Русский фантастический боевик - Страна Изумрудного солнца (Сериал о Тине Хэдис - 2)

Орлов Антон
Страна Изумрудного солнца (Сериал о Тине Хэдис - 2)

      Антон ОРЛОВ
      Страна Изумрудного солнца
      Сериал о Тине Хэдис
      Преследуя опасного преступника Виллерта Руческела, боевой киборг
      Тина Хэдис и андроид Стив Баталов, обладающий сверхъестественными
      способностями, выходят на диверсионную организацию, которая пытается
      захватить власть в галактическом сообществе. Тина попадает на враждебную
      планету, где размещается штаб-квартира террористов, и ей приходится
      приложить все силы, чтобы остаться в живых.
      Глава 1
      На Валгре слишком много пустого пространства.
      Бескрайние равнины перегорожены хребтами цвета старой слоновой кости: из стратосферы это выглядит как лабиринт для исполинов, внизу - как пыльная плоскость с там и сям раскиданными валунами, и горизонт обведен еле проступающей тенью - намек на то, что однообразие не бесконечно.
      Жизнь и цивилизация на Валгре сосредоточены у воды, в иных местах им просто нечего делать. Обитаемые зоны - для удобства их делят на округа тянутся на сотни километров вдоль речных и морских берегов, сливаясь в один гигантский город, растекшийся по поверхности планеты параллельно рисунку водных артерий.
      В глубине материков простираются иссушенные солнцем, запорошенные белесой пылью территории, не вызывающие у людей ни малейшего интереса. Считается, что там ничего не происходит.
      Над одной из таких безымянных равнин у западных отрогов Катлайского хребта скользил на бреющем полете аэрокар. Стандартная модель, незапоминающийся дизайн. Анизотропное покрытие не позволяло разглядеть сидевшего внутри. Машина двигалась медленно, словно пилот что-то высматривал внизу, среди мертвой россыпи камней. Слепящее солнце зависло над громадой хребта, отроги справа и слева все круче поднимались к небесам.
      Вдруг аэрокар изменил курс, повернув прямо на ирреально-причудливую, как будто над ней потрудился скульптор-абстракционист, группу скал, - и в следующее мгновение исчез. Была машина, а через секунду ее не стало. Только незнакомый с движением, облитый послеполуденным светом первозданный валгрианский ландшафт. Но рядом не было никого, кто мог бы отметить этот факт и удивиться.
      Очередному нападению Тина подверглась на малолюдной площади в Аркадийском округе, около старого гравитационного фонтана.
      Три овальные гранитные чаши, из отверстий в отполированных бортиках бьет множество струек. Из центра каждой чаши поднимаются вереницы шаров, похожих на мыльные пузыри, - по замыслу дизайнера они должны, описывая параболические кривые, плавно опускаться в соседние чаши, но антигравы давно пошли вразнос, из-за чего всякая симметрия исчезла, а шары время от времени лопаются, опадая всплесками, и поверхность воды покрывается рябью.
      Тина делала вид, что засмотрелась на фонтан и на изношенные желтые многоэтажки на той стороне площади, оплетенные решетчатыми секциями балконов. Потеки, налет коричневатой плесени на стенах, миниатюрные кустики антенн на стыке крыши и неба, груда геометрических фигурок из полупрозрачного пластика на одном из балконов, развешанная на перилах другого балкона одноразовая одежда, завлекательно блестящая, но уже начавшая расползаться по швам, - повышенная острота зрения позволяла Тине замечать множество деталей, для обычного человеческого глаза недоступных.
      Одновременно она краем глаза наблюдала за аэрокаром дешевой модели, севшим на краю площади. Оттуда вышли двое парней, не спеша направились в ее сторону. Те самые, которых Стив заснял вчера и позавчера. Справа - еще один, и один за спиной. Стив страхует - на случай, если ее попытаются убить, но это не похоже на приготовления к убийству, киллеры работают по-другому, поэтому Тина не волновалась.
      Укол в шею. Она дернулась (типичная реакция застигнутого врасплох человека), потом расслабила мышцы и, полуприкрыв глаза, начала оседать на пыльные плиты. Ее грубо подхватили и потащили к аэрокару. Сейчас самое трудное - держать под контролем бунтующие рефлексы. Все внимание Тины было направлено на то, чтобы не позволить мышцам напрячься, а имплантированным в кисти рук лезвиям - выдвинуться наружу: ведь если эти ребята поймут, кого похищают, они бросят ее и сбегут. А Стиву и Тине позарез нужен их компьютер. Тот, что спрятан в надежном месте, изолирован от Сети, защищен всякими антихакерскими штучками.
      Тина успела заметить, что немногочисленные прохожие, напуганные криминальным характером происшествия, торопятся покинуть площадь. Лишь бы никто не вызвал полицию.
      - Какая тяжелая... - пробормотал кто-то.
      Правильно, стройная женщина среднего роста никак не может весить около центнера. Если эти придурки хоть немного соображают, они заподозрят подвох.
      - Тяжелая... - отозвался другой, добавив несколько непечатных слов.
      Тину швырнули на затоптанный пол аэрокара. Внутри пахло пивом, потом и еще чем-то тошнотворным. Кто-то поставил на нее ноги. Она не шевелилась.
      Несоответствие габаритов и веса жертвы похитителей не насторожило. Возможно, они под воздействием наркотиков. Даже наверняка - если это действительно те, кого разыскивают Стив и Тина.
      Кто-то схватил ее за волосы, приподнял, выворачивая шею. Позвоночник у Тины был более прочный и гибкий, чем обычный человеческий, так что травма ей не грозила, но она почувствовала раздражение. Она не любила, когда так обращаются с людьми. Впрочем, тем лучше. Оставлять лишних свидетелей они со Стивом не заинтересованы, а эту шайку можно будет уничтожить, не обременяя свою совесть угрызениями.
      У бандитов не было намерения ее калечить - по крайней мере сейчас, - но перевернули ее на спину таким образом, что человеку с нормальным, не видоизмененным телом после этого понадобилась бы медицинская помощь. Аэрокар слегка покачивался - разболтанная машина с плохим двигателем. Бандиты, разглядывая похищенную жертву, обменивались впечатлениями, иногда начинали ржать. Почему у людей этого сорта такой специфический смех? Тина знала, что они скоро умрут, но жалости не испытывала.
      Покачивание прекратилось, легкий толчок. Дверцы машины со скрежетом раздвинулись. Тину вышвырнули наружу. Она ударилась о шершавую поверхность похоже, бетон. Лицо разбито. Она не подавала признаков жизни и не открывала глаз: может, она у цели, а может, и нет - во втором случае преждевременная атака спугнет бандитов. Кто-то спохватился, что "девка-то скоро очнется"; ей завернули руки за спину и надели наручники. Не металл, тиксопластик. Чем большему натяжению подвергаются тиксотропные волокна, тем больше твердеют; разорвать их в принципе можно - если знаешь как и если приложить достаточное усилие.
      Тину приподняли и опять куда-то поволокли; один из бандитов ворчал, что у нее теперь "вся морда в крови", а он "таких девок не любит". Наконец ее бросили на пол. Стукнула дверь. Затихающие шаги. Издалека доносились голоса и шум, но рядом никаких звуков не было. Тина открыла глаза.
      Типично валгрианский интерьер: стены задрапированы синтетическими гобеленами, красные и черные стилизованные деревья на светлом фоне. Светильники в виде толстых матово-белых колец выступают из потолка, затянутого серебристой голографической пленкой. Окна оклеены другой пленкой - желтоватой, пропускающей мало света и снаружи непрозрачной, оклеены кое-как, местами пленка сморщилась, зияют щели, сквозь которые в затененную комнату проникают солнечные лучи. Мебель, частично поломанная, отштампована из дешевого пластика - такую приобретают, чтобы через месяц-другой выкинуть. Тину заинтересовал контраст между изначально стильной отделкой и низкопробной обстановкой: смешение двух разных пластов жизни, которые редко пересекаются.
      Убедившись, что, кроме нее, никого здесь нет, она села и в следующее мгновение вскочила на ноги. Руки оставались неподвижными, тиксопластик находился в инертном состоянии. Рывок - и перемычка наручников, не успев затвердеть, с чавкающим звуком лопнула.
      Тина вытерла гобеленом окровавленное лицо, потрогала припухшую скулу. Ссадина. Тратить время на то, чтобы привести себя в порядок, она не стала.
      Дверь скользящая, раздвижная. Небольшого усилия хватило, чтобы замок сломался.
      Галерея с окнами-арками, небрежно залепленными анизотропной пленкой. Второй этаж. За окнами вымощенный черной плиткой двор, клумба с перистыми оранжевыми растениями, глухая ограда, над которой дрожит и переливается марево силового поля. Такой же вид, как из комнаты. Светлое покрытие пола кое-где заляпано кровью. Пятна старые, побуревшие. Справа галерея заворачивает за угол, слева ее перегораживают остатки разбитой стеклянной двери, дальше - лестничная площадка.
      Тина дважды нажала языком на бугорок на нёбе - имплантированный передатчик.
      - Стив, ты меня слышишь?
      - Тина?
      Приемник внедрен в кость около ушной раковины.
      - Все в порядке, я готова. - Она шагнула на середину галереи. Радиус - два метра.
      - Иду.
      Стив возник рядом спустя три-четыре секунды. Высокий, в балахонистом сером комбинезоне с множеством карманов и маске с прорезями для глаз.
      - Где мы?
      - В Приречном предместье. - Он протянул ей такую же маску и карманный бластер ближнего боя (запрещенная на Валгре модель, но сколько запретов они за последние три года нарушили - длинный получится список). - Улица с частными особняками, везде заборы.
      - Приречное считается приличным районом, - заметила Тина.
      - Что ты имеешь в виду? Я не всегда улавливаю, что ты понимаешь под этим словом.
      - М-м... Приличный - значит, тут живут люди, не связанные с криминалом, уважаемые в обществе. - Тина натянула маску. - Пошли. Лучше пешком.
      Стив владел телепортацией, однако для того, чтобы перенестись в незнакомое место, ему нужен был ориентир. Сейчас роль ориентира сыграла Тина. Он настроился на нее (хотела бы она понять, в чем суть "настройки", но это понимание ускользало от нее так же, как от Стива - смысл некоторых привычных для людей слов) - и материализовался рядом, хотя еще мгновение назад сидел в аэрокаре, зависшем над пустыней. Аэрокар продолжал парить в зените в режиме автопилота.
      На лестничной площадке находилась арка, невидимая из галереи, за ней холл высотой в два этажа с внутренним балкончиком. Холл-атриум, разделенная на соты прозрачная стена, оклеена все той же пленкой, из-за чего процеженный сквозь нее солнечный свет кажется мутным. Противоположную стену занимал стереоэкран, там шел музыкальный клип. Звук приглушен. Громадные татуированные лица, раскрытые рты размером с входную дверь, рваная какофония голосов и музыкального сопровождения.
      Бандиты что-то обсуждали, развалившись в креслах. О чем говорят, не слышно.
      - Твои впечатления? - вполголоса поинтересовался Стив.
      - Обычная дрянь.
      Перемахнув через перила, они спрыгнули вниз.
      Тина только сейчас смогла рассмотреть похитителей. Молодые мужчины лет двадцати пяти-тридцати, в модных на Валгре светлых куртках с застежками наискось и капюшонами (полезная вещь, когда на город обрушивается пылевой ветер), в облегающих одноразовых брюках из блестящей ткани. В ушах длинные золотые серьги в виде кинжалов. Расслабленные позы, туман в глазах.
      Они зашевелились, на лицах начали проступать осмысленные гримасы недоумение, испуг, злость. Один уронил банку с пивом, другой полез в карман за оружием, но они были слишком медлительны. Все кончилось за несколько секунд.
      Достав портативный медицинский анализатор, Стив взял у каждого кровь на пробу и сообщил результат:
      - Они были под наркотиком. Люфса.
      - Так я и думала. Они похожи на людей, когда умирают.
      Компьютеры находились на втором этаже. Два подключены к Сети, зато третий - автономный, снабженный особой защитой. Нейтрализовав сторожевую электронику, Стив попытался вскрыть молекулярным резаком выступающий из стены бронированный корпус: системный блок прятался под ним, как ядро ореха под толстой скорлупой. Если получится, сам компьютер со всей информацией можно будет унести в кармане.
      Разумеется, ничего не получилось - литая скорлупа была изготовлена из того же сплава, что идет на корпуса звездолетов. При достаточном упорстве распилить ее было можно, однако эта работа могла занять не один день. Значит, придется ломать охранные программы и добывать информацию на месте. Сунув в карман бесполезный резак, Стив уселся перед монитором. Лежавший на специальной подставке интероператорский шлем надевать не стал: для того чтобы скачать информацию, он не нуждался в подобных устройствах.
      Тина включила биосканер. Кроме них со Стивом, в доме находилось еще одно живое существо. Скорее всего, человек. Рядом, через комнату.
      Она взглянула на Стива: тот уже погрузился в работу, сейчас его отвлекать нельзя. Да и незачем. Беззвучно ступая, Тина приблизилась к нужной двери, осторожно потянула за ручку. Заперто. Сжав кулак, она ударила по замку. Замок лязгнул, на пластике появилась паутинка трещин. Рывком отодвинув скользящую створку, Тина стремительно шагнула в сторону - и остановилась. Опасности не было.
      Человек с заломленными за спину руками сидел на полукруглом диванчике. На бледном до синевы лице выделялись темные круги под глазами и распухшие, разбитые, почерневшие губы. Спертый воздух, запах экскрементов. Он смотрел на Тину молча, потом прохрипел:
      - Вы кто?
      - Спецподразделение по борьбе с организованной преступностью.
      Если доходило до контактов, Стив и Тина представлялись таким образом, чтобы пресечь дальнейшие вопросы. Федеральное спецподразделение по борьбе с организованной преступностью на Валгре и правда было - среди рядовых граждан оно пользовалось дурной славой, так как здешние политики обычно использовали его для своих разборок.
      Выражение то ли облегчения, то ли страха - трудно понять, что за эмоции отражаются на лице, когда лицо настолько измордовано.
      - Вы в наручниках? - Тина вытащила резак. - Вставайте, я вас от них избавлю.
      - Не могу. - Его голос звучал как при сильной простуде. - У меня сломана голень. Извините за... обстановку. Они не давали мне пользоваться туалетом...
      - Они убиты. Какая нога сломана?
      - Правая.
      - Подождите, я скоро вернусь.
      Стив отрешенно застыл перед компьютером. Тина осторожно извлекла у него из кармана пистолет с анестезирующими капсулами.
      Два выстрела, в щиколотку и под колено. Препарат действует почти мгновенно.
      Приподняв пленника, она рассекла лезвием резака перемычку наручников.
      - Насчет ноги не беспокойтесь, чуть позже вы получите медицинскую помощь.
      Снова посадив его в кресло, Тина разрезала затвердевшие, как камень, тиксопластиковые браслеты. На запястьях остались широкие багровые полосы, сочащиеся сукровицей.
      - Как вас зовут?
      - Клод Хинби. Вы не поможете мне дойти до ванной? Пожалуйста, она здесь, рядом...
      Мертвая тишина и безлюдье в коридоре удивили Клода Хинби.
      - А где остальная полиция?
      - Нас двое, мой напарник и я. Плюс четыре трупа на первом этаже. Их было четверо или больше?
      - Да. Четверо.
      В ванной Клод долго и жадно пил, набирая воду в стаканчик для зубных щеток. Занемевшие, отвыкшие от движения пальцы плохо слушались, иногда он ронял стаканчик, а Тина молча поднимала и подавала ему. Она затруднялась определить его возраст: может быть и двадцать, и сорок, но вряд ли больше пятидесяти. Худощавый, слегка сутуловатый, слипшиеся в сосульки светлые волосы отпущены до плеч по валгрианской моде. Для того чтобы что-то сказать о чертах его лица, надо сначала привести это лицо в порядок.
      - Ваш напарник - мужчина?
      - Да.
      - Я не смогу помыться без чужой помощи... Нельзя ли попросить его?
      - Он занят. Я помогу вам.
      - Я не хочу, чтобы женщина...
      - Клод, я видала вещи и похуже.
      Клод сказал, что в стенном шкафчике висит махровый халат. Кроме того, он сообщил, что кухня на первом этаже и хорошо бы туда спуститься, а то его почти не кормили. Тина достала из кармана плитку витаминизированного шоколада.
      - Съешьте пока это.
      Она довела Хинби до комнаты, куда вначале притащили ее, и усадила в кресло. Сама села напротив.
      - Чего они от вас хотели?
      - Я дурак. - Он говорил тихо, но уже без клокочущего хрипа в горле, как вначале. - Набитый дурак, в буквальном смысле...
      - То есть?
      - Я сам их сюда пустил. Сдал им жилье два месяца назад, когда получил эти хоромы в наследство. Сначала они показались мне нормальными ребятами, потом мы поссорились. Они привезли сюда девушку и начали над ней издеваться, я заступился, хотел остановить их... Меня избили и с тех пор держали в наручниках.
      - Почему вас не убили?
      - Я получил по завещанию не только этот дом, еще деньги в банке. Снимать их можно по частям, таково условие, и для этого нужна моя глазная сетчатка. Они пытались сделать программу-имитатор, но ничего не вышло, там столько степеней защиты...
      - Комп за стенкой - ваш?
      - Это комп моей покойной тети, потом они пользовались. Мне надо было сразу продать особняк, а я тянул, не хотел возиться...
      Продать или купить недвижимость на Валгре - дело непростое: для этого нужно оформить множество документов, получить полтора десятка справок, заполнить несколько деклараций, раздать кучу взяток, и занимает эта многоступенчатая процедура, как минимум, полгода.
      В дверном проеме - Тина держала его в поле зрения - появился Стив:
      - Я закончил. А это кто?
      - Хозяин дома.
      Клод смотрел на Стива. Он не успел заметить, как Тина вытащила пистолет - заряженный, кроме анестезирующих капсул, парализующими, передвинула рычажок переключателя и нажала на спуск. Откинувшись, он обмяк в кресле. Истощенный, избитый, в распахнувшемся купальном халате веселой расцветки.
      Вкратце пересказав разговор, Тина спросила:
      - Сможешь его подлечить? У него сломана нога.
      - Не только. Еще несколько трещин в ребрах и почки отбиты.
      На то, чтобы привести организм Клода в порядок, у Стива ушло полчаса. Ему даже прикасаться к пострадавшему не понадобилось. Как обычно в таких случаях, Тина наблюдала, пытаясь понять, что происходит. Сам Стив говорил, что "напрямую управлять материей и энергией - это очень просто", однако объяснить, как это делается, не мог. Не потому, что не хотел, просто подходящих слов не было.
      - Вопрос, что теперь с ним делать, - вздохнула Тина.
      - Можно пока запереть на яхте.
      - Он ведь скоро поймет, что мы не из полиции. А если наблюдательный, начнет замечать наши странности. - Она фыркнула. - Двое монстров, киборг и клонированный мутант, - да у него в нашей компании крышу сорвет!
      - А куда мы его денем? У тебя есть предложения?
      - Главное, чтобы он никому про нас не рассказывал. Можно забросить его подальше отсюда, в другое полушарие... Только не в таком виде, а одетого, с документами и деньгами. В компе что-нибудь ценное было?
      Стив кивнул.
      Очнувшись и обнаружив себя исцеленным, Клод Хинби впал в замешательство.
      - Вы можете объяснить? - пробормотал он, беспомощным движением запахнув халат и глядя на Тину она вызывала у него больше доверия. - Если вы использовали медавтомат, так я его здесь не вижу... И какой же он у вас мощный, если так быстро...
      - На федеральном уровне есть кое-какие секретные разработки, - небрежно бросил Стив. - Вы считаете, Хинби, что служащие федеральных органов должны давать вам объяснения?
      - Да бог мой, конечно не считаю! - испугался Клод. - Я только хочу поблагодарить вас за помощь, спасибо...
      - Вы дадите подписку о неразглашении. Операция секретная, в случае утечки информации предстанете перед судом. Мы сейчас отвезем вас в Линобский округ, можете переодеться и взять необходимые вещи. Сюда в ближайшие два-три месяца не возвращайтесь.
      Клод растерянно кивал, не смея задавать вопросов.
      Пока он под присмотром Тины собирался, Стив выжег в доме всю электронику: если здесь были установлены замаскированные видеокамеры и датчики (а они наверняка были - тот, кому подчинялись убитые бандиты, имел привычку присматривать за своими людьми), то теперь все это превратилось в сплавленные комки металла и пластмассы. Закончив с этим, Стив спустился в холл, обшарил карманы бандитов, потом вернулся на балкон - и посреди холла вспыхнуло пламя. Следствие не обнаружит ничего, кроме пепла, сажи и растекшихся по полу остатков пластиковой мебели.
      Тина и Клод вышли в галерею на втором этаже.
      - Что это? - встрепенулся Клод.
      - Небольшой пожар. Если повезет, получите страховку.
      Появившийся из-под арки Стив протянул ему пачку денег:
      - Держите. Это, наверное, ваше.
      - Откуда? - удивился Клод, морщась от запаха паленого мяса и горелой синтетики.
      - Нашел в карманах у преступников. Идем.
      Когда подошли к лестнице, ведущей на крышу, где находилась площадка для аэрокаров, Стив чуть приотстал, и в шею Клоду вонзилась еще одна парализующая капсула. А потом все трое очутились в салоне машины, зависшей над Аркадийским округом.
      Стив выпустил локоть Тины и положил в одно из кресел Клода, которого придерживал другой рукой. Он мог телепортироваться с грузом или вместе с кем-то еще, но обязательным условием был непосредственный физический контакт.
      - Ну, что? - спросила Тина.
      - Сначала избавимся от него. - Стив кивнул на бесчувственного пассажира.
