Они шли по пустынному подвальному коридору. В руках Орел держал план, на котором Кочкин обвел фломастером таинственные помещения.
Они нашли крохотную кладовочку, заваленную всяким хламом. За отодвигавшемся на роликах стенным шкафом скрывалась новенькая стальная дверь.
– Что-то в этом роде я и предполагал, – усмехнулся Никита.
Он подергал ручку, постучал в дверь ногой. За дверью царила тишина. Никита повернулся к бойцам:
– Ну-с, голуби мои, покажите, на что вы способны.
Грохот разносился, наверное, на все здание. Здоровилы «физики» орудовали кувалдой и каким-то жутким приспособлением, похожим на гигантский консервный нож. Вся операция заняла не больше пяти минут. Боец со скрежетом открыл раскуроченную перекосившуюся дверь, за которой обнаружилась винтовая лестница.
Спустившись по лестнице, налоговики обнаружили в нижнем подвале прижавшегося к стене худенького очкарика, похожего на Вуди Аллена, – он с ужасом уставился на вломившихся людей, даже не пытаясь двигаться.
А еще там, как и предполагал Русанов, были два мощных компьютера с периферией, всевозможные средства связи и множество документов на столах. Во второй комнате, где было устроено что-то вроде небольшого зала для совещаний, Русанов увидел сейф.
– Ну ты попал, мужик, – радостно сообщил очкарику Никита. – Ты так попал, что даже не представляешь себе, как ты попал!
– Я ни в чем не виноват! – взвизгнул очкарик.
– Виноват, виноват, – людоедски улыбнулся Никита. – Пятерик тебе с ходу светит, миленький ты мой. То бишь пять лет общего режима. С конфискацией. Кто мы такие, знаешь?
Говорить очкарик уже не мог, он только отрицательно мотал головой.
– Налоговая полиция России. В Бутырке не сиживал? Что там с такими, как ты, бывает, знаешь?
Тот снова отрицательно мотнул лохматой башкой. Никита неторопливо и негромко начал открывать ему глаза, с каждым словом придвигаясь к очкарику все ближе и ближе:
– Значит, говоришь, не знаешь? Ну так я тебе расскажу. Сегодня же засадят тебя, миленький, в камеру, рассчитанную на десять человек. А там сидит сорок злых гавриков. На головах друг у друга. Жара, духота. Ни продохнуть, ни пукнуть. Сунут тебя, новенького, поближе к параше, будешь круглые сутки говно нюхать. А начнешь права качать – опустят. А ты начнешь, начнешь, у тебя на роже написано, что ты рьяный борец за справедливость. И тогда укутают тебе ночью башку вонючим одеялом и трахнут тебя пятеро здоровых бугаев в… сам понимаешь куда. И тогда вообще хана. Дальше тебя в любую минуту каждый, кто захочет, будет пользовать. Даже если живым с зоны выйдешь – всю оставшуюся жизнь в памперсах проходишь… – И внезапно заорал: – Ты кто такой? Что здесь делаешь?! Колись, сука!
– Я просто бухгалтер и программист, я ни в чем не виноват! – зачастил очкарик. – Я только делаю то, что мне говорят…
– Кто говорит?! Кто имеет право доступа в эту комнату?!
– Только Бурмистров и Рудин. И еще Тарчевский… имел право.
– А Любомиров? – грозно спросил Никита.
– Любомирова я здесь не встречал.
Никита ткнул пальцем в сторону компьютеров:
– Кто еще на них работает? Пароли?
– Кроме меня и Бурмистрова, никто. А пароли я не знаю, честное слово!
Никита неожиданно смягчился:
– Тебя как зовут, миленький?
– Всеволод Петрович… Сева…
Никита спрятал пистолет.
– Ну вот что, Сева, – сказал он. – Я тебе верю и, так уж и быть, дам тебе шанс. Одно из двух: либо ты честно ответишь на все мои вопросы, либо сядешь вместо своих начальничков. Усекаешь?
– Да… – прошептал бухгалтер Сева.
– Шифр сейфа, живо!
