Жизнь и деятельность Бальтазара Коссы

Главное – у него было нечестивое обыкновение преподносить своим старым соратникам подарки, запуская руки в церковную казну. Монахи рассказывали еще, что он не проиграл ни одного сражения, что он явно был не в ладу с богом, так как он «до сражения часами стоял перед сетями, которые плетут пауки, считал нити, подготовляя очередное колдовство! Только благодаря этому он и выигрывал сражения». А святой Евхерий, епископ Орлеана, рассказывал, что часто видел во сне Карла горевшим в аду, что к нему явился ангел и сказал, будто святые, покровители церквей, которые обирал Карл Мартелл, запретили ему вход в рай и даже приказали выбросить из могилы его труп. Святой Евхерий писал святому Бонифацию, епископу Могунтии и Фулрадо, жившему при дворе короля Пипина – сына Мартелла, о своем видении. Церковники вскрыли могилу и сказали: «Трупа там не оказалось». В могиле осталось лишь одеяние Мартелла, и оно сильно истлело. Из могилы исходило страшное зловоние, и вдруг громадная змея, шипя, поднялась оттуда. И чего только еще не рассказывали церковники о спасителе Европы!

Обвиняли в чародействе и крупного философа XIII века Альберта Великого, потому что он преуспевал во многих областях науки, обладал знаниями по химии и физике, ботанике и зоологии, редкими для той эпохи. В народном воображении он выглядел сверхчародеем. Одни летописцы утверждают, что он открыл философский камень, другие, что ему удалось создать механического человека, который работал, говорил, отвечал на любые вопросы. Современник Альберта Великого, теоретик церкви Фома Аквинский, взбешенный тем, что ему не удалось понять устройство первого робота, палкой разбил его в куски. – Здесь и далее примечания автора.

3

До этого еретиков не преследовали. Чародейство не считалось предосудительным и тем более не наказывалось смертью. И лишь в тех случаях, когда церкви это было выгодно, еретиков казнили. В эпоху, о которой мы повествуем, в XIV веке, началось небывалое преследование еретиков, возникали многочисленные судебные процессы, казни стали обычным явлением.

Необходимость суда над чародеями и предания их казни первым провозгласил папа Иоанн XXII. Историк П. Морель объясняет Это трусостью и суеверием самого папы. Он постоянно жаловался, что его враги своими магическими действиями угрожают его жизни, и в 1317 году приказал начать преследование большого числа служителей святого престола. Люди после чудовищных пыток вынуждены были «признать» свою вину, принять все, что им диктовали их истязатели. Вскоре Иоанн XXII возложил на инквизицию обязанность выявлять всякого рода чародеев и колдунов.

Папской буллой «Супер иллиус спекула» узаконивалась догма о необходимости наказания чародеев и колдунов, причем наказание это должно было быть таким же, как для еретиков, то есть повешение или сжигание на костре и конфискация имущества.

Приводим отрывок из пресловутой папской буллы, положившей начало жестокому истреблению десятков тысяч людей.

«Есть люди, не имеющие ничего христианского, кроме имени; они отреклись от божественной правды, заключили сделку с темными силами, приносят жертвы дьяволу, поклоняются сатане и его сыновьям. Они рисуют сами или приобретают у кого-то изображения святых, какие-то кольца, склянки, зеркала и другие предметы и с помощью их и своего магического искусства вступают в общение с сатаной, просят у него ответа на разные вопросы и помощи в выполнении своих антихристианских замыслов, становятся рабами сатаны из-за своих подлых дел».

Ли, специалист по вопросам папских преследований ереси, отмечает, что буллы папы Иоанна XXII, призванные изобличать чародеев и обязывающие инквизицию уничтожать несчастных, заподозренных в ереси, дали абсолютно противоположный результат. Папские буллы только еще больше популяризировали чародейство. С тех пор как папские буллы стали для западной церкви догмой, появилось убеждение, что магия действительно является чем-то серьезным и значительным.