      - Думаешь, в его тело внедрены подслушивающие устройства, которых ты не смог обнаружить?
      - Человек без сознания может кое-что запомнить. По себе знаю.
      Повернувшись к выступающему из стенки прозрачному пузырю, Тина нажала на кнопку - пузырь раскололся, выдвинулись раковина и кран. Тина смыла с лица запекшуюся кровь. Покосившись на Клода в кресле, снова натянула маску.
      Салон с четырьмя мягкими раскладными креслами, откидным столиком возле каждого и множеством стенных шкафчиков был оформлен в розовато-кремовой гамме. Аэролимузин, модель для состоятельных туристов. На большом экране медленно, как оползень, смещалась испещренная условными обозначениями карта поверхности Валгры. За иллюминаторами виднелось примерно то же самое, только в более крупном масштабе и без условных обозначений: выцветшие под горячим солнцем жилые массивы, блестящие ленты рек, матовые полосы шоссе, светлая зелень лесов и плантаций, а за ними - каменистые равнины. Только с воздуха видно, насколько невелика на самом деле территория, занимаемая разросшимся мегаполисом, как много зияет в ней прорех.
      Тина уселась в кресло, вновь бросив взгляд на пассажира. Очнется он минут через двадцать, а перед этим Стив должен переместить его на одну из улиц Линобского округа. В том полушарии сейчас ночь. Лишь после этого Стив расскажет, что за информацию он вытащил из домашнего компьютера Клода Хинби и приблизились ли они хоть на шаг к своей цели.
      Тина и Стив были знакомы чуть больше трех лет. Началось их знакомство, когда корпорация "Галактический лидер" наняла Тину для ликвидации террориста по кличке Гонщик. Тот скрывался на малонаселенном заснеженном Рошегене. Стоило Тине там появиться, как ее выследили спецслужбы Манокара - планеты, откуда она нелегально эмигрировала.
      Отгородившийся от остального мира Манокар периодически устраивал массовые паломничества на Землю - прародину человеческой расы. Тина Хэдис, восемнадцатилетняя дочь уважаемого чиновника, участвовала в таком паломничестве, а на обратном пути космолайнер с манокарцами попал в катастрофу. Уцелевших принял на борт космический госпиталь.
      Тина лежала в стационарном "коконе спасения", когда в палате появились офицеры с Тергарона. Им нужны были женщины-добровольцы для эксперимента по превращению человека в боевого киборга. За согласие рискнуть они предлагали хорошие деньги, но Тину интересовали не деньги, а свобода. Она согласилась сразу, и тергаронцы забрали ее с собой.
      Манокар ей этого не простил, и с тех пор манокарские агенты преследовали ее с настойчивостью угрюмых, измученных жестокой дрессировкой, напутствуемых пинками хозяина гончих. Иногда ей приходилось убивать их. Иногда случалось, что она ставила их в дурацкое положение, и официальные представители Манокара, вынужденные объясняться с властями той планеты, где имела место стычка, с трудом выкручивались. После каждого такого инцидента счет Манокара к Тине Хэдис возрастал. И вот наконец ее схватили.
      Выручил ее Гонщик, которого она перед этим пыталась убить. Манокар финансировал как международные террористические организации, так и террористов-одиночек; агенты сочли Гонщика одним из них и заманили на свой корабль, чтобы предложить сотрудничество. Дальше действие развивалось не по их сценарию. В ответ на предложение устраивать теракты в других мирах на деньги Манокара Гонщик застрелил беседовавшего с ним чиновника, разнес центральный пульт корабля и освободил киборга. Скрылся он раньше, чем кто-либо успел опомниться.
      После этого Тина вернула "Галактическому лидеру" аванс за ликвидацию клиента и предприняла самостоятельное расследование.
      Ей удалось выяснить, что Гонщика зовут Стив Баталов: это довольно известный гонщик-дрэггляйдист из спортивного клуба "Сверхновая" (владелец генеральный директор "Галактического лидера" Генлаор), два года назад погибший на трассе. Погибший?.. Тина решила, что здесь ошибка, но когда она разыскала Стива, тот сказал, что никакой ошибки нет.
      Он погиб во время тех гонок - но остался жив.
      В подпольной лаборатории Генлаора было выращено девятнадцать клонов Стива Баталова. Пока Стив на околозвуковой скорости мчался по ледяному желобу, его двойники, сидевшие на трибунах среди зрителей, видели участки трассы сверху и в перспективе, и всю эту информацию, благодаря телепатической связи между клонами, получал Стив. Вот только воспользоваться своим преимуществом он так и не смог.
      К каждому клону был приставлен киллер - едва дрэгслей Стива проносился мимо, ненужного больше наблюдателя убивали. Все концы спрятаны. Генлаор не учел одного: эта информация тоже поступала в мозг гонщика.
      Сидя в летящем по трассе дрэгслее, Стив Баталов восемнадцать раз подряд пережил боль и агонию. Тут не до выигрыша! К финишу он пришел третьим, и взбешенный Генлаор, видя, как уплывают вложенные в проект деньги, подорвал его машину. Стив погиб, и клоны погибли - все, кроме одного. Этот, последний, находился на трибуне, в которую незадолго до развязки врезался вылетевший из желоба дрэгслей одного из гонщиков.
      Выживший клон получил тяжелые травмы, но вдруг обнаружил, что способен регенерировать. Позже выяснилось, что он обладает и другими странными для человека способностями. Он решил добраться до Генлаора - но таким образом, чтобы никто больше не пострадал, это был очень важный для него пункт. А струсивший Генлаор организовал взрыв на презентации "Галактического лидера", убив сразу двух зайцев: во-первых, Гонщика записали в террористы, во-вторых, освободилось кресло генерального директора.
      В конце концов Стив обнародовал собранный на Генлаора и его партнера Виллерта Руческела компромат, после чего оба ударились в бега. Генлаора Стив и Тина настигли. Его даже убивать не пришлось: он умер на месте от шока, когда изрешетил Гонщика пулями, а тот спустя несколько секунд ожил у него на глазах.
      Руческел (выяснилось, что в этом тандеме главенствовал он) успел скрыться. У Стива была силарская игра ренгмари, предназначенная для моделирования сложных логических задач. Загнав туда все данные о деятельности Руческела и "Галактического лидера", Стив получил, с вероятностью семьдесят пять с десятыми долями, следующий вывод: Руческел действует не сам по себе - он является агентом некоего сообщества, заинтересованного в деградации населяющих Галактику рас. Предположительная цель - вторжение и установление тотального господства.
      Стив и Тина уже три года разыскивали Руческела, по крупицам собирая информацию. Они искали его по следам его деятельности - и двигались, по-видимому, в нужном направлении, потому что Руческел несколько раз наносил им удары. Внезапный пожар в доках космопорта на Рубиконе, где стояла яхта Тины. Погибло несколько десятков человек и иных существ, а Тину в последний момент вытащил оттуда Стив, воспользовавшись своей способностью к телепортации. Ограбление банка на Ниаре - бандиты были двойниками Тины Хэдис и Гонщика. Убийство женщиной-киборгом одиннадцати пассажиров на борту прогулочного океанского лайнера на Земле: убийца была как две капли воды похожа на Тину.
      После этого Тину Хэдис объявили вне закона, и тергаронцы попытались ее уничтожить, дистанционно активировав внедренное в позвоночник специальное устройство. Никто не знал, что Стив ее от этого устройства уже избавил. Однажды он спросил: "Зачем ты носишь в своем теле такую штуку? Давай уберем" - и убрал, хотя тергаронские разработчики полагали, что это невозможно. Он просто протянул руку - и предмет величиной в горошину сам упал ему на ладонь, а Тина ощутила короткое жжение в области между вторым и третьим позвонком.
      С тех пор Тина перестала носить черный браслет на правом запястье опознавательный знак киборга, а потом сделала в подпольной клинике на Италиде пластическую операцию. Теперь у нее были иные черты лица, хирург-синисс придал ей сходство с модной топ-моделью Моной Янг. Это никого не могло удивить, многие женщины меняли свою внешность.
      "Мне все равно, как ты выглядишь", - сказал Стив, когда увидел ее после операции.
      Такая реакция была странной для человека - и нормальной для Стива. Человеком он определенно не был. А кем он был, он и сам не знал, но подозревал, что об этом знает Виллерт Руческел - чертежи аппаратуры для "оживления" клонов Генлаор выкрал у него из сейфа.
      Накопив достаточный объем данных, Стив и Тина установили, что убежище Руческела, откуда он дергает за ниточки, находится на Валгре - автономной планете, ни у кого не вызывающей интереса. Захолустье.
      На Валгру они прибыли с месяц назад, под чужими именами. Тина рассчитывала, что благодаря пластической операции Руческел ее не узнает, а Стив с некоторых пор обрел способность менять свой облик - немного, за счет видоизменения мягких тканей лица, но для маскировки большего и не надо.
      Здесь они пытались выйти на Виллерта Руческела (который тоже наверняка сменил и внешность, и имя), выслеживая и провоцируя тех, кто с наибольшей вероятностью мог бы на него работать. Роль приманки играла Тина: посещала притоны, завязывала рискованные знакомства, отпускала двусмысленные замечания. Ее похищали - и дальше все шло по отработанному алгоритму. Стиву не нравилось, что самая неприятная часть работы достается ей, но другого выхода не было. Однажды он попытался ее заменить, но его попросту пристрелили, и регенерация была долгой и мучительной, поскольку луч бластера прошил мозг через глазную впадину. Другое дело Тина - красивая девушка, похожая на топ-модель Мону Янг.
      - Пора. - Взглянув на табло часов, Стив поднял все еще не очнувшегося Клода Хинби.
      Тина осталась одна в салоне машины.
      Глава 2
      Мода на дома-ульи охватила Валгру около сотни лет назад и еще через полвека угасла. А ульи остались - многоэтажные лабиринты, пронизанные бессчетным количеством коридоров по горизонтали и лестниц по вертикали, заполненные квартирами-ячейками и грязными общими залами. Не слишком густо заселенные, они были настоящим подарком судьбы для бездомной бедноты, наркоманов, молодежных банд и находящихся в розыске преступников. Странно, что некоторые образованные и далеко не бедные валгриане предпочитали жить в этих рассадниках криминала - в том числе Адела Найзер.
      Махина улья белела в звездном свете, угрюмым архитектурным монстром вырастая над окрестными зданиями. Луна пряталась за ней, а фонарей в округе не было - побили. Клод замедлил шаги, озираясь, насколько позволяла темнота, и чутко прислушиваясь к звукам. Здесь могут и ограбить. Не хватало еще, только-только избавившись от одних неприятностей, сразу же угодить в новые!
      Уже около часа он находился в Линобе. Что с ним произошло перед этим? Клод очень хотел бы это выяснить и не слишком доверял своим воспоминаниям: те казались неправдоподобными.
      ...Когда призраки предметов выплыли из тумана, сформировались в нечто завершенное и уплотнились, он обнаружил себя на веранде линобской забегаловки с покорябанными пластиковыми накладками на стенах, имитирующими древнюю лепнину в стиле рококо. Он знал эту забегаловку. За пределами веранды выступали из темноты скудно освещенные дома, обглоданная белесая луна повисла низко над горизонтом. По чернильному небу ползали редкие огоньки аэрокаров. Пахло едой и еще чем-то сладким, пряным. В углу со скрежетом возился похожий на черепаху робот-уборщик.
      Клод прислушался к своим ощущениям: ничего не болит, разве что немного кружится голова. На нем чистая одежда, на подбородке никакой щетины. В карманах... деньги, довольно много денег. Банковская карта и документы на месте.
      Что с ним было? Судя по данным, которые высветились на миниатюрном табло карты, наследство он получил наяву, однако все остальное... Наверное, галлюцинации. Иначе он не сидел бы здесь, живой и невредимый. Он ведь собирался в Аркадию - взглянуть на дом, который достался ему по завещанию, и Адела сказала, что один из ее друзей, который там живет, Каспер Винго, хочет снять квартиру. Будто бы дальше он прилетел в столицу и сдал первый этаж дома этому Касперу... Потом у него вышла ссора с Каспером и его приятелями... Его избили, над ним измывались в течение двух или трех недель... И наконец его спасли агенты Федерального подразделения по борьбе с организованной преступностью.
      Бред. Видимо, он все-таки попробовал ту дрянь, которую так назойливо расхваливал Омар. Вот и допробовался...
      Официант, усталый патлатый парень с прилепленной возле правого уха блестящей бляшкой виброплеера, подошел и поинтересовался, будет ли он что-нибудь заказывать.
      - Давно я здесь сижу? - задал дурацкий вопрос Клод.
      Оказалось, уже с четверть часа. Его притащил какой-то тип в комбинезоне и в маске, усадил на стул и ушел. Как выглядел? Ну, сказали же тебе, в маске. Высокий, скорее худощавый, чем плотный, но видно, что сильный мужик. Перед тем как уйти, заплатил за то, чтоб тебя не выкинули на улицу, пока не очнулся. Так будешь заказывать?
      Клод заказал порцию коньяка и сандвич с засахаренной ветчиной. Нехорошие воспоминания получили подтверждение: описанный официантом человек выглядел точь-в-точь как федеральный агент, напарник той женщины. Клод его плохо запомнил. А на женщине была голубая трикотажная футболка, испачканная кровью, светлые брюки и спортивные ботинки. Из-под облегающей маски с прорезями для глаз не выбивалось ни одного волоска. Глаза серо-стальные, прохладные и спокойные. Если это не галлюцинация, если он столкнулся с ними на самом деле - значит, все остальное тоже правда?
      Память подсказывала, что шайка Каспера его покалечила, и он понимал, что любая медицинская аппаратура - даже самая лучшая, какая есть, например, на Ниаре или у силарцев, - не смогла бы исцелить его быстрее, чем за пять-шесть дней. Следовательно, травм он не получал. "Меня держали на наркотиках, - сообразил Клод. - Отсюда и ложные воспоминания". Чего доброго, теперь еще и ломка начнется... Перед тем как покинуть кафе, он подошел к инфотерминалу и запросил координаты частных клиник - чтобы знать, куда обратиться, если прихватит. Взял кристалл с адресами (электронного блокнота в карманах не нашлось, хотя Клод привык всегда носить его с собой) и сбежал с веранды по люминесцирующим в темноте ступенькам, отметив, что двигаться совсем нетрудно, никаких болезненных ощущений.
      Такси поймать не удалось, а спускаться в этот час в подземку небезопасно, и до улья, где жила Адела Найзер, он добрался пешком. Он превосходно себя чувствовал, и этот факт переводил все случившееся (или якобы случившееся?) в разряд бреда.
      Громада улья заслонила небо и затемненный городской ландшафт. Из дюжины рассредоточенных окошек сочился жиденький свет - ночь выпивала его прежде, чем он успевал достигнуть земли. Видимо, обитатели этих ячеек были ко всему равнодушны. Их не беспокоила даже вероятность того, что поблизости могут болтаться принадлежащие полиции или информационным службам автовизоры. Такое безразличие к слежке считалось в ульях дурным тоном, и остальные окна были плотно закрыты пластиковыми створками. Снаружи здание выглядело как каменный монолит. Зато дверь отсутствовала. Ее заменял проем, наполненный гнилостным голубоватым мерцанием (это функционировало антивандальное аварийное освещение - неаварийные плафоны давным-давно побили).
      В проеме маячили зыбкие фигуры. Вступив под своды, Клод разглядел совсем еще молодые, но, несмотря на это, бледные, нездоровые, с болячками и набрякшими подглазными мешками лица. Выбрались подышать свежим воздухом... Его не тронули - узнали друга Аделы Найзер.
      Он не раз бывал у Аделы и давно привык к поцарапанным, черным от граффити стенам, к мусору и дерьму на полу, к пыльным дешевым плафонам. Среди последних попадались судорожно мигающие в агонии, а то и вовсе неисправные, словно тронутые червоточиной потемневшие плоды. Их устанавливали муниципальные службы, ради удобства полиции и санитарного контроля - ну а среди обитателей улья считалось делом чести выводить их из строя. Правда, не все подряд: часть ломали, часть оставляли, совсем без освещения тоже нельзя.
      Все это объяснила Клоду Адела. Познакомились они, когда он заканчивал колледж. Адела всегда была королевой компании - готовая всех выслушать и способная все понять, то убийственно-ехидная, то заботливая и душевная, переполненная бьющей через край энергией. Клод был по-щенячьи счастлив, когда она включила его в число своих друзей, и ради нее готов был на все. Если бы она попросила его прыгнуть с крыши небоскреба без гравижилета - он прыгнул бы.
      Когда Аделе исполнилось шестнадцать, она ушла из дома и поселилась в улье. Проблемы с матерью и отчимом. У Клода не укладывалось в голове, как можно не восхищаться Ад ел ой, однако близкие относились к ней плохо. Мать не могла простить ей того, что в двухлетнем возрасте Адела подхватила озому - со всеми вытекающими последствиями.
      Вирус озомы был обнаружен только на Валгре. Получить вакцину до сих пор не удалось, да федеральные власти и не проявляли охоты финансировать исследования. От озомы не умирают, иммунная система большинства людей справляется с вирусом до того, как болезнь разовьется. Но некоторые все же заболевают - и это на всю жизнь. Нет, ничего страшного, просто на коже высыпают плоские бурые бородавки диаметром с горошину, и удалять их бесполезно - появятся снова. Правда, болезнь почти не заразна: подцепить ее может лишь тот, у кого нет иммунитета, а такие составляют меньше полутора процентов населения Валгры.
      Если бы не озома, Адела была бы привлекательной женщиной. В школе ее дразнили и обижали, но потом она показала характер: начала изобретательно издеваться над учителями, завоевала авторитет среди школьной шпаны и вскоре из жертвы превратилась в лидера. Теперь уже она сама, вместе со своей компанией, мучила других детей, попавших в разряд аутсайдеров. "Потому что я не могла иначе, понимаешь, Клод? Я пинала других, чтобы не пинали меня. Иначе я не могла. Иначе не бывает!" Клод слушал и сочувствовал Аделе. Как и остальные, он рассказывал ей о себе как на исповеди - о конфликтах с родителями, о неудачах с девушками, о мечтах, о планах, о тех мелких постыдных проступках, в которых люди обычно не сознаются... Но о последних неприятностях лучше пока помалкивать: слишком странная история с ним приключилась.
      Внутреннее пространство улья казалось ущербным и деградировавшим - если допустить, что пространство, как и материя, может деградировать. Неопрятные коридоры и лестницы запутывали, сбивали с толку, норовили завести не туда, но Клод хорошо знал дорогу и на их уловки не попадался.
      Шестой этаж, третий слева коридор, предпоследняя дверь после четвертого поворота, тоже слева. Когда-то он заучил этот адрес наизусть и два раза в неделю (Адела сказала, чтобы чаще он не смел появляться, а то она попросит друзей подколоть его - не может ведь она все свое время тратить только на него!) бодро поднимался по заплеванным наркожвачкой лестницам и считал повороты в полутемных коленчатых коридорах, счастливый от предвкушения встречи с Аделой Найзер. Правда, она нередко пребывала в дурном расположении духа. Вдруг начинала высмеивать Клода или без обиняков заявляла, что ему пора домой. Ее поклонники прощали ей все, даже такие вещи, за которые кто-нибудь другой поплатился бы жизнью.
      Замызганные раздвижные двери по обе стороны коридора плотно закрыты. О том, что за ними происходит, можно лишь догадываться по звукам: рваная музыка, стоны, аудиозапись долгой заунывной молитвы, рвотные спазмы, ругань и топот, блеющий смех... Клода передернуло: так смеялся Каспер Винго. Раз ему стало не по себе от звуков похожего смеха - значит, это все-таки было на самом деле? Но почему тогда с ним сейчас все в порядке? Стук, словно свалилось что-то тяжелое, женский визг, чьи-то бессвязные выкрики, верещание сработавшего таймера, удар (таймером об стенку?), истерические рыдания... В ячейках улья бушевали страсти, но коридоры, залитые бледным светом плафонов, оставались пустынными, словно всю эту какофонию создавали бесплотные призраки здания-лабиринта.
      - Поэтому ты и забросил его в Линоб?
      - Ага. Будем наблюдать за ним и попробуем войти в контакт с теми, кто его использует.
      - Они ведь обнаружат метку, - сказала Тина.
      В кресле она устроилась боком, опираясь спиной о мягкий подлокотник, а через другой подлокотник перебросила ноги. Мебель в этой машине нравилась ей тем, что сидеть можно как угодно и все равно будет удобно.
      - Не сразу, - возразил Стив. - Раньше мы до них доберемся. Всех запомнила?
      - Прокрути еще раз.
      На одном из экранов начали сменять друг друга изображения мужчин и женщин - анфас, профиль, в полный рост. Внизу появлялись имена. Есть ли среди них Виллерт Руческел, подвергшийся пластической операции, пока неясно. Современная хирургия позволяет изменить возраст, черты лица, пол, фигуру хватило бы денег. Руческел вряд ли мог пожаловаться на их нехватку.
      Эта дорожка может завести в тупик, как случалось уже не раз. Если все знакомые Клода Хинби и убитых в Аркадии бандитов окажутся домоседами, никогда не покидавшими родной планеты, если все их связи начинаются и кончаются здесь, на Валгре, без всяких ответвлений... Что ж, тогда придется отрабатывать другие варианты. Стив и Тина готовы были потратить на поиски столько времени, сколько понадобится - и Руческел, скорее всего, об этом догадывался.
      Полтора десятка человек. Демонстрация закончилась.
      Аэрокар висел над Линобом, ночь переливалась огоньками. Клод находился внутри громадного здания, накрывающего собой около трех квадратных километров. Их называют здесь "ульями". Здание шестнадцатиэтажное, по краям необъятной плоской крыши тускло светились сигнальные огни.
