Военный референт КЕ ПЗУЗ в 1936 г., организатор боевых групп ОУН «Волки», преподавал на военных курсах ОУН в Кракове (1941). Участник 2-х Больших сборов ОУН в Кракове, служил в легионе «Нахтигаль», командир сотни 201 –го батальона в чине поручика (1941—1942).
Член КВШ УПА на ПЗУЗ летом 1943 г., Главного Совета ОУН с августа того же года. Член ГВШ УПА, произведен в майоры 8 июля 1943 года, краевой командир УПА-Запад (1944—1949).
Награжден Серебряным Крестом Боевой Заслуги 2 класса в 1945 г. Член Провода ОУН с 1947 г., краевой проводник ОУН Карпатского края, генеральный судья ОУН. Произведен УГВР в полковники УПА в 1946 г. Заместитель главного командира УПА.
52
Гогун А.Между Гитлером и Сталиным. СПб., 2004. С.261—263.
53
Веденеев Д., Шаповал Ю.Роман Шухевич: таемниця загибели —
54
Сухомлинов А.В.Кто вы, Лаврентий Берия? М., 2003. С.ЗЗЗ—334.
55
Санников Г.Большая охота. М., 2002.
56
Гогун А.Между Гитлером и Сталиным. СПб., 2004. С. 179.
57
Билас И.Репресивно-каральна система в Украини. Кн.2. Киев, 1994. С.435-449.
58
Там же. С.466-468.
59
Перекрест В.У нас был свой «Момент истины» // Известия. 13.10.2003.
60
Овченко Ю.Ф.Операция «Мотря» // Исторические чтения на Лубянке. 2000 год. Отечественные спецслужбы накануне и в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. М., 2001. С.92—96.
61
Билас И.Репресивно-каральна система в Украини. Кн. 2. Киев, 1994. С.468-477.
62
Гогун А.Между Гитлером и Сталиным. СПб., 2004. С.314.
63
Николаев Д.Бандитская армия // Россия. 5 февраля 2004.
64
Там же.
65
Акция «Висла». Сборник документов. Львов—Нью-Йорк, 1997. С.42.
66
Гогун А.Между Гитлером и Сталиным. СПб., 2004. С. 197.
67
Акция «Висла»… С.24.
68
Там же. С.90.
69
Там же. С.84.
70
Там же. С.412-413.
71
Там же. С. 150.
72
Там же. С.315.
73
Там же. С.332.
74
Там же. С.256.
75
Там же. С.78.
76
Там же. С.28. По мнению составителя данного сборника Е. Мисила, польские данные содержат ошибки. Так, упомянутые в документе сотни «Загайдачного» и «Крылатого», штабы «Закерзонского края» и округа УПА никогда не существовали, в отличие от неупомянутого куреня «Беркута» в Люблинском воеводстве.
77
Акция «Висла»… С.32—33.
78
Там же. С.34, 360.
79
Гогун А.Между Гитлером и Сталиным. СПб., 2004. С.203.
80
Акция «Висла»… С..33.
81
Там же. С.431-433.
82
Там же. С.47-48.
83
Там же. С.503.
Глава вторая
ПОД ПРИЦЕЛОМ «ЛЕСНЫЕ БРАТЬЯ».
ПАРТИЗАНСКАЯ ВОЙНА В ПРИБАЛТИКЕ В 1944-1952 ГГ.
Во время Великой Отечественной войны и в первые годы после ее окончания в Прибалтике резко возросло количество вооруженных банд. Можно много и долго рассуждать о политических мотивах деятельности «лесных братьев», их стремлении добиться независимости своей родины, но используемые этими людьми методы — убийства и грабежи — ничем не отличались от действий обычных банд уголовников, которых было достаточно много в первые послевоенные годы. Да и формы борьбы за независимость, которые активно использовали повстанцы, однозначно трактовались действующим тогда уголовным кодексом, как бандитизм. Достаточно процитировать статью 59—3 Уголовного кодекса 1926 года: «бандитизм, т.е. организация вооруженных банд и участие в них и в организуемых ими нападениях на советские и частные учреждения или отдельных граждан, остановка поездов и разрушение железнодорожных путей и иных средств сообщений и связи». Эта норма просуществовала, без каких бы то ни было изменений, вплоть до принятия нового Закона об уголовной ответственности за государственные преступления в 1958 году.
