Лук - Пинка удаче

О`Санчес

Пинка удаче

(Одинокий город Петербург)

Пролог

Февраль отпихивал жадный зёв,

Звенел ледяной кинжал!

Но голод капал с ее клыков,

А город не возражал.

А город гладил свою весну,

Пирующую во мгле,

И тихо пел на свою луну,

Один на своей земле.

Глава «Интервью»

– Дураку и опыт не помеха!.. Что? Нет, я же внятно сказал: занят! Пусть позвонят позже. Кто? Да хоть Валентина Терешкова!.. Погоди, погоди, кто!? Матвиенко… Ё!.. Уй, бли-и-н! Надо же было почетче обозначить! Лично звонила? Ф-ух, уже легче. Дашка, срочно перезвони в секретариат и договорись, чтобы меня записали на аудиенцию, либо чтобы я мог позвонить. Какими, какими… Отлучился я… Отставить! Даша, вернись! Тетя Марина! Марина Андреевна, голубушка, ты же мой гениальный секретарь! Может человек отлучиться на минутку? Вот, ты бери трубку и сама дозвонись, они тебя знают. Так и скажи им всем: Федор Петрович отлучился, а трубку оставил у секретаря… Да, и позвонит вам немедленно, в первое же мгновение как вернется, а я ему – то есть, ты, Марина Андреевна, – мне – обязательно передам, немедленно доложу, оставлю сообщение, пришлю курьера, вертолет и самолет!.. И дозванивайся, дозванивайся до секретариата, это самое главное. Нет, этого господина позже соедините, через четверть часа, а лучше через час. Дайте же мне спокойно вычитать… э-э… прослушать последний материал! Тишина! Умолкли! Витя, Даша, вас в первую очередь касается, не то всех поубиваю!

– …стите, Вадим Тиберьевич, видимо, я не вполне расслышал?..

– Вполне и правильно ты расслышал. Но могу повторить: в бюро взаимодействия с мафией. Как пришел после переподготовки, майором, в первое управление – или, по-нашему, в первый отдел – так меня и законопатили в то бюро. Служил в двенадцатом, а перепрыгнул в первое. Это по статусу выше и, как нынче говорят, престижнее. Заметь, безо всякого еврейского блата-шмата, исключительно усердием и заслугами, не как нынешние! Там и прослужил до… скажем… до горбачевских времен. А потом уже на пенсию выпнули, в чине полковника, невзирая на опыт, успехи и награды. Как пса какого ненужного, из мультфильма. Я этого Мишку-проститутку меченого на дух не переношу! Ненавижу! Хуже Ельцина он, хуже Хрущева! Все развалил! Такую державу, понимаешь, ему доверили. А он…

– Да, да, да, да, Вадим Тиберьевич, несомненно, вы правы, но позвольте нам с вами вернуться к… этой любопытнейшей теме, что вы только что приоткрыли нашим читателям…

– Кто – я? Кому? Как, говоришь, тебя – Антон?

– Антон.

– Да, верно, Антон. Я в твой микрофон любопытные данные приоткрываю, лично тебе, а не твоим дуракам читателям, это во-первых. И слушателям даже? Все равно: и слушатели ваши такие же дураки. Во-вторых: будешь перебивать и сверх меры лезть с наводящими вопросами – пинка под сраку, и побежал к себе в редакцию не солоно хлебавши! Понял?

– Да, но…

– Понял, я спрашиваю?

– Так точно, Вадим Тиберьевич, все понял!

– Вот. Задавай свои вопросы. И не суетись. Чай, вон, наливай, себе и мне.

– Напоминаю нашим читателям и слушателям, что в гостях у «Открытого Петербурга» наш замечательный ветеран, старейший сотрудник внешней разведки Советского Союза, полковник в отставке Тушин Вадим Тиберьевич. А мы, в свою очередь, у него в гостях, с ним веду беседу я, Салимов Антон. Итак, вы сказали удивительную вещь. Неужели ваше бюро так и называлось? «По взаимодействию с мафией???»

