Социология неравенства. Теория и реальность

К сожалению, волна радикал-либерализма, захлестнувшая социальные науки в 1990-е гг. и во многом не преодоленная и позднее, лишь усилила это психологическое поветрие в отечественной науке. Многие российские исследователи, изучающие стратификацию, нередко придают решающее значение активности социального субъекта – индивида, который преследует свои цели, используя все имеющиеся в наличии ресурсы. В этом подходе наиболее значимыми для занятия определенного статуса признаются ресурсы, имеющиеся в распоряжении индивида, действующего субъекта, актора. При этом нередко основными ресурсами для достижения и поддержания статуса признаются личностные, социально-психологические качества индивида.

Автор же придерживается традиционной для мейнстрима европейской социологии позиции, согласно которой индивиды рассматриваются либо как элементы социальной системы (структуры) и их действия в решающей степени детерминированы местом в системе социоэкономических отношений, либо как элементы культурной системы и их действия определяются нормами и правилами, сложившимися в данной культуре (например, в «культуре бедности» или в «культуре среднего класса»), Индивидуальное действие воспринимается как результат не столько личностных качеств, сколько социальных переменных. Последующий анализ социального неравенства строится на этих основополагающих принципах.

Выше мы рассмотрели основные виды ресурсов (благ, ценностей), распределение которых внутри общества приводит к неравенству социальных групп. Попробуем интегрировать эту мозаику ресурсов, применимых к анализу социальной структуры индустриальных и постиндустриальных обществ.

Основными индикаторами места группы (общности, слоя) в современной стратификационной иерархии являются:

1) власть (политическая) – возможность распоряжаться всеми видами капиталов;

2) объем и характер собственности (экономическая власть) – возможность распоряжаться физическим (экономическим) капиталом;

3) престиж, моральное вознаграждение, влияние (духовная власть) – возможность распоряжаться символическим капиталом.

Дополнительными служат следующие индикаторы – человеческий, культурный и социальный капитал.

В разных конкретных исторических обществах, сосуществующих в современном мире и существовавших в прошлом, значимость перечисленных индикаторов различна, но все они присутствуют в социальном пространстве и должны быть включены в процесс анализа социального неравенства, поскольку отражают разные компоненты реальных жизненных ситуаций. При рассмотрении разных типов стратификационных систем мы вернемся к этому вопросу.

Отбор критериев и определение вершины иерархии осуществляется исходя из системы ценностей, господствующей в данном обществе. Между тем и внутри любого развитого общества всегда есть конкурентные системы ценностей. Не для всех власть и собственность – главное и высшее в ценностной иерархии. Богатство или здоровье, власть или жизнь без забот. Этот выбор делают люди, исходя из индивидуальных предпочтений, но чаще под влиянием господствующей в определенной культуре системы ценностей. Миллионы людей предпочитают спокойную жизнь мелкого служащего, а не напряженную борьбу за «место под солнцем». Есть и поныне широко распространенные культуры, в которых европейские ценности успеха и престижа не находят места, например буддизм.

Таким образом, принятые в современной социологии критерии ранжирования субъективны по своему характеру и отражают господствующую систему ценностей, часто не разделяемую большинством, но составляющую ядро господствующей идеологии, навязываемую властвующей элитой. В силу этого набор критериев ранжирования на перспективу, по-видимому, должен быть существенно расширен. Это на порядок усложнит систему стратификации в исследовательском ее отражении, но зато сделает ее более реалистичной, менее европоцентричной.

Рассмотрим основные критерии (компоненты) иерархического неравенства. Первым по значению является власть. Мы имеем в виду власть как господство (power). Этот термин не нужно смешивать ни с термином «управление», ни с authority. Управление означает способность добиваться рациональных результатов путем согласования различных интересов. В более широком смысле управление – специфическая функция организованных систем природы, общества, обеспечивающая их жизнедеятельность, целенаправленную динамику их развития, реализацию конкретных программ и практических задач и т. д. Власть в смысле authority есть реализация (применение) власти как господства при условии, что люди воспринимают ее как легитимную, т. е. это реальный процесс, скажем, администрирования, это институционализированный процесс.