– Я не знаю, – быстро ответил Сева и, увидев помрачневшие глаза Орла, завопил, неумело перекрестившись: – Не знаю, правда не знаю, Богом клянусь, не знаю!
Он явно не врал. Орел мгновение смотрел ему в глаза, а потом повернулся к «физикам»:
– Доставайте, ребята, свои игрушки. Не подведите, на вас смотрит вся страна.
Тощий «физик» с длинными изящными пальцами открыл свой кейс, в котором оказался хитрый электронный приборчик, подсоединил его к замку сейфа, побегал пальцами по клавишам, и через несколько минут приборчик, радостно пискнув, выдал код замка. Орел набрал его и распахнул дверцу сейфа.
На полках стояли в прозрачных коробках дискеты, лежали стопки документов (наверняка со сверхсекретной информацией), несколько толстых пачек долларов и небольшая деревянная шкатулка. Никита бегло просмотрел несколько документов.
– Приходи, кума, любоваться. Везде подписилибо Бурмистрова, либо Тарчевского. А это не твои ли, Сева?
Сева уныло кивнул.
– Подписей Любомирова нет. Он что, правда был непосвященным, Сева?
– Спросите об этом Бурмистрова, я же ничего не знаю. Одно могу сказать точно: здесь я ни разу Любомирова не видел.
– Жаль, – сказал Никита.
– Почему жаль? – не понял Сева,
– Тебе не въехать.
Никита отложил документы, вытащил шкатулку, поставил ее на стол и распахнул крышку. В шкатулке плотными рядами лежали бархатные мешочки.
– Хочешь поспорим на ящик «Балтики», что я знаю, что в этих мешочках, Русанов? – сказал Никита.
Дима усмехнулся:
– Нашел дурака. Я тоже знаю.
Никита развязал один из мешочков, осторожно наклонил его, и на столешницу со стуком посыпались крупные изумруды. В остальных мешочках тоже обнаружились сверкающие зеленые камни.
– Господин эксперт, порадуйте нас, – подмигнул Никита Русанову.
– Только ты учти, что я так, на глазок… – сказал Русанов. – Ну что ж, если на глаз, то я думаю, что камней здесь где-то лимона на два, а то и на два с половиной «зеленых». Камни, судя по всему, опять из Балышева.
Никита посмотрел на бухгалтера:
– А скажи-ка мне, Сева, камушки эти по каким-либо документам проходят или как?
– Я не помню…
Никита, глядя Севе в глаза, укоризненно покачал головой.
– Нет, не проходят они, – быстро сказал вдруг Сева. – Неучтенные это камни. Еще Тарчевский их Бурмистрову возил, из Балышева, как правильно сказал ваш товарищ.
– Ох, работы тут не только нам, но и Белавину, и таможне надолго хватит. Только вот судить кого? Н-да, не повезло тебе, Сева, кроме тебя, судить-то теперь некого, – сказал Никита.
– Как это – некого?! – закричал Сева. – А Бурмистрова, а Рудина… И этого…
– Ну, ну, Сева, кого еще?
– Разве этого мало? Они же начальники, я ни причем!
– Хорошо. Проводите нашего нового друга Севу в автобус, – скомандовал «физикам» Никита Орел. – Пусть пока там побудет, за жизнь как следует подумает. Нам с ним длинный разговор предстоит. А давай-ка, Русанов, возьми кого-нибудь из «физиков». И знаешь что, Русанов, тащите сюда Любомирова. Потрясем буржуина. Не верю я, что он ничего не знает.
Через пять минут Любомиров был доставлен к старшему – стало быть, к Никите Орлу. Безукоризненно повязанный стодолларовый галстук Любомирова сбился на сторону, тем не менее его владелец держался самоуверенно. Он с интересом оглядел мрачное подземелье, присвистнул и сказал как ни в чем не бывало:
– Это и есть отдел «зет»?
Никита и думать не думал, что в этой ситуации у Любомирова хватит наглости заявлять, что он знает про отдел.
– Это и есть, – подтвердил он. – Что вы нам имеете сообщить об отделе «зет»?