В военные и послевоенные годы правоохранительными органами данная статья уголовного кодекса использовалась очень активно. Об этом, в частности, свидетельствует тот факт, что в системе НКВД и затем МГБ СССР было создано главное управление по борьбе с бандитизмом (ГУББ), которое занималось деяниями, подпадающими под эту статью.
Особый размах политический бандитизм принял на территории Прибалтики. Кроме традиционных для всех регионов СССР факторов, способствующих росту уголовной преступности, были и свои региональные особенности. Например, уровень жизни, а, следовательно, и количество материальных ценностей и денег у населения было значительно больше, чем у разоренных войной жителей других регионов СССР.
Любопытно, что первые отряды «лесных братьев» появились в Латвии еще в 1905 году. Это партизанско-террористическое движение возникло в республике после декабрьских вооруженных восстаний 1905 года и достигло максимального подъема, летом 1906 года. Руководили им местные социал-демократы. Кстати, в одном из таких отрядов получил боевое крещение будущий глава советской военной разведки Ян Берзин.
В группы «лесных братьев» входили бывшие члены волостных распорядительных комитетов, дружинники, скрывавшиеся в лесах от карательных экспедиций царского правительства. При поддержке крестьян они отражали нападения регулярных войск, а так же, как умели, боролись с немецкими баронами — жгли помещичьи имения, устраивали митинги, распространяли революционные воззвания, закрывали корчмы, нападали на волостные правления. В общем, весьма похоже на то, чем занимались подобные отряды в Прибалтике и на Западной Украине после Великой Отечественной войны — конечно, с учетом советской специфики. Правда, грабили тогда значительно меньше.
Только в Курляндской губернии с января по ноябрь 1906 года «партизаны» совершили около 400 акций, превысив, кстати, по размаху своих исторических последователей. Группы «лесных братьев» действовали до декабря 1906 года, когда, учитывая отступление революции, они были, по решению социал-демократов Латышского края, ликвидированы
1.
Размах послевоенного движения «лесных братьев» именно в этих краях определялся местными особенностями. Как известно, до 1918 года Эстония, Латвия и Литва не были самостоятельными государствами. Первые два из них входили в состав Швеции, а при Петре I стали частью Российского государства. Литва входила в состав Речи Посполитой и была присоединена к России при Екатерине II. Если бы не Октябрьская революция, будущие прибалтийские республики оставались бы в составе Российской империи, так и не попробовав вкуса независимости.
Впрочем, едва обретя независимость, они тут же фактически ее потеряли — благодаря собственным политикам, которые, отчаянно желая удалиться от России, в то же время стремились интегрироваться с Германией. При этом все три республики (по крайней мере, большинство их жителей) ратовали за то, чтобы жить в независимых государствах, по отношению к которым Германия играла бы роль равноправного партнера, а не «старшего брата» — не задумываясь о том, насколько осуществимы эти мечты. Естественно, Германия вовсю пользовалась этими симпатиями, как правительств, так и населения. Спецслужбы Третьего Рейха чувствовали себя на территории этих стран достаточно свободно и смогли создать мощную агентурную сеть, с которой чекистам пришлось немало повозиться как в 1940-м, так и в 1945 годах. В то же время достаточно большой процент населения выступал за независимость своих стран от СССР — позднее многие из этих людей ушли в «партизаны».
При таких настроениях нет ничего удивительного в том, что и правительства в прибалтийских государствах были соответствующие. В Литве в результате государственного переворота 17 декабря 1926 года к власти пришел профашистский режим партии «Таутининкай саюнга» (Союз националистов) во главе с Антанасом Сметоной, который 12 апреля 1927 года объявил себя «вождем нации» и окончательно распустил парламент. Вплоть до 1 ноября 1938 года в стране действовало военное положение. Оно было отменено лишь по требованию гитлеровской Германии в связи с событиями в Клайпеде — там начались волнение немецкого населения, права которого якобы ущемляли местные власти. В то же время диктатор выступал за интеграцию с Германией. В этом нет ничего удивительного — ведь еще в 1917 году, когда он возглавлял «Литовский Совет» («Летувос тариба»), тот принял «Декларацию о присоединении Литвы к Германии». В ней говорилось: «Тариба Литвы просит у Германской империи помощи и защиты… Тариба высказывается за вечную, прочную связь с Германской империей; эта связь должна осуществляться на основе военной конвенции, общих путей сообщения и на основе общей таможенной и валютной системы». Тогда этот план не был реализован — из-за краха Германской империи. Но почему бы не реализовать его теперь?
