Идеальная трилогия (№3) - Слишком идеально

Ну почему она не потерялась на острове, где вдоль набережной стоят сувенирные лавки, а местные женщины продают с лотка дешевые яркие майки и рубашки? На каком-нибудь острове, населенном простыми людьми, такими, как она?

Она заметила, что народ вокруг делится на две категории: стильные люди, которые чувствовали себя в этой роскоши как рыба в воде, и зеваки, которые, подобно ей, смотрели на это великолепие разинув рот.

Эйми тут же представила, что она принадлежит к первой категории — живет на этом роскошном острове и сейчас направляется на рынок купить бутылку дорогого вина и французскую булку.

Во всех романтических фильмах, где изображен поход за покупками, непременно присутствует французская булка, торчащая из сумки. И букет цветов, конечно же.

Она шагала по улице и представляла себе, как она кивает знакомым, которые, сидя под зонтиком, потягивают кофе и с пренебрежением поглядывают на зевак. Владельцы лавок окликают ее и машут рукой: ведь она завсегдатай бутиков и салонов.

Она рассмеялась, поняв, что в ее фантазии есть толика реальности. Ведь она как-никак житель этого тропического рая, хотя и временный, и направляется на рынок. Да, и еще одежду себе нужно присмотреть, пока есть время.

Тут до нее донесся аппетитный аромат из расположенного неподалеку ресторана. У Эйми заурчало в животе. Если не считать детских лакомств, что остались в сумке, у нее весь День маковой росинки во рту не было. Она боролась с желанием объесться, пока готовила обед месье Гаспару, и в результате вообще забыла поесть. Это плохо — если Эйми забывала поесть, то потом она набирала еще больше веса.

Но что же теперь делать?

Эйми хотела перекусить в каком-нибудь кафе, но передумала. На это уйдет слишком много времени, а ей нужно было просто чем-нибудь перекусить до возвращения в форт.

Ее внимание привлек бело-красный пляжный зонтик над тележкой мороженщика. Эйми чуть не подскочила от радости. Конечно, не стоило бы ей лакомиться мороженым, но… В конце концов, последние два дня были для нее сплошным стрессом. Может она позволить себе небольшую поблажку? Она уже сто лет не пробовала мороженого. Да и какой вред может быть от одной маленькой порции?

Словно в ответ на ее мысли какая-то стильная высокая женщина подошла и купила себе мороженое. У длинноногой незнакомки были длинные темные волосы и сногсшибательный загар. «Ну вот, — подумала Эйми, — значит, можно есть мороженое и при этом оставаться стройной».

Она подошла к мороженщику и попросила у него мороженое того же сорта, что заказала перед этим стройная женщина. Он протянул ей ванильное мороженое в шоколадной глазури с орехами. Откусывая от шоколадной глазури маленькие кусочки, Эйми отправилась на поиски одежды. Она испытывала просто неземное блаженство.

Внимание Эйми привлекла витрина бутика, на которой были выставлены самые модные на острове фасоны. Она остановилась полюбоваться на разодетый манекен. Крошечная мини-юбка и топик с открытым пупком чудесно смотрелись бы на женщине, которая недавно покупала мороженое.

У Эйми почему-то мелькнула забавная мысль, что если она съест достаточно порций мороженого, то станет такой же, как та женщина: худенькой и грациозной, с невероятно стройными бедрами — ей казалось, что у всех женщин на этом острове идеальные ноги. Может, у них такие превосходные фигуры, потому что они живут на дорогом французском острове и питаются одним мороженым?

Эйми усмехнулась этой мысли, но тут взгляд ее упал на собственное отражение в витрине.

Все ее фантазии тут же лопнули как мыльный пузырь.

Она стояла наравне с манекеном и прекрасно отражалась в витрине. Очертания ее пышной фигуры выходили далеко за пределы крошечной юбочки и топика. Эйми медленно подняла голову и взглянула своему отражению в глаза. Улыбка ее померкла.

