Точка-джи-эл

Борис Долинго

Точка-джи-эл

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Глава 1. Игра втёмную

Загадай желание

Рейдер «Салган» словно завис рядом с астероидом.

– Откуда он взялся, чёрт побери? – проворчал капитан Мармис, останавливаясь за креслом, где сидел пилот.

Вопрос позвучал чисто риторически, но молодой человек, не отрывая глаз от застывшей на экране каменной глыбы, пожал плечами:

– Его нет в каталоге. С другой стороны, в облаке Оорта столько всякой дряни крутится…

Функции пилотов на рейдере сводились к минимуму: корабль сам выбирал оптимальные режимы движения, и экипаж, по большому счёту, требовался именно для принятия решений в экстренных ситуациях. Но формально на космических судах, особенно военных, существовали все должности, имевшиеся много столетий тому назад на морских, и позже – на воздушных.

– Скорость у него нехарактерная, верно? – заметил пилот.

– Увы, как ты понимаешь, это не будет сочтено достаточным основанием для вмешательства, – хмыкнул Мармис. – Траекторию движения точно определили?

– Да, – кивнул пилот и вздохнул: капитан спрашивал об этом, кажется, в третий, если не в четвёртый раз.

ИИ рейдера давно высчитал проекцию траектории астероида на поверхность Земли с точностью плюс-минус два километра. Получалось – в пригороде земного города Будапешт.

«Центр одного из самых развитых регионов планеты – и астероид диаметром почти полкилометра, – подумал Мармис. – И относительная скорость встречи с поверхностью Земли почти восемьдесят…»

Капитан тихо выругался. Больше всего давила неопределённость: он не знал, что можно предпринять однозначно – и так, и этак выходили огромные проблемы. Конечно, учитывая последствия для Земли, капитан готов был идти на самые решительные меры, и плевать на то, что начнутся протесты альтеров, а возможно, что-то и похуже. Но, повинуясь военной дисциплине, ждал приказа, а на флагмане пока совещались, и оставалось одно: ждать.

– Видите? – пилот показал на пространственный сервоэкран справа от основного пульта.

Там на реал-симуляторе висели три точки: астероид, рейдер СИ, и чуть в стороне – неизвестный корабль. По обводам, грузовик Федерации Камал, но камалы официально продавали корабли данного типа ещё двум расам, и их звездолёты встречались во многих местах. Правда, окрестности Земли являлись запретным районом для подобного транспорта.

Корабль шёл без опознавательных знаков, значит, по всем канонам галактического права, являлся «независимым». И хотя капитан понимал, что в Солнечной системе «независимый» оказался незаконно, но в нужный момент это будет как раз тот свидетель, какой потребуется «чужим»: неважно, из кого состоит экипаж, главное, что там не представители Содружества Идентичных.

В помещение главного поста ввалился старший вице-капитан, или виц, как говорили на флоте.

– Пасут, сволочи!

– Пасут, – раздражённо проворчал капитан, не поворачивая головы.

– Я их вызывал ещё раз, не отвечают, – сообщил виц.

Его звали Садык Башир, и он был землянином.

Капитан продолжал медленно кивать:

– Неудивительно…

Виц шумно втянул носом воздух:

– Капитан, мы будем что-нибудь делать?

Капитан молча пожал плечами: Садык и без него знал, что всё сведения переданы адмиралу.

– Вы видели расчёты? – Башир заметно нервничал. – Чуть больше чем через сутки по местному времени эта штука вспорет Земле брюхо. Люди вымрут, как динозавры… Командуйте, чёрт возьми – и плевать на то, что скажут альтеры!

Капитан снова кивнул:

– Люди, конечно, не вымрут, но последствия будут ужасными.

– Капитан, это же миллионы жертв! Это конец современной цивилизации! Надо сообщить, чтобы начали эвакуацию!

– Садык, уже сообщили всем – и на Земле, кому надо. Поверь, для меня Земля важна не менее твоего…

– Простите, капитан, – сверкнул чёрными глазами Башир, – я не сомневаюсь, что вы понимаете, но смерть надвигается не на вашу планету!

Орханин резко повернулся к землянину, но сдержался и только покачал головой:

– Вы забываетесь, виц. В вас говорит старая психология: если кто-то не принадлежит к данному народу, считаете, что ему плевать и на эти проблемы, да? Но я вас прекрасно понимаю, и для меня тоже катастрофа, что мы слишком поздно заметили астероид. И вы не правы, что я отношусь к этому не так, как вы: я чувствую себя виноватым…

Он повернулся к пилоту:

– Ансари, вызовите всех свободных от вахты, попытаемся придумать какой-то план и доложим на флагман.

Пока собирались члены команды, капитан сказал Садыку негромко и устало:

– Я связывался с резидентурой на Земле. Сейчас и они думают, что можно сделать.

– Они будут консультироваться с Метрополией?! Но, в любом случае, не успеют!

– Само собой, всё решается здесь. Так что кое у кого голова болит не меньше, а куда больше нашего…

Садык, поджав губы, промолчал.

– Представь, каково руководству флотилии и земным резидентам! – продолжал Мармис. – Нужно не допустить обвинений в нарушении соглашений с альтерами – и при этом избежать катастрофы!

– Насколько я понимаю, земные службы пока не заметили астероид? Впрочем, что они могли бы?..

– Увы, да: твои родичи не создали глобальной системы слежения за небом. Хотя, в принципе, могли бы сами решать вопросы с подобными камнями, потенциал имеется. Парадокс, но именно поэтому мы не можем держать вблизи планеты флот, который свободно болтался здесь лет сто тому назад. И именно поэтому камалы наглеют.

Садык снова шумно вздохнул:

– Капитан, простите, я это прекрасно знаю: я окончил и ваш университет, а не только земной. Но Содружество опасается политического скандала из-за прямого вмешательства, из-за того, что тут не корабль камалов, а какой-то неопознанный грузовик. Неужели нельзя в подобных случаях хотя бы подкидывать предупреждения землянам? Ведь…

Капитан поднял руку, прерывая Садыка:

– Подумай, что говоришь! В принципе, можно оповестить землян об астероидной угрозе так, что никто никогда не докажет, что данные исходили от СИ. Даже сейчас, если бы у землян имелось в запасе несколько месяцев, они смогли бы подготовиться и попытаться отклонить астероид. Но в этот раз и мы прохлопали: камень слишком близко, они не успеют ничего понять: до момента падения осталось чуть больше суток! А если успеют – представляешь, что начнётся? Поголовная паника, а по-настоящему эвакуировать никого не удастся: зона абсолютных разрушений будет радиусом с тысячу километров. С учётом его траектории, – капитан ткнул пальцем в симулятор, – чуть ли не по касательной к поверхности, страшно представить!

– Может, нам вмешаться? Плевать на идиотские пакты! Мы же понимаем, что астероид направили альтеры!

Капитан закусил губу, сдерживая ругательство:

– Ты докажи потом галактическому сообществу! Мы проморгали момент, когда можно было официально вмешаться: пока глыба находилась вне орбиты Марса, всё подпадало бы под положения закона! Мы сейчас в той зоне, где находиться не имеем права.

– А они имеют? – Садык, кривя губы, кивнул на экран.

– И они не имеют, но мы официальный корабль, а они нет.

– Да что ж это такое! – Садык закатил глаза. – Какое-то идиотское политическое крючкотворство, честное слово! Почему ваши представители подписывали эти соглашения, я не понимаю?! И, в конце концов, ну что будет, если мы вмешаемся? Война с альтерами? Да не поверю! Не начнут они войну: понимают, что рыло в пуху у них!

– Не горячись, сын пустыни! – капитан улыбнулся, несмотря на трагичность момента.

– Ваши шутки неуместны, капитан! Я в Бейруте вырос, никакой пустыни там нет!

– Знаю, – капитан потрепал Садыка по плечу, – это фигурально. Что касается войны, ты не совсем прав: прими во внимание, какое сейчас положение на паре планет, где у нас прямое соприкосновение с камалами. Там ситуация взрывоопасная. Была бы какая-нибудь новая колония, вопроса не возникло бы: поорали бы – и заткнулись…

Мармис крякнул и продолжал:

– Но Земля им как кость в горле, ты же знаешь! Она – единственная планета идентичных в этом секторе. Однако повторяю: не горячись, у нас есть немного времени. Если иного выхода не останется, мы успеем превратить эту каменюку в пыль. А пока я жду приказов адмирала и сведений от земных резидентов. Если у нас появятся факты активности альтеров на Земле – ну, что их агенты эвакуируются, и тому подобное, у нас появится возможность действовать радикальными методами.

Садык мотнул головой, но промолчал. Умом он понимал, что действия капитана правильные, но сердце, горячее сердце землянина, к тому же южанина, отказывалось пульсировать в такт рассудительным доводам разума.

На совещание в главном посту управления «Салгана» собрались все члены команды, кроме двух, которые по уставу постоянно находились на боевых постах. Команда рейдера подобного класса состояла из десяти астронавтов – кроме восьми орхан, в экипаж входил землянин Садык и ещё один идентичный, представитель планеты Са-Улар, внешне напоминавший земных скандинавов – высокий, голубоглазый.

Садык, летавший с орханами пятый год и насмотревшийся представителей разных цивилизаций, всегда поражался этой особенности: идентичные разных планет походили на какой-нибудь из земных этнических типов, и наоборот. Иногда встречался специфический разрез глаз, цвет кожи или волос, но все были людьми – в том смысле, что не только походили друг на друга внешне, но могли иметь совместное потомство. Ничего подобного в Галактике не наблюдалось: не существовало двух других рас – гуманоидов или нет, млекопитающих, земноводных, насекомообразных и прочих – имевших идентичное строение генетического аппарата.

По научному миру Содружества гуляли гипотезы о наличии у идентичных общих предков, в незапамятные времена заселивших планеты, а потом по неизвестным причинам потерявших связь друг с другом на сотни тысяч лет и забывших прошлое.

Орхане и их союзники неустанно искали любые факты, способные пролить свет на загадку, но безуспешно. Естественными зацепками могли быть языки, но бесспорных лингвистических параллелей по корням слов и тому подобным признакам не наблюдалось. Ведь при желании у существ, обладающих одинаковым голосовым аппаратом, можно найти созвучные слова.

Загадкой оставалось и то, что в легендах разных идентичных рас не встречалось неоспоримых намёков на то, что их предки – пришельцы. Трудно представить, что хотя бы у одной группы людей, сумевших преодолеть межзвёздные бездны и, следовательно, обладавшими высочайшим техническим потенциалом, не сохранилось бы преданий о «славном космическом прошлом», пусть даже после серьёзного катаклизма, разрушившего цивилизацию.

Впрочем, сейчас Садыку было не загадок: к его родной планете двигался астероид, столкновение с которым точно приведёт к катастрофе, после которой цивилизация окажется отброшенной на столетия назад, а сотни миллионов людей погибнут. И ничего нельзя сделать, не нарушая идиотские законы ЕХС – «Естественного хода событий», принятые восемьдесят три года тому назад Галактическим Сообществом!

На взгляд Садыка представлялось совершенно очевидным, что законы эти протащили когда-то в Совете ГС представители альтеров, и прежде всего камалов – самой мощной наряду с орханами цивилизации разведанной области Галактики. Согласно договорённостям запрещалось вмешиваться в «естественный ход событий» в пространстве, смежном с пространством опекаемых планет и на самих планетах. Это приводило к тому, что огромный технический потенциал орхан расходовался на контроль колоссального объёма космоса, в попытках загодя предупредить как возможные естественные, так и подстроенные катаклизмы. Почему орхане согласились когда-то ратифицировать подобное соглашение, у Садыка не укладывалось в голове.

Действие закона прежде всего распространялось на «крупные космические взаимодействия» – столкновения с астероидами, кометами, пылевыми облаками, через которые могли пройти населённые планеты. Естественно, это не относилось к цивилизациям, вышедших в дальний космос – в первую очередь к самим орханам, а так же к вельтам и лоранам, которых орхане обнаружили, когда первые строили поселения в собственной солнечной системе, а лораны готовили первую межзвёздную экспедицию. Эти три идентичные расы и составляли сейчас Содружество Идентичных.

Из истории, которую Садыку преподавали на курсе обучения после вербовки, он знал, что первыми разумными существами, встреченными орханами почти восемьсот земных лет тому назад, стали ратлы – негуманоидная раса яйцекладущих, произошедшая от животных, сходных с земными птицами. На момент контакта ратлы освоили межзвёздные перелёты на небольшие расстояния, но технически много уступали орханам.

Первый контакт удивил орхан. У них создалось впечатление, что ратлы испуганы видом пришельцев: они не разрешили первому звездолёту высадить на планету представителей, хотя пришельцы не дали поводов усомниться в мирных намерениях. Спустя некоторое время ратлы сделались более гостеприимными, и делегацию орхан приняли. Эксперты засомневались: создавалось впечатление, что хозяева имели на планете нечто, что опасались продемонстрировать орханам, а потом это «нечто» сумели каким-то образом скрыть.

Орхане создали дипломатическую миссию на планете Ратл, она успешно работала, и только через несколько лет одному из консулов случайно попала в руки старая фотография из местного зоопарка: существо в клетке, удивительно напоминавшее орханина!

Идти на прямой конфликт и требовать объяснений не стали, но проведённые расследования, включая слежку за кораблями ратлов, выявили, что в окрестностях их солнечной системы имелась звезда, на одной из планет которой существовала гуманоидная раса, идентичная орханам. Ратлы подавили там цивилизацию, самые развитые популяции которой находились на уровне раннего средневековья, охотились на жителей планеты, называвших себя моллами, ставили на них разнообразные эксперименты, и до встречи с орханами держали в качестве экспонатов в зоопарках.

Когда масштабы деятельности ратлов на Молле, как назвали орхане планету, стали очевидны, командир звездолёта «Торнадо», принимавшего участие в высадке, не сдержался и начисто стёр две имевшиеся там базы ратлов. Ратлы пытались оказать сопротивление, но силы были явно не равны, и «Торнадо», уничтожив три контратаковавших звездолёта противника, стартовал к Ратлу.

В ответ представителей миссии орхан на Ратле взяли в заложники. Ситуация накалялась, грозя перерасти в настоящую «звёздную войну». Звездолёты орхан того времени выглядели неуклюже по сравнению с современными, но обладали огромными размерами и колоссальной мощью. Фактически это были автономные летающие города, торсионные двигатели которых позволяли им разгоняться в обычном пространстве до восьми десятых скорости света перед гиперскачком. Тот же «Торнадо», пройдя на низкой орбите, мог импульсом маршевой установки сдуть часть атмосферы Ратла, а если бы капитан направил вертикально вниз разгонные модули, то… В общем, планете грозила бы катастрофа почище той, что сейчас предвиделась на Земле.

Связи с Орханом отсутствовала, так как передатчиков вакуум-связи тогда не существовало. Немного успокоившись, капитан провёл переговоры с представителями ратлов, которые пошли на принесение всех возможных извинений. Решили, что дипломаты останутся в заложниках, а «Торнадо» уйдёт домой, доложит обстановку, и орхане пришлют делегацию профессиональных политиков для урегулирования инцидента.

Орхане отправили к Ратлу эскадру из трёх дальних звездолётов, не столько для того, чтобы начинать войну, сколько для окончательного вразумления «птичек». Но когда через полгода корабли появились в окрестностях планеты, их ждал сюрприз: два неизвестных корабля, внешне по мощи нисколько не уступавшие звездолётам орхан.

Так произошла встреча с камалами, второй расой, освоившей сверхдальний космос.

Камалов можно было называть гуманоидами – пропорциями тела они походили на людей (или орхан, что одно и то же). Кроме того, они тоже являлись млекопитающими. Однако различия имелись слишком явные, чтобы ошибиться вблизи или когда камалы двигались. Во-первых, их тело покрывала короткая густая шерсть, наподобие меха крота. Строение черепа напоминало голову собаки, с мощными, выступающими вперёд длинными челюстями, за что камалы и получили у космолётчиков негласное прозвище «псы». Пальцы рук имели выпускные когти, а ноги сгибались в коленном сочленении с двумя степенями свободы: сустав мог переламываться вперёд и назад. Это же относилось и к тазобедренному суставу, окружённому мощной суставной сумкой и плотными мышцами. Из-за более развитой, чем у людей, группы мышц в колене и вокруг таза, ноги камалов выглядели словно веретёна, а нижняя часть туловища была намного грузнее.

Камалы установили контакт с Ратлом лет за двадцать до орхан – факт, который ратлы до сих пор успешно скрывали. Сейчас, убоявшись мести орхан за идентичных им моллов, «птицы» бросились за покровительством к камалам. Почему камалы встали на сторону ратлов, осталось непонятным: орхане были им ближе по «параметрам». Возможно, сказался фактор потенциальных конкурентов: ратлы были технически менее развиты, чем орханы и камалы, а эти две расы имели примерно равные возможности. Кроме того, как бывало и в земной истории, более близкие народы часто весьма враждебно относились друг к другу. Садык хорошо знал это на примере арабов и евреев.

Воевать, конечно, никто не стремился, но все оказались разочарованы: камалы тем, что встретили равнозначных конкурентов, орхане – что не удалось «поставить на место» ратлов. Начавшиеся длительные переговоры привели к выработке определённых кодексов поведения в космосе и к созданию прообраза нынешнего Галактического Сообщества.

Молла отошла под покровительство орхан, но камалы, которых раздражало, что у их потенциального противника есть столь близкие родственники во вселенной, добились принятия положения о невмешательстве в развитие «примитивных цивилизаций». Естественно, в противном случае орхане попытались бы подхлестнуть развитие моллов. С тех пор и до нынешних дней «Принцип Невмешательства», то есть неоказания влияния на саморазвитие, действовал в отношении всех цивилизаций, не достигших уровня освоения собственной солнечной системы.

Земля близко подобралась к барьеру отмены «принципа невмешательства», и камалов это сильно беспокоило. В настоящее время в Галактическом Совете у них имелся определённый перевес над идентичными, которых там пока представляли лишь три цивилизации: орхане, вельты и лораны. Неидентичных, или чужих рас, в Сообщество входило семь, но с тремя из них идентичные, как правило, договаривались по большинству вопросов. Вступление в Сообщество ещё какой-то расы, родственной орханам, могло нарушить равновесие в пользу СИ, и камалы искали любые способы провернуть что-либо во вред самой дальней и самой перспективной сейчас планете идентичных.

Садыку было очевидно, что капитан Мармис не успеет получить указания с Орхана. Да, информацию можно доставить туда, но нереально ожидать, что за несколько часов собрание экспертов и ведущих политиков выработает спасительное решение, отвечающее в данном случае требованиям всех пактов. Да и существовали ли такие решения для подобной ситуации в принципе?

Основная флотилия СИ из десяти кораблей, контролировавшая Солнечную систему, чтобы не заметили земные астрономы барражировала за орбитой Сатурна, и только один корабль патрулировал пространство до орбиты Марса. К Земле имели право только изредка подходить корабли, высаживающие или забирающие представителей агентов двух сторон, о которых были достигнуты договорённости. Конечно, действовали и нелегалы, но этим занимались контрразведки.

Капитан рейдера связывался с флагманом, адмирал созвал на борту совещание, в котором по круговой селекторной связи участвовали все экипажи, но что они могли решить? Всё упиралось в единственную проблему: остановить астероид несложно, но какие это будет иметь политические последствия? Прямых доказательств, что орбиту небесного тела изменили агенты камалов, на данный момент не существовало, впоследствии их вряд ли удастся добыть, а начальные стадии движения каменной горы проморгали все, включая и наблюдателей флота.

Садык понимал и вот какой момент: для адмирала флотилии доложить о том, что под носом у охранного кордона камалы сумели с филигранной точностью направить астероид, который, кстати, отсутствовал в астрономических каталогах не только Земли, но и самих орхан, значило лишиться должности, как минимум. А все люди, все человеки – и земляне, и орхане, поэтому своя рубашка в подобных ситуациях гораздо чувствительнее липнет к телу от холодного пота, выделяемого под действием страха за свою карьеру, чем за судьбы планеты пусть и с идентичным населением, но пока официально не входящей в СИ.

Сидя за столом в кают-компании, Садык слушал капитана, который, вертя в пальцах карандаш, в двадцатый раз пережёвывал одно и то же.

– Капитан, – вставил слово Садык, когда тот сделал паузу и жадно глотнул воды из стакана, – осталось двадцать шесть часов. Видимо, мы будем ждать возможности использовать седьмую поправку?

Седьмая поправка к Принципам Невмешательства давала возможность оказывать помощь цивилизациям, на планетах которых произошли крупные катастрофы. Правда, с кучей оговорок: помощь не должна носить прогрессорской деятельности, должна проводиться максимально скрытно, и так далее, и тому подобное. Кроме того, за оказанием помощи должны следить представители Галактического Сообщества, постоянно хватая за руки тех, кто, по их мнению, станет оказывать эту помощь чересчур интенсивно.

– Виц, не горячитесь! Пока не представляется возможным подключить к выработке решения Метрополию, но мы ждём сведений с Земли. Если наши резиденты доложат об экстренной эвакуации агентов альтеров, появятся косвенные доказательства их причастности…

Садык только махнул рукой.

Голубоглазый са-уларец поддержал араба:

– Хорошо, господа, но ведь все агенты на планете действуют тайно! Что если доказательства не успеют найти за оставшееся время? Конечно можно потом пытаться что-то доказать косвенно, но будет поздно: астероид долбанёт по Земле, и камалы достигнут своей цели! И тогда – хоть задоказывайся.

– Знаете, – подал голос врач корабля, – не кажется ли вам, что мы проигрываем камалам именно из-за того, что стараемся всегда слишком буквально соблюдать каждое соглашение? Камалы и альтеры нарушают их в своих интересах, где только могут, а мы стараемся быть праведниками – и в результате всё не в нашу пользу! К примеру ситуация на О-мене: до сих пор нет стопроцентной уверенности, что фрогов туда не камалы подсадили!

Капитан укоризненно покачал головой:

– А вы разве специалист по ситуации на О-мене? Давайте не будем отклоняться от темы, у нас сейчас иная проблема. И давайте следовать букве закона!

– Всё правильно, капитан, мы здесь, – Садык саркастически подчеркнул слово «здесь», – можем рассуждать о ситуации на О-мене на уровне обывателей, но, как ни крути, именно из-за попустительства наших экспертов фроги убивают на О-мене людей и тормозят развитие цивилизации. Мне это напоминает дела в земной ООН: разные ублюдки издеваются над общественным мнением и творят, что хотят, пользуясь пресловутой «буквой закона». Земная ООН похожа на двуличное и сопливое Галактическое Сообщество в миниатюре: на словах там якобы пекутся о благе всех землян, а на деле служат инструментом для более сильных и более наглых.

Командир рейдера протестующе поднял руку:

– Садык, это пустая демагогия!

– Почему же? – с вызовом спросил землянин. – Я-то действовать предлагаю!

– Я понимаю, что вы можете предложить. Но это вызовет колоссальный скандал.

– А вам не кажется, что лучше допустить скандал, чем гибель цивилизации Земли?!

Мармис скривился в гримасе, и, опустив глаза в стол, замолчал, чуть мотая головой, словно от зубной боли. Он прекрасно понимал, что Садык прав, что всё равно придётся что-то делать – ведь реально никто не допустит катастрофы на Земле, но понимал, что пока идёт игра нервов, самая сложная и самая выматывающая из игр политиков и военных во все времена и во всех мирах. А чужие только и ждут, чтобы снова поднять вопросы о нарушении представителями СИ «Принципов Невмешательства».

– Кстати, почему мы не рассматриваем вопрос о нахождении неопознанного корабля в зоне, в принципе закрытой для полётов? – спросил са-уларец. – Мы опасаемся, что альтеры сообщат в Сообщество о наших действиях по изменению траектории астероида, да? Прекрасно, но раз этот корабль не отвечает на наши запросы и не предъявляет опознавательных сигналов, мы можем взять его на абордаж и проверить, чей он. Имеем полное право, между прочим! А установив над ним контроль, мы не позволим что-то с него куда-то передавать, верно? Кто тогда докажет, что траекторию астероида отклонили мы? Он просто пролетел мимо Земли – и всё! Дело выеденного яйца не стоит!

– Ну да, а когда мы начнём действия против корабля, окажется, что это танкер камалов, что он попал сюда случайно, что они ведут ремонт, и так далее, и тому подобное.

– Странно они ведут ремонт, двигаясь параллельным курсом с нами!

– Да что вы мне это доказываете! – капитан зажмурился, словно съел кислятину. – Видимо, так и придётся действовать, я сам думал об этом…

Садык с шумом потёр голову – его жёсткие короткие волосы издавали проволочный звук, и довольно крякнул. Он открыл рот и хотел что-то сказать, но его опередил пилот рейдера, до сих пор молчавший.

– Капитан, разрешите? – сказал он. – Есть предложение: не стоит терять время, его мало. Пока вы поведёте «Салган» к кораблю альтеров разбираться, что и как, я возьму бот, и в режиме невидимости, да ещё и прикрываясь корпусом рейдера, подойду и установлю на астероиде ускоритель. Это займёт часа четыре, ну, пять, максимум. У нас останется уйма времени, чтобы запустить ускоритель дистанционно. А вы тем временем блокируете системы наблюдения корабля альтеров – пусть потом доказывают, что астероид отклонили мы. Камалы станут визжать, что мы вмешались, но прямых доказательств у них не будет, так же как доказательств нет и у нас, что они камень направили!

– Разумное предложение! – поддержал врач. – Вдобавок мы предъявим ультиматум о вхождении несанкционированных кораблей в околоземное пространство!

Командир «Салгана» покивал, непроизвольно ухмыляясь:

– Я доложу адмиралу, но, надеюсь, возражений не будет.

Садык поднял руку:

– Минуточку, капитан! Полагаю, я имею право просить, чтобы исполнение операции доверили мне?..

* * *

Садык любил водить маленькие космические аппараты – в большом корабле не столь ярко чувствовалось «единение с космосом». Нечто подобное испытывали, например, пилоты земных авиалайнеров: пилотирование громоздкого воздушного судна не могло сравниться по степени наслаждения с управлением небольшим манёвренным самолётиком, позволяющим выделывать фигуры высшего пилотажа.

Современная космическая техника орханов не имела таких огромных размеров, как когда-то – тот же рейдер «Салган» при высочайшей боевой мощности размерами лишь немного превышал средний земной морской эсминец. Но находившиеся на борту разведботы, крошечные сверхманёвренные машины, давали возможность насладиться любыми виражами с ускорениями до двухсот «же» – больше не разрешала система безопасности.

Правда, сейчас Садыку было не до высшего пилотажа. Во-первых, на внешней подвеске бота укрепили гравитационный ускоритель – цилиндр, размерами больше самого маленького кораблика, и двигаться приходилось очень аккуратно, чтобы установку не сорвало. Во-вторых, чтобы не выйти из-за створа корпуса рейдера, однозначно требовалась точность «искусственного интеллекта», и пилот пока просто наблюдал за действиями машины.

Для полной маскировки условились не нарушать молчания в эфире до тех пор, пока рейдер не установит контроль над передающими устройствами неизвестного грузовика, дабы альтеры не могли сообщить своим о происходящем. В довершение всего, бот двигался в режиме «невидимости», практически исключавшим визуальное или локационное обнаружение. Единственным признаком для регистрации его движения являлись гравитационные возмущения, и именно поэтому требовалась высокая точность укрытия за профилем «Салгана».

Компьютер филигранно подвёл бот к астероиду – вытянутый овал маленького кораблика плавно прижался к поверхности каменной глыбы и выпустил якоря-буры.

Астероид медленно вращался, и чтобы с чужого звездолёта не засекли бот, Садыку пришлось растянуть колпак поля-невидимки, чтобы выти и установить гравитационный ускоритель. Конечно, альтеры могли поймать масс-детекторами некоторое изменение массы астероида, но на большом расстоянии не представлялось возможным чётко идентифицировать, что происходит.