В Эстонии тоже была диктатура, установленная лидером Аграрной партии Константином Пятсом, совершившим переворот 12 марта 1934 года при поддержке главнокомандующего вооруженными силами генерала Иохана Лайдонера. Сразу же после переворота глава государства распустил парламент, в марте 1935 года в стране были запрещены все политические партии, а 28 июля 1937 года принята конституция, согласно которой в Эстонии устанавливался режим, опиравшийся на единственную разрешенную общественно-политическую организацию «Изамаалийт» («Отечественный союз») и военизированную организацию самообороны — «Кайтселийт» («Союз защиты»). Руководство этой республики также было заинтересовано в интеграции страны с Третьим рейхом. Французская разведка констатировала в 1939 году: «Руководители Эстонии и высшие офицеры эстонской армии (в особенности генерал И. Лайдонер, второй человек в государстве, долгое время связанный с британцами) находятся в настоящее время на содержании немцев»
2.
На территории Эстонии летом 1941 года действовала диверсионная группа «Эрна», численностью до 1800 человек, а в Финляндии с мая 1941 года функционировала группа «Эрна-2», готовившая под руководством немецких инструкторов диверсантов для заброски в Эстонию. В течении Великой Отечественной войны из состава этой группы было заброшено на советскую территорию около 2,4 тыс. диверсантов. В лесах Литвы, имевшей непосредственную границу с Германией, помимо националистических группировок, скрывались части литовской армии, не подчинившиеся советской власти
3.
Когда летом 1944 года советские войска начали освобождать страны Балтии, то в Москве прекрасно понимали, что боевые действия в этом регионе не закончатся после отступления фашисткой армии и капитуляции национальных армейских частей. По сравнению с 1940 годом ситуация усугублялась тем, что на территории прибалтийских республик скопилось огромное количество оружия и боеприпасов, имелись профессионально подготовленные солдаты (многочисленные национальные батальоны и вспомогательные части немецкой армии, укомплектованные местными жителями), да и само население было настроено достаточно антисоветски. Например, новую власть в Литве в первый месяц ее существования поддерживали только 14 % населения. По состоянию на декабрь 1944 года более 33 тысяч мужчин находилось на нелегальном положении
4. Правда, большей частью не из-за нелюбви к Советам, а потому, что многие из них во время оккупации служили немецкой власти и теперь справедливо опасались наказания.
Сразу же после прихода советских войск в лесах стали появляться вооруженные отряды, известные теперь под собирательным именем «лесных братьев» и опиравшиеся на достаточно широкие слои населения. В той же Литве в первые послевоенные годы во многих городах существовало очень мощное антисоветское подполье, которое активно поддерживало «партизан». Витаускас Житкус, сражавшийся с 1944 по 1949 год в одном из отрядов «лесных братьев», утверждал, что «вильнюсское, каунасское, алитусское подполье оказывало большую поддержку. Оттуда мы получали медикаменты, пишущие машинки, бумагу для газет и листовок. Входили люди разные: интеллигенция, рабочие, служащие. Наши люди работали и в советских учреждениях. Без них разведка была бы слепая и глухая. Многих из них арестовали, и они погибли, многие дожили до наших дней. Литва была разделена на 5 апигардов (военно-партизанских районов). Во главе того, где воевал я, стоял человек под псевдонимом Ванагас (Ястреб). Он продержался в лесу 12 лет. Потом попытался легализоваться в городе. Но КГБ в конце концов его расшифровало и замучило на допросах»
5.
Эти откровения бывшего «партизана» прозвучали лишь в конце XX века. До того времени мало кто из числа представителей «радикальной оппозиции» был откровенен с журналистами. Хотя и он умолчал о многих деталях. Например, о том, что одним из основных способов добычи денег и продуктов для тех, кто скрывался в лесах или находился на нелегальном положении, были грабеж и банальное воровство.