Власть как господство, ее распределение составляют основу любого общества. Впервые вполне адекватное современной научной культуре определение этого понятия дал М. Вебер. Он понимал под властью (power) любую возможность субъекта («человека или группы людей») диктовать свою волю в совместном действии для осуществления своих целей даже вопреки сопротивлению других субъектов, участвующих в указанном действии [Weber, 1967, р. 64]. Т. Парсонс почти полностью принимает определение Вебера, рассматривая власть как средство социального взаимообмена: «мы определяем власть как способность принимать и “навязывать” решения, которые обязательны для соответствующих коллективов и их членов постольку, поскольку их статусы подпадают под обязательства, предполагаемые такими решениями. Власть следует отличать от влияния, так как издание обязывающих решений совсем не похоже на меры убеждения» [Парсонс, 1998, с. 31].

По Веберу, структура любого легального (т. е. признанного обществом. – О.Ш.) порядка напрямую влияет на распределение власти, как экономической, так и любой другой, в данном сообществе. Это верно для всех легальных порядков, а не только для государства. «Экономически обусловленная власть», конечно, не идентична власти как таковой. Более того, возникновение экономической власти может быть последствием власти, сложившейся у человека в иных сферах. Человек борется за власть не только для того, чтобы обеспечить себя экономически. Власть, в том числе и экономическая, может быть ценна и сама по себе. Борьба за власть очень часто ведется ради социальных почестей. Однако не всякая власть ведет к приобретению социальной репутации. Власть, и в особенности чисто денежная, по мнению Вебера, ни в коем случае не является общепризнанным основанием социального уважения или престижа. На самом деле социальная репутация сама может служить основой политической или экономической власти. Власть при этом может быть гарантирована легальным порядком, но этот порядок выступает лишь дополнительным фактором, увеличивающим шансы человека или группы лиц на удержание власти. Основания власти – в экономическом и социальном порядках, присущих данному обществу. При этом экономический порядок – это просто способ, которым распределяются товары и услуги. Способ же, которым в данном обществе (общине) распределяется социальный престиж между группами людей, участвующими в таком распределении, Вебер именует статусным порядком («status order»). «Конечно, статусный порядок очень зависит от экономического, но в свою очередь и влияет на него». Из сказанного у Вебера следует вывод: «…“классы”, “статусные группы” и “партии” – это феномены распределения власти (power) внутри общины (community)» [Weber, 1988, р. 60–61].

Власть выражается через распоряжение. Распоряжение есть такое отношение субъектов, при котором один субъект выступает как объект действия другого субъекта, т. е. один из субъектов превращает другой субъект в объект своего действия. Распоряжение реализуется по следующим направлениям:

• распоряжение целями и направленностью деятельности, основой является присвоение исключительного права вырабатывать и выдвигать цели;

• распоряжение ресурсами (материальными, статусными, информационными), монополия на распределение ресурсов;

• распоряжение характером деятельности (запрещать и разрешать, устанавливать правила, запреты и предписания; контролировать процесс деятельности, предоставлять полномочия).

Отсюда следует, что:

1) в структуре властных отношений ключевое значение принадлежит распоряжению ресурсами, это позволяет властвующему субъекту подчинять себе других людей. Власть – это возможность субъекта распоряжаться ресурсами в собственных интересах. По этому поводу А. Гидденс писал: «Действующие субъекты черпают ресурсы в производстве взаимодействия, но эти ресурсы выступают как структуры господства. Ресурсы – это средства, с помощью которых используют власть в обычном сложившемся порядке социального действия; но одновременно они суть структурные элементы социальных систем, возобновляемые в ходе социального взаимодействия. Социальные системы складываются как упорядоченные виды практики, воспроизводимые во времени и пространстве; во власти и пространстве, тем самым власть в социальных системах можно трактовать как явление, требующее воспроизводимых отношений автономии и зависимости в социальном взаимодействии» [Giddens, 1982, р. 38];

2) власть неизбежно предполагает привилегии субъектов власти;

3) сила власти (ранги власти) может быть измерена временем действия (воздействия) принимаемого властвующими решения;

4) власть обнаруживает себя через возможность оказания услуг.

Власть как социальный феномен многообразна. Поэтому естественно, что столь же многообразны ее дефиниции. Мы предлагаем следующее определение. Власть – это способность социального субъекта в своих интересах определять цели и направленность деятельности других социальных субъектов (безотносительно к их интересам); распоряжаться материальными, информационными, статусными ресурсами общества; формировать и навязывать правила и нормы поведения (установление запретов и предписаний); предоставлять полномочия, услуги, привилегии. Властные отношения означают, что между социальными субъектами существуют такие взаимосвязи, при которых один субъект выступает как объект действия другого субъекта, точнее, превращает (навязывает) другой субъект в объект своего действия.

