Панцирев Сергей
Стихи из книги 'Настоящее время'
Сергей Панцирев
Стихи из книги "Настоящее время"
"Настоящее время" - книга стихов С. Панцирева, изданная в 2004 г. в Санкт-Петербурге издательствами "Геликон-плюс" и "Амфора". Презентация книги состоится в Москве, в Центральном доме литераторов (Большая Никитская, 53), 23 февраля 2004 г, в 18:00. Приглашаются все желающие. Сайт книги - http://www.nvremya.ru
ЭСКАЛАТОР
В сплошном потоке мимолетных лиц
(усталых, отрешенно-равнодушных)
Найди мои глаза и улыбнись!
У каждого свой путь - кто вверх, кто вниз
Лишь миг, и продолжения не нужно.
Пусть время, словно торопливый росчерк,
Оставит нашу встречу между строк,
Но в лабиринтах пройденных дорог
Твою улыбку вспомню зимней ночью,
И буду знать, что я не одинок.
ВЕРСИЯ ЗАЩИТЫ
Гвоздями дождя наши судьбы прибиты к земле
Напрасно молить изваянья богов о полете.
Ты только не плачь, привыкая к дождливой погоде,
Щекой прижимаясь к щетине осенних полей.
Не плачь, даже если поймешь, что не лед, а стекло,
Не песня, а стон - даже если не ты, а другая...
Любые костры через месяц уснут под снегами:
Все - к лучшему. Впрочем, иначе и быть не могло.
1993
ВСЕ СКАЗАНО
Все сказано. Не продолжай цитаты,
За нею - неизбежно - пустота.
Определенность чистого листа
Честнее строк, достигших адресата.
Все сказано. Пойми, я так устал
Искать слова, забытые когда-то
Во времени, куда для нас возврата
Уже не будет. Истина проста:
Все сказано, и остальное - ложь,
Единственная форма эпилога.
Осталось задержаться у порога
И напряженно вслушиваться в ночь,
Где затихает наш последний дождь
Неповторимым эхом диалога.
x x x
Пока отбрасываем тень
На посторонние предметы
Живем, свидетельствуя тем
О некоторых свойствах света.
Конечно, есть дела важней,
Но согревает только чувство,
Что изучение теней
Когда-то назовут искусством.
Санкт-Петербург, 8 X 1996
XX - XXI
Сперва всему, во что ты верил,
Наступит крышка, а потом
XX век тебя похерит
Двойным андреевским крестом,
И не увидишь, как знакомо,
Во всеоружии греха,
Век XXI встанет колом
Под равнодушное ха-ха:
За неуменье лгать построчно,
Зубами мясо рвать, спеша
Казаться более порочным,
Чем может вынести душа,
Разменной медью отчужденья
Тому приходится платить,
Кому - от самого рожденья
Со временем не по пути.
9 VII 1996
ДНЕВНИК ОДИССЕЯ
Страницы вечерних газет кричат о победе
в Троянской войне. Огни мегаполиса меркнут,
сливаясь со звездами, будто в гигантской рекламе,
и в них не узнать Ориона, Медведиц, Плеяды,
дорогу домой. Когда-то мой штурман, из геев,
смеялся: мол, ориентация - это другое.
Теперь я согласен: в пыльных компьютерных дебрях
пустых новостроек, где стынут горючие слезы
бензина на черном асфальте, вижу: из дома
я не уходил. Нелепо навязывать рифмы
тому, что в бутылке - вино ли, дневник, завещанье...
Пытаясь припомнить развязки античных трагедий,
больной, одинокий, слушаю песню сирены
пожарной процессии: где-то случилась беда.
ВОЛЬНОМУ ВОЛКУ
Ю.К.
Набросить шкуру - и домой:
Московский волк тебе товарищ.
Лови момент! Очередной
Случайной женщине подаришь.
К чему уловок сеть плести,
И слепо следовать советам,
Когда открыты все пути
В отместку волчьему билету?
Беги - впервые - как всегда:
Ты был ручным, но сколько можно
Завидовать чужим следам!
Из города - по бездорожью,
Из раззолоченной тюрьмы
К просторам без любви и боли...
Ведь, сколько сердце не корми,
Оно все в лес глядит. На волю.