Словно нарочно, в этот самый момент на солнце наползла тучка и блеск острова несколько померк.

Сердце у Эйми сжалось. Кого она обманывает? Некоторые женщины всегда худенькие, что бы они ни ели. Они уже рождаются такими. Эйми не из их числа. Ей приходится сражаться с каждым лишним фунтом. Конечно, если у тебя нормальный обмен веществ, то от порции мороженого не будет никакого вреда. А вот у Эйми сразу же прибавится лишний дюйм в талии.

Разозлившись на себя, Эйми забросила недоеденное мороженое в мусорную урну. Желудок сердито заурчал, но она оставила его протест без внимания. Сейчас она зайдет в бакалейную лавку и купит себе салат с обезжиренным маслом. Только вот… найти бы ее!

Она взглянула на часы и поняла, что опять опоздала. На целых полчаса. И как это могло случиться? Прекрасно! Просто великолепно! Уже успела зарекомендовать себя на новом месте. Она оглядывала незнакомую улицу: оставалось надеяться только на вмешательство высших сил.

Собравшиеся над головой тучи разверзлись, и хлынул дождь. Замечательно. Мало того что она толстая и заблудилась, теперь она еще и промокла насквозь. Хуже некуда!

Прижав к груди пляжную сумку, Эйми рысью бросилась к ближайшему навесу, но споткнулась и растянулась на тротуаре. Острая боль обожгла ее ладони и колени. Некоторое время она даже не могла дышать. Наконец Эйми попробовала подняться, но уселась на мокрую мостовую. От дождя ее волосы намокли, одежда прилипла к телу.

Целых два дня она старалась не поддаваться отчаянию и во всем видеть светлую сторону, уверяя себя, что все будет хорошо. Теперь она сломалась. Эйми прижала исцарапанные руки к лицу и разревелась.

Подняв откидной верх, Байрон сидел в машине и слушал, как барабанит по крыше дождь. Неужели третья домработница тоже сбежала? Он ждет уже полчаса. Если бы она пришла вовремя, то не попала бы под тропический ливень. Ладно, будем надеяться, что она переждет непогоду в какой-нибудь лавке. А если нет? Вдруг ее испугало описание ужасного Гаспара? Правда, в этот раз он не стал особенно сгущать краски, расписывая зверя, — ему просто хотелось, чтобы Эйми не высовывалась из своей комнаты по ночам. Но, похоже, он переборщил.

Эта мысль только усилила раздражение, еще не прошедшее после разговора с Чадом. Злость на друга боролась со смущением: а он-то сам часто заботится о других людях?

«С каких это пор ты стал таким занудой?»

Да, он обычно держит свои эмоции и мнения при себе. Но это не значит, что он бесчувственный чурбан!

«…Тебе лучше всего удается роль скучающего циника, Байрон. Такова уж твоя натура».

Полгода тому назад он бы на эти слова только плечами пожал. А теперь что с ним творится? Разве не все равно, что думают о тебе люди?

Устав сидеть без дела и дуться, Байрон решил отправиться на поиски пропавшей домработницы. Он ехал по улицам и. слегка пригнувшись, вглядывался сквозь пелену дождя в витрины магазинов. Даже серый тропический ливень не мог приглушить богатство красок этого города. Цветы раскачивались и кивали своими головками, словно бы танцевали под стук дождя.

А потом он завернул за угол и увидел ее.

Эйми сидела на тротуаре, закрыв лицо ладонями, и рыдала. Она промокла насквозь. При виде ее у Байрона сжалось сердце. Он припарковал машину, выскочил на улицу и, не обращая внимания на хлещущий дождь, бросился к ней.

— Эйми! Что случилось?!

Она подняла голову и уставилась на него своими зелеными глазами, которые от удивления стали еще больше.

— Вы ушиблись? — спросил он, пытаясь перекричать шум дождя, барабанившего по мостовой.

— Я… я споткнулась, — объяснила она, вытирая со щек слезы, что было совершенно бесполезно под дождем. — Н-ничего страшного.