Следующим по значимости индикатором стратификационной иерархии выступают отношения собственности. Собственность – это один из важнейших социальных институтов. Под собственностью в социологии обычно понимается совокупность прав как на неодушевленные объекты (земля, дома и т. д.), так и на одушевленные (животные, люди). Права собственности объемлют триаду гражданско-правовых отношений, включающих владение, пользование и распоряжение движимым и недвижимым имуществом. Эти права социально детерминированы и поэтому изменяются от одного общества к другому, а также в пределах какого-либо общества с течением времени.

Права собственности подразумевают социальные отношения между людьми, поскольку они определяют, кто имеет санкцинированный доступ к этим объектам, а кто лишен этого доступа; обладание собственностью может наделять собственников властью над другими людьми; в некоторых обществах люди сами являются объектами собственности (рабовладельческое общество, крепостничество).

Социологические концепции собственности сосредоточиваются на следующих моментах:

1) приобретение – каким образом индивиды или коллективы получают доступ к собственности;

2) распределение, которое включает образцы монопольного владения и использования собственности и контроля над ней, принципы, лежащие в их основе, и институты, включая законы, поддерживающие образцы такого распределения;

3) последствия наличия отношений собственности для индивидов и социальных структур;

4) социальные ценности и идеологии, обосновывающие права собственности.

В качестве характеристики объема собственности в современных обществах рассматриваются такие показатели, как наличие собственности на предприятие, ценные бумаги, недвижимость, интеллектуальный продукт. Собственность может быть частной, групповой, общественной, формы ее весьма многообразны. В постиндустриальных обществах приобрели особое значение и привлекли повышенное внимание социологов такие темы, как домашнее владение, интеллектуальная собственность и наследование.

Но в любом случае собственность – экономическая власть. Отношения собственности раскрывают, кто принимает решение: где, что и как производить; как распределять произведенное; кого и как награждать, стимулировать за труд, творчество и организационно-управленческую деятельность. Другими словами, собственность реально раскрывается как процесс распоряжения, владения и присвоения. Это означает, что собственность есть властные отношения, форма экономической власти, т. е. власть владельца предмета над теми, кто им не владеет, но в то же время в нем нуждается. Отношения собственности делят людей на хозяев средств производства (собственников, владельцев), как использующих наемный труд, так и не использующих его, и на людей, не имеющих средств производства. Богатство и бедность, которые проявляются во многих изучаемых социологами признаках людей, разделяющих их по одномерным шкалам, скрывают за собой не столь уж очевидные в современных обществах ранги власти и собственности, задающие многомерную стратификационную иерархию.

Как правило, наряду с властью и собственностью третьим непременным компонентом измерения неравенства выступает социальный престиж. Это понятие раскрывает сравнительную оценку обществом, общиной или какой-либо другой группой и ее членами социальной значимости различных объектов, явлений, видов деятельности в соответствии с господствующими и общепринятыми в данной культуре, данной общности социальными нормами и ценностями. На основе такой оценки определяется место группы или индивида в социальной иерархии престижа. Они наделяются определенным почетом, привилегиями, властью, особыми символами и т. д. Оценки престижности – один из действенных регуляторов социального поведения. По крайней мере, с 1920-х гг. особенно широко исследуется престиж профессий в различных обществах и на его основе – профессиональное неравенство.

Следует отметить, что многие сравнительные исследования показали, что под влиянием таких глобальных процессов, как индустриализация, урбанизация, информатизация общества, растет и качественно усложняется социальная дифференциация. Передовая технология дает толчок появлению большого числа новых профессий. Возникающие профессии требуют большей квалификации и лучшей подготовки, лучше оплачиваются и являются более престижными. Как следствие, образование и подготовка становятся все более важными факторами, определяющими положение человека в начале его профессиональной карьеры, да и сказываются на всем жизненном пути человека. Кроме того, индустриализация и информатизация приводят в большее соответствие профессионализм, подготовку и вознаграждение. Иными словами, для индивидов и групп образование становится самостоятельным фактором их позиции в ранжированной стратификационной иерархии.