Недостатком применения маскирующего поля было то, что не только враг не видел бот: аналогично и с борта маскирующегося корабля затруднялось слежение за окружающим пространством, а чем больше датчиков выдвигались за пределы «невидимки», тем вероятнее становилась демаскировка. Поэтому сейчас Садык не мог видеть, как «Салган» подходит к чужаку.

Садык надел лёгкий вакуум-скафандр и выбрался наружу через тесноватый шлюз, хотя кабина на боте была достаточно просторной для кораблика таких размеров – орхане не экономили на удобстве экипажа, даже если экипаж составляли всего один-два пилота. Правда, с остальными подсобными помещениями приходилось ужиматься. Впрочем, шлюзом на боте пользовались редко, в исключительных случаях – вход и выход пилотов осуществлялись, как правило, в ангаре крупного корабля, а верхний колпак кабины поднимался.

Сила тяжести на астероиде максимальным диаметром девятьсот двадцать три метра слишком мала, чтобы безопасно ходить – легчайший толчок грозил унести человека в открытый космос. Локальное повышение силы тяжести тоже решили не использовать в целях маскировки, и Садыку пришлось бы плохо, не имей вакуум-скафандры орхан специальных приспособлений. В отличие от шлюза, являвшегося вспомогательным устройством, скафандр проектировался под любые действия в условиях космоса, в том числе и при малой силе тяжести. Ситуацию оценивал компьютер, в определённом режиме подошва выпускала нечто вроде когтей-грейферов, цеплявшихся за грунт. Подобная конструкция оказалась бы неэффективной разве что на рыхлой поверхности, но данный астероид, к счастью, был куском твёрдой породы.

Но даже при наличии замечательных ботинок передвигаться быстро не получалось. Садык затратил примерно два часа на то, чтобы снять с бота ускоритель, а затем укрепить на поверхности астероида. Когда он закончил работу, с него градом лил пот, несмотря на системы кондиционирования, и он с великим облегчением вернулся в комфортные условия кабины. Отведя бот от каменной глыбы, Садык приготовился немного расслабиться.

Удалившись от астероида на условленные десять тысяч километров, землянин выключил режим невидимости и попытался вызвать «Салган», чтобы доложить о завершении операции, но рейдер не отвечал. Ничего не понимая, Садык стал перебирать все виды связи, включая и такие древние с точки зрения орхан, как радиоканалы.

Автопилот бота однозначно подтвердил, что связь с «Салганом» отсутствует.

– Что случилось? – недоумевал вслух Садык.

– Пытаюсь проверить, сканирую пространство, – деловито сообщил робот, доказывая лишний раз, что автоматика его уровня не зря считается «искусственным интеллектом». – Наблюдаю облако пыли в предполагаемом районе нахождения рейдера.

– Какой пыли?!.. Погоди, а чужой корабль где?

– Чужого корабля не наблюдается. Фиксирую облако пыли неустановленного происхождения. Веду дистанционные анализы.

– Господи, – пробормотал Садык, – только этого не хватало…

Формально, будучи по происхождению ливанским христианином, он не верил ни в Бога, ни в Аллаха. Садык верил только в Человека, но сейчас, как и подавляющее большинство атеистов в критические и страшные моменты, готов был обращаться к мифическому «Высшему существу», дабы обрести если не защиту и полное понимание происходящего, то хотя бы надежду.

– Принят сигнал вызова с флагмана, – доложил автопилот. – Они тоже прощупывают пространство.

Садык понял, что случилось нечто из ряда вон выходящее: если флагман вызывает бот, значит, тоже не может связаться с «Салганом»!

– Включи канал связи! – потребовал Садык.

Вызов шёл от адмирала Леситона. У Садыка с языка рвалось множество вопросов, но, следуя субординации, он первым доложил обстановку.

Возраст Леситона, насколько знал Садык, перевалил за сто лет, но орхане научились существенно продлевать срок, отпущенный природой, и адмирал выглядел максимум сорокалетним бодрячком. Он внимательно выслушал вице-капитана рейдера, и, тяжело кивнув, вдруг доверительно, совершенно не как подчинённому, стал объяснять, что случилось. Рейдер попал в ловушку, которую никто не ожидал: при стыковке с танкером альтеров сработало устройство, известное как кварковая бомба. Оба корабля превратились в облако пыли, которое и зарегистрировал ИИ бота.

– Мы, естественно, вели определённые наблюдения, но при разбирательствах доказать что-то будет очень сложно: всегда можно утверждать, что мы сфальсифицировали факты, – сказал адмирал.

Садык не мог вымолвить ни слова, подавленный известием о гибели товарищей. Когда он открыл рот, адмирал спохватился:

– Вице-капитан Башир, вы установили гравитационные ускорители?

– Так точно, но…

– Я понимаю: на боте нет генератора активации. И отсюда мы тоже ускоритель не активируем. Я дал команду, к вам идёт рейдер «Содружество»…

«Почти три миллиарда километров, – подумал Садык. – В обычном пространстве не успеть, а «прыгнуть» на такой дистанции невозможно. У нас осталось всего часа четыре, пока можно что-то сделать. Потом ускоритель уже не отклонит астероид на нужный угол. Поганые камалы всё предвидели, всё рассчитали, а грузовик служил автоматом-ловушкой…»

– Господин адмирал, – он проглотил комок в горле, – рейдер в любом случае не успеет…

Адмирал, сидевший за столом, сжал ладонями лицо. Потом сложил руки перед собой, как ученик на парте, и посмотрел на Садыка долгим и печальным взглядом:

– Офицер, я не могу вам ничего приказывать…

– У меня появилась такая же мысль, господин адмирал, – кивнул Садык. – Но вы не отменяйте приказ рейдеру. Мало ли что…

Когда экран погас, он секунду смотрел в погасшую рамку визуального портала, после чего дал команду сделать необходимые расчёты.

Выслушав приказание человека, ИИ сообщил:

– Указанные действия грозят гибелью боевой единицы. Предупреждаю вас об ответственности…

– Ах, дьявол! – чертыхнулся Садык. – Ты будешь мне морали читать!

И полез снимать панели пульта, чтобы добраться до блока контроля автопилота.

* * *

Садыку пришлось повозиться, но он успевал. Как отключить «самосохранение» машины, он знал хорошо, сложнее оказалось переключить схемы питания так, чтобы выжать из бота максимальное ускорение – даже на уровне простых механических соединений и узлов имелось слишком много ограничителей.

В конце концов, Садык удовлетворённо выругался, сел в кресло и достал из кармана алюминиевый цилиндрик, скрывающий настоящую «гавану» – он купил целую коробку на Земле в прошлом году. В этот раз, улетая с «Салгана», он взял одну сигару с собой, чтобы победно закурить в момент, когда с борта рейдера поступит сигнал на включение ускорителя. Но сигнал не поступит, и закурить придётся раньше, чем он убедится, что победил. Потом не удастся убедиться. Но в победе он не сомневался.

Конечно, шум в Галактическом Сообществе по поводу нарушения «принципа невмешательства» возникнет неслабый, только его, Садыка, и экипаж рейдера уже невозможно наказать. Обвинить попытаются, а вот наказать не смогут!

Конечно, камалы придумают другие провокации, но всегда рядом будут те, кто охраняет Землю, чего бы это ни стоило.

Садык аккуратно вынул сигару, снял целлофан, примерившись, откусил кончик, сплюнул и прикурил: минут десять-пятнадцать он мог позволить себе посидеть спокойно.

«Ароматный табак! – подумал землянин, выпуская дым в сторону раскуроченного пульта. – Ах, как кубинцы умеют делать сигары!»

– Предупреждение! – заметил автопилот: Садык отключил активное воздействие, но не стал тратить время на выключение контрольных функций. – Курение запрещается при работе на главном посту космического аппарата!

– А как насчёт последнего желания приговорённого? – невесело пошутил Садык.

– Вопрос не ясен, – сообщил автопилот и потребовал: – Прекратите курить!

– Да брось ты! Перед смертью могу себе позволить.

Казалось, в кибернетическом голосе прозвучало замешательство:

– Ваши жизненные функции в стопроцентной норме, хотя курение вредит вашему организму…

Садык усмехнулся:

– Надеюсь, сейчас оно меня не убьёт!.. Ладно, дружище, ты мне нравоучений не читай, лучше дай изображение Земли, с максимальным разрешением.

ИИ повиновался.

Садык посмотрел на тёмно-синий шар, подёрнутый густой сметаной облаков, и вздохнул. Там жили шесть миллиардов людей, которые понятия не имели о летящем астероиде, и само существование которых зависело сейчас от него, землянина, завербованного четырнадцать лет тому назад представителем Содружества Идентичных.

Он прошёл огромный путь за эти годы – от выпускника университета в Бейруте до вице-капитана рейдера боевого космического флота. Он участвовал в работах на одной из осваиваемых планет, а потом решил, что его призвание – защищать миры, жители которых не могли постоять за себя. Земля всегда подвергалась большей опасности, да и сам он был землянином, поэтому Садык недолго выбирал место службы.

Он вдруг вспомнил девушку на Терре, где находилась самая большая колония землян. Её звали Наташа – интересно, с кем она сейчас, вышла ли замуж? Отец Садыка имел четверо детей, а у него – ни одного…

«Жаль, что я не завёл детей, – подумал Садык. – Всё казалось: успеется…»

Впрочем, сейчас, сколько бы детей ни жило на Земле, за стольких в ответе и был Садык. Все дети были его детьми – арабские, американские, китайские, русские… Просто пока они не понимают по-настоящему, что они – дети Земли, и значит, братья и сёстры.

Пора!

Садык раздавил длинный окурок сигары на полу и решительно перевёл регулятор мощности в положение «максимум». Где-то внизу и сзади тихо но мощно загудели на пределе торсионные модуляторы.

– Поехали! – дрогнувшим голосом сказал пилот, вспоминая Гагарина: в принципе, он и Юрий делали одно дело: первый прокладывал землянам путь в будущее, а он спасает их от отката в далёкое прошлое.

Садык успел ещё раз посмотреть на Землю и откинулся в кресле, непроизвольно стараясь сесть поудобнее.

Бот рванулся с ускорением почти пятьсот «же», словно выпущенный из пушки снаряд, и пилот уже ничего не видел и не чувствовал – Садыка размазало по сорванному с креплений креслу.

Чечевица бота врезалась в астероид, вспарывая поверхность. Искорёженные размочаленные остатки маленького кораблика отскочили от каменной глыбы, передав ей мощный импульс, и, красиво поблёскивая в солнечных лучах, весёлым звездопадом пошли к Земле. Своё последнее дело Садык сделал точно: вместо гигантского астероида-убийцы к планете с облачком камней теперь неслось то, что осталось от него и от бота.

И для землян это было совсем не страшно.

* * *

– Светик, все уже разошлись, ты там одна. Давай быстро домой!..

Мать приоткрыла калитку и поманила девочку.

Светлана вздохнула и пошла. Темнело, и в небе зажигались звёзды, на дачный посёлок опускалась ночь, принося с собой одуряющий стрекот сверчков, запахи трав и вкрадчивую прохладу.

Во дворе Светка косо посмотрела на «нисан» дяди Игоря и отвернулась. Здесь могла бы стоять папина машина, но папа умер от какой-то дурацкой болезни. Ему было всего тридцать два года, а люди не должны умирать молодыми!

Ничего, через пять лет она окончит школу, поступит в медицинскую академию и станет врачом. И придумает, как сделать, чтобы люди не умирали слишком рано. А лучше, чтобы жили вечно…

– Ну что, красавица, наигралась? Устала? – Дядя Игорь сидел за столом на веранде и разбирал утюг.

Спросил он с обычной ласковой улыбкой, но Светка нахмурилась.

Наверное, он хороший – Светлана чувствовала, что он нравится маме, работает в какой-то солидной фирме, да и с ней старается подружиться изо всех сил. Но Светка не хотела с ним дружить.

Маму это очень расстраивало, Светка понимала, что не права, но ничего не могла с собой поделать: дядя Игорь, какой бы хороший ни был, не её папа.

– Да нет, не устала, – вздохнула она, и ушла мыть руки.

После ужина Светка поднялась к себе, в комнатку на втором этаже, и задумалась, чем бы заняться перед сном. Можно поиграть на плэй-стэйшене или почитать книжку американского писателя Рэя Брэдбери, которую дал Антон.

Вдруг она услышала через открытое окно, затянутое сеткой от комаров, что мама с дядей Игорем сидят на крыльце и шепчутся. Светка подошла и прислушалась. Козырёк крыльца вместе с темнотой (лампочку у двери выключили) мешал видеть, что там, внизу, но слышно было хорошо.

На крыльце завозились.

– Ну, Игорь! – понарошку строго сказала мама. – Светлана ещё не спит, потерпеть не можешь?..

Девочка нахмурила брови: она прекрасно знала, что у взрослых есть некая штука, которую называют любовью, но слово «любовь» Светке в данном случае не нравилось. Сама она никого не любила, но знала, например, что Элла из пятого «а» любила Егора. Но это же не то, что у взрослых – то, что у взрослых, в кино показывают. Разве это любовь, если Антон даёт ей книжки читать?

Тем не менее Светка знала: то, чем занимаются взрослые, для них очень важно. И чтобы помешать, она из вредности не стала ни играть, ни читать, а громко затопала вниз по лестнице, на крыльцо.

Мама успела отодвинуться от дяди Игоря.

Светка отошла немного в темноту сада и встала к взрослым спиной, демонстративно разглядывая изумительный иссиня-чёрный ковёр летнего ночного неба, словно инеем припорошённый тысячами звёзд.

Девочка нашла Большую Медведицу – её показал когда-то папа. А если через неё провести линию, можно найти Полярную звезду, она в созвездии Медведицы Малой…

– Света, – как всегда ласково позвал дядя Игорь, чтобы скрасить неловкость ситуации, – ты, наверное, астрономом станешь? Я заметил: любишь на звёзды смотреть.

Светка чуть обернулась, и, почти не видя никого в темноте. «И почему взрослые всегда хотят какую-нибудь глупость сказать?» – подумала она.

– Нет, – медленно произнесла Светка, – я буду врачом…

Яркая точка неожиданно вспыхнула в вышине и почертила звёздную сферу наискось сверху вниз, уходя за смутно угадывавшуюся неровную границу далёкого леса.

– Светка, Светка! – закричала мама. – Падающая звезда! Скорее загадывай желание!

Дядя Игорь деловито вздохнул:

– Это не звезда, а метеорит.

– Всё равно надо желание загадать, – настойчиво потребовала мама. – На счастье!

Ей нравилось быть с дядей Игорем, Светка это чувствовала: мама явно дурачилась.

Светка молчала и смотрела туда, где исчезла падающая звезда.

– Знаете, – медленно сказал она, – я читала один рассказ… Там ракета в космосе взорвалась, и космонавты выпали. А потом летели в разные стороны и разговаривали между собой по радио.

– А как они не задохнулись, в космосе-то? – встрял с техническими подробностями дядя Игорь.

– Они были в скафандрах, – криво усмехнулась Светка и замолчала.

– И что случилось дальше? – Дядя Игорь продолжал демонстрировать интерес.

Светка выдержала небольшую паузу:

– Ну… там один космонавт летел в сторону Земли, а когда врезался в воздух, сгорел. Это увидели мама с мальчиком, и мама ему тоже сказала «Загадай желание, вон падающая звёздочка». А вдруг сейчас тоже там кто-то сгорел?

– Господи, – ахнула Светкина мама, – ну ты и книжки читаешь! Ну и мысли у тебя!

– Сейчас в космосе нет кораблей с космонавтами, – уверенно сказал дядя Игорь. – Это просто метеорит.

– Да, конечно, – подхватила мама, – просто метеорит.

– Именно метеорит! – заверил дядя Игорь. – И не очень большой, кстати.

– А ты загадала желание? – не унималась мама.

– Загадала, – вздохнула Светка. – Хочу, чтобы все люди жили вечно!

Мама посмотрела на дядю Игоря и улыбнулась, ловя блеск его глаз в темноте.

А от упавшей звезды на небе не осталось и следа…

Игра втёмную

Когда Виталий Селивахин шёл по улице, к нему пристала голосистая дама средне-неопределённых лёт.

– Мужчина! – бодро вещала она, выставляя перед собой грудь и планшетку с листами бумаги. – Пожалуйста, примите, участие в соцопросе!

– Некогда мне! – буркнул Селивахин, закладывая вираж в обход.

Настроение у него было паршивое, и отвечать ни на какие вопросы не хотелось, даже выставленная, и не маленькая, грудь не интересовала. Да и не любил Виталий заполнять анкеты – ещё во времена оные, когда работал на «почтовом ящике», поперёк горла становились эти анкеты.

– Да ну, мужчина! – не унималась дама. – Всего пять минут потратите! А у нас всем участвующим в опросе – подарки!

Он ловко нырнула свободной рукой в толстую сумку на ремне и вытащила маленький пистолетик.

– Глядите, какая зажигалка! Нравится, а?

Помощница социологов надавила на спусковой крючок: на дульном срезе, как в сопле реактивного двигателя, загудело пламя. Дама интригующе прищурилась, и Селивахин подумал: будь она лет на двадцать пять моложе, сошла за подругу Джеймса Бонда, вот эдак, с пистолетиком.

Он заколебался: зажигалка выглядела симпатично, ему бы пригодилась.

– А чего за опрос-то? – поинтересовался Виталий, останавливаясь.

– Мы выясняем общий настрой людей, определяем желание перемен в жизни. Между прочим, наш опрос может помочь вам найти новую хорошую работу.

– Э-э, – поскучнел Селивахин, – знаю я эту помощь в поиске работы! Денег вам выложи…

Тётка махнула рукой, в которой держала зажигалку:

– Нет-нет, у нас всё по-честному! Никто с вас денег просить не станет. Заполните анкету, получите подарок, а потом вам, возможно, позвонят и предложат работу. Бесплатно!

Селивахин сдался, и, криво ухмыляясь, взял планшетку и ручку: в получение работы он не верил, но зажигалку клёвую поиметь – и то!

Вопросов оказалось с десяток, и все по делу: в основном типа «Удовлетворены ли Вы своим социальным статусом?», «Хотите ли Вы зарабатывать много денег?» и т. д., и т. п. В конце следовало указать фамилию, имя, отчество и номер телефона. Виталий Селивахин, периодически облизывая губы, заполнил анкету, после чего дама зачем-то щёлкнула его на цифровую мыльницу и выдала вожделенную зажигалку.

Расставшись с активисткой социологического движения, Виталий забыл про обещание работы. Вспомнил через неделю, когда ему позвонили.

Мужской голос пояснил, что звонит по поводу заполненной анкеты: Селивахину предлагают работу. О характере занятий звонивший отказался говорить, обещая всё объяснить при встрече.

– Только учтите, – грубовато проворчал Селивахин, – если это всякая хрень типа многоуровневого маркетинга или станете с меня деньги просить за регистрацию, то где сядете, там и слезете. Я на подобную ерунду не покупаюсь!

В трубке хрипловато засмеялись, словно покашляли, и Виталия заверили, что ничего подобного опасаться не нужно.

– Где вам удобнее? – спросил мужчина. – Я полагаю, лучше где-то в ресторане, в кафе?

Селивахин подумал – в ресторане для него дороговато – и назвал пивнушку, где частенько тянул дешёвое пиво.

Примерно в назначенное время какой-то не слишком представительный мужчина в мешковато сидящем плаще подошёл к столику-стойке, где Селивахин притулился с парой пива и тарелкой костлявой селёдки, обильно посыпанной кольцами репчатого лука.

В руке мужчина тоже держал кружку. Он поставил её на столик, попереминался с ноги на ногу, пару раз взглянул по сторонам, озираясь. Виталий отступил на шаг влево и отодвинул тарелку с закуской.

– Не помешаю? – запоздало поинтересовался незнакомец деревянным, очищенным от эмоций голосом.

Селиванов промолчал и только повёл плечом, демонстрируя, что свободных столиков полно, но он, увы, не обладает правом собственности конкретно на этот.

Мужчина чуть приподнял кружку, глянул напиток на свет, проникающий сквозь мутноватую витрину пивной, и коснулся губами края сосуда, обозначая глоток.

– Селивахин, Виталий Николаевич? – спросил он.

– А, так это вы, что ли, по поводу работы? – неприветливо догадался Виталий.

Он ждал кого угодно, но не столь убогого типа: шляпа, надвинутая на лоб, что глаз не увидеть, и морщинистое с восковым отливом лицо незнакомца нисколько не располагали к общению.

– Меня зовут Владимир, – мужчина чуть склонил голову. – Виталий Николаевич, у меня к вам очень серьёзное предложение. По вашей анкете видно, что вы не удовлетворены своим социальным статусом, у вас плохое настроение. А я могу помочь вам стать богатым…

Селивахин хмыкнул, хлебнул пива и не торопясь прикурил от подаренной зажигалки.

Настроение у него, особенно последние годы, действительно было ни к чёрту. Хотя он и опустился окончательно, но имевшееся образование давало возможность вполне адекватно осознавать окружающую реальность. И, соответственно, своё место в ней, а, посему, исходя из данного анализа, признать: ничего значимого из себя он и раньше никогда и представлял, но ныне являл просто мелкое ничтожество.

В своё время, когда на номерном заводе под ударами перестройки дела пошли всё хуже и хуже, Селивахин долго не мог решиться бросить престижное когда-то производство. Закончилось тем, что жена Нина бросила его, сойдясь с преуспевающим кооператором, забрала дочку Людочку, да ещё и оттяпала половину двухкомнатной квартиры, полученную Виталием именно на этом закрытом предприятии аккурат накануне «эры Горбача».

После развала семьи Селивахин пару месяцев пил, но потом решил встать на ноги и тоже открыть своё дело – а чем он хуже каких-то уродов недорезанных? Пару лет хватался за разные авантюрки, кое-как скопил деньжонок, взял в аренду место на вещевом рынке, начал ездить за шмотками в Польшу и Турцию. Был период, когда дела шли если не хорошо, то сносно, но затем, как обухом, ударил дефолт, и Виталий попал на приличном долларовом займе, взятом в расчёте расширить торговлю.

Дефолт срезал Селивахина, как утку на взлёте заряд дроби из двух стволов – выкарабкаться он не смог. Оставшуюся после размена с женой комнату пришлось продать, чтобы сохранить голову и кое-как расплатиться с долгом. Правда, ему повезло: в городе жила младшая сестра покойного деда по матери, не имевшая родственников, она-то и прописала внучатного племянника к себе. Так что Селивахин не остался без крыши над головой, но делить однокомнатную квартиру с восьмидесятитрёхлетней старухой было не многим лучше, чем на киче чалиться, и Виталий приходил лишь ночевать, да и то не всегда.

Селивахин попытался устроиться на какую-нибудь работу – благо за годы предпринимательства немного поднаторел и в менеджменте, и в бухучёте, но не тут-то было! Как только потенциальные работодатели слышали про год рождения, никто не желал иметь с Виталием дело. Создавалось впечатление, что сейчас в ходу соискатели мест из детсада, но с кучей дипломов. А у Селивахина, несмотря на приличные навыки в торговле и базовое инженерное образование, не имелось ни сертификата МБА, ни свидетельства об окончании курсов по менеджменту – в общем, никаких бумаг, которые снова вдруг возымели вес. Но главным «минусом», конечно, выступал возраст.

Чтобы как-то зарабатывать на кусок хлеба и пиво, приходилось перебиваться работами мальчика на побегушках в торговых фирмах, где на мало-мальски приличных должностях торчали борзые сопляки и соплячки.

Это дико бесило, поэтому Селивахин нигде долго не задерживался. Так продолжалось давно, и вдруг Виталий осознал, что ещё лет десять – и ему светит только вшивая пенсия и выход «в тираж». Причём в полный.

Что предпринять, Селивахин не знал. Он серьёзно прикидывал, не заняться ли грабежами, но образование подсказывало, что в не юном возрасте начинать столь незнакомое дело банально поздно. Навыки квалифицированного вора и грабителя следует приобретать годам к восемнадцати, если не раньше, а получить ходку в зону на старости лет никак не улыбалось.

Оставалось влачить жалкое существование, отстаивая по десять часов в день при двух скользящих выходных в торговом павильоне «Электротовары» на оптовом рынке за оклад в двенадцать тысяч рублей плюс десять-пятнадцать процентов премиальных.

Откровенно говоря, он готов был повеситься. Но сначала хотелось грохнуть кого-нибудь из тех, подъезжавших к рынку на «лексусах» и «мерседесах». Вынуть из их глубоких карманов пачку денег, напиться в дорогом ресторане, а уж потом повеситься, потому как всё равно найдут.

Возможно, на почве подобных рассуждений Селивахин и вляпался бы в какую-нибудь криминальную историю, но смерть старухи-родственницы на какое-то время существенно примирила его с мрачной действительностью: у него снова появилось собственное жильё – теперь у него снова имелось собственное жильё. Как никак, а радость бабка ему на последок доставила. Так что пока он не повесился, никого из хозяев новой жизни на тот свет не отправил, не напился в дорогом ресторане, а просто периодически в свободные от муторной работы часы попивал недорогую водку дома или стоял в дешёвой пивной…

Селивахин с несказанным удивлением уставился на странного мужчину в некрасивом плаще и шляпе, скрывающей половину лица.

– Вы – мне?! – удивился он, чуть не расплескав пиво. – Поможете стать богатым?! Да ну, на …! Это как же?!

Незнакомец в очередной раз бросил быстрый взгляд по сторонам, и, хотя столики вокруг пустовали, тихо подтвердил:

– Да, помогу. Не сомневайтесь. Достаточно богатым.

Селивахин криво усмехнулся, грубо переходя на «ты»:

– Что, очередную МММ начнёшь навяливать? Только скажи про эту хрень – ей богу, кружкой по зубам получишь, обещаю!

Мужчина, назвавшийся Владимиром, чуть покачал выставленной перед собой ладонью, и Селивахин в неверном освещении пивнушки обратил внимание, что и ладонь у него какая-то морщинисто-восковая, как и проглядывающие из-под шляпы щёки и подбородок.

– Упаси бог, – так же тихо сказал мужчина, – ни в коем случае. А работа вам придётся по душе, как мне кажется. Ведь система позволяет кучке богатеев присваивать себе неимоверные богатства. Олигархи грабили и грабят народ. Надо нарушить этот порядок вещей, восстановить справедливость…

Селивахин снова вылупился на незнакомца и даже вскинул брови:

– Да ты, мужик, национал-большевик, что ли? Лимоновец?!.. Знаю я вас, пошёл бы ты!..

Владимир впервые проявил тень эмоции, и хрипло хихикнул, а плечи его мелко задрожали.

– Упас бог, – снова сказал он, – к господину Лимонову моя организация не имеет никакого отношения. Мы боремся за настоящую справедливость, чтобы покончить с неадекватным распределением богатства на всей планете. И мы можем реально платить тем, кто действует на нашей стороне. У нас есть для этого огромные средства.

Селивахин отхлебнул кисловатого пива и немного подумал. Он практически ничего не понял, но слова про «богатства всей планеты» неожиданно понравились.

– Хорошо, – сказал он, ухмыляясь, – про неадекватное распределение звучит хорошо. Тут я согласен. Но чего делать-то надо? Взрывать офисы, жечь помещичьи усадьбы, мочить кого-то – или чего ещё? Только я вряд ли на это сгожусь.

Мужчина качнул полями шляпы.

– Человек много для чего годится, – туманно ответил он. – Для начала надо согласиться, что вы хотели бы способствовать проведению в жизнь принципа справедливости в обществе. При этом вы сразу получите серьёзные средства – назовём их «подъёмными». Убивать конкретно пока никого не придётся, но буду предельно окровенен: может понадобиться и такое. Впрочем, задания для вас будут весьма редкими. Вы просто начнёте жить вполне обеспеченно – это мы вам гарантируем, но придётся всё время быть готовым выполнить определённые задания. Возможно, вы просидите и прождёте полгода, и только потом получите приказ. Всё это время вам регулярно будут перечислять заработную плату…

– Хм, – сказал Селивахин, раздумывая, – а какое задание? Что-то взрывать? Может ты, мужик, исламский фундаменталист?

