Танцующая с Ауте (№1) - Танцующая с Ауте

– Не вижу ничего смешного. Ваши, человеческие, понятия о религии не менее глупы. Единое сущее, сотворение мира, божественная воля, да поможет мне Вечность! Сатана! Дьявол! Демоны! Знаете, меня особенно завораживают ваши представления о зле и его воплощениях. Если на свете действительно существует какой-нибудь Дьявол, это, должно быть, очень несчастное существо. И ему не слишком нравится его работа. А концепция Бога? Если после смерти я вдруг встречусь с этим ответственным за сотворение вашей реальности, у нас с ним будет долгая и содержательная дискуссия по многим-многим параграфам Кодекса Сотворения!

Он смотрит на меня, и в бесстрастном выражении сияющего лица угадывается некоторая ошарашенность, хотя я чувствую, что ему смешно. Но дарай дипломатично решает игнорировать последнее крамольное предположение.

Хорошо. Хоть у одного из нас хватило ума не ступать на шаткую почву человеческих предрассудков.

Нет, пора возвращаться к делу, пока мы не влипли в серьезный конфликт.

– Ауте, с которой мы, по вашему определению, «воевали», – это в принципе просто физическая аномалия, сферой охватывающая Небеса Эль-онн. Оттуда время от времени «всплывает» что-нибудь: стихийное бедствие, новый монстр, новый вирус. Черт в ступе. Иногда с этим действительно приходится воевать, но чаще – приспосабливаться. Изменяться. Как только мы познаем новое явление, оно перестает быть Ауте и становится Эль.

– Становится эль-ин?

– Ну-у, в некотором роде. Эль – это все, что известно эль-ин. А знать – значит властвовать.

– Значит, Ауте, как философское понятие – это все, что не является Эль.

Вскидываю уши и насмешливо прищелкиваю языком:

– Вы только что дали лучшее определение, какое мне до сих пор доводилось слышать. Ауте… Леди Вероятность или Леди Удача. Когда ты подбрасываешь монетку и смотришь, выпал орел или решка, – это Ауте. Ей решать.

– И она ваша Богиня.

– Не в том смысле, который в это вкладывают люди. Богам поклоняются. Мы Ауте в лучшем случае используем как точку средоточия для медитации. Хотя чаще всего мы просим о снисхождении или жалуемся.

Его глаза расширяются, губы чуть вздрагивают, потом как-то болезненно кривятся, и дарай-князь начинает хохотать. Искренне и беззаботно, откинув назад голову. Его смех кажется легким, невесомым, но в то же время почти осязаемым. Никогда такого раньше не слышала. Смех похож на множество воздушных шариков, которые вдруг начинают бестолково метаться вокруг меня, задевая за кожу и вызывая мурашки. Я удивленно смотрю на Младшего сына Вуэйнов, пытаясь сообразить, что же это я такого сказала.

Наверное, именно эта растерянность и спасла меня от очередного приступа ненависти.

Наконец Аррек успокаивается. Не знаю, оскорбляться мне или нет. Конечно, пусть он лучше потешается, чем вычисляет, не выгодней ли меня убить, но ведь одно другого не исключает.

– Простите меня, Антея-эль, я не должен был смеяться.

Да, не должен. Да поможет Ауте тому, кто с таким чувством юмора окажется на Эль-онн. Помощь ему оч-чень потребуется.

Дарай-князь снова становится серьезным. Интересно наблюдать, как меняется выражение его лица. У эль-ин изменение настроения отражается внезапно, как будто кто-то переключает невидимый рубильник. Вправо – беззаботная веселость, влево – убийственная ярость. У Аррека изменения происходят плавно, текуче и… очень красиво.

Так красиво, что, залюбовавшись им, я оказываюсь совершенно не готовой к новому вопросу.

– Люди для вас – Ауте?

Та-ак. А вот здесь мы вступаем на новую дорожку. Концентрируюсь на своих ушах, так и норовящих суетными движениями выдать что-нибудь лишнее.