– Ну… Скажем, называлось оно чуточку иначе, но это уже мы вплотную подходим к темам, на которых гриф секретности столетиями стоит, не снимается… Однако, суть именно такова: Комитет, по заданию Партии, разрабатывал схемы оперативного взаимодействия с организованными преступными группировками Европы и… дальше. Но в «за океан» я был не вхож, там Коля Владимиров курировал, резидент, заодно и журналист-международник, мой сверстник и тоже флотский, как я… Впрочем, мы и с ним постоянно обменивались, так сказать, данными, ибо фигуранты сплошь и рядом оказывались одни и те же, особенно когда речь шла о так называемых «сицилийских союзах», если тебе что-то говорит этот термин.

– Еще бы не говорил, Вадим Тиберьевич! Мафия, Сицилия, дон Корлеоне, Бруклин, Палермо!.. Полголливуда об этом!

– Да уж! По этим дегенератам только и изучать новейшую историю! Я об Голливуде, об твоем. Жизнь – она будничнее и, одновременно, куда сложнее, чем целлулоидные капоны с корлеонами.

– А в чем был смысл такого взаимодействия? Расправа чужими руками с отступниками, типа Гордиевского, Калугина, и вообще с неугодными?

– Не-е-т! Вся эта мелкая труха была вне наших прерогатив. Чтобы кого покарать, из спрятавшихся от справедливого суда за бугром, все средства были хороши, здесь у службы опыт богатый и без нашего отдела Эс, хотя… Нет, мы, в общем и целом, занимались куда более серьезными и тонкими вещами. Первоначальная идея была проста и конструктивна: коль скоро малограмотные преступники сумели наладить эффективно действующие международные каналы по переброске туда-сюда денежных средств, живых людей, материалов… информации, в конце концов, то и наша организация должна уметь это делать ничуть не хуже.

– Учиться у мафии?

– Н-нет, не совсем так. Но и учиться тоже. Не зазорно узнавать то, что не знаешь и уметь то, что раньше не умел. Одним словом, и учиться, и пользоваться уже действующими возможностями. Нас, наше командование, более всего интересовали перспективы внедрения нелегалов, переброски и натурализации оных за океан, пусть даже под личиной э-э-э… незаконопослушных граждан западной Европы… Мы внедряем своего человека к этим… к мазурикам, а они уже, по своим каналам, перебрасывают его из Сицилии в Бразилию, или, там, в Штаты и помогают ему натурализоваться. Одно время был очень моден в нашем кругу так называемый «еврейский шлях», по лини израильской эмиграции, с целью дальнейшей реэмиграции. Но там возникли свои сложности, включая двурушничество и прямое предательство, да и коллеги из «ихних» спецслужб по обе стороны океана пронюхали, резко усилились в этом направлении, провалы пошли за провалами… Пришлось перевести этот способ из основных в отвлекающие. Тем не менее, если уж о той поре вспоминать, первоначальный «еврейский» засев получился исключительно успешным, и по сию пору действуют наши люди и потомки их, верные помощники КГБ, ныне ФСБ.

– Но ведь в тех же Штатах постоянно отлавливают нелегальных иммигрантов, и даже в тюрьму их сажают. Или это необходимый производственный риск? Троих посадили – один прижился, лес рубят – щепки летят? Зачем нам вообще нужны были нелегалы в странах Запада? И сейчас зачем – диверсии проводить?

– Нет. Чтобы были. Представь себе… Израиль, там, или Польшу, Грузию. Разорвали они с нами, либо мы с ними дипломатические отношения. Бывает. Но это значит, что наш МИД, наше правительство, лишилось возможности отслеживать ситуацию, законным образом держать руку на пульсе происходящих событий. И сразу же активизируется, пробуждается к жизни заранее внедренная агентура наших нелегалов. Они вовсе не поезда взрывают, они собирают, сортируют, анализируют информацию на местах и посылают в центр. И при этом не так уж и важно, кто он там по местной жизни – фотограф, бухгалтер, или скупщик краденого, всяк сверчок будет ценен на своем шестке.

– Остроумно! Очень остроумно объясняете, Вадим Тиберьевич, мои аплодисменты.