      Машина снизилась. Стив, не церемонясь, включил прожектор. На затемненном экране нижнего обзора возникло изображение: аэрокары, в том числе несколько полуразобранных, сооруженные из чего придется покосившиеся сараи, веревки с бельем. Попавший в сноп света человек метнулся в сторону. Крыша была обитаемым местом.
      - Проба номер двадцать четыре, - усмехнулась Тина.
      Иронии в ее голосе не было.
      Веерообразный стоячий воротник придавал Аделе Найзер сходство с королевой из детской сказки. С заколдованной королевой - обилие бородавок на лице, шее и руках внушало большинству людей отвращение. Клод готов был сделать для нее все, что угодно, за одним исключением: он никогда бы не лег с ней в постель.
      У Аделы были большие, выпуклые, выразительные глаза и очень живая, несмотря на бородавки, мимика. Сейчас ее лицо сияло насмешливым превосходством с оттенком ласковой снисходительности.
      - Я-то думала, Хинби, что я от тебя, зануды противного, наконец-то избавилась! Убийца моего времени! Что там у вас вышло с Каспером? Давай рассказывай!
      - Не знаю. - Клод беспомощно улыбнулся.
      Он понимал, что Адела шутит, у нее странноватые шутки. На самом деле она вовсе не хочет от него избавиться, не может такого быть. Однажды она сказала, что болеет душой и за него, и за всех остальных, и ради своих друзей хоть завтра перевернет Валгру вверх тормашками.
      - Чего ты так глупо осклабился? - Она вздохнула. - Вот ведь настырный, назад вернулся! Ладно, ладно, зануда... Все равно я тебя люблю. Что делать-то дальше собираешься?
      - Не знаю, - повторил Клод. - Деньги пока есть, а на работу мне здесь не устроиться... Из-за этих церковников... Ты не поможешь мне найти работу? Помнишь, ты говорила, что тебе это раз плюнуть и я всегда могу на тебя рассчитывать?
      - Подыщем что-нибудь. - Она опять вздохнула и взяла миниатюрную платиновую рюмочку с коньяком. - Давай, за наши успехи!
      Они сидели в холле ее квартиры-ячейки. Редко случалось, чтобы Адела, в знак особого расположения, пустила кого-нибудь из гостей дальше холла. Стандартные откидные диванчики, два низких столика, дюжина пуфиков, обтянутых разноцветной хавлашмыровой кожей. Помещение заливала ярким светом хрустальная полусфера - дорогая вещь, гордость Аделы. Стены облицованы шестиугольной, как пчелиные соты, плиткой веселого оттенка: обычное для улья оформление интерьера. Несколько встроенных шкафчиков, но посудомоечного нет. В ульях такой автоматикой оборудованы только общие кухни, каждая из которых закреплена за десятком квартир-ячеек - один из минусов здешнего быта. Дверцы шкафчиков приоткрыты, на полках громоздится немытая посуда.
      - Хинби, а ты мою посудку не помоешь? - Адела состроила забавную обиженно-просительную гримасу. - У меня совсем нет сил... Вас много таких сюда приходит, и каждого угости, каждого выслушай, каждому вытри слезки... С Каспером я сама свяжусь, узнаю, что у вас приключилось. Ты где будешь жить?
      - Здесь, в улье. Найду пустую ячейку...
      Клоду хотелось быть к ней поближе. Его вроде бы налаженная жизнь дала трещину - после того как он опубликовал ту статью и потерял работу, на него начали сыпаться неприятности, словно падающие на голову предметы с накренившегося стеллажа, и он понял, что нуждается в поддержке. Аделе он доверял, как никому другому.
      - Ох, только не рядом со мной! - Она изобразила панический испуг. - Ты меня заболтаешь. Давайте, господин Хинби, собирайтесь, вам еще надо найти подходящие апартаменты! Насчет работы - это будет непросто, не надо было святой церкви-то гадить... Ладно, для тебя устроим. На днях я поговорю с Мавелсом или с Нихояном. Мавелс, пока его не напинаешь в одно место, ничего не сделает, но я - то умею пинать, ты же знаешь! А Нихоян в душе очень добрый парень, хоть и прикидывается вот таким неприступным, преувеличенно-напыщенная мина, которую тут же сменила знающая ухмылка. Если я замолвлю словечко, он все организует, даже для такого растяпы, как ты.
      Клод ответил ей благодарным взглядом: Мавелс и Нихоян занимали высокие посты в окружной администрации. Адела не раз намекала на свои дружеские связи с ними. Если кто-то из них согласится помочь, работа сразу найдется.
      - Я тогда пошел смотреть ячейку. - Он поднялся с диванчика. - Извини, что так засиделся.
      - Пошел? - с шутливой угрозой протянула Адела. - Экий ты эгоист, оказывается! А посудку мою кто помоет? Я для него буду бегать с утра до вечера с высунутым языком, работу ему искать - а он будет сидеть сложа руки?!
      Разумеется, Клод не мог ей отказать. Сложив стаканы, чашки и тарелки с заплесневелыми объедками в пластмассовый тазик, он потащил все это на кухню. По его лицу блуждала виновато-радостная улыбка: хорошо, когда у тебя есть сильный и надежный друг!
      Под балконом сидела бродячая собака, вислоухая, с пегой свалявшейся шерстью. Взяв с тарелки сардельку, Валов аккуратно обтер ее салфеткой, очищая от соуса, и бросил вниз. Сделал он это не столько из жалости к ничейной псине, сколько по велению долга. Он считал, что положение обязывает его заботиться обо всех без исключения животных на Валгре, а свои служебные обязанности Петр Валов привык выполнять неукоснительно, с дотошной пунктуальностью, не забивая себе голову размышлениями о том, уместно это или нет. Потому и не сделал карьеру. На тридцать девятом году жизни он все еще оставался младшим выездным инспектором следственного подразделения при Федеральной Комиссии по охране валгрианской фауны.
      Он был на хорошем счету у начальства, но его не продвигали, хотя и ценили за исполнительность и неподкупность. Наверное, начальство приводила в ужас мысль о том, что произойдет, если человек с такими качествами займет в Комиссии руководящий пост. Страшные дела начнутся: всех заставят работать и охранять фауну.
      В Линоб Валов прибыл для расследования по делу о хавлашмырах. Эти хавлашмыры - странные создания. Крупные зверюги, но очень уж ловко маскируются под валуны, поэтому с воздуха не всегда их заметишь. Обитают на бескрайних каменистых равнинах Валгры, у подножия горных хребтов. Никто никогда не видел новорожденного хавлашмыра, никто не знает, чем они питаются. Сколько особей насчитывает их популяция, тоже оставалось загадкой. В неволе они ничего не ели и через некоторое время умирали.
      Федеральная Комиссия взяла хавлашмыров под охрану, охоту на них запретили, но для браконьеров Комиссия не указ. Хавлашмыров убивали ради великолепной кожи, ради добываемых из их внутренних тканей препаратов сырья для изготовления некоторых косметических кремов, а также наркотика, известного как "эксташок".
      По данным, которыми располагал Валов, мозговой центр крупной банды браконьеров находился здесь, в Линобе. Вполне вероятно, в улье, который высился неподалеку от дешевого отеля, где инспектор снял номер. Глухая светлая стена на фоне утреннего неба, попорченная непогодой, вся в извилистых трещинах. Валов смотрел на улей хмуро: придется туда внедриться, выдавая себя за личность без определенных занятий... Когда он в последний раз выслеживал преступников, незаконно торгующих декоративными рыбками, и решил в целях маскировки прикинуться мошенником, ему сломали ключицу. Не потому, что разоблачили, а потому, что приняли за настоящего мошенника. Ничего не поделаешь, работа есть работа. "Это тебе не хвостом махать", подумал Валов, покосившись на собаку, которая расправилась с сарделькой и опять, задрав морду, пристально смотрела на балкон.
      Новый звук заставил его оглянуться. Дверь открылась, в заведение вошли еще двое посетителей - мужчина и девушка. Он взял пиво и большой бутерброд с сыром, она ограничилась апельсином. Валов, собравшийся было уходить, потребовал вторую чашку кофе и остался.
      Их речь! Они говорили с чужим, не валгрианским акцентом. Валов специально изучал лингвистику и знал акценты всех округов Валгры. Эти двое инопланетяне. А одеты как местные, совсем не похожи на туристов... Так одеваются обитатели ульев.
      Делая вид, что наслаждается кофе, инспектор исподтишка их рассматривал. Мужчина высокий, худощавый, загорелый. Незапоминающееся лицо, волосы непонятного цвета. Что-то в его внешности насторожило Валова, но он не мог пока определить, что именно. Девушка тоже загорелая, стройная, похожа на Мону Янг - знаменитую на всю Галактику топ-модель. Только волосы короче и светлей, чем у Моны. Видимо, сделала пластическую операцию, а это дорогое удовольствие.
      Расплатившись, парочка ушла, и вскоре инспектор увидел с балкона, что они направляются к улью. Так-так... Возможно, эти двое связаны с браконьерами, которые промышляют охотой на хавлашмыров.
      Глава 3
      Придерживаясь за стену, Тина дошла до своей ячейки, заперла дверь, тяжело опустилась на матрас - ярко-оранжевый прямоугольник, сдвинутый влево от центра комнаты. Посидела, ссутулившись, помассировала голень. Потом дотащилась до зеркальной ниши с умывальником и заклеила полоской пластыря свежий порез на щеке. Выражение лица удрученное. Вспомнив, что видеокамеры фиксируют не только изображение, но и звук, вслух выругалась.
      Она одержала верх в драке, однако победа далась ей нелегко - такое мнение должно сложиться у зрителей, которые будут просматривать записи, сделанные замаскированными видеокамерами. По крайней мере, те, кто установил их здесь, считали свое хозяйство хитро замаскированным, что не помешало Стиву засечь защищенные от сканирования миниатюрные приспособления в первый же день. Он не вывел их из строя только потому, что до сих пор не смог определить, куда они транслируют информацию. Вот это уже настораживало... Одна камера, имитирующая кнопку на пульте давным-давно сломанного локального терминала, принадлежала Петру Валову, федеральному чиновнику, который выдавал себя за обманутого партнером афериста. Казенное подотчетное имущество. Как выяснилось, Валов взял под наблюдение около десятка ячеек. Засветился он при этом или нет, пока непонятно. Подключившись к федеральной компьютерной сети (несколько степеней защиты от взлома, только для служебного пользования), Стив идентифицировал его личность в два счета.
      Избавляться от валовской видеокамеры Тина и Стив не стали: ясно, должностное лицо при исполнении в чем-то их подозревает, но это не имеет значения - и он не их клиент, и они не его клиенты.
      Кто установил еще две камеры - неприметный болтик в корпусе потолочного плафона и приклеенную к стене голографическую картинку с плачущим ангелом, оставалось тайной. Отправляемый в пространство сигнал блуждал от одного приемника к другому - несколько сот точек приема, рассредоточенных по всей Валгре, - и в конце концов возвращался обратно. Сюда. При этом получатель информации мог скачать ее в любой точке. Маскировка по принципу зеркальной комнаты.
      Пока Стив пытался поймать того, кто за ними следит, Тина жила в улье, играя роль изгнанной из дома наркоманки. После пластической операции она выглядела лет на двадцать. Тем, кто проявлял интерес, говорила, что ее семья эмигрировала на Валгру с Кутакана, родители живут в Эрбийском округе, а ей велели убираться с глаз долой, чтобы их не позорила. Несколько раз ей пришлось, поддерживая легенду, употреблять люфсу и дурманную тянучку при свидетелях, но благодаря биохимической защите большинство наркотиков не оказывало воздействия на ее модифицированный организм. Отрава распадалась на нейтральные вещества в первые же секунды.
      Улей принял ее недружелюбно. Здесь царила неформальная, но очень жесткая иерархия. Пирамидальная структура, каждый стоит на своей ступеньке, низшие подчиняются высшим. Тех, кто не желает подчиняться, жестоко наказывают. Однако все это заретушировано, у стороннего наблюдателя может сложиться впечатление, что в улье процветает анархия. Кроме того, одеваться и говорить здесь надо строго определенным образом, иначе автоматически попадешь в разряд низших.
      Если одежду Тина носила вполне подходящую, то здешнего сленга она почти не знала. А многослойная иерархия улья напомнила ей родной Манокар: достаточная причина для того, чтобы она сразу настроилась против здешних порядков. На каждом шагу Тина демонстрировала насмешливое безразличие к неписаным законам валгрианского дна. Ее пытались наказать, но справиться с ней не могли. Правда, для сохранения легенды ей приходилось "побеждать дорогой ценой". Она дралась как человек со средним уровнем подготовки, а не как тергаронский киборг.
      На этот раз к ней привязались три девчонки, грабившие по вечерам пьяных. Рослые, крепкие, громогласно-крикливые, с золотыми сережками-кинжалами двухдюймовой длины и роскошными нечесаными гривами. Тина им не нравилась, они считали, что надо поставить ее на место, потому что каждый в улье должен знать свое место и не выделываться. Разборка закончилась переломами и воплями. Ради конспирации Тине пришлось потратить на драку четверть часа вместо полутора минут и позволить одной из нападавших полоснуть себя по лицу бритвой. Стив потом уберет царапину.
      Дверь начали дергать, потом постучали.
      - Кто-то еще недополучил? - испытывая нарастающую досаду, крикнула Тина.
      - Линда, это я, - донесся из-за двери голос Клода Хинби. - Я тебе мазь принес, надо?
      Линда Ренон - под этим именем Тину знали в улье. Клод подошел к ней через день после того, как она здесь поселилась. Заговорил о каких-то пустяках, предложил, если что-то понадобится, обращаться к нему. Возможно, он узнал ее, на что неуклюже намекал несколько раз, но до конца уверен не был.
      Тина впустила его.
      - Вот мазь. - Он протянул пластиковую тубу. - Снимает боль, рассасывает отеки... Тебе пригодится.
      Зачем киборгу мазь от отеков? А достойную внимания физическую боль Тина в последний раз испытывала давно, очень давно... Тринадцать лет назад, когда космолайнер "Эдлоос" врезался в пересадочную станцию.
      - Спасибо. - Она сунула тубу в карман. - Кофе хочешь?
      На его мягко очерченном незагорелом лице появилась улыбка, благодарная и немного смущенная. Обычная для Клода улыбка. Стив уже собрал на него досье: двадцать шесть лет, родился в Линобе, окончил Пиямарский университет, имеет диплом магистра историко-архивных наук, работал консультантом в Пиямарской библиотеке; полгода назад написал и поместил в Сеть, на сайт университета, статью "Теократический тоталитаризм как один из вариантов дальнейшей эволюции валгрианского общества", после чего потерял работу и вернулся в Линоб.
      Официальным поводом для увольнения стало сокращение штатов. Однако месяц спустя должность третьего консультанта была восстановлена, и на нее тут же взяли какую-то девушку, никто даже не подумал пригласить обратно Хинби. В Линобе Клод тоже не мог найти более-менее приличную работу, хотя безработицы в округе не было. Отказывали ему под разными предлогами, вполне благовидными и вескими. На церковь никто не ссылался, о его статье никто не вспоминал. Клод перебивался случайными заработками и часто приходил в улей, в гости к Аделе Найзер. Потом умерла его родственница в Аркадии, он получил наследство, и вышла та история с бандой Каспера Винго.
      - Ты не похожа на других, - проронил Клод, пока Тина, до хруста вдавливая западающие кнопки, настраивала помятую, с трещинами на потускневших боках кофеварку. - Странно, что ты принимаешь наркотики и ведешь такую жизнь. Ты выглядишь собранной, решительной...
      - А еще какой? - справившись наконец с кофеваркой, поинтересовалась Тина.
      - Слишком умной для своего возраста.
      - Ты мне льстишь, потому что у тебя кофе кончился.
      - Нет, я говорю то, что думаю. Ты же все равно дашь мне кофе.
      "Ну да, конспиратор из меня тот еще. Я не могу ежеминутно изображать другого человека. Пока сохраняю контроль - все в порядке, а стоит на секунду отвлечься - фальшивый имидж расползается. Только других вариантов нет, из Стива актер еще хуже, чем из меня".
      - И дерешься ты слишком хорошо, как в кино, - продолжил Хинби. Наверное, так учат драться в федеральных спецслужбах...
      Тина неопределенно пожала плечами. Если уж Клод понял, что она совсем не то, чем кажется, пусть считает ее федеральным агентом. Взамен одной легенды - другая, ничуть не хуже.
      - Я хочу тебя кое с кем познакомить. Ты заметила, что ко мне тут никто не цепляется?
      - Заметила, - заталкивая в специальную выемку в корпусе кофеварки чашку (деформированная чашка лезть на место не хотела), согласилась Тина.
      - Я друг Аделы Найзер, а ее здесь уважают даже отморозки. Адела - она необыкновенная! Давай я вас познакомлю? Если она признает тебя, никто больше тебя не тронет.
      Тина сидела на полу, вполоборота к нему, склонившись над кофеваркой, и Клод не мог увидеть выражения ее лица. В ее взгляде блеснуло удовлетворение: наконец-то! Человек, имеющий влияние на обитателей улья. Человек, принадлежащий к высшим слоям здешней подпольной иерархии. Она уже слышала это имя - Адела Найзер, но не думала, что речь идет о личности настолько значительной.
      - Конечно, Клод, это было бы здорово! - Энтузиазм в голосе Тины был вполне искренним. - Когда?
      - Завтра. - Он благодарно кивнул, принимая чашку черного кофе. - Адела просила никого не приводить к ней без предупреждения. Я договорюсь. Ты ее уже видела?
      - Нет.
      - Она переболела в детстве озомой. Я вот подумал: если на федеральном уровне разработана какая-нибудь новейшая медицинская аппаратура - может, это помогло бы ей, а?
      Тина осторожным рывком вынула из выемки вторую застрявшую чашку. Значит, у Клода есть расчет: он. хочет вылечить Аделу. Мог бы Стив это сделать? Регенерировать травмированные ткани и убивать вирусы - это разные вещи. Для того чтобы Стив смог что-то новое, надо, чтобы его загнали в угол. Те, кто пытался с ним разделаться, с каждой новой попыткой помогали ему стать сильнее. Ирония обстоятельств. Подозревают они об этом или нет? Скорее всего, нет. Об этом знали только Стив и Тина.
      - Линда, мы с тобой говорим на одном языке, - вновь начал прощупывать почву Клод. - Я учился- в колледже, потом в университете... А ты где получила образование?
      - В школе. И еще я книжки читала, понятно?
      - Хм... - Он прищурился. - Ты круто дерешься, иногда ругаешься, и все равно есть в тебе что-то от такой, знаешь, тепличной девушки... Есть, и все. Когда очень заметно, когда не очень...
      Не выдержав нажима, чашка из шершавого желтого пластика хрустнула в руке у Тины. Коричневый кипяток выплеснулся ей на колени, на матрас, на пол. На Манокаре, в школе для девочек из хороших семей - вот где она получила образование. Она не любила Манокар, и все-таки он наложил на нее свой отпечаток. Наверное, иногда это проскальзывает в поведении, но Тина не видела себя со стороны. Клод Хинби оказался на редкость наблюдательным парнем, неудачников тоже нельзя недооценивать.
      Спохватившись (кипяток - для нормального человека это больно!), Тина вскрикнула и вскочила на ноги, изобразила гримасу. Клод засуетился, отставил свою чашку, начал выяснять, есть ли у нее аптечка. Выяснив, что нет, посоветовал сунуть руку под холодную воду. Так она и сделала.
      Клод куда-то убежал за противоожоговым гелем, а Тина стояла перед раковиной, держа руку под струей ледяной воды, и видела в зеркале свое лицо - жесткое, настороженное, на высоких, тонко очерченных скулах топ-модели Моны Янг играют желваки. Сейчас она не похожа на тепличную девушку. А вообще-то стоит заснять себя и потом просмотреть запись. Раз уж взялась за шпионаж... Внезапно кран поперхнулся, струя иссякла.
      "Ячейка израсходовала лимит воды на сегодня", - сообщила вспыхнувшая на табло над раковиной надпись.
      Тина вытерла руку о штаны. Здоровая загорелая кожа, ни малейшей красноты.
      Дверь распахнулась, и в комнату ввалился парень в расстегнутой одноразовой рубашке из блестящего материала, уже успевшего истончиться и потускнеть, с лысой головой, иссеченной засохшими порезами. Большой, раза в полтора крупнее Тины.
      - Ты, сука, что ты о себе понимаешь...
      Удар в челюсть швырнул его обратно в дверной проем. Из коридора донесся сдавленный вопль, стук упавшего тела, что-то покатилось по полу. Тина с досадой вздохнула. Сначала нужно думать, а потом бить... Ладно, драться она умеет, потому что тренировалась. Но для того, чтобы выбросить в коридор такую тушу, надо обладать соответствующей массой! Она только что с головой себя выдала.
      Снаружи послышался стон, медленное шарканье, и в проеме возник Хинби. Морщась, ухватился за косяк.
      - Линда, он сшиб меня, когда отсюда вылетел. - Голос Клода звучал хрипло, как в аркадийском особняке, когда Стив и Тина вызволили его из плена. - Я принес тебе гель от ожогов...
      - Извини, Клод. Я не хотела.
      Она смазала руку и бедро ненужным гелем и снова сделала кофе на двоих. Омар - так звали лысого гостя - начал приходить в себя и теперь копошился в коридоре. Если он вернется, придется бить его на глазах у Клода.
      - Что у него с головой? - спросила Тина.
      - Понимаешь, он очень вспыльчивый и горой стоит за традиции. Он по-своему образованный человек, тоже из друзей Аделы...
      - Насчет его умственных способностей и так ясно. - Тина с иронией хмыкнула. - Откуда у него порезы, не знаешь?
