Город богов

Крючкова Ольга

Город богов

От автора

В 1534 году рыцарь Игнацио Лойола основал Общество Иисуса, позже известного, как орден иезуитов, целью которого предполагалось миссионерская деятельность в Палестине и возвращение в лоно католической церкви заблудших душ. Позже иезуиты проникли во все сферы государственной власти в Европе. Их боялись, ненавидели, перед ними трепетали и даже боготворили.

Однако, иезуиты не ограничились распространением своего влияния в Европе и Ближнем Востоке. В качестве миссионеров они проникали в Индию, Японию, Китай, Перу, Аргентину.

Более того, в 1610 году в Новом Свете на территории Парагвая официально Ватиканом было основано государство иезуитов, просуществовавшее там более ста пятидесяти лет.

Идеологами нового государства стали: Диего де Торрес-и-Болло, позже – Симон Мацете и отец Кастальдино, взявшие за образец подражания «Город Солнца» Кампанеллы, опубликованный в 1623 году. Иезуиты-миссионеры обладали богатым опытом и знаниями, приобретёнными за время пребывания в Перу и Аргентине. Ещё в 1586 году Диего де Торреса-и-Болло впервые посетила мысль о создании государства иезуитов.

В начале XVI века гуарани, племена индейцев, населявшие территории Аргентины, прилегавшие к реке Парана, спасаясь от охотников за рабами, целыми селениями стали переправляться через реку, дабы сохранить жизнь и свободу. Они расселились между реками Парана и Парагвай, её притоком, тем самым оттеснив из плодородной долины родственные им племена тенетехара и камаюра к границам Бразилии. Их новая родина получила название Парагвай, что означало «рогатая река».

История испанского проникновения в Парагвай начинается с 1516 г., когда дон Хуан де Солис открыл устье реки Параны и завоевал прилегавшие территории, населённые гуарани, которые и получили название Парагвая. В 1536 г. Хуан де Айоле построил Асунсьон – столицу новой провинции. Первыми слово Божие среди гуарани несли доминиканцы, августинцы и францисканцы, иезуиты приняли участие в миссионерстве гораздо позже.

В 1599 году Диего де Торрес-и-Болло отправился в Рим, потратил немало сил и времени, дабы убедить генерала ордена Клавдия Аквавиву (1581–1615 г.г.), а затем понтификов Климента VIII (1592–1605) и Павла V (1605–1621 г.г.) отдать Парагвай в руки иезуитов. Почему он добивался этого с маниакальным упорством, истории доподлинно не известно.

Орден иезуитов обратил-таки своё внимание на Парагвай. Однако, к тому времени история владычества испанской короны насчитывала на этих землях почти столетие. Завоеватели достоверно установили, что земли Парагвая к их вящему разочарованию, не были богаты ни золотом, ни серебром, ни железными рудами. Словом, «взять» с Парагвая фактически нечего, за исключением сельскохозяйственной продукции.

Но это не остановило иезуитов…

Диего де Торрес-и-Болло добился своей цели – 1610 год считается официальной датой основания государства иезуитов, подтверждаемой специальной папской буллой.

Возможно, он искал нечто на земле Парагвая… и потому со свойственным ему упорством возводил на диких неосвоенных землях новые поселения.

В заключении хочу заметить, что сия книга не является фундаментальным историческим трудом, в точности описывающим события четырёхсотлетней давности, а историко-приключенческим романом, в котором реальные события изрядно обогащены авторской фантазией, а также возможно расхождение некоторых датировок с официальными источниками.

Герои романа:

• Педро де Альвареш Кабрал – португальский мореплаватель, эмиссар Его величества короля Португалии Мануэля Счастливого в Северном Парагвае.

• Алехандро де Каминья – доверенное лицо и секретарь дона Альвареша.

• Диего де Торрес-и-Болло – член ордена иезуитов, миссионер в Перу, историк, лингвист, автор многочисленных трудов по истории Южной Америки. Вдохновитель создания государства иезуитов на территории Парагвая.

• Карлос де Сапатега – эмиссар испанской короны в Парагвае.

• Умберто – старший сын эмиссара.

• Антонио Монтойя, Фернандо Кастилья – иезуиты.

• Родриго Монтойя – отец Антонио, альгвазил Вальядолида.

• Амалия – жена Родриго.

• Гонсало Суарес – иезуит, преподаватель колледжа святого Николая в городе Вальядолид.

• Альфонсо де Ривертес – иезуит-провинциал, руководитель миссии (редукции) Япейю на слиянии рек Парагвай и Парана.

• Педро де Агуадо – член ордена францисканцев, руководитель миссии Сан-Хавьер на юге Парагвая, недалеко от Асунсьона.

• Риккардо Мендоса – комендант крепости Энкарнасьон.