– Гм… Ты, молодой человек, набрался у себя в издательском бардаке всякого пошлого хлама и похабства и теперь пытаешься, хотя бы даже в разговоре, встать со мною на одну доску со своими идиотскими замечаниями. Это ненужное, это дохлое дело, смехотворны твои попытки. Слушаешь – слушай, но не перебивай, не делай понимающее лицо, не подталкивай меня дурацкими вопросами и одобрениями в ту, или иную сторону. На чем мы… Штаты. Да, время от времени прихватывают и высылают, и даже сажают. Но если нашего человека в тех же Штатах поймали и осудили за… в общем, дали небольшой срок, как нелегальному иммигранту из дружественной Италии, Израиля, нарушившему незначительный закон, то это лучший из всех возможных способов натурализации. Если, конечно, его… или ее… потом не вышлют из страны, без права возвращения. В силу этого, от наркотраффиков, убийств и террористов мы держались как можно дальше, поскольку там срока большие отламывались, что немаловажно при учете надежности агента, и пятно засветки на спецслужбе получалось бы несмываемое. Но эти… жрецы… от слова жрать… даже здесь нам все изгадили. Подонки, бездельники, ух, до сих пор не могу вспоминать без скрежета зубовного, даром что своих зубов почти уже и не осталось!..

– Прошу прощения, Вадим Тиберьевич… Кто – эти? Вы поймите, я, как профессионал своего дела, не могу, просто не имею права не задавать по ходу дела те или иные уточняющие вопросы, ни в коем случае не наводящие. Пусть даже они плохо сформулированы и не всегда уместны, однако большим непрофессионализмом было бы для журналиста выпустить из своих рук нить интервью, передачи, репортажа, ну, любого подготавливаемого материала… Прошу меня правильно понять.

– Да, принимается. Антон? Хорошо, Антон, я постараюсь приноровиться к вашим понятиям… язык не поворачивается, говоря о современной журналистике, произносить: к правилам. Захребетники очень нам мешали… Я их всех так и называю: захребетники, паразиты, дармоеды! При советской власти, чтобы ты знал, всем управляла Партия, даже не Совет министров и не Верховный Совет…

– Конечно, я знаю. Подлить вам чайку?

– Спасибо, да, и сразу поставь воду на огонь, пусть заново вскипит. Ты по газетам знаешь, а я всей своей шкурой помню! Вся эта шайка дармоедов – что Подгорный, что Брежнев – только и знали, что жрать в три горла и на корню гноить народное хозяйство, да все под крики «уря» и «слава Капеэсьэсь!»… Повадились к нам кураторы из ЦК КПССС, из международного отдела, с партийными, типа, нагрузками: дескать, тем экваториальным красножопым денежки тайно передать, тут с оружием коммунистическим повстанцам-неандертальцам помочь… Доходило до смешного и постыдного… Знаешь, как мы одного нашего засветили? Скажу, давно не тайна. Это было уже в конце семидесятых, когда Ленька наш окончательно из ума выжил. Тогда Пономарев с Замятиным на короткое время в большую силу вошли, потому что наладились добывать для Брежнева ордена с медалями из-за рубежа, поставили дело на бурный поток…

– Замятин? Это писатель такой, да?

– Эх, щелкоперы вы безграмотные, беспамятные, тупицы, говноеды… Нет, дорогой Антон, Замятин и его шеф Пономарев – это негодяи из высшего эшелона партийной власти тех лет, отвечали за международное коммунистическое движение… Одним словом, заставили одного нашего – замечу, надежно внедренного товарища – вести пропаганду в народных марсельских контрабандистских и докерских массах на основе бессмертных военных воспоминаний Леонида Ильича…

– Какой кошмар… словно анекдот слушаешь…

– Да. Анекдотец-то скверный вышел: разумеется, агент сгорел, в тюрьме и помер, мне выговор по служебной, моему шефу по служебной и по партийной, а эти… руками развели и побежали на очередной банкет… закусывать. Пили тогда все и помногу… Да. И главное дело – повадились на регулярной основе: что ни месяц – приходят с просьбой помочь, а просьба-то – с самого верха в письменной форме!