4

Де Поте, крупный историк XIX столетия, в своей книге «История христианства» пишет:

«Католицизм должен был употребить власть, силу, пытки и террор, или он перестал бы существовать. Этим объясняется возникновение жестоких законов святого суда. Одна из статей гласила, что обвинение в ереси должно быть поддержано даже в том случае, если оно исходит из уст хотя бы одного доносчика».

В начале XIII столетия сначала в Италии и Франции, а потом в некоторых государствах Испании и Германии возникла святая инквизиция. Началось невиданное доселе преследование еретиков. Успех этих действий объяснялся тем, что преследование велось под знаменем борьбы с еретиками и чародеями – «сообщниками дьявола», согласно кодексу законов Ватикана, его программе, составленной «мудрейшими мыслителями церкви». Организация преследования принадлежала не местным церковным властям, не епископам каждого района или властям каждой страны. Центр управления преследованиями находился в Ватикане, и руководил им сам папа. Все операции по преследованию проводились преданным святому престолу орденом святого Доминика. Доминиканцы были доверенными лицами папы в разных странах и с большим рвением производили преследования средствами, обеспечивавшими господство святого престола над народами. «Нищие» монахи ордена святого Доминика были убежденными исполнителями воли святой инквизиции. Они бродили по деревням и городам, собирали милостыню, чтобы жить, но вместе с тем добывали сведения о людях, которые искали истину (это считалось колдовством), или тех, кто осмеливался жаловаться на различные злоупотребления папы и западной церкви, порицать роскошную и распутную жизнь служителей всевышнего. На основании этих сведений люди, требовавшие обновления церкви и возвращения ее к простоте апостольских времен, предавались суду. Усердие доминиканских преследователей, судивших еретиков и чародеев, у которых они захватывали богатства, передававшееся «матери церкви», было неописуемо. Мстительность монахов была безгранична. Они сжигали дома и посевы «вероотступников» и «слуг дьявола», вздымая руки и вознося имя Христа, которого «предали вероотступники»…

Папа Гонорий III приказывал епископам помогать доминиканцам, которые, как он говорил, «с вдохновенным усердием проповедуют волю церкви». «Предоставляйте им, – приказывал он, – все средства для наказания вероотступников…»

И вот, следуя папским циркулярам, церковные и светские власти в разных странах оказывали всяческую поддержку этому монашескому ордену. А основатель ордена святой Доминик (заявлявший, что он стремится восстановить в церкви простоту апостольских времен) организовал из этих приверженцев церкви многочисленные группы доносчиков и сыщиков, которые были обязаны разыскивать и предавать суду святой инквизиции каждого подозреваемого, каждого, кто хоть что-нибудь говорил о разложении церкви, огнем и мечом бороться с ее противниками.

Надо сказать, что светские правители, императоры и короли, считали для себя выгодным помогать церкви, своему союзнику в борьбе, стремились подавить «духовный мятеж» и нанести мощный удар по «новым, еретическим идеям». Все правители брали под свою защиту монахов-проповедников, которые в городах и деревнях разыскивали «бандитов-еретиков и чародеев», приказывали своим подданным выдавать, задерживать и бросать в тюрьмы всех подозрительных [25].

Отец Фома, 2 августа 1483 года принявший пост великого инквизитора, за восемнадцать лет пребывания на ртом посту только в одной стране отправил на тот свет десять тысяч человек, поджаривая их на кострах. Дни, когда людей сжигали за их антицерковные идеи, обставлялись как большие празднества. Государство и церковь делали все что могли для придания величия этому зрелищу в назидание всем. Тысячи людей стекались с разных сторон на центральную площадь, где на куче дров уже стояли осужденные еретики. Чтобы привлечь зрителей на эти «официальные торжества», сюда приглашались крупные должностные лица церкви (инквизиторы, епископы, помощники епископов), представители высших классов и часто сам король.

Служители церкви пользовались случаем и обращались к собравшейся многотысячной толпе с пламенными речами против еретиков и «служителей дьявола». Они использовали этот пример, «чтобы спасти зрителей и слушателей от неверия». Долгожданное «зрелище» – сожжение людей преподносилось в конце. И темная толпа веселилась, созерцая этот живой костер. Глаза разбегались: на кого смотреть, за кем следить?! Люди кричали все вместе, обсуждали увиденное, самым непосредственным, первобытным образом выражали свой энтузиазм при виде того, как человечество избавляется от врагов церковной, а вместе с тем и политической власти.