Впрочем, некоторые попытки рассказать об этой тайной войне имели место и раньше. Одна из первых была предпринята в 1948 году. Тогда в бюллетене одной из организаций литовских эмигрантов — Объединенного Демократического Движения Сопротивления (BDPS, General Democratic Resistance Mopement, базировалось на территории Швеции) были опубликованы документы, тайно вывезенные в конце 1947 года Юзасом Лукшей (Juozas Luksha) и Казимиром Пуплусом (Kazimieras Pypyls) из СССР. А в 1950 году в Чикаго вышла книга «Партизаны за железным занавесом». Понятно, что в этой книге ничего не говорилась о грабежах и убийствах мирных жителей.
В Советском Союзе заговорили о проблеме ликвидации бандформирований «лесных братьев» в конце пятидесятых годов прошлого века. В 1959 году ЦК КП Литвы принял решение о создании специальной группы офицеров КГБ и историков для подготовки серии монографий о движении «лесных братьев» в республике. Понятно, что все работы, написанные членами этого редакторского коллектива, носили пропагандистский характер (впрочем, не более лживый, чем литература противной стороны). Основной целью этих публикации была демонстрация многочисленных фактов поддержки и координации действий антисоветских националистических движений Прибалтики спецслужбами США, Англии, ФРГ, Франции и Швеции — во время «холодной войны» это было достаточно серьезное обвинение.
До середины восьмидесятых годов в Прибалтике, особенно в Эстонии, продолжали выходить художественно-документальные сборники, в которых чекисты — непосредственные участники описываемых событий, вместе с профессиональными журналистами, рассказывали занимательные истории о борьбе с «лесными братьями», дезертирами и уголовниками, которых автоматически зачисляли в «партизаны». Обычно в этих историях меняли имена бандитов, детали отдельных операций, но в целом эти повести отражали суть (но не размах) проводимой органами госбезопасности работы.
Одной из первых монографий «той стороны», посвященных деятельности литовских «лесных братьев», стала книга Д. Бразайтиса-Судувиса (J. Brazaitis-Sudupis) с символическим названием «В полном одиночестве». Она появилась в продаже в 1964 году. Затем было издано еще несколько работ. Авторы большинства публикаций не имели доступа к самому ценному источнику информации — республиканским архивам органов госбезопасности и местных компартии. А многочисленные перебежчики из числа сотрудников советской внешней разведки и контрразведки очень мало могли рассказать об операциях в Прибалтике в первое десятилетие «холодной войны», так как в основном являлись сотрудниками центрального аппарата и прибалтийские дела знали лишь понаслышке. Да и руководителей западных спецслужб эта тема почти не интересовала, слишком позорны и очевидны были их провалы в этом регионе.
В Литве с иной, «альтернативной» стороны об истории «лесных братьев» заговорили сразу же после начала горбачевской «перестройки», в 1938 году, когда в приоткрытую «прорабами» щель мощным грязевым потоком понеслись написанные с националистических позиций публикации. А в 1991 году начали регулярно выходить сборники «Архив борцов за свободу». В них печатались тенденциозно подобранные воспоминания «лесных братьев», исторические статьи, документы НКВД—МГБ и другие материалы
6. Естественно, что и эти документы подавались в определенном, пристрастном виде. То же самое происходило и в Латвии, и в Эстонии — героизация «лесных братьев», явный антисоветский (читай антироссийский) уклон, естественный для пришедших к власти оголтелых националистов.
Так что же на самом деле происходило в республиках советской Прибалтики в конце Второй мировой войны?
В отличие от Западной Украины, где антисоветская борьба координировалась в основном из единого центра (ОУН—УПА), в Прибалтике существовало довольно большое количество отдельных националистических организаций. Наибольшую активность проявляли «Армия освобождения (свободы) Литвы» (ЛЛА), «Союз литовских партизан», «Эстонский национальный комитет» и «Союз вооруженной борьбы» (Эстония), «Латышское национальное партизанское объединение» (Latpian National Partisan Union (LNPA)), «Латвийский союз охраны Родины» (Latpian Homeland Guards Union (LTSA)), «Организация латышских национальных партизан» (Organisation of Latpian National Partisans) и «Ястребы Родины» (Hawks of the Fatherland). Все они представляли собой военизированные структуры, и их численность доходила до десятков тысяч вооруженных бойцов.