      - А, это он каялся. Покалечил одного парня, потом все ходил, отмаливал... Ну, и самобичеванием занимался, чтобы побыстрее отмолить. В период покаяния спиртного пить нельзя, а если самобичеваться, один день засчитывается за два. Как он тут загулял, когда ему справку выдали, что он чист от греха членовредительства....
      - Понятно. И дорого стоит отмаливание?
      - По-разному, смотря какой грех. Адела советует, чтобы я сходил и ту статью отмолил, а я все никак не соберусь. Нехорошо, конечно...
      - Значит, твои взгляды на церковь изменились?
      - Адела меня убедила, что я был не прав. - Опять виноватая улыбка. Она очень мудрая, у нее необыкновенный интеллект, вот увидишь, когда познакомишься.
      Все интересней и интересней... Может ли Адела оказаться преобразившимся Виллертом Руческелом? И надо же было именно сейчас, когда дело сдвинулось с мертвой точки, выкинуть Омара из комнаты в лучших традициях кино про космических командос!
      - Чем я похожа на тепличную девушку? - спросила она, допив кофе.
      - Ты говоришь "спасибо" и "пожалуйста". Если что-то не так, извиняешься. Стараешься быть деликатной.
      - И это, по-твоему, признаки тепличности?
      - Ну да, есть немного... Я не хотел тебя задеть, наоборот!
      Тина взглянула на остатки чашки в кофейной луже. Стоило ли из-за этого волноваться? Ничего общего с Манокаром, ничего в ней не осталось от Манокара. Это с Клодом она вела себя с повышенной осторожностью: ей казалось, что у него нет никакого запаса прочности - не человек, а изделие из тонкого стекла.
      - Чашку жалко, - перевела она разговор на другую тему. - Это от кипятка, придется покупать новые.
      - Подделка, - повертев в пальцах свою чашку, согласился Клод. - Видишь, это не настоящий термостойкий пластик!
      Тине надо было в город (про себя она называла здешнее бесконечное скопище построек "городом", хотя сами валгриане в таких случаях употребляли название того или иного округа) - для встречи со Стивом на свободной от слежки территории.
      Омар сидел, привалившись к стене, запекшиеся порезы на лысом темени чернели в тусклом свете плафонов.
      - Еще раз вот так придешь в гости - убью, - предупредила Тина, проходя мимо.
      После полудня на Линобский округ обрушился пылевой ветер. Он срывал и опрокидывал все, что можно было сорвать и опрокинуть, гнал по улицам туманные клубы пыли, размазывал лужи по тротуарам.
      Пришла в движение автоматизированная скорлупа валгрианских зданий. Там, где стояли хорошие датчики, успевшие своевременно уловить изменения в окружающей среде, жалюзи, ставни и двери оперативно закрылись. Кое-где вспухли мерцающие пузыри силовых полей - но это для Валгры редкость: собственного производства генераторов силового поля здесь нет, а на импортные мало у кого находятся средства. Некоторые изношенные системы не успели отреагировать, и створки захлопнулись уже после того, как ветер сумел чем-нибудь поживиться.
      Впереди колыхалась, танцуя над тротуаром, громадная рваная простыня. Валову пришлось прижаться к стене, чтобы его не облепило тканью. Он надел защитные очки и компактный, рассчитанный на пять часов работы дыхательный фильтр, натянул капюшон. Несколько раз он не успел увернуться от подхваченных ветром обломков. Открытые участки кожи горели, словно по ним прошлись теркой.
      По правилам, ему следовало не искушать судьбу, а спуститься в ближайшее укрытие - рубиновые буквы "У" горели почти на каждом перекрестке, сквозь насыщенное взбаламученной пылью марево. Но девушка, за которой следил Валов, спускаться в укрытие не собиралась: она быстро шагала по улице, не обращая внимания на секущий ветер, и он старался не отставать. Центральные районы округа - вот куда она направляется.
      Валов почти не сомневался в том, что Линда Ренон связана с браконьерами. Она и ее странный дружок - подозреваемые номер один.
      Несколько раз она оглянулась. Чувствует слежку? Все попрятались, других прохожих на улице не было. Дома стояли коридором, конец которого терялся в пылевом хаосе; на их обшарпанных телах вздувались металлические наросты: под выдвижными створками-лепестками прятались балконы. Как будто к лишенным окон угловатым подобиям зданий присосались техногенные паразиты. Валов с утра находился в скверном расположении духа, поэтому сейчас ему в голову лезли только такие сравнения.
      Утром он получил по служебному каналу дополнительные материалы: на окраине Кибаярского округа обнаружена заброшенная база браконьеров, останки хавлашмыров захоронены поблизости. Ему хотелось немедленно что-то сделать, и, когда Линда Ренон с непонятной целью покинула улей, он двинулся следом. Валов сознавал, что в таком настроении недолго наделать глупостей, но удержаться не смог.
      За пляшущей воздушно-пылевой завесой проступила стеклянная громада купола, накрывающего окружной центр. Циклопический каркас из корабельной стали, плиты из толстого стеклолита многослойной структуры, устойчивого к большим нагрузкам. Когда-то плиты были идеально прозрачны, потом покрылись множеством микроскопических трещин и сероватым налетом снаружи, пленкой жирной грязи изнутри, так что теперь под куполом в любую погоду было пасмурно. Зато безветренно.
      Валов стянул фильтр, а очки снимать не стал: Линда Ренон могла видеть его в улье, и ей незачем знать, что он за ней наблюдает. Она шла все так же быстро. На несколько секунд задержалась около уличного фонтанчика, ополоснула лицо и руки. Валов, поравнявшись с фонтанчиком, сделал то же самое. В детстве он любил эти штуки: прямо из стены какого-нибудь дома торчит забавная звериная морда из нержавеющего сплава, изо рта струится вода - в чашу, установленную чуть ниже. Симпатия Петра Валова к животным началась с того восхищения, которое вызывали у него когда-то мокрые металлические звери.
      Смыв пыль, он заторопился вслед за девушкой. Ему не пришло в голову проверить, нет ли слежки за ним самим, а сделать это стоило.
      Над следующим кварталом купол был сверх меры загрязнен - сплошная муть, и совсем не видно, как скользят за стеклолитовой толщей пылевые вихри. Здесь, в зоне вечных сумерек, источали дневной свет кольцевидные и подковообразные фонари, вделанные в стены домов. Здесь находилось кафе "Сумеречный шарм" - его хозяева смекнули, что даже плохую освещенность можно использовать для рекламы.
      Средства на чистку куполов выделялись из окружного бюджета, но куда они девались потом - этого никто не мог вразумительно объяснить. На Валгре, как и во множестве других миров, казенные деньги утекали, словно вода в песок.
      Линда взбежала по ступенькам на веранду "Сумеречного шарма" и подошла к мужчине, одиноко сидевшему за столиком. Тот самый, ее приятель... Он поднялся навстречу. Уходят? Нет, мужчина что-то сказал официанту, и они направились к боковой арке.
      Валов знал планировку "Сумеречного шарма": веранда огибает первый этаж здания, дальше находятся лоджии, отделенные друг от друга перегородками. Он свернул за угол. Тут начиналось нечто вроде парка, с бледной из-за дефицита хлорофилла, но все еще живой флорой. Инспектор забрался в кустарник, с некоторым беспокойством гадая, видно его снаружи или нет. А Линда Ренон и ее спутник устроились в лоджии, за столиком с мерцающей в интимном полумраке столешницей. Лоджию прикрывала завеса изумрудно-зеленых вьющихся растений, слишком ярких, чтобы оказаться настоящими. Прикрывала не полностью: полоса просвет, полоса - просвет, и это позволило Валову найти такую позицию, чтобы объекты слежки его не заметили.
      - Соленое мороженое! - услышал он голос Линды. - Ну и гадость...
      "Дура!" - с оттенком обиды подумал инспектор. Он с детства обожал соленое мороженое.
      - Эй, у вас тут есть сладкое мороженое? - нажав, видимо, на клавишу настольного терминала, осведомился ее приятель.
      - Откуда? - выразил удивление приглушенный голос из динамика. - Это десерт на любителя, мы таких изысков не держим!
      Шорох шагов сбоку. Валов повернул голову, и тут его пнули под ребра. Он попытался выпрямиться, но получил удар в копчик. Пистолет в левом внутреннем кармане, надо успеть... Острая боль в правом боку. в плече... в спине, около позвоночника... Наконец-то он рассмотрел, кто на него напал: трое вертких парней в надвинутых капюшонах, с характерно скользкими, вороватыми взглядами. А он-то в первый момент решил, что Линда и ее друг, оставив в пустой лоджии включенный плеер, украдкой выбрались в парк, чтобы разобраться с соглядатаем, - слыхал он о таких трюках.
      Еще несколько ударов - в шею, в сердце, в печень (адская боль, но он пока не умирает - значит, киллеры попались не очень-то умелые), в живот... Потом чей-то тревожный возглас, и все трое неуклюже, но проворно побежали в глубь парка.
      Болтая со Стивом о пустяках, Тина одновременно читала текст, скользящий в окошке электронного блокнота, который лежал у нее на колене под столом:
      "Пока не установил, кто получает эти записи и где. Он может скачивать информацию каждый раз в другой точке, всего их 678".
      Тина кивнула, достала из кармана плоскую коробочку - клавиатуру Дорофеева, откинула крышку, и ее пальцы привычно задвигались по сенсорным кнопкам, а у Стива в окошке блокнота появились строки:
      "Мне не нравятся здешние СМИ и церковь. СМИ - сильное давление на эмоции, церковь - манипулирование, и те и другие вовсю используют грязные приемы. За этим может стоять Руческел".
      - Это первая планета, где я попробовал соленое мороженое, - сообщил Стив вслух, а в окошке у Тины возник текст:
      "Не обязательно. Ты часто видела СМИ и религиозные институты, которые действуют иначе?" "Иногда видела. Изредка".
      - Я предпочитаю сладкое. Жалко, что здесь его не делают.
      "Ага. Здешний вариант - самый распространенный. За ним не обязательно стоит Руческел. Нельзя валить все на одного мерзавца".
      "Я имела в виду, что Руческел может использовать СМИ и церковь в своих интересах. Когда ты начинаешь цепляться к словам, хочется тебе врезать!"
      - Шоколад здесь тоже соленый, зато рыбу употребляют в сахарном сиропе. Еще не пробовала?
      "Можем устроить спарринг где-нибудь за городом. Вот что верно: в течение последних двух лет замеченные тобой тенденции в работе здешних СМИ и церкви усилились, причем сразу во всех округах. Я проанализировал собранные данные: по двадцати показателям - назовем их "показателями деградации" резкий скачок вверх за два года. Не понял только, зачем Руческелу Валгра".
      Для того чтобы набрать код, Стиву не приходилось прикасаться к клавиатуре. Он посылал сигнал напрямую - и текст выскакивал на экране блокнота мгновенно.
      "Плацдарм для вторжения".
      "Неясно, откуда произойдет вторжение, это ведь не край Галактики".
      "Пустырь в глубине оживленного сектора. Если агрессоры планируют выйти из гиперпространства около Валгры и закрепиться на ней - местечко в самый раз".
      "Ты права. Можешь меня побить, если сумеешь. Убрать эту царапину у тебя со щеки?"
      "Не сейчас. В улье удивятся, если я вернусь без нее. Клод хочет познакомить меня с некой Аделой Найзер, она там из ключевых фигур. Манипулирует Клодом. По-твоему, Руческел мог стать женщиной?"
      "Руческел мог стать кем угодно".
      То ли хрип, то ли стон, донесшийся снаружи, заставил их прервать беззвучный разговор. Широкие вертикальные полосы синтетического вьюна частично перекрывали обзор, в просветах виднелся парк - бледный, сырой и безлюдный, наводящий на мысль о мифических парках загробного мира. Мгновенно оказавшись возле перил лоджии, Стив выглянул - и перемахнул через перила. Тина, сунув в карман блокнот и коробочку с клавиатурой, последовала за ним.
      Корчась от боли, весь измазанный липкой кровью, Валов с трудом полз по направлению к улице: раз он до сих пор не умер - может быть, его еще спасут... Он федеральный служащий, раненный при исполнении служебных обязанностей. По закону его полагается уложить в "кокон спасения" и отправить в ближайший госпиталь. "Коконов спасения", как и знаменитых силарских стазеров, на Валгре всего несколько штук, кто же станет их использовать ради мелкого чиновника... Но даже стандартная медицинская аппаратура... поможет... если рана в животе не слишком тяжелая...
      Цепляясь немеющими пальцами за влажные комья почвы, он медленно перемешался вперед. Если бы только двигаться было не так больно... Перед глазами покачивались чахлые бледные стебельки, и Валов только сейчас заметил, что они не одинаковые: плоские ленточки с заостренными концами, фрактально ветвящиеся крохотные подобия деревьев, стебли, облепленные комочками и шариками. Трава разная, а он узнал об этом только перед смертью. Наверное, за ним тянулся кровавый след, но у него не было сил, чтобы посмотреть назад.
      Его перевернули на спину. Он увидел над собой Линду Ренон и ее сообщника.
      - Он следил за мной, - сказала Линда.
      "Вот и все..." - понял Валов.
      Глава 4
      После вчерашней пылевой бури и ливня на улицах было грязно. Стены в серых потеках, тротуары усеяны обломками и тряпками. Будка с видеотерминалом на Арбеонской площади накренилась, сквозь ее прозрачные стенки просвечивала, словно насекомое в янтаре, передняя часть небольшого аэрокара. Сначала машина врезалась в будку и застряла, потом под напором ветра разломилась надвое, и теперь помятая хвостовая часть валялась на другом краю площади.
      Над потрепанным Линобом сияло безмятежно-голубое небо, медлительные белые снавы парили над крышами. Снавы - это хорошо. Это значит, новой бури в ближайшее время не будет.
      Клод Хинби, вместе с группой молодежи, стоял у ступеней библиотеки на Арбеонской площади. На груди у него висел плакат с огненной мигающей надписью: "Сектанты, вон с Валгры!" Плакат был большой, из жесткого пластика - очень неудобная штука. Чувствовал себя Клод последним дураком, но уйти не мог: вчера, после одной из тех долгих пьянок с задушевными разговорами, которые иногда устраивала Адела, он пообещал ей, что отмолит свою статью. И с утра, истязаемый похмельем, пошел в ближайший храм Благоусердия. Его выслушали, но удивления не выказали и для начала велели собирать мусор в храмовом дворе, а после обеда отправили сюда, вместе с другими пикетчиками.
      В библиотеке на Арбеонской площади арендовали помещение приверженцы кудонского мистического культа. Их не смущало, что кудонцы не имели ничего общего с человеческой расой. Их философские школы вызывали интерес у людей, их синкретическое искусство время от времени становилось модным на планетах, населенных гуманоидами.
      Недавно на Валгру прибыл кудонский гуру - иссиня-черное, отливающее влажным глянцевым блеском существо, одетое в специальный костюм для защиты от чересчур сухого для кудонца здешнего воздуха. Он читал лекции в арендованном зале, вход туда был свободный. Церковь Благоусердия послала к библиотеке пикетчиков, дабы спасать народ от дьявольского искушения.
      "И я здесь с ними торчу... Убиться можно!" - изнывая под гнетом тяжелого плаката, констатировал Клод. Нельзя ему пить. Ни под каким видом нельзя. Если он напивался, способность соображать возвращалась к нему потом медленно и постепенно. Сейчас она наконец-то вернулась полностью после вчерашней пьянки - и он с оторопью обнаружил, во что вляпался. И уйти немыслимо... Адела разочаруется в нем, если он уклонится от покаяния. Адела относилась к церкви Благоусердия с трепетным уважением, она чуть не заплакала, когда прочитала ту его статью. Уж если Адела чуть не заплакала это что-нибудь да значит.
      Ради того, чтобы не потерять ее дружбу, Клод решил согласиться с догмами церкви Благоусердия. Параллельно другая часть его сознания - та, что принадлежала атеисту и скептику Клоду Хинби, - отлично понимала, что иерархи церкви Благоусердия - это сборище расчетливых мракобесов, одержимых непомерным властолюбием, и все, что он написал про них в своей статье, чистейшая правда. Третья часть, приземленно-эгоистичная, нашептывала, что быть другом Аделы или бескомпромиссным мыслителем - оно, конечно, хорошо, но нужно и о себе подумать, ибо церковники и кудонопоклонники друг друга стоят, в средствах и те и другие одинаково неразборчивы: если дойдет до драки, как уже случалось несколько раз, не умеющего драться Клода Хинби наверняка поколотят. А четвертая часть, озабоченная тем, "что обо мне люди скажут", заставляла его смущенно втягивать голову в плечи и прятаться за спины других пикетчиков - не ровен час, увидит кто-нибудь из знакомых...
      Худшие опасения Клода сбылись: на площади появилась Линда Ренон. Оглядевшись, направилась к библиотеке, обогнув останки аэрокара. На ней была черная безрукавка и потертые кожаные штаны, в ушах болтались, сверкая на солнце, позолоченные кинжальчики. Смотрела она прямо на Хинби, хоть он и ссутулился, стараясь стать маленьким и незаметным. Увидела!
      Клод с тоской озирал замусоренную площадь, окруженную одетыми в металл декоративных литых барельефов зданиями-цилиндрами, такую же цилиндрическую библиотеку, небо с величавыми белыми снавами и аэрокарами. Машин над площадью зависло много: полиция, журналисты, напоминающий серебристо-черную акулу лимузин мэра Линобского округа.
      "Итак, меня покажут в новостях! Если особо не повезет - с комментариями..."
      Линда уселась на ступенях соседнего здания. Похоже, настроилась ждать. Когда она поворачивала голову, демонстрируя классически безупречный профиль, позаимствованный у знаменитой топ-модели, кинжальчики в ушах вспыхивали и покачивались.
      "Она свободна. Внутренняя свобода, которую я никак не могу обрести, для нее - естественное состояние. На моем месте она швырнула бы плакат на землю и ушла. На моем месте она вообще не оказалась бы здесь! Раньше я думал, что все мои проблемы от безденежья, что деньги дали бы мне свободу, но вот у меня наконец-то есть деньги - и все осталось как было..."
      Двери библиотеки, украшенные бронзовыми накладками с глобусами, древними книгами и еще более древними свитками, со скрежетом раскрылись. Наружу высыпала толпа людей, а в ее центре скользящей шаткой походкой двигалось похожее на осьминога двухметровое существо в полупрозрачном скафандре. Кудонец. Его глаза прикрывали от солнечных лучей четыре темных диска величиной с блюдца. Одетые в похрустывающий пластик щупальца, усеянные то ли отростками, то ли шипами, ритмично жестикулировали.
      Сопровождавших его мужчин и женщин объединяла общая деталь внешности: длинные волосы, заплетенные в несметное множество косичек. Такая прическа символизировала щупальца - кудонопоклонники считали, что так они достигают хотя бы символического сходства с мудрой расой учителей.
      - Вон с Валгры! - закричал руководитель пикетчиков.
      Остальные подхватили эту фразу и начали скандировать, загородив кудонопоклонникам дорогу. Того момента, когда началась потасовка, Хинби не уловил. Его толкали, а он пытался устоять на ногах; двустворчатый плакат, похожий на раковину моллюска, делал его беспомощным, уязвимым для ударов. Кто-то с размаху треснул его кулаком по шее - кажется, кто-то из своих, - и он чуть не полетел в грязь, под ноги дерущимся. Полиция не вмешивалась, и, пока увлекаемый течением Клод в гуще толпы неуклюже боролся за свою жизнь, заслоняя голову руками, другой Клод, наблюдатель и аналитик, отметил, что приверженцы Благоусердия, видимо, одерживают верх. Блюстители порядка наверняка получили директиву оказывать содействие в этих разборках "представителям традиционной для Валгры религиозной конфессии" (с которой власти вновь начали дружить после почти полувекового периода охлаждения), и, если они бездействуют, значит, все идет как запланировано.
      Со всех сторон мельтешили кулаки, лица с разинутыми орущими ртами, руки, сжимающие рукоятки виброплетей. Ухо и пальцы Клода обожгла резкая боль: получил виброплетью. Его пластиковый панцирь-сандвич, пробитый уже в нескольких местах, хрустел от ударов. Внезапно его сгребли за шиворот и куда-то поволокли сквозь охваченную религиозными чувствами толпу. К этому времени Клод настолько ошалел от боли, воплей и всеобщей сутолоки, что не мог ни о чем думать. Лишь мелькнуло: "Арестовали... Ну и ладно, свалю все на церковь..." По лицу что-то текло, и он не мог разглядеть, кто ею тащит. Перед ними словно раскрывался коридор, люди отлетали с дороги, как кегли. Потом шум и хаотичное движение остались позади. Затрещал раздираемый пластик: его избавили от плаката. Ноги подкосились, и Хинби уселся на землю.
      - Клод, что ты делал в этой компании?
      Он провел по лицу ладонью и ощутил на ней кровь. Переулок меж двух цилиндров с фигурными выпуклостями на тронутых ржавчиной стенах. Залитый солнцем захламленный тротуар, нераспознаваемые обломки предметов отбрасывают короткие тени: грязная перемешанная мозаика. Блики битого стекла. Рядом лежат две половинки плаката в дырах и трещинах, на одной из них до сих пор судорожно мигают огненные буквы. И Линда Ренон - она смотрела на Клода сверху вниз, удивленно приподняв тонкую изломанную бровь Моны Янг. Ну да, есть чему удивляться...
      - Я собираю материалы для нового исследования... Для этого приходится вращаться среди них. Непосредственно в их среде...
      А что еще он мог сказать?
      - Они сумасшедшие. У тебя ухо разорвано и лицо в крови.