– Ничего, кроме того, что Бурмистров собирался посвятить меня в его существование. Но не успел. – Он нагло улыбнулся Никите.
«Крепкий орешек» – подумал тот. – Расколоть его будет ой как сложно… А ведь он знает или догадывается, что офис прослушивайся, поэтому и заговорил об отделе. Если бы сказал, что ничего не знает, его можно было бы подловить, демонстрируя запись. Да, мужик умен. Ничего, на этом деле выкрутится, попадется на следующем. Уж там-то я из него кишки повыпущу. А может, свои отстрел объявят. Как на Борю Тарчевского. Тот тоже нагло так улыбался… Родственники, одного поля ягоды».
– Вы хотите сказать, что не знаете ни про рудник, ни про неучтенные камни, ни про левые операции фирмы? – спросил Никита.
– Точно, – обрадовался Любомиров. – Именно это я и хотел сказать.
– И ваш дядюшка, скажете, не посвящал вас ни во что?..
– С дядюшкой мы были не в лучших отношениях. С самого детства.
– Почему же в таком, случае он вам отписал все имущество?
– Для меня это тоже загадка. Впрочем, радостная. Не могу до сих пор прийти в себя от счастья.
– Так-так, значит, не хотите говорить правды.
– Я думаю, вам лучше поговорить не со мной, а с моим адвокатом, – еще шире улыбнулся Любомиров. – А сейчас позвольте идти. Фирма в ужасном положении. Мне нужно много работать.
– Вы даже не хотите взглянуть на дядюшкины левые изумруды?
– Изумруды? Вот эти? Прекрасные камни. Жаль, что дядюшка с Бурмистровым не занимались ими официально. Я исправлю их ошибки. С этого времени фирма будет заниматься только законными сделками.
– А вы, похоже, уже метите в кресло президента?
– Не буду забегать вперед и торопить события, по… не вижу, честно говоря, кто бы мог занять этот пост.
– Ничего, скоро увидишь, – усмехнулся Русанов.
– Простите, не понял? – переспросил Любомиров.
– Это я так, с собой разговариваю.
– Вы можете идти, Любомиров, – сказал Орел. – До скорой встречи.
– Но что вы имели в виду, говоря «Скоро увидишь»? – еще раз обеспокоенно спросил Русанова Любомиров.
– Тебе сказали, иди – значит, иди!! – прервал его расспросы Никита. – Или, может, хочешь поехать с нами в отделение?
Любомиров ушел, а Никита схватился за голову:
– Я совсем одурел от удачного завершения дела, Дима. Нам же нужно открыть и другой отдел «зет». Тащи сюда бухгалтера Севу. Пусть показывает, где вход.
– Он не знает.
– Все равно тащи. А вдруг…
11
Рудин отсиживался в снятой недавно квартире. Ни в одну из своих законных он ехать сейчас не мог. Даже если Бурмистров с Рихтером мертвы, кто-то из охраны Рихтера мог его опознать. Мог или нет – вот в чем вопрос.
В любом случае передышка ему не помешает. И хотя Рудин не находил себе покоя, от бездействия метался по квартире, «как лев в клетке», самодовольно думал он о себе, тем не менее свое пребывание здесь он мог все же в какой-то мере засчитать за отдых. По крайней мере за ним никто не гнался, а он ни от кого не бежал…
Он старался не пропустить ни одного выпуска новостей, однако по телевизору сюжета о Рихтере с Бурмистровым до сих пор не было. В чем дело? Новость не считают важной? Или это какая-то милицейская уловка? Еще не готов материал или его не будет вовсе? Как же узнать, подозревают его или нет?
И тут Рудин вспомнил об Антошке. Позвонить, что ли, ему, он чем поможет? Правда, Антошки с утра не было на работе – позвонил, сказал, что приболел. Небось дурака валяет. Но если и впрямь приболел не сильно, пусть смотается в фирму и узнает, что к чему.
Однако квартирный телефон Антона не отвечал. Хорошо, что Рудин выбил всем своим сотовые, чтобы вызывать на работу в любое время, да и мало ли что еще от настоящего охранника может понадобиться, и добивался от подчиненных, чтобы сотови-ки всегда были в рабочем состоянии.