5

На груди и на спине этой одежды был изображен большой черный крест.

6

Только в 1482 году в Испании 17 000 человек подписали «признание». Они предпочли это унижение потому, что хотели жить, хотели избавиться от невероятных пыток, предшествовавших суду! Страшных, ежедневных мучений в течение многих месяцев, до тех пор, пока у них не добивались «признания»…

В первый же год появления святой инквизиции в Испании около 1000 человек было сожжено на кострах, обезглавлено на эшафоте мечом или топором. Людям отрубали руки, ноги или пальцы. А еще 7000 человек «признали» свою вину и попросили помилования у церкви. Им сохранили жизнь, но для устрашения других соями их чучела. Самих же «раскаявшихся» бросили в подземелья, где они вскоре умерли. У родственников забрали дома и состояние, надели им «одежду бесчестия» и изгнали из города. В Андалузии, в одной только Севилье, за год опустели 5000 домов.

К «легкому» наказанию, как, например, стегание плетью, отрубание конечностей, привязывание к позорному столбу, когда каждый проходящий имел право плевать в осужденного, было приговорено 97 000 человек.

В течение одного года только в Испании были обречены на гибель и вечный позор тысячи семейств. В Испании по приказу церкви было проведено также крещение евреев и мусульман.

Фердинанд Католик в 1492 году выслал из Испании всех евреев, не пожелавших принять христианское вероисповедание. Было изгнано 170 000 семейств – около миллиона человек. Тысячи людей погибли в пути от отчаяния, голода, жажды, холода, во время штормов в Средиземном море, от дурного обращения с ними моряков-христиан. Часто их нарочно топили в море, чтобы воспользоваться жалкими крохами, которые те имели.

Еще хуже святая инквизиция обошлась с испанскими мусульманами. Они были объявлены «вероотступниками», то есть, другими словами, смертниками, которых ожидали страшные пытки, а затем смерть на костре.

Но государство взяло их под защиту, и церкви пришлось «оказать им снисхождение». Людей погрузили на корабли и отправили в мусульманские страны.

Посмотрим, однако, как им удалось доехать: из первой партии в 140 000 человек более 100 000 погибли от голода и жажды. Сами мусульмане считали мавров – испанских мусульман – католиками и европейцами. Но католическая церковь обрекла их на смерть, а король изгнал из страны как мусульман. Кроме погибших по упомянутым выше причинам, тысячи были уничтожены экипажами кораблей, на которых перевозили этих людей. Мужчин убивали на глазах женщин. Жен и дочерей брали себе в наложницы, а потом когда они надоедали, топили их в море и выбирали новых.

Около трех миллионов мавров и евреев было уничтожено в Испании [63].

Общеизвестна история французского рыцарского ордена тамплиеров, уничтоженного королем и папой Климентом V для того, чтобы воспользоваться богатствами этого ордена.

На орден были возведены клеветнические и нелепые обвинения: преклонение перед дьяволом, отречение от Христа, разврат, детоубийства! Государственное и церковное «правосудие» пришло в движение. Палачи начали свое дело. Архиепископы Сены, Роны и Руана вместе с провинциальными епископами приняли решение: если обвиняемые будут впоследствии отказываться от признаний, сделанных под пытками, это должно расцениваться как повое впадение в ересь, вероотступничество, отречение от Христа, и они все равно должны быть сожжены на костре.

Рыцарей после страшных пыток поднимали па костры по пятьдесят человек и больше и заживо сжигали. Монахи и «святые отцы» западной церкви так умело обставили все, что народ считал сожжение делом совершенно справедливым и питал такую ненависть к тамплиерам, что даже трупы их осквернялись. Люди раскапывали могилы, доставали останки и снова сжигали их, а пепел разбрасывали по ветру.