      Она достала из кармана пистолет с анестезирующими капсулами. Клода слабо кольнуло в левую скулу, через несколько секунд жгучая боль утихла.
      - Еще сюда. - Он неловко протянул сведенную болевой судорогой левую руку. - Спасибо...
      Из-за угла доносился шум: драка продолжалась. Линда помогла Клоду встать, и они направились к ближайшему спуску в подземку.
      - У меня появилась идея новой статьи. Показать их изнутри, дать типичные портреты тех, из кого состоит костяк церкви Благоусердия. - Клод уже почти поверил в то, что говорит правду, и излагал свой замысел с энтузиазмом. - Это структура, параллельная государству, и с государством у них любопытные отношения: то сближаются, то отдаляются друг от друга. Заметь, что церковь - целиком за сближение, ей это выгодно без всяких оговорок, зато интересы государства колеблются в пределах довольно широкой амплитуды. Ты следишь за ходом моих рассуждений?
      - Слежу.
      В подземке имелся бесплатный муниципальный медпункт. И было там пусто, как шаром покати, по утверждению женщины-медтехника, но стоило Линде достать из кармана несколько кредиток, как все, что нужно, нашлось: Клоду быстренько зашили ухо, обработали рассасывающим гелем гематомы и ушибы, ввели антибиотик, сыворотку, дозу стимулятора.
      - Ты носишь с собой наличные? - удивленно спросил Клод, когда процедуры были завершены и они вышли в гулкую галерею с закругленными ребристыми стенами и звездообразными светильниками, распластавшимися на потолке. - Это же непрактично!
      - По-твоему, непрактично? - ухмыльнулась Линда.
      Ну да, крыть нечем: бесплатную медицинскую помощь он получил только благодаря ее наличным. Но Клод не сдался:
      - С наличными деньгами ходить опасно, могут ограбить.
      - Меня не ограбят, - самоуверенно заявила Линда.
      - Ты сейчас куда? - Он окинул рассеянным взглядом многолюдную, в отличие от улиц наверху, подземную галерею с призывно переливающимися радужными вывесками.
      - Мне нужна еда. Что-нибудь вроде бифштекса с чесноком в шоколадной глазури. Я искала тебя, чтобы ты посоветовал: чем угостить валгрианина, чтобы он перестал отказываться от пищи и согласился поесть?
      - А почему он не соглашается?
      - Из вредности. Ты поможешь мне выбрать что-нибудь такое, что у вас считается вкусным?
      - Хорошо, идем. - Ему некуда было торопиться. - Самый лучший выбор - в Западном гастромаркете.
      Они спустились на нижний ярус и направились к перрону, когда Клод вспомнил: сегодня вечером он должен привести Линду к Аделе, чтобы наконец-то познакомить их. Адела будет ждать.
      Валов закончил обследовать дверь, со вздохом выпрямился. Не открыть. Дверь металлическая, индивидуально настроенная электроника, скорее всего, продублирована с той стороны механическими запорами. Если бы стандартный для выездного инспектора комплект остался при нем, он еще мог бы на что-то рассчитывать. Жаль, что утром поторопился. Он выбрал вроде бы подходящий момент и попытался отключить бандита, который представился как Стив, внезапным ударом в висок. Тот успел отклониться. Тогда Валов выхватил заранее приготовленный стилет и всадил Стиву под ребра. Он, конечно, предусматривал возможность поражения, но не такого сокрушительного, совсем не такого...
      Поморщившись, Стив вырвал стилет из своего тела, повертел в руках, с любопытством рассматривая, и сунул в карман. На комбинезоне расплылось кровавое пятно, однако он не обращал на это внимания.
      Валов ждал, что он упадет. Или кинется на него и попытается убить. Вместо этого Стив со скукой в голосе бросил: "Зря. Нам с тобой не из-за чего драться". Повернулся и вышел.
      Дезориентированный Валов уселся на стул, перебирая в уме все мало-мальски логичные объяснения. Он нанес противнику хоть и не смертельную, но достаточно серьезную рану, а тот не отреагировал, если не считать недовольной гримасы. Киборг?.. Вампир?.. Не то чтобы Валов всерьез допускал возможность существования вампиров, но голофильмы про них иногда смотрел о г. нечего делать. В кино у них, как правило, торчат характерные клыки... Однако зубы у Стива обыкновенные, как у человека.
      Стив вернулся через полчаса, уже в другом комбинезоне, целом и чистеньком. Чувствовал он себя, судя по всему, превосходно. Обыскав пленника и помещение, изъял все предметы, способные послужить для нападения, обороны и взлома. Валову оставалось только выругать себя за авантюризм: нечего было изображать героя.
      От волнения и голода его мутило. Голодовку Валов объявил после того, как понял, что своим похитителям он нужен живой и здоровый: то ли для какого-то запланированного обмена, то ли рассчитывают завербовать. Если можно осложнить им жизнь - он это сделает. Тем более, что накормить его пытались всякой импортной гадостью, вроде противно сладкого шоколада или мяса под острым соусом. Пусть сами это едят... Валов согласился только на чашку слегка подсоленного кофе по-веногьянски, с тмином и сливочным маслом, покрывающим горячий напиток аппетитной жирной пленочкой. Хорошо, что хоть это у них нашлось.
      Он бродил взад-вперед по аккуратному жилому модулю из трех секций, рывками открывая скользящие двери. Подошвы ботинок прилипали к пористому упругому полу, потом отставали с чавканьем. Валова раздражал этот звук. Освещение модуля беспокойно мерцало. Регулировалось оно автоматически: в присутствии человека становилось более ярким, в отсутствие - еле теплилось, но если человек метался туда-сюда, автоматика не знала, как себя вести.
      "Это значит, у хозяев яхты психика достаточно уравновешенная, приостановившись, сделал вывод Валов. - Электронику они настроили под себя, у них не вызывает протеста ее назойливая услужливость. Технократы! А вдруг Стив и его подружка украли яхту? И сами не разбираются, как здесь регулировать сервисные системы?"
      Впрочем, откуда у этой парочки яхта - еще не самый главный вопрос. Есть и поважнее: что они сделали с ним?
      Он помнил, как на него напали около "Сумеречного шарма". Помнил боль. Помнил, как полз по траве. Когда он очнулся, его одежда была обильно испачкана засохшей кровью, а на теле появились шрамы, которых не было раньше, - всего одиннадцать, специально сосчитал перед зеркалом.
      Что за сверхэффективная медицинская аппаратура установлена на яхте? Можно считать, его воскресили из мертвых. Сначала убили, потом воскресили... Хороший способ добиться доверия. Сегодня утром Стив - до того, как Валов ударил его стилетом, - попросил его опознать нападавших и стал показывать портреты обитателей улья. Двоих Валов узнал наверняка.
      Дешевая уловка Стива вызвала у него усмешку: ясно ведь, кто был заказчиком нападения. Для валгрианина рассчитанное на несколько ходов вперед хитроумное манипулирование себе подобными - обычное дело. Сам Валов не очень-то этим увлекался, что было одной из главных причин, по которым он так и не сделал карьеру. Но приемы из этого арсенала не были для него тайной, и он почти обиделся, когда Стив заявил, что они с Линдой, мол, случайно обнаружили его в парке около "Сумеречного шарма", подобрали и вылечили. Неужели он настолько похож на дурака?
      Разумеется, в случайность Валов не поверил, а этот тип, естественно, изобразил удивление.
      Устав метаться по замкнутому пространству, Валов откинул и зафиксировал койку, растянулся на мягкой поверхности. Похоже, что будущее от него не зависит. Он привык, что оно не зависит о г. него на семьдесят- восемьдесят процентов, но остальные двадцать до сих пор принадлежали ему, а теперь он потерял и это.
      В холл Аделиной ячейки набилось человек тридцать. Все пуфики и откидные диванчики были заняты, кое-кто расположился на полу. Мебель, обтянутая цветной хавлашмыровой кожей, медовые стены-соты, дорогая люстра - все это выглядело неказистым и лишенным стиля в присутствии той публики, которую Адела наприглашала к себе на вечеринку.
      Клода Хинби здесь терпели только благодаря покровительству Аделы: он не был своим. Он принадлежал к иному миру, который для обитателей улья был так же далек, как Нез или Ниар. Нечто всеми презираемое, иногда вызывающее скрытую зависть, но чаще - смешанную с бравадой злость. То, что он поселился в улье, дела не меняло: все равно он посторонний, об этом кричал каждый его жест, каждая черточка внешности. Он не носит серьги-кинжалы, у него мягкое и нерешительное выражение лица, он даже разговаривает не так, как здесь принято. Гости Аделы использовали его как прислугу: гоняли туда-сюда подать, принести, сбегать на кухню, открыть бутылку. Клод не осмеливался перечить, тем более что сама Адела не пыталась за него заступиться - наоборот, вместе со всеми смеялась, если кто-нибудь его толкал, а один раз наставительно сказала:
      - Давай, давай, господин Хинби, позаботься о ближних... Надо же тебе наконец-то стать человеком!
      Смотреть на Линду Клод избегал. Он понимал, что Адела просто шутит в своей обычной манере, и все же перед Линдой ему было неловко: словно его тут всерьез оскорбляют, а он терпит...
      Линда сидела в углу с бутылкой бренди. На ней были кожаные штаны, красные лакированные туфли на босу ногу и броская одноразовая куртка из блестящего материала - из тех, что расползаются после первой стирки. Коричневой жидкости в бутылке оставалось на два пальца, и Клод начал опасаться, что Линда напилась до чертиков, но когда он случайно встретил взгляд ее серых глаз, на секунду ему стало неуютно. Трезвый, холодный, внимательный взгляд. Как будто она вовсе не пила. У Клода появилось подозрение, что эта вечеринка нехорошо закончится... Иногда здесь доходило до поножовщины. Омар, которого Линда вышвырнула вчера из своей ячейки (Клод до сих пор не понял, как ей это удалось), тоже присутствовал и вряд ли забыл о пережитом позоре.
      Как обычно, Адела болтала со всеми, отпускала остроты. С Линдой она пока ни разу не заговорила - приглядывалась. А Линда вела себя неправильно: не смотрела на Аделу с восхищением и доверием, не смеялась над ее шутками. Клод знал, что Аделу такие моменты больно задевают, но предупредить Линду не мог, слишком много вокруг чужих ушей.
      Проглотив все до последней капли, Тина отставила бутылку. Тергаронских киборгов спиртное не берет. Если она сообщала об этом кому-нибудь из знакомых, реакция следовала одна и та же - смешанное с жалостью изумление: боже мой, да как ты на свете живешь? Стив был первым, кто не выказал по этому поводу никакого сочувствия.
      Прислонившись к стене, Тина оглядела компанию. Видимо, цель сборища совместная пьянка, возведенная в ранг ритуала. И верховодит здесь Адела Найзер. Грузная, пышная, коротко подстриженные волосы завиваются кудряшками, лицо, шея и руки усыпаны коричневыми бородавками. Темные, немного навыкате глаза смотрели на гостей с теплой симпатией и в то же время с насмешливым превосходством - не каждый сумеет совместить два таких выражения.
      Является ли Адела Найзер изменившим пол и внешность Виллертом Руческелом, Тина до сих пор не поняла. С одной стороны, кто по доброй воле захочет стать некрасивой женщиной? Вряд ли отыщется хоть один желающий. Кроме Руческела, которому надо спрятаться там, где никто не додумается его искать... Вдобавок есть в ней артистизм, способность работать на публику Руческел обладает этими качествами. Это - доводы "за". А вот доводы "против": озомные бородавки производят отталкивающее впечатление, что сужает круг людей, которых Адела могла бы купить на свое обаяние; Клод утверждает, что знаком с ней давно, и, по его словам, она всегда была здесь, не покидала Валгру.
      Эта головоломка - где прячется Руческел и зачем ему Валгра - на первый взгляд имела множество вариантов решения, а на практике не решалась.
      Тина опять оглядела гостей: не считая Клода, который играл здесь довольно странную роль, у Аделы собралась публика откровенно уголовного пошиба. В том числе один из парней, принимавших участие в нападении на Валова. Стив успел показать ей портреты тех, кого инспектор опознал. Если бы не феноменальное упрямство Валова, втроем они смогли бы многое раскопать... Но с этим человеком еще надо суметь договориться!
      В один из похожих друг на друга, слившихся в одурманивающе-тягучий поток моментов Тина поняла, что просто так ей отсюда не уйти. Это угадывалось во взглядах, которые бросали на нее украдкой гости Аделы, в некоторой напряженности голосов и жестов. На нее нападут. Прямо здесь, в ячейке, либо чуть позже, в коридоре. Кто-то предупредил их о том, что она опасней, чем выглядит, оттого и нервозность. Почти все тут пили в меру, что нетипично для компании такого пошиба, зато исподтишка следили за тем, сколько пьет она. Тина мельком покосилась на бутылку: могли ей что-нибудь подмешать в бренди? Какое-нибудь снадобье без вкуса и запаха, способное за считанные секунды привести в беспомощное состояние человека, но безвредное для киборга? Ее биохимические фильтры нейтрализовали отраву, а она об этом даже не узнала... Если так - это была последняя проверка, и теперь противник знает, с кем имеет дело.
      Дверь в коридор открылась, вошел Клод с большой прозрачной посудиной: ломтики рыбы в шоколадном соусе, валгрианский деликатес. Есть ли в коридоре засада, непонятно. Если кто-нибудь там и дежурит, у него хватило ума занять такую позицию, которая не просматривалась из холла.
      "Клод, убирайся!" - мысленно взмолилась Тина.
      Взяв двумя пальцами крохотный ломтик рыбы в шоколаде, Хинби примостился неподалеку от двери. Как же его отсюда выставить? Она не хотела, чтобы он пострадал в драке.
      Нащупав в кармане клавиатуру Дорофеева, Тина вслепую набрала код Клода, потом - текст сообщения: "Хинби, по заказу Аделы Найзер привезли ящик бренди. Подойди получить к пункту пневмопочты". Одновременно другой рукой схватила со стола чью-то початую бутылку и припала к горлышку - те, кто на нее смотрел, обратили внимание прежде всего на эту бесцеремонную выходку.
      В кармане у Клода запищало. Сидевший на пуфике парень в кожаной безрукавке, со свежими шрамами на мускулистых руках, ткнул его в бок носком ботинка и засмеялся. Привычно съежившись, Клод отодвинулся, вытащил плоский комп размером с пол-ладони, глянул на экранчик и удивился:
      - Адела, тебе там бренди прислали! Схожу принесу...
      - Сходи, и давай пошустрее, - распорядилась Адела. - А то знаю я тебя, ленивую жопу, еле-еле потащишься... Для хороших людей можно и поторопиться!
      "Клод, если тебя очаровывают такие женщины, ты извращенец, - подумала Тина. - Да проваливай же ты, наконец!"
      Хинби что-то промямлил - в том смысле, что он поторопится, - и исчез за дверью. Адела и ее приятели оживились: что бы они ни планировали, задача не представлялась им невыполнимой, а такой волнующий сюрприз, как еще один ящик выпивки, мог бы поднять им настроение даже на краю могилы. Впрочем, некоторые из них как раз там и находились. Теперь, когда Клод ушел, руки у Тины были развязаны.
      Немного выждав, она отставила бутылку, выпрямилась и сказала:
      - Я, пожалуй, пойду. Мне пора.
      Разговоры смолкли. Не то чтобы все головы повернулись в ее сторону, но позы стали более напряженными. Быстрый, как мелькание цифр на экране монитора, обмен взглядами. Некоторые из гостей как бы невзначай полезли в карманы. Что у них там, парализаторы? Один парализующий заряд, предназначенный для человека, не мог повергнуть Тину в обморочное состояние, зато замедлял реакцию. Несколько - обеспечивали паршивое самочувствие, Получив больше пятнадцати зарядов, Тина теряла сознание. Именно так ее захватили на Рошегене манокарские агенты.
      - Ну, зачем же так рано... - начала Адела. Ее яркие полные губы улыбались, глаза улыбались, а в глубине зрачков вспыхнули настороженные огоньки.
      Интуиция не подвела ее: Тина додумалась до решения, сработавшего безотказно, однако для Аделы Найзер не слишком приятного.
      Гости начали подниматься и вытаскивать оружие - очень вяло, с подчеркнутой неторопливостью. Хотя медлительными они выглядели только с точки зрения Тины, которая переключилась в ускоренный режим, а на самом деле двигались быстро, с предельной скоростью, возможной для человека, заблаговременно накачавшегося стимуляторами. И все равно не успели. К тому моменту, когда они были готовы стрелять, Тина стояла за спиной у Аделы и держала ее за шиворот, приставив к горлу нож.
      - Я убью ее, - предупредила Тина. - Оружие на пол.
      Тело Аделы заслоняло ее от выстрелов. Адела молчала - наверное, была в шоке: судя по тому, что рассказывал о ней Клод, она привыкла к положению священной особы, на которую здесь даже самая последняя шваль не поднимет руку.
      Два бластера и несколько парализаторов упало на пол. Пара стволов взметнулась вверх. Тина отскочила в сторону, рванув за собой Аделу. Лезвие рассекло кожу, Адела взвизгнула.
      - Бросить оружие! - рявкнула Тина.
      В этот раз подчинились все. Аделу колотила дрожь.
      - Всем отойти к той двери, живо! - прокрутив в уме два варианта дальнейших действий, приказала Тина.
      Можно сбежать, но тогда ей больше не вернуться в улей, а те, кто связан с Руческелом, исчезнут. Можно укрыться в комнате, послать сигнал Стиву, и он заберет ее отсюда вместе с Аделой, которая, вероятно, кое-что знает о Руческеле.
      Дверь в комнату - слева, до нее около четырех с половиной метров. Гости сгрудились у противоположной двери, но не все: Омар с иссеченной черными порезами головой и еще двое остались за столиком. Они выглядели безнадежно пьяными, так что препираться с ними Тина не стала. За ней цепко следили ненавидящие взгляды, но никто не шевелился: как это ни странно, Аделу здесь действительно любили.
      Безжалостно смяв жесткий веерообразный воротник, Тина поволокла королеву улья к выходу, держа ее, как живой щит, между собой и гостями.
      За раздвижной дверью - комната с умывальником в углу, похожим на расползшийся сугроб грязно-белым гелевым диваном и громадным, во всю стену, шкафом пятнистого дерева. Жалюзи приоткрыты, пол расчерчен закатными полосками.
      - Дверь запирается? - встряхнув Аделу, спросила Тина.
      - Нет... Дальше запирается, в соседней ячейке. Я не знаю, чего это на них нашло. Я выведу тебя отсюда, и ты спокойно уйдешь.
      - Как выведешь?
      Одна из дверных створок отодвинулась, в комнату ввалились Омар и двое гостей, которых Тина посчитала за пьяных. Пришли выручать свою повелительницу... Тина шагнула назад, подставив Аделу под выстрелы. Реакция у Омара и его приятелей оказалась не настолько плохая, как можно было ожидать, - никто не нажал на спуск.
      - Она успеет меня убить, не стреляйте, - хрипло попросила Адела. Идем, Линда, я тебя провожу. Соседние ячейки тоже мои. Не волнуйся, выйдем прямо к лестнице.
      Позже Тина с досадой признала, что королеве улья удалось-таки заморочить ей голову: все выглядело так, будто Адела, ради спасения своей жизни, всего-навсего хочет поскорее выпроводить ее наружу. Что ж, из улья Тину выпроводили, однако не таким способом и не туда, куда она рассчитывала попасть. Потом, задним числом, она оценила по достоинству и подкупающе искреннюю интонацию Аделы, и сочувственные нотки в ее низком голосе. Та буквально излучала готовность помочь - и Тина не то чтобы поверила ей, но не заподозрила подвоха.
      Омар и двое угрюмых парней в куртках с косыми застежками замерли около двери. Тина с Аделой стояли напротив, за спиной у Тины находился когда-то стильный, а теперь потерявший вид шкаф из натурального дерева.
      - Это здесь, в углу, - заговорила Адела. - Открой дверцу третьего снизу крайнего отделения, там пультик такой под крышкой, я скажу тебе код.
      - И что дальше?
      - Откроется вход в соседнюю ячейку. Это все мое. Спокойно уйдешь домой. Омар, Жибель, не лезьте!
      - Яды меня не берут, - предупредила Тина, - а если пульт под напряжением, тебя тряханет вместе со мной.
      - Да боже мой, я ведь не сумасшедшая! Не буду же я у себя дома наворачивать линии обороны, у меш здесь врагов нет.
      Тина решила, что это резонно.
      Выпустив воротник Аделы, она левой рукой распахнула скрипнувшую дверцу. Нащупала прилепленную к стенке пластмассовую раковину. Все вслепую - она не сводила глаз с Омара и двух парней в дверях, а правой рукой по-прежнему держала нож у горла Аделы. Кроме раковины и какого-то мелкого хлама - за несколько секунд не определишь на ощупь, что это такое, - в отделении ничего не было.
      Крышка-раковина отскочила, едва Тина подцепила ее ногтями. Под ней находилась гладкая поверхность сенсорного пульта.
      - Как набирается код?
      - Два-два-пробел-один-пробел-пять.
      - Расположение символов стандартное?
      - Да.
      Набрать, не глядя, код Тине удалось с шестой попытки. Крайняя секция шкафа вместе с частью стены повернулась под прямым углом к остальной поверхности. За проемом была ячейка, обставленная довольно-таки странной мебелью. Диваны с прихотливо-волнистыми, без намека на симметрию, очертаниями спинок и подлокотников. Переливчатая обивка, выдержанная в блеклой голубовато-зеленоватой гамме, - как будто хавлашмырова кожа, но с рельефным рисунком. Посередине стол: неровная, вся в выпуклостях и выемках, неправильной формы столешница покоилась на несуразно большом количестве тонких ножек. На полу ковер, сплетенный из ворсистых лент болотной расцветки. На стенах висели прозрачные овалы без рамок, в толще которых растеклись мутные разводы - в их очертаниях угадывались здания, ландшафты, машины, какие-то существа, похожие на людей, но не люди... Светильник в виде свисающей с потолка громадной капли заливал ячейку зеленоватым светом. Лица Омара, Жибеля и третьего головореза, ввалившихся в помещение вслед за Тиной и Аделой, сразу приобрели мертвенный оттенок.