Он посмотрел на ее ободранные колени и нахмурился:

— Дайте, я помогу вам подняться.

Он протянул ей руку, но она поднялась сама, морщась от боли.

— Вам очень больно? — Байрон нагнулся и осмотрел ее колени. По правой ноге текла кровь.

— Немножко. — Она шагнула в сторону и чуть не упала, но он вовремя обхватил ее за талию. На ее лице отразилась паника. — Не надо! Я и сама дойду.

— Я помогу.

— Нет, все в порядке.

Оставив без внимания это нелепое заявление, он подхватил ее на руки.

— О Боже! — Она попыталась вырваться. — Что вы делаете? Вы же надорветесь!

— Тихо.

Эйми так сопротивлялась, что он чуть не уронил ее на мостовую. Почувствовав это, она обхватила его руками за шею, и лица их оказались совсем рядом. Ее глаза стали еще больше.

Какое-то мгновение, длившееся не дольше удара сердца, они смотрели друг на друга. Но им это мгновение показалось вечностью. Капли дождя стекали по их лицам. Байрон заметил, какая у нее безупречная кожа — такая кожа бывает лишь от природы, никакой косметикой такого эффекта не добьешься. И еще он заметил, что Эйми гораздо легче, чем он ожидал.

— Вы меня не донесете, — неуверенно сказала она. — Я слишком тяжелая.

— Нет уж, я вас донесу, — возразил он и направился к машине. Конечно, лишний вес у нее был, но сама она была довольно маленькой и легко помещалась у него в руках. Ее голые ноги, перекинутые через его руку, болтались в воздухе, а нежные груди прижимались к его груди. Не выпуская ее из рук, он отворил дверцу машины.

— Ланс, нет! — воскликнула она. — Кожаные сиденья! Я же мокрая и грязная!

— Вы важнее какой-то там машины, — проворчал Байрон. Странно, что она вообще про сиденья подумала. Неужели у всех в этом мире неправильно расставлены приоритеты? Он усадил ее на пассажирское сиденье и захлопнул дверцу, невзирая на глупые протесты. Сам он обошел машину и сел в кресло водителя. Смахнул рукой капли с лица и незаметно прижал бородку — как бы не отклеилась! Парик был хорошим — ему никакой дождь был не страшен.

Он нагнулся и взглянул на колени Эйми.

— Сильно поранились?

— Да нет. — Она отстранилась от него. — Со мной все будет в порядке.

Байрон бросил на нее взгляд, полный отчаяния и раздражения. Сегодня он дважды проявил сострадание к ближнему и дважды получил отпор. Зачем вообще проявлять участие? Все равно никто не оценит. Выпрямившись, он отстранился от нее.

— Почему вы не пришли к рынку?

— Извините, я опоздала. — Она прикусила нижнюю губу, и он заметил, что губы у нее бантиком. Он знавал женщин, которые платили пластическим хирургам бешеные деньги, чтобы иметь такие губки. Ей явно это было не нужно.

— Что случилось?

— Я… я заблудилась.

— Заблудились? — Он недоверчиво уставился на нее. — В Густавии?

Она кивнула и потупила взор, опустив длинные мокрые ресницы. Байрон задумчиво прищурил глаза. Может, она испытывает не страх, а чувство вины? Но почему? В чем она провинилась?

Дождь уже не барабанил по крыше. Он перестал так же внезапно, как и начался. Через мгновение опять появится солнце, и весь остров засверкает.

Он вздохнул.

— Так как вы пока не можете ходить, я сам куплю продукты. А вы подождете в машине.

— Я могу ходить, — возразила она.

Он нахмурился. С виду она такая скромница, но упрямства ей не занимать. Он вспомнил, как она танцевала на кухне, и подумал: а что, если ее робость напускная? Представив, как она танцует, он ощутил легкий прилив возбуждения и нахмурился.

— Вам нельзя в таком виде являться в магазин, — заявил он. — Вы же вся в крови. Скажите мне, что нужно купить?

