способ взять их с собой на тот свет. — Цепь на запястье зазвенела, пока Кейн снимал правый сапог и отрывал каблук. Внутри оказались золотые монеты, обернутые куском холстины, чтобы не звенели.

Лайза изумленно следила, как пленник достал деньги, прибил на место каблук, а потом повторил ту же процедуру с левым сапогом.

— Я всегда пускался в путь с неприкосновенным запасом на случай, если нарвусь на грабителей или проиграюсь, — пояснил Кейн, сгребая монеты в горстку. Затем протянул их Лайзе, добавив:

— Ты найдешь им лучшее применение.

Она смотрела на золото, словно на гнездо скорпионов:

— Мне не нравится, что я получаю выгоду от твоей гибели.

— А мне лично нравится думать, что от этого хоть кому-то будет польза. Сама понимаешь, я тут все равно ни черта не выиграю, — возразил Кейн. — Я понимаю твою щепетильность, Лайза, но если ты все же решишься покинуть ранчо Холденов, тебе просто необходимы будут деньги. Карманные судьи Мэтта Слоуна присвоили себе все мои наличные, но и этого будет достаточно, чтобы ты могла уехать быстро и достаточно далеко.

Она не смогла отказать Кейну, ведь для него это было очень важно. И потом, деньги, несомненно, могли ей пригодиться. Лайза взяла большую часть монет, все же вернув ему несколько:

— Тебе они тоже не помешают, чтобы дать взятку, купить еду или еще для чего-нибудь.

Когда Кейн положил монеты в карман, она тихо сказала:

— Благодарю тебя, Дрю. Твоя щедрость, возможно, открывает передо мной будущее.

— Надеюсь. — Он быстро поцеловал се. — Я искренне надеюсь на это.

Он снова облокотился на мешок муки и устроил Лайзу у себя на животе. Она мгновенно расслабилась, обретая желанное умиротворение в его объятиях.

Пока Лайза лежала в полудреме, он наслаждался приятной тяжестью ее тела и думал о том, сколько же еще времени им осталось.

Оказалось, мало. Слишком мало.

Вскоре после того, как все звуки в ночи затихли, Кейн услышал тяжелые шаги, приближавшиеся к кладовой. Лайза испуганно вздохнула и вскочила на ноги. С пылающими щеками, она схватила свои мятые панталоны, которые так и не успела надеть, и затолкала в карман.

— Ну, как я выгляжу? — прошептала она, расправляя юбки. Кейн поднимался с пола не так торопливо, одновременно застегивая брюки.

— Как настоящая леди, — успокоил он Лайзу, понимая, что именно это она и хотела услышать. Легко проведя тыльной стороной ладони по ее щеке, он ласково добавил:

— И как настоящая женщина.

Ключ повернулся в замке, и Бифф толкнулся в дверь, но засов помешал распахнуть ее.

— Откройте! — взвыл он. — Вы в порядке, мэм?

— С ней все хорошо, Бернс, — отозвался Кейн.

— Она здесь в большей безопасности, чем могла бы быть снаружи, судя по звукам, которые оттуда доносились.