Возможности общности (социальной группы) занимать те или иные позиции в обществе предопределяются ее ресурсами и потенциалами. Ресурсы – то, чем обладает общество, что в нем распределяется между группами. Понятие «ресурсы» означает блага и ценности, которыми располагает общество или социальная группа и которые используются в процессе экономического и социального производства (воспроизводства). Ресурсы, которыми располагает общество в целом, делятся следующим образом:

• природные;

• трудовые – социофизический ресурс (состояние здоровья, работоспособности);

• ценностно-мотивационные;

• образовательная подготовка, профессиональные навыки (человеческий капитал);

• капитальные (физический капитал);

• оборотные средства (материалы);

• финансовые (денежный капитал);

• информационные;

• статусные (моральный капитал).

Добавим к ним те ресурсы, которыми одни социальные группы обладают, а другие нет, т. е.:

1) властный ресурс – наличие позиций, дающих возможность распоряжаться и использовать формально не принадлежащие группе ресурсы;

2) собственнический ресурс социальных слоев – масштабы и характер находящихся в распоряжении производительной и непроизводительной собственности, включая интеллектуальный капитал;

3) предпринимательский опыт.

Потенциал – это те присвоенные ресурсы, которые группа способна и готова применить в своих интересах и применяет, опираясь на субъективные факторы (традиции, модели поведения и т. д.). Что касается потенциала социальных групп, противостоящих друг другу в борьбе за овладение ресурсами, имеющимися у данного социума, то он оценивается по присвоенным группой ресурсам, по объективной возможности и субъективной готовности овладеть добавочными ресурсами, использовать их, наращивать и т. д.

Можно выделить следующие компоненты социального потенциала:

1) квалификационно-профессиональный потенциал (образование, профессиональная подготовка, управленческий опыт), т. е. уже имеющийся у данной группы человеческий капитал, способность и готовность его применять и наращивать;

2) психофизиологический и личностный потенциал (состояние здоровья, работоспособность, ценностные ориентации и мотивация);

3) социокультурный потенциал (культурный капитал) – богатство в форме знаний или идей, символов, моделей успеха, моделей делового поведения, потребительских стандартов, готовности и подготовленности к освоению существующих и формированию новых символов и моделей поведения;

4) собственнический потенциал – масштабы и характер владения разными видами собственности (включая интеллектуальную и на собственную рабочую силу), способность и готовность ее защитить и приумножить;

5) властный потенциал – готовность и способность данной группы распоряжаться не принадлежащими ей ресурсами.

Глава 4

Типы стратификации в истории человечества

Параметры основных типов стратификационных систем. Стратификация информационных (постиндустриальных) обществ.

Преобладающая часть моделей стратификации раскрывает отношения групп людей по поводу распределения власти, собственности и (в информационном обществе) знания в сфере экономической активности. Можно признать эту сферу проявления неравенства доминирующей в индустриальных и постиндустриальных обществах. Но значительная часть членов общества (во многих странах – большинство населения) не может быть отнесена к социальным группам по признакам занятости (пенсионеры, учащиеся, неработающие женщины и многие другие категории людей). Проблема определения социальной принадлежности всех этих членов общества – одна из сложных задач стратификационной теории.

В условиях, когда сохранялась традиционная семья, социальная атрибуция осуществлялась в соответствии со статусом главы семьи. Но в современных обществах с доминированием нуклеарной семьи и наличием все возрастающего числа индивидов, проживающих вне семьи и в то же время не являющихся экономически активными, социальная атрибуция этой массы людей в традиционных группированиях стратификационных и классовых концепций представляется трудно разрешимой проблемой. Конечно, попытки, и вполне удачные, преодолеть эти трудности предпринимались неоднократно. Они в основном сводились к конструированию интегрального индекса социального статуса семьи разной степени сложности, а также к группированию населения по лестнице стратификационной иерархии путем объединения не статусно сходных индивидов, а семей с близкими значениями интегрального статуса.

Создано множество моделей стратификации, в которых используются в качестве главных иные критерии ранжирования социальных позиций. Речь идет о двух моментах. Во-первых, в современном мире и сегодня ощутимо присутствие нескольких основных типов стратификации, существующих многие столетия на базе различий в культурах и экономических отношениях: кастовой, сословной, классовой (слоевой). Причем во многих современных обществах эти стратификационные системы сосуществуют и взаимодействуют.