– То есть – фактически приказ.

– Нет, Антон, просьба. Знаешь, чем она от приказа отличается? Это риторический вопрос, сам задал, сам разъясняю: тем, что за ее выполнение наград и поощрений не предвидится, а за провал отвечаешь ты, а не те, кто попросил. За приказ в первую голову отвечает приказавший, а за просьбу – крайний.

– Так, а почему Андропов не пресекал такого рода вмешательства?

– Кто – Андропов??? Да он был первый трус и подхалим! Ему главное – свою плешь перед Сусловым прикрыть, а до мелочи пузатой, то есть, до нас, ему… Он даже память майора Афанасьева толком не сумел защитить, когда того щелоковцы убили… Николай Анисимович – эмвэдэшник главный – уж на что был сволочь, а за своих до конца стоял, а наш… Не было порядку. Нужен был порядок, а порядка не было.

– А при Берии был порядок?

– При Берии? Так ведь он недолго органы возглавлял, вопреки легендам… И подхалим был похлеще Андропова с Бобковым, Крючковым и Примаковым вместе взятыми! Законченный подлец! Он только на фоне Ягоды и Ежова смотрелся нормальным, а так – типичная сталинская шваль, какой там мог быть порядок?

– И Сталин был шваль?

– Стопроцентная.

– Понятно. То есть, ЦК вмешивался в вашу работу и мешал?

– Да. Не прямо вмешивался, разумеется, а при помощи просьб, камланий и заклинаний о международном коммунистически-рабочем движении. Тьфу! Хорошо хоть, не давали рекомендаций обращать в свою веру всяких там фальшивомонетчиков, вымогателей и содержателей притонов, оставили нам в относительной чистоте поле… полянку деятельности…

– То есть, разговоры о поддержке фальшивомонетчиков со стороны некоторых государств…

– Наше государство не принимало в этом участия. Корейцы, румыны – да, мы – нет. Разрабатывали печатные матрицы, схемы распространения, это было, на предмет возможной дестабилизации социального уклада населения потенциального противника в период боевых действий, но – не более того. А с повсеместным внедрением в западную жизнь кредитных карточек и вовсе тема увяла. Говоря о полянках, я имею в виду, что при взаимодействии с зарубежными ОПГ, нашим внедренцам приходилось участвовать в тех или иных противоправных деяниях, а как иначе?

– То есть, вы сознательно шли на нарушения законов, принятых на территории стран, где… работала наша разведка?

– Внешняя разведка, забрасывающая нелегалов на территорию другой страны, якобы наивный юноша Антон, это организация, по определению созданная для того, чтобы попирать законы чужих государств. Взять, скажем, АНБ в Штатах: их поле деятельности – изучение и перебор всевозможных открытых источников информации, чтобы с помощью скрупулезного анализа и сопоставления добраться до военных, государственных и иных тайн вероятного противника. Считается, что до 80 % всех военных тайн Штаты высасывают именно при помощи своей АНБ. Но остальные двадцать – откуда взять? Тем более, что в этих двадцати более половины от необходимых и самых важных сведений! А вдруг границы на замок? Вот и шлют к нам шпионов, мы к ним разведчиков, противоправная работа кипит по обе стороны океана. Внешняя разведка любой страны мира – изначально преступная организация под крылом родного государства.

– Получается, что одна государственная преступная организация решила взять под контроль другую частную преступную организацию? Подобно тому, как ныне госкорпорации подминают под себя частный бизнес?

– Это какие еще госкорпорации? Это Газпром, что ли, с Железными Дорогами? Всегда были народными, а стали корпоративными? Это, дорогой Антон, всякое там ворье, типа Абрамовича да Путина, голову тебе задурило госкорпорациями! Сначала всех разорили, потом все приватизировали к себе в карман, а теперь осуществляют промывку на послушание – твоих и моих мозгов. Классика.