Незнакомец плавно мотнул полями шляпы:

– Не-нет. Мы боремся за действительную справедливость, а не за вымышленный рай для «правоверных». Был бы я фундаменталистом, я бы предложил вам тысячу за то, чтобы отнести сумку в переход к Охотному ряду. Но я предлагаю работу, где вас не часто о чём-то попросят, но станут платить по десять тысяч в месяц. Полюс разовое пособие в размере двадцати тысяч, как я сказал – подъёмные.

Селивахин осторожно, словно боясь вспугнуть севшую на ладонь красивую бабочку, уточнил:

– Тысяч-то чего?

– Евро, – бесцветным плоским голосом сообщил Владимир.

Виталий чуть не подавился слюной и торопливо отхлебнул пива, чтобы промыть рот.

Как нужно реагировать на подобное? Затрапезного вида мужик предлагает сумасшедшие деньги. И непонятно: за что?

Если хотя бы на мгновение отнестись к этому серьёзно, то совершенно ясно, что подобные деньги при подобных условиях просто так не предложат. Ну не может неказистый хмырь в пивной сделать ТАКОЕ предложение, даже в плане прикола!

Селивахин взял себя в руки и криво ухмыльнулся:

– А что надо подписать? Соглашение с дьяволом? Кровью?

– Нет, – не меняя интонации, ответил мужчина, – подписывать не нужно ничего. Вы даёте устное согласие, а я выдаю подъёмные. Как только дадите согласие.

– Двадцать тысяч евро?

– Да, – подтвердил мужчина. – Но не обольщайтесь: как я сказал, какое-то время вас тревожить не будут, но потом придётся, возможно, что-нибудь и взорвать. Например, крупное офисное здание. Возможно, даже какой-нибудь завод – но помните, что все акции будут направлены исключительно на олигархов. И после каждого успешно выполненного задания вам будет выплачиваться премия – годовой оклад. Правда, хорошие деньги?

– Но я не взорву завод, даже если очень захочу, – боднул головой воздух Селивахин. – Не сумею! Я же не проберусь на территорию, чтобы заложить взрывчатку в нужных местах. Это бред!

– В своё время, если понадобится, вам дадут подобающие инструкции и всему научат.

Вдруг Виталия осенило:

– Погодите! – чуть не выкрикнул он на полупустую пивнушку. – Вы, значит, диверсии против России готовите?!

Владимир снова размеренно качнул шляпой:

– Не против России, а против олигархов, а они есть везде. Мы за справедливость на всей планете. Возможно, что вас попросят устроить нечто подобное и в Америке, и в Европе. В Азии или в Африке не подойдёте: не похожи на тамошнее население.

– Стоп, господин хороший! – Селивахин помотал в воздухе указательным пальцем. – Какая Америка, на хрен! Я языков иностранных не знаю, и вообще…

– Вас обучат языкам, если потребуется. Быстро научитесь говорить на любом нужном языке, есть специальные методики. Но самое главное условие: никому не рассказывать, ни одной живой душе, ни о чём: вас никто никуда на работу не вербовал, ничего не предлагал. Вы просто маленький человек, живёте, как жили. Станете болтать – вас ликвидируют, и это не шутки, ясно?

– Ясно-то ясно… – Селивахин помедлил, а потом спросил: – А что, неужели деньги дадите прямо после моего согласия? Просто под честное слово?

Мужчина ответил, что даст Виталию два дня на размышление, а потом встретится здесь же, в такое же время, и в случае согласия передаст двадцать тысяч евро. Потом каждый месяц Селивахину будут передавать жалование – десять тысяч.

Незнакомец ушёл, не прощаясь и почти не тронув пиво, а Селивахин задумался и не заметил, как допил и эту кружку и выкурил всю пачку сигарет, нервно щёлкая дарёной зажигалкой.

Голова шла кругом в попытках догадаться: кому могли понадобиться его услуги. Западным спецслужбам? Вряд ли: подобный вариант выглядел в отношении его персоны настолько невероятным, что и в голову не пролезал.

Селивахин работал когда-то на номерном заводе, но свинтил оттуда давным-давно. Да и должностишку тогда занимал самую что ни на есть скромную. Кого же он может интересовать в этом смысле спустя столько времени? Секретов он и тогда огромных не ведал, а уж сейчас… В общем, спецслужбам иностранных государств он на фиг не нужен. Наши же спецслужбы, как был убеждён Виталий, таких денег никогда платить не станут.

Мафиозники тоже не могли им заинтересоваться, так как Селивахин Виталий Николаевич, одна тысяча девятьсот шестидесятого года рождения, не отличался богатырским телосложением, не являлся бывшим боксёром или каратистом, не служил в спецназе, да и возраст делал его малопригодным для использования в качестве боевика или кого-то подобного.

Бандиты или ворюги?.. Ну, тоже чушь – никаких специальных навыков, вроде умения вскрывать сейфы, у Селивахина не имелось. Да и не вяжется с бандитами то, о чём туманно намекал мужик.

Взрывать, скажем, АЭС или завод по производству хлора не слишком тянуло – ни в Америке, ни в Антарктиде. В конце концов, не подонок же он совсем, чтобы так гадить простым людям. Но насолить «этим на мерседесах», да ещё и денег получить, очень бы хотелось. Тем более, как сказано, задание дадут не сразу и не слишком скоро. Поэтому можно сыграть втёмную, а что случится позже – кто знает? Хоть реально поживёт какое-то время в своё удовольствие. Кроме того, если получится скопить приличную сумму, можно и дело своё поднять где-нибудь далече. Можно ведь скрыться, документы купить новые, было бы на что. Есть у него старый приятель во Владивостоке – может, пристроит?..

Имелся, конечно, ещё вариант: какие-то уроды просто ищут лохов, а после первого задания его, как говорится, ликвидируют. Но, посмотрев на это с разных сторон, Селивахин решил, что такое тоже вряд ли: ему ведь сказали, что задание дадут не сразу! Какой же смысл платить человеку впустую несколько месяцев по десятке евро, а потом кокнуть? Скорее, всё куда проще: никто к нему на встречу через два дня не придёт – розыгрыш это! С другой стороны, кому подобный розыгрыш нужен?..

«Ничего не понимаю!» – подумал Виталий и взял ещё пива, решив на повторную встречу не ходить.

Но, поломав голову два дня, в установленный день пришёл в пивную, уверенный, что странный мужчина не появится. Однако минут через десять после того, как Селивахин пристроился в уголке, фигура в неуклюжем плаще прошаркала к столику и поставила кружку рядом с кружкой Селивахина.

Виталий почему-то подумал, что незнакомец снова не станет пить пиво, и угадал. Вместо приветствия Владимир сразу спросил:

– Ну как, надумали?

Селивахин, несмотря на терзания прошедших сорока восьми часов, так и не принял окончательного решения, но вдруг его что-то торкнуло: «Да что я, в конце концов, это же последний шанс!..»

– А давайте попробуем! – с вызовом ответил он.

Мужчина кивнул:

– Я рад, что вы согласились. Вот, держите…

Он оглянулся по сторонам и подал Селивахину нечто, завёрнутое в простую газету.

Виталий полуразвернул свёрток. Там лежала пачечка серо-розовых купюр по пятьсот евро. Отгибая уголки, Селивахин пересчитал деньги: ровно сорок штук. И вроде настоящие, хотя отличить подделку не в полутёмной пивнушке, а и при свете солнца он вряд ли смог бы.

«Ладно, завтра у Маринки в кассе проверю, она должна знать», – подумал он.

Мужчина протянул что-то ещё. Виталий увидел простенькое на вид кольцо, похожее на обручальное.

– Это придётся надеть на палец, – сказал новый работодатель. – Чтобы я знал, где вы находитесь.

Селивахин насторожился:

– Надену и не сниму?! Как этим, которых под домашний арест сажают?

– Нет, можете кольцо и не носить. Просто если хотите, чтобы я мог вам помочь, в случае чего, носите. Возникнет потребность связаться – сдавите три раза вот так, – он показал, зажав кольцо между пальцами. – Я с вами свяжусь.

«Ну, наверное, это не страшно», – решил Селивахин.

– Да ради бога, – согласился он. – Надо – стану носить, чего уж там!

– В общем, вы согласны, – подытожил Владимир. – Пока живите в своё удовольствие, но не слишком афишируйте перед соседями и знакомыми, что у вас появились деньги. Если станете привлекать к себе внимание, потеряете для нас интерес, финансирование прекратится. Будете слишком шумно гулять, пьянствовать, и тому подобное – не получите очередной зарплаты, и, возможно, вас устранят. Также вас устранят, если кому-нибудь станете рассказывать о наших встречах, заданиях и тому подобное. Когда потребуется вам что-нибудь поручить, вас найду я или мои помощники. А пока – до свидания, до связи.

Селивахин проводил странного типа взглядом, после чего, не удержавшись, ещё раз отогнул край газеты и посмотрел на пачку евро.

«Счастливый случай», – чуть не сказал он вслух.

И тут же в нём снова зашевелились сомнения. Он был достаточно умён, чтобы понимать, что бесплатный сыр лежит только в мышеловках. Большие деньги просто так не платят. Кроме того, вполне возможно, что он поступил как идиот, сразу согласившись. Стоило поторговаться. Возможно, ему бы дали и больше. Впрочем, наверное, потом можно и надбавку попросить, если что…

* * *

Первый месяц Селивахин почти безвылазно сидел дома и выходил только в магазин за едой. Он уволился из павильона «Электротовары», обменял тысячу евро в обменщике и на эти деньги ел и пил. Сначала простой сервелат и водку, потом коньяк, потом распробовал разные лаймы (выяснилось, что текила без лайма никак не идёт), икру, мидии, сыр Рокфор и прочие деликатесы. Он купил ДВД-проигрыватель и кучу дисков с фильмами, смотрел кино. Тысяча евро в таком режиме быстро кончилась, и пришлось разменять вторую. Пару раз Селивахин заказывал девушек, но аккуратно, по-простецки, без оргий.

Месяц быстро промелькнул, и ровно в обозначенный день Селивахину позвонили.

– Подойдите сегодня в четыре часа в то же место, где вас наняли на работу, – лаконично прогундосил знакомый мужской голос.

Селивахин подошёл. В пивнушке в это время толклось мало народа. Он взял кружку противного после элитных напитков пива, а местную закуску не стал брать.

Старый знакомый появился в других, но похожих плаще и шляпе. Владимир поставил на стол кружку пива и выложил сложенную газету, пододвигая её к Селивахину.

Виталий полуразвернул газету. Словно тонко нарезанная ветчина, там лежали знакомые купюры по 500 евро. «Ну и ну, – подумал он. – Ну и ну…»

– Что надо делать? – спросил он, чтобы прервать повисающее молчание.

Владимир постоял и сделал вид, что пригубил из кружки.

– Пока ничего, – ответил он, – это зарплата. Я же сказал, что сообщу, когда придётся что-то делать. Пока радуйтесь жизни.

Он ещё раз лизнул край кружки, попрощался и двинулся к выходу.

Селивахин сгрёб газету, запихал в карман, и, стараясь казаться безразличным к окружающему, глотнул отвратного пива, поглядывая по сторонам. В пивнушке, кроме него, стояло всего три человека, хотя вечерами здесь набивалось несколько десятков гогочущих и дымящих как паровозы мужиков.

«Странно, странно, – подумал Селивахин. – Странно…»

Если бы его кто-то спросил: а что, собственно, странно, Селивахин только и смог бы ответить, что всё странно.

Несколько месяцев он исправно получал «зарплату». Встречи назначали в разных местах – когда в скверах, когда на вокзале, в знакомой пивнушке – всего один раз. Деньги каждый раз привозил Владимир, но, сколько ни пытался Селивахин завести разговор о сути возможных заданий, ничего не получилось.

Виталий приоделся, прикупил новой мебели в квартиру, но радикально быт не менял. Вообще, протранжирив немного, он начал откладывать деньги, и старался, как ему и советовали, не афишировать выросшее благосостояние. Друзей у него не было, но, как у любого человека, имелись знакомые, хотя бы шапочные, знать которым про шуршащие в карманах евро совершенно не стоило.

На такой стиль поведения Селивахина, помимо советов работодателя в шляпе, натолкнул один случай. Как-то он шёл из супермаркета с пакетом, набитым разными вкусностями, и встретил Матвея – бедолагу, перебивавшегося приработками в небольшом офисном здании недалеко от дома Селивахина. Матвей работал вахтёром, а в свободные от смен дни убирал территорию вокруг – зимой от снега, осенью – от опавших листьев, а летом просто сметал окурки. Он был не дурак заложить за воротник, и хотя Виталий не мог сказать, что питает симпатию к этому типу, несколько раз они вместе выпивали.

– Здорово, Виталик! – приветствовал его Матвей, опираясь на метлу. – Из магазина, что ли? Чего, отработал сегодня уже?

Часы показывали начало четвёртого.

– Да я вообще, того… в отпуске, – промямлил Селивахин, стараясь бочком обойти вахтёра-дворника.

– Хорошие, видать, у тебя отпускные! – с завистью заметил Матвей, проглатывая слюну и кивая на пакет, в котором янтарно просвечивала литровая бутылка «Джонни Вокер». – Плеснул бы за отпуск-то, а?

Селивахин выругался про себя.

– Да это… не моё, – соврал он. – Начальник дал денег, от бабы своей шифруется, для тёлок взял. Рад бы, да не могу.

– Так ты ж в отпуске?! – удивился Матвей.

– А, начальство, оно и есть начальство, – всё бодрее отвечал Селивахин, входя в роль. – Позвонил, попросил. Скоро должен подъехать, забрать. Шифруется он так… В общем, в другой раз выпьем.

И Селивахин быстро прошмыгнул мимо Матвея к своей пятиэтажке.

После этого он стал ходить в магазины только с закрытой сумкой.

Пролетело ещё три месяца, и вдруг в неурочное время – не в день «зарплаты» – Селивахину позвонили.

Первое задание поручили на родине: в родном городе, в здании крупного холдинга на проспекте Космонавтов.

Работодатель назначил встречу рано утром на платформе электрички, в пригороде. Мужичонка явился на сей раз в просторной ветровке и бейсболке с длинным козырьком. В руках держал спортивную сумку. «Всё же какое-то разнообразие», – подумал Селивахин.

Они прогулялись до ближайшего леска, где мужичонка расстегнул сумку и вынул плотный объёмистый конверт, более похожий на бандероль.

– Задаток. Пятьдесят процентов от причитающейся премии, – сказал он, вручая конверт Селивахину.

– Что?! – не понял Виталий.

Владимир ухмыльнулся, растягивая губы.

– Забыли? После выполнения задания Вам полагается премия в размере годового оклада. Здесь задаток, половина. Надо же вас простимулировать перед первым заданием.

Виталий почувствовал, задрожали руки. Он заглянул в конверт: шестьдесят тысяч евро, без обмана.

Вслед за конвертом Владимир вытащил из сумки нечто, похожее на мокрую тряпку телесного цвета, завёрнутую в прозрачный целлофан.

Владимир развернул «тряпку», побрызгал на неё из какого-то баллончика и протянул Селивахину:

– Прикладывайте к лицу.

– Зачем?

– Приложите и поймёте. Глаза закройте, не дышите, досчитайте до десяти.

Селивахин хотел возмутиться, но пакет с шестьюдесятью тысячами евро, оттягивавший карман, являлся убедительным аргументом, и он, задерживая дыхание, погрузил лицо в странно тёплую «тряпку».

Кожу закололо, потом словно стянуло, а затем Виталий ощутил сильное головокружение. Мужчина неожиданно сильной, словно железной рукой поддержал его за локоть.

– Глаза можете открыть, дышите. Сейчас всё пройдёт, – сказал он, пристально вглядываясь в лицо Селивахина.

Голова быстро перестала кружиться.

– Что за чертовщина? – спросил Виталий.

Владимир достал небольшое зеркальце и выставил перед собой.

– Это маска, – пояснил он. – Посмотрите.

Виталий посмотрел и чуть не взвизгнул: из зеркала смотрело чужое, совсем молодое лицо.

– Что это?!.. – повторил он, запинаясь.

– Маска! – с нажимом повторил Владимир. – Никому не надо, чтобы вас опознали, в случае чего.

Селивахин в изумлении ощупал лицо. Создавалось впечатление, что никакой маски нет, просто у него сменилась внешность. Единственно, казалось, будто кожа на лице стала как бы толще, но все прикосновения чувствовались вполне естественно.

– Дайте-ка ваши руки, – попросил Владимир, и намазал кисти Селивахина чуть пузырящейся жидкостью.

К изумлению Виталия, кожа на руках разгладилась – теперь это были не кисти увядающего мужика, а лапы молодого парня.

– Зачем это? – спёртым от изумления голосом спросил он.

– Маскировка, что вам непонятно? – в голосе Владимира скользнули слабые нотки раздражение. – Давайте-ка, приходите в себя!

С этими словами он вытащил пузырёк, похожий на те, в которых выпускаются капли для носа, и брызнул по порции спрея в каждую ноздрю Виталия. Селивахин сразу почувствовал, как унимается дрожь в коленях, а руки становятся уверенными.

– Так-то лучше, – заметил Владимир.

Он объяснил, где Селивахин должен встретиться с неким Тимуром, и куда они поедут. Селиванов требовалось доставить в офис пиццу.

– А в пицце взрывчатка? – поинтересовался Виталий.

– Не совсем, – спокойно ответил мужичонка.

– Значит, яд? – почти весело продолжал Селивахин: спрей сделал его более наглым и уверенным в себе.

Владимир пристально посмотрел на Селивахина из-под длинного козырька бейсболки.

– Вы получили шестьдесят тысяч евро, – сказал он, – и получите ещё столько же завтра. Ваша задача – доставить пиццу и спокойно уйти. Слушайте меня внимательно…

Далее Виталий действовал словно автомат. Он вернулся в город на электричке, от вокзала проехал пару остановок на метро, потом немного на трамвае. При этом всё время косился в стёкла и встречавшиеся зеркала на своё отражение, разглядывал помолодевшие руки и тискал в кармане пакет с деньгами.

Тимур ждал его в условленном месте в «Ниве», разукрашенной рекламой доставки пиццы. В салоне лежали красно-жёлтенькие коробки. Под наблюдением Тимура, глаза которого прятались за тёмными очками, Виталий напялил форменную куртку и проинспектировал три коробки – столько он должен доставить по указанному адресу. Ничего особенно: пицца как пицца, по виду, по запаху. Совсем тонкая.

Доехав до нужного здания, Селивахин вышел, занёс пиццу на третий этаж, получил чаевые и удалился. В машине снял куртку разносчика пиццы и доехал с Тимуром до железнодорожного вокзала.

Оставшись один, Селивахин зашёл в первое попавшееся привокзальное кафе, где не торопясь, со вкусом, пообедал. Только выходя из заведения, вспомнил про чудесную «маску» на лице и выругался – настолько органично она сидела.

Виталий заперся в туалете, удобно рассчитанном на одного человека. Там, следуя инструкциям Владимира, он побрызгал на лицо и руки из выданного флакончика, затем намазал всё обычной мыльной пеной.

Ждать пришлось недолго – и Селивахину показалось, что у него начала слезать кожа. Лоскуты телесного цвета падали в раковину и растворялись в бегущей из крана воде.

Он вытирался бумажными полотенцами, когда где-то далеко вроде как бухнуло, и в здании чуть-чуть вздрогнули стёкла. Виталий насторожился, но звук не повторялся, и он забыл о нём, разглядывая в зеркале прежнее помятое лицо.

– Однако, – пробормотал Селивахин. – Неплохая маска. С такой банк можно брать – хрен потом найдут…

Вечером Селивахин, который совершенно расслабился к этому времени, услышал в теленовостях о взрыве в офисе известного холдинга на проспекте Космонавтов. Он отставил в сторону стакан виски и стал жадно вслушиваться в слова диктора. Получалось, что в пицце как-то поместилась взрывчатка!

Взрыв, судя по репортажу, произошёл часа через два после того, как Селивахин покинул офис (именно его отголосок он и слышал в кафе). По свидетельствам очевидцев, в вестибюль здания вбежала женщина в тёмном платке и устремилась по лестнице вверх. Охранники бросились за ней, но с криком «Аллах-акбар!» террористка привела в действие взрывное устройство.

Правда, по мнению экспертов МЧС, одновременно произошёл намного более мощный взрыв на третьем этаже здания. В здании рухнула часть перекрытий, сейчас там работали спасатели. Число жертв оценивается пока в пятьдесят с лишним человек, но, самое главное, погиб президент холдинга, некий Валерий Епифанов.

Фигура в городе, да и в масштабах России, известная – говорили, что в начале перестройки господин Епифанов активно сотрудничал с криминалом, курировал проституцию и рэкет, даже наркотиками торговал, но позже сделался респектабельным бизнесменом, депутатом областной Думы, и ныне, видимо сильно повысив квалификацию, отвечал за некоторые направления в индустрии Уральского региона.

По мнению телевизионщиков, трений с конкурентами у Епифанова в настоящее время не наблюдалось, и террористический акт следователи связывали с действиями фундаменталистских группировок, добравшихся и до Екатеринбурга.

Селиванов задумался: он почти не сомневался, что дело тут не в фундаменталистах. Или не только в них. Или – совсем не в них. Хотя, возможно, Владимир как раз и связан с фундаменталистами? Но зачем тогда просить его, Виталия Селивахина, доставлять пиццу и платить бешеные деньги?..

Виталий ощутил острое желание задать вопросы, и он трижды сжал пальцами кольцо, подаренное Владимиром.

Мгновенно ничего не произошло, но минут через десять зазвонил телефон.

– Завтра, на обычном месте, в два часа, – сказал Владимир и отключился.

В пивнушке он сразу вручил Виталию коробку конфет, перевязанную ленточкой.

– Там вторая половина премии, – пояснил странный работодатель. – Не всё же в газетах их передавать.

– Я бы хотел поговорить, – настойчиво сказал Селивахин.

– Понимаю, – кивнул Владимир. – Вас беспокоят невинно погибшие люди, верно?

Селивахин молча кивнул.

– Ну, во-первых, не такие уж там невинные пострадали, – сказал Владимир. – Все погибшие, или почти все – сотрудники корпорации, пьющей кровь у вашего народа. А во-вторых, уничтожен Епифанов, а он точно кровопийца, и вас это должно несказанно радовать. Вы ведь слышали, что это за личность? Или вы сомневаетесь, что он – вор и бандит?

Селивахин снова кивнул.

– Не сомневаюсь, все они там воры, – ответил он, не уточняя, где именно «там», – но при чём тут исламская смертница? – спросил он.

– Отвлекающий манёвр, – бесцветным голосом пояснил Владимир. – Пусть думают на фундаменталистов.

– Значит… – окончательно догадался Селивахин.

– Разумеется. Основная бомба была в тех коробках, что принесли в здание вы. Террористка – всего лишь запал.

– Но как это может быть?! – чуть не заорал Виталий и сейчас же понизил голос. – Я же посмотрел: там лежала пицца. Она пахла пиццей! Там не могло быть бомбы, там места не было для бомбы!

– А вы специалист по взрывному делу? – почти насмешливо поинтересовался Владимир. – Вы не всё знаете о взрывчатых веществах. Но вам и не надо знать детали.

– Почему вы мне сразу не сказали про бомбу? – кривя губы, спросил Селивахин.

– Тоже преднамеренно, – кивнул Владимир. – Если бы я сказал, разве вы бы понесли туда пиццу?

«Вляпался, – обречённо подумал Виталий, – в дерьмо вляпался. Ведь прекрасно понимал про бесплатный сыр…»

– Конечно, не понесли бы, – продолжал Владимир. – И мне бы пришлось вас устранить. Помните, что я говорил при первой встрече?

Селивахин затравленно посмотрел на своего работодателя.

– Вот же б…! – вырвалось у него.

Владимир хмыкнул.

– Не сходите с ума. Вы только что заработали сто двадцать тысяч евро – всего лишь за то, что занесли пиццу в здание. Кроме того, вы способствовали уничтожению общественного паразита – одно это должно вас радовать. Да вы должны рассматривать себя наравне с великими российскими революционерами!

На удивление, Владимир произнёс тираду почти эмоционально, так что Селивахин, несмотря на нервное возбуждение, немного удивился. Он обречённо покивал и задал прямой вопрос:

– Владимир, а всё-таки, кто вы такой?

Мужчина чуть мотнул козырьком бейсболки (не чёрной, как вчера, а бежевой):

– Виталий Николаевич, поверьте, вам не нужно это знать. Вы семь месяцев получали хорошие деньги, сейчас получили солидную премию. Зачем вам знать, кто есть кто? Кроме того, если вы узнаете, то умрёте. Вам не нужно ничего знать. Или Вы не хотите работать дальше? Вы хотите умереть?

Селивахин потёр дрожащей ладонью грязноватый столик – умирать он давно не хотел, так что надо продолжать играть втёмную, ничего иного не остаётся.

– Нет, я буду работать, – ответил он.

– Ну и хорошо, – слегка кивнул Владимир. – А я должен перед вами извиниться. Во-первых, что не сказал сразу про взрывчатку, но иначе было нельзя. Во-вторых, я обещал, что задания будут редкими. В общем, так оно и есть, но сейчас придётся просить вас выполнить ещё одно поручение…

Видя, что Селивахин открывает рот, Владимир поспешил пояснить:

– У нас выбыл из строя сотрудник, а людей не хватает. Задание будет намного проще вчерашнего – просто съездить в другой город, даже в другую страну, и передать ноутбук…

– Ноутбук? – переспросил Виталий. – Так же, как пиццу?

– Нет, – мотнул козырьком Владимир. – Ноутбук надо привезти на место, а потом передать человеку, который вас найдёт. Кстати, вполне возможно, что вам придётся подождать его не один день. Заодно отдохнёте.

– А куда ехать? – обречённо поинтересовался Селивахин.

– Черногория, – ответил Владимир. – Там сейчас хорошая погода, вам понравится. Кстати, как выполните задание, можете какое-то время задержаться. Рассматривайте это, как отпуск.

– Погодите, – дёрнул плечом Виталий, – у меня и загранпаспорта нет! И иностранный язык…

– Встретимся через три дня в это же время, – успокоил его Владимир. – Получите всё необходимое. А язык там особо не понадобится… хотя, можно сделать вам английский… лучше истинно английский вариант. Всё равно он понадобится в перспективе.

– Вот даже как?.. – чуть оттопырив нижнюю губу, пробормотал Селивахин.

– Именно!

И Владимир, впервые за всё время общения, ему подмигнул.

Исчезновение

На парне лица не было. Он сидел у машины, не новой, но вполне прилично выглядевшей «тойоты-короллы», и вертел в подрагивающих руках сотовый, словно собирался звонить, но никак не мог сообразить, куда.

Старший ПМГ задумчиво посмотрел на парня и на след в примятой траве: даже сейчас, спустя три часа после того, как, по словам молодого человека, всё происходило, легко читалось, что кто-то здесь прошёл, спускаясь с насыпи к опушке леса, встававшего плотной полосой метрах в десяти-пятнадцати от дороги.

– Так, давайте ещё раз… – успокаивающе-безразличным тоном начал лейтенант.

Милиционер немного нервничал. Вечерело, дежурство скоро заканчивалось, а дома ждала ледяная бутылочка и распаренная после бани жена.

Возможно, именно поэтому лейтенант сочувствовал парню, у которого пропала девушка. Впрочем, пропала ли?

– Вы говорите, она пошла… – милиционер чуть прищурился, – по малой нужде?

Парень ответил взглядом, в котором прыгали злые искорки, и молча кивнул.