• Ансельмо Эрнандес – помощник Мендосы.

• Хосе де Акоста – профес[1], член ордена иезуитов, миссионер в Перу, историк, лингвист, географ; автор множества трудов по истории Южной Америки и лингвистике. Верил в существование легендарного города Богов.

• Клавдий Аквавива – генерал ордена иезуитов.

• Игнацио де Оканья – странствующий иезуит-миссионер, проповедовавший на территории Перу, Боливии, Чили, Аргентины.

• Мартин де Посода – иезуит-миссионер, верный помощник и спутник де Оканьи.

• Пабло Хосе де Арринага – иезуит-миссионер, страстно желавший найти страну инков Пайтити (Эльдорадо).

• Гуалемо – вождь индейцев-мапуче.

• Лойхо – сын Гуалемо.

• Килиан – богиня Луны.

• Алонзо дель Гарсия – богатый землевладелец Парагвая.

• Джованна – дочь Алонзо.

• Дельмира – дуэнья Джованны.

• Тимаука – вождь одного из племён гуарани.

• Папилоче – старший сын Тимауки.

• Эстебан Грандола – член ордена святого Доминика, прецептор на территории Бразилии.

• Сесар Бенавенте – член ордена святого Доминика, доверенный человек и соглядай Грандолы.

• Петроний де Фальконара – член ордена иезуитов, патер миссии (редукции) Тринидад.

• Джон Мак Дамфрис – член ордена иезуитов, викарий миссии (редукции) Сантьяго.

• Марко – альгвазил-креол.

• Иннокентий Винченце – член ордена иезуитов, патер редукции Санта-Мария.

• Филиппе – викарий, его помощник.

Пролог

«Ad majorem Dei gloriam»

«К вящей славе Божией»

Девиз ордена иезуитов

1520 год, командорство Северный Парагвай,

владения короля Португалии Мануэля I Счастливого

Дон Педро де Альвареш Кабрал[2] пребывал в своей резиденции Санта-Круз (Святой Крест), расположенной в новом командорстве Северный Парагвай. Прошло почти двадцать лет с того дня, как сошёл на берег Бразилии с корабля, принадлежавшего португальской короне, вместе со своей командой. В те далёкие времена он назвал новую землю Terra do Vera Cruz, что означало: Земля Истинного Креста. В последствие за открытием Альвареша закрепились другие названия: Terra do Santa Cruz – Земля Святого Креста и Terra do Brasil – Бразилия.

Последнему названию новообретённой земли послужило дерево пау-брезил, которое португальцы добывали в местных лесах и переправляли на судах в метрополию. Там же красное дерево обрабатывали и изготовляли из него мебель и музыкальные инструменты.

Последние несколько лет дон Альвареш покорял Северный Парагвай. Увы, экспедиции, снаряжаемые им с завидной частотой во все концы нового командорства, не принесли желаемого результата. Дон Альвареш с нескрываемым разочарованием отправил в Лиссабон королю Мануэлю I Счастливому доклад, в котором говорилось, что Северный Парагвай пригоден лишь для выращивания сельскохозяйственных культур. А местное население: индейцы аймара, чулупи, ангата, кайва[3] умеют лишь обрабатывать землю, ремёсел почти не знают; обращению в христианскую веру поддаются трудно – Иисуса Христа не почитают вообще, отдают предпочтение Деве Марии, потому как она напоминает их языческую мать-прародительницу. Причём приносят в храмы цветы, украшают ими алтари и при этом поют свои песни…

Братья францисканцы, построившие миссию в здешних краях и обращавшие аймара в христианство, смирились с таким положением дел. В противном случае, здешние племена тайно снимались с места, убивали стражу и исчезали в неизвестном направлении. Командорство теряло рабочие руки и будущий урожай. Поэтому, пока власть португальской короны в этих местах была слаба, дон Альвареш дозволял своим подчинённым идти на уступки. Не говоря уже, об ордене францисканцев, увы, власть командора на миссионеров не распространялась…

Дон Альвареш развернул карту, на которой искусной рукой картографа и его верного секретаря Алехандро де Каминья были отмечены несколько последних командорств, присоединённых к землям Terra do Brasil. Теперь их вместе с Северным Парагваем насчитывалось пятнадцать.

Командор цепким взором обвёл карту и изрёк:

– Земли Южного Парагвая слишком заболочены… Да и испанцы успели построить там свои поселения… А португальской короне нужны новые богатые земли.

– Я слышал, что земли, не покорённые испанцами, раскинулись севернее Санта-Круза. Индейцы-аймара называют их Гран-Чако, что означает: Охотничьи земли, – высказался Алехандро.

Дон Альвареш перевёл взгляд на секретаря.

– М-да… И что там полно дичи? – спросил он.