– Эх, Вадим Тиберьевич, вы безусловно правы, у нас в России любой разговор немедленно упирается в политику, но давайте мы с вами… сосредоточимся на уже выбранной теме, так сказать, на мафиозной…

– А Сурков, Грызлов, Лужков – это тебе что, не мафиозная? Ладно… В середине пятидесятых, когда тема только-только родилась, да, была такая мысль – поставить под идеологический и оперативный контроль сицилийские преступные группировки. Тогда считалось, что традиционно нищий италийский юг, обильно слоеный беднейшим трудовым крестьянством и нарождающимся строительным пролетариатом, особенно восприимчив к идеям марксизма-ленинизма… Жрать им было нечего – ну, дескать, и шли в мафию. Но, мол, косточка-то, закваска – все равно были рабоче-крестьянские! Абсолютный, конечно же, бред, тем не менее, мы в него послушно верили. Видел, как в Крестном отце, в первой части, в сицилийских эпизодах, всякая шантрапа шла куда-то под красными флагами? Нет? Ну, посмотришь при случае. В Джинестро дель Гольфо они шли, первого мая сорок седьмого года, хотя Коппола и Пачино с Пьюзо вряд ли об этом подозревали. Я сам, будучи… в командировках… неоднократно встречал всех этих сицилийских коммунистов… так называемых коммунистов… Разных я там встречал… нос к носу, что называется… Мысль та была, конечно, ложная, насчет сотрудничества с беднейшими слоями, однако – перспективная, как постепенно выяснилось, богатая на добрые последствия…

– То есть, прошу прощения, Вадим Тиберьевич, как это – ложная, но хорошая?

– Да вот так, согласно законам логики: даже из неверных посылок случаются иногда правильные выводы. Началось с того, что завербовали наши одного сицилийца, из купцов, никоим образом не преступника. Он еще при Сталине, после войны стал поставлять в СССР цитрусовые по дешевке – лимоны, апельсины… Многое рассказывал о реалиях тех лет, в частности о том, что коммунистические идеи были весьма сильны в послевоенной Италии, предметно рассказывал и показывал. В том числе вполне квалифицированно информировал и о так называемой мафии, которая в те поры ничем не отличалась от обычного сицилийского населения, поскольку была его родной и неотъемлемой частью, как печенка в теле. У них, на Сицилии, слово «мафия» тогда было совершенно не в ходу. Одни сицилийцы хотели в коммунизм, другие присоединиться к Штатам… Ситуация мутной воды – то что надо для работы разведок. Ведь тогда уже, как ты должен знать, если не помнить, в мире полным ходом шла «холодная война». Дальше больше, стали изучать предметно, провели бюджетной строкой, внесли это дело в пятилетний план – тогда все было под пятилетки. Один из наших даже научные труды писал по мафиозной теме, книги публиковал… Под псевдонимом, разумеется… Как сейчас помню псевдоним: Русанов Николай Петрович. Потом, по мере приближения к публикации, псевдонимец тот еще больше сократили: до Русанов Н.П. Вот он и был важнейшим из идеологов использования мафии в наших целях… Ползучий социализм в Италии не удался, несмотря на могучую компартию… якобы могучую… такие же мерзавцы, как и наши оказались… А тема продолжала жить, мы под нее получали законное финансирование, лимит на командировки и тому подобное. Кстати… Из командировок не дай бог не привезти сувенирчики-подарочки в главк! Деньгами там не брали, врать не буду, но вещами, барахлишком – обязательно и с удовольствием… Рыба гнила уже тогда, по всем направлениям, даже у нас в Комитете…

– А как вы считаете, когда эта гниль началась? При Ягоде?

– Раньше.

– При Менжинском?

– Какой еще Менжинский? Он никто и звать никак. Бездельник, тупица и бесхребетник!

– Сурово вы их всех судите, Вадим Тиберьевич! Этак мы к царской охранке докатимся, к Зубатову и Бенкендорфу, в поисках порядочных профессионалов!