* * *
Разглядывать ли стертые подошвы,
Досадуя на качество дорог,
Шутить ли днем с огнем, а ночью - с ложью
О верстах, сверстанных по восемь строк,
Молчать в свой час, но вдруг проговориться
Во сне - о том ли целом, что в глазах
Так странно расплывается, двоится
Двоичным кодом "можно" и "нельзя",
Молиться ли пластмассовому богу,
Как будто весь наш бред - один ответ,
Седьмой водой смывая понемногу
Сухую горечь предыдущих бед,
Глядеть с надеждой в зеркальце пустое,
Толкаться в дверь плечом, играть ключом
Но знать, что лучшей жизни не достоин,
И на бессмертие не обречен.
ХРОНИКА ПРОИСШЕСТВИЙ
Укрывшись в кафе от ненастья,
Читаешь сквозь строчки газет
Истории чьих-то несчастий,
Тебя не коснувшихся бед.
Надежно в застенке бумажном
Скрывая былую печаль,
Все медлишь, обжегшись однажды,
Пока остывает твой чай.
Никто тебя больше не спросит,
Зачем и откуда пришел,
Чем жил, чему верил, что бросил,
Чего - против воли - лишен...
Сидишь, улыбаясь от страха,
Вернувшись на круги свои,
И зубы ломаешь о сахар
О мраморный сахар любви.
ГОРОДСКАЯ ПТИЦА
Слово, говорят, не воробей
Что же ты нахохлился, приятель?
Видишь - выпал снег. И он светлей
Всех известных нам противоядий.
Не лети, старик, на компромисс,
Но и на рожон не лезь, поскольку,
Если станет холоден карниз,
Мы под крышу спрячемся - и только.
Мир стрельбою пушечной привык
Ускорять решение вопросов,
Ну а нам с тобою - чик-чирик:
Каждый, значит, сам себе философ.
Так не клюй промерзшую судьбу:
Сколько дров к зиме ни наломаешь
Все не впрок. А жизнь, как дым, в трубу
Вылетит, мелькнет - и не поймаешь.
ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ДНЕЙ
В жизнь вступает уже поколение наших детей
это значит, наш поезд уходит, уходит, уходит...
Так бывает в железнодорожно-логичной природе:
начиная с июля, становятся ночи длинней,
дни - короче. Короче - темнеет. Привычные дива
полусонных пейзажей и крыши чужих городов
пролетают за окнами спутником жизни - и вновь
оставляют зрачку только сизый туман перспективы,
так похожий на дым сигареты.
- Наш мир состоит
из отдельных частей, словно ваза, упавшая на пол,
и спасая цветы, мы не видим сверкающих капель
настоящего времени, черпая силы в своих
непролившихся днях. И все мельче остаток надежды,
а технический спирт разъедает цветы и сердца,
да грохочут вагоны по стрелкам часов, но конца
мы как будто не знаем и знать не хотим, неизбежно
говоря о другом: о погоде, цветах, поездах,
чтобы солью земли не тревожить открытую рану,
многословием дней растворяем попытку обмана,
заглушая привычно - уж если не совесть, то страх.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Вся добыча по осени - мелкий навязчивый дождь,
Да опавшие листья в плену потемневших каналов:
В пограничном граните ты места себе не найдешь,
И на ветер не бросишь пророчеств, как прежде бывало.
Возвращение будет беззвучным: твой голос устал
Заполнять пустоту от небес до земли, повторяя
То мольбу, то проклятие этим холодным местам,
Что кромешнее Ада - и все же прекраснее Рая.
x x x
Мой положительный герой
Составлен из противоречий,
Он занят собственной игрой
И далеко не безупречен.
Мой отрицательный герой,
Как и положено злодеям,
Умен, весьма хорош собой,
Воспитан и самонадеян.
А я стараюсь, как могу
(Возможно, слишком вдохновенно)
Их господина и слугу
Изображать попеременно.
НАДЕЖДА МОЙ КОМПАС
В час, когда светит незнакомая звезда,
и сколько ни смотри, не различить гнезда
в густых, как чернила, ветвях за окном,
пью на кухне чай и думаю об одном:
повторение, мать, не исключает прогресс,
и ни тут, ни там не обойтись без чудес,
но надеюсь, что я заплатил сполна
за невозвращение в старые добрые времена.
Здесь у нас туманы, которых нет, и дожди,
которых тоже нет - переживи, пережди,
перехитри этот город, не собирай чемодан,
возьми такси до Шереметьево, вскочи в аэроплан,
или - опоздай, но придумай новый сюжет,
в котором ни слова по-русски нет:
осталась лишь песенка, и она
звучит, как в старые добрые времена.