Эти крупные организации были довольно быстро ликвидированы советскими органами госбезопасности, а их место заняли территориальные отряды и уголовные банды, разобраться в немыслимом калейдоскопе которых, вообще говоря, достаточно сложно. Некоторые из отрядов носили громкие названия, в которых непременно фигурировало слово «армия», хотя на самом деле они объединяли «лесных братьев» одного района или уезда. Поэтому среди жертв чекистов сложно выделить «культовые» личности» типа Романа Шухевича, которых можно было бы объявить национальными героями, как это было сделано с лидерами УПА. Кроме того, прибалтийские «борцы за свободу», и по форме, и по сути были еще менее отличимы от обычных бандитов, чем «бандеровцы».
Хроника ликвидации отдельных бандформирований в версии современных прибалтийских историков носит анонимный характер и выглядит примерно так: «С 20 по 24 декабря 1944 года, накануне Католического рождества, в результате 74 карательных операций в трех районах Литвы было убито около 400 человек, большинство из которых — мирные жители… В 1944 и в 1945 годах 13200 человек погибло и было замучено до смерти на допросах…»
7.
А вот официальная версия советских историков начала девяностых годов прошлого века. Например, в Латвии, с 1944 по 1952 год было ликвидировано 702 бандгруппы, в которых находились 11042 участника. Из них убито 2408 человек, арестовано 4341, добровольно явилось с повинной 4293 человека
8.
Существуют данные и по отдельным бандам. Например: «14 партизан было убито в Пузенском лесу 14 декабря 1944 года; 24 — в Узеленском лесу 12 января 1945 года; 68 — в Трусканайском лесу 9 февраля; 75 — в Азагайском лесу 27 марта; 83 — в Лабанорском лесу 10—12 марта; 36 — в области Вепраи 20 марта…»
9: Названия банд и имена руководителей так и остались неизвестными. Дело, должно быть, в том, что приведенные выше данные взяты из документов, подготовленных чекистами — понятно, что в их отчетах проходило только количество уничтоженных бандитов.
Хотя и редко, но встречаются в литературе и имена отдельных командиров — тех, кто дожил до начала пятидесятых годов. Например, 30 марта 1953 года в лесном бункере, где он скрывался с начальником охраны и медсестрой, был арестован самый знаменитый литовский бандит, бывший капитан армии Литовской буржуазной республики Ионас Жемайтис (Jonas Zemaitis). Выдал его начальник охраны Иозас Полубецких. В самом факте ареста Жемайтиса нет ничего примечательного, кроме того, что, выступая на заседании ЦК КПСС 26 мая 1953 года, Лаврентий Берия охарактеризовал его как «выбранного подпольем президента Литвы». Жемайтис действительно в 1949 году был избран президентом Движения борьбы за свободу. Арестованного срочно доставили в Москву якобы «на переговоры» с министром внутренних дел. Их встреча опять таки якобы состоялась 25 июня 1953 года. Жемайтиса расстреляли 26 ноября 1954 года — правда, погибший к тому времени Берия был тут совершенно ни при чем.
В 1953 году были ликвидированы три соратника Жемайтиса — Юзас Сибайла (Juozas Sibaila), который командовал «партизанами» западного и восточного районов республики, Антанас Баксис (Antanas Baksys) и Сергус Станискис (Sergijus Staniskis). Еще 45 «лесных братьев» во главе с Адольфом Раманаускасом (Adolfas Ramanauskas) сумели прожить на свободе до 1956 года. Литовские источники утверждают, что арестованный, в конце концов, Раманаускас «был замучен (согласно записи в тюремной медицинской книге) и расстрелян 29 ноября 1957 года» — понимайте, как хотите!
Среди «лесных братьев» были и настоящие «долгожители». Двое из них скрывались от советской власти до 1965 года. Их поймали, приговорили к высшей мере наказания, но потом смягчили приговор, заменив расстрел двадцатью годами тюрьмы. Последнего «литовского партизана», Стасиса Гюига (Stasys Guig), который много десятилетий скрывался на лесном хуторе, обнаружили и арестовали в конце его жизни, в 1986 году
10.