– Для нас все – Ауте. В некотором смысле Ауте включает в себя и Эль, и эль-ин. Об этом очень трудно разговаривать на вашем языке. Понятия слишком многозначны. Так и тянет добавить несколько сен-образов.

– Я заметил. У вас над головой клубится что-то такое эмпатически изящное.

Вскидываюсь. Полусформированный образ, да еще появившийся помимо моей воли – такого я не допускала с тех пор, как мне сравнялось семь лет. Что он смог уяснить? Бездна и ее порождения, язык эмоций не требует перевода!

Арр-Вуэйн красив, спокоен и нереален, как вечерний бриз. Явно понял больше, чем стоило ему открывать. Опять я недооценила проклятого арра. Как Целитель, он должен иметь эмпатические способности на порядок выше среднего эль-ин. И, похоже, успел уловить даже больше, чем сен-образ, считав информацию прямо с моего сознания. А я не заметила, не почувствовала боли…

По позвоночнику прокатывается щекочущая волна страха. И гнева.

Наверно, я сморозила бы что-нибудь глупое, но тут человек вновь пошел в наступление.

– Что означает этот образ? Который появился, когда вы говорили об эль-ин как о части Ауте? Цельность, единство многого в одном, подвижность, надвигающаяся опасность, отрицание… Это ваша личная эмоциональная окраска или она входит в понятие?

Тихо стервенею. Надо, конечно, сердиться на себя, но на дарая проще. Вообще непонятно, как я до сих пор умудрилась сохранить с ним такой цивилизованный тон. Даже сейчас, к собственному удивлению, отвечаю на вопрос:

– Это мое личное. Эль в данном контексте означает эль-ин как народ в целом. И нам угрожает опасность.

– Но эта опасность изнутри… – Он медленно растягивает слова, точно пробуя их на вкус. – Опасность… Изменения. – Тишина падает на нас сверху, как птица, подстерегшая долгожданную добычу. И в этой звенящей пустоте я почти слышу, как за непроницаемыми стальными глазами бешено проносятся мысли. Как обломки мозаики, которые я медленно, по кусочкам скармливала ему в последние часы, встают на место.

Ну же, догадайся, догадайся. Ощущающий Истину, ты не можешь не догадаться!

Человек медленно поднимает голову и встречается со мной глазами.

Понял.

– Знаете, эль-леди, все были просто поражены, когда вы захватили Оливулскую Империю со всеми ее флотами и станциями планетарной обороны. Тактическое решение, стремительное в своей элегантности: вызвать на дуэль весь правящий клан и всех их перебить. Заняв, согласно их же собственным законам, место Императрицы.

Э-э… Куда это его понесло?

– А ведь мне только сейчас пришло в голову, что для этого вам пришлось что-то сделать с собственными законами, или, по крайней мере, их эль-инским эквивалентом…

– Традициями.

– Ах, да… Традициями. Так вот, мне пришло в голову, что Хранительница Эвруору-тор не правит вами. Таким анархичным обществом править невозможно по определению, она и не пытается…

Мои уши в полном замешательстве опускаются горизонтально, смешно оттопыриваясь из-под нечесаной гривы волос. Ауте Милосердная, да при чем здесь это?

– Она всего лишь решает, какие изменения допустимы. Так? По какой эволюционной тропке пойдет ваш народ. Она принимает решение, и все как один изменяются, и не только физически. Самое главное – меняются непреложные моральные законы. Традиции. Те, которые для вас как законы чести для арров. Больше чем жизнь. Или смерть. Или ту! Которым нельзя не подчиняться. Они ведь действительно очень устойчивы, если нарушить их можно лишь всем народом сразу. И именно этого вы так боитесь, не правда ли, Антея-эль?

Я в нем не ошиблась. Он понял.

Но забери меня Ауте, если я понимаю дикую цепочку выводов, по которой человек добрался до правильного решения.