– Да, командор, более чем… Аймара некудышние охотники. Они охотятся только вдоль наших границ, заходить дальше в Гран-Чако боятся. – Пояснил секретарь.

– Интересно! – воскликнул командор и возмутился: – А почему я об этом ничего не знаю?!

– Простите меня, дон Альвареш, но я и сам недавно узнал о Гран-Чако… Мне рассказал об этих землях один из индейцев. Правда, пришлось щедро вознаградить его…

Командор рассмеялся.

– Алехандро, ты всегда удивлял меня умением налаживать контакт с местным населением.

– Благодарю, командор, этому немало способствует язык аймара, который я изучил… А языки племён чулупи, ангата и кайва мало чем от него отличаются, – скромно заметил секретарь.

– Что ещё ты можешь сказать про Гран-Чако? – вопрошал командор.

– Индеец рассказал мне, что существует легенда, согласно которой Гран-Чако населяет племя чачапойя[4]. Они пришли на Охотничьи земли много лет назад… И будто бы охраняют сокровища богов.

Глаза дона Альвареша блеснули вожделенным огнем. Он представил, как его солдаты убивают полуголых чачапойя, вооружённых одними лишь копьями и он завладевает золотом. Наверняка, оно и есть то самое сокровище богов! Что ж ещё?!

После такой экспедиции можно отправиться обратно в Португалию, в дорогой сердцу Лиссабон… Купить роскошный дом недалеко от храма святого Петра… Обзавестись богатой каретой, породистыми лошадьми, окружить себя предупредительными многочисленными слугами… Наконец-то, жениться… Ведь Педро де Альварешу минуло пятьдесят лет, он всю молодость провёл в Бразилии, покоряя всё новые земли. Он решил, что экспедиция в Гран-Чако будет последней – пора возвращаться в Португалию и обзавестись семейным очагом, благо, что накопленные средства за время верного служения королю Мануэлю вполне позволяют это сделать.

– Прекрасно! – воскликнул командор. – Позаботься о подготовке к экспедиции, Алехандро! Составь список всего необходимого… Не мне тебя учить, как это делается.

– Как прикажите, командор. – Секретарь почтительно поклонился.

– И узнай у этого аймара более подробно, где именно находится город, полный золота! Моего золота!

Алехандро слегка улыбнулся, ибо был преисполнен уверенности: в случае удачного исхода экспедиции командор щедро наградит его.

– Я позволил себе небольшую дерзость, командор, и уже составил приблизительный маршрут экспедиции.

Алехандро протянул своему патрону небольшой свиток.

– Ах, вот как?! – удивился тот. – Ты всегда удивлял меня своей предупредительностью, Алехандро! Клянусь Всевышним, мы вернёмся из это экспедиции богатыми людьми.

– Не сомневаюсь, командор…

* * *

…Предрассветная дымка окутала Санта – Круз. Командор Педро де Альвареш в полном военном облачении, ещё раз учинил осмотр военному отряду, которому суждено было отравиться в город чачапойя и вернуться отягощённым золотом.

Командор не забыл также ещё раз справиться о провизии. Алехандро заверил, что всё в порядке, повозки загружены бочонками с водой, вином, вяленым мясом, крупами, мукой. А также одеждой, обувью, оружием, кузнечными принадлежностями (кто знает насколько затянется экспедиция) и походными шатрами. Предупредительный Алехандро также позаботился о проводниках из племени чулупи, ибо аймара наотрез отказались идти в Гран-Чако, не прельстило их и обещанное Алехандро щедрое вознаграждение.

Старый индеец, поведавший де Каминья о городе богов, сказал:

– Я не стану помогать вам… Никто из моего племени не поможет… Я не советую идти в Гран-Чако…

– Почему? – удивился Алехандро. – Я награжу тебя.

Индеец покачал головой.

– Я стар и хочу умереть в своей хижине в окружении семьи. Путешествие в запретный город опасно. – Сказал индеец. – Никто не возвращался оттуда живым…

Алехандро почувствовал, что его сердце сковал страх. Но он взял себя в руки и спросил:

– Ты ничего не говорил мне о том, что путешествие в город опасно. Почему?

Старый индеец воззрился своими тёмными, как смоль, глазами на португальца и ответил:

– Нельзя владеть тем, что не может тебе принадлежать… Город окружён высокой стеной, её охраняет змей Колоканна. Попасть внутрь невозможно…

Алехандро понял, что напрасно теряет время. Тем временем подготовка к экспедиции шла полным ходом, и он решил не рассказывать командору о предполагаемых опасностях. Мало ли что болтает старый, выживший из ума индеец.

Не желая терять времени, Алехандро отправился в племена кайва и ангата, живших неподалёку от Санта-Круза и нанял носильщиков. Возможно, они достигнут труднопроходимой местности, и придётся на себе тащить провиант.