Она покорно опустила плечи:

— Ну хорошо. Я составлю список.

Она огляделась, ища бумагу и ручку. Наконец заметила встроенный секретер и хотела его открыть.

— Не надо. — Он прикоснулся к ее руке. Она тотчас же отдернула руку, но он успел отметить, какая у нее гладкая кожа. Интересно, у нее все тело такое же шелковистое? Ладно, хватит думать об этом. — Просто скажите мне, что нужно. Я запомню.

— Но нужно так много всего, — произнесла она с отчаянием. — И вообще, когда я иду за продуктами, то никогда не знаю, что нужно, пока не увижу, что есть на прилавке. Я даже не знаю, какие тут продаются консервы. Раньше я ходила за покупками только дома.

— Тогда поступим так. — Он завел машину и поехал разыскивать парковочное место поближе к рынку. — Скажите мне, что бы вы купили, если бы были дома. А я постараюсь все сделать правильно.

— Ладно. — Лоб ее прочертила сосредоточенная морщинка, и она начала перечислять продукты.

Он внимательно слушал. Она уже не так нервничала и заметно оживилась.

— Ой! — вдруг воскликнула она. — Скажите, мистер Гаспар любит сладкое?

— Очень любит.

Заметив, что от тротуара отъехала машина, Байрон быстро занял освободившееся место.

— Тогда посмотрите, нет ли у них киви и ягод. Я сделаю на десерт крем-брюле. У него потекли слюнки.

— Хорошо. Все?

— Дайте подумать. — Она забавно нахмурилась. — Это так сложно: обычно ко мне приходят мысли, когда я гуляю по торговым рядам.

Похоже, кулинария была ее страстью. «Интересно, в постели она такая же страстная?» — подумал Байрон. Впрочем, этого он никогда не узнает. Во-первых, она его домработница, а он был против связей со слугами. Во-вторых, если ее застенчивость не притворная, она наверняка упадет в обморок, когда он начнет ее домогаться. А в-третьих, даже если удастся заставить ее побороть страх, в самый разгар ласк у него может отклеиться бородка или соскочить парик.

Кроме того, есть что-то непорядочное в том, чтобы крутить роман с женщиной под чужим именем.

Эта мысль заставила Байрона задуматься.

Может, он всю свою жизнь притворялся кем-то, кем он на самом деле не является?

Играя Бофорта и Гаспара, он совсем запутался. Он сам уже не знал, кто он на самом деле.

Она вздохнула.

— Если вы увидите что-то, что понравится мистеру Гаспару, берите. А я потом придумаю, что с этим делать.

— Не волнуйтесь, я все сделаю как надо. А вы пока подождите здесь. Когда я закончу покупки, мы заедем за вашими вещами.

Ее лицо приняло какое-то виноватое выражение.

— Не стоит.

Он вскинул брови:

— Вы что, не хотите забрать вашу одежду?

— Я… я сама завтра ее заберу.

— А до этого вы что будете носить? Та одежда, которая на вас сейчас, грязная и мокрая.

— Я ее выстираю.

— Но зачем? На то, чтобы заехать за вашими вещами, уйдет совсем немного времени.

— Да потому, что… мое колено! — Эйми обхватила колено руками и подняла на него умоляющий взор. Только бы он ей поверил! — Оно болит все сильнее. Думаю, вы были правы. Я не могу ходить.

Он прищурился:

— Я могу сам упаковать ваши вещи.

— Нет-нет, не надо! Давайте лучше вернемся в форт после того, как вы сделаете покупки.

— Вы правда этого хотите?

— Да. Спасибо. — Она облегченно расслабила плечи.

Байрон вышел из машины и направился к бакалейной лавке. Злость его все усиливалась. Эта женщина говорит ему не всю правду. Может, она догадалась, кто он, и хочет сделать несколько фото, чтобы потом продать их таблоидам? Неужели кто-то пронюхал, где он скрывается? А он-то так тщательно заметал следы!