– Послушай, Антон. Когда ты в следующий раз захочешь помыслить о чем-нибудь важном и полезном, постарайся сделать главное, а именно: думай своей головой и не впускай туда чужую идеологическую дурь, белого она там цвета, красного ли… Если бы царская охранка хоть чего-нибудь стоила – да разве победила бы их ленинская ОПГ? Чертов Николашка! Пропил, алкаш, трон и Российскую империю, отдал на поругание распутиным да ульяновым! И этот… ЕльцЫн… остатки чуть не пропил… По-совести судить – так еще с Петра Великого нутряная гниль по Руси пошла. И даже раньше.

– Ленинская ОПГ?

– Или сброд беспредельщиков, это даже точнее. Вован – лысый сифилитик, да Феликс – палач-кокаинщик, да Коба-мокрушник – вот тебе и Векепебе…

– Понятно… Но, кажется, я опять вас перебил, прошу прощения!

– Нет, хитрец Антон, это я сам отвлекся, так что можешь не финтить тут ложными извинениями. Тебя ФСБ никогда не вербовала в осведомители, нет? Вкрадчив ты больно… Гм… Русанов Русановым, теория теорией, но кому-то нужно было работать «в полях», не так ли? Мой хороший дружок, на год или два меня моложе, Лева Колесов, журналист-международник, там, за границей, заворачивал делами аж с начала шестидесятых, был белым резидентом. Вот он давил на разные кнопки, такой, знаешь, трудоголик-многостаночник: он и репортажи писал, и книги, и всех баб обаивал, и в местных «верхах» свой человек, ну и по нашей тематике со многими… так сказать, фигурантами… знался. Я приезжал инспектировать «на местах», спорили с ним, ругались даже, но это не мешало нашему взаимопониманию и дружбе… Помер не так давно, царствие ему небесное, хитрожопый был человек, но верный нашему делу!

– Жалко, да. Но он сам умер, на Родине, на свободе?

– Да, дома, в своей постели. Он был крепкий парень, ушлый, точный, четкий в своих взглядах, жизнелюбивый… Думаю, не возраст его подкосил, а новые времена…

– Вам не нравятся новые времена?

– Нет. И не просто нет, а очень не нравятся.

– Почему, если не секрет?

– Засильем либерастии и тотальной продажности. Все эти салье, чубайсы, собчаки, гайдары, сахаровы… С них все пошло. Я их ненавижу, они как тифозные вши на больном теле России-матушки!

– Ну… мнения бывают разные, но всех вами вышеперечисленных действительно не очень-то любят в народе.

– А за что их любить??? Из вошингтонского апкома к ним приходят приказы и гранты, а они отрабатывают в поте лица – за это мне их любить, что ли? Долгое время я думал, что на свете нет их гнуснее, что все уже, до последней степени падения дошли мы в своем стремлении к западным швабодам… ан не-е-ет…

– По вашему мнению – и еще хуже есть?

– Да, как ни странно, есть и поподлее, даже если не считать ющенок и саакашвилей с обамами. Боннеры, ковалевы, немцовы, каспаровы, хакамады, касьяновы, лимоновы…

– Нет, но Лимонов-то как раз из другого спектра, он левый.

– Он в первую голову либераст, во всех гнусных смыслах и отсмыслах этого слова, примадонна помоечная негритянская. Идеологически и морально он – то же самое, что Зюганов с Купцовым, если не хуже, разве только не при кормушке. Народ в полной нищете – а они красавцы на «глянце»! Чегевару им подавай!

– Гм… По вам не скажешь, Вадим Тиберьевич, что вы в полной нищете. И чай у вас из дорогих, и «брендовый» ноут, вон, стоит!

– Что ноут… Пока есть силы – работаю, на одной пенсии нынче не проживешь, хоть с ноутом, хоть без ноута. Один ведь живу.

– А где вы работаете, если не секрет?

– На Крестовском, на острове этих идиотских чудес, гидом-затейником. Был бы мост между Васильевским и Крестовским, народ бы и горя не знал, а так – замаешься в обход ездить. Но нет, зачем нам мост, мы Газпрому башни строим, сыновьям острова покупаем!