– Теперь вам предстоит новое изменение. Серьезное. Вам предстоит выбрать Путь. Выбрать новую Честь. И эль-ин могут выбрать что-то такое, что приводит вас, леди Антея, в ужас. Ваша жестокость во время завоевания Оливула шокировала даже ваш собственный народ. Вы нарушили все законы, какие существуют у эль-ин. А теперь ваш народ может выбрать что-то, что приводит вас в ужас. Что эль-ин хотят сотворить с собой?

Я чувствую, как мои губы искривляет циничная, почти непристойная улыбка, как обнажаются белоснежные клыки. Из каких-то потаенных глубин поднимается слепая ненависть к этому красивому, умному, сильному подонку, который уничтожил все, что мне было дорого, а теперь сидит тут и рассуждает о нашем Пути. Жесткие, хлесткие, наполненные ядовитой иронией слова слетают с губ прежде, чем я понимаю их смысл, пещеру заполняют плетущие сложный танец сен-образы.

– А вы, оказывается, неплохо знаете мой народ, дарай-князь. Вы, первым открывший порталы к Эль-онн. Вы, создавший Врата для оливулцев, прекрасно зная, что за этим последует. А потом смотревший, как нас косит Эпидемия. И вы, с вашей незапятнанной честью и Кодексом Невмешательства не имеете никакого отношения к Эпидемии и к тому, что за ней последовало! И последует. Ваша совесть чиста, милорд Целитель! Надеюсь, ваши нерушимые постоянные принципы надежно защитят вас!

Издевательское «вы» все еще гремело, отражаясь от каменных стен. Сколько я вложила в сен-образ этого коротенького местоимения – словами не передать. Вряд ли арр-Вуэйн при всех его способностях понял хоть половину. Но у меня от перенапряжения и без того обожженных эмпато-функций резко начинает болеть голова. Пора с этим кончать. Секунда – и презрение к человеку привычно оборачивается презрением к самой себе: не смогла, не защитила, потеряла. Если бы я разобралась с этим вирусом хотя бы на один час раньше! Опоздала…

Мои плечи опускаются, уши безвольно падают.

– Извините, дарай арр-Вуэйн. Я не должна была этого говорить. Нельзя судить носителя другой морали по своим меркам. Бесполезно. Вы действовали в рамках своих законов и в соответствии со своим Кодексом. Значит, и мы не имеем права вас винить. Простите.

– Антея-тор, вы в порядке?

– Что? – Я теряюсь. Интересно, когда-нибудь я научусь предсказывать реакцию этого странного чужака?

Вряд ли.

– У вас вдруг стал такой взгляд… пустой и бездонный, как самая глубокая пропасть. Как будто вы заглянули в ад.

Как поэтично. Не ожидала.

Несколько секунд я роюсь в памяти, пытаясь припомнить, что такое ад. Ага, была такая интересная религиозная концепция. Позволяю себе бледную ухмылку.

– Нет, я просто изменила настроение.

– Избавились от своей ненависти? – Кажется, этот вопрос очень для него важен.

– Нет, мы не от чего не избавляемся. Нельзя избавиться от чего-то, что уже есть. Я лишь поменяла направленность, изменила объект ненависти.

Какое-то время он молчит.

– Значит, то, что я сейчас говорил – верно?

Я прикрываю глаза. Да, он говорил правду. Ту, которую ему позволили видеть. Моральные нормы – это только моральные нормы. Нарушить их можно, можно даже изменить, если причина достаточна веская, хотя подобное и не приветствуется. А еще можно попасть в ситуацию, когда тебя меньше всего волнует, что ты там нарушаешь. Но аррам об этом знать совсем не обязательно.

Так что я тихо отвечаю:

– Да.

* * *

Перед сном вынимаю из ножен аакру и втыкаю ее в камень рядом с собой. Сен-образ, активирующий вложенное в кинжал заклинание. Вроде бы простое охранное, но его плел мой отец специально для меня, и я знаю, что под семью кругами защиты любого атакующего будут ждать еще кое-какие сюрпризы. Расслабляюсь под тихое гудение знакомой, такой домашней магии. Глаза Аррека коротко сверкают непонятными мне эмоциями.