Впрочем, аналогичная картина наблюдалась и тогда, когда речь заходила о тех, кто погиб от рук «лесных братьев». Есть лишь сухая статистика, которая позволяет оценить масштабы трагедии, разыгравшийся в Прибалтике после окончания Великой Отечественной войны.
В Литве жертвами бандитов в 1946 году стали 6112 человек. Всего же в этой республике с 1944 по 1956 годы националистами было убито 25 108 человек (из них 993 — дети до 16 лет), в том числе 21 259 литовцев, 3000 русских, 554 поляка, 79 евреев. По другим данным среди погибших было более 23 тысяч литовцев. Трудно представить, что более двадцати тысяч коренных местных жителей активно поддерживали советскую власть, а тем более, около тысячи несовершеннолетних жителей республики. Скорее всего, большинство из двадцати пяти тысяч погибших — мирные жители, далекие от политики.
В Латвии с 1944 по 1952 год «лесные братья» совершили свыше 3 тысяч диверсионно-террористических актов, в результате которых были убиты 1562 представителя советско-партийного и комсомольского актива, 50 военнослужащих Советской Армии, 64 сотрудника МВД и МГБ, 386 бойцов истребительных батальонов, а также члены их семей
11.
По другим данным, число погибших было значительно больше. Например, количество убитых и раненных соответственно: активистов — членов компартии, комсомольцев и секретарей местных организаций компартии и тех, кто активно сотрудничал с органами советской власти — 1070 и 281 человек; сотрудников правоохранительных органов 680 и 433 человека; военнослужащих — 259 и 222; представителей органов советской власти: 199 и 109. Общее количество погибших — 2208 и раненых –1035
12.
В Эстонии в 1946—1956 гг. бандитами был убит 891 человек, в том числе 447 активистов советских и партийных органов, крестьян, получивших землю в результате проведенной Советской властью земельной реформы, а также членов их семей; 295 бойцов отрядов народной самозащиты; 52 сотрудника правоохранительных органов и 47 военнослужащих
13.
Движение «лесных братьев» в современной Прибалтике признано «народным». Для этого есть некоторые основания. Вопервых, из-за огромного числа жителей, поддерживавших его в первые годы существования. Позднее две депортации, стремительная деградация борцов за свободу в обычных уголовников, осознание бессмысленности вооруженного сопротивления, профессионально организованная пропаганда новой власти лишили «партизан» поддержки мирного населения. Во-вторых, движение можно назвать «народным» — в смысле «непрофессиональным» — из-за того, что большинство повстанцев и их командиров имели очень слабую военную подготовку, чего нельзя было сказать о противнике. Это сказывалось, в первую очередь, на количестве жертв с той и с другой стороны.
По утверждению прибалтийских историков, только 37 % командиров литовских партизан были в прошлом офицерами национальной армии — в чине капитана и лейтенанта. 10% командиров составляли учителя, 10% — полицейские, 10% — студенты и старшеклассники, остальные — представители различных слоев общества
14. Активно участвовала в сопротивлении советской власти молодежь. Правда, самым популярным способов борьбы было всего-навсего изготовление и распространение листовок. Чекистам регулярно приходилось разоблачать антисоветские организации в гимназиях и университетах. Ликвидация этих центров антисоветской пропаганды обычно проходила без стрельбы и не проходила в приведенных ниже данных.
Другое доказательство того, что в рядах «лесных братьев» сражались бойцы-непрофессионалы — соотношение потерь с обеих сторон. Официальная статистика за 1947 год, по данным МГБ — 1:64. Хотя реальная картина по отдельным войсковым соединениям все-таки различалась. Например, в 1946 году в Литве потери 25-го стрелкового полка — 37 солдат, при этом уничтожено 270 «лесных братьев», а 32-й полк потерял 14 человек и уничтожил 137 бандитов
15.
А вот соотношение потерь в 1948 году в Литве (там дислоцировалась 4-я стрелковая дивизия НКВД СССР) и Латвии с Эстонией («зона ответственности» 5-й стрелковой дивизии НКВД СССР). За один год было уничтожено 841 и 178 «партизан»; арестовано 2470 и 558 человек. При этом потери личного состава двух дивизий составили соответственно 59 и 8 военнослужащих убитыми, 89 и 21 — ранеными. А еще нужно учитывать потери не связанные с боевыми действиями (например, неосторожное обращение с огнестрельным оружием). В результате таких ЧП погибло 36 и 7 человек, а получили ранения различной степени тяжести 95 и 13 солдат и офицеров
16.