– Вот здесь? – лейтенант в который раз указал на примятую траву.

– Я уже говорил!

– Как далеко она отошла? – не обращая внимания на реплику, продолжал лейтенант.

– Да не смотрел я! Она ушла за кусты, вон у той сосны.

Из леса вернулись два других милиционера: они повторно осматривали местность. Один, по фамилии Нефёдов, развёл руками: ничего!

Старший группы посмотрел на подчинённых, потом снова на парня:

– Как думаете, если бы её кто-то схватил, она успела бы закричать? Вы ничего не слышали?

– Если бы она закричала, – глядя прямо в глаза лейтенанту, зло процедил парень, с подчёркнутым ударением произнося каждое слово, – я бы бросился на помощь!

– По большому счёту, – глубокомысленно заметил один из милиционеров, – её кто-то мог схватить так, что она и закричать не успела… Вообще-то, с другой стороны вдоль поля грунтовая дорога проходит. Машина могла подъехать, и… Понимаете?

Парень помотал головой:

– Вы хотите сказать, что какие-то похитители ждали нас именно тут?! Бред, мы же в случайном месте остановились! И никаких звуков я не слышал – ни криков, ни машины.

– Ну, машину через лесок вряд ли услышали бы, – заметил Нефёдов. – Разве что без глушителя…

Лейтенант кивнул, соглашаясь.

– И как скоро вы забеспокоились? – поинтересовался он.

Парень сделал резкое нетерпеливое движение и вдруг застыл на полужесте.

– Погодите, какая странная штука… – словно спохватился он, и замолчал, глядя перед собой.

Милиционеры в свою очередь уставились на него, ожидая продолжения.

– Ну и что за странная штука? – спросил старший группы.

– Я ждал у машины, а потом… Потом у меня наступил какой-то провал в памяти …

– Это как – провал?!

– Ну, как отключение какое-то произошло!

– А так бывает разве? – сообразительный Нефёдов многозначительно покосился на старшего. – Ни с того, ни с сего.

– Я откуда знаю?! – огрызнулся парень. – Только сейчас вспоминаю: словно прошло какое-то время, пока я ничего не видел и не слышал. Словно задремал в машине.

– Интересно… – протянул старший, хмыкая. – И как долго вы ничего не видели и не слышали?

Парень пожал плечами:

– Я не знаю, я же не засекал. Я только сейчас понял, что – да, что-то такое было. Ну, наверное, минут на десять-пятнадцать я как бы отключился…

Милиционеры в который раз озадаченно переглянулись. Старший снял фуражку, почесал стриженый затылок, затем потёр шею.

– Знаете что, гражданин, – подытожил он, – придётся вам с нами проехать. До выяснения, как говорится.

– Не понял?.. – парень развёл руками и непроизвольно оглянулся, словно призывая несуществующих свидетелей.

– Чего тут не понять, – вздохнул старший. – По вашим словам получается, что пропал человек. Вы последний, кто его видел. Значит, можно и вас подозревать, верно? Поэтому нужно кое-что прояснить, в общем – дежурный следователь разберётся, протокол составит!

– Да как же так?! – парень поболтал в воздухе мобильником: – Я же сам вас вызывал! И ещё мужчину проезжавшего просил сообщить! У вас даже никто сначала и ехать-то не хотел, а теперь меня же – до выяснения?! Это у меня девушка пропала, понимаете?! У меня!

– Мы всё понимаем, но обстоятельства странные, – объяснил лейтенант, поправляя фуражку. – Тут, в общем-то, место спокойное, но вы ничего не слышали, а теперь заявляете, что провалы у вас в памяти какие-то. В общем, попрошу проследовать, снимем показания, зафиксируем происшествие!

– Чёрт-те что! – проворчал парень и направился к «королле», намереваясь сесть за руль.

– Э нет! – лейтенант легонько коснулся кобуры. – Нефёдов поведёт, а вы сзади садитесь. Михалёв, сядешь с ним!

Парень шумно вздохнул сквозь зубы, и, мгновение поколебавшись, отдал ключи милиционеру…

Павел возвращался с дачи. Когда они только-только миновали городок, Маша попросила остановить на опушке леса. Казалось бы, обычное дело – отлить в дороге, но девушка ушла в заросли и исчезла.

Ни шума, ни криков Павел не слышал. Правда, сейчас он определённо чувствовал, что по каким-то непонятным причинам минут десять-пятнадцать просто выпали из восприятия. Это, конечно, достаточно долго…

Но как подобное могло произойти? Задремал, разомлев от жары? Вряд ли: тепло, но одуряющего зноя нет. Рядом не останавливалась ни одна машина, никто к нему не подходил – только в этом случае можно было подумать, что брызнули какой-то дурью, и он на какое-то время отключился… Хотя возможно ли человеку брызнуть в лицо – и чтобы он только этого момента не помнил, Павел сильно сомневался.

Когда он сообразил, что Маша отсутствует слишком долго, то пробежал насквозь густую полосу деревьев, за которыми метров через сто от шоссе начинались засеянные поля.

Маша как сквозь землю провалилась.

Был момент, когда Павел подумал, что она, возможно, решила «жёстко» пошутить. Поскольку подобное иногда случалось, он немного разозлился и нарочито безразлично вернулся к машине, подозревая, что девушка прячется за ней и хихикает. Но за одиноко стоявшей на обочине «тойотой» никого не было.

А когда прошло ещё минут двадцать, в течение которых Павел несколько раз громко звал девушку, прося прекратить глупости, он испугался по-настоящему…

– Слушай, – спросил Нефёдов, подбрасывая на ладони ключи зажигания и косясь на старшего, забравшегося в УАЗ, – ты извини, конечно, но, может, она сбежать от тебя решила? Не допускаешь?

Павел дико посмотрел на милиционера:

– Простите, но вы чушь говорите! У нас… классные отношения. Маша бы не сбежала, тем более так по-идиотски! Никогда!

Нефёдов покивал и вздохнул: с высоты его жизненного опыта многие восторги юности казались наивными заблуждениями.

– Ладно, садись! – милиционер не столько подтолкнул парня к машине, сколько почти ласково потрепал по плечу. – Разберёмся!

Павел вдруг остановился, как вкопанный, словно до него лишь сию минуту дошло: его подозревают в прямой причастности к исчезновению Маши.

– Погодите! Вы думаете, что я… Да?!

– Ничего мы не думаем! – резко оборвал лейтенант, высовываясь из «коробка»: мысли о ждущей дома баньке и пухлой жене навязчиво стучали в темя. – Но человек-то пропал, как ты сам утверждаешь, верно? И ты единственный свидетель. А в таком деле единственный свидетель, который ещё и сам заявитель – это почти подозреваемый. Придётся задержать и хотя бы составить протокол. А ты как думал?! Не вызывал бы нас, уехал бы – и никто бы тебя не задерживал.

– Вы это серьёзно?.. – начал Павел, но в отчаянии махнул рукой и сел в машину.

Бежать!

Английский Селивахин выучил быстро. Владимир дал ему набор из шести маленьких конусов, по виду практически не отличимых от обычных берушей, газету на английском языке и диск с англоязычным фильмом. Конусы следовало вставлять на ночь в уши. Виталий так и поступил, и на третье утро с удивлением понял, что может читать английский текст, а речь актёров в фильме понимает, как родную.

От восхищения он попробовал выругаться на английском – и получилось.

Он тут же подумал, что, возможно, чудесные беруши можно загнать кому-нибудь за приличные деньги, но с досадой увидел, что на полочке, куда он ставил маленькие конусы после использования, находится шесть кучек пыли – устройства превратились в беловатый порошок, сдуваемый малейшим движением воздуха.

Впрочем, в Черногории английский Селивахину почти не понадобился. Когда в аэропорту Тивата он сел в беломерседесовское такси с симпатичным водителем по имени Желько, выяснилось, что большинство местных куда лучше понимают русский, чем английский. В груди Виталия даже шевельнулась весьма удивительная для него гордость.

Ехать пришлось недалеко – километров десять до местечка с названием Донья Ластва. Селивахин отказался от предложений Желько снять квартиру, и остановился в пансионате «Магнолия», так приказал Владимир.

Заданье оказалось и вправду лёгким. Два дня он болтался в пансионате, который стоял в пятидесяти метрах от моря, купался, загорал, жрал и пил в местных ресторанчиках. На третий день администратор пансионата передал Селивахину письмо на английском языке, где предлагалось встретиться в Будве в оговариваемом месте с неким мсье Паленом («Ха, полено!» – хихикнул про себя Селивахин, читая послание).

Он позвонил Желько, оставившему визитку, заказал такси и съездил в Будву. В очаровательном местечке «Старый город», в условленном ресторанчике его встретил элегантный мужчина в белом льняном костюме, представившийся мсье Паленом.

– Господин из Франции? – поинтересовался Виталий по-английски.

Мсье Пален, несмотря на располагающую внешность, оказался не слишком разговорчивым. Он утвердительно кивнул – и протянул руку за ноутбуком.

Селивахин передал ноутбук, француз, снова коротко кивнув, ушёл, а Виталий, освободившись от всех дел, отправился гулять по главному курорту Черногории.

Сначала он подумал, не перебраться ли ему сюда, но вскоре осознал, что, в отличие от тихой Доньи Ластвы, этот аналог российских Сочи наводняют толпы туристов (причём чуть не половина разговоров идёт на родном языке). Селивахин поймал себя на том, что ему совершенно не хочется шума, и вернулся в «Магнолию», где проторчал ещё неделю, купаясь и загорая.

По возвращению домой он получил от Владимира премиальные, и продолжил наслаждаться жизнью в виде вкусной еды и напитков, уничтожаемых перед телевизором, одновременно подумывая, не съездить ли по турпутёвке, скажем, в Таиланд, или на остров Бали? Тем более что когда он задал такой вопрос Владимиру, тот не возражал, единственно попросив поставить в известность о сроках. Неприятное ощущение после взрыва на проспекте Космонавтов почти забылось, стёртое песком и солнцем на берегу Бока-Каторского залива, и нынешняя работа определённо начинала Селивахину нравиться.

Однако через неделю он увидел в теленовостях один сюжет, заставивший его снова крепко задуматься: на одной из атомных электростанций во Франции произошла авария. Она, по словам диктора, случилась нежданно-негаданно, и как бы представлялась просто-таки невозможной: взорвались два энергоблока сразу. Последствия грозили куда более серьёзные, чем в Чернобыле, с учётом густонаселённости центральной Европы. Однако каким-то чудом последствия оказались более чем скромными.

– Непостижимым образом, – вещал диктор, – огромное радиоактивное облако выпало в осадок, не успев накрыть большие территории. Таким образом, зона сильного заражения ограничилась территорией около тысячи квадратных километров, хотя могли пострадать сотни тысяч…

Селивахин, возможно, не обратил бы внимания на аварию – мало ли на каких атомных станциях может авария произойти? – если бы не встреча с французом мсье Паленом. Возможно, это явилось совпадением, но возможно и нет. Казалось бы, какая связь между переданным ноутбуком и взрывом чудовищной силы на АЭС? Однако Селивахин уже имел опыт с доставкой пиццы.

Перед отъездом на остров Бали пришлось ещё раз встретиться с Владимиром в небольшом кафе и получить кое-какие инструкции.

– Во Франции – ваша работа? – спросил между делом Селивахин.

– Наша, – с ударением поправил Владимир, – наша работа. Мы работаем в одной команде.

– Понятно, – многозначительно пробурчал Селивахин. – Хорошо хоть осадки радиоактивные выпали на малой площади. Повезло…

Владимир вдруг странно дёрнулся, вскинул глаза на Селивахина, тут же опустил их, и с минуту молчал, елозя пальцами по краю столешницы. Казалось, он едва сдерживается – Виталий не вполне понимал, от чего.

Наконец его работодатель успокоился и пристально посмотрел на Селивахина бесцветными глазами.

– Скажите, Виталий, что вас не устраивает? Получаете кучу денег за сущую ерунду, к тому же помогаете наносить удары по мировому капитализму. Вы чем-то недовольны? Что вас не устраивает?

Селивахин пожал плечами:

– Да нет, всё устраивает…

– Ну и прекрасно, – без тени улыбки констатировал Владимир. – Будем нормально работать.

– Да кто ж говорит, – кивнул Виталий, – будем.

В общем-то, действительно, пока всё складывалось не так ужасно. Ну и что – авария где-то случилась…

А сам подумал, что стоит выполнить два-три задания, чтобы скопилось к миллиону евро, а параллельно втихаря освежить контакты с Мишкой во Владивостоке, чтоб было куда смотаться.

Он скатался на Бали, прекрасно проведя время в Куте, а вернувшись, снова сидел у телевизора, и практически успокоился в отношении моральных аспектов нынешней работы на неизвестного нанимателя.

Месяца три Виталия не беспокоили, а в разгар лета позвонил Владимир, и назначил встречу, на которой передал листок с указаниями и сразу ретировался.

Утром следующего дня Виталий отправился на вокзал, сел в электричку и сошёл на обозначенной станции. Следуя указаниям, прошёл через лесок и на поле встретил своего работодателя. Владимир объяснил суть задания. Через два дня им следовало встретиться снова, недалеко от станции электрички, за городом, и проследовать до некоего места. Там Селивахин вместе с Владимиром и ещё одним человеком по имени Сергей будут сидеть в машине и ждать.

– Чего ждать? – спросил Селивахин.

Владимир дёрнул шеей:

– Виталий! Не задавайте лишних вопросов. Всё объясню на месте. А пока – вот премиальный аванс перед заданием, шестьдесят тысяч евро, – он протянул конверт. – После успешного завершения получите, как обычно, ещё столько же, плюс пятьдесят тысяч сверху.

– Ого, здорово! – приятно удивился Селивахин.

– Разумеется, – согласился Владимир. – А пока вы свободны, поезжайте домой!

– Но стоило ли за этим гонять меня сюда?! – повторно выпучил глаза Виталий, – В нашей пивной нельзя было это рассказать?

Владимир дёрнул шеей.

– Виталий, не рассуждайте. Приказы отдаю я!

Селивахин пожал плечами и поплёлся назад к станции. Конверт с шестьюдесятью тысячами евро приятной занозой жалил сквозь внутренний карман куртки. За такие деньги, безусловно, можно иногда мотаться по электричкам.

В назначенный день рядом с небольшой станцией он сел в машину – потрёпанную «девятку», которой управлял такой же затрапезный парень по имени Сергей. Владимир сидел на переднем пассажирском сидении. Они некоторое время кружили по просёлку, выехали на шоссе, и Селивахин решил, что поедут в Каменск. Однако примерно километра за два-три до начала города «девятка» свернула на проезд к полям, проехала немного вдоль лесополосы и остановилась.

– Здесь? – спросил Владимир.

Водитель утвердительно кивнул:

– Да. Тут часто ходят поссать в лесочек.

Селивахин невольно хихикнул и встрял в разговор:

– А при чём тут поссать?!

– Виталий, молчите, пока вас не спросят, – оборвал работодатель. – Сидите и ждите. Вам платят не за рассуждения.

Селивахин замолчал. Выглядело всё очень странно: если они остановились следить за кем-то или за чем-то на дороге, то из-за деревьев она совершенно не просматривалась.

Владимир заставил водителя открыть багажник и достал из объёмистой сумки две пары ботинок, похожих на спецназовские берцы с толстой в поперечных выступах подошвой. Сделаны ботинки, казалось, из тонкого гибкого тускло-серого металла. По приказу Владимира Селивахин и Сергей переобулись, и Виталию почудилось, что обувь под ним как-то странно пружинит. Однако, памятуя резкую отповедь работодателя, он не стал ни о чём спрашивать и снова уселся боком на тесное заднее сиденье «девятки».

Так они просидели несколько часов, и в машине сделалось неимоверно душно, несмотря на раскрытые окна. День выдался ясный, солнце сильно припекало. Сергей много курил и истребил целую пачку. Селивахин от нечего делать тоже иногда выкуривал сигаретку. Он заметил, что Владимир недоволен курением, но помалкивает. Их наниматель периодически водил у лица какой-то штукой, похожей на маленькую насадку от гибкого душа – в эти моменты Селивахин ощущал волну прохлады, и сигаретная вонь в салоне исчезала без следа.

Ещё Владимир часто поглядывал на мобильный телефон – во всяком случае, устройство очень напоминало мобильник.

Один раз он напрягся, приоткрыл дверцу машины, но тут же передумал и расслабился.

– Что случилось? – поинтересовался Селивахин.

– Ничего, – ответил Владимир. – Слишком там много людей в машине.

О чём идёт речь, Селивахин до конца не понял – с того места, где они стояли, сквозь деревья леска на шоссе ничего не просматривалось.

Пару раз они ели и пили – в машине нашлись вода и бутерброды. Ели водитель и Виталий, а Владимир за всё время принял пару таблеток и попил из отдельной бутылочки.

Лишь когда полдень давным-давно миновал, работодатель, разглядывавший мобильник, вдруг резко открыл дверцу машины.

– Пошли, скорее! – приказал он. – То, что надо.

Виталий переглянулся с Сергеем – на лице водителя отражалось вялое недоумение. Однако он молча последовал за руководителем странной операции.

Они быстрым шагом двинулись вдоль лесополосы – Селивахин ещё раз подивился на странные свойства ботинок, и, глядя под ноги, заметил, что обувь совершенно не оставляет следов на сухой пыльной грунтовке, которая шла вдоль поля. Создавалось впечатление, что ноги плывут, не касаясь поверхности. Селивахин снова подивился, но промолчал.

Метров через пятьдесят Владимир замер и коротко приказал:

– Стоп!

Он несколько секунд пялился в экран мобильника, на котором Селивахин, как ни старался, ничего разглядеть не мог, а потом вытащил из кармана просторной куртки, надетой несмотря на жару, матово-серое устройство, похожее на фен для сушки волос, направил куда-то сквозь деревья и чуть поводил из стороны в сторону.

Выждав пару секунд, Владимир кивнул обоим подручным:

– Пошли!

Он уверенно провёл их в глубину леска прямо к небольшой полянке, на которой красовались засохшие кучи кала и испачканные бумажки.

Селивахин на секунду опешил: на полянке без признаков жизни лежала девушка. Рядом валялась сумочка. Девушка только что пописала: в сухой траве виднелась лужица, в которой мокла смятая бумажная салфетка.

– Виталий, осторожно выгляни на дорогу – проверь, что там, – приказал Владимир. – Быстро! Только проверь, не высовывайся!

Селивахин прокрался к шоссе – трава под ногами не сминалась – и из-за кустов посмотрел на дорогу. У обочины, метрах в двадцати, стояла светло-серая легковушка с распахнутыми передними дверями, вроде бы «тойота». На водительском месте сидел молодой парень. Сидел как-то странно: положив руки на рулевое колесо и уставившись в одну точку: за те несколько секунд, что Селивахин его рассматривал, парень не пошевелился.

Больше вокруг не наблюдалось ни машин, ни людей.

Вернувшись к Владимиру, Селивахин доложил, что видел.

– Отлично, – констатировал Владимир, взглянул на часы и указал на девушку: – Забирайте!

Сергей, не задавая вопросов, перевернул тело на спину, ухмыляясь, пощупал груди и схватился за подмышки, кивая Селивахину, чтобы тот брался за ноги.

– Мёртвая? – чуть дрогнувшим голосом спросил Виталий.

Владимир издал странный звук, напоминающий кряхтение.

– Она без сознания, – ответил он, – и останется в таком состоянии с полчаса. Поторопитесь! Несите туда, к полю.

Селивахин, продолжая недоумевать, подхватил девушку за ноги, и вместе с Сергеем выволок тело на ту сторону леска, где стояла «девятка». Попутно Виталий лишний раз отметил, что от их топтания на полянке не осталось следов.

Владимир шёл впереди, показывая, куда нести. У края поля он остановился, махнул рукой с зажатым мобильником – и вдруг в воздухе на высоте метров трёх раскрылось отверстие размером с гаражные ворота, за которым виднелось какое-то помещение и стояли несколько фигур в слабо переливающихся балахонах с колпаками, скрывающими лица.

Зрелище предстало настолько необычное, что Селивахин выпустил ноги девушки. Сергей, продолжавший тащить тело, чуть не уронил и выругался.

Раздалось тихое комариное гудение, и из раскрывшегося проёма стал выползать прозрачный, почти не заметный в дневном свете пандус, упёршийся в землю в паре метров от людей. Фигуры в переливающихся балахонах начали спускаться по нему, словно поплыли вниз по наклонной плоскости.

– Кладите, кладите! – приказал Владимир. – Пошли, наша работа закончена.

Сергей, продолжавший держать тело подмышки, опустил его в траву на краю поля и двинулся к машине, не оборачиваясь – он явно был привычен к подобным вещам. Селивахин же стоял и пялился на приближающиеся фигуры.

Владимир сильно дёрнул его за рукав:

– Пошли!

По пути к «девятке», Виталий несколько раз оглянулся. Фигуры подняли тело и унесли в раскрытую в воздухе дверь – под углом, откуда смотрел Селивахин, она казалась щелью, висящей над полем, куда вели сходни почти прозрачного пандуса, угадывавшегося по лёгкому искажению предметов за ним.

Сергей завёл мотор и развернул машину. Селивахин последний раз бросил взгляд туда, где висели в воздухе «гаражные ворота», но ничего не увидел.

– Что это?! – спросил он. – И куда забрали девушку?

Работодатель полуобернулся к нему, постоянно водя перед лицом «душиком» – в неимоверно нагревшейся на солнце машины воздух словно спрессовался в горячий кисель.

– Ещё раз повторяю, Виталий: прекратите задавать вопросы. Не надо быть слишком любопытным, если не хотите лишиться заработка и головы. Вы меня поняли?

Селивахин помолчал пару секунд и угрюмо кивнул.

Его высадили неподалёку от одной из станций электрички. Прощаясь, Селивахин небрежно сказал:

– Слышь, Сергей, может, как-нибудь состыкуемся, пивка попьём?

Водитель покосился на Владимира. Наниматель знакомо покряхтел и тоже вышел из «девятки». Отведя Селивахина в сторону, он сказал, старательно выговаривая каждое слово:

– Запомните, Виталий! Вы знаете только меня. С кем бы вы ни встречались по нашей работе, вы не имеет права назначать какие-то встречи. То же самое, вы не имеете права соглашаться на подобные встречи, если их будут предлагать вам. Вы знаете только меня – и всё! Ослушание карается смертью! Мы с вами не в игрушки играем. Встретимся завтра, в том же месте, я передам вам остаток денег за операцию. Прощайте!

Он сел в машину, и «девятка» уехала, а Селивахин побрёл к станции.

По дороге домой Селивахин снова, как в первый день встречи с Владимиром, ломал голову над тем, с кем он связался. Правительственные спецслужбы, иностранные разведки – только они могли обладать техникой, которую сегодня краем глаза увидел Селивахин. Но зачем правительственным спецслужбам и тем более иностранным разведкам, взрывать офис средней руки олигарха? Зачем им девчонка, ссавшая у дороги?

Свои гадания Селивахин продолжил дома за бутылкой текилы.

Последнее, что ему, как человеку предельно реалистичному, пришло в голову, пока он не упился окончательно, была мысль об инопланетянах. Но и эта «гипотеза» не объясняла, для чего похищать девицу, вышедшую из случайно проезжавшей машины в лесок у обочины помочиться. Слухи об использовании инопланетянами земных женщин для вынашивания зародышей Селивахин считал несусветной чушью.

На следующий день, получив деньги, он всё-таки задал Владимиру один вопрос:

– Я прошу прощения, но хотелось бы узнать, что с той девушкой? Она жива?

Наниматель разглядывал Виталий несколько секунд, а потом ответил:

– Вот что мне интересно, господин Селивахин. Вы причастны к гибели нескольких десятков человек, которых совершенно не видели, а если считать Францию, то косвенно – к гибели ещё нескольких сотен. И, насколько я мог видеть, вполне свыклись с такими мыслями. Почему же сейчас судьба одной самки, которую вам довелось потрогать, вас сильно волнует? Вы только что получили от меня вторую половину оговорённой премии и дополнительные пятьдесят тысяч – это зарплата среднего человека вашего общества лет за пятнадцать кропотливого труда. Вы же это получили за ОДИН день работы. Вам недостаточно, чтобы судьба какой-то самки вас не волновала?

В воздухе повисла тягостная пауза, а Селивахину почему-то представились повисшие в воздухе «ворота», из которых выдвигался почти невидимый пандус. Ещё его немного удивило слово «самка», но вслух он поспешно заверил:

– Нет-нет, вполне достаточно.

– А если достаточно, – словно подводя черту, подытожил Владимир, – давайте условимся: Впредь. Никаких. Вопросов. Мне. Не задавать! Договорились?

– Договорились! – несколько раз кивнул Селивахин. – Всё, больше ни одного вопроса!

– Замечательно! – согласился Владимир. – Всего хорошего, ждите дальнейших указаний.

Селивахин улыбнулся и снова кивнул, глядя в спину удаляющемуся.

Дома он пересчитал имеющуюся наличность. Выходило почти семьсот тысяч евро, не так уж он много тратил.

«Бежать, – подумал Селивахин, – надо бежать. Не стоит дожидаться миллиона».

Виталий завернул деньги в газеты и упаковал в непрозрачные полиэтиленовые пакеты. Свёртки уложил ровным слоем на дно просторной дорожной сумки, накидав сверху кое-что из вещей, необходимых на первое время, и отправился на вокзал.

Во дворе дома он украдкой бросил полученное от Владимира кольцо рядом со скамейкой, на которой обычно сидели старухи, а вечерами тискалась молодёжь – если это пеленгатор, то какое-то время наниматель будет сбит с толку.

На вокзале он купил билет на электричку до Тюмени, откуда на нескольких местных электропоездах кружными путями добрался до Омска – следовало постараться замести следы. И только из столицы Колчака в Сибири он купил прямой билет во Владивосток.

«Бежать, – думал Селивахин, прижимаясь лбом к прохладному, но не очень чистому стеклу вагонного окна. – Бежать!..»

Глава 2. Городок Земля

Печаль великая

[1]

В кабаке было тихо и не слишком многолюдно. Ингис О-Лорей заказал яичницу с кружкой пива, присел за крайний столик у окна, и стал ждать. Минут через пять пришёл О-Дюст и, тоже заказав пива, но с креветками, устроился рядом. Хмуроватый кабатчик сообщил, что с креветками небольшая заминка: их только что подвезли, надо отварить.

Когда хозяин заведения поставил на стол приборы и удалился, Ингис спросил:

– Как дела с глубинными?

– Выгрузили. – О-Дюст удовлетворённо скривился. – Первые пять штук. Ребята немного переделали их, чтобы выглядело натуральнее – сойдёт за усовершенствованную конструкцию местных. А после взрыва определить что-то будет трудно. А у тебя что?

– Завтра иду в парламент, за взятку меня баллотируют от нескольких городов на окраине.

– Тебя проверяли?

– Да, проверили, что могли, но ты же понимаешь, это не большая проблема… Я беженец из О-Кейпа. Его фроги сравняли с землёй в самом начале акций устрашения – чего там проверишь? Никаких метрик не осталось, для нас это очень удобно. А как дела с дирижаблями?

О-Дюст ухмыльнулся:

– Предложил эту идею местным академикам – меня подняли на смех! Говорят, несколько местных изобретателей уже погибло. Вздумали летать, как птицы!

Пока они переговаривались малопонятными для постороннего уха фразами, хозяин принёс заказ Ингиса, и тот принялся за яичницу, а О-Дюст ждал креветок.

Требовалось быть очень осторожными: помимо того, что их замыслы могли стать известны руководству, имелись сведения, что фроги за плату чистейшим золотом, извлекаемым из морской воды, договорились со многими правительствами, чтобы те пресекали попытки диверсий против их баз. К сожалению, деньги решают любые вопросы, и, значит, всюду шныряли шпионы. Но, возможно, идея полётов даст свои плоды, и местные изобретатели получат обильную пищу для собственных проектов.