      - Скажи им, чтоб они убирались, - потребовала Тина.
      - Уходите, мальчики, - сказала Адела. Те не подчинились.
      "Не умею я брать заложников... Чтобы кого-нибудь убить или ранить, мне нужен повод, а пока повода нет - веду себя как на дипломатическом приеме. Разве что реверансы не делаю!"
      Приятели Аделы замерли в проеме и озирались: наверное, они были здесь впервые. В отличие от них, Тина успела насмотреться на странные интерьеры она бывала и в жилищах представителей нечеловеческих рас, и на выставках высокого дизайна. Другое дело, что она никак не рассчитывала наткнуться на нечто из этой серии в улье! Адела увлекается высоким дизайном или тайком принимает у себя в гостях негуманоидов? Обстановка несла на себе отпечаток завораживающе-отталкивающей гармонии и единого стиля, каким бы извращенным ни казался он с человеческой точки зрения, - это Тина отметила сразу.
      - Сюда, - показала Адела. - Видишь, справа дверь?
      Дверь почти терялась на фоне стены, не присмотришься - не заметишь. Пятясь, чтобы не выпускать из поля зрения друзей Аделы, Тина перешагнула через порог...
      На ее затылок обрушился удар, одновременно с этим пол ушел из-под ног. Будь Тина человеком, ее череп треснул бы, как яичная скорлупа, но тергаронского киборга такой удар убить не мог. Он всего лишь на несколько секунд погрузил ее в беспамятство, и этих секунд хватило, чтобы Адела сумела освободиться, чтобы оглушенная Тина упала на какую-то твердую поверхность, чтобы сверху на нее обрушились, едва она попыталась встать, еще чьи-то тела... После короткого промежутка сознание вернулось к ней полностью, и тогда, отшвырнув навалившуюся тушу, она вскочила на ноги.
      Так, Омар, Жибель и безымянный третий... Они копошились на полу видимо., ворвались сюда вслед за Тиной и Аделой и тоже угодили в приготовленную для Тины ловушку, - Омар что-то вытаскивал из кармана. Тина дала ему пинка, и он затих.
      Находились они в ячейке без окон и дверей - надо полагать, этажом ниже апартаментов Аделы Найзер. Стены и пол выстланы темной пористой массой, в ней поблескивали тонкие пересекающиеся нити - то ли провода, то ли прутья клетки. Нити слегка вибрировали, и Тина скорее угадала, чем почувствовала, что вибрация нарастает. Наверху, в центре потолка, большое квадратное отверстие, за ним виднелся потолок следующей по вертикали комнаты. Высота около трех метров.
      Сгруппировавшись, Тина оттолкнулась от пола, но створки люка сомкнулись на долю секунды раньше. Она врезалась в преграду и свалилась вниз - на Омара, издавшего утробный стон. Или на Жибеля.
      Теперь здесь было темно, как в могиле, и в этой тьме постепенно наливались режущим глаза светом нити, охваченные вибрацией. Они симметрично перекрещивались: действительно, клетка. Видимо, Адела не собиралась щадить тех, кто попер на рожон, чтобы вырвать ее из лап киборга. Тину это не удивило.
      Дрожащий воздух уплотнился, стал почти твердым. На всякий случай Тина остановила дыхание - она могла продержаться так около двух часов, используя замкнутую систему кислородного обмена. На полу стонали и сипло матерились. Странно знакомое муторное чувство... А потом появился свет. Тина чуть не потеряла равновесие, когда ее ноги по щиколотку погрузились в теплую жижу. Кто-то - вроде бы Жибель - издал одурелый вопль. И было отчего.
      Они находились на залитой водой площадке, окруженной лесом аспидно-черных ребристых колонн. Потолок заменяла покоящаяся на колоннах решетка, за ней виднелось болотного оттенка небо с небольшим, но ярким зеленоватым солнцем. Здесь было тепло, влажно и душно, господствовали странные, ни на что не похожие запахи.
      Омар опять полез в карман. Склонившись над ним, Тина отобрала бластер и сунула за пояс. Пригодится. Она вспомнила, откуда ей знакомо только что отпустившее муторное чувство: то же самое испытываешь, когда ныряешь в гиперпространство.
      Глава 5
      На собрание Живущих-в-Прохладе Тлемлелх чуть не опоздал. Цепочка не связанных между собой случайностей, совсем не роковых по отдельности. Роковыми они становятся, когда возникает резонанс и тебя захватывает аргхмо - подобный мощному ледяному течению поток губительных обстоятельств.
      Вот уже второе шестидневье Тлемлелх жил в постоянном напряжении, предчувствуя приближение аргхмо Вначале это похоже на легкий ползучий холодок, который подбирается к тебе на закате со стороны Фласса. Но от Фласса можно уйти, а аргхмо настигнет свою жертву где угодно: если это началось, этого не миновать. Тлемлелх знал, что его сомнет и разорвет в клочья - та же участь, на какую обречены тончайшие невесомые шедевры облачных прядильщиков под напором штормового ветра. Эта грустная аналогия принесла ему недолгое успокоение.
      Признаки аргхмо пока еще еле угадывались в общем потоке событий. Но все же угадывались - как издевка, скрытая под оболочкой безупречно вежливой светской беседы. Началось все с того, что во время верховой прогулки его застиг вдали от дома Флассов ливень; укрывшись от ненастья на одном из своих заводов, Тлемлелх застал там такую картину... При воспоминании об этом неслыханном безобразии его слуховые отростки начинали гневно вибрировать. С персоналом завода следовало разобраться, но ему даже думать об этом не хотелось. Он вообще не любил думать о неприятном.
      Два дня спустя Тлемлелха забыли пригласить на Вечернее Пение на болотном острове Креб. Он все равно туда явился, но на его левой руке не было оранжевого цветка желанного гостя, и потому другие Живущие-в-Прохладе приветствовали его реже, чем обычно. Потом он не смог найти партнера для визита в Обитель Алых Цветов и остался в одиночестве - раньше с ним такого не случалось, и это незаслуженное пренебрежение его больно ранило. Потом кто-то порвал дивные полотнища декоративной паутины вокруг его дома и разогнал облачных прядильщиков, а двух или трех раздавил. Некоторых энбоно эта мерзкая выходка привела в восторг: новое событие, новые впечатления! Тлемлелх уже знал, что за этим инцидентом последовало несколько аналогичных и статус пострадавших энбоно понизился - что столь же неизбежно, как падение на землю сломанного цветка. Однако он стал первой жертвой, и это выделяло его из всех, провоцируя анонимных насмешников причинять ему еще большие страдания.
      "Злой Император, будь ты навеки мертв, почему же такое постигло меня, а не кого-то другого?" - измученно вздохнул Тлемлелх, поднимаясь по спиральной лестнице на Вершину Прохлады. По лестнице струилась вода, омывая ступени кристально прозрачной оболочкой. Тлемлелху нравилось преодолевать сопротивление этой головокружительно-подвижной среды и смотреть на свои безупречной формы ступни с изящно изогнутыми позолоченными когтями. Каждый коготь - маленькая сияющая арка, не случайно Тлемлелх считался одним из самых красивых энбоно в стране Изумрудного солнца. Переливы вкрапленных в кожу камней заставляли сожалеть о том, что он не может раздвоиться и наблюдать за собой завороженным взором со стороны. И вдруг его пронзила игла ни с чем не сравнимого парализующего ужаса: на крайнем когте правой ноги позолота частично стерлась, под ней обнажилось перламутрово-белое с прозеленью...
      О, не сказать, чтобы естественный цвет когтей Тлемлелха был неприятен. Его внешность не имела изъянов. Однако допустить такую небрежность... Среди энбоно встречались оригиналы, которые не красили когти (Тлемлелх не понимал их и избегал с ними разговаривать), но одно дело - рассчитанно утонченная скромность облика, граничащая с бесстыдством, и совсем другое - облезлая позолота! В первом есть некий сомнительный шарм. Второе свидетельствует о том, что ты смешон и тебя вот-вот настигнет аргхмо.
      Тлемлелх хотел повернуть назад, но ниже, за изгибом лестницы, слышалось шлепанье ног по воде, оно приближалось... И Тлемлелх продолжил подъем. Если Живущие-в-Прохладе увидят, что он без явной причины уходит, поползут слухи, которые будут стократ хуже правды; его статус, и без того шаткий, обратится в ничто. Если же кто-нибудь заметит причину... Его поднимут на смех, и результат будет тот же самый.
      Как энбоно может избегнуть объятий аргхмо? Первый путь - уйти во Фласс. Страшный и печальный, зато полный ужасающего очарования конец, тогда твой посмертный статус будет достаточно высок. Второй путь, о котором не принято упоминать вслух, - прибегнуть к помощи магии и призвать демона из хаоса, и напоить его своей кровью, чтобы тот уничтожил твоих врагов. У Тлемлелха в домашней библиотеке имелся древний трактат по магии, в переплете из кожи энбоно - занятная вещица. Что ж, вот и пришла пора воспользоваться... По его изумрудным губам скользнула усмешка обреченного.
      На Вершине Прохлады энбоно держались группами, попадались пары, но одиночек не было. Этот мир не для одиночек.
      Лишь на мгновение Тлемлелх задержался под аркой, которая взметнулась над площадью на головокружительную высоту, отбрасывая на плиты тень в виде дуги с крутым изломом, - и тут же решительно двинулся вперед, приветствуя других Живущих-в-Прохладе и внимательно наблюдая за их реакцией. Расслабиться. Он слышал о том, что некоторым счастливчикам удавалось обмануть аргхмо: если притворишься, что ничего особенного не происходит, следующий за тобой по пятам смерч роковых совпадений бесследно рассеется. Только надо очень убедительно притворяться...
      Тлемлелх улыбался как раньше, но его приветствовали небрежно, а многие энбоно и вовсе не отвечали. Его присутствие игнорировали, словно он стал невидимкой. Однако это еще не самое худшее... Хуже будет, когда на тебя начнут смотреть с иронией, проявляя открытое пренебрежение. Тогда останется один путь - во Фласс, ибо Фласс покажется желанным убежищем, где прекращаются все страдания.
      Продолжая улыбаться, внутренне помертвевший Тлемлелх неторопливо брел по площади. Пока ему удавалось делать вид, что никакого отторжения нет, что это он сам, в силу меланхолического настроения, не спешит присоединиться ни к одной из групп. Но "пока" не может длиться вечно. Рано или поздно придется к кому-нибудь подойти - и тогда, если будешь отвергнут, тебя поглотит аргхмо. Нельзя покинуть собрание Живущих-в-Прохладе, не побыв с кем-то вместе. Это не принято. Это случается только с изгоями. А вдруг кто-нибудь обратил внимание на облезлый коготь?..
      Тлемлелх знал тут каждую пядь пространства. Отполированные до зеркального блеска базальтовые плиты, в темной глубине которых скользят безмолвные опрокинутые отражения. Древняя конструкция из парадоксально переплетенных металлических лент около входной арки - фонтан и одновременно насос, откуда струится вниз по ступеням вода, стекающая сквозь решетку у подножия спиральной лестницы в подземный резервуар. Ажурные каркасы, оплетенные декоративной паутиной немыслимой красоты - здесь держали лучших в Могндоэфре облачных прядильщиков. Мертвые, однако на расстоянии производящие впечатление живых деревья, покрытые слоем прозрачного лака. Сплетенные из жгутов черного металла беседки и обрамленные позолоченными бортиками бассейны с ароматной водой - там устроились группки и пары Живущих-в-Прохладе. Всего два шестидневья назад Тлемлелх чувствовал себя здесь как в собственном спальном бассейне, а теперь все это отдалялось от него, отталкивало его, и он смотрел на окружающее словно сквозь зыбкий туман.
      Он был близок к обмороку, но ни на секунду не прекращал беспечно улыбаться. Если бы мелькнул хоть один-единственный признак того, что за ним по-прежнему признают высокий статус... Если бы хоть кто-нибудь изъявил желание поговорить с ним... Он едва не вздрогнул, когда услышал свое имя низкие мелодичные модуляции, выражающие восторг по поводу завершения долгого ожидания, - и увидел, что к нему направляется, отделившись от группы, стройный энбоно в переливчатом синем плаще. А потом узнал его. Лиргисо.
      Они обменялись приветствиями. Лиргисо улыбался. Он предпочитал глубокие, насыщенные цвета, и сверкающие на его коже камни были темнее тех, что носил Тлемлелх: сумрачно-синие сапфиры, черные алмазы и турмалины, изумруды того тревожного оттенка, какой приобретает небо сразу после захода солнца. Вокруг его желтых глаз ветвился черно-серебряный орнамент с непристойными алыми блестками: появиться с таким макияжем на Вершине Прохлады - это почти скандал, но Лиргисо еще и не то мог себе позволить. Гребень и когти покрыты черным прозрачным лаком - идеально ровный слой, ни малейшего изъяна. Тлемлелх встал вполоборота к нему, изогнув правую ступню таким образом, что ее чуть не свело судорогой: боль можно вытерпеть, лишь бы Лиргисо не заметил облезлый коготь.
      - Пойдем в бассейн, энб-саро? - предложил Лиргисо после обмена любезностями.
      - С удовольствием, энб-саро.
      Даже самые консервативные из Живущих-в-Прохладе приветствовали его церемонно и вежливо, словно не замечая шокирующего макияжа. Тлемлелха за компанию тоже приветствовали.
      Они сбросили плащи - два холмика шелка, темно-синий и кремовый, красиво смотрится на фоне черных полированных плит и золоченого металла - и устроились в стороне от большой компании энбоно с фиолетовыми гребнями (члены одной из Корпораций, занимающихся общественными проектами, - это у них принято одинаково красить гребни). Тлемлелх подумал: как хорошо, что он не сотрудник Корпорации и ему не надо отказываться от своих любимых цветов ради тех, что предписаны уставом, - а потом ощутил укол сожаления: если бы он в свое время вступил в Корпорацию, он бы сейчас находился под ее защитой, и вероятность того, что его захватит аргхмо, была бы невелика... Да, но не обладать свободой в выборе привычек и украшений - такая участь не для него!
      - Ты рассеян, несравненный Тлемлелх, - улыбнулся Лиргисо.
      О, назвал его по имени... Само присутствие Лиргисо вселяло тревогу нельзя сказать, что необоснованную, и все же он единственный из Живущих-в-Прохладе изъявил желание поговорить с Тлемлелхом. Отсрочка неминуемого? Или спасение от аргхмо? Тлемлелх ощутил отчаянную надежду. Он сидел, подогнув правую ногу так, чтобы Лиргисо не мог увидеть коготь с облупившейся позолотой. Вода в бассейне тепла и ароматна... хотя дурманные снадобья, которые в нее добавляют, давно уже перестали действовать на Тлемлелха, слишком ничтожны здесь дозы.
      - Я погрузился в бессловесное раздумье, блистательный Лиргисо.
      - Неужели тебе ведомо, что такое раздумье, дорогой Тлемлелх? Надо признать, для меня это новость! Впрочем, всякое бывает... Говорят, сегодня опять была вибрация пространства на берегу Фласса, где колоннада Злого Императора. - Лиргисо не добавил "будь он навеки мертв", и Тлемлелха восхитило его граничащее с дерзким вызовом пренебрежение общепринятыми нормами. Впрочем, нормы для того и существуют, чтобы энбоно бросали им дерзкий вызов - вот только одних за это подвергают остракизму, а другие становятся законодателями новой моды. - Ученые до сих пор не смогли установить, отчего пространство в том районе периодически вибрирует. Говорят, во время таких вибраций оно иногда выплевывает предметы, порожденные хаосом.
      Тлемлелх невольно поежился. Тайна. Вокруг много непонятного - так много, что, если об этом задумываться, недолго сойти с ума, ведь где тайны, там и страх, - но Лиргисо любит поговорить о пугающем.
      - Возможно, нам только кажется, что пространство выплевывает нечто, чего не было раньше, - возразил Тлемлелх - ему не хотелось соглашаться с тем, что где-то поблизости может существовать такая жуть.
      Заметив его испуг, Лиргисо удовлетворенно рассмеялся:
      - Судя по твоему виду, несравненный энб-саро, ты давно не радовал своим драгоценным вниманием Обитель Алых Цветов. Твои нежные, как побеги виийлы, слуховые отростки постоянно свернуты, что говорит о беспричинном страхе и смятении. Но от этого есть хорошее лекарство... Я соблазнил Бхан и сейчас ищу партнера. Мы с тобой оба прекрасны и достойны друг друга, не правда ли? Ты составишь мне компанию?
      Сердце Тлемлелха радостно екнуло, - спасся от аргхмо, все налаживается! - но вслух он произнес, используя модуляцию пресыщения чувственными удовольствиями:
      - Я уже не раз бывал у Бхан. Ну что ж... Почему бы не позаботиться о продлении рода энбоно... Когда она будет ждать нас?
      - Завтра утром, дорогой Тлемлелх. - Глаза Лиргисо сузились в две загадочные улыбчивые щелки. - Приезжай в Обитель Алых Цветов завтра утром. И не забудь как следует позолотить свои восхитительные когти, энб-саро.
      Так он заметил? Да или нет?.. По виду Лиргисо невозможно было определить, обратил он внимание на оплошность Тлемлелха либо же сказал это просто так. Когда он передвинулся поближе к энбоно с фиолетовыми гребнями и задал одному из них вопрос насчет вибраций пространства, Тлемлелх выбрался из бассейна, накинул на влажное тело плащ и направился к арке. Если твое положение шатко, главное - вовремя уйти. Он прощался с попадавшимися навстречу, и теперь ему отвечали гораздо чаще, чем когда он их же приветствовал: его дружеская беседа с Лиргисо не ускользнула от внимания остальных, продемонстрировав, что он пока еще не изгой.
      Пусть Лиргисо имеет репутацию опасного существа - его статус весьма высок, и сегодняшний недолгий разговор с ним спас Тлемлелха от катастрофы. Завтра утром они вместе обрадуют своим вниманием Бхан... Смерч роковых совпадений пронесся мимо, едва дохнув на него мертвящим холодом.
      - Отдай мой бластер!
      - Обойдешься.
      Омар смотрел, набычившись, но броситься на Тину не рискнул. Он уже предпринял несколько попыток вернуть свое оружие и каждый раз шлепался в теплую зловонную жижу, отлетев на три-четыре метра. Наконец ему это надоело, и он от кулачного способа решения проблемы перешел к прениям. Он не очень-то соображал, где находится, и на окружающую обстановку не обращал внимания: ну колонны торчат, вместо потолка решетка, вместо пола болото, ну солнце зеленое, небо цвета заплесневелого сыра - на фиг все это, под кайфом мы видали и не такое, главное сейчас - отобрать у этой девки бластер.
      Жибель и третий головорез пребывали в более вменяемом состоянии, а потому и в большей степени испугались. Ясно, что для них случившееся стало полной неожиданностью. Для Тины тоже, но она находилась в лучшем положении: во-первых, она имела представление, пусть довольно поверхностное, о том, что такое гиперпространство; во-вторых, до нее доходили циркулирующие в Галактике слухи, будто некоторые древние расы пытались создавать установки для телепортации живых существ.
      - Я тебя убью, сука, если не отдашь бластер, - сплюнув в воду, пригрозил Омар.
      - Как же ты убьешь меня без бластера?
      Он что-то промычал, угрюмо глядя на округлую серую рукоятку, торчащую у Тины из-за пояса. После нескольких падений его одежда была испачкана грязью и какой-то синеватой слизью, на мокром лице исступленно, как два уголька, горели глаза.
      - Где мы, ...? - сипло осведомился Жибель.
      - Не на Валгре, - отозвалась Тина. - У нас есть два варианта: или мы пойдем гулять по окрестностям вместе, при условии, что вы будете мне подчиняться, или разойдемся в разные стороны.
      Ее предложение вызвало лавину ругани.
      - Как хотите, - пожала плечами Тина, когда они замолчали. - До свидания.
      Нет смысла оставаться на одном месте. А вот запомнить его стоит... Она вытащила из кармана маркер и поставила радиометки на двух колоннах. Ноги погружались в темную жижу по щиколотку, дно было мягкое и неровное. В лакированных туфельках при каждом шаге противно хлюпало. Друзья Аделы хмуро наблюдали за ней. Хорошая у них обувь - на толстых подошвах, со шнуровкой... В течение двух-трех секунд Тина колебалась, - может, отнять у кого-нибудь ботинки? - потом отступила за ближайшую колонну и пошла прочь, на всякий случай петляя, чтобы нельзя было прицелиться.
      - Бластер-то отдай, ...! - крикнул вслед Омар. Меж колонн заметалось зыбкое эхо.
      Черные граненые цилиндры вырастали из водной глади на расстоянии полутора метров друг от друга. Шероховатый, тронутый коррозией, теплый на ощупь металл. Да, он определенно теплее воздуха... Но постепенно остывает такой вывод Тина сделала, дотрагиваясь до колонн по мере удаления от площадки. Несколько раз она останавливалась, прислушиваясь: издали доносились неразборчивые человеческие голоса, однако следом за ней никто не пошел. Пока делили бластер, зеленоватое солнце передвинулось, хотя времени, по ее ощущениям, протекло не слишком много. Видимо, здесь - где бы ни находилось это "здесь" - сутки короче валгрианских. Как на Кесоле или на Рубиконе.