Такая пропорция была достигнута не только благодаря высокому профессионализму солдат и офицеров, но и тому, что как среди «лесных братьев», так и среди местного населения оставалось все меньше и меньше оголтелых фанатиков. Выше уже были перечислены основные причины, почему население постепенно перестало поддерживать «борцов за свободу». Заметим, что среди методов борьбы важное место занимала процедура депортации — мера относительно мягкая, по сравнению с арестом и отправкой в ГУЛАГ, и эффективная. С одной стороны, она лишала «партизан» поддержки местного населения (ведь в Сибирь, в первую очередь, отправляли членов их семей), а с другой — служила жестким предостережением тем, кто собирался уйти в лес.
Первая депортация, получившая название «Весна», была проведена 22—23 мая 1948 года. Ей предшествовало принятое Советом Министров СССР 21 февраля 1948 года постановление №417—160сс о выселении из Литвы членов семей бандитов, а также бандпособников из числа кулаков. Ее результатом стало перемещение на новое место жительства 39 766 человек.
Вторая депортация началась, когда 29 января 1949 года было принято постановление Совета Министров СССР №390-138сс «О выселении с территории Литвы, Латвии и Эстонии кулаков с семьями, семей бандитов и националистов, находящихся на нелегальном положении, убитых при вооруженных столкновениях и осужденных, легализованных бандитов, продолжающих вести вражескую работу, и их семей, а также семей репрессированных пособников бандитов».
Исполнение этого решения началось 25 марта 1949 года. Лица, подлежавшие выселению, направлялись на жительство в районы Казахстана, Башкирской, Бурятской, Якутской и Коми АССР, Красноярского края, Архангельской, Иркутской, Новосибирской, Омской и ряда других областей под административный надзор органов милиции. При этом депортируемым разрешалось брать с собой деньги, ценности, одежду, продукты питания, мелкий сельскохозяйственный инвентарь общим весом до 1,5 тыс. кг на семью. На каждого арестованного и отправленного в лагерь, а также на каждую выселяемую семью заводилось учетное дело. Из Эстонии тогда было выселено 20 173 человека, из Литвы — 31 917, из Латвии — 42 149 человек
17.
Сейчас в странах Балтии называют эти депортации трагедией, кое о чем при этом забывая. О том, например, что в период фашисткой оккупации, по данным советского Управления по делам репатриации, из Литвы было угнано в Германию 67 тысяч человек, из Латвии —160 тысяч, из Эстонии — 74 тысячи. При этом угоняли, главным образом, женщин от 17 до 40 лет, а подростков 15—16 лет направляли в немецкие трудовые лагеря
18. Но об этих депортациях в нынешних «демократических» государствах Балтии, как уже говорилось, предпочитают не вспоминать, чтобы не нервировать лишний раз некоторых нынешних хозяев по НАТО.
Один из не выясненных полностью вопросов — общее количество погибших «лесных братьев», которое оценивается поразному. Например, в одной из итоговых монографий, изданной в последние годы в Прибалтике, указано, что погибло более 20 200 «лесных братьев», 140 тысяч арестовано и отправлено в лагеря, а 118 тысяч депортировано
19.
Отдельные цифры можно получить из чекистских источников. Так, согласно донесению от 5 января 1945 года, поступившему из НКВД и НКГБ Литовской ССР на имя Берии, к 1 января 1945 года на освобожденной территории Литвы было арестовано органами НКВД—НКГБ 12 449 человек, убито — 2574 человека. Причем среди арестованных насчитывалось 3979 членов «Армии Крайовой», 1007 участников литовского подполья, 5456 членов «бандитских шаек и бандпособников». Как видим, соотношения между идейными «лесными братьями» и уголовниками 1:5. По другим республикам это соотношение еще больше. К бандитам следует добавить дезертиров, изменников Родины и тех, кто скрывался в лесах от властей. А как они могли добывать пропитания, не имея, в отличие от «лесных братьев», поддержки местного населения — только грабежами и воровством.