Ну и Бездна с ним, пусть видит, что хочет. Лишь одна Ауте ведает где спать без серьезной защиты я решительно отказываюсь.

Некоторое время мы молча смотрим на огонь. Задумчиво вожу ушами из стороны в сторону.

Наконец я решаюсь. К Ауте все, он имеет право знать:

– Никто понятия не имел, что вы Целитель, князь арр-Вуэйн. В противном случае вас бы и пальцем не тронули. – Я надеюсь. Я очень на это надеюсь. – ТАКИЕ законы ТАК легко не отменяются.

ГЛАВА 3

Просыпаюсь внезапно, как от толчка. Если мне что-то и снилось, то я этого не запомнила. Сколько лет я не видела просто снов? Не пророческих видений, не сеансов связи с «подсознанием», которые порой помогают решить сложнейшие задачи, не гротескных кошмаров, а обычных снов? И с чего бы это вдруг стало меня волновать?

Арр-Вуэйн все еще спит, но стоит мне шевельнуться, как его веки вздрагивают и телекенетический толчок вдавливает меня в холод пола. Впрочем, сила тут же исчезает. Дарай мягко поднимается на ноги:

– Прошу прощения, Антея-тор. Рефлексы.

Фыркаю и потягиваюсь. Арр стоит и беспардонно меня разглядывает. Ауте, неужели я во сне провела какую-то трансмутацию, заметную извне? Такое случается, особенно после кошмаров. Да нет, вроде все в порядке. Недоуменно смотрю на человека, но тот уже отвернулся и поднимает свой плащ.

– Пора идти, – Голос хриплый и спокойный. Неужели умудрился простыть на каменном полу? Только этого еще не хватало.

Поднимаюсь. Ноги немного покалывает, по всему телу растекаются тысячи маленьких хрусталиков с острыми гранями – верный признак ускоренной регенерации нервов. Но в целом я чувствую себя гораздо лучше, чем вчера. Может, все это не такая уж безумная затея?

Ага, а Ауте – добрая и благосклонная тетушка. Не будь смешной, девочка.

Будь реалистом.

Дарай-князь раздобыл некое подобие завтрака, на который я яростно набрасываюсь. Тело требует все больше материала для многочисленных трансмутаций.

* * *

Несколько часов идем по пещерам. Темно, холодно, сыро, закрыто. Последнее – хуже всего. Нет кругового обзора, нет информации об окружающем – только мелкие вибрации камня, которые могут много рассказать знающему арр-Вуэйну, но ничего не говорят мне. Впиваюсь когтями в ладонь. Чувство поля, общая картина окружающего пространства нарушены – и это медленно, но верно выбивает меня из колеи. Но мы не пробудем в пещерах достаточно долго, чтобы проводить полную психическую адаптацию. Если я это сделаю, выйдя на открытое пространство, то окажусь беспомощней слепого лапауши. Несколько часов спокойствия в подземном мире того не стоят.

Прижимаю ладони к шершавой стене, разрезаю воздух нервно стригущими ушами. Едва заметные, даже для моей сверхобостренной чувствительности, подрагивания. Эти стены живут своей геологической жизнью, странной и непонятной. Огромный лабиринт, некоторые залы в нем столь высоки, что даже мои глаза не могут различить потолок. Невероятная, чуждая красота. И очень много межпространственных переходов. Лабиринт буквально пронизан ими – активными, свернутыми в спираль и обычными порталами. А ведь я вряд ли могу почувствовать даже десятую часть того, что доступно дарай-князю. Как же он видит это место?

Снова идем по темному коридору. Чувствую, что реальность вокруг меня меняется с умопомрачительной скоростью, одно измерение следует за другим, время вообще исчезает как одна из характеристик пространства. Но если доверять только глазам – просто туннель, стены из чуть влажного камня. Я прищуриваюсь. Как же он это делает? Ага, множество одинаковых туннелей в различных Вероятностях. Совмещенных в один. Не новое решение, но как элегантно выполнено!