Рассказывают, что Яков Моле, великий магистр ордена, прежде чем его охватило пламя костра, обратился к папе, приглашая его через сорок дней встретиться пред очами божьими, а короля – через год. Судьба ли это? Но странно, что через сорок дней после сожжения на костре Якова Моле умер папа, а через год – король.

7

Там, в Авиньоне, городе, купленном папством у Франции, папы, располагавшие огромным богатством, пользовались всеми наслаждениями и удовольствиями жизни. Они жили в великолепном дворце, построенном предшествующими папами-французами, соответственно «панскому величию» (скромные апостолы!). Крупнейшие мыслители того времени осуждали пап, скрывавшихся в Авиньоне. Особенно Петрарка, который долго жил при папском дворе и хорошо был осведомлен обо всем происходившем там. Он говорил, что «любой папа, живущий в Авиньоне, уже не папа» [80]. Петрарка в одном из своих произведений сравнивает этот папский город с Вавилоном, о котором пишет Иоанн в своем «Апокалипсисе». Папы, конечно, и не помышляли о том, чтобы покинуть это прекрасное место, не собирались оставлять спокойную жизнь и возвращаться в Рим, в этот «отсталый» город, где их опять ожидали столкновения со своенравной и непокорной толпой. Но все-таки Екатерине Сиенской, известной своей святостью женщине, удалось заманить Григория XI в Рим. Эта молодая женщина, заставившая папу совершить путешествие из Авиньона в Рим, была популярна потому, что, по мнению народа, на нее «снизошла благодать». Папа Григорий не думал надолго оставаться в Риме, казавшемся деревней в сравнении с Авиньоном. Он ненавидел простонародье, боялся римлян. Григорий собирался вернуться в прекрасный Авиньон, но так и умер, не осуществив своего намерения. Согласно обычаю, кардиналы должны были собраться в том самом месте, где великий понтифик отдал богу душу, чтобы избрать ему преемника.

8

«Городу и миру» (ко всеобщему сведению) (лат.).

9

Один из историков католической церкви, граф Джулини, в «Истории Милана», защищая папу, говорит: «Папа в специальной булле разъяснял, что для получения индульгенции с отпущением грехов христиане обязательно должны были сначала исповедаться у местного священника, „раскрыть душу перед ним“. Продажа индульгенций объясняется заботой о „спасении душ“. Но тот же историк отмечает, что агенты папы легко продавали индульгенции и тем, кто не желал исповедоваться, при соблюдении одного лишь условия: за нее нужно было уплатить больше назначенной цены. И добавляет: „Могло, конечно, создаться впечатление, что папа сам уполномочил своих посланцев не требовать раскаяния от грешников (среди которых были иногда и убийцы), покупавших индульгенции“.

10

Папа Бонифаций IX по просьбе Балтазара назначил Микеля «генеральным капитаном» морских сил, служивших римской церкви. Капитаны всех кораблей, находившихся на службе у церкви, должны были теперь подчиняться приказам «генерального капитана» [79].

11

Например, Болонья, которая веками стремилась завоевать самостоятельность и вела длительную борьбу за свободу. Даже герб города состоял из короны на голубом фойе и начертанного под ней золотыми буквами слова СВОБОДА. Два года назад народ восстал против местного феодала Джованни Бентиволио, ставшего правителем города. «Да здравствует народ! – кричала толпа. – Смерть тирану Джованни!» Еще недавно всемогущий властелин, он вынужден был бежать, чтобы спасти себе жизнь. Переодетый в чужое платье, он скитался, не зная, где укрыться, и был поймай в лачуге какой-то бедной женщины и отправлен во дворец подеста (уже известный нашим читателям) в центре Болоньи, откуда после народного суда его вывели на площадь и зверски убили. Люди, которые много натерпелись от него, в ненависти не оставили в покое даже его труп. Они резали его ножами и стилетами и лишь через несколько дней, собрав куски трупа, завернули их в плащ и без всяких почестей похоронили у ограды какой-то церкви [97]. Но принесло ли это какую-нибудь пользу? Народ ниспроверг феодала, чтобы снова оказаться под игом церкви. Убийство властелина произошло в 1401 году, поход Коссы против своей «alma mater» (матери-кормилицы) в 1403 году, всего через два года, так что люди не успели еще как следует вдохнуть воздух свободы.