Сотовый сработал:
– Алло, – почти сразу же отозвался Антон.
«Хороший мальчик, – подумал Рудин. – Следует наказам начальника».
– Ты чего, Антон, дома-то не сидишь?
– Как не сижу? – довольно натурально удивился Антон. – Дома я, болею, Николай Васильевич! Дома, а где же еще?
– Почему же трубку не снимаешь? Я тебе звоню, звоню по городскому…
– В туалете сижу. С утра животом маюсь.
– Вот это плохо. Очень плохо.
– Чего ж хорошего! Но вроде мне уже малость получше стало.
– Из дома выйти можешь?
–. Не знаю, можно попробовать. А куда идти-то?
– На работу.
– Так я ж отпросился. Вы ж сами меня отпустили, Николай Васильевич!
– Понимаешь, ситуация изменилась и ты мне сейчас очень нужен. Понимаешь? Очень.
– А вы на работе?
– Нет, я на той квартире, которую тебе показывал, помнишь? Про которую говорил, что она на крайний случай.
– А, так, значит, вы уже грохнули Бурмистрова? – весело спросил Антон.
Рудин замолчал, ничего не понимая. Откуда Антошке известно про Бурмистрова? И почему этот странный тон?
– Что ты сказал? – наконец переспросил Рудин.
– Ну вы уже разделались с Бурмистровым?
– Не понял, Антоша, – вкрадчиво сказал Рудин, – откуда ты знаешь про Бурмистрова?
– Да вы мне сначала ответьте на вопрос, а я вам потом все объясню.
– Ты прав, Бурмистрова с Рихтером я грохнул. Но вот живы они или нет, я не знаю. И подозревают меня или нет – тоже не знаю.
– Ну, это вы не беспокойтесь. Кроме вас, подозревать больше некого.
– Ты что, издеваешься, что ли, надо мной, сынок? – Голос Рудина стал зловещим. Однако по-прежнему ничего не понимал.
– Нет, не издеваюсь, – все так же весело откликнулся Антон. – Это я играю. Детство еще не прошло, понимаете?
– Э, э, ты смотри, парень! Играй, да не заигрывайся! А ну говори, что ты знаешь о Бурмистрове?
– А я все знаю. Я только не знал, кто из вас кого быстрее грохнет. Бурмистров ведь тоже подумывал, чтобы вас убрать. Только он-то сам бы не стал мараться, кишка тонка. Киллера бы нанял.
– Интересно поешь, мальчик!
– Еще бы! Могу и еще интереснее. Вот вы, например, думаете, что это Бурмистров спер у вас изумруды, когда вы пристрелили Борю Тарчевского, верно? А думаете вы так потому, что женушка Бурмистрова поспешила вас об этом известить. Ведь так? Я не ошибся в ней? Я тут подумал, подумал и сообразил. Вот женщина, которая спит и видит, чтобы дорогой супруг отбросил концы. А что, если подкинуть ей мыслишку насчет того, как его убрать и при этом не запачкать руки. Воспользуется она этой идеей или нет? Я опять подумал, подумал и решил: не преминет воспользоваться!
– Погоди, погоди. Я что-то не очень понял. Что ты там про Веронику-то?
– Ну я ей сказал, что вы не знаете, кто украл у вас изумруды. И хотите убить того, кто это сделал. А уж дальше все она. Она женщина умная. Не знаю, как она вам преподнесла, что их взял якобы Бурмистров. Но вы твердили. А Бурмистров их не брал, уверяю вас.
– Ты хочешь сказать, что знаешь, кто их взял?
– Мне ли не знать! Я ж говорю вам: я знаю все.
– И откуда ты взялся такой умник? – Бессильно опустился в кресло Рудин. – А каким шлангом прикидывался! Да, зря я тебя не проверил. Думал: чего школьника проверять, да еще вроде как убогого…
– И то верно, школьников проверять незачем. Только не таких убогих, как я. Это была ваша первая ошибка, Николай Васильевич. Потом было еще много других…
– Да, похоже, ты прав, ошибок действительно было много. Так где теперь изумруды, Антоша?