Интересно, почему, раз уж здесь столько выходов в разные миры, в этом месте нет ничего живого? Логичней было бы предположить наличие самых разнообразных монстров, не обязательно живых. Я снова прикасаюсь руками к стене, на этот раз веду уже направленный поиск. Испуганно отшатываюсь.

Камень ЖИВОЙ? Лабиринт РАЗУМНЫЙ?

Мои уши плотно прижимаются к черепу, откуда-то из горла вырывается не то шипение, не то пищание.

Это странное существо, раскиданное по многим мирам и реальностям, несомненно более сложное, чем нервная система человека или даже клетка эль-ин. И оно не терпит посторонних внутри себя.

Арр-Вуэйн останавливается, смотрит на меня вопросительно. Делаю успокаивающий жест и иду дальше. Он знает? Ну, разумеется, знает. Как же он добился, чтобы нас пропустили? И надолго ли это? Судя по напряжению в текучих движениях мужчины, не очень. В мою беспокойную голову вдруг приходит мысль, что сила воли этого странного человека – единственное, что не дает нам быть… «переваренными». Ох. Наверное, положение совсем отчаянное, если он решился на подобные меры. Куда же я нас зашвырнула? И, главное, как? То, что так запросто делает дарай-князь, на порядок сложнее доступных мне игр с Вероятностью. Почему же мы до сих пор не выбрались?

Пытаюсь вспомнить момент своего поспешного бегства со станции.

Боль. Чудовищный (даже по меркам эль-ин) выброс энергии от погибающего симбионта, дикая, какая-то вихрящаяся чернота, снова боль, агония сжигаемой нервной системы.

СТОП.

Энергия. Это была не просто энергия. Уж кто-кто, а я должна была бы почувствовать разницу. Пальцы медленно холодеют, желудок скручивает дергающим холодом. Нет, пожалуйста, нет.

Аррек резко поворачивается ко мне, с беспокойством смотрит в глаза. Эмпат, Целитель. Ну-ка, Антея, держи себя в руках, ты здесь не одна. Снова делаю успокаивающий жест, показываю на стены. Призываю легкий транс, отстраненное и безразличное спокойствие.

– Клаустрофобия.

Извиняясь, повожу плечами. Это даже не ложь, если подходить с технической точки зрения. Он понимающе кивает, идет дальше, теперь в походке, в каждом движении чувствуется беспокойство. Ладно, Ауте с ним.

Итак, вот в чем дело. На какой-то страшный, ослепительно краткий миг я вновь стала полной эль-э-ин. Этого не может быть, но… Генетические эксперименты? На миг я окунаюсь в сверкающую заманчивость мысли. Возможность быть э-ин без платы. Неужели наши генетики нашли этот путь?

Нет, нет, не то. Плата все же была произведена. Это – моя разрушенная нервная система и гибель симбионта. Любая другая эль-ин скорее всего была бы мертва и сама. Но я… Не думать об этом, не думать. Не сейчас, когда каждая минута промедления убийственна. Вообще никогда.

Эль-э-ин. Да, тогда я действительно могла зашвырнуть нас так далеко, что даже дарай-князь не нашел бы дороги назад.

Не думай…

Лучше исследуй это странное существо, внутри которого ты оказалась. Хотя нет, я не в том состоянии, чтобы проводить сложную перцептивную работу. Не хватало еще потревожить Лабиринт. Лучше иди вслед за дараем и старайся думать поменьше. Думать тебе вредно, и если бы только тебе.

Мы уже не идем – бежим по узким туннелям. Освещение недостаточно даже для адаптированных глазных анализаторов, но дарай как-то умудряется ни разу не наткнуться на стену. Может, он их просто убирает со своего пути?

Вновь чувствую, как во мне поднимается паника. Скорость наша не так уж велика по сравнению с привычной для меня скоростью полета, но закрытое пространство, нехватка информации для точной ориентации… Кошмар для любого эль-ин. Не-е-ет, я не буду изменять психику на «пещерный» лад. Не сейчас.