Во-вторых, упомянутые «другие модели» отражают различные подходы к выбору тех признаков социальной дифференциации, которые выявляют разделение общества на группы по потребностям, интересам, престижу, образу жизни, ментальности. Такие модели могут представлять различные срезы, аспекты иерархических социальных позиций в обществе как целостности, а могут служить проявлением специфических структур в субсистемах того же конкретного общества.

Начнем с первого типа моделей. Как писал много лет назад Питирим Сорокин, «в любой момент истории мы находим солидаризирование и антагонизацию не по одному фронту, а одновременно по многим фронтам… В историческом поле битвы редко борются только класс с классом или богачи с бедняками. Борьба идет одновременно между слоями однородной группировки друг с другом и между слоями разнородных группировок. Сегодня церковь и государство солидарно борются против общего врага, например, против семьи или против группы бедных, завтра религиозная группировка вступает в борьбу с государственной. Сегодня богачи совместно с бедняками атакуют привилегированных, завтра привилегированные, лишенные преимуществ, вместе с бедняками атакуют богачей и т. д.

Правда, не все фронты имеют одинаково важное значение во все времена…в одни моменты на первый план выступает борьба государства с государством и оттесняет на второй план другие виды антагонизмов, в другие моменты – борьба церкви с государством, в третьи – борьба классов, в четвертые – борьба языковых или расовых групп и т. д.» [Сорокин, 1993, с. 294–295].

Существует множество стратификационных критериев, по которым возможно делить любое общество. С каждым из них связаны особые способы детерминации и воспроизводства социального неравенства. Характер социального расслоения и способ его утверждения в своем единстве образуют то, что мы называем стратификационной системой. Когда заходит речь об основных типах стратификационных систем, обычно анализируют кастовую, рабовладельческую, сословную и классовую дифференциацию. При этом принято отождествлять эти стратификационные системы с историческими типами общественного устройства, наблюдаемыми в современном мире или уже ушедшими в безвозвратное прошлое. Однако следует принять во внимание, что и при доминировании одной из стратификационных систем в любом конкретно-историческом обществе присутствуют (сосуществуют) элементы других стратификационных систем, и их сложные комбинации, и разнообразные переходные типы неравенств.

В литературе встречаются различные типологии существующих ныне и существовавших в истории стратификационных систем. Каждая из них строится на достаточно серьезном теоретическом основании и может быть использована для объяснения конкретных исторических обществ с их социальной организацией и системой стратификационной иерархии. В нашей книге в качестве базовой предложена конструкция, разработанная профессором Д. Груски. Она строится на базе исторически складывавшихся типов хозяйственных систем, в соответствии с историко-экономическим анализом всемирно известной французской школы «Анналов» (Марк Блок, Люсьен Февр, Фернан Бродель и др.). Полное название – «Анналы. Экономики. Общества. Цивилизации». Эта междисциплинарная школа ставила своей задачей стремление к синтезу, охвату и объяснению всех сторон жизни общества в их единстве. Однако в основе лежал принцип раскрытия сущности исторических форм «материальной цивилизации», тех производственно-экономических форм, в которых просматривались закономерности, долговременные тенденции в сфере производства, народонаселения, семейных отношений, структурных изменений в повседневной жизнедеятельности людей. И уже отсюда можно было создавать адекватные реальным историческим отношениям схемы стратификационных иерархий.

По мнению Д. Груски – автора типологии, представленной в табл. 4.1, она целиком основывается на некоторых упрощениях, дающих возможность схематически представить исторически складывавшиеся типы систем стратификации. Применительно к каждой из перечисленных стратификационных систем автор предполагает, что определенные виды благ (ресурсов, ценностей) выступают как доминирующие факторы стратификации (см. колонку 2) и составляют главную ось, вокруг которой организуются социальные классы или статусные группы (см. колонку 3). Отсюда следует, что степень жесткости стратификационной системы (закрепленность и наследуемость социальных позиций (см. колонку 5)) связана с мерой взаимосвязи иерархий, т. е. со степенью статусных рассогласований (т. е. мерой кристаллизации статуса). Мера кристаллизации (см. колонку 6) в свою очередь может определяться соотношением между классовой (сословной, слоевой, кастовой) принадлежностью и каждым из ресурсов, перечисленных в табл. 3.1 (см. выше). Последняя колонка в табл. 4.1 основывается на допущении, что стратификационные системы обладают отчетливыми идеологиями, которые узаконивают правила и критерии, согласно которым люди распределяются по своим местам в стратификационной иерархии (см. колонку 7).