– В надежном месте, конечно.
– Так это был ты на лестнице?
– Так точно!
– Ну вот что, подонок. Вернешь изумруды – я сохраню тебе жизнь, а нет…
– Позаботься сперва о своей, дядя, – перешел Антон на «ты». – А изумруды – изумруды принадлежат мне по праву.
– Ну ты и хорек! Это по какому же праву?
– А это уж ты сам догадайся, дядя.
– Понятно, по праву крокодила, который охотится на охотника за бабочками… – Он еще неизвестно зачем договорил эту фразу, как память его внезапно озарила какая-то вспышка. Ах, озари она его не сей час, а много раньше, не вляпался бы он в весь этот кошмар. – Постой! Это ведь ты подкинул мне идею, каким образом Тарчевский обманывает фирму?!
– Было дело, – снова развеселился Антон.
– Откуда ты узнал про Тарчевского?
– А я догадливый. Догадливее тебя. Способности аналитические получше.
– А такого изображал из себя наивного простачка, что я до сих пор не мог вспомнить, как это мне в голову пришла мысль счет Тарчевского!
– Ну, раз хоть сейчас вспомнил, значит, не со всем еще склеротик.
– Спасибо, сынок. И это в ответ на мое доброе отношение.
– Пожалуйста, дядя.
– И все же я не понимаю, зачем ты затеял все это? Столько трупов. Ведь не мог же ты предполагать заранее, что в результате изумруды попадут к тебе.
– Конечно не мог. Изумруды – это так, случайный приз. Мне от тебя.
– Так все же зачем?
– Это такая игра. Называется «Выиграй у всех». Можно в нее играть на компьютере. Но мне гораздо веселее так, вживую.
– Ну, я еще понимаю, Тарчевского ты ненавидел как еврея, но мы-то с тобой…
– Вы хотите сказать, что мы с вами одной крови? – весело спросил Антон. – Увы! Я существо беспородное, смесь бульдога с носорогом, и мне на ваши национальные вопросы глубоко начхать.
– Ну хорошо, Антон, на что ты надеешься-то? Ведь если меня возьмут, я обязательно расскажу о тебе, и тебя поймают менты. Если они меня не возьмут, тогда изловлю тебя самолично я. Что так, что так – тебе конец.
– Попробуй, дядя. Начинаем финальную стадию игры «Найди меня»! Пока.
И Антон отключился.
– Эй, постой! – еще кричал в короткие гудки Рудин, потом бросил трубку об пол.
Орел ломал голову в поисках тайника с гранильщиками. Где он, этот чертов «зет-2»? Ведь подохнут там все с голоду, как в ужастике Эдгара По. Дикость какая-то – замуровать живых людей! Послал «физиков» за бухгалтером Севой – пусть снова приведут его назад в подвал, и пока он в нетерпении ждал, когда же «физики» вернутся, у него в кармане вдруг зазвонил телефон. Он вытащил из куртки трубку мобильника и услышал в ней незнакомый юношеский голос.
– Мне нужен майор налоговой полиции Орел…
– Да. Я вас слушаю.
Все тот же молодой голос невинно поинтересовался:
– Вас интересует местонахождение Николая Рудина?
– А с кем я беседую? – насторожился Никита.
– Вас что больше интересует – мое имя или все-таки Рудин? А может, вы еще спросите, откуда я знаю номер вашего телефона? Знаете, если я стану подробно все объяснять, то Рудин может и отчалить оттуда, где он сейчас находится. Ну так как, мне обязательно называться или вы просто запишете адрес?
– Давай адрес, парень, и побыстрее.
Голос назвал адрес, номер и марку машины Рудина, в завершение сказал:
– Поторапливайтесь. Клиент уже думает линять оттуда, – и повесил трубку.
Орел вскочил и понесся на выход, по дороге крикнув Русанову:
– Летим!
– На какой высоте? – спросил устремившийся за ним Русанов.
– Как получится.
– А как же «зет-2»?