Аррек останавливается так резко, что я почти натыкаюсь на его спину. Перед нами стена. Стена? Похоже, перед нами бо-ольшие неприятности. Даже мне понятно, что если попытаться обойти этот камень через соседнюю Вероятность… В общем, лучше этого не делать. Вопросительно смотрю на дарай-князя. Тот отвечает совершенно непроницаемым взглядом.

– Антея-эль, здесь не пройти. Придется просачиваться сквозь камень.

Просачиваться? Ауте, я думала это только слухи. Слегка качаю головой:

– Сожалею, дарай Аррек, эль-ин не владеют этим умением.

Поднимаю уши в знак сожаления, автоматически рисую сен-образ отрицания-грусти-спокойствия. И – быстрой вспышкой – предложение идти ему одному. Я уже почему-то не хочу смерти этого странного человека. Имеет ребенок право на такой каприз? Последовательность – не моя стихия.

Кроме того, если он сможет вернуться домой без меня… Ну, тогда есть хотя бы ничтожный шанс предотвратить грядущую резню.

Его черты застывают. Каким-то образом я понимаю: только что нанесла оскорбление. Судорожно вспоминаю, что мне доводилось читать по аррскому этикету и социологии. Н-ну, в доисторические времена, еще когда эль-ин принадлежали к этой расе, женщина вроде как считалась слабым существом, нуждающимся в поддержке, что, кажется, было обусловлено какими-то социальными факторами. Допускаю, что пережитки этого сохранились кое-где в глуши, где агрессивные внешние условия, ставка на физическую силу и культ материнства. Но арры? Они, конечно, известны культурным консерватизмом, но чтобы настолько?

Стоп. Этот олух считает себя ответственным за мою безопасность? Мою??? Кем он себя возомнил??? Да как он…

В зародыше давлю вспыхивающий гнев и делаю резкий выдох. Особенности сравнительной культурологии эль и дараев можно будет обсудить позже.

Слегка приподнимаю уши.

– Что вы предлагаете?

Дарай-князь все так же напряжен. Что здесь, Ауте его возьми, происходит?

– Антея-эль, я смогу… «провести» вас сквозь стену, но для этого придется пойти на физический контакт, – протягивает мне руку.

Слегка прищуриваюсь – кожа на идеальной формы кисти почти шевелится от обилия мерцающих на ней сен-щитов. Так, значит, он решил, что я предпочитаю смерть в катакомбах прямому физическому контакту с арром? Эти ребята действительно высоко ставят свой этикет. Интересно, как долго они с такими жесткими установками продержались бы на Эль-онн периода Безумной Пляски? День? Не-е, меньше.

Но какую же степень ментального проникновения дает дарай-эмпату неконтролируемое физическое прикосновение, если требуются столь жесткие культурные нормы для защиты своей личности? Не хочу думать об этом, просто не хочу.

Аррек стоит неподвижный, почти неживой, все так же протягивая мне руку, как мог бы, наверное, предлагать зло навеки. Или для него это одно и то же? Не все ли мне равно?

Вкладываю свою ладонь в его. Реакция дарая дает новую пищу для размышлений. Он как будто бы и не расслабил ни одного мускула, но вновь впустил в себя жизнь. Только сейчас соображаю, что все это время человек не дышал, вообще не позволял себе никакого физического проявления чувств. Для него это так важно?

Холеные (как ему это удается после нашего ползанья в горах?) пальцы крепко и больно впиваются в мою руку. Резкий выброс силы пронзает все тело, которое отзывается болезненной волной тошноты. Во что же я вляпалась на этот раз? «Извините, Целитель, а как просачивание сквозь стены сказывается на полусожженной нервной системе?» Бред.

Арр-Вуэйн разворачивает меня лицом к шероховатой поверхности каменной глыбы и делает шаг вперед.