А может, Байрон стал таким циником, что ему повсюду мерещатся лжецы и авантюристы? Больше всего его тревожило то, что Эйми такая милая. Не может она быть такой прелестью! Тут что-то не то.

Он никак не мог понять, в чем ее подозревает. И это приводило его в еще большую ярость.

Глава 5

Новое всегда непривычно.

«Как сделать свою жизнь идеальной»

Когда они наконец добрались до форта, Эйми испытала несказанное облегчение. Всю дорогу обратно Ланс злился, отчего короткий путь показался ей нескончаемым. Но вот они свернули в подъездную аллею, проехали внушительный портик, которым были отмечены парадные ворота. Лишь фасад с колоннами придавал форту некое сходство с резиденцией — очень большой, внушающей трепет резиденцией. Дорожка вела к самому дальнему краю здания, где среди груды развалин и сваленных в кучу строительных материалов был расположен временный металлический навес для автомобилей.

Под ним Ланс и припарковался, резко надавив на тормоз.

— Подождите, — сказал он, увидев, что Эйми потянулась к ручке, — я вам помогу.

Он обогнул машину. Эйми недоумевала, отчего у него вдруг испортилось настроение. Она ведь не нарочно опоздала и поранилась тоже не специально. На том, чтобы сделать покупки, он настоял сам. За что же он на нее так сердится? Ланс открыл дверцу и протянул ей руку. Эйми посмотрела сначала на руку, затем на его суровое лицо.

— Я и сама могу ходить.

Он обжег ее ехидным взглядом:

— А всего несколько минут назад вы так страдали, что не могли даже посидеть и подождать, пока я соберу ваши вещи.

— Ах да, действительно… — Она изобразила улыбку. — Но теперь я отдохнула и чувствую себя гораздо лучше.

— Хорошо. — Ланс отступил назад.

Эйми вылезла из машины и поморщилась, ступив на правую ногу: ныло колено. Неожиданно он схватил ее на руки.

— Ланс! Я же могу ходить! — воскликнула Эйми.

Он закрыл ногой дверцу машины и взглянул на свою ношу.

— Вы всегда так упрямы?

— Вовсе я не упряма, — возмущенно возразила Эйми. Ей ничего не оставалось, кроме как обнять его за шею, отчего ее грудь прижалась к его груди. Она вся вспыхнула от смущения и от какого-то странного возбуждения, которое лишь усилило чувство неловкости. Голова ее слегка прикасалась к его плечу, она ощущала запах теплого мужского тела. Эйми очень хотелось потереться носом об его шею, но она не решилась. Он отнес ее в холл.

— Ну вот, теперь можете меня опустить.

К вящему облегчению Эйми, Ланс послушался и опустил ее на пол. Но он по-прежнему поддерживал ее за талию, а ее рука, как и раньше, лежала у него на плече.

— Попытайтесь перенести вес на здоровую ногу, — сказал он.

Эйми чуть было не огрызнулась, что такого веса, как у нее, ни одна, даже самая здоровая, нога не выдержит. Она сделала робкий шажок и обнаружила, что колено уже болит не так сильно, как раньше. Но все равно, нужно притвориться, что очень больно, а то он опять станет донимать расспросами, почему она не захотела заехать за одеждой. Эйми заковыляла по холлу, прижимаясь к нему и испытывая от этого неловкость.

Господи, ну неужели он не может поддерживать ее как-нибудь по-другому? Его рука лежит прямо на ее толстом животе.

Наконец они вошли в кухню, и Эйми возблагодарила небеса, увидев табуретки. Только бы ей сесть! Тогда ему больше не придется ее поддерживать. Но когда они подошли к кухонному столику, Ланс повернулся к ней и, обхватив за талию, поднял. Не успела Эйми оглянуться, как она уже сидела на кухонном столе.

— Дайте-ка я взгляну на ваше колено, — сказал он. Эйми положила руки на свои толстые бедра в тщетной попытке их прикрыть. — Кровь идти перестала, но рану все равно нужно промыть.