– Управятся и без нас. Кочкин! – заорал он что есть мочи. – Попробуй разобраться с объектом «зет-2». Допроси бухгалтера Севу.
– Хорошо! – крикнул в ответ Кочкин.
– Я поведу, а ты набирай номер Белавина, – распорядился Орел, когда они добежали до машины. – Если успеем, Рудин наш… Ну, набрал? – спросил он в нетерпении, едва они отъехали от особняка. – Давай телефон… Алло! Санек! Ты еще интересуешься Рудиным? Записывай адрес.
…Разговор с Антоном доконал Рудина окончательно. Он даже не мог больше метаться по комнате – он рухнул на диван вниз лицом.
«Что это? – думал он, сжав голову руками. – Кто он, этот щенок, гений, который обвел вокруг пальца его, старого разведчика, и подвел к роковой черте троих бизнесменов? Откуда он взялся?»
Он точно не сын Бурмистрова, как сначала подозревал Рудин, получив информацию от отца Игнатия. Он и не его сын, как мечтал начальник службы безопасности, глядя на наивного парня Антошку. Размышления о детях наконец привели его к верному решению. Ну да, конечно же! Это сын Тарчевского, несчастный Яша, брошенный отцом и матерью на произвол судьбы.
Какой же он придурок, этот Тарчевский! Рудин полжизни отдал бы, чтобы иметь такого сына! Козел! И сам поплатился, и нас всех под монастырь подвел! Рудин – странное дело! – уже не испытывал никакой злобы по отношению к парню. Он восхищался им, как только мастер может восхищаться работой другого мастера. Парню бы учиться да учиться. Какой бы получился разведчик!
Мысли Рудина вдруг потекли в каком-то странном религиозном направлении. «Да, – думал он. – Поступки детей наших – результат наших собственных грехов. За наш цинизм, нашу алчность и скупость! Так нас всех, Антоха, или как там тебя!..»
12
А молодой человек, о котором думал Рудин – Антон, он же Яша, – в это время регистрировался в Шереметьеве для отлета с группой школьников, едущих по обмену за границу. Он тоже изображал школьника, наивно улыбаясь таможеннику.
«Ну школьники пошли, – думал; глядя на него, таможенник. – Бройлеры. Такой лоб, мышцы накачал, а мозгов – как у цыпленка». Обычно он проверял детские группы не очень тщательно. Яша и тут не ошибся в расчетах, когда он с трудом упросил знакомую учительницу взять его со своим классом в Канаду.
Учительница хорошо знала Яшину бабку и взяла бы его с удовольствием. Взяла бы, если бы ее не смущало два обстоятельства. Во-первых, группа была сформирована и численность ее меняться уже не могла – обмен есть обмен: вы нам присылаете десять своих оболтусов, мы вам десять своих. Во-вторых, ее просто ошеломил тот факт, что Яша собирался за границу по чужим документам.
– Яша, где ты их взял? – спросила она, всплеснув руками. – Это же незаконно!
– Да вы не беспокойтесь, Наталья Сергеевна, – сказал он как взрослый. – Документы хорошие. Никто не придерется. Не берите в голову. Просто, если бы я поехал по своим документам, меня могли бы не пропустить – у меня возраст предпризывной, в армию скоро. Подумают, что я хочу сбежать, уклоняюсь. А я просто хочу перед армией мир посмотреть, понимаете. А то пошлют меня в Чечню или другую горячую точку, убьют, а я так ничего и не увидел.
Эти последние фразы он сказал так жалобно, что Наталья Сергеевна чуть не прослезилась. Действительно, за последние годы ее ученики нет-нет да и погибали то в одной, то в другой дурацкой войне. Наталья Сергеевна не имела своих детей и тем больше переживала за чужих.
Когда Яша снова пришел к ней через день, она больше не спрашивала его, где он взял документы. Эти школьные обменные группы действительно никто тщательно не проверяет. Авось все пройдет нормально. Ну и что такого, что съездит с ними парень, хоть и не учится в школе? Кому от этого хуже? Тем более что и место в группе в последний момент вдруг освободилось: одна девочка не смогла поехать. На нее кто-то напал в подъезде, когда она возвращалась вечером домой… Визы делались буквально за три дня до вылета, а билеты брались вообще за два. Как всегда у нас – все тянется до последнего момента. Поэтому проблем с Яшей ни у кого не возникло.