Просачивание… Это действительно было просачивание – другого слова не подобрать. Мы не обходили атомы стены через соседние пространства, нет, просто наши частицы прошли мимо чужих частиц, и всем вполне хватило места. Как, во имя милосердной Ауте, он это делает?

Резко высвобождаю руку и некоторое время стою, прислонившись к прохладному камню, пытаясь совладать с бунтующим желудком. В любой другой ситуации ни за что не стала бы гасить естественные реакции организма, но у меня слишком мало материи для восстановления, чтобы позволить себе дополнительные потери.

– Антея-эль?

Игнорирую. Целитель мне сейчас не нужен. Как это ни удивительно, но в полном порядке – физически. Но… на какое-то мгновение я потеряла ориентацию. Совсем. Эль-ин, ничего не понимающая в том, что она чувствует, – шутка, достойная Ауте. Высокая леди на этот раз решила щедро одарить меня своим бесценным вниманием.

Поворачиваюсь к дарай-князю. На лице его выражение невозмутимости. Короткий взмах рукой в сторону туннеля, сен-образ ограниченности-во-времени.

И снова бесконечное скольжение по темным коридорам этого удивительного живого-разумного существа.

Все кончилось так внезапно, что вначале я даже не поняла, что же вокруг изменилось. Камни вдруг становятся самыми обычными камнями, истончения в грани Вероятности – просто порталами, вода, по колено в которой мы шли, – просто водой, а мягкое сияние – светом, пробивающимся с поверхности. Но самое главное – исчезает напряжение в походке дарая. День назад я бы даже во всеоружии своей обостренной перцепции не заметила разницы, но сейчас я абсолютно уверена, что он расслабился. Точнее, перестал тащить на себе груз, сравнимый со всей той толщей, что находится над нами. Мы покинули пределы владений Лабиринта и вновь вышли в обычную Вероятность.

Спасибо тебе, Изменчивая.

Всем телом ощущаю близость выхода на поверхность.

Водопад мягкими, слегка шелестящими складками, точно занавес, закрывает проем пещеры. Арр-Вуэйн, не оглядываясь, делает шаг в это сияющее великолепие. Посланный им разведывательный импульс эхом мечется, отражаясь от стен. Чтобы арр вышел, не прощупав предварительно обстановку снаружи? Никогда. Защитные механизмы этой расы на свой манер столь же сложны и многогранны, как и у эль-ин. И почти говорят об обстановке, в которой ребята живут. Ауте имеет множество лиц, и эль-ин не настолько наивны, чтобы полагать, что она являет их лишь им одним.

Скользящим движением, слишком быстрым, чтобы успеть промокнуть, вылетаю из пещеры на темную гладь озера.

Три огромные луны на мягкой черноте небосвода. Никаких звезд. Легкая рябь на идеально гладкой поверхности воды, ветви деревьев, склонившиеся в изящном поклоне. После сенсорной изоляции пещер красота обрушивается на меня болезненным ударом, прохладно-мягкие запахи кружат голову.

В замедленном, чувственно-томном темпе скольжу по поверхности, впитывая дикую прелесть. Наверное, это самое близкое к счастью ощущение, которое у меня было за последние годы, – чистая радость наслаждения красотой. Каждый мир имеет свою музыку, свое дыхание. Изменяю ритмы организма, чтобы лучше слышать его мелодию.

Время умирает…

…в танце.

И танец безмолвных лун отражается в шелковой глади воды. Наверное, такого это небо еще не видело. Наверное, больше и не увидит. Но до тех пор, пока это место существует в Вероятности, оно будет помнить о танце Антеи Дернул. Чистая магия рождается сегодня над тихими водами. Но магия эта не для меня – она уже принадлежит Озеру.

Через мгновение бесконечности я выхожу на твердую поверхность. Мышцы ломит приятной истомой. Секрет скольжения над водной поверхностью не в скорости, а в координации. Если ты достаточно проворна и быстра, поверхностное натяжение не даст тебе упасть. Никогда не понимала, почему среди эль-ин это считается трудным. Мы умеем двигаться гораздо быстрее. Ничего сложного.