– Понятно. Но вы сказали «белый резидент». Что это означает, Вадим Тиберьевич? Сам я примерно догадываюсь, но вот наши читатели и слушатели…

– Ты хочешь сказать, что эти ваши читатели-мычатели еще тупее вашего репортерского племени?

– Я вообще-то журналист.

– Ах, да, я забыл, что в мире наемных писак журналист считается выше репортера. Ну, так в чем же дело, Антон? Встань гордо и защити честь своего мундира, хлопни дверью, не закончив начатого интервью. Не давай себя унижать обидными намеками и сравнением с репортерами. Вперед. Может, действительно еще не все так безнадежно в нашей стране проституток и ворья, ради евро и баксов забывших про честь и гордость? Вызови меня на дуэль, обложи теми словами, что на душе скопились…

– Вы не так меня поняли, Вадим Тиберьевич, я вовсе не собираюсь сворачивать интервью. Не скрою, не очень-то приятно слышать обвинения в глупости и продажности, но такова наша работа, да – не самая чистоплотная в мире, хотя, быть может, не более пахучая, нежели…

– Нежели чья?

– Нежели в нелегальной разведке…

* * *

– Стоп. Что это там за дела, Витя? Душит он его, что ли? Дерутся они, что ли?

– Нет, Федор Петрович, там как раз все было в полном порядке. Насколько я понимаю, старикану понравился ответ Антона, и это он так хохочет сквозь кашель… вот, смотрите… чаем запивает… сейчас они продолжат…

– Да стоп же! Елки зеленые… Надо, надо было Антохе этого монстрика на видео снять!

– Он не позволил бы, нарочно обговаривал перед интервью.

– Увы. Ладно, поехали дальше.

* * *

– Да, Антон, это ты меня грамотно поддел. В выгребном армейском сортире – и то ароматы не такие смачные, как у нас в нашем деле. Повеселил от души! Спрашивай.

– Что означает выражение «белый резидент»?

– Белый резидент – это прикрытие для резидента черного, истинного, как правило, нелегального. Назначается такое прикрытие отнюдь не всегда, только на отдельных, весьма важных направлениях. Для любой контрразведки мира черный резидент – самая лакомая добыча, ибо даже если просто узнать о существовании такового, то уже можно о многом догадываться. Колесов был белый резидент, с корочками журналиста-международника, а… некто, назовем его просто Черных, был черный резидент. О Колесове итальянцы из военной контрразведки не то чтобы догадывались, но… пасли на всякий случай: то этот Аджубеевский сокол с Пальмиро Тольятти на дружеской ноге граппу дегустирует, то с Клаудио Кардинале шуры-муры крутит…

– С самой Клаудио Кардинале???

– Да, а что тут такого заоблачного? У нас пол ПГУ об этом знало, и все ему завидовали. Кроме меня. И знаешь, почему я не завидовал? С этой шлюшкой Клавой кто только не спал, включая актера Евгения Моргунова, я бы с такой и за Государственную премию не согласился.

– Ясно… Но, все-таки, мировая кинозвезда, Вадим Тиберьевич… А итальянская военная разведка-контрразведка насколько высоко стоит в неформальной табели о рангах мировых разведок?

– Ну… я не эксперт по этой части, понимаешь ли… Они тихо сидят, дальше Швейцарии и Северной Африки, как правило, не суются… Эффективность работы – пониже английской и советской, это бесспорно. И явно повыше израильской и штатовской… В Англии, в Британии, если точнее, народец дрянь, а разведка отличная.

– То есть, израильская и штатовская плохи?

– Нет, не то чтобы плохи… Цээрушники, вопреки домыслам, не глупые, не узколобые, просто они самоуверенные, ленивые и очень полагаются на деньги, на власть своей официальной крыши, на привлекательность американского образа жизни, это им вредит. Вот крыша у них тупая и самодовольная, что сенат, что конгресс. А евреям не хватает сплоченности, чувства локтя.

– Евреям не хватает???