Яша покидал эту страну с легкостью. Он знал, что никогда сюда, не вернется. Бабка умерла год назад. Отец тоже отправился в вечность. Туда ему и дорога. Для матери он никогда не был сыном. Она даже не. узнала его тогда, на кладбище, на похоронах папаши. Не узнала. Ну и бог с ней!
Год назад Яша пытался поступить в Академию ФСБ. То ли он сильно волновался и что-то упустил, то ли туда не берут случайных людей и к нему придрались, – словом, что-то не сложилось, а что, он так и не мог понять. Но расстроился очень. Больше никуда ему поступать не хотелось. Тем более что год у него в запасе еще был.
И вот когда он сидел расстроенный перед вывешенными результатами, к нему подошел один парень, курсант академии. Разговорившись с курсантом, Яша понял, что это Ваня, сын Бурмистрова, президента фирмы, в которой работает его богатенький отец, о котором Яше перед смертью рассказала бабка, поведала внучку все, что знала.
Едва поняв, что Ваня с отцом не в ладах, Яша решился рассказать ему свою историю. История произвела впечатление.
– А хочешь посмотреть на любимого папочку поближе? – не то спросил, не то предложил Ваня.
– Можно, – согласился тот.
– Я пристрою тебя охранником. У меня еще остался там друг, не совсем скурвившийся малый.
– Так папаша нас просечет. Имя, фамилия, – засомневался Яша. – Еще заподозрит что-нибудь неладное и что я у него милостыню просить буду…
– А мы тебе другие документы сделаем.
– Кто это мы? – удивился Яша.
– Ну какая тебе разница кто. Будешь много знать – будешь много болтать. А будешь много болтать – никогда не состаришься. Шутка.
– Я не из болтливых.
– Вот и хорошо. Кроме того что мы учимся тут, – Ваня показал рукой на стены родной академии, – мы еще делаем домашние задания, которые сами себе и задаем. Играем в такую, знаешь, специгру. Называется «Выиграй у всех». Делаем поддельные документы, аппаратуру конструируем, дурим кому-нибудь мозги, понимаешь?
– А почему ты мне доверяешься? Не боишься,
что я вдруг на вас донесу?
– А наша игра состоит еще в том, чтобы никакая утечка информации не грозила провалом. Так у нас все устроено.
– Везет вам. Небось станете суперпрофессионалами, когда закончите академию.
– Сечешь, – похвалил Ваня.
– Эх, я тоже так хочу.
– Ничего, натренируешься за год на наших с тобой папочках и поступишь на следующий год как миленький.
– А как я на папочках натренируюсь?
– Я тебе дам всякие штучки-дрючки. Понаставишь везде и будешь к папам прислушиваться.
– А зачем?
– Да просто так. Чтобы проверить наше оборудование хотя бы, засекаемо оно или нет. У наших пап в фирме начальник безопасности – крутой, бывший гэбэшник. Он все время делает проверку, нету ли чего. Надуть его – это уже профессионализм.
– А еще что я буду делать? – спросил Яша.
– Да чего хочешь. Можешь, как я, сам давать себе задания и выполнять. Например, просечь, кто в фирме как к кому относится и как это можно использовать.
– Здорово.
– Приступай к заданию завтра же, ученик! – сказал Ваня, положив Яше руку на плечо.
– Слушаюсь, сэнсэй, – ответил тот.
13
– Ну так как же нам найти отдел «зет-2»? – вопрошал Кочкин вконец запуганного Севу-бухгалтера.
– Да я ничего о нем не знаю, – верещал Сева. – Я даже не знал, что был еще и «зет-2»!
– А Орел сказал – знаете. – Вежливый Кочкин был непреклонен.
– Орел, это который такой нахохленный? – спросил Сева.
– Ну можно и так сказать.
– А он где?
– Он уехал, но скоро вернется.