Лондон - Москва, апрель 2003
ЯСНО
I
Твоя нечетная весна
Сбивает с толку, лица прячет,
Но талая вода вкусна,
И воздух искренне-прозрачен,
А значит, как ни долог путь,
Куда ни вывезет кривая,
Ты зашифрованную суть
Простыми передашь словами.
II
За переводом странных фраз
Невнятицы сказаний местных,
Вдруг понимаешь: в этот час
Тебе заранее известно,
Как в целом сложится судьба
Частей непарных и неравных
Ведь в чем ты убедишь себя,
То навсегда и станет правдой.
Санкт-Петербург, 23 V 2002
МАЛАЯ АВИАЦИЯ
Душа моя, бумажный самолетик,
Куда нас занесло? В такую глушь
Не доберешься на автопилоте,
Не воспаришь, как водится у душ
И, в сущности, немногого мы просим
У бога авиации: пусть он
Потоков восходящих нам подбросит,
И новых слов - до будущих времен.
СЛЕДСТВИЕ
Когда нет сил взглянуть вперед,
Ко мне без стука входит вечер,
И вкрадчиво, как контрразведчик,
Свои вопросы задает.
Его догадки неспроста,
Его намеки неслучайны
Судьбу мою он изучает,
Как изучают паспорта.
Уже не в первый раз ведем
Мы эту странную беседу.
Не ускользнуть, не сбить со следа,
Не скрыться под ночным дождем:
Повсюду злые сторожа
Свинцово-серые, в погонах,
Воспоминания, которых
Мне так хотелось избежать...
"КОШКИН ДОМ"
Кафе на Литейном. Бутафорский
Котофей на входе. Хороший кофе.
Официантка медлит, задумавшись
О своем - под "унцы-унцы"
Того, что считается музыкой.
Через дорогу - грязно-розовый дом
С неуклюжей мемориальной
Доской, которую замечает,
В лучшем случае, каждый десятый
Из спешащих мимо прохожих.
Прислушайся: равномерный гул жизни
С ее шинами по асфальту,
Признаниями в любви, взрывами,
Молитвами, телефонными звонками,
Плеском соленой и пресной воды,
Особенно отчетливо слышен здесь,
Где безмолвная архитектура
Дает тебе пример отношения
К происходящему, сколь бы долго
Это ни продолжалось.
Санкт-Петербург, 24 V 2000
x x x
Открыть окно и думать, не спеша,
Что строчки твоего карандаша
Сотрутся прежде, чем поставишь точку,
Что почерк явно портится к концу,
Что молодцу должно быть не к лицу
Выпрашивать у Времени отсрочку.
Сквозь непогоду вглядываясь в даль,
Представь себе, что прошлого не жаль:
Пусть зеркало тускнеет постепенно,
Но вслед твоим шагам уже другой
Неведомый лирический герой
Шуршит плащом по мраморным ступеням.
Поскольку мир не терпит пустоты,
Сбываются заветные мечты
И для всего находятся причины.
Вчера был дождь, а завтра будет снег,
И молодость, и с ней Двадцатый век
Оглянешься - уже неразличимы.
Дхуликель, Непал, 18 X 2001
ЭЛЕКТРОННАЯ ПОЧТА
Гонцы, напившись вина, уснули в подвале.
В почтовой карете сломалась то ли рессора,
то ли ось - и кучер ругается матом
вперемежку с терминологией. Море выносит на берег
бутылки, одну за другой, со штампом "возврат
отправителю". Кто-то приделал ноги
Русалке с фронтона гостиницы. Время,
друг мой, утратило ритм, и вряд ли
это письмо будет прочитано: радиосвязь
не пашет, и телефон молчит, торжествуя
победу изоляции над проводами, речью,
прошлым и будущим. Впрочем, я отвлекаюсь.
Вчера шеф-повар готовил рагу из почтовых
голубей для делегатов съезда "Коалиции
Противников Средств Связи", победившей на местных
выборах. Азбуку Морзе помнят
разве что памятники прославленным адмиралам,
а телепатия нынче не в моде,
подобно шаманству и космонавтике - значит,
меня просто не существует. Просто
не существует. Точка. Абзац.
Но текст продолжается. Знаешь, пока есть дар
рукописной речи, пока есть возможность оставить
записку: "вернусь в восемь, целую"
я каждый вечер буду снова и снова
пытаться повторить краски заката
при помощи простых инструментов:
листа бумаги и почерка.