Жуя, Ингис поглядывал на входную дверь. Собственно, надо торопиться: несмотря ни на что, существует сопротивление мирному сосуществованию с фрогами, работа идёт в подполье. Ещё немного и вся страна поднимется. А там, глядишь, восстание перекинется и к соседям – не только в О-Наго недовольны отлучением людей от моря. К сожалению, исход сражений понятен: слишком неравны технические возможности, и насколько масштабными карательные акции фрогов окажутся в этот раз, никто сказать не мог. Но, возможно, в таком случае, события подтолкнут СИ занять более решительную позицию – иногда требуется идти на жертвы, чтобы сдвинуть дело с мёртвой точки! Поэтому стоило торопиться.

Как удалось установить, сами себя фроги называют «цвирлт» – собственно, и о-менцы стали звать их так же. Выглядели они как лягушки, ростом с десяти-двенадцатилетнего ребёнка, а вширь – как взрослый упитанный человек. На руках пальцы с короткими рудиментами перепонок. На ногах перепонки шире и длиннее, и вся ступня почти что ласт. Пахнут фроги специфически и для человека не слишком приятно – что-то вроде салата из морской капусты с примесью сероводорода. Трогать их, как говорят местные, не стоит: жгутся ощутимо, почти как медузы. Короче, неприятные создания.

Впрочем, Ингис прекрасно знал, что далеко не все альтеры воняют. Камалы, например, пахли хорошо – свежескошенным сеном. Интересно, а как разные чужаки воспринимают человека?..

Кабатчик принёс креветки и счёт – Игинс непроизвольно дёрнул бровью, когда увидел цены. Но что делать, океан теперь место, где безраздельно хозяйничают фроги.

Креветки были большие и очень горячие – О-Дюст даже чертыхнулся, схватив первую. Ингис покосился на блюдо – выглядело аппетитно, возможно, стоило и себе заказать, но не хотелось ждать, пока отварят порцию.

Его товарищ кивнул на тарелку – угощайся, всем хватит. Ингис взял горячего рачка, подул и разорвал панцирь. Интересно, почти обычная креветка, только раза в три крупнее королевской на Земле. Надо у биологов узнать: не пробовали их скрещивать?..

Креветки оказались очень вкусными, и потому скоро закончились. О-Дюст допил пиво и ушёл первым, а Ингис двинулся через пару минут. Отойдя пару кварталов от кабака, он невзначай уронил кошелёк, и, поднимая, чуть повернулся, краем глаза прощупывая улицу. Так и есть, не показалось: за ним следовал «прилипала» – неказистый с первого взгляда мужичок в шляпе и вязаном шарфе.

«Та-ак, – подумал Ингис, – следят почти открыто. Значит, моя легенда вызвала сомнения в местной тайной канцелярии».

Подойдя к Дому Правительства, он слегка улыбнулся: здание ему нравилось. Двухэтажное, внутри широкая зала и ряд балконов, чем-то напоминает английский парламент. Внизу позволялось присутствовать и голосовать только мужчинам. На балконах могли стоять и слушать дамы и девы. Если какой-то пункт принимаемого закона им не нравился, они поворачивались спиной к залу, и тогда их мужья или любовники понимали, что не правы. Надо срочно вносить изменения, иначе они рискуют лишиться благосклонности подруг, особенно ночью. В дальнем от входа конце зала высилась трибуна с местами для правительства и президента. Там же находился и бдительно охраняемый подземный переход в резиденцию главы государства.

– Тишина, свободные граждане! Тишина! – Молоток секретаря-канцлера ударил в третий раз.

– Да здравствует и процветает Его Великолепие Президент! Поприветствуем Президента, граждане!

Бурные аплодисменты встретили вошедшего человека: представительного мужчину крепкого телосложения, убелённого ранней сединой.

Президент республики О-Наго взошёл на трибуну и сел в центре длинного скруглённого стола, после чего кивнул и плавно махнул рукой. С шумом и кряхтением сели все министры и секретариат. Секретарь-канцлер хлебнул воды и снова стукнул молотком.

– На повестке дня всего один вопрос: взаимоотношения с цвирлт. Желающие высказаться – прошу!

– Высокий Гражданин Коран О-Муран! От города О-Тарма.

– Говорите!

– Высокие Граждане! Надо решить раз и навсегда, какова наша позиция в отношениях с этими тва… простите, существами. С тех пор как они фактически запретили людям плавать по морям, жители побережья опасаются плеска волн! Людям везде мерещатся железные киты, изрыгающие огонь из пасти! Доколе мы будем пресмыкаться?! Перед этими?! В общем, я призываю!.. – О-Муран махнул рукой и сел, не закончив фразы.

По залу покатилась волна вздохов и шёпота. Секретарь шумно вздохнул и пригласил следующего оратора.

– Ингис О-Лорей от города О-Кейпа! – представился Ингис.

Секретарь округлил глаза. Его нижняя губа задрожала и чуть не упала на стол. Он непроизвольно провёл рукой по подбородку, словно подбирая слюну, и спросил:

– А разве этот город существует? Он же… уничтожен!

Президент сидел молча, разглядывая скрещённые на груди руки. Казалось, его ничто не волнует, он словно дремал, но при словах Ингиса с интересом посмотрел на выжившего гражданина города О-Кейп.

– Да, досточтимые господа, города нет, но именно поэтому я говорю от имени его жителей. Я там жил. Я видел его последние минуты: огонь, пожирающий людей заживо. Волны, сносящие все на своём пути! Я как раз подъехал к городу и с холма видел всё… Я не мог никого спасти. Дети, жёны, матери, отцы – никого не осталось, и я прошу вас отомстить! Но я не призываю броситься на железных китов цвирлт очертя голову. Со мной из нашего города спасся изобретатель О-Дюст. Он может научить нас построить летающие корабли, которые сбросят разрушительные бомбы на подводные жилища цвирлт!

Ингис понимал, что его самоволие на планете будет дорого стоить. Штаб контрразведки СИ не потерпит столь радикальной инициативы агента. Но что ему могут сделать? Максимум – сослать в войска охраны на одну из осваиваемых планет. А медлить больше нельзя: ещё немного, и фроги подорвут основы цивилизации на О-Мене.

В Совете же Содружества будут совещаться, теряя драгоценное время – они настолько засекретили всё. Ясно, это сделано для того, чтобы про фрогов не пронюхали альтеры, как и вообще про О-Мен, ещё одну планету с идентичными, обнаруженную экспедицией орхан. Но, как ни таись, а информация скоро просочится, и тогда будет поздно. Именно сейчас нужно устранить фрогов, сделав так, чтобы ни один чужой не подкопался, если информация просочится. При этом технологии «лягушек» хотя бы частично достанутся людям О-Мена – и никто не сможет помешать!

Какой-то момент после слов Ингиса в зале воцарилась почти полная тишина – мужчины молчали, женщины утирали глаза. Затем разом поднялись крики – одни за войну, другие против. Женщины кидали в мужей мокрыми платками. Мужчины делали вид, что не замечают этих проявлений «за» или «против».

Всё остановил Президент: он поднялся и наступила тишина. Даже всхлипывания с балкона перестали доноситься.

– Граждане… – тихо, но внятно изрёк Президент. От него веяло силой, и звук голоса гипнотизировал присутствующих. – Мы не должны сейчас пролить новую кровь. Мы не готовы к этому. У нас нет оружия, которым сможем победить, мы не можем взорвать их подводные крепости. Да, цвирлт убивали людей, но давайте подумаем вот о чём. Они сильны, и если бы хотели, уже стёрли бы нас с лица земли. Но они не стали этого делать. Кто знает, почему? И я не знаю… Я долго думал и спрашивал у себя, но не нашёл ответа… А спрашивать у цвирлт бесполезно, они молчат. В своё время мы припомним им наше горе, они за всё ответят… Но не сейчас! А вы, гражданин города О-Кейп, и ваш друг-изобретатель, можете изложить план постройки воздушного корабля нашим учёным, но я бы предостерёг вас от распространения идей, подрывающих и без того хрупкий мир.

Он вздохнул и продолжал:

– Даже экономически нам сейчас невыгодно воевать с цвирлт. Они уничтожили наш флот, но фактически дали взамен свой. Наши корабли неделями и месяцами плыли к другим континентам. Корабли цвирлт доставляют грузы и пассажиров на такие же расстояния за сутки и даже за часы. Они избавили нас от опасностей кораблекрушений, и матери с женами не ждут моряков годами, пока те вернутся домой и обнимут их. И, если смотреть правде в глаза, не цвирлт первыми напали на нас – это сделали люди, которым ненавистно обличие этих созданий. Правда, в ответ на один потопленный корабль цвирлт стёрли с лица земли несколько прибрежных городов и потопили почти весь людской флот на морях. Мы никогда не забудем погибших, но неужели мы хотим тысяч и тысяч новых смертей?..

Президент перевёл дух и сделал глоток из стоявшего перед ним хрустального стакана.

– Мы должны постичь силу врага – только тогда мы сможем победить. Я люблю Вас, Граждане, и мне больно думать о бессмысленной гибели многих из вас. Я убеждён, что пока нам нельзя воевать с цвирлт! И пока я – Президент, бессмысленной войны не будет!

План Ингиса на «волну народного гнева», которая начнётся на правительственном уровне, потерпел крах, но, к собственному удивлению, не слишком расстроился – в нём будто что-то успокоилось, прибавилось решимости: теперь нужно рассчитывать лишь на собственные силы, а они у него есть!

О-Лорей поспешил из Дома Правительства – требовалось срочно встретиться с единомышленниками.

* * *

На Земле Игнат Лосев был потомственным офицером, и для него это значило многое: и дед, и прадед служили в армии. Дед успел повоевать в Гражданскую, а потом вместе с сыном и в Великой Отечественной.

По возрасту Игнат в Афган или Анголу не попал, но в России, видимо, всегда будет хватать и горячих времён и «горячих» точек – Чечня зацепила.

Долбаная перестройка убила понятие Честь. Эквивалентом всего стали серо-зелёные североамериканские «рубли». Люди будто сорвались с цепи, и вместе с западной валютой стали жадно перенимать всё идущее оттуда – меркантильность отношений, разврат мыслей и пошлость деяний.

Служба в спецназе не способствует созданию семьи, и у Игната не сложилось. Когда стало невмоготу в сложной армейской атмосфере постперестроечного периода, Лосев ушёл из армии – этому поспособствовала Чечня и то, чего он там насмотрелся. Какое-то время мыкался по разным работам, но нигде надолго не задерживался. Попытался пару раз организовать своё дело – взял денег в долг, снял на рынке и у метро пару палаток, снабжал их продуктами. Потихоньку завелись свободные бабки, купил машину получше, квартиру обставил. Потом на него «наехали»…

Осталась лишь квартира, а машины и палаток он лишился. Также лишился большого количества нервных клеток и немного полежал в больнице с сотрясением мозга и несколькими переломами. Впрочем, могло быть и хуже.

Так что Виктора Францевича он встретил вовремя.

Шёл снег, Игнат ехал на очередное собеседование. Два дня тому назад в газете «Из рук в руки» прочитал сообщение об интересной работе для бывших офицеров спецназа: «возможности карьерного роста, высокая зарплата, полный соцпакет, отпуск», в общем, все блага цивилизации. Он ухмыльнулся, подозревая подвох: поразила явной бредовостью фраза «нуждающимся обеспечивается предварительное лечение и восстановление полной физической формы», но всё-таки позвонил по указанному телефону.

Человек на другом конце линии представился Виктором Францевичем, директором по персоналу Закрытого акционерного общества «Сбыт», задал много откровенных вопросов, записал номер игнатовского мобильного и пообещал перезвонить через день-два. Сегодня Лосеву позвонили и пригласили явиться в офис упомянутого ЗАО.

Складывалось всё как-то слишком гладко, а место расположения офиса добавило насторожённости, поскольку Игнат знал, что рядом с Рижским вокзалом находится и офис такой «пирамидальной» компании как «Гербалайф». Однажды он там побывал, послушал красивые сказки о «бриллиантовых директорах», и о том, какой богатый шведский стол на курортах, куда регулярно ездят лучшие агенты, посмотрел на фотки и долго смеялся потом, чередуя смех с матом. Москвичи на подобное фуфло клевали лишь в начале перестройки – в голод и холод, или в кризис дефолта, но не сейчас.

В ответ на ироничный вопрос по телефону мужчина хорошо поставленным баритоном заверил, что предлагаемая работа ни в коем случае не «Гербалайф». Игнату плохо верилось в современные сказки, но голос Виктора Францевича звучал столь обворожительно-успокаивающе, а время свободное имелось, и отставной офицер решил взглянуть на офис ЗАО с примитивным названием «Сбыт».

Когда он вышел из метро, в лицо порывом ветра влепило снежную россыпь. Хлестнуло так, что перехватило дыхание: около выхода возникла какая-то снежная ловушка, словно ветер и снег окружали тебя со всех сторон. Вышел – снег в лицо. Обернулся – снова снег. И стоишь, крутишься, прикрывая рот ладонью и пытаясь сделать вдох…

Только отойдя на несколько метров, Лосев смог отдышаться. Он перешёл через дорогу, миновал здание вокзала, спустился в подземный переход под третьим транспортным, выйдя наверх, свернул направо, а потом в переулок налево. Там торчало серое здание в строительных лесах. Подойдя к подъезду, Игнат нашёл взглядом прилепленный на мощной металлической двери файлик с белым распечатанным на принтере листком: «ЗАО «Сбыт», г. Москва».

Лосев нажал кнопку звонка, одновременно стараясь держать лицо в поле зрения глазка видеокамеры. Дверь запищала, давая знать, что замок открыли. Внутри оказался небольшой холл, обставленный стандартно для офиса небогатой, но уважающей себя и клиентов компании. В маленьком коридоре виднелось всего две двери, на одной из которых лаконично красовались буквы «WC».

Судя по количеству одежды на вешалке, в офисе находилось двое. Один из них смотрел на Игната, чуть развалившись в кресле за столиком – похоже, исполнял обязанности охранника.

Лосев снял пальто, и, предварительно отряхнув снег, повесил рядом с двумя похожими друг на друга добротными кожаными куртками. Шарф он по старой привычке сунул в карман, а шапку пристроил на рожке вешалки.

– Игнат Лосев, – скорее подтвердил, чем спросил охранник.

Игнат оценивающе осмотрел мужчину, и опыт сразу подсказал, что это профи – к тому же не простой накачанный сосунок, а никак не меньше бывшего офицера ФСБ.

Охранник коснулся кнопки на столе, и в свою очередь оценивающе, но вполне приветливо посмотрел на Игната, и тот лишний раз подивился, что же может держать бывшего фээсбэшника, да ещё с таким умным взглядом, в мелкой конторке? Или конторка только выглядит мелкой?..

Вторая по коридору дверь открылась, и из неё выглянул другой мужчина, на вид лет сорока:

– Проходите, господин Лосев. Жду вас!

Мужчина улыбался, причём не только губами. Улыбались глаза: в них зажигались и гасли дружелюбные искорки.

Игнат прошёл в комнату, быстро оценил обстановку и сел на предложенный стул. Хорошая мебель, но вещей в комнате минимум, не видно ни единой папки с бумагами, странно. Окно оказалось с матовыми стёклами, и слишком яркий для нынешней пасмурной погоды дневной свет, лившийся из него, наводил на мысли, что это имитация окна.

– Как вам метель? – поинтересовался хозяин кабинета.

Игнат пожал плечами:

– Что значит – как?

– Пальтишко у вас тонковато для нынешней погодки. Не хочется на время в тёплые края, а? – Слова хозяина маленького кабинета звучали совсем не иронично, а с некоей заботой.

– Да погода как погода. Соответствует климату и сезону. – Лосев узнал по голосу давешнего телефонного собеседника. – Виктор Францевич – это вы?

– Я самый! – Виктор Францевич открыл крышку ноутбука, стоявшего на пустом столе, и стал серьёзным. – Итак, Игнат Петрович, мы навели справки, и могу сказать, что нас, безусловно, устраивает ваша кандидатура…

Лосев чуть приподнял бровь: если за два дня они успели узнать о нём столько, что его кандидатура «безусловно устраивает», то контора непростая, очень непростая.

– А в чём заключается работа, и что у вас за организация, можно узнать? – чуть настороженно поинтересовался он.

– Организация у нас замечательная! А в курс дел вас введут, само собой! Вы не только хорошо заработаете, но и получите дополнительное образование, освоите новые специальности. Посетите интересные места, и, что немаловажно, познакомитесь с огромным количеством интересных людей…

– Которых надо будет ликвидировать? – криво ухмыльнулся Игнат, прервав собеседника. – Вы мне предлагаете киллером поработать? Или в каком-то вооружённом конфликте поучаствовать? Где – в Чечне? Или подальше где-нибудь? Сейчас и в Дагестане, и в Средней Азии местами снова весело может полыхнуть. Впрочем, там давно пора что-то предпринять, и если так, то я, в какой-то мере, не против…

Виктор Францевич засмеялся, но почему-то с грустинкой:

– Игнат Петрович! У человечества есть куда более серьёзные проблемы, о которых оно, к сожалению, пока не знает. Чечня и Средняя Азия – лишь точки на карте вашей истории. А я предлагаю работу на благо всего человечества! Причём человечества с большой буквы «Л». А если хотите, то можно и во множественном числе. Читаете фантастику? Имею сведения: читаете иногда. Есть хороший русский писатель, Сергей Лукьяненко, а у него книжка под названием «Л» – значит люди». Вот тут так же: «Л» значит – люди».

– Книжку читал, но я не понял, что вы про множественное число? – удивился Игнат. – И при чём тут книжка?

Виктор Францевич махнул рукой:

– Да книжка, по сути, ни при чём, просто название хорошее, мне нравится. По существу? Что касается существа, то скоро всё поймёте. – Он сделал уверяющее движение ладонью. – Относительно сомнений по поводу моральных аспектов, могу обещать, что если предложенная работа каким-то образом вступит в конфликт с вашей совестью и тому подобными свойствами личности, вы сможете перейти на другую, или вообще уволиться. Никаких санкций за несвоевременное прекращение контракта мы не потребуем. Напротив, если вы почувствуете себя неудовлетворённым, мы выплатим вам премию, помимо зарплаты. Уверен, вам будет очень интересно, даже не сомневаюсь: мы хорошо представляем, что вы за человек.

– Ну, точно, фантастика какая-то – фыркнул Игнат и с нажимом поинтересовался: – А как всё-таки насчёт того, чтобы убивать?

Виктор Францевич пожевал губами, покивал:

– Да, фантастика в какой-то мере. Что касается работы, которую я рассматриваю в качестве предложения для вас в первую очередь, то – да, весьма вероятно, придётся и убивать. Впрочем, вы много лет были готовы убивать и убивали врагов Родины. В конце концов, мы предлагаем вам работу по специальности – в спецназе.

– А определять, кто есть враги, будете вы?

Виктор Францевич успокаивающе выставил перед собой ладонь:

– Очень скоро вы будете сами разбираться, когда познакомитесь с реальными положениями вещей. И, уверяю, ваше мнение будет практически всегда совпадать с мнением руководства. Вот, прочитайте текст предварительного соглашения, и, если нет возражений, подпишите. Потом я свожу вас в одно место и кое-что покажу – это убедит вас окончательно, что работа действительно на благо Человечества.

Игнат повертел в руках поданный лист – там не содержалось никаких ужасных клятв. Единственной настораживающей фразой было, что он «сознательно соглашается ознакомиться с характером предлагаемой работы и обязуется разрешить стирание полученных сведений без ущерба для здоровья в случае отказа от продолжения сотрудничества».

– Откуда стереть, из мозгов, что ли?! – удивился ехидно Игнат. – С помощью лоботомии? Идиотом меня оставите?

– Если вы ознакомитесь с информацией о характере предлагаемой работы, и виды работ вас не устроят, и вы решите вернуться к исходному нынешнему состоянию, – Виктор Францевич словно по бумажке читал, – то вы добровольно дадите согласие на устранение этих сведений из вашей памяти. Вот в чём смысл.

– Без ущерба для здоровья? А что, есть такие методы?

– Уверяю вас, есть. Правда, не на Земле.

– Что?!.. – Лосеву показалось, что он ослышался.

– Вот я и хочу вам кое-что показать, если вы подпишите эту бумагу, – мягко пообещал Виктор Францевич, и в который раз улыбнулся: – Нет-нет, я не сумасшедший, уверяю вас!

Игнат немного поборолся с внутренним голосом, и подписал.

И ни разу не пожалел…

* * *

Чтобы страсти после выступлений в парламенте улеглись, потребовался почти месяц. В первое время до драк доходило, особенно после распития доброй порции спиртного. Но постепенно страна вернулась в ставшее относительно спокойным состояние. Суда фрогов возили пассажиров и грузы в заморские колонии, люди платили за это согласно договорённостям. Провокаций против таинственных обитателей моря никто не предпринимал.

О-Лорей и О-Дюст разными путями добрались до Мастерских Академии. К тому времени там уже две недели шла постройка первых дирижаблей. Был сформирован лёгкий каркас из рыболовных сетей, пропитанных клеем, проработана система подачи газа. Осталось доклеить саму оболочку.

Сначала учёные Академии не поддержали идею, но изрядный мешочек монет помог добиться негласного выделения помещения. Трудились пятеро наёмных рабочих и трое местных изобретателей. Игнат знал лишь основы построения дирижаблей, их и изложил самоучкам. Ребята живо взялись за выработку собственных решений и смотрели на Ингиса О-Лорея как на гения.

Теперь Игнат отчётливо понимал, что попытка его самодеятельности с провоцированием «народного гнева» была с самого начала обречена на провал. Посланцы на другие континенты также не смогли поднять людей на войну – тут и деньги не помогли. Один агент угодил за «подрывную деятельность» в тюрьму, вызволить его оттуда стоило большого труда. Торговые люди, несмотря на несовершенную систему местных коммуникаций, успели сговориться: им оказалось намного выгоднее использовать совершенную транспортную сеть фрогов, нежели под страхом уничтожения возрождать собственный флот, нанимать и обучать новых моряков. За последние годы, пока агенты наблюдали, а в руководстве Содружества Идентичных рассуждали, как быть, люди О-Мена и фроги научились взаимовыгодно сосуществовать, практически не зная друг друга.

Новая система морских перевозок, организованная фрогами, была очень проста. На месте бывших портов и верфей остались склады и небольшие поселения купцов и грузчиков. На берегу, на пристани, стояли специальные будки, войдя в которую следовало продиктовать заказ. Через несколько минут приём заказа подтверждал механический голос – и всё! Транспорт предоставлялся в нужное время. Оплата совершалась «натурой»: определёнными видами продовольствия, рудой, углём или чем-то подобным – фроги составили длинный список принимаемых к оплате товаров. Можно в кредит, можно сразу, и стоило не слишком дорого. Правда, морепродукты сильно подскочили в цене, но это, в первую очередь, из-за спекулянтов-людей.

Ингис подъезжал на лёгкой упряжке к мастерским, и стоявший рядом с дверями О-Дюст помахал ему рукой, когда прозвучал мощный взрыв. Из окон здания взметнулось пламя.

– Горим! На помощь!!!

Ингис побежал к пожарищу. О-Дюста швырнуло на землю и сильно контузило: он, рыча, зажимая руками уши, из которых сочилась кровь. Ингис оттащил его в сторону и хотел кинуться внутрь, чтобы спасти, кого возможно, но тут крыша обвалилась. Криков уже не доносилось, лишь пламя ревело, и когда приехала пожарная карета, тушить оказалось нечего.

Ингис с товарищем хмуро наблюдали за суетой у пепелища.

– Дьявол, Игнат, – выругался О-Дюст, называя командира его земным именем, – что-то слишком много факторов против нас, а?

– Водород! – удручённо заметил Лосев. – А гелий мы достать не могли – нас бы раскусили в штабе.

Теперь, когда идея с дирижаблями, которая могла выглядеть как самостоятельные попытки местных «непримиримых» расправиться с фрогами, провалилась, оставался один вариант: прямое воздействие без прикрытия. В принципе, пловцы готовы, амуниция тоже, заряды расконсервировали.

Игнат понимал, чем ему грозит прямое нарушение приказов, но выбора не оставалось: если тянуть дольше, про О-Мен узнают альтеры, и люди пропали. Конечно, их никто не уничтожит впрямую, но при соблюдении законов «естественного хода событий», ясно, кто станет доминировать на планете. А уж те же камалы сделают всё возможное, чтобы людская ветвь цивилизации здесь если и не исчезла, то совершенно захирела.

И СИ так и не узнает, откуда взялись фроги, или узнает слишком поздно!

Он отвёз О-Дюста на квартиру, которую тот снимал, и достал из потайного ящика портативную медицинскую систему.

– Да у меня всё в порядке! – пытался протестовать О-Дюст.

Игнат только рукой махнул.

– Додик, ты как нырять собрался? – поинтересовался он. – У нас остался один вариант, и все должны быть в форме. Твои уши нужно вылечить как можно скорее.

Настроив «кибер-доктора», он приказал подчинённому пройти курс лечения, и собрался уходить.

– Только Джаське ничего не говори, – попросил Давид, которого почти опутал процедурный кокон, напоминавший надутый спальный мешок.

– Сама узнает! – «обнадёжил» Игнат. – Дверь я запру своим ключом.

Пройдя пару кварталов, он вышел к стоянке извозчиков – путь до места, где он жил, не близкий, а требовалось много чего сделать.

Машинально осмотревшись, он увидел давешнего мужичонку в шляпе и вязаном шарфе.

«Сейчас ты у меня попляшешь, – подумал Игнат. – Посмотрим, выдаёт ли сыскное отделение шпионам деньги на извозчиков!» Он ускорил шаг, направляясь к первой повозке, но мужичонка, не таясь, сам двинулся к нему.

Это чрезвычайно озадачило Игната, а соглядатай, поравнявшись с ним, слегка приподнял шляпу, и промолвил, усмехаясь из-за складок намотанного шарфа:

– Мне кажется, нам стоит проехаться вместе.

– Незнаком с вами, сударь! Не уверен, что нам по пути.

Незнакомец усмехнулся ещё заметнее, и сказал на совершенно ином языке:

– Игнат, не валяйте дурака! Дело срочное.

У Игната отвалилась челюсть: говорить здесь с ним на языке орхан, официальном языке Содружества, мог только сотрудник КСИ, причём законспирированный не хуже него.

– Что-нибудь случилось? – спросил он, забираясь в повозку.

Мужчина, которого Игнат принял за шпиона, опустил кожаную занавеску, отделяющую пассажирский отсек от кучера.

– Разрешите представиться, – негромко, но с плохо скрываемой иронией сказал он. – Генерал-советник первого ранга Астан Лавтак!

Игнат машинально чуть не вытянулся по струнке – должность серьёзная, а фамилию он слышал и ранее. Видя, что Лосев медлит с комментариями, генерал снова усмехнулся и протянул агенту КСИ небольшую карточку:

– Понимаю ваше замешательство, лейтенант, вот удостоверение. Уровень секретности данной операции такой, что задействованы чины моего уровня… Посмотрели? Пока молчите. Поговорим позже.

До самого момента, пока вошли в квартиру, снимаемую Игнатом, генерал не проронил ни слова. Как только закрылась дверь, Астан Лавтак осмотрел комнаты, водя по сторонам штырьком сенсора, после чего достал из кармана кубик нейтрализатора, и, активировав его, бросил на пол – теперь имелась гарантия, что подслушать разговор невозможно. По крайней мере, с помощью известных на данный момент средств.

Заметив ироничный взгляд землянина, генерал махнул рукой:

– Не надо сарказма, юноша…

Игнат в свои сорок четыре года юношей себя бы не назвал, но генералу, судя по тому, что знал Лосев, перевалило за сто – землянин не привык оценивать возраст орхан. Впрочем, и сам Лосев, если доживёт, в сто лет будет выглядеть не хуже.