Сначала она хотела сказать, что сама справится: пусть он просто снимет ее со стола. Но тогда он снова будет ее поддерживать!

— Принесите мне, пожалуйста, тазик с водой, мыло и какую-нибудь чистую тряпку.

Он принес все, что она просила, и начал сам промывать колено.

— Я сама справлюсь, — уверяла Эйми, пытаясь увернуться от его рук. — Лучше принесите продукты.

— Продукты подождут.

— Нет. — Она попыталась вырвать из рук Ланса полотенце. — В раскаленной машине остались молочные продукты, мясо и консервы! Они же испортятся!

Он сдался, протянул ей полотенце и ушел.

Нахмурившись, она посмотрела ему вслед. Ее раздражение боролось со смущением. Если он на нее сердится, тогда почему он с ней нянчится? Из-за чего он вообще на нее разозлился?

Он вернулся, держа в каждой руке по паре массивных пакетов.

— Знаете, — сказала она, — могли бы по одному пакету брать. Подумаешь, прогулялись бы до машины несколько раз.

— А зачем? — Он опустил пакеты на стол. Было слышно, как звякнули металлические банки.

— Осторожно! — сделала она ему выговор. — Яйца побьете, да и хлеб может помяться.

— Ой! — Похоже, Ланс уже позабыл, что на нее сердится, и встревоженно заглянул в пакеты. — Думаю, ничего не пострадало.

— Нужно положить скоропортящиеся продукты в холодильник, — приказала она, промакивая ссадину.

Он хотел было что-то возразить, затем заглянул в пакеты, оценивая их содержимое, и засунул сразу две сумки в холодильник.

— Что вы делаете? — спросила Эйми.

— То, что вы сказали.

Он заглянул в оставшиеся пакеты и определил их в морозилку.

— Так не делают, — раздраженно вздохнула Эйми.

— Почему же? Так проще. — Он вынул из сумки бутылочку с перекисью и подошел к столу.

— Спасибо.

Эйми потянулась к пузырьку — какой заботливый! Купил перекись, а ведь она не просила!

Не обращая внимания на ее протянутую руку, он откупорил бутылочку.

— Будет щипать.

На рану полилась шипучая и жгучая перекись. Эйми с шумом втянула в себя воздух.

— Извините, — произнес Ланс. Жидкость заструилась по голени. Бофорт размазал перекись по колену Эйми. От его прикосновения по ее ноге до самых бедер пробежали мурашки.

Она запаниковала: Господи, когда она в последний раз брила ноги? Слава Богу, в том отеле, где она остановилась, была бритва. Хоть одно утешение! Его прикосновение, его запах, его близость сводили ее с ума. Если он догадается об этом, то она умрет! Просто умрет, и все!

Он нагнулся еще ниже и подул на колено.

Эйми легонько взвизгнула.

— Извините, — повторил он и положил руку на ее бедро, чтобы она не дергалась, пока он обрабатывает рану.

Стараясь не двигаться и не дышать, Эйми смотрела на его профиль. Она снова поразилась тому, насколько его ресницы и брови темнее волос. Они были почти черными, в отличие от волос, которые золотисто-каштановыми прядками ниспадали ему на плечи. Присмотревшись, она заметила одну странную вещь: его волосы не редели возле лба, как у большинства людей, а располагались плотно, волосок к волоску. Она покосилась на него. Он что, парик носит?

При этой мысли Эйми едва сдержала смех: подумать только, красавчик Ланс Бофорт преждевременно начал лысеть и тщетно пытается это скрыть! Вот глупый! С такими внешними данными он и лысым выглядел бы сексапильно. Некоторые мужчины даже считают, что быть лысым — это круто, и специально бреются наголо.

Внезапно их взгляды встретились.

Их лица были совсем близко, словно он собирался ее поцеловать. Интересно, как это — целоваться с ним? При этой мысли Эйми обожгло жаром.

Тут Ланс резко выпрямился и отступил назад.

— Не так уж вы сильно поранились.

— Да, не сильно, — подтвердила она, изо всех сил стараясь не краснеть.