12

Правило это соблюдалось не всегда. Встречалось достаточно священнослужителей, которым чужды были эти «тонкости», и они успешно пользовались ножами. Буркгардт, например, рассказывает, что среди священнослужителей были такие, которые своей жестокостью превосходили самых страшных бандитов, например дон Николо деи Пелегарди. Этот священник из Фигароло в день своего возведения в сан, 12 августа 1495 года, совершил убийство и был вынужден скрываться на колокольне церкви Сан-Джулиано в Ферраре. Из Феррары он отправился в Рим, исповедался там и получил отпущение грехов. Но вскоре после этого он убил еще четырех человек, женился на двух женщинах одновременно и разъезжал с ними по городам Италии. Будучи священником, он в то же время руководил шайкой бандитов. Бандиты и их главарь, переодетые в военную форму, действовали в районе Феррары, грабили, убивали, похищали и насиловали женщин. Дон Николо устанавливал налоги для населения, а тех, кто не хотел платить, убивал.

Буркгардт говорит также, что в ту эпоху в Италии убийц и бандитов вербовали предпочтительно из духовенства, чаще всего монахов и священников. Им легче было обмануть бдительность тех, у кого были основания опасаться нападения, так как люди доверяли им.

13

Противники Коссы и этот случай упомянули в официальном обвинении, предъявленном ему в Констанце.

14

Убийство это явилось ответом на требования римских граждан дать свободу Риму, а папы, естественно, не могли согласиться с этим (хотя на словах и готовы были не раз это сделать). В годы правления Иннокентия VII римляне восстали, освободили Рим от папских сторонников, ограничив их местопребывание Ватиканом. Скрепя сердце папа Иннокентий VII вынужден был принять условия римлян. С этого времени городом должны были управлять десять человек, из которых семь выбирались народом, а три назначались папой. Иннокентий VII, чтобы обеспечить себе поддержку, назначил нескольких новых кардиналов. Среди них были Петр Филарг с Крита, венецианец Анджело Коррарио и римлянин Оттон Колонна. Запомни хорошенько их имена, читатель, ибо эти три человека будут играть важную роль в нашей истории. Кроме того, папа, нарушив соглашение, не распустил войско и отказался покинуть Капитолий, захваченный им. Римляне продолжали борьбу. Ей не видно было конца, и 6 августа 1405 года наиболее уважаемые граждане Рима решили от имени народа пойти в папский дворец для переговоров с папой. Иннокентий VII принял требования римлян, и делегаты хотели уйти, чтобы рассказать об этом народу. Но их не выпустили из дворца. Все они были убиты по приказу племянника Иннокентия VII, присутствовавшего при переговорах. Когда посланцы римлян вышли из зала, племянник папы Людовик Мелиоратти бросился за ними и, раньше чем они успели выйти на улицу, приказал страже убить их. Некоторых он прикончил собственноручно. А трупы распорядился выбросить через окно на улицу. Он сделал это для того, чтобы убедить всех в Ватикане, что покончить с беспорядками можно только путем террора. Все убитые были известными гражданами, занимавшими высокие посты в недавно созданной Римской республике. Всего было убито девять человек. Но убийство это дало результаты совершенно противоположные тем, которых ожидали в папском дворце. Гнев и чувство мести загорелись в сердцах людей, когда они увидели выброшенные трупы и поняли, сколь жестоки и коварны алчные приспешники папы. Мгновенно нашлось оружие, в руках появились факелы (над городом спускалась ночь). Были преданы огню все дома кардиналов, убито много приближенных папы и заняты дворцы в западной части Рима, которые удалось до сих пор сохранить за собой сторонникам папы. Об убийстве в Ватикане и последовавшей за этим резне в эту страшную ночь рассказывают летописцы, очевидцы событий. Леонардо Аретино описывает, каких трудов ему стоило прорваться сквозь разъяренные толпы народа к папскому дворцу. «Неузнаваемый в плаще моего слуги, который он накинул на меня, я пересекал одну улицу за другой, с трудом проталкиваясь через толпы вооруженных людей. Первое, что бросилось мне в глаза у папского дворца, были трупы убитых. Они лежали на площади перед Ватиканским дворцом, и кровь лилась из ран, нанесенных безвинным людям убийцами по приказу племянника папы. Несмотря на ужас, охвативший меня, я все же остановился и взглянул на их лица. Среди них я узнал нескольких своих друзей и не смог сдержать слез… Мне удалось проникнуть во дворец, и я нашел там папу Иннокентия VII, очень огорченного происшедшим. Он не давал приказа убивать этих людей и не принимал участия в преступлении своего племянника. Но восставшие не знают об этом, и, значит, он не может оставаться в Риме. Он должен бежать, чтобы спасти свою жизнь, а он так стар! Он оплакивал свою судьбу, подняв глаза к небу, будто призывая бога в свидетели своей невиновности. В ту же ночь Иннокентий VII, дрожа от страха перед народпой местью, бежал из Рима и укрылся в Витербо. В Рим он вернулся лишь тогда, когда о преступлении его племянника немного забыли». Из современных историков о восстании и бегстве папы из Рима пишет П. Паскини.