– Я смотрел ваше досье, – продолжал генерал, словно читая мысли Игната. – И очень удивлён, что с подобным небрежением средствами конспирации и защиты вы дожили до нынешних дней. Особенно, пройдя через то, через что прошли у себя на Земле.

– Извините, генерал-советник, – Лосев потупил взгляд, – я живу здесь уже полгода, всё проверено.

– Не оправдывайтесь! – махнул рукой генерал, плюхаясь в кресло, обитое мехом. – В другое время я бы поговорил с вами иначе, а пока обстоятельства иные. У вас есть цветочный чай? Мне на О-Мене, и именно в этой стране, страшно понравился цветочный чай из лепестков ца-пана. Есть у вас?

– Чай есть, – кивнул Игнат, – Может, выпить желаете, господин генерал?

– Выпьете потом, когда всё закончится, – отмахнулся Астан Лавтак. – А пока только чаю, и поговорим.

Когда чай заварился, генерал, сделав пару смачных глотков, сообщил Лосеву:

– Вас никто бы не привлёк к особой миссии, не будь ваша группа в центре событий. Кроме того, мы узнали, что вы готовите самодеятельную акцию. Именно поэтому я торчу здесь две недели! Я лично пожелал посмотреть на офицера, который вздумал нарушить приказы…

Игнат заёрзал на стуле напротив кресла, где развалился генерал.

– Не елозьте задницей, лейтенант! В другое время и в другом месте за подобное я бы разжаловал вас в рядовые, как минимум, и всю вашу группу тоже. Отправил бы в охрану челноков на какую-нибудь строящуюся планету. Но приободритесь: вам даётся шанс реабилитироваться!

– Только мне или всей группе? – быстро спросил Лосев.

Генерал несколько секунд смотрел в глаза землянину.

– Вы молодец, юноша, – констатировал он, тыча пальцем в Игната. – Да, всей группе, но знать о сути дела до самого конца будете только вы!

Как выяснилось, возмущение Игната нерешительностью действий СИ на О-Мене имело основание лишь отчасти. На последнем заседании руководства Контрразведки всё-таки решили действовать радикальным образом. Сверхсекретное задание, о котором не знали многие высокопоставленные чиновники Содружества, поручалось группе Лосева, а точнее – практически персонально ему, и все подробности пока знал только он.

– Вы реально верите, что возможно договориться с этими негуманоидами? – осмелился спросить Игнат.

Генерал пристально посмотрел на него и неожиданно улыбнулся – озадаченно и грустно, как показалось Игнату:

– Мы, орхане, сотни лет решаем подобные задачи…. Я хорошо знаю вашего первого наставника, Виктора Францевича. Он рекомендовал вас как отлично подготовленного, а главное, умного сотрудника. Вы сами как думаете: возможно такое?

Лосев пожал плечами:

– Мне всегда казалось, что разумные существа могли бы договариваться. Правда, глядя на наш земной опыт…

– То-то и оно, – вздохнул генерал, – именно: вроде бы могли бы! Если бы речь шла о камалах, я бы точно знал, что сказать. А сейчас не знаю, но подозреваю, что результат будет схожим с нашим прошлым опытом. И сие есть печаль великая. Однако худой мир лучше доброй войны – стоит попробовать!

* * *

Было решено, что в заплыве участвуют Игнат, Давид и Джасмин. Последних двоих забросили на планету недавно, но Давид имел богатейший опыт диверсионных операций.

Давид раньше служил в «Моссаде», а Джасмин чуть не сделали смертницей. Их историю Игнату сообщили, когда формировали группу – на О-Мене ребята изображали торговых компаньонов, приехавших с юга страны.

У Джасмин карьера в Контрразведке СИ получилась не совсем обычной. На Земле агенты Содружества набирали волонтёров либо через Интернет, где специальная программа с кодовым названием «точка джи-эл» выявляла пригодность кандидата, либо агенты сами выискивали лиц с определёнными требуемыми параметрами. Как правило, бывших сотрудников специальных подразделений. Если человек подходил по набору главных критериев, то брали даже инвалидов – медицина Содружества позволяла вернуть им здоровье. Именно это подразумевала фраза в объявлении, удивившая Игната.

Джасмин была англичанкой «пакистанского разлива». Несмотря на то, что происходила из небедной семьи, и все четверо детей получили хорошее образование, старший брат связался с одной из радикальных исламистских организаций, пригретых правительством «Туманного Альбиона». Что толкнуло обеспеченного инженера сотрудничать с религиозными фанатиками, сказать трудно, но он начал втягивать в эту деятельность и сестру.

Сначала Джасмин из чистого любопытства решила посмотреть, чем занимается брат. Но когда ей начали внушать, что умереть во имя аллаха – величайшая заслуга для мусульманина, а тем более для мусульманки, она, выросшая в светской стране, только отмахнулась. В ответ руководитель группы, внешне вполне обходительный Абу Садх, менеджер одного из банков в Сити, ударил её по лицу, и сказал, что она поймёт это, лишь став шахидкой. А не стать шахидкой для Джасмин теперь никак невозможно.

Только тогда девушка осознала, в какую историю влипла.

Джасмин отказалась – брат и его новые друзья-ваххабиты начали угрожать, и девушка не знала, куда деваться. Однажды в Интернете она наткнулась на промелькнувшую, и почти тут же исчезнувшую на мониторе ссылку на сайт со странным расширением «.gl», где располагались разные симпатичные картинки. Джасмин заполнила анкету, предлагавшуюся там же – и вскоре с ней встретился представитель СИ.

Изначально Джасмин никто не планировал использовать как полевого агента для работы в «горячих точках» – в контрразведке СИ женщин не часто брали на подобные направления, особенно если кандидатка происходила не из орхан. Да и сами женщины, набранные на различных планетах Содружества или завербованные в мирах, что находились под его опекой, как правило, вполне удовлетворялись жизнью на вновь осваиваемых территориях. Конечно, пока шло обустройство планеты в целом, колонии располагались под ККС, куполами комфортной среды, где создавались идеальные условия существования. Однако и земляне, и представители ещё нескольких идентичных цивилизаций вели там отнюдь не курортную жизнь. Но требования, предъявляемые к агентам спецназа и контрразведки, были совсем иными, чем те, по которым вербовались простые добровольцы, и подобный отбор на первичной стадии проходили единицы.

Первый год Джасмин проработала на планете Салара, названной так в честь древней богини неба у орхан. Там же располагалась одна из баз переподготовки спецназа СИ для новобранцев из других миров, там Джасмин и познакомилась с Давидом.

Девушка к тому времени освоила профессию оператора тяжёлых формирующих систем, а попросту говоря, установок, создающих на планетах естественную биологическую среду. Преобразование атмосферы почти закончили, во многих местах сформировали почву, и там уже можно было жить вне купола, но ландшафт и флора требовали серьёзной доводки.

Джасмин встречалась с парой парней, но с каждым недолго – не могла найти мужчину, к которому бы привязалась. В один из обычных рабочих дней она прилетела в трансмобиле проверить подвижную платформу-преобразователь, и столкнулась с курсантами спецназа. Парни посадили лёгкий военный аппарат на реакторную площадку платформы и забавлялись, перепрыгивая с кувырками в воздухе через периодически раскрывающийся технологический зазор экстрактора – занятие опасное, потому что падение в рабочую зону означало неминуемую гибель. Более того, такие действия являлись нарушениями всех правил использования платформ.

Поскольку Джасмин посадила трансмобиль за башенкой управления, отряд, увлечённый опасными упражнениями, не сразу заметил её. Несмотря на вспыхнувшее негодование, Джасмин невольно залюбовалась спецназовцами, один из которых вёл себя как старший группы. Включив увеличение на вспомогательном модуле шлема, Джасмин, присмотревшись, поняла, что ребята, скорее всего, земляне, за исключением старшего: это был вельт – от остальных его отличали характерного цвета пепельные волосы и кожа с заметным красноватым оттенком.

Джасмин решительным шагом направилась к парням.

Заметив её, спецназовцы приуныли и начали уговаривать ничего не сообщать руководству колонии.

– Да сестрёнка своя, она не скажет ничего, правда? – Высокий черноволосый парень улыбнулся и подмигнул Джасмин.

– Какая я тебе своя?! – вспылила Джасмин, тем не менее задержав взгляд дольше, чем требовали обстоятельства. – Вы нас, гражданских, за полноценных людей не считаете, а теперь – своя!

Командир-вельт вздохнул:

– Видите ли, сударыня, это моя вина. Я узнал, что оператор платформы отсутствует, и решил провести тренировку здесь. Необходимы неординарные условия и естественный риск. Задания, которые предстоит выполнять моим ребятам, требуют особой внимательности и выносливости, вы же понимаете, на что им приходится идти, и в каких переделках бывать!

– То-то вы проявили внимательность! – фыркнула Джасмин. – Вы меня даже не заметили, я два раза могла всех перестрелять, если бы хотела!

Вельт переглянулся с черноволосым, и землянин одобрительно усмехнулся:

– А сестрёнка молодец. Давайте возьмём её к нам в отряд, а?

– Ага, сестрёнка, сейчас! – проворчала Джасмин, доставая коммуникатор, чтобы сообщить на базу об инциденте.

– Мадмуазель, сеньорита, мисс! – Парень перестал улыбаться и вдруг упал перед Джасмин на колено. – Пожалуйста, не звоните в диспетчерскую. Хотите, я пойду с вами хоть на край света?

– Что?!.. – опешила Джасмин и вдруг неожиданно для себя рассмеялась. – Да врёте вы, никуда не пойдёте…

В общем-то, так и получилось: Давид никуда за ней не пошёл. Но за ним пошла она – стала проситься на курс подготовки спецназа, и её взяли. А поскольку она была в спецназе новичком, и не имела обширных контактов в этой среде, при наборе группы на О-Мен, который являлся сверхзасекреченным объектом, это стало одним из дополнительных преимуществ. Кроме того, они с Давидом уже держались вместе.

* * *

Когда экспедиция СИ открыла О-мен, расположенный в одном из спиральных рукавов Галактики, агенты столкнулись со сложной ситуацией: на планете существовала человеческая цивилизация, и невесть откуда взявшаяся, многократно технически превосходящая местных, земноводная раса цвирлт. Руководителем первой исследовательской группы агентов разведки СИ назначили англичанина Сандера Саррогэйтса – из-за него и возникло, а затем прижилось среди агентов и спецназовцев уничижительное прозвище «фроги».

То, что О-Мен – планета человеческая, не вызывало никаких сомнений: люди как вид существовали здесь десятки тысяч лет, чему имелась масса археологических свидетельств. Фроги же явно были пришельцами, поскольку кроме центральной базы на океанском шельфе планеты имелось всего полтора десятка более мелких поселений, основное назначение которых состояло в контроле главных морских путей.

Сначала СИ подозревало, что представители земноводной расы подброшены на О-Мен извечными врагами людей – камалами, и иже с ними союзниками-альтерами. Однако с предъявлением ноты по поводу вмешательства в развитие цивилизации идентичных решили не торопиться. И правильно сделали: проведённые секретные проверки показали, что альтеры вообще не подозревают про существование планеты О-Мен, или же фантастически ловко конспирируют своё знание.

Но ни одного корабля чужих в окрестностях планеты ни разу не появлялось. Поэтому руководство СИ сделало всё возможное, чтобы засекретить О-Мен не только от представителей альтеров, но и от собственных «широких народных масс». От последних, во всяком случае, до тех пор, пока ситуация как-то не разрешится.

За прошедшие десять лет выяснилось не так много, ведь открыто работать на О-Мене агенты СИ не могли – уровень цивилизации коренных жителей по существующем пактам не позволял вступать в ней в прямой контакт и, значит, непосредственно воздействовать на ход развития. В этом вопросе представители Содружества на всякий случай не стали нарушать соглашения, достигнутые с альтерами.

Путём кропотливой тайной работы выяснилось, что впервые местные жители узнали о том, что в их океанах живут могущественные «лягушки» всего лет пятьдесят тому назад. У агентов Содружества имелись гипотезы, что появление цвирлт на О-Мене как-то связано с падением таинственного метеорита, случившего почти за четверть века до этого, но прямых доказательств, кроме общей «странности» данного происшествия, не существовало.

По крупицам собранные сведения и слухи позволили составить следующую картину. За восемьдесят три года до открытия О-Мена космическим флотом СИ, планету потрясло сильнейшее землетрясение. Во многих местах за тысячи километров от предполагаемого эпицентра люди увидели нечто вроде огненного столба, ударившего с неба в море. Ближайшие побережья захлестнули цунами, над континентами и островами пронеслись ураганы. Учёные в странах, где существовала академическая наука, высказал предположение, что с неба упал гигантский камень – подобные явления, хотя и меньшего масштаба, случались на памяти местного человечества.

Учитывая последствия в тех местах, откуда явление наблюдалось визуально, и уровень развития цивилизации на О-Мене, мореплаватели не скоро выбрались в предполагаемый район падения «небесного камня», находившийся, в открытом океане за многие сотни миль от берега. А когда добрались, то ничего не нашли. Агенты СИ, собрав по крупицам воспоминания и сохранившиеся записи, усмотрели в них массу несуразиц. Во-первых, показания очевидцев утверждали, что наблюдался вертикальный «светящийся столб», а не след падающего метеорита, пусть и очень крупного.

Во-вторых, сила вызванных землетрясений позволяла приблизительно оценить размеры и массу упавшего небесного тела (тут оно тянуло на астероид). Однако одно не соответствовало другому: вызванные землетрясения соответствовали падению на порядок большей массы, чем поднятые волны-цунами.

Экспедиция агентов СИ в предполагаемый район падения, предпринятая с величайшей осторожностью, определила повреждение морского дна, однако эксперты единодушно сошлись во мнении, что подобный след не мог оставить кусок скалы предполагаемой массы, прилетевший из космоса. Глубины в океане в районе катастрофы были не слишком большими, и упавший астероид оставил бы настоящий кратер, а таковой отсутствовал. Кроме того, не осталось следов самого астероида – почти как в случае с Тунгусским метеоритом на Земле.

Конечно, данных для оценок катастрофически не хватало, но простые математические вычисления позволили разглядеть несоответствие фактам, которые удалось установить достаточно точно. Всё вместе делало картину падения небесного тела настолько нетипичной, что поневоле возникали подозрения о связи этого явления с появлением на О-Мене фрогов.

Надо сказать, что главное поселение фрогов располагалось всего в двухстах с небольшим километрах от этой точки. Являлась ли это совпадением, выяснить пока не представлялось возможным, однако многие считали, что это не совпадение. Самым простым было бы задать такой вопрос фрогам, но с ними никто не устанавливал прямых контактов – во-первых, из-за того, что они могли иметь связь с альтерами. Во-вторых, к моменту открытия О-Мена представителями Содружества фроги уже контактировали с местными жителями, и контакт с первыми мог раскрыть агентов перед коренными аборигенами.

Ситуация приобрела «вялотекущий характер»: руководство Содружества скрывало существование О-Мена не только от альтеров, но и от своих сограждан, и вело наблюдения. Фроги жили замкнуто в одном большом поселении, которым собиралась заняться группа Игната, и нетипичное сосуществование двух разных разумных рас на О-Мене шло своим чередом. Странные корабли фрогов изредка привозили людям морские продукты и взамен увозили материалы с суши, но в более тесные отношения с аборигенами пришельцы не вступали.

Положение изменилось не так давно, когда правительства нескольких стран О-Мена, обеспокоенные непонятным и пугающим соседством, решили атаковать примитивными глубинными бомбами поселение фрогов, или, как её называли агенты КСИ, центральную и тогда единственную «базу». Атака, как и следовало ожидать, провалилась, а фроги последовательно начали уничтожать любые корабли, выходящие в океаны планеты, пока не оставили прибрежные державы без мало-мальски серьёзных флотов. Страны, пытавшиеся отвечать, «наказали»: несколько прибрежных городов подверглись бомбардировке чем-то вроде крылатых ракет, выпущенных из-под воды. После этого фроги создали несколько меньших баз, для контроля основных морских путей.

Как ни парадоксально, конфликт привёл к упрочению связей фрогов с запуганным человечеством О-Мена – «лягушки» предложили всем желающим создать стационарные пункты обмена «даров моря» на сухопутные товары, в которых нуждались сами. Автоматические корабли забирали грузы и пассажиров в любых точках – сроки путешествия между островами и континентами планеты сократились во много раз.

Руководство СИ видело в этом большую опасность: такое положение грозило серьёзно затормозить развитие местной человеческой цивилизации, так как полностью выключало из «технологической цепочки» совершенствование морских средств транспорта, и грозило превратить людей в некоторой степени в иждивенцев фрогов. А возможно, в этом крылся некий зловещий умысел пришельцев.

В принципе, в ситуации, когда о фрогах не знали альтеры, входившие в Галактическое Сообщество, уничтожить немногочисленные поселения на О-Мене не составляло труда. Единственным, что пока сдерживало спецслужбы идентичных, оставалась загадка попадания фрогов на планету. Но время шло, а ответа на вопрос не находилось.

Попытки группы Игната самовольно решить «проблему цвирлт», как именовался этот вопрос в секретных документах, подтолкнула контрразведчиков к решительным действиям. Подготовку ослушниками взрыва центральной базы фрогов решили не пресекать, а использовать для оказания прямого давления на негуманоидов, с которыми агенты СИ и должны были вступить в контакт.

* * *

Через четыре дня после пожара, уничтожившего дирижабли, группа Игната начала запасную операцию. Использовать крупные технические средства не решились: фроги могли их засечь. Поэтому, добравшись по воздуху в район побережья, поблизости от которого на материковом шельфе располагалось главное поселение фрогов, спецназовцы в лёгких костюмах погрузились под воду. У каждого пловца имелось небольшое устройство для быстрого перемещения под водой, использующее малошумный двигатель, берущий топливо из окружающей среды.

Позади пловцов двигалась платформа с зарядом. Игнат, втайне от остальных членов группы, по указанию генерала Лавтака разместил внутри бомбы дополнительный нейтронный заряд, который в случае отказа фрогов вступить в переговоры с представителями СИ, явился бы последним аргументом решительного ультиматума.

Платформу прикрывала мимикрофибра, из аналогичной ткани делались и комбинезоны: материал копировал фон, на котором оказывался укрытый им объект.

Игнат не опасался, что группу пловцов засекут какие-то изощрённые технические средства фрогов: пришельцы не использовали таковые для контроля глубин. Фрогам этого не требовалось, ведь у людей, населявших О-Мен, не существовало возможности добраться к базам под водой. Поэтому цвирлт, для собственной безопасности, оставалось контролировать лишь поверхность океанов. Этого они добивались, эффективно пресекая попытки сухопутных жителей восстановить собственное мореплавание.

Наличие «хамелеоновой» маскировки не отменяло необходимости двигаться осторожно: наблюдатели на базе могли заметить ил, поднятый пловцами со дна моря. К своему облегчению, оказавшись на месте, агенты увидели, что какая-либо активность вокруг базы отсутствовала.

Соблюдая максимальную осторожность, они подобрались к основанию десятиэтажного цилиндрического строения, протянувшегося по дну на сотни метров, и заложили мину, замаскировав её специальным составом под камень, покрытый донными отложениями.

Установив активатор, Игнат смог вздохнуть относительно спокойно. Теперь имелся веский довод попробовать установить полноценный контакт с фрогами, а в случае их отказа уничтожить главный объект существ, непонятно как оказавшихся на планете людей.

– Ну, теперь все назад, запустим с берега? – спросил Давид.

Игнат покачал головой:

– Нет, не совсем так.

– Не понял?.. – спецназовец за стеклом шлема вопросительно пошевелил густыми бровями.

Джасмин внимательно смотрела на командира группы, вися в воде в паре метров от мужчин.

Лосев вздохнул:

– Ребята, объясню позже… Или вам другие объяснят. А пока – слушай приказ! Сейчас вы возвращаетесь на берег в точку с координатами… – Он назвал координаты. – Там вас немедленно подберёт челнок с орбиты.

– Что?! – теперь возмутилась Джасмин. – Ты нас сдал, что ли?

– Женская логика! – усмехнулся Игнат. – Подумай: если бы сдал, зачем тогда я ставил заряд? Говорю же: вам всё объяснят на станции. Там будет генерал Лавтак, вы временно переходите в его распоряжение.

Давид присвистнул, услышав фамилию генерала.

– А ты, командир? – спросил он, всегда беспрекословно подчиняющийся приказам.

Игнат хмыкнул:

– Либо к десяти часам среднепланетарного времени от меня поступит сообщение, либо не поступит. Сейчас, если вопросов больше нет, то у меня всё – выполняйте! Время дорого!

Обескураженные спецназовцы пожелали удачи, повернулись и поплыли прочь. Игнат шумно вздохнул и направился к базе цвирлт.

Миниатюрные автоматические разведчики досконально изучили строение огромного подводного сооружения. Поэтому Игнат, получивший массу подробностей от генерала, точно знал, куда двигаться – к выпуклому колпаку одного из технологических шлюзов.

Создав голографический образ фрога, он заставил реле включиться, а после того, как крышка скользнула в сторону, мысленно перекрестившись, вплыл в полумрак похожего на трубу прохода.

Тёмный коридор с округлыми люками вёл вглубь помещения. Фроги имели куда более чувствительные глаза, чем люди, и потому без тепловизора Игнату пришлось бы сложно. Он искал дорогу в одно из центральных помещений базы, где по данным сканирования у инопланетян происходили большие собрания. Возможно, здесь заседал какой-то коллегиальный орган управления.

Правда, тепловизором пришлось пользоваться недолго: Игната неожиданно окружили фроги. Первая часть задания провалилась, поскольку расчёт строился и на неожиданной демонстрации того, как легко люди могут проникнуть в главную резиденцию противника.

Впрочем, обнадёжило то, что его не обездвиживали, не старались лишить сознания. Фроги вполне понятными знаками приказали следовать дальше по коридорам базы. В конце концов Игната привели в округлую комнату площадью не более двадцати квадратных метров, где по меркам фрогов горел очень яркий свет. Здесь находился стол и несколько табуретов. Лицом к двери сидели пятеро фрогов, одетых в переливающиеся разноцветием балахоны, лица их прикрывали тёмные маски.

«Меня словно ждали, – подумал Игнат. – Ишь, вырядились!»

Некоторое время человек и цвирлт молча разглядывали друг друга. Затем один из балахонщиков произнёс какую-то фразу. Голос был негромкий, преобладали шипящие звуки с паузами и придыханиями, будто говорившему не хватало воздуха. Перевод прозвучал на языке одной из наций О-Мена правильным, но неестественно-механическим голосом:

– Можешь снять шлем, мы дышим обычным воздухом.

Игнат подчинился, ожидая развития событий.

– Ты пришёл говорить, мы понимаем. Мы сами хотим говорить с вами, с теми, кто давно пытается изучать нас. Вы не местные жители, и мы осознаём, что вы – угроза нам. Мы понимаем, что будет правильно, если станем говорить с вами. У вас есть вопросы – спрашивайте.

«Вот ведь как просто…», – подумал Лосев.

Он проглотил слюну и сказал:

– Да, мне поручено передать вам, что именно на этом настаивает наше руководство. Поэтому мне немедленно нужно сообщить, что со мной всё в порядке и что вы согласны вести переговоры. Для переговоров в указанное вами место прибудут уполномоченные представители.

* * *

На станции переброски, пройдя в одну из комнат ожидания, Игнат уселся в ближнее к иллюминатору кресло. Разумеется, это не был иллюминатор в обычном понимании: часть стены служила экраном, на котором давалась панорама пространства и планеты, на орбите которой вращалась станция.

Точно так же он сидел в первый день после подписания договора. Летел на самолёте, уснул, а когда проснулся, оказался в огромном, фантастического вида ангаре, даже не заметив момента приземления. На одной из стен ангара располагалось огромное, как показалось, окно, в котором виднелись звёзды и изогнутый край планеты.

Игнат кинулся к «руководителю группы» за разъяснениями. Впрочем, он оказался не один: все пятнадцать новобранцев обступили Виктора Францевича, и, отбросив сдержанность, наперебой требовали рассказать, куда их привезли.

Вопрос о том, каким образом самолёт, вылетающий из земного аэропорта и который в полёте отслеживают десятки радаров, вдруг исчезает – и это остаётся никем не замеченным, первым задал именно Лосев.

Виктор Францевич повертел в воздухе пальцами:

– Это не самая сложная проблема в нашей работе на Земле, она чисто техническая. Особенно когда в вашей стране, Игнат, воцарились так называемые рыночные отношения. Не лучший способ устройства общества, поверьте, но работать нам, как секретным агентам, при нём гораздо удобнее. Во времена Советского Союза было много сложнее. Сейчас же любая компания может иметь свой самолёт, состав пассажиров практически никем не контролируется. Вылетам мы из маленьких аэропортов…

– Позвольте, но значит, самолёт, на котором мы вылетали – не совсем обычный, верно? Тогда вас могут чисто случайно раскусить техники аэродрома, да мало ли кто!

Наставник-вербовщик усмехнулся:

– А вот и неверно – про необычный самолёт! Вылетали вы на простом «як-сорок», а в воздухе вас, пока вы крепко спали, переместили в аппарат, который является самолётом необычным, хотя внешне – точная копия первого.

Валера, высокий парень из группы, с которым Игнат успел познакомиться, пока ехали в автобусе на аэродром в Калугу, присвистнул:

– А к чему тогда балаган городить?! Это ж надо: космический корабль под самолётик маскировать! Ну вы, ребята, даёте!

– Этот вопрос к психологам! – снова засмеялся Виктор Францевич. – Могу сказать, что так сделано с целью не шокировать вас. Представьте, если бы уснули вы в салоне самолёта, а проснулись в совершенно необычном месте? Многие бузить бы сходу начали, а это ни к чему. У нас многие вопросы хорошо продуманы, поверьте!..

Кресло было уютным, в меру мягким. Игнат откинул спинку, положил ноги на выдвижную подножку и стал слушать тихую музыку, льющуюся из подголовника.

Он думал. Весь завтрашний день придётся посвятить написанию отчёта. Теперь ясно, что ситуация много сложнее, чем виделась сначала. Цвилрт – пришельцы из невероятных звёздных далей, возможно, из иной галактики, обладают технологией, чрезвычайно интересной Содружеству Идентичных. И пока о существовании О-Мена неизвестно никому из альтеров, объединённое человечество должно извлечь из этого максимум пользы.

В принципе, фрогами можно восхищаться: земноводная раса, не выходившая в космос дальше окрестностей планеты (они испытывали большие проблемы при межпланетных перелётах, чем люди) создала установку, которая в течение десятков лет аккумулировала энергию умирающего солнца, а потом перебросила капсулу с двумя тысячами избранных и запасом накопленных знаний, прошив пространство на сотни тысяч световых лет. «Выстрел» сделали практически наугад, но беженцам повезло: поле гиперпространственного переноса сфокусировалось на планете, на которой они смогли жить.

Поскольку для СИ это очень ценный материал, возможно, данный контакт станет первым случаем, когда люди смогут ужиться с чужой расой? Содружество предлагало цвирлт эвакуацию на любую подходящую им незаселённую планету. Взамен пришельцы на О-Мен должны поделиться технологией, позволившей преодолеть пространство.

Впрочем, Игнат, будучи военным, и к тому же сотрудником спецслужбы, понимал, что вопрос жить цвирлт или умереть может когда-нибудь встать вновь. Как ни скрывай, рано или поздно фроги поймут, что недалеко живут существа более близкие им, чем люди.

«Господи, – подумал Игнат, – мы вечно вынуждены драться за космос с чужаками, если не в прямой войне, то в войне тайной. Спокойствие наступит, если не станет нас или их. Мы не хотим уничтожать альтеров, но не можем ужиться с ними – и никак не сможем смириться с тем, что нас не станет. А всем почему-то не хватает места под звёздами. Во всяком случае, всем хочется, чтобы иным места не нашлось.