      Итак, аппараты для мгновенной транспортировки живых существ через гиперпространство - не миф. Один такой спрятан в улье, на нижнем этаже под апартаментами Аделы Найзер. Чего только нет в ульях - и это притом, что федеральная полиция якобы регулярно устраивает там облавы и обыски! Адела воспользовалась уникальной техникой, чтобы избавиться от Тины: если под рукой нет молотка, для забивания гвоздей сгодится и микроскоп. Было это частью ее плана или, когда все пошло не по плану, она в панике ухватилась за первую подвернувшуюся возможность сплавить опасного противника куда-нибудь подальше? Скорее второе.
      Раз Адела (и некто, треснувший Тину по затылку, - впрочем, это могла сработать охранная автоматика, запрограммированная на защиту хозяйки) действовала в спешке, есть вероятность, что аппаратура была настроена на точку приема в том мире, с которым валгрианская шайка поддерживает постоянный контакт. В противном случае Тину выпихнули бы в открытый космос или в какое-нибудь другое не менее уютное местечко, но не на планету с пригодными для жизни условиями. Хотя... Прикоснувшись к очередной колонне температура еще больше понизилась, - Тина остановилась. Очень похоже на то, что у Аделы просто не было выбора. Ни малейшего. Потому что установка для телепортации - не катапульта, она работает по принципу "передатчик-приемник". И вот это сооружение из колонн и решеток является, очевидно, одним устройством из пары, куда более громоздким, чем его спрятанный в улье аналог. Когда аппаратура функционирует, выделяется большое количество энергии - излучаемое колоннами тепло. А как эта проблема решается в улье? Энергию поглощают какие-нибудь аккумуляторы? Наверное, да.
      Тина прислушалась: позади тишина. Переложив бластер в карман куртки, она сбросила туфли и ловко вскарабкалась по десятиметровой колонне. Ухватилась за прутья решетки, подтянулась, осторожно выглянула. Сооружение занимало несколько квадратных километров. С одной стороны к нему почти вплотную примыкало длинное приземистое здание с застекленной крышей, чуть поодаль виднелось еще несколько таких же. В толще стекол сияли зеленоватые солнечные блики. Вокруг построек разросся кустарник с темной листвой, везде запустение. Ни машин, ни людей... впрочем, кто сказал, что здесь обитают именно люди?
      Слева простиралась обширная каменистая территория, напоминающая валгрианские ландшафты, а за ней, до горизонта, море. Море?.. Тина прищурилась. Что-то не так с этим морем... Но на таком расстоянии даже ее зрения недостаточно, чтобы разглядеть детали.
      Черная, отблескивающая на солнце вода. Высокие холмоподобные волны движутся медленно, как будто нехотя - в том же темпе будет растекаться по полу начинка распоротого гелевого матраса. Никакая это не вода. Желе. Стоит сходить туда и посмотреть вблизи - ничего подобного Тина еще не видела.
      С другой стороны теснились темно-зеленые с белыми вкраплениями заросли, больше похожие на парк, чем на дикий лес: округлые формы, асимметричные, но отчетливо упорядоченные - наверное, всю эту растительность регулярно подстригают. Однако торопиться не стоит, кажущееся сходство незнакомого с чем-либо привычным может оказаться обманчивым.
      Справа местность была холмистая, беспорядочно загроможденная какими-то руинами. Меж холмов петляла несимпатично бурая речка, исчезающая в парке. Вот это уже вода либо что-то ей родственное. И никаких коммуникаций в поле зрения - ни шоссе, ни рельсовых веток, ни подвесных дорог. Небо удивительно пустынное: птицы парят над зарослями и над черным желеобразным морем, однако летательных аппаратов не видно.
      Тина соскользнула по колонне вниз. Кожаные штаны выдержали, зато одноразовая куртка из хлипкой блестящей ткани превратилась в лохмотья. Впору снять и выбросить. Так она и сделала, оставшись в трикотажной безрукавке, а бластер опять сунула за пояс. Потом выловила из воды успевшие изрядно размокнуть лакированные туфли, надела их с гримасой стоика, чьей выдержке вот-вот наступит конец. И какой черт дернул ее последовать, ради конспирации, валгрианской моде?
      Солнце сползло еще ниже, теперь оно почти касалось решетки. Ориентируясь по его местоположению, Тина направилась в ту сторону, где находились здания. Прежде всего стоит выяснить, есть ли здесь люди.
      Когда рвануло, Клод сидел в кафе с бокалом лакремы и бездумно смотрел на полупрозрачную, с молочными разводами, жидкость. Он отпил до половины, и его тело частично утратило чувствительность, как под наркозом. Пальцы слегка занемели, в голове появилась морозная пустота. Ощущение такое, словно тебя заботливо завернули в прохладную, пропитанную анестезирующим раствором вату.
      Не вызывающая привыкания лакрема была наркотиком разрешенным, зато заоблачно дорогим, но деньги у Клода пока водились: он еще не успел все без остатка потратить на регулярные угощения для Аделиной компании. Сегодня все шло как обычно - окрики, насмешки, уничижительные замечания Аделы... Почти как обычно, потому что сегодня там присутствовала Линда Ренон. Клод случайно встретил ее взгляд, удивленный и сожалеющий, и это было как удар по лицу. Он вспомнил, кто он такой, кем ему всегда нравилось считать себя интеллектуалом, который превыше всего ценит истину и независимость, сопоставил это со своей ролью в данный момент... Словно до сих пор дремал или находился под гипнозом - и вдруг очнулся. Ему захотелось немедленно убраться оттуда, однако по инерции он продолжал выполнять обязанности официанта, виновато улыбаясь гостям.
      Потом на его комп пришло сообщение насчет ящика бренди: чья-то дурацкая шутка. Дежуривший на пункте пневмопочты старик с дюжиной бурых бородавок на неопрятном расплывшемся лице (тоже озома, как у Аделы, но не столь сильно выраженная) сначала потребовал мзду за услугу, а после ворчливо сообщил, что никакого бренди не присылали. Он презирал Клода, как и все остальные в улье, и знал, что тот не опасен, а значит, за его счет можно поживиться. Вздохнув, Клод полез в карман за компом - заказать ящик бренди, а то Адела будет недовольна... И вдруг, неожиданно для самого себя, передумал.
      Вместо того чтобы хоть из-под земли раздобыть выпивку и вернуться в ячейку, он, попетляв по коридорам, спустился по загаженной лестнице на первый этаж, в сумрачный общий зал, напоминающий гигантский мусоросборник. Ускорил шаги, услышав невнятные выкрики обкурившихся подростков. Обогнул груду покалеченной мебели (пластиковая дешевка, неспособная протянуть больше года, особенно если владельцы используют ее в качестве подручного инвентаря в драках или пинают в минуты душевных волнений, - это барахло периодически забирали для утилизации работники муниципальной санитарной службы) и вышел на свежий воздух.
      Снаружи было ветрено, прохладно, по-вечернему солнечно. Ближайшее кафе, где легально продавали лакрему, находилось в подвальчике обветшалого кирпично-стеклянного здания, отделенного от улья забетонированным пустырем. Обветшала только его кирпичная составляющая, исхлестанная ветрами и ливнями. Армированному стеклу ничего не сделалось. Сейчас постройка выглядела особенно неказистой, так как ее целиком накрывала тень улья.
      Темновато было и в подвальчике. Свет сочился сквозь полукруглые, почти вровень с тротуаром, окошки под потолком, маленький зал тонул в полумраке. Для Клода это было в самый раз - интерьер гармонировал с его настроением. Заказав двойную порцию лакремы, он уставился в ожидании на гобелен с красно-черным орнаментом. Исконно валгрианские декоративные мотивы... А почему, собственно, исконно валгрианские? Люди пришли сюда несколько сотен лет назад, здесь нет ничего исконного. Валгра не имеет настоящего прошлого. Или, вернее, имеет, но в этом прошлом ничего интересного для истории не происходило, словно самого времени не было.
      Клод сознавал, что размышляет об этом для того, чтобы не думать о себе. Он всегда стремился к личной независимости, потому и с работы вылетел, и в черные списки угодил - так как же получилось, что он зависит от Аделы? И ладно бы только от нее, а то ведь еще и от всей ее компании, что совсем ни в какие рамки не лезет... Раньше он об этом не думал. Это просто было, и все. Он ухитрялся одновременно быть и свободомыслящим интеллектуалом, и добровольным рабом. Никто, включая самого Клода, не усматривал в этом странного. А потом появилась Линда Ренон... Она ничего на эту тему не говорила, ни о чем не спрашивала, но ее недоумение не ускользнуло от Клода и в конце концов передалось ему.
      Он попробовал взглянуть на ситуацию со стороны - лучше бы не пробовал, это загнало его почти в ступор. Как он вообще умудрился оказаться в этой ситуации, с чего все началось? И нормально ли это?.. Клод знал ответ только на второй вопрос: нет.
      Перед ним поставили бокал с туманной лакремой. Он пригубил наркотический напиток, и вскоре все вопросы вместе с болью ушли. Отстраненно, словно речь шла о чем-то очень далеком и почти нереальном, он подумал, что вовсе не обязан возвращаться в улей. Невелика потеря. Денег у него пока достаточно, чтобы уехать куда угодно. Не в Аркадию, только не в Аркадию... Там ведь случилась эта история - непонятно, на самом деле или нет, но случилась, - и парень в маске посоветовал ему не возвращаться. Можно поехать в Чайнабу или в Саршан. Эти округа на побережье Экваториального моря находятся на приличном расстоянии и от Линоба, и от Аркадии. А можно и здесь остаться... Главное, чтобы вокруг была приятная прохладная вата.
      В голове у него уже вовсю гуляли туманные завихрения, как в бокале с лакремой, он все дальше отдалялся от своих насущных проблем - и вдруг на его барабанные перепонки обрушился удар, едва не расколовший мир на куски. Клод покачнулся вместе со стулом, но стул все-таки устоял, зато бокал на столике подпрыгнул и опрокинулся. Сквозь полукруглые окошки в подвальчик хлынул дождь звенящих твердых частиц, вскоре прекратившийся. Окошки заволокло пылью, снаружи вразнобой завыли сирены. Откинувшись на спинку стула, Клод безучастно созерцал происходящие перемены. Так же вели себя и остальные посетители кафе. Только барменша начала суетиться: включила настенный терминал, тут же зависший, потом бросилась к видеофону и, когда на экране возникло перекошенное помехами лицо полицейского, закричала, что на улице катастрофа. Она не пила лакрему, с философским спокойствием отметил Клод, она не понимает, что волноваться в этом мире не о чем.
      Взглянув невзначай на свою правую руку, лежавшую на столике, он ощутил слабую тень удивления: из кисти торчал длинный кусок не то льда, не то стекла. Оттуда, где его острие вонзилось в плоть, обильно сочилась кровь ярко-алая, она ручейками текла по белой столешнице и капала на пол, а также на брюки Клоду. Боли не было.
      - Здесь есть пострадавшие! - всхлипнув, сообщила барменша.
      Пока она объяснялась с полицией, пыль за окошками осела и подвальчик озарило солнце Впившийся в руку Клода кусок стекла засверкал в его лучах и упал набок, прямо в лужицу крови, когда Клод до него дотронулся Кровь из ранки потекла сильнее.
      "Осколок-вампир. - Этот неожиданный образ заставил его равнодушно усмехнуться. - Отвалился, потому что сытый, как пиявка..."
      На полу переливалась радужно-хрустальная россыпь.
      Откуда взялось столько света? Словно повернули переключатель - и свет хлынул, мгновенно уничтожив тень. А, это, наверное, солнце превратилось в сверхновую. Теперь всегда будет светло, всегда и везде...
      - Господа, все, кто заказывал лакрему, должны принять нейтрализатор, тщетно пытаясь справиться с истерическими нотками в голосе, объявила барменша. - Это распоряжение властей! Произошел взрыв, граждан просят сохранять спокойствие. Раненые сейчас получат бесплатную помощь, а нейтрализатор мы попросим вас оплатить, это в ваших же интересах.
      Лакрема гасила эмоции, поэтому никто из клиентов не спорил и агрессивности не проявлял. Когда дошла очередь до Клода, барменша сначала обработала его поврежденную кисть мгновенно застывающим гелем, потом вытряхнула на покорно подставленную ладонь розовую горошину - препарат, частично нейтрализующий воздействие лакремы.
      Через несколько минут после того, как Клод проглотил горошину, в голове у него прояснилось, хотя кожная чувствительность все еще оставалась пониженной. Оно и к лучшему, раз он ранен... Залитый кровью столик, в крови лежит опрокинутый бокал, рядом - зазубренный десятисантиметровый кусок стекла с острыми концами. От этой картинки Клода начало мутить, а когда он посмотрел на свою правую кисть, словно одетую в прозрачную перчатку с алыми потеками, и увидел пугающую темную ранку - поспешно отвел глаза. Ничего опасного, однако выглядит...
      Зал кафе купался в солнечном свете - несмотря на причитания барменши и какофонию сирен снаружи, это успокаивало. Откуда же взялось солнце, если в это время суток его здесь вообще не бывает, потому что улей отбрасывает на восток гигантскую тень? Клод встал и медленно, на онемевших ногах, направился к выходу. Небольшой эскалатор вынес его к сияющему дверному проему. Он перешагнул через порог - и зажмурился.
      Перед ним расстилалось обширное пространство, залитое солнцем и засыпанное какими-то обломками. По периметру его обрамляли здания с разбитыми стеклами, около зданий толпились люди. Над центром необъятного пустыря роились машины - полицейские, пожарные, аварийные; одна из них спустилась ниже остальных и описывала круги на бреющем полете, выпуская толстые струи белой пены. Снизу поднимались умирающие струйки дыма. А солнце? Оно было такое же, как всегда, и близко не похоже на сверхновую.
      Улья нет. Это дошло до Клода с некоторой задержкой.
      Постройки с застекленными крышами давно уже были заброшены. Возможно, не один десяток лет. Вокруг буйно разросся кустарник: жесткие, покрытые колким пушком трубчатые стебли и длинные узкие листья, иссиня-черные, с режущей волнистой кромкой. Ветви перепутаны так, что не продерешься - надо либо прорубать проход, либо выкорчевывать кусты, если это отдельные кусты, а не одно растение с разветвленной корневой системой, оккупировавшее всю территорию, прилегающую к комплексу зданий.
      Тине все-таки удалось подобраться вплотную к крайней постройке. Ступени крыльца - обычный камень - взломаны сорняками; все, что способно ржаветь, проржавело насквозь. За окнами, покрытыми изнутри слоем пыли, смутно виднелась мебель, очертаниями напоминающая ту, что стояла в потайной комнате у Аделы. Внутрь не попасть: окна перекрыты решетчатыми металлическими рамами, квадратные сегменты слишком малы - разве что руку просунуть получится. Хм, вломиться туда все равно можно... Если выбить несколько толстых мутноватых стекол, потом расшатать и вырвать раму... Тина решила отложить это на будущее. Сначала надо обследовать окрестности.
      Вокруг стояла тишина. Шелестела черная листва под порывами слабого ветерка, в гуще кустарника что-то шныряло и шуршало, но не было звуков, свидетельствующих о близости цивилизации. Видимо, гиперпространственная установка расположена на отшибе, вдали от обитаемых районов. Но в любом случае где-то должен быть обслуживающий персонал! Тина намеревалась разыскать его и тем или иным способом добиться, чтобы ее отправили на Валгру.
      Молниеносное движение рукой - и она схватила существо, выглянувшее из-под переплетения веток. Похоже на ящерицу, в длину около двадцати сантиметров. Темно-коричневое кожистое тельце с конусовидным хвостом, на лапках загнутые когти. Черные глаза-бусинки. Носа нет, его заменяют две вертикальные щели. Вместо ушей - два пучка тонких червеобразных отростков, напряженных, слегка шевелящихся. Тина осторожно прикоснулась пальцем к одному из пучков. Существо дернулось, отростки мгновенно свернулись колечками, плотно прилегающими к голове. Рассмотрев, Тина посадила его на растрескавшуюся дорожку под стеной здания. Животное сразу бросилось наутек, но перед тем как юркнуть в заросли, на миг остановилось, повернуло к ней миниатюрную змеиную головку и издало негодующее шипение - словно выругалось напоследок.
      Ориентируясь по солнцу, с трудом отыскивая просветы в массиве спутанных ветвей, Тина пошла на север - туда, где находилось желеобразное море. Наконец кустарник кончился, впереди открылась каменистая равнина. Черная кайма моря виднелась вдали, у горизонта. Солнце опустилось ниже, небо приобрело еще более насыщенную болотно-зеленую окраску. На западе и на северо-западе его покрывала темная рябь: там мельтешили стаи то ли птиц, то ли каких-то иных крылатых существ. И за все прошедшее время - ни одного летательного аппарата.
      Тина решила, что посмотрит на море вблизи, потом переночует на равнине, возле одного из невысоких яйцевидных валунов, а утром пойдет на юго-запад. В ту сторону, где находится "парк". Надо будет выяснить, есть ли здесь что-нибудь съедобное. Тело киборга аккумулировало рассеянную энергию из окружающего пространства, но в небольших количествах обычной пищи Тина все-таки нуждалась. Пока это не актуально, однако через сутки она начнет ощущать голод.
      Хотелось надеяться, что через сутки она будет на Валгре, но надежды надеждами, а действительность с ними считается редко.
      Валуны отбрасывали аккуратные округлые тени. Все окружающее казалось слегка зеленоватым. Взглянув на свои обнаженные руки, Тина увидела, что даже ее загорелая кожа в свете здешнего солнца приобрела легкую прозелень. Вечернее небо на западе изумрудно светилось. Слабые порывы бриза приносили целый букет незнакомых приторно-гнилостных ароматов, не имеющих ничего общего с обычным запахом моря. Тина уже могла различить отдельные волны громадные, поблескивающие в косых зеленоватых лучах, они перемещались с ленцой, словно бы нехотя, причем системы в этих перемещениях не было никакой: одни ползли налево, другие направо, одни к берегу, другие к горизонту.
      Ей хотелось выкинуть туфли: для грязных коридоров улья те еще годились, но здесь только замедляли темп ходьбы. Кожа киборга обладала повышенной эластичностью и упругостью, иначе бы не миновать волдырей на пятках. Но если придется ходить по колючкам или по лужам кислоты, лучше плохая обувь, чем никакой... Тина остановилась на компромиссном решении: сбросила туфли и запихнула в карманы штанов. Теперь можно и бегом, ничего не мешает. Нагретая солнцем россыпь камней под босыми ступнями - это приятно; следует только следить, чтобы никто тебя за ногу не цапнул.
      Движение вдали, на северо-западе: из-за скопления валунов вышел человек. Человек?.. На таком расстоянии не разобрать, но держится вертикально. Одежда - нечто вроде свободно ниспадающего длинного плаща. Человек направлялся к морю. Шел он медленно, время от времени останавливался. Тина повернула к нему, на бегу обдумывая, как объяснит свое присутствие здесь. Возможно, это кто-то из персонала, обслуживающего установку? В сторону Тины он не смотрел, даже головы ни разу не повернул.
      Вдруг он остановился, сбросил плащ и остался в облегающем костюме. Или вообще без костюма? Нет, все-таки одет - на одежде искрится множество блесток. Оставив плащ на земле, двинулся к морю. Искупаться надумал?
      Он вошел в темную субстанцию по колено, потом по пояс и остановился. На него медленно надвигалась громада волны. Тина побежала быстрее, но волна опустилась на купальщика раньше, чем она выскочила на широкий песчаный пляж. Кем бы ни было это существо, его уже нельзя было спасти.
      Накрывшая купальщика волна застыла в десятке метров от кромки пляжа темным стекловидным горбом. В ее толще белели какие-то нити, они густо оплели того, кто находился внутри. На всякий случай Тина отступила от "моря" подальше. Надо полагать, она стала, свидетельницей самоубийства. А эти "нити" - хищные обитатели студнеобразной среды или пищеварительные органы гигантской живой твари, лишь издали похожей на водоем? В полупрозрачной толще студня виднелись и другие предметы - округлые, веретенообразные, лентовидные, некоторые из них двигались, некоторые висели неподвижно. На присутствие Тины "море" не реагировало.
      Она рассмотрела сброшенный существом плащ из шелковистой фиолетовой ткани, с капюшоном и алмазной застежкой. Вновь оглянулась на "море": волна, поглотившая самоубийцу, медленно отползала прочь от берега. Нити выпустили свою жертву, и Тина увидела обглоданный скелет - нечеловеческий, хотя и обладающий сходством с человеческим. Шестипалые руки, удлиненная грудная клетка, вытянутый череп с костяным гребнем... Он понемногу таял - как лед в горячей воде, кости на глазах истончались. "Ты внезапно и плавно исчезнешь из глаз, и назад не придешь никогда", - некстати вспомнились Тине стихи древнего земного поэта. Вокруг останков повисло множество блестящих точек, словно россыпь драгоценных камней. Какие-нибудь светляки, обитающие внутри студня, или блестки с костюма самоубийцы? От самого костюма даже лохмотьев не осталось, "море" переварило все.
      Отойдя на значительное расстояние от плотоядной массы, Тина устроилась на ночлег под одним из валунов, свернувшись прямо на голой земле. Печальные зеленые сумерки уступили место кромешной тьме. В небе дрожали редкие звезды, а лун в этом мире не было ни одной.
      Глава 6
      Чливьясы-прислужники закончили полировать когти Тлемлелха и приступили к нанесению позолоты. Они работали медленно и тщательно. Вчера Тлемлелх, переполненный горьким гневом оттого, что ему пришлось появиться в неподобающем виде на Вершине Прохлады, в наказание не покормил их, и теперь они старались загладить свой промах.