15

Читатели должны знать, что в те годы, в начале XV века, не было в Италии ничего более обычного, чем оплаченные убийства, совершаемые через третье лицо [21]. Д. Понтано замечает: «Ничто не ценилось дешевле жизни человека». «Число оплаченных преступлений колебалось в зависимости лишь от количества людей, способных заплатить, и людей, готовых за деньги на все, – пишет Буркгардт. – И надо сказать, что, если даже небольшая часть общего количества насильственных смертей была убийством оплаченным, она составляла огромное число. Пример в этом показывали „власть имущие“, не пренебрегавшие убийством ради сохранения своего могущества. Семья Сфорца, королевский двор Арагона, правители Венецианской республики, король Карл V не стеснялись убивать. Население Италии и мысли не допускало, что кто-то из „сильных мира сего“ может умереть естественной смертью, а не быть убитым. Властелинам Милана, Неаполя и других городов частенько приходилось прибегать к помощи наемных убийц, чтобы спасти себя от врагов. А в их войсках всегда можно было найти людей, жаждущих денег. Количество преступлений значительно бы сократилось, если бы властелины не были так уверены, что достаточно лишь знака с их стороны и найдется много желающих „послужить своему господину“, – заключает Буркгардт.

16

Папы давно уже давали своим высокопоставленным церковнослужителям звание «патриархов», чтобы принизить значение Этого титула в восточной церкви. Так, например, главы церквей в Градо, Венеции и многих других городах назывались «патриархами» с одобрения (и даже по указанию) папы. Это повелось с покорения франками Константинополя в 1204 году. Напомним, что грабители-крестоносцы, участники IV крестового похода, франкские военачальники, с одной стороны, и венецианские флотоводцы – с другой, заключили между собой соглашение при выборах императора Византии. Если императором будет выбран венецианец, то вселенским патриархом должен стать француз, и наоборот. Императором был избран француз, и поэтому патриархом назначили венецианца. И пока продолжалось господство франков в Константинополе, до их изгнания, патриархом всегда назначался венецианец.

17

Его девизом было: «Am Caesar, aut nihil!» – «Или Цезарь, или ничто!» (лат.)

18

Специалист по истории католической церкви Ф. Эймар пишет:

«Назначение на папский престол двенадцатилетнего мальчика стало возможным потому, что семья графов Тускуланских (привыкшая поставлять пап) вновь не пожалела золота и оказала сильное давление на людей, которые должны были избирать папу».

Современник событий, французский летописец Рауль Глабер пишет:

«Духовенство всех чинов открыто торговало церковными постами».

19

Кардинал Бароний говорит о нем то же самое.

Глабер в своих «Летописях» пишет: «Никогда еще не процветали так проституция, кровосмешение, разврат любых видов, как во времена правления этого мальчика-папы, подававшего пример народу. – И заключает: – Каков пастух, таково и стадо».