Таким образом, стратификационные формы, представленные в табл. 4.1, ее составитель рассматривал скорее как идеальные типы, а не как жизнеспособное описание реальных систем прошлого и настоящего. Эти идеально типичные модели тем не менее могут помочь нам понять эмпирические системы. Действительно, поскольку общество эволюционирует через постепенное наложение новых стратификационных форм на старые (и частично вытесненные), то становится возможным интерпретировать современные системы как комплексную смесь из нескольких идеальных типов, представленных в табл. 4.1.

Таблица 4.1

Основные параметры стратификации восьми идеальных типов систем

Источник: [Grusky, 2001, р. 9].

Племенное общество. Первая строка в этой таблице имеет отношение к «примитивным племенным» системам, которые преобладали в обществе с самого начала эволюции человека до неолитической революции приблизительно 10 тыс. лет тому назад. При относительном разнообразии племенных сообществ у них доминировали следующие общие черты: общий размер распределяемых излишков во всех случаях был ограничен; предел на распределение излишков в свою очередь ограничивал общий уровень экономического неравенства (но не обязательно другие формы неравенства). Такие обычаи, как обмен подарками, угощение едой и т. п., широко практиковались в племенных сообществах и имели очевидный перераспределительный эффект. Средства производства (например, инструменты, земля) являлись коллективной собственностью, и другие виды собственности распределялись поровну среди членов племени. Это не дает оснований предполагать, что господствовало совершенное равенство. В конце концов более могущественные люди (шаманы) часто получали непропорционально большую долю богатств, а вождь племени оказывал значительное влияние на племенные решения. Однако эти зачаточные формы власти и привилегий никогда не передавались по наследству. Только благодаря физической силе, умениям в охоте, магии, лидерстве члены племени могли получить высокое положение и престиж.

«Азиатская» стратификационная система. С появлением аграрных форм производства экономические излишки стали достаточно большими, чтобы поддерживать более сложные стратификационные системы. Многие теоретики рассматривают «азиатский способ» как промежуточное образование при переходе к развитому аграрному обществу (например, феодализму). Однако автору этих строк представляется более корректной позиция российских востоковедов, которые поименовали «азиатский» способ государственным способом производства. По их мнению, данный тип социетальной системы просуществовал в течение тысячелетий, поскольку самостоятельно, без внешнего воздействия, не способен к структурному переустроению принадлежащих ему социальных организмов.

В основе таких обществ лежали следующие системообразующие элементы:

• государство как стоящая над всем населением всевластная божественная сила;

• властно-правовая иерархия;

• социальный статус, определяемый властью и престижем, а не имущественными различиями;

• зависимость индивидуального богатства от близости к власти, власть, открывающая путь к распределению ресурсов и присвоению собственности через исполнение управленческих функций;

• господство коллективной собственности сельской земледельческой общины и государства, олицетворяемого верховным правителем;

• земля по существу – как бы ничейная собственность, принадлежащая одновременно и верховному правителю, и местным правителям, и общине в целом, и отдельным общинникам;

• централизованное изъятие прибавочного продукта в виде ренты – налога, реализующего одновременно функцию государственной власти (налог) и функцию собственности на землю (рента);

• доминирование специфического типа социально-экономических отношений «власть – собственность» [Васильев, 1994, с. 13–48].

Центральной характеристикой государственного способа производства, или, в другой терминологии – восточного деспотизма, точно так же как и советского (и постсоветского) этакратизма, являются отношения «власть – собственность». Этот феномен был открыт и проанализирован нашим блистательным востоковедом Л.С. Васильевым. Он отмечает, что речь идет о социально-экономическом строе, при котором типичная восточная община определяет макроструктуру государства. Основа восточной структуры – полное поглощение личности коллективом. Отдельный человек не становится собственником, он может быть лишь владельцем. Суть взаимоотношений между властью и собственностью всюду на Востоке сводилась к тому, что все государственное первично, а частное вторично, к тому же опосредовано тем же государством. «Частная собственность превратилась в слугу государства, перестав быть его опасным соперником. Тем самым был внесен едва ли не решающий вклад в основную проблему традиционного Востока – в проблему взаимоотношений государства и общества» [Васильев, 1994, с. 486]. Верховным собственником, прежде всего земли, и высшей абсолютной властью над подданными является государство, которое становится деспотией, а подданные оказываются в состоянии поголовного рабства.