      Тлемлелх растянулся на ложе и не шевелился. Чтобы скоротать время, он созерцал потолок, украшенный волнообразными рельефными узорами, прихотливо-извилистыми, как непредсказуемые повороты судьбы. Ему было страшно. В голову лезли россказни о том, что чливьясы, если их долго не кормить, могут сожрать своего хозяина... Такими россказнями балуются энбоно-подростки и кхейглы, а он - зрелый энбоно; если верить во всякую ерунду, недолго стать мишенью для насмешек, и тогда путь один - во Фласс. Но с другой стороны, берутся ведь откуда-то все эти сплетни... Значит, хоть один такой случай, да произошел.
      Чливьясы - создания небольшие, ростом по пояс взрослому энбоно Верткие, бесшумные, ловкие. Их зубчатые гребни начинаются от середины лба и спускаются по спине до копчика - совсем как у некоторых животных; это доказывает, что чливьясы - полузвери, не обладающие разумом, хотя и достаточно сообразительные, чтобы работать Кожа у них темней, чем у энбоно: если чливьяс притаится в полутемной комнате, его в двух шагах не заметишь. Запросто могут подстеречь и наброситься... А зубы у них мелкие и острые, в самый раз. чтобы рвать на куски.
      Это невозможно, сказал себе Тлемлелх, пытаясь отогнать навязчивый кошмар, обретающий понемногу все большую реальность. Чливьясы безобидны, иначе энбоно не использовали бы их в качестве прислуги. Всем чливьясам дважды в год впрыскивают препарат, подавляющий агрессивность - древнее изобретение, технологию которого энбоно сумели сберечь, невзирая на перипетии последних эпох. Тлемлелх знал об этом от Леургла из Корпорации Хранителей Знания. В прошлом они с Леурглом не раз бывали партнерами в любовных играх и вместе посещали Обитель Алых Цветов, но после того, как в лаборатории Корпорации произошел взрыв и Леурглу по локоть оторвало правую руку, Тлемлелх проникся отвращением к его ущербной внешности. С тех пор они не встречались.
      Его блуждающие в тревожном тумане мысли перескочили на другую тему: вчера вечером, когда он вернулся домой, чливьясы передали ему официальное письмо из Корпорации Хранителей Дорог и Мостов. Тлемлелха приглашали на работу. Разумеется, на низшую должность - каждый, вступающий в Корпорацию, обречен подниматься наверх постепенно, преодолевая ступеньку за ступенькой. Почему пригласили, понятно. Слухи о том, что его преследует аргхмо, успели расползтись, и Хранители Дорог и Мостов, которым хронически не хватало сотрудников, решили воспользоваться ситуацией. Тлемлелх письмо изорвал, бросил в окно и долго смотрел, как ветер кружит в зеленых сумерках надушенные белые клочки. Оскорбительно-бодрый, лишенный изысканности аромат - если Тлемлелх вступит в ряды Хранителей Дорог и Мостов, ему поневоле придется пользоваться такими же духами, а также носить бежевый плащ и красить гребень в бежевый цвет. Бр-р... Уж лучше Фласс.
      С другой стороны, есть тут и выгода. Если ты состоишь в Корпорации, соблюдаешь ее устав и выполняешь порученную работу, от аргхмо ты защищен. Пусть все свободные энбоно от тебя отвернутся, твой статус и твой круг общения внутри Корпорации - это особая сфера. Вот и Леургл, потеряв руку, не ушел во Фласс, а остался жить, хоть и избегает показываться на глаза энбоно, не принадлежащим к его Корпорации. Ибо, несмотря на отвратительное увечье, его статус среди других ученых, предопределяемый его интеллектуальными способностями и связями внутри Корпорации Хранителей Знания, по-прежнему высок. Тлемлелха передернуло, едва он подумал об этом. Извращение! Самая страшная беда для энбоно - стать некрасивым, а Леургл стал некрасивым, и ему хоть бы что... Не во всяком извращении есть шарм. После этой сентенции Тлемлелх оттолкнул от себя мысли о Леургле: думать о противоестественном не хотелось.
      Он обойдется без Корпорации Хранителей Дорог и Мостов. Он слишком дорожит своей свободой. Кроме того, сотрудникам Корпораций хочешь не хочешь приходится узнавать вещи, которых лучше бы не знать. Леургл (ну вот опять он вылез!) кое о чем рассказывал... О том, например, что Фласс не всегда был такой ненасытной утробой, как сейчас. В древности в нем можно было купаться: энбоно и кхейглы с удовольствием погружались в его теплый густой сироп и возвращались на берег живыми. Фласс изменился в эпоху правления Злого Императора Сефаргла, будь он навеки мертв. Тогда по приказу Сефаргла против мятежных энбоно, чливьясов и негов (Леургл также обмолвился, что чливьясы и неги в ту пору были разумны и обладали равными с энбоно правами) применили какое-то мощное оружие, вызывающее мутации. Мятежники были уничтожены, а Фласс начал понемногу превращаться в то, чем он является ныне, и энбоно так и не нашли способа остановить этот процесс. Но это еще не все. Фласс постоянно растет. Не то чтобы слишком быстро, усмехнулся Леургл, на наш век хватит, однако через несколько поколений он оккупирует всю планету, и на Лярне не останется ничего, кроме вечно голодного Фласса.
      Вспомнив об этом, Тлемлелх содрогнулся, и чливьяс, склонившийся над его левой ступней, мазнул кисточкой по пальцу, мимо когтя.
      Нет, не надо ему никаких Корпораций, пусть они и сулят защиту. Знать это всегда страшно. Не случайно сотрудники Корпораций уходят во Фласс не реже, чем остальные энбоно: не каждый способен вынести бремя чудовищных знаний.
      - Мы исполнили свои обязанности, энб-вафо, - оторвал его от гнетущих размышлений голос старшего слуги. - Просим простить нас за оплошность, энб-вафо.
      В его глазах Тлемлелх уловил голодный блеск - или показалось? Надо поскорее покормить их, вдруг в тех россказнях есть доля истины... С аргхмо лучше не шутить. Поднявшись с ложа, которое имело форму неправильного овала с приподнятым изголовьем и было обито дуанским жемчужным шелком, Тлемлелх взглянул на свои сверкающие когти и объявил:
      - Вы заслужили еду, вчерашнюю и сегодняшнюю. Идите на кухню и скажите об этом повару.
      Чливьясы, все четверо, начали быстро кивать, выражая благодарность, потом сложили принадлежности для ухода за когтями в изящную костяную корзинку в виде раскрытого цветка и бесшумно удалились. Тлемлелх испустил вздох облегчения: можно надеяться, что теперь им не придет в голову позавтракать собственным хозяином... В иных ситуациях слуги могут оказаться смертельно опасными созданиями, но без них Живущему-в-Прохладе не обойтись.
      Сквозь застекленный потолок в комнату лился свет, разрисовывая пол размытыми радужными пятнами Надо поторопиться. Обычно Тлемлелх не отличался пунктуальностью, но в его нынешней ситуации опаздывать на любовное свидание не стоит: рок лучше не искушать.
      Он набросил на плечи небесно-зеленый плащ с непристойным алым орнаментом с изнаночной стороны, защелкнул застежку в виде золотого птичьего глаза с рубиновым зрачком. Перед тем как выйти из дому, завернул в искусно освещенную зеркальную комнату: он был строен, гибок и великолепен, его гребень и когти царственно сверкали позолотой. Благородные минералы на его теле завораживали взгляд своими переливами, а пересекающую живот горизонтальную складку брюшного кармана обрамлял золотистый узор - Тлемлелх первый до этого додумался и создал новую моду. На какую недосягаемую высоту взлетел тогда его статус... Но все меняется. Сейчас каждому энбоно, который претендует на некоторую элегантность, делают под наркозом вышивку золотыми нитями вокруг складки кармана. В Могндоэфре появилось несколько салонов, которые только на этом и специализируются, а о том, кто был первым, все забыли. Увы, нет ничего вечного в этом суетном мире под изумрудным солнцем.
      В карман Тлемлелх положил две нитки жемчуга и алмазную подвеску в виде большой слезы - подарки для Бхан.
      Оседланный тьянгар ждал возле входной галереи, по обе стороны от которой в изысканном беспорядке стояли арки, оплетенные лозами дурманника либо же отданные облачным прядильщикам. Сами прядильщики, многоногие белые комочки, деловито сновали взад-вперед, восстанавливая свои уничтоженные тенета. Они уже много успели, почти на треть. Лишь бы тот, кто побывал здесь в прошлый раз, не пришел опять... Похожий на серую глыбу нег с безвкусно пестрыми полосками вдоль спины и хвостом, как у животного (оба эти признака указывали на то, что он и есть животное, выдрессированное, чтобы служить энбоно), держал тьянгара под уздцы, ссутулившись возле мозаичной колонны. Его окутывал резкий аромат духов, предназначенных для того, чтобы перебивать естественный запах нега. Воняет от них отвратительно, однако приходится их терпеть: чливьясы слишком, слабосильны, чтобы управляться с норовистыми тьянгарами, а представить себе Живущего-в-Прохладе в качестве тьянгарщика можно разве что закусив ягодами дурманника после трехдневной голодовки!
      Тлемлелх подошел и пнул нега:
      - Хумаик, Фласс тебя забери, ты спишь наяву?
      - Прошу простить меня, энб-вафо, я задумался.
      Тлемлелх раздраженно пошевелил слуховыми отростками: чливьясы и неги неразумны и потому не способны думать. Их высказывания такого рода иногда забавляли ею, иногда выводили из себя - в зависимости от настроения.
      - Не сочиняй, - пробормотал он, устраиваясь в седле. - Поехали!
      Хумаик ловким текучим движением (этакое безмозглое порождение Фласса) скользнул на переднее седло, тронул украшенные самоцветами поводья, и тьянгар рысью побежал под горку. Окруженный множеством ажурных арок дом Тлемлелха стоял на вершине холма; вокруг, разделенные извилистыми стенами подстриженной зелени, располагались дома соседей - какие поменьше и попроще, какие побольше и пооригинальней. Необычность иных изысканно-усложненных архитектурных ансамблей вызывала у Тлемлелха легкую зависть, и тогда он утомленно опускал покрытые блестками веки, откинувшись на горб тьянгара. Хумаик сейчас не мозолил ему глаза - передний горб скрывал нега от хозяина, но навязчивый аромат маскирующих духов все же терзал обоняние Тлемлелха, заставляя морщиться. Он сузил носовые щели до предела - ровно настолько, чтобы не почувствовать удушья.
      Наконец этой пытке наступил конец: впереди показалась монументальная громада Обители Алых Цветов.
      Любой энбоно начинал ощущать сладостное томление при одной лишь мысли об этом дворце наслаждений, перламутрово-светлом, если смотреть издали (фасад был облицован мраморной плиткой), тронутом печатью ветхости, что бросалось в глаза при близком знакомстве, - и все равно желанном, как ни одно другое место под горячим и равнодушным изумрудным солнцем. Все там было восхитительно: широкие полутемные коридоры, залитые солнцем опочивальни с многоцветной мозаикой на полу и на стенах, приемные залы с ложами и мраморными ваннами, с алыми витражами, которые, по давней традиции, только в залах для совокуплений и можно увидеть, - и везде господствовал аромат теплой застоявшейся воды, смешанный с влекущим естественным ароматом, присущим кхейглам. В необъятном внутреннем дворе обители находились бассейны. О своем раннем детстве Тлемлелх сохранил смутные и обрывочные впечатления, но все же помнил, что вода там непрозрачная и густая, как суп, а присутствие простейших одноклеточных придает ей оранжевый оттенок и сладковатый привкус. В бассейнах и на песчаных площадках нежатся в полудреме кхейглы, шумно резвится молодняк. Маленький, отрезанный от остального мира рай, где нет никаких проблем, неизбежных в жизни взрослого энбоно... Впрочем, от того же Лиргисо, который имел приятелей в Корпорации Воспроизведения Рода, Тлемлелх знал, что не так уж все безоблачно в этом раю.
      Все больше рождается уродливых младенцев, которых приходится отнимать у матерей и отдавать Флассу, ибо что еще с ними делать? А из Корпорации Попечителей Подрастающего Поколения сыплются жалобы, поскольку среди энбоно-школьников регулярно обнаруживаются умственно неполноценные, неспособные усваивать знания, - Попечители требуют, чтобы Корпорация Воспроизведения Рода ужесточила контроль и своевременно выявляла дебилов, не направляя их в школы. Да и кхейглы стали более агрессивными. Между ними нередко случаются драки, и они вполне могут закусать друг дружку до смерти, а если учесть, что генетический баланс давно уже нарушен и соотношение кхейгл и энбоно составляет примерно один к восемнадцати, гибель каждой кхейглы - весьма печальная потеря. Для того чтобы разнимать их, в обителях держат специально натренированных негов, однако эти мерзкие твари всячески отлынивают от выполнения своих обязанностей. Здоровая взрослая кхейгла тяжелей и сильней нега средних размеров, так что невзначай прибить нега ей ничего не стоит. Риск. Если же нег, пытаясь утихомирить кхейглу, причинит ей хотя бы незначительную травму, его за это отдают Флассу. Тоже риск. В силу своей природной ограниченности неги не способны понять, что это мудрый закон, ибо слуги-полуживотные не должны вредить высшим существам, и норовят сбежать, если их определяют на службу в обители кхейгл. Бежать из такого чудесного места, где каждая деталь обстановки, каждый оттенок запаха возбуждает влечение... Тлемлелх меланхолично пошевелил слуховыми отростками: он этого не понимал.
      Тьянгар, направляемый Хумаиком, приблизился к длинной, выдвинутой далеко вперед входной галерее и остановился у свободной колонны. Здесь стояло множество двугорбых, трехгорбых и четырехгорбых тьянгаров в украшенных сбруях. Возле них сидели на корточках неги. Тлемлелх заметил, что некоторые из них, привязав хозяйских животных к колоннам, собрались группками и о чем-то лопочут на своем зверином языке.
      - Хумаик, жди меня на этом самом месте, никуда не отлучайся, распорядился он. - Еще не хватало звериные сходки здесь устраивать...
      - Слушаюсь, энб-вафо.
      За дверью его встретил младший сотрудник Корпорации Воспроизведения Рода с голубым в белую крапинку гребнем.
      - Я пришел навестить кхейглу Бхан, - сообщил Тлемлелх после приветствия. - Она свободна?
      - Кхейгла Бхан с нетерпением ожидает вас, энб-саро. А также ваш друг, блистательный энб-саро Лиргисо, он уже прибыл.
      Он говорил вежливо и официально, как и полагалось сотруднику Корпорации, находящемуся при исполнении обязанностей, однако в его тоне Тлемлелху почудилась насмешка. Или он становится мнительным? По просторному коридору, устланному мягким ковром, они направились в глубь здания. Здесь все дверные арки и коридоры были отменно широкие, а потолки раза в три выше, чем в жилищах энбоно, чтобы даже самая крупная кхейгла, гуляя по этому лабиринту, не задевала боками о стенки и не поцарапала свой украшенный подвесками гребень о притолоки. В одних коридорах лежали пушистые серые ковры, в других пол был деревянный и слегка отсыревший, кое-где тронутый пятнами пестрой плесени. Тлемлелх знал, откуда на полу влага: совсем недавно здесь прошла какая-нибудь кхейгла, возвращаясь из бассейна к себе в опочивальню, и с нее капала вода... Подумав об этом, он едва не застонал от желания.
      Стены покрывала сверху донизу волнистая лепнина всех оттенков серого и зеленого. В одном месте Тлемлелх заметил на стене темные потеки непонятного происхождения.
      - Что это такое, энб-саро?
      - А... - Провожатый остановился. - Чливьясы, бездельники, не убрали! Здесь вчера одному негу вышибли мозги, энб-саро. Милф и Жжитхан не поделили коробочку для массажной губки, а нег, как ему было велено, попытался пресечь...
      - Пресек?
      - Увы... Остальные неги, когда началась драка, попрятались кто где звери есть звери, от них нельзя ждать разумных действий. У Милф прокушен гребень, у Жжитхан сломаны четыре ребра... В последнее время мы начали давать кхейглам побольше еды - когда они много едят, они становятся спокойней, но на некоторых это не действует.
      "Почему он сопровождает меня? - спохватился Тлемлелх. - Я без него знаю, где находится приемный зал Бхан, и не нуждаюсь в провожатых... Или здесь теперь новые правила?"
      В конце длинного бокового коридора мелькнула крохотная на таком расстоянии солнечно-оранжевая арка, оттуда доносился шум, взвизги, плеск... Внутренний двор. Сердце Тлемлелха ностальгически защемило.
      "Этот проныра небось постоянно испытывает неутоленное желание, подумал он, покосившись на своего спутника, - но приучился это скрывать..."
      Может быть, стоит вступить в Корпорацию Воспроизведения Рода?.. Впрочем, не надо иллюзий, там как везде - слишком много нудных рутинных обязанностей и вызывающей оторопь закрытой информации, которая отобьет тебе и аппетит, и половое влечение, и способность получать от жизни удовольствие.
      Послышались тяжелые шаркающие шаги, нежный перезвон, и из-за поворота вышла кхейгла. Она была на полкорпуса выше и Тлемлелха, и его сопровождающего, и в несколько раз толще энбоно средней упитанности обычные для кхейглы размеры. На ее теле не было камней, их заменяли округлые коричневые пупырышки, соблазнительно темнеющие на бледно-зеленой коже. Все представители расы энбоно рождаются с пупырышками, но у энбоно, когда те достигают отрочества, их удаляют, вживляя в выемки благородные минералы, а кхейглы такой операции не подвергаются. Зато на ее щиколотках и запястьях сверкали усыпанные бриллиантами браслеты, с гребня переливчатой бахромой свисали драгоценные подвески и колокольчики. Это была старая кхейгла, ее тело покрывали морщины и полученные в драках шрамы, по бокам оттопыривались бесформенные складки - и все же Тлемлелх, вдохнув ее напоенный феромонами запах, ощутил новый прилив желания.
      - Красивый энбоно, - остановившись, сказала кхейгла. - Ты пришел ко мне?
      - К сожалению, нет, восхитительная кхей-саро, я пришел навестить Бхан. Но я буду счастлив вручить вам подарок. - Он вытащил из кармана нитку жемчуга и протянул ей.
      Кхейгла схватила украшение, довольно причмокнула и зашаркала дальше.
      - Это Ванф, - сказал служащий Корпорации. - Можно полюбопытствовать, энб-саро, почему вы отдали ей то, что предназначалось другой кхейгле?
      - Неизъяснимый душевный порыв, энб-саро, - после паузы отозвался Тлемлелх.
      Он и сам не понимал почему. Просто вдруг мелькнуло предположение, что эта старая кхейгла вполне могла бы оказаться его матерью, возникло мимолетное ощущение нежности. Раньше, до аргхмо, он не знал таких душевных порывов.
      Знакомый коридор с темно- и бледно-зелеными чередующимися волнами на стенах - и в конце его арка с двустворчатой дверью, за которой находится приемный зал Бхан. Лиргисо уже был там - устроился в громадной ванне из желтого мрамора, под потолочным витражом, отбрасывающим на паркет множество размытых цветных ромбов. Эта световая вуаль окутывала весь зал, и преобладал в ней алый - цвет желания и чувственных наслаждений. Алой была и подкладка плаща Лиргисо, с рассчитанной небрежностью брошенного возле ванны. Тлемлелх расстегнул застежку в виде рубиново-золотого глаза птицы, и его плащ тоже соскользнул на пол. Таким образом, что можно было увидеть лишь уголок изнанки с небольшим фрагментом алой вышивки - в этом была утонченная недосказанность, которой так не хватало однозначно откровенному жесту Лиргисо. Внутренне улыбаясь своей победе, Тлемлелх растянулся на ложе.
      - Как сегодня выглядят твои когти, энб-саро? - невинно полюбопытствовал Лиргисо.
      Тлемлелх был готов к такому вопросу - его когти ослепительно горели в радужно окрашенных солнечных столбах.
      - О да, они хороши, - промурлыкал Лиргисо, которому некуда было деваться, кроме как признать очевидное. - Я, собственно, и не ждал ничего другого, кто же может с тобой соперничать, непревзойденный Тлемлелх... Взгляни на мои когти - я придумал смешать черный лак с алмазным крошевом, получилось нечто интересное.
      Его рука лежала на бортике ванны. Приподнявшись на локте, Тлемлелх посмотрел: сияющие точки-звезды в слое черного лака, это красиво, только вот когти подрезаны чересчур коротко. Иные энбоно придерживались такой моды, но Тлемлелх никогда ее не одобрял.
      - Так могло бы выглядеть ночное небо, если бы звезд было больше. Однако длина твоих когтей, блистательный Лиргисо, несоизмерима с утонченностью твоего вкуса! Почему ты никак не отрастишь длинные, как у истинных ценителей прекрасного? Такие же короткие когти у бойцовых негов. Можно подумать, что ты у себя дома дерешься с негами, - он хихикнул, представив себе столь абсурдную картинку, - а когти подрезаешь для того, чтобы они не мешали тебе сжимать кулаки. Или они у тебя ломаются, когда отрастают?
      - Дались тебе мои когти... - усмехнулся Лиргисо с оттенком досады. Самое длинное - это не всегда самое лучшее, несравненный Тлемлелх. Длинные когти, равно как и длинный болтливый язык, иногда очень даже неуместны... А ты уже знаешь о нашей новой потере? Вчера Апесиго из Корпорации Хранителей Знания ушел во Фласс.
      Слуховые отростки Тлемлелха от неожиданности встали торчком.
      - Да? Он же всегда был так самоуверен и рассудителен и не перегружал свой мозг излишками печальных знаний... И статус имел весьма солидный для сотрудника Корпорации... Что его толкнуло на столь скорбный шаг?

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.