– Да, именно. Это они в диаспорах друг за друга горой, да и то… А внутри себя – истинный гадючник. Подвербовывать таких… раздраженных и друг на друга обиженных – одно удовольствие, правда, приходилось делать это втемную, не от КГБ, но прикрываясь меркантильными стимулами, а еще лучше – грядущей гегемонией Израиля вкупе с общечеловеческими ценностями западного толка.

– Надо же, а в народе считается, что евреи чуть ли не всем миром правят…

– Это теми считается, кто уши развесил, да кто слушает их дурацкую похвальбу о самих себе. Они даже внутри себя править толком не могут, без американских подачек, примерно как мы в девяностых. Были бы они хоть чуточку сильны – не шестерили бы перед Штатами, и у себя под носом давили бы своих палестинских оборванцев твердою рукой! Нефть бы окрестную к рукам прибрали. А то они только грозиться атомной бомбой горазды, а сами одного-единственного парня из пятилетнего плена вызволить не в состоянии оказались, воина, за которого всей страной клятву давали… Трусы, тряпки.

– Да, Вадим Тиберьевич… Вынужден признать, что некоторые ваши пассажи о странах и людях здорово напоминают речи помещика Собакевича, который, как известно со слов Гоголя, не любил отзываться об окружающих с хорошей стороны.

– Это твой сраный Гоголь не любил отзываться о людях с хорошей стороны. Ну, где ты видел такую Россию, какую он описывает? Все у него сплошь мошенники, лодыри, бездельники и дураки, без единого просвета. Кто в «Мертвых душах» описан с хорошей стороны? А в «Ревизоре»? А в «Шинели»? Вот то-то же. Терпеть не могу ни Гоголя, ни Максима Горького, этого нашего Жополиза-Буревестника. Но от Достоевского меня даже физически тошнит. Сей эпилептический эфэм-до…

– Вадим Тиберьевич, цигель-цигель ай-лю-лю, как говорится: с меня же шкуру в редакции спустят, если с опозданием на вечернюю летучку прибегу, у нас в последнее время с этим очень и очень гнойно. Кризис и посткризис – отличный повод нашему Феде-медведе закручивать гайки и увольнять с работы ни за что.

– А во сколько у вас? В шесть, в семь? Так еще куча времени, успеешь, тут же рядом.

– Конечно успею, Вадим Тиберьевич, но только если мы с вами не будем отклоняться в нашем интервью на литературные темы.

* * *

– Ну-ка, останови. Я тот день помню хорошо. Никакой летучки не было и в помине, а в редакции он так и не появился, дескать, допоздна его этот… кагебешный огарок задержал. Витя, я прав, нет?

– Да, Федор Петрович, все четко вы помните. И явился только на следующий день, причем с глубокого бодуна.

– Вот же скотина: даже в такой мелочи соврать готов.

– Так он же не думал, что мы узнаем.

– Что-что, Витя? Как ты сказал?

– Я неудачно выразился, Федор Петрович, виноват. Вообще, конечно, он глупо поступил.

– Глупо. Остался бы жив – уволил бы к хренам. Не за лень, не за пьянство – за вранье. Дальше давай.

* * *

– Так спрашивай на нужные тебе. А то я болтаю по-стариковски абы что… Спрашивай, уточняй, пока еще мне память не до конца возрастом отшибло. Думал ли я когда, что доживу… за восемьдесят перешагну… выброшенным из жизни чахлым старцем…

– Ничего себе – выброшенным, Вадим Тиберьевич! Одно из самых крутых изданий Питера на дом приезжает, об интервью упрашивает…

– А… Это все так, суета… жизнь прошла, словно не было ее… О чем, бишь, мы?

– О товарище Черных, о черном резиденте.

– Ну… что еще тут можно… Да, черный резидент. Не сказать, чтобы совсем рядовой случай, но довольно обычный в истории разведок. Разве что прикрытие у него было очень уж… экстравагантное.

– Какое?

– Хы-хы… Наш был человек, воистину патриот, не пожалел себя для Родины. Ему когда Героя Союза давали – ни у кого из сведущих даже не скрипнуло в голове – позавидовать, там, или грязью облить, хотя бы в приватных разговорах… Все понимали: горбом заработал, тяжким трудом заслужил!