Он прищурился:

— Тогда почему вы отказались заехать за одеждой?

— Я сама завтра за ней заеду.

— С больной коленкой?

Странно, почему-то, когда он сердился, его французский акцент становился менее выраженным.

— Думаю, к утру она заживет.

— А пока вы в чем собираетесь ходить?

— Ничего, как-нибудь, — пробормотала Эйми, стараясь не обращать внимания на мокрую одежду, которая неприятно липла к телу. — Не беспокойтесь об этом.

Он долго не сводил с нее взгляда. Наконец повернулся и направился к двери, бросив через плечо:

— Никуда не уходите.

Как только дверь за ним захлопнулась, Эйми не выдержала и показала язык. Нечего над ней трястись, она и сама в состоянии о себе позаботиться! Хорошо, что он ушел: теперь больше не нужно изображать из себя калеку. Эйми соскочила со стола. У нее перехватило дыхание от жгучей боли в колене. Ну ладно, допустим, ее страдания были не совсем притворными. Однако теперь боль мучила ее куда меньше, чем беспокойство о том, что ей теперь надеть.

Эйми готова была все на свете отдать за чистую сухую одежду. Однако у нее таковой не было. Значит, придется до вечера ходить в том, что есть. А потом она выстирает свою одежду: к утру та должна высохнуть. Эйми с ужасом поняла, что ей придется спать голой в незнакомом месте. Иного выхода у нее просто не было. Впрочем, лучше об этом пока не думать, а заняться делами.

Она захромала по направлению к холодильнику: нужно рассортировать содержимое пакетов, которые Ланс туда запихнул. Когда Эйми обнаружила в морозилке масло, у нее чуть глаза на лоб не вылезли. Разложив по полочкам молочные продукты и мясо, она принялась за консервы.

— Что вы делаете? — раздался сердитый голос Ланса. Она обернулась: он стоял на пороге и держал в руках какой-то черно-серый сверток.

— Как что? Раскладываю продукты по местам. Как будто сам не видит!

— Ясно.

Он шагнул вперед.

— Если ясно, тогда зачем спрашиваете?

— Разве я не сказал вам, чтобы вы никуда не уходили? Он смотрел на ее колено.

— А я никуда и не уходила, — спокойно ответила она.

— Я сам разложу продукты. — Ланс протянул ей сверток. — А вы пока пойдите переоденьтесь.

— Что это? — То, что он ей протянул, оказалось черной рубашкой с длинным рукавами и тренировочными штанами, превращенными с помощью ножниц в шорты.

— Думаю, вам нужно переодеться во что-нибудь сухое. Она широко распахнула глаза:

— О Господи! Это вам мистер Гаспар дал?

— Ну а кто же еще? — откликнулся он, расставляя консервы на полках в совершенно произвольном порядке.

— И что вы ему сказали?

Она вспомнила, как злился Ланс. Наверняка он сказал ее новому хозяину, что нанял полную дуру, которая умудрилась заблудиться в таком маленьком городке, как Густавия. Она еще и недотепа в придачу — у нее даже не хватило ума спрятаться от дождя.

— Лучше бы я умерла!

Он с удивлением уставился на нее, не понимая причины ее смущения.

— Почему?

— Потому что… Да так… не обращайте внимания. — Как ему объяснить, если он не понимает таких простых вещей? Затем она взглянула на свою одежду, и чувство унижения сменилось такой горячей благодарностью, что у нее из глаз закапали слезы. — Я хотела сказать… спасибо вам. И мистеру Гаспару тоже спасибо.

У него тут же пропала вся злость на нее. Вместо этого он разозлился на себя.

— Я сам все расставлю. А вы переодевайтесь и ложитесь в постель. Дайте отдых вашему колену.

— А ужин кто будет готовить?

— Эйми, — повысил он голос, а затем вздохнул. — Идите отдохните.