И – как там сказал генерал Лавтак? – сие есть печаль великая…

Городок Земля

Новогодние праздники заканчивались.

Впереди, правда, ждало ещё 13 января, но Быков никогда не воспринимал сию дату серьёзно: «Старый Новый год» казался ему выдуманным праздником – потугой продлить вереницу безусловных и условных выходных дней, поводом лишний раз «заложить за воротник».

По большому счёту, Быков не признавал и Рождество, которому старались усиленно возвратить статус «национального празднества». Разве может человек, взращённый атеистом, серьёзно воспринимать религиозный календарь?

А как его может воспринимать страна, в которой чуть не столетие отбивали почтение к религии? Ясное дело – в первую очередь, как очередной повод выпить. Да и имелось ли истинное почтение в народе, который столь легко сносил собственные храмы?..

Да нет, кто же против того, чтобы отмечать церковные праздники, как традицию? Но Россия – страна многоконфессиональная, и если церковь отделена от государства, то потребуется вводить много «общенациональных» выходных. Чтоб было по справедливости, и никому не обидно: мусульманам, иудеям, буддистам и всем остальным, вплоть до адвентистов седьмого дня или чукотских шаманов. Вывешивать вдоль улиц рисунки всех пророков – Моисея, Иисуса, Заратустры, Мухаммада, Будды, а иже с ними всех богов нынешних российских язычников, чтобы политкорректность соблюсти. В ряд вывешивать, как когда-то портреты членов Политбюро.

И тогда Новый год можно встречать и по лунному, и по всем остальным календарям. Мусульмане его в июне празднуют, буддисты – в феврале. Здравствуй, здравствуй, Новый год, круглый год!

Театр абсурда, но – весело!

Понятно, что Новый год, отмечаемый европейцами 31 декабря, весьма надуманная веха, как и отсчёт времени с бегства Мухаммада в Медину, или – с даты рождения Будды. Или с Великой Октябрьской социалистической революции, прости господи. Всё относительно, как в теории Эйнштейна.

Более логичным представляется такой Новый год, какой праздновали, скажем, по началу пробуждения природы. Но, опять же, где-то природа пробуждается, где-то мороз стоит и снега лежат, а где-то и не понять границы между зимой и летом. А в Южном полушарии всё наоборот.

В принципе, праздновать можно когда угодно – главное, чтобы в душе жило ощущение надежды на чудо, что является основой любого праздника. А из тех праздников, что сложились, самый лучший – Новый год.

С детства Саша Быков привык к ёлочке, деду Морозу и Снегурочке, а с ними – к ожиданию чуда, к ощущению Праздника и Волшебства. Правда, истинный праздник Нового года заканчивался для Быкова сразу после Новогодней ночи.

С самого детства Саше казалось, что в эту ночь случится нечто волшебное. Ребёнком он ждал каких-то особенных подарков. Студентом и молодым человеком именно в новогоднюю ночь рассчитывал встретить необыкновенную девчонку (красивую, обаятельную и умную – одновременно). Он надеялся на это даже когда точно знал, что в компании, где придётся встречать Новый год, никаких «необыкновенных» девчонок не предвидится.

Но всё равно казалось, что вот распахнётся дверь, и словно волшебная Снегурочка с поблёскивающими на плечах снежинками, впорхнёт та, какой не было, и именно тогда начнётся настоящий Праздник жизни. За этой единственной захочется побежать, делать какие-то романтические глупости (хоровод водить или залезать в окно на пятом этаже!), а дальше – как знать?..

Но в компаниях подобные «снегурочки» не появлялись, а двери хотя и распахивались, но впускали самых обычных девчонок, с такими же обычными парнями. Последние, разумеется, интересовали Быкова только как приятные собеседники и собутыльники.

Правда раз по ошибке в квартиру, где праздновали Александр и компания, ввалились совершенно пьяный дед Мороз и – о! – Снегурочка. Их усадили за стол, под который вскоре «дед» и свалился, а Снегурочка оказалась покрепче…

Быков со скабрёзной ухмылкой вспоминал ту новогоднюю забаву, когда он и ещё двое парней, присутствовавшие без «своих» девчонок, втихаря по очереди, уводили пьяную Снегурочку в ванную. И в компании случился скандал – когда в «санузел любви» вознамерился тайком просочиться ещё один парень, праздновавший вместе с подружкой, а та в порыве ревности всадила «ловеласу» вилку в задницу. Целилась в передницу, но парень успел подставить менее ценную часть тела.

В общем, Новый год прошёл весело, хотя, протрезвев, Быков сильно опасался, не наградила ли его Снегурочка «французским насморком», но всё обошлось.

В общем «та, ради которой», не встречалась. Новогодние ночи разных лет проходили одна за другой, и радостное ожидание волшебства всё уменьшалось и уменьшалось, пока не сделалось совсем маленьким – приятным, но слишком рациональным, как, например, покупка нового мобильника или магнитолы: вещей необходимых, но давно не внушающих ошеломляющей радости.

Быков имел неплохую работу и однокомнатную квартиру, доставшуюся по наследству от одинокой родственницы по материнской линии. Его родители и две старшие сестры оставались в далёком Красноярске, а все студенческие годы Быков жил в общежитии.

Сразу после института, который за время учёбы переименовали в технический университет, Быков оказался на заводе. Платили там мало, зато дали отдельную комнату в общежитии для малосемейных, буквально рядом с проходной. По сравнению со студенческим обиталищем это были хоромы. В общежитии в основном квартировали ИТРовцы и командированные специалисты: публика, как правило, образованная и сравнительно спокойная. К тому же стоила эта жилплощадь гроши. Правда, само здание давно требовало ремонта, часто отключали холодную воду, но, что удивительно, теплоснабжение не страдало: на заводе работала собственная котельная. Купить квартиру, конечно, «не светило», поскольку на ту зарплату, которую получал Александр, копить даже на захудалое жильё пришлось бы лет сорок. Быков старался не думать об этом, подобные мысли ничего, кроме тоски и желания выть на луну, не приносили.

Как раз в это время случилось несчастье: умерла мать, а отец пережил супругу всего на год. Саша стал подумывать, не вернуться ли в Красноярск, в родительскую квартиру, но сёстры, считая что им, обременённым семьями, деньги намного важнее, продали квартиру, не дожидаясь его решения. Быков не стал затевать свару, но в душе обиделся, и практически перестал общаться с родственниками. Да он, в общем, всегда был самодостаточным индивидуалистом.

Так бы он и жил, неизвестно сколько, в общежитии, но через несколько лет в том же Красноярске умерла дальняя родственница матери, всегда осуждавшая сестёр Александра за то, как они поступили с парнем. Женщина была одинокая, и, как выяснилось, завещала квартиру именно ему, так что печальное, как и любая смерть, событие неожиданно обернулось для Александра положительной стороной.

Именно тогда Быков впервые пришёл к самостоятельно рождённой философской мысли, что счастье и несчастье – неразрывные «полюса» мироздания, как два знака электрического заряда или два полюса магнита: кому-то несчастье, а кому-то из данного несчастья следует своё, пусть не гигантское, но – счастье.

В Красноярск Быков возвращаться не стал, хотя денег от продажи там «двушки» хватило только на однокомнатную в более дорогом Екатеринбурге, но постепенно этот город стал для него своим. Саша бросил завод и устроился в коммерческую фирму, торговавшую мебелью. Зарплата стала несравнимо выше, Саша прикупил неплохую мебель, телевизор, проигрыватель дисков и новый компьютер. Он болтался в сети, сидел в чатах, смотрел фильмы (часто – порно), и при этом много читал, благо зарплата позволяла приобретать не только материальные, но и духовные ценности.

Александр разместил свои данные на нескольких, казалось, серьёзных сайтах знакомств, но обращались какие-то идиотки – либо явные проститутки, либо провинциальные девицы и зрелые бабы, озабоченные возможностью перебраться в крупный город и создать хоть какую-то семью. Одна из таких, на пять лет старше Быкова, прислала ему «мыло» следующего содержания: «… Ваше фото, Александр, сразу произвело на меня впечатление своими глазами. Когда же я прочитала Вашу анкету, я поняла, что мы – родственные души. Я ясно вижу, что нужна Вам женщина, именно как я…».

Вспоминая об этом послании, Быков каждый раз передёргивал плечами и грязно ругался. Чего стоила фраза: «…фото произвело на меня впечатление своими глазами»!

За повседневностью как-то незаметно «рассосались» студенческие друзья-приятели: кто женился, кто переехал в другой город, а ставший преуспевающим предпринимателем Витька Шубин, самый весёлый и безбашенный, разбился вдребезги на новеньком БМВ, прихватив с собой в царство Харона жену, тёщу и пятилетнюю дочку.

С женатыми друзьями-приятелями отношения не складывались: ведь почти любая из так называемых «нормальных» жён, как правило, сдержанно ненавидит неженатого приятеля мужа, и делает всё, чтобы благоверный не общался со старым корешем, который имеет отдельную квартиру, и значит, может – а как же иначе? – приводить туда «разных девок».

По большому счёту, несмотря на сравнительную молодость, Быков жил одиноко, и единственный, с кем он виделся относительно регулярно, был Коля Кандауров, тоже холостяк и старый – на двенадцать лет старше Александра – женоненавистник. Причём женоненавистничество не мешало Коле сохранять нормальную ориентацию, и периодически таскать в дом девиц в интервале от восемнадцати до двадцати пяти лет.

Более зрелых особей Коля не признавал, полагая, что и у старого быка всегда будет вдоволь старой говядины. «Запомни, – внушал он Быкову, – с собственными ровесницами у тебя не возникнет проблем и в тридцать лет, и в сорок, и в пятьдесят, и даже в шестьдесят, бог даст, а вот молоденьких иметь будет сложнее и дороже. Поэтому пользуйся, пока возможно!»

Александр любил посидеть у Николая, порассуждать под пиво или водку с пельменями о сути бытия, о мировых проблемах, и о том, куда катится страна. Постепенно он и не заметил, как существование вошло в устойчиво наезженную колею: работа для заработка – иногда девчонки для удовольствий – сидение у компьютера – чтение книжек – разговоры с Колей, и т. д. по кругу. И слабая надежда на «чудо» в Новогоднюю ночь, ускользающая сразу после новогодних курантов.

Так тянулись год за годом, причём настолько плавно, естественно и ужасающе-неотвратимо, что Быков и глазом не моргнул, как стукнуло тридцать – первая из фатальных дат, «обещанных» Колей, и время стало подбираться к возрасту Христа…

Обо этом, начиная от празднования Нового года и кончая указанной Николаем временной мужской шкалой, Александр подумал скопом, словно итожа прожитое, поздним вечером 3 января, стоя нахохлившись на троллейбусной остановке.

У Коли он просидел часов восемь. Они приговорили литровую бутыль водки, сожрали тазик самолепных пельменей, потаращились в телевизор, поругали ублюдков-олигархов и подонков-министров, которым плевать на Россию и собственный народ, раскритиковали нового губернатора и заклеймили очередную пассию Коли, которая слишком откровенно возжелала поселиться в квартире стойкого холостяка, за что и была с позором изгнана.

Наконец Саша стал собираться домой. Коля оставлял ночевать, но если девчонок не предвиделось, Быков предпочитал спать в личной постели.

Стоя под козырьком остановки и безуспешно стараясь укрыться от мокрого косого снега, Быков подумал, что его бытие въехало в какую-то унылую колею. Поднимая влажный меховой воротник куртки, он саркастически усмехнулся: в общем, в очередной раз – здравствуй, здравствуй, Новый год!

Снег окончательно перешёл в дождь, теперь под навес залетали капли воды. Погода – хуже некуда: дождь 3 января! Завтра, вполне вероятно, приморозит, тротуары и дороги превратятся в каток – только и будет слышен мат падающих прохожих и треск автомобильных бамперов.

Из боковой улицы в паре кварталов от остановки вывернула легковушка. Зрение у Быкова, несмотря на годы плотного сидения у монитора, сохранилось великолепное, и даже в паршивом ночном освещении он чётко разглядел, что это простенькая «шестёрка».

Быков остановил машину, и, сговорившись с водителем о цене, поехал домой.

«Попью чаю и завалюсь спать, отосплюсь – последний выходной!», решил он. Можно, конечно, проверить Наташку или Таньку, но, скорее всего, девчонки уже втянулись в какую-то компанию, поскольку он с ними специально не договаривался, и Саша не стал никому звонить.

Однако, проверив мобильник, который специально оставил дома, чтобы никто не доставал, чуть не застонал от огорчения: два раза звонил шеф. Александр выругался, предчувствуя кардинальное нарушение планов, и надавил клавишу вызова.

Прочитав короткую лекцию о том, что мобильник на то и существует, чтобы носить с собой, а не оставлять дома, шеф сообщил, что завтра приходит фура из Ташкента. Следовало принять товар на склад, и оприходовать, как положено. Матерясь в душе, Саша заверил шефа, что всё будет сделано в лучшем виде.

– … твою мать! – сказал он, швыряя мобильник на диван, и пошёл наливать.

Собственно, выгрузить фуру с полусотней комплектов паршивой ташкентской детской мебели не сложно, вот только бы знать, во сколько точно фура прибудет. По расчётам шефа, часов в девять грузовик окажется в зоне, где устойчиво работает сотовая связь – на юго-восточном направлении километрах в двухстах от города. Тогда и можно созвониться с дальнобойщиками для уточнения. В общем, с раннего утра придётся сидеть в офисе и периодически звонить узбекским водилам.

Так может продолжаться хоть сколько – хоть до вечера, хоть до послезавтрашнего утра. Конечно, можно было звонить из дома, а когда связь появится, поехать в офис, но надо успеть собрать штатных грузчиков. Альтернатива – выгружать мебель самому, или кидать на лапу дальнобойщикам из собственного кармана, так заведено у шефа. Поэтому придётся вызывать магазинных рабочих и сидеть с ними в офисе, выслушивая нытьё четырёх здоровых мужиков о том, что хорошо бы им денег подкинуть. Как будто Быков ждёт доставку мебели себе домой!

Первое время Александр несколько смущался, слушая подобные претензии младшего персонала, но быстро научился отвечать то же, что слышал и сам, высказывая недовольство начальству: «Не нравится – найди другую работу. Улица широкая, длинная…». И грузчики на время затыкались: им, ничего иного, кроме таскания тяжестей не умеющим делать, «другую работу» не найти даже вдоль очень длинной улицы. А в мебельном салоне чисто и тепло по сравнению с овощебазой или стройкой.

Штучки с ожиданием фур случались нередко, но в этот Новый год прихода товара не ждали, и потому Александр полностью настроился на четыре выходных дня. Хотелось просто ничего не делать, не вспоминать про работу, которая не то чтобы ненавистна, а просто неинтересна, как постылая баба, от которой вроде и не воротит, но рутина постоянной обязанности выполнять «мужской долг» грозит привести к импотенции психогенного характера.

Больше всего Быкова раздражали именно выпрыгивающие вдруг ниоткуда фуры: сложно распределить собственное свободное время. Мало того, что приходилось работать со скользящими выходными по шесть, а то и семь дней в обычные рабочие недели, так ещё и во внеурочное время выдёргивали встречать товар!

Самое неприятное: последние месяца четыре шеф стал поручать встречи исключительно Александру. При этом некоторые коробки шеф не позволял распаковывать, а лично куда-то увозил. Саша подозревал, что тут дело не чисто, но старался не совать нос, куда не нужно, и на то имелись основания.

Дело в том, что старший товаровед Света, которая как-то раз в буквальном смысле поимела Сашу на широком итальянском кожаном диване прямо в торговом зале после вечеринки по случаю 8 Марта, шепнула, что Сергей Игоревич планирует поставить Быкова заведовать новым филиалом в Кировском районе. Не то чтобы Саша очень хотел эту женщину – он считал, что интрижки на работе до добра не доводят. Но Света в таком смысле не вызывала опасений: она была замужем и с удовольствием пропускала через себя всех мало-мальски приятных мужиков в зоне досягаемости. При этом являлась правой рукой, или чем-то ещё у шефа, и с ней требовалось иметь хорошие отношения, а посему стоило давать возможность иногда иметь себя. Да и, в общем, она была вполне ничего.

Известие о возможном повышении означало существенный рост зарплаты, и поэтому Быков никак не проявлял неудовольствия по поводу приёма фур. Однако чуть позже дело с филиалом застопорилось, а босс всё нагружал и нагружал Быкова – то ли по инерции, то ли из-за присущей большинству хозяев беспардонности и хамского отношения к людям: улица же длинная! Но разговоры об открытии филиала упорно витали, а потому стоило потерпеть, и даже об отпуске, который он не брал уже два года, Быков не заикался.

Александр налил полстакана фанты и щедро плеснул туда водки.

В общем-то, мать твою, из-за какой-то лишней тройки сотен баксов приходится терпеть такую дрянь! Есть ещё пять человек, кому можно по очереди поручать встречать неурочные фуры, но нет же – только Быкову! А если не нравится – ищи другую работу! Улица длинная, и свобода выбора ходить по ней полная, хоть вдоль, хоть поперёк…

Спать от злости расхотелось, и Быков сел к компьютеру. Пробежался по нескольким чатам, но там торчали одни малолетки, которые, видимо, кончали в трусы, перекидываясь скабрёзными разговорчикам на тему, кто и как любит это делать.

В общем, можно было заглянуть на порносайт, но сперва Александр решил посмотреть новости на местном портале. Здесь его взгляд задержался на картинке с веб-камеры – в городе недавно смонтировали такую прямо на здании мэрии, расположенном напротив центральной площади, где обычно возводился праздничный ледяной городок и главная ёлка.

Щёлкнув по иконке, Александр зашёл на страницу с видами города, показываемыми веб-камерой.

«А красиво», подумал он, всматриваясь в чёткое изображение на мониторе. Вот, вроде бы знаешь эти виды в реальности – обычная срань большого загазованного города. Но, глядя на картинку, расцвеченную новогодними огнями и прожекторами, казалось, что видишь волшебный городок. И даже паршивая погода не портила впечатление – хотелось туда, в праздничные огни и переливы света. Симпатичный городок получался на картинке, и жизнь там казалась лёгкая, радостная…

Впрочем, присмотревшись, Быков понял, что камера, похоже, гонит вчерашний вид: тогда ещё ничего не таяло, и, тем более, не шёл дождь. И здесь обман, чёрт побери!

Неожиданно в правом верхнем углу экрана что-то моргнуло. Саша вскинул глаза и успел заметить тающие на фоне тёмного куска ночного неба латинские буквы. Он никогда не учил иностранные языки, но благодаря хорошей памяти чётко схватывал подобные надписи.

Быков подождал, подёргал «мышью», но надпись больше не появилась. Он взял ручку и записал по памяти в блокноте, лежащем у компьютера: «http://www.recruit.gl».

«Стоп, – подумал Александр, разглядывая запись, – я ошибся, что ли? Что за домен такой – «gl»? Гватемала какая-нибудь?»

Хмыкнув, он ввёл указанный адрес. Окно браузера мигнуло пару раз, сделалось серым, потом по нему побежала разводами цветная рябь, словно бензиновые пятна переливались в луже, а потом экран вернулся к нормальному окну «интернет-эксплорера».

Сам сайт загрузился очень быстро. По структуре он выглядел несколько необычно, словно открылась какая-то программа просмотра графических изображений: картинка занимала почти весь экран и только слева шла узкая полоска кнопок навигации.

Первое время Быков не смотрел на ссылки, а только на картинку – она его очаровала. Синее южное небо, переходящее в неожиданно голубые горы, кое-где подёрнутые мазками снегов у вершин. Ниже по склонам темнел густо-зелёный лес, неровными волнами спускавшийся к блестящей зеркально-голубой глади. Правый край водной поверхности терялся за кромкой кадра, но Быкову почему-то показалось, что это скорее озеро, чем часть морского залива. Слева на плоском участке берега, дугой изогнувшегося у воды, раскинулся небольшой посёлок.

Ровные ряды двухэтажных домиков с красно-кирпичными крышами, окружённые зарослями деревьев, прилепились вдоль серой ленты дороги, повторявшей по самому краю изгиб берега и исчезавшей чуть дальше за отрогом возвышенности. Между изгибом дороги и посёлком располагалась круглая площадка неясного назначения диаметром метров сто. Чуть в стороне за домами просматривались сооружения вроде крытого стадиона и невысоких длинных светлых корпусов. Весь пейзаж, если бы не ощущение южного тепла, нисходящего с неба, сильно смахивал на виды швейцарских городков в живописных альпийских долинах.

Почти сразу Быков понял, что это не просто картинка, а трансляция или видеозапись: ветерок заметно шевелил кроны деревьев. Колыхался и флаг с каким-то гербом, вывешенный на мачте у первых домиков.

В картинке присутствовало нечто очаровывающее и манящее. Казалось, там, в синеве гор и зелени деревьев, мягко обнимавших сапфир озера, нет забот и проблем унылой повседневности, где надо «крутиться» и лизать задницы боссам, подстраиваясь под стереотип поведения, ненавистный самой твоей сущности. А правила игры под названием «жизнь» неумолимо заставляют встраиваться в шаблон, который, как корсет, с каждым годом всё сильнее и сильнее сжимает тебя, пока не выжмет целиком и не выбросит в прямоугольную яму или в печку крематория, чтобы в очередной раз доказать бренность и бессмысленность существования.

А в этой горной долине хотелось просто жить, зная, что ты достоин чего-то большего…

Быков хлебнул тёплой фанты с водкой, и подумал, что стоило бы бросить в стакан кусочек льда, но к холодильнику не пошёл, а продолжал сидеть, как заворожённый, уставясь в монитор.

Наконец он потряс головой, освобождаясь от наваждения.

– Симпатичное местечко, однако, – усмехнулся Саша и отпил из стакана. – Впрочем, наш новогодний городок на камере тоже сказкой выглядит…

Он начал изучать кнопки слева от картинки. Их имелось всего четыре: «Ещё виды», «Условия найма», «Регистрация» и «Окончательный выход».

Пока Быков оттопыривал губу, примериваясь нажать первую кнопку, в верхней части экрана у самого обреза картинки начал всплывать динамичный баннер, с медленно проявляющейся надписью: «Хотите изменить судьбу?». Буквы переливались мягкими разноцветными тонами секунд пять, потом исчезли, чтобы чуть позже появиться вновь – и так далее.

Саша пробормотал «Ну, допустим, хочу…», пожал плечами и ткнул курсором в «Условия». Вместо картинки удивительно быстро появился текст на мягком голубоватом фоне. В общем, писулька была выдержана в духе, близком к тому, как зазывают в сетевые «пирамиды», где за предоплату в пятьдесят баксов и рассылку дурацких писем обещают заработок в сотни тысяч. Постоянно шли рассуждения о том, что если Вы устали от серых будней и если хотите круто поменять судьбу, то попали именно туда, куда нужно. Правда, здесь не просили прислать денег вперёд и не обещали астрономических заработков взамен вложенной «скромной суммы». Лишь поэтому Александр дочитал до конца.

Самое удивительное, что денег здесь вообще не обещали: Быков прочитал дважды – в «зазывалке» не было ни слова о деньгах! Здесь обещали жизнь на «полном обеспечении» и работу с возможным обучением, «если квалификация окажется недостаточной». Единственным упоминанием о вознаграждении являлась фраза, что если нанимаемый решит прервать контракт, ему будет выплачена «сумма, адекватная вкладу в общее дело». Правда, о сроке контракта тоже не говорилось ни слова.

По-настоящему Быков понял только две вещи. Первое: если он заполнит регистрационную карточку и пройдёт отбор, то его пригласят жить в некое волшебное место для какого-то «Великого Общего Дела». Второе: он не будет ни в чём нуждаться, пока там работает.

– Хрень какая-то! – проворчал, Быков и уже хотел нажать на «Окончательный выход», но мобильник запел мелодию из «Крёстного отца».

Александр прищурился на телефон – снова звонил шеф. Со злобной неторопливостью Быков допил остатки водки с фантой и нажал кнопку ответа.

– Не спишь? – поинтересовался Сергей Игоревич, и Саша, отвечая утвердительно, покосился на часы: пять минут второго.

– Это хорошо, – констатировал шеф. – Тогда слушай внимательно. Машина придёт, скорее всего, без звонка, но тебе надо быть на месте к восьми.

– А грузчики?! – возмутился Быков. – Я же их до восьми вряд ли соберу, сами понимаете…

– Не надо никаких грузчиков! – оборвал шеф. – Шоферюги выгрузят, там не так много. Потом ты меня дожидаешься, я приеду и кое-что заберу, понял?

«В общем, целый день сидеть в магазине», мрачно констатировал про себя Александр.

– Ты всё понял? – чуть повысил голос шеф.

– Само собой, – выдавил Быков, стараясь, однако, говорить непринуждённо.

Ему вдруг пришло в голову, что, хрен его знает, что там возит шеф, на какие деньги строит роскошный коттедж, на какие – летает отдыхать по два-три раза в год то на Карибы, то на Мальдивы. Почему-то Александр раньше не задумывался, что в коробках может лежать наркота или нечто столь же уголовно-наказуемое. И если его в момент выгрузки заметут ОБНОНовцы, он будет капитально замазан вместе с шефом…

– И на хрена мне это сдалось? – сказал Быков вслух, наливая ещё водки с фантой.

Потом он посмотрел на картинку на мониторе, криво ухмыльнулся и кликнул по «Регистрации».

Пунктов оказалось очень много, часто – стандартные вопросы о личных данных и состоянии здоровья, но попадались и довольно странные, например «Что означает для Вас понятие «серые будни?», на что Быков ответил собственной вариацией на строки, знакомые из школьной литературы: «Работа, улица, фонарь, аптека: вот так и сдохнешь, невзначай».

Или вопрос: «Требуется ли резервирование Вашей собственности (указать, какой именно) по нынешнему месту проживания?» Присутствовали вопросы и об отношении к религии, и о сексуальной ориентации.

Фактически это была не анкета, а некое подобие контракта, но выглядела крайне несерьёзно, несмотря на то, что золотые горы не обещались. В конце анкеты имелись пункты пояснений о некоторых обязательствах перед рекрутом, но странным было то, что нигде не звучало название компании или фирмы, в которой проводится регистрация. Везде фигурировало безликое «наниматель», в обязательствах которого входило сохранять «статус кво» рекрута на родине, удовлетворение всех его потребностей, связанных с жизнедеятельностью, и максимальные меры по сохранению этой жизнедеятельности.

Последняя фраза не слишком понравилась Быкову, потому как за ней могло скрываться чёрт-те что. Правда, слова о том, что «…рекрут имеет право прервать контракт в любой момент, но не ранее 24 часов с момента прибытия на место дислокации», немного успокаивали. При этом рекруту, как оказалось, выплачивалось вознаграждение в любой валюте эквивалентное 10 унциям золота по ценам Лондонской биржи драгоценных металлов на момент разрыва контракта. Это были первые цифры, встретившиеся в тексте контракта и регистрационной формы.

Александр скептически скривился. Получалось, что он может просто съездить до «места дислокации», потом отказаться от окончательного подписания контракта – и получить десять унций золота, точнее – эквивалентную стоимость. Недавно он лазил ради интереса по каким-то банковско-финансовым сайтам, и припоминал, что цена унции золота ныне ползёт вверх и составляет уже чуть ли не 1300 долларов. Получается, что за один день пребывания в некоем очаровательном месте ему заплатят порядка тринадцати штук баксов!

Всё-таки тут попахивало бредом многоуровневого маркетинга, если не чем-то худшим.

«Где же подвох?» – подумал Саша и снова перечитал текст, просмотрев внимательно все пункты, однако никаких «ям» не нашёл.

Завершающий вопрос анкеты звучал так: «Когда Вы готовы приступить к сотрудничеству?»

– Ладно, посмотрим, что они мне ответят, и как скоро, – ухмыльнулся Быков и нажал кнопки подтверждения регистрации, ответив на последний вопрос «Хоть когда! И чем скорее, тем лучше».