20

Этот суровый клерикал, прежде чем официально занять святой престол, по существу уже несколько лет управлял церковью, настойчиво проводя в жизнь свои идеи, и четыре предыдущих папы были лишь орудием в его руках.

Особенно послушным, полностью находившимся в его власти, был бывший епископ Лукки, папа Александр II.

Будущий Григорий VII видел, что намеченный им план проведения реформ находится в опасности, так как нерешительный Александр II не осмелится выступить против германского императора.

Чтобы Александр II не мешал ему, Григорий VII прибегнул к наиболее действенным мерам – лишил его средств и этим полностью подчинил себе правителя западного христианства. Он наложил руку на все доходы церкви и выдавал папе по пять сольди в день на жизнь.

Только таким образом ему удалось добиться проведения реформ, превративших церковь в силу, перед которой веками склонялись многие правители и даже императоры (вплоть до раскола).

21

Об этом же пишет и Сисмонди: «Косса хотел во что бы то пи стало перетащить Александра V в Болонью. II Александр, несмотря на протесты флорентийцев, последовал за честолюбивым легатом».

Ф. Эймар тоже отмечает: «Во время своего правления папа Александр V всецело подчинялся воле Балтазара Коссы».

22

Вазари пишет, что надгробие папы-грека создал скульптор Николо Аретино. Он не хотел браться за этУ работу, но уступил настойчивой просьбе своего родственника Леонардо Аретино, бывшего секретарем у умершего папы.

23

Да Виореджо пишет: «Косса имел достаточно большое и хороню вооруженное войско, для того чтобы силой заставить кардиналов избрать его папой».

24

Случалось, что и на заседаниях конклавов, и на собраниях консисторий кардиналы дракой решали спорные вопросы, затрагивающие интересы обеих сторон (в случае, когда группировки были количественно равны).

Так было, например, на собрании одной из консисторий, где одна группа возглавлялась кардиналом Талейраном Перигорди, сторонником короля Богемии, а другая – кардиналом Комменги, поддерживавшим короля Венгрии. «Кардиналы в пылу спора публично называли друг друга „убийцей“ и другими нелестными словами, и, по-видимому, характеристики эти не были преувеличением, – пишет де Поте. – Дошло до того, что оба пустили в ход кинжалы, и наверняка дело кончилось бы кровопролитием, если бы двое-трое более хладнокровных отцов церкви не разняли их».

25

Да Виореджо пишет: «Рассказывают, что выборы Коссы не были свободными, и впоследствии папе было трудно опровергнуть это обвинение».

26

Де Поте пишет, что тщеславие, пронизывающее папскую буллу, возмутило умы наиболее выдающихся людей эпохи. Данте, еще в «Божественной комедии» показавший неприглядное поведение «святых отцов», узнав о новых притязаниях папы, написал книгу «Монархия», в которой говорит, что короли не должны подчиняться церкви при решении политических вопросов.

Как только книга вышла в свет, святой престол не замедлил внести ее в список запрещенной литературы, вредно действующей па умы читателей-христиан.

27

В анафеме Иоанна XXII правители Ломбардии Висконти обвинялись в том, что они не верят в воскресение Христа и пренебрегают исповедью. «Никто не смеет подать Висконти воды, дать им место у очага. Бегите от них как от чумы. Пусть Висконти, их дети, друзья и единомышленники лишатся всех своих богатств, пусть будут отвергаемы всеми, пока не будут все выловлены и наказаны подобающим образом – сожжены живыми». Далее в булле говорилось, что принявший участие в крестовом походе получит полное отпущение всех прошлых грехов от наместника Христа на земле («Генуэзские летописи», 1322 г., и «Летописи Италии»).

28

Пастор отмечает: «Требуется специальное изучение деятельности Иоанна XXIII, если мы хотим отделить правду от лжи, которые тесно переплелись в описаниях этой личности». Эргенротер, Раймонд, Хефеле, Пастор, Эрлер довольно благосклонно относятся к Иоанну ХХIII. Единственное обвинение, которое они выдвигают против него, – это обвинение в распутстве.

29

Надо сказать, что этот способ выкачивания у народа денег в пользу западной церкви был изобретен не нашим героем.