Призрачный свет выползает как-то исподтишка, почти ощутимый физически. Как ватное одеяло.

Уже рассвет? Сколько же я протанцевала? Если судить по ощущениям тела – не один час. Ох, дарай…

Он сидит на земле, обхватив колени руками, и задумчиво смотрит на светлеющее небо. Легкое дрожание воздуха подтверждает, что арр проверяет те изменения, которые я вызвала в этом мире. И кажется, то, что он ощущает, не приводит дарай-князя в восторг. По крайней мере, он очень старается не встречаться со мной глазами. Я его напугала? Ауте, да я и себя напугала! Такого неконтролируемого взрыва эмоций у меня не было уже много лет. Напряжение последних дней сказалось. Если уж для моей сверхадаптивной даже по меркам эль-ин психики понадобилась подобная разгрузка…

И я не собираюсь стесняться! Вот еще!

Хотя потеря контроля, конечно, непростительна.

Что ж, эмоционально я чувствую себя лучше. Может, не буду срываться на арр-князе по поводу и без повода. Но вот физически…

Ноги предательски дрожат, в голове пусто. Земля вдруг накреняется куда-то в сторону, и я неуклюже плюхаюсь вниз рядом с дараем. Мамочка, как же я теперь пойду?

Скашиваю глаза на Аррека, Тот все еще усиленно старается меня не замечать. Да что это с ним?

Дипломатичный ты мой.

– Антея-эль, мне необходим отдых. Преодоление Лабиринта отняло много сил. Вы не против, если мы остановимся здесь на некоторое время? – У него определенно что-то не в порядке с голосом. Простудился? Это с его-то иммунной системой?

Благодарно склоняю в его сторону уши.

Однако за время нашего знакомства человек сделал большие успехи. На этот раз у него хватило тактичности не высказываться вслух относительно моей беспомощности и уж тем более не предлагать помощи. Даже не сделал замечания относительно потерянного мной времени. Если не смотреть на него, можно даже предположить, что это сказал эль-ин.

– Это было бы чудесно, дарай-князь арр-Вуэйн. Благодарю вас за ваше терпение.

Вытягиваюсь прямо на земле и блаженно закрываю глаза. Мне не холодно и не жарко – легкий ветерок с Озера именно той температуры, которая идеально соответствует настроению. Тонкие ветви деревьев склоняются, закрывая меня от чужих взоров. Впервые за очень долгое время я засыпаю с чувством абсолютной безопасности – ничто и никто не посмеет вторгнуться в магию этого места, оберегающую создательницу. У эль-ин свои защитные механизмы. И кто сказал, что они менее совершенны, чем знаменитые рефлексы арров?

* * *

Пряный экзотический запах проникает в мои сны. Медленно открываю глаза и осматриваюсь…

Дарай арр-Вуэйн сидит скрестив ноги у небольшого костра и с видом заправского кулинара поджаривает кусочки фруктов. Фрукты левитируют над огнем.

– А не проще ли было бы провести термообработку при помощи пирокинеза? – Только ляпнув эту бестактность, соображаю, что я сказала это вслух. Напрягаюсь в ожидании заслуженного гнева.

Аррек поворачивается и одаривает меня проказливой мальчишеской улыбкой. Как будто солнышко вышло из-за туч и осветило чужие черты. Он не сердится?

– О, вы затронули старый спор. Конечно, так было бы гораздо проще. Но… Вам никогда не приходилось слышать анекдотов об аррах и традициях? Это – просто классический случай. Еда должна готовиться на костре.

Я не хотела смотреть на него с таким идиотским выражением. Честно. Но… Ведь даже арры не могут быть настолько консервативными? Ведь не могут, правда? Мне же вести с ними переговоры… которые должны изменить весь ход истории. Ауте, помоги мне!

Дарай широко улыбается, затем хохочет. Искренне так. Я зачарованно смотрю на веселящегося князя. Интересно, все они такие? Психи.