— Ладно. — Эйми заковыляла к двери. Конечно, отдыхать она не будет. Еще чего не хватало! Она же не тепличный цветочек, чтобы из-за такой мелочи ложиться в постель. Но вот душ был бы кстати. Внезапно она почувствовала, что очень устала и, наверное, оттого расчувствовалась. Даже когда Ланс злился, он все равно был очень мил. Да и потом, он принес ей одежду. В дверях Эйми обернулась: — Ланс?..

— Да?

— Извините, что доставила вам столько хлопот. Обещаю, что завтра это не повторится.

Она так быстро вышла из комнаты, что он не успел ничего ответить.

Когда дверь закрылась, Байрон задумался. Зачем он с ней возится? Эта женщина — отъявленная лгунья. Байрон не понимал, зачем ей это нужно, но в том, что она лгунья, не было никакого сомнения.

Но все же… Он взглянул на дверь и вспомнил, какая непритворная благодарность была написана у нее на лице. Она прелесть. Этого отрицать никак нельзя.

В ванной Эйми порылась в своей пляжной сумке и извлекла из нее крошечные флакончики шампуня и кондиционера, позаимствованные в отеле, где она останавливалась прошлой ночью. В шкафчике под раковиной она обнаружила полотенце и чистое постельное белье.

Кроме этих предметов первой необходимости в ванной комнате ничего не было. Эйми с грустью вздохнула, вспомнив ароматические лосьоны, кремы и прочие безделушки, которыми была заставлена ее ванная комната дома. Может, завтра она прикупит несколько флакончиков — если, конечно, найдет, где они тут продаются.

Она зашла в душевую кабинку с матовыми стеклами, встала под струи теплой воды и намылила голову. Массирующие движения и цветочный аромат шампуня, наполнивший горячий воздух, помогли снять напряжение. Когда Эйми вышла из душа, она немного успокоилась.

Она провела пальцами по волосам, доходившим ей до пояса, и решила пока их не заплетать: пусть сохнут. Шорты и рубашка, которые дал ей Ланс, пахли моющим средством с отдушкой. Запах их прежнего владельца совсем не сохранился. Однако кое-что по ним определить было все же можно. Если верить ярлыку, хлопковая рубашка была из коллекции дизайнера Эрменегильдо Зеньи.

Это несколько удивило Эйми: одежда от Зеньи была популярна в основном среди молодых завсегдатаев модных курортов. Как-то не вяжется с образом отшельника. А вот цвет подходит. Черный, Именно так и должен одеваться Зверь.

Она надела рубашку прямо на голое тело: нижнего белья у нее не было, а купальник давно уже нужно было выстирать. Рубашка оказалась ей велика — ну и хорошо, Эйми не любила одежду в обтяжку. Наверное, этот мистер Гаспар не хилого сложения, подумала она. Рукава были ей слишком длинны — пришлось их закатать. Заправлять рубашку она не стала: она доходила ей где-то до середины бедер.

Шорты, в отличие от рубашки, были сильно поношенные. Неужели мистер Гаспар тоже трудится над обустройством форта? Или он настолько разленился, что целый день валяется на диване в трениках и смотрит телевизор? Когда не носит одежду марки «Зенья», конечно же.

Она вздрогнула от стука в дверь комнаты.

— Эйми? — донесся до нее голос Ланса. — Не выходите. Мне просто хотелось узнать, не нужно ли вам чего.

— Нет, нет, ничего не нужно, — отозвалась она, надеясь, что он не догадается, что она сейчас не в постели, а в ванне.

— Если что, то я на лестничной площадке, штукатурю стены.

— Хорошо.

Выждав, пока он отойдет подальше, она отнесла свою одежду в прачечную и загрузила в стиральную машину. Она еще ни разу не заводила стиральную машину ради такой мелочи, как майка и шорты. Другой одежды в прачечной не оказалось. Интересно, у мистера Гаспара своя стиральная машина или ему стирает Ланс? Она едва сдержала смех: куда ему! Он даже продукты по полочкам не может разложить, где уж ему справиться со стиральной машиной! Ничего, скоро она разберется, что к чему в этом доме.