Как только он кликнул подтверждение регистрации, окно сайта не закрылось, а просто пропало, и браузер моментально вернулся к домашней странице.

Саша пожал плечами, и, решив ещё раз посмотреть на симпатичную картинку, на которой не всё разглядел, снова ввёл адрес http://www.recruit.gl.

Однако увидеть чудный городок не удалось: сколько Саша ни пытался, на мониторе постоянно возникали слова «Сервер не найден – невозможно отобразить страницу», словно сайта, где он только что побывал, не существовало в природе.

Быков разочарованно выругался и лёг спать, чтобы урвать хоть немного сна.

* * *

Показалось, что будильник зазвенел почти сразу, едва он закрыл глаза.

Александр сел на кровати, с привычной ненавистью покосился мутными глазами на электронную коробку, но тут же сообразил, что надрывается вовсе не будильник, а дверной звонок, и часы показывают лишь четыре минуты шестого.

Быков выругался, и, покачиваясь спросонья, потопал к двери, на ходу натягивая халат.

– Кто там? – Он облизал губы и попытался рассмотреть через глазок какого-то мужчину.

Благо лампочка на площадке светила ярко, а глазок широкого охвата позволял видеть, что мужчина стоит один. Роста он был повыше среднего, в короткой дублёнке, светлой вязаной шапочке и с чёрной папкой в руке.

– Александр Иванович, я по регистрации у нас на сайте! – Мужчина, чтобы говорить потише на гулкой лестничной клетке, наклонился к самой двери.

– Какой регистрации?… – начал Александр, и тут вспомнил про анкетирование.

Но в пять утра открывать дверь незнакомцу не хотелось, и он медлил. Неожиданный визитёр, словно понимая его сомнения, достал из кармана кусок картона, поднёс к глазку, и Быков чётко рассмотрел адрес сайта.

Ситуация складывалась идиотская. Саша ещё немного помедлил, и отпер дверь.

Несколько секунд он неловко стоял перед гостем, который первым нарушил молчание:

– Вы позволите? – поинтересовался мужчина, стягивая с головы шапочку и открывая короткую, но совсем не «братковскую» стрижку.

– Да-да, – поспешно сказал Быков, подавая гостю тапочки. – Может быть…э-э… чаю?

– Благодарю, боюсь, на чай нет времени, – отказался мужчина. – Вы заполнили регистрационную анкету и указали, что готовы приступать «немедленно, причём чем быстрее, тем лучше». Вот потому я здесь и сейчас! Разрешите представиться, меня зовут Виктор Францевич, я координатор проекта…

«Боже, как банально, – подумал Быков, – «координатор проекта»!

В ответ он кивнул, жестом приглашая гостя к столу. Виктор Францевич сел, раскрыл папку и быстрым уверенно-спокойным движением протянул Александру пару скреплённых листков.

– Стандартный договор. Можете внимательно ознакомиться, хотя сразу скажу, что ничего нового по сравнению с тем, что вы читали на сайте, здесь нет. От вас требуется подписать…

Быков машинально взял бумаги.

– …или не подписать. В последнем случае я удаляюсь, и вы более никогда о нашей организации не услышите.

– Как и о вашем сайте? – вырвалось у Александра, который проснулся окончательно.

– Совершенно верно, – подтвердил Виктор Францевич, и, предупреждая готовое возникнуть возражение, продолжал: – Безусловно, вы можете войти на него с другого компьютера, и так далее, но никогда не сможете зарегистрироваться повторно именно как Александр Иванович Быков.

– Почему? – не слишком остроумно спросил Саша.

Виктор Францевич сделал неопределённое движение рукой:

– В данный момент это неважно. Вы написали – «немедленно». И я здесь. По анкете вы нам подходите. Читайте ещё раз договор, подписывайте, и поедем.

– Прямо сейчас и поедем?! – вытаращился Быков. – Но мне же надо собрать вещи! Да, и самое главное: мне же к восьми на работу!

Гость посмотрел на него с лёгким удивлением, чуть подобрав губы и наклонив голову на бок.

– Александр Иванович, даже поверхностный анализ вашей анкеты свидетельствует, что нынешняя работа вам осточертела. Поэтому плюньте на неё. Вам хочется её бросить – так и бросайте!

– Вы правы, осточертела. Но если я надумаю вернуться? Куда – на пустое место?

– Извините, для того и даётся компенсационный эквивалент в десять унций золотом, и это за один день! У вас будет возможность безбедно жить, пока не найдёте новую работу.

Быков моргнул пару раз и ухмыльнулся:

– Кстати, а если я пробуду у вас два дня, то получу двадцать унций, и так далее?

Виктор Францевич покачал головой, улыбаясь уголками губ:

– Нет, там будет иная пропорция, пониже. Но суммы получаются значительные. Мы не говорим об этом на сайте, чтобы не возникало соблазна попользоваться на дармовщину. Кроме того, через пять дней подготовки и обследования некоторых мы бракуем – тогда им выдаётся отдельная компенсация, много выше. Никто не остаётся обиженным, поверьте!

– Что-то больно складно выходит. Где же подвох? Сыр, мышеловка, топор, верёвка!

Гость хохотнул – искренне, от души:

– Подвоха нет, мышеловки, топоров – тоже. А вот сыр есть, и есть, разумеется, некоторая тайна…

– Ага, – прищурился Саша, – используете людей как доноров, на органы? Тайно увозите, режете…

Визитёр поморщился:

– Ерунда, сами посудите: зачем эта бодяга с сайтом, моим приходом к вам, и тому подобным?! Вычислить здорового, без патологий парня или девчонку через поликлинику по месту жительства, выкрасть, вырезать почки, печень и роговицу, а останки – уничтожить без следа! Так, кстати, и делают некоторые ублюдки.

– А вы?

– У нас – наём на работу. Правда, на довольно сложную, иногда – тяжёлую и опасную, но очень важную и уникальную. Такую вам больше нигде не предложат! От серых будней точно сбежите.

– Но работа – опасная, верно?

Гость кивнул:

– Тут вы правы, – и, видя, что Быков открывает рот, добавил: – Да, на наших работах можно и погибнуть, но вероятность этого не выше, чем, допустим, у нефтяника на нефтяной платформе в Северном море или у строителя на крупной стройке, где всегда может сверху упасть поддон с кирпичами.

– Значит, та картинка…

– Нет, жить вы будете именно там, а если захотите, то есть и другие места. Содержание отличное, ни в чём нужды нет. Всем, кто решит прервать контракт в любой момент, выдаётся хорошее денежное вознаграждение в нужной вам валюте.

– Что значит «решит прервать контракт»? А те, кто просто отработает свой срок?

Виктор Францевич улыбнулся:

– Так ведь договор бессрочный – вы что, не обратили внимания? Прерывается он либо при непрохождении второго этапа отбора – это первые пять дней на месте дислокации, – либо по вашему желанию в любой день и час. Во всех остальных случаях вы можете работать и жить там до конца дней своих.

– Где это – там? – спросил Саша.

– Вам всё объяснят, – мягко кивнул визитёр.

Быков замолчал, всматриваясь в лицо таинственного нанимателя. Вполне обычное, приятное и открытое лицо, светло-серые глаза не бегают, смотрят прямо – в общем, вызывает доверие. Может, специально подбирали, чтобы легко людей охмурять?..

Казалось диким взять и бросить насиженную квартиру, относительно нормальную работу – и рвануть чёрт знает куда. И, тем не менее, Быков вдруг ясно представил, что его ждёт по жизни, если он сейчас откажется: самое большее, возможно, повышение до управляющего мебельным салоном в Кировском районе. Ну, или занятия поиском другой, более «интересной» работы. Это право у него есть, вот только чего он хочет конкретно от жизни, он и сам не знает точно. Поэтому что искать – непонятно.

Хочет зарабатывать «хорошие деньги» (опять же, что значит – хорошие?) Хочет… Да чёрт его знает, чего он хочет. Одно можно сказать определённо: дело не в размерах заработков. Не хочется прожить жизнь по схеме «работа, улица, фонарь, аптека…», но как прожить её иначе, неясно. Наверное, банально хотел бы быть полезным стране – вот только, опять же, как это сделать? Ну не в депутаты же идти, если действительно хочешь быть полезным!

Ладно, отрешимся от высоких материй и демагогии (хотя и жаль, что приходится признавать «демагогией» рассуждение о желании принести пользу Родине) – он хочет иметь некую высокооплачиваемую работу. Так, чтобы не заботиться о быте в виде подтекающего унитаза, отклеивающихся обоев и тому подобном. При этом хотелось бы заниматься чем-то интересным и уникальным. Но ведь, если верить Виктору Францевичу, ему именно такую работу и предлагают. А если обещаемая компенсация не обман, то он вообще ничего не теряет. Нечто подобное нынешнему мебельному салону он за пару месяцев легко найдёт.

Понимая, что предложение пахнет авантюрой со всех углов зрения здравого смысла, Александру вдруг ужасно захотелось не идти через пару часов в магазин и не встречать подозрительный груз. Захотелось послать босса подальше и оказаться на берегу замечательного озера рядом с зелёными деревьями и изогнувшейся, словно потягивающаяся кошка, дорогой.

Правда, похоже, что работа где-то заграницей, а насчёт работ за границей ходит много тёмных слухов. Но, опять же, вроде не выглядит это как предложение ехать на стройку в Португалии. Тем более что не видел он, чтобы у контор, которые засылают дешёвых российских и украинских рабов в загранку, были такие сайты, и методика там явно не та – там ещё и деньги вперёд сдирают с доверчивых безработных каменщиков и штукатуров…

– Судя по картинке, место работы за границей? – деловито спросил он Виктора Францевича, кивая зачем-то на выключенный компьютер.

– Да, далеко, – охотно согласился гость.

– Значит, потребуется загранпаспорт?

– Нет, не потребуется.

– Нелегальное пересечение границы?!

– Пересечение – возможно, но это смотря какая граница. Пока для вас нет законов, запрещающего эту границу пересекать. А где нет закона, нет и преступления – ещё Святой Лука сказал, – улыбнулся Виктор Францевич.

Быков потряс головой:

– Вы мне голову святыми не морочьте, пожалуйста. Хорошо, допустим, всё так, хотя я ни фига не понимаю. Но как мне уволиться с нынешнего места работы? Сегодня никак не выйдет…

– Я же говорю: наплюйте вы на нынешнюю работу вообще, – посоветовал наниматель. – На это и даётся компенсация даже за первый день, если вы откажетесь. Но почему-то мне кажется, что вы не откажетесь! Да и, поверьте: мало кто отказывается.

Быков пожал плечами, состроив задумчивую гримасу. Взглянув на часы, подумал, что ему скоро следовало бы собираться в мебельный салон. Если, конечно, он не примет таинственное авантюрное предложение.

«В конце концов, – прикинул Саша, – трудовая, к счастью, у меня на руках, печать там стоит, надо будет – сам сделаю запись об увольнении. Да гори он синим пламенем, Сергей Игоревич, с его коробками!»

– Скажите мне вот что: с компенсацией более или менее понятно, но зарплата там у вас вообще есть?

– Конечно, есть. Она разная, смотря кем конкретно вы станете работать. Будет проведено определение квалификации, и в зависимости от этого вам предложат разные виды работ… – Он сделал понимающее движение рукой, видя, что Быков хочет уточнить: – Примерный разброс зарплат – от трёх до тридцати тысяч евро, для России мы сейчас в них считаем. В отдельных случаях может быть и много выше.

– В месяц? – изогнул бровь Александр.

Гость кивнул.

– А отпуск есть? – поинтересовался Быков, забыв опустить бровь.

Виктор Францевич засмеялся:

– Есть, но по этому вопросу существуют определённые ограничения. Давайте не сейчас, у нас не слишком много времени. Поверьте, никакого ущемления ваших прав или насилия над личностью! Ну, что решаете?

Срываться с места не хотелось, хотелось подумать денёк-другой, но ещё больше не хотелось отправляться в магазин и ждать подозрительную узбекскую фуру.

– Всё-таки у вас сомнения по поводу вашей нынешней работы, – утвердительно заметил Виктор Францевич, постукивая пальцами по столешнице. – Кстати, ваш директор действительно возит наркотики.

– Мысли читаете?

– Нет, прекрасно понимаю ваши сомнения, опыт есть, знаете ли. А по поводу вашего директора я успел навести справки в нашей базе данных.

Быков пробормотал «Так-так…», встал, и, подойдя к стенному шкафу, вынул объёмистую сумку, с которой обычно ездил в командировки.

– Возьмите только самые дорогие вашему сердцу мелкие вещи, – участливо посоветовал гость-наниматель. – Всё остальное, от трусов до вечернего костюма, получите на месте.

Быков с сомнением посмотрел на гостя, прикидывая, что взять.

– Кроме того, Александр Иванович, коли уж вы решились, одна небольшая техническая формальность… – Виктор Францевич встал, вынимая из кармана коробочку размером с пачку сигарет. – Будьте любезны, вашу левую ладонь.

Быков подозрительно посмотрел на коробочку, но там не виднелось никаких колющих или режущих выступов, и ладонь протянул. Виктор Францевич коснулся торцом непонятного устройства запястья Быкова, подержал пару секунд.

– На первом этапе за глаза хватает интернетовского теста, но проверять иногда стоит. Всё нормально, я не сомневался.

Быков вздохнул: он по-прежнему ничего не понимал.

– Вы мне можете сказать, как называется фирма, где мне предлагают работать? – спросил он, возвращаясь к складыванию вещей.

Виктор Францевич благожелательно следил за его сборами.

– Название вам ничего не скажет. В принципе, называется она «Комитет…».

– Комитет Государственной Безопасности? – нервно хохотнул Александр, аккуратно укладывая смену белья и кое-какие любимые мелочи.

Наниматель улыбнулся:

– Не совсем. В данном случае, «Комитет Благоустройства».

– Хорошо, а что у вас за обозначение домена верхнего уровня? Не Гватемала случайно?

Виктор Францевич хитро покосился на Быкова.

– Вы про «точку джи-эл»? Скажете тоже, Гватемала? Конечно, нет!

* * *

Внизу стояла машина – как в полумраке смог рассмотреть Быков, совсем новая «Волга». Виктор Францевич сам сел за руль, а Саша, бросив сумку назад, устроился рядом.

– И куда мы сейчас? – деловито поинтересовался он, когда машина тронулась.

– На аэродром, разумеется. Нам лететь. – Оторвав руку от руля, Сашин наниматель изобразил ладонью взлетающий самолёт.

– То есть, в Кольцово? – уточнил Быков, подразумевая главный городской аэропорт, откуда летали все международные рейсы.

– Нет, поскромнее, в Арамиль.

Александр удивлённо повернулся к Виктору Францевичу:

– А долго лететь?

Наниматель состроил неопределённую гримасу в полумраке салона:

– Прилично: часов семь.

– Но в Арамили не садятся большие самолёты!

– А кто сказал, что вы полетите на аэробусе? – хмыкнул Виктор Францевич, срезая поворот на перекрёстке, где равномерно мигал жёлтый светофор.

Быков пожал плечами, вспоминая картинку посёлка и озера:

– Не понимаю, куда можно улететь на небольшом самолёте?

Ранний гость засмеялся и дружески потрепал пассажира по колену.

– Дорогой Александр Иванович, не волнуйтесь! Вам, именно вам, всё понравится.

Саша ещё раз пожал плечами. В душе боролись противоречивые чувства: было очень интересно, но одновременно он по-прежнему чувствовал себя идиотом. Разве не глупо, что он так легко согласился на подобную авантюру?

Машина выбралась на обводную дорогу, и, светя мощными галогенками, покатила в сторону развязки на аэропорт.

Чтобы немного унять беспокойство, и отчасти из злорадства, Александр набрал номер шефа, и, окончательно сжигая мосты, сообщил заспанному Сергею Игоревичу, что не сможет выйти на работу.

– Ты пьяный, что ли?! – взревел владелец мебельного салона, и Быков отстранил трубку от уха. – Охренел! Смотри у меня, Александр, вылететь с работы хочешь?!

– А вы сами приезжайте, Сергей Игоревич, – стараясь как можно чётче и ровнее выговаривать слова, посоветовал Быков. – Сами свои коробки и заберёте.

Шеф, точнее, теперь безусловно бывший, аж поперхнулся:

– Ты что, полный урод, что ли?!

– Без оскорблений, Сергей Игоревич! – попросил Быков, и отключился.

Виктор Францевич одобрительно кивнул, не отрывая глаз от дороги:

– Правильно, правильно. Так с ними и надо, с вашими строителями рыночной экономики.

Быков молча бросил на него взгляд и стал смотреть на грязно-мокрый асфальт впереди, отлакированный светом фар.

Через пару минут телефон зазвонил снова. Александр посмотрел на дисплей: ничего не понимающий коммерсант-наркоторговец пытался договорить с бывшим подчинённым. Быков дёрнул щекой и отключил мобильник.

– Кстати, Виктор Францевич, объясните мне, как производится резервирование моей собственности и тому подобное, если вдруг я уезжаю неизвестно куда, и отсутствую чёрт знает сколько?

Он только сейчас подумал, что, вполне вероятно, это делается для того, чтобы завладеть квартирой. Его увозят, убивают, а хату оформляют на подставную фирму.

Александр осторожно пощупал револьвер, который украдкой сунул себе в карман. Оружие газовое, но сейчас барабан заполняли дробовые патроны.

– Вам не о чем беспокоиться, – улыбнулся Виктор Францевич, заметив движение Быкова. – Если вы вернётесь, допустим, через двадцать лет, квартира и тому подобная собственность сохранится за вами. Разумеется, если не будет форс-мажорных обстоятельств. А если дом сгорит, или его, к примеру, снесут, вам выплатят адекватную компенсацию.

– Но как?! – удивился Быков. – Вы настолько влиятельны в соответствующих инстанциях? Что-то я сомневаюсь! Кроме того, я же не писал никаких заявлений, а это потребует…

– Дорогой Александр Иванович! Ну, какая вам разница, как это будет технически реализовано? Это практикуется многие годы, и ни разу, подчёркиваю, ни разу у нас не возникало проблем. Все, кто находил работу через нас, остались довольны, все документы оформлялись легально. Не все работают с нами до конца дней своих, но ни один рекрут не пожалел, что связал жизнь с нашей компанией. Мы отбираем тех, кто точно не пожалеет!

– А вы что, уже много лет работаете? – немного ошарашенно спросил Александр. – С самого начала перестройки? Это какое-то совместное предприятие?

Виктор Францевич хохотнул:

– При чём тут перестройка?! Но, можно сказать, что предприятие совместное. В общем, давно работаем.

– До перестройки в России не могло быть никаких СП, – с вызовом возразил Быков.

– Формально, да, как бы и не могло, а практически очень даже могло, – заверил Виктор Францевич. – Всё зависит от того, что считать СП и с кем его учреждать. Понимаете?

– Нет! – честно признался Александр. – Ни черта не понимаю!

– Ничего, скоро поймёте!

– И, тем не менее, как давно ваша компания работает?

– Долго, уже долго, поверьте мне.

– Хорошо, а что за форс-мажор, о котором в контракте написано?

Виктор Францевич хмыкнул:

– Ну, форс-мажор, как говорится, и в Африке, или где подальше, форс-мажор. Скажем, землетрясения, наводнения, войны, и тому подобное. Хотя, должен сказать, даже во время войн, не говоря о наводнениях, нам удавалось решать многие проблемы. Разумеется, там, где города сровняли с землёй, имелись определённые трудности, но это решаемо, не так, так иначе. Я понимаю, жалко потерять дом или квартиру, но когда вам выплачивают, допустим, её десятикратную реальную стоимость, это утешает, не правда ли?

С этим спорить не стоило, но Быков ухмыльнулся, вспоминая небезызвестные фильмы-катастрофы:

– А при падении астероида, допустим?

Виктор Францевич оторвал одну руку от руля и помотал в воздухе пальцем.

– Ага, в этом случае, значит, не выплачиваете ничего? – Александр саркастически поморщился.

– Нет, скажем так: у нас есть большая уверенность, что астероид на Землю не упадёт. Это маловероятно.

Быков не выдержал и повысил голос:

– Интересная уверенность! Какого дьявола, объясните, что это всё значит?

Виктор Францевич снова успокаивающе похлопал его по колену:

– Это значит, что вам предложили очень интересную работу. Вы её заслужили благодаря неким своим качествам. Во-первых, реакции: не каждый успел бы заметить исчезающую надпись на экране, длительность её специально подобрана. Затем, благодаря вашему возрасту – вы молоды, а после сорока пяти редко кто проходит первичный тест на реакцию, хотя и более старые иногда проходят. Кроме того, самое главное, вы явно не удовлетворены своим положением в обществе, а традиционными путями решать данный вопрос вам скучно – это следует из анкеты. Все вопросы тщательно отработаны, и наши аналитики сделали верное заключение.

Машина свернула к зданию аэропорта, светившемуся огнями, но вокруг было пустынно – всего один автомобиль на стоянке, и никого народу.

Виктор Францевич показал милиционеру у стойки какое-то удостоверение, и провёл Быкова мимо заспанной дежурной – в это время, видимо, никаких других рейсов из Арамили не вылетало.

Быков запоздало испугался, что его проверят и обнаружат револьвер, но всё обошлось, проверять ничего не стали. Они миновали прохладный смрад тёмного приземистого зальчика, так называемого «накопителя», и через второго милиционера, который, отпирая дверь, козырнул Виктору Францевичу, вышли на лётное поле.

Вдалеке в полумраке темнели силуэты самолётов и вертолётов. Виктор Францевич уверенно шагал по бетонному покрытию к стоявшему ближе всех приземистому с верхним крылом двухмоторному самолёту, в котором Быков узнал старого трудягу АН-24. В недоумении он покосился на Виктора Францевича:

– Сколько вы сказали лететь, семь часов? С кучей посадок, что ли?

Не сбавляя шага, наниматель небрежно махнул рукой:

– Нет! Будем считать, что перелёт беспосадочный.

– Ничего не понимаю! – в который раз возмутился Быков. – Что вы мне голову морочите?! Этот самолёт не продержится в воздухе семь часов!

– Поверьте, это не ваша забота! – по-прежнему не останавливаясь, заметил Виктор Францевич.

В самолёте маячила открытая задняя дверь, и в проёме виднелась фигурка стюардессы в строгом сером костюмчике, поверх которого была наброшена пуховая шаль.

– Ещё кто-нибудь приедет, Виктор Францевич? – спросила девушка, передёргивая плечами от сырой морозной прохлады.

– Васянин был?

Девушка кивнул:

– С полчаса до вас, всего двадцать четыре человека собралось. Они у меня уже парятся, – улыбнулась она, показывая пальцем в салон.

– Ясно, Леночка, значит, я юбилейного привёз, двадцать пятого, – кивнул Виктор Францевич, подмигнул Быкову и достал из кармана телефон.

Он ткнул пару кнопок, подождал и спросил невидимого собеседника:

– Макс, ты как?… Понятно, у тебя, стало быть, сегодня пусто….. Ага, ты у нас в отстающих. В общем, мы стартуем, до встречи!

Он повернулся к Быкову, который ждал, держа сумку обеими руками:

– Итак, прошу в салон, Александр Иванович!

В тусклом свете потолочных плафонов Быков разглядел, что занята едва половина кресел. Почти все пассажиры повернулись, а кое-кто приподнялся, чтобы посмотреть на вновь прибывших. На мгновение Быков замер, пытаясь рассмотреть лица, высовывающиеся из-за спинок, а потом повернулся к Виктору Францевичу, взглядом спрашивая, куда садиться.

– Где больше нравится, там и садитесь, – кивнул тот.

Быков пожал плечами и бросил сумку на одно из сидений справа в предпоследнем ряду, а сам сел на другое. Помнится, он слышал, что в хвосте безопаснее летать, а самолётик-то старый!

– Располагайтесь! – Виктор Францевич потрепал его по плечу и прошёл прямиком в кабину пилотов.

«А может, стоило подсесть к кому-то и поболтать? – подумал Быков. – Хотя, с другой стороны, чего теперь болтать? Только воду в ступе толочь».

Сзади глухо хлопнуло: стюардесса Леночка заперла дверь, и тоже прошла в носовую часть, скрывшись за висевшими поперёк прохода занавесками. Тусклые плафоны погасли, и только через иллюминаторы пробивался слабый свет немногочисленных аэродромных огней.

Протяжно завыл сначала левый, а потом правый двигатель, салон наполнился давящим гулом. Самолёт дрогнул и начал разворачиваться, выруливая на взлётную полосу.

Табло в передней части салона с просьбой пристегнуть ремни, не горело – видимо, не работало. Быков, воровато взглянув по сторонам, перекрестился и слабо махнул рукой в окно – неизвестно, что за авантюра, в которую он ввязался и когда ещё увидит снова этот город, если увидит вообще. Нет, конечно, надо быть полным идиотом, чтобы назваться груздем и полезть в непонятно какой кузов.

На всякий случай Александр снова пощупал в кармане револьвер: хорошо, что не отобрали, вдруг пригодится? На мгновение даже Сергей Игоревич показался милым и понятным, но только на мгновение: воспоминание о шефе лишний раз напомнило Быкову, что вряд ли он много теряет.

Разгон сопровождали толчки, неожиданно сменившиеся плавным скольжением по воздуху. АН-24, набирая высоту, сделал вальяжный разворот и лёг на неизвестный курс.

«Леденцов, похоже, не дадут», – прикинул Александр, сунул в рот «Орбит» и, жуя, стал смотреть в иллюминатор.

Какое-то время Быков созерцал огоньки внизу, где скоплениями, где цепочками оттеняющими предрассветную мглу, а потом попытался снова рассмотреть хоть кого-то из пассажиров, но мешали спинки кресел. Впрочем, теперь не горели и те плафоны, что светили на земле, и густой полумрак в салоне вряд ли позволил бы хорошо увидеть даже близких соседей.

Быков вдруг почувствовал, что очень хочет спать.

«Я же почти не спал сегодня, – отрешённо подумал он. – В общем, даже если лечу в ад, стоит поспать».

* * *

Поспал он хорошо – настолько крепко, что проспал посадку. Самолёт стоял на земле, двигатели молчали, а в иллюминатор лился яркий солнечный свет.

Быков наклонился к стеклу – и обомлел: самолёт, похоже, находился на той самой круглой площадке, которую Александр видел на мониторе.

Площадка по виду сильно смахивала на бетонную. Всего в нескольких метрах от её края проходила с крутым изгибом дорога, за которой чуть дальше расстилалось озеро. За полосой воды в лёгкой дымке испарений высились голубые с белым на вершинах и с зелёным внизу горы.

Остальные пассажиры копошились в креслах и тоже посматривали в иллюминаторы. Раздавались отдельные сдержанные возгласы, но почти никто друг с другом не разговаривал, из чего Александр машинально сделал вывод, что видимо, все, как и он, доставлены к самолёту поодиночке, и познакомиться не успели.

Взглянув на противоположную сторону, он почти не удивился, узнав виденные один раз домики и деревья, кое-где лиственные, кое-где хвойные, а местами, как ни странно, попадались явно южные экземпляры – во всяком случае, Быков узнал азалии и фикусы.

– Ага, – сказал Быков вслух, – в этом не обманули.

Произнёс он это достаточно громко, потому что сидевший через два ряда кресел парень повернулся и настороженно посмотрел на Сашу. Быков приветливо кивнул:

– С прибытием!

Парень усмехнулся немного напряжённо и кивнул в ответ.

Быков снова посмотрел в иллюминатор. В поле зрения не было ни одной живой души, но через секунду из-за высокой живой изгороди на краю бетонной площадки вышли двое в теннисках и шортах и направились к самолёту.

Сноски

1

В соавторстве с Сергеем Сергеевичем Лукьяненко (Москва) – не путать с С.В.Лукьяненко.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.