Сева загрустил.
– Ну так что? – вернул его к реальности Кочкин. – Будем говорить?
– Да если б я знал, то разве скрывал… И потом, знаете, не могло у нас быть другого отдела «зет», потому что вся черная бухгалтерия шла через меня, а белая через официальную бухгалтерию. С чего вы взяли, что этот отдел существует? И почему я о нем знаю?
– Друг ты наш Сева. Зря ты упираешься, там, в этом «зет-2», люди сидят и думают, что погребены заживо, потому что уже который день к ним никто не идет, – проникновенно сказал Кочкин. – Мы, конечно, можем начать ломать стены наугад, но кто даст гарантию, что особняк не рухнет после наших усилий? А вы не хотите нам помочь. Но имейте в виду: если там кто-то загнется – это будет вменено в вину вам!
– Постойте. – До Севы что-то начало доходить. – Так этот «зет-2» – это что, не бухгалтерия?
– Нет, там сидят огранщики камней.
– Так бы сразу и сказали!
– Вы что, и правда знаете?! – обрадовался Кочкин.
– Знаю, вернее, припоминаю… Правда, это было уже достаточно давно, несколько лет назад…
Яша оказался хорошим учеником. Он, помня Ванины инструкции, понаставил, где надо, «жучки», которые опять же получал от Вани, а теперь прослушивал разговоры папочек, постепенно осваивал всю систему ЗАО «Самоцветы». Кроме того, он теперь до тонкостей понимал взаимоотношения сотрудников фирмы между собой. Он узнал, как Вероника «любит» своего мужа, как Тарчевский обманывает босса, – словом, много чего узнал. Молодая психика неустойчива, и за этот год Яша стал самым что ни на есть отъявленным циником. Если и весь мир таков же, как ЗАО «Самоцветы», то, чтобы выжить, надо быть очень жестким, решил он.
Но теперь все позади. Он уезжает из этой страны. И никакие воспоминания не вызовут у Яши ностальгию по ней на новом месте. Денег Тарчевского хватит на первое время. Изумруды он тоже со временем продаст. Словом, не пропадет, не дурак.
Рудин все еще лежал на диване, когда услышал скрип тормозов. Звериное чутье, срабатывающее быстрее разума, сразу же заставило его вскочить. Ах он дурак! Это ж надо было так разнюниться! Лежать и думать о парне, как о благородном мстителе за свое несчастливое детство. Да он просто подонок! Натравил на Рудина ментов.
Рудин выглянул в окно и увидел выскакивающих из машины уже знакомых налоговиков – Орла и Русанова. Неужели эти счетоводы по его душу? Хотя нет, они, конечно, никакие не счетоводы, это он зря. Вон какие крепкие мужики – настоящие шерохваты, уж у него-то, бывшего оперативника, глаз на это дело наметанный… Так что делать? Затаиться тут? Вышибут дверь. Встретить их и пострелять? Не выход. Где гарантия, что они одни, что сейчас не подъедет какой-нибудь тяжелый спецназ? Бежать, только бежать. Рудин выскочил на площадку и бросился наверх.
Русанов и Никита разошлись с ним на какие-то двадцать – тридцать секунд. Они постояли у двери, прислушиваясь, потом Никита позвонил, а Русанов на цыпочках поднялся на полмарша вверх, ловя доносящиеся сверху звуки. Никита, наблюдая за ним, нажал на дверь и понял, что она не закрыта. Он уж хотел было зайти внутрь, но Русанов жестом показал ему наверх.
Они, прикрывая друг друга, бесшумно побежали наверх. На последнем, пятом, этаже хрущевки, в которой Рудин снимал квартиру, они увидели, что чердачное отверстие открыто.
По лестнице они поднялись на низкий чердак и едва выбрались через слуховое окно на двускатную крышу здания, как тут же увидели начальника службы безопасности «Самоцветов». Рудин осторожно пробирался по коньку крыши к противоположному краю – оттуда он, похоже, собирался как-то перебраться на крышу стоящего впритык соседнего, такого же пятиэтажного дома, а там ищи ветра в поле.