…Удовлетворённый командор сел на лошадь и отдал приказ выступать из города.

* * *

Через два дня отряд командора переправился через реку Вермехо, пополнил запасы пресной воды, подстрелил пару болотных оленей, затем преодолел заросли квебрахо, бобового дерева, и вступил, наконец, на земли Гран-Чако.

Дон Альвареш, утомлённый переходом, изрядно вспотевший, ибо климат в здешних местах был влажным, окинул цепким взором раскинувшуюся перед ним бескрайнюю равнину-кампос, густо поросшую сочной травой. Перед ним предстали также отдельно стоявшие островки чаньяра, альгарробо[5], квебрахо, и густо разросшийся кустарник изакана.

Командор отдал приказ разбить временный лагерь и сделать передышку. Возраст, увы, давал о себе знать. Ему становилось всё труднее переносить жару и влажность.

Тем временем португальские солдаты успели отлично поохотиться и уже предвкушали, как сделают жаркое из птицы, которой в Гран-Чако водилось в избытке.

На следующее утро отряд снова двинулся в путь. Дон Альвареш и его верный Алехандро были томимы сомнениями: в правильном ли направлении они двигаются? А, если запретный город находится восточнее или западнее, нежели указано на карте? Ведь Алехандро нарисовал карту со слов старого индейца-аймара… И что тогда? Сколько они будут блуждать по Гран-Чако?.. Увы, но кампос была бедна пресными источниками, а португальцам постоянно хотелось пить. Они не могли, как трёхжильные индейцы идти целый день без питья и еды.

Почти десять дней отряд дона Альвареша двигался по землям Гран-Чако. Запасы пресной воды катастрофически таяли. Индейцам и вовсе перестали выдавать положенное питьё и те утоляли жажду ранним утром, когда роса появлялась на листьях растений.

… Сгустились сумерки. Командор приказал выставить часовых, а сам удалился в шатёр. Он плеснул в чашу немного вина, увы, экономно относиться к напиткам приходилось в том числе и ему.

Дон Альвареш, смакуя, маленькими глотками пил вино. Терпкий напиток приятными струйками растекалось по телу. Затем он лёг на походный тюфяк и крепко заснул…

– Командор! Командор!

Дон Педро проснулся, профессиональным движением схватил меч, всегда находившийся под рукой.

– Что случилось? – он суровым взглядом обвёл капитана и его помощника. – Почему вы врываетесь ко мне?

– Простите, командор… – несколько растерявшись, ответил капитан. – Индейцы…

– Нападение?!

– Нет, командор… Проводники-чулупи и часть носильщиков сбежали. Я обнаружил их исчезновение только что… – признался капитан.

– Остался один чулупи, – вставил помощник капитана. – Бормочет что-то невнятное…

– И что же? Ради этого вы прервали мой сон? – ярился командор. – Ладно…ведите сюда этого чулупи… – смягчился он. – Сейчас разберёмся, что он бормочет. Разбудите моего секретаря, он единственный понимает речь этих дикарей. Я всегда знал: индейцам доверять нельзя. Предадут в трудную минуту.

В шатёр командора вошёл полуголый индеец-чулупи. Командора за долгие годы пребывания в Новом Свете уже не смущал внешний вид дикарей. Индеец стоял перед командором спокойно, скрестив руки на груди, потупив взор в долу, и что-то бормотал. Наконец вошёл Алехандро.

– Я сожалею, командор, что прервали ваш сон… – вежливо начал он.

– Ничего не поделаешь, Алехандро, я уже проснулся. Проводники разбежались… Хотя, какой от них толк?.. Они сами не знали куда идти… Вероятно, нестерпимая жажда заставила их повернуть назад.

– Возможно… – согласился секретарь и приблизился к индейцу-чулупи, пытаясь разобрать, что он говорит.

Алехандро замер и побледнел.

– Ну, что там? Говори! – проявлял нетерпение дон Альвареш.

– Право не знаю, как и сказать, командор…

– Говори, как есть!

Алехандро ладонью вытер пот, струившийся со лба, и попытался связно перевести:

– Он говорит, что народ-чачапойя приказал им уйти, если они дорожат жизнью. Дальше идти нельзя, земля принадлежит богу Тамандуаре. Никто из чулупи не посмеет ослушаться бога Тамандуаре, всем известно, что ему служит змей… Он откусывает людям головы и выпивает их кровь…

Секретарь умолк. Он вспомнил, что говорил ему старый индеец-аймара про змея и про запретный город.

– Прекрасно! – воскликнул командор. – Значит, мы близки к цели! Мы на правильном пути! Через пару дней мы найдём этот золотоносный город! Усилить дозор! Чтобы ни один чачапойя не проник в лагерь незамеченным.

– А, если проводник лжёт? – предположил капитан. – Чулупи просто испугались и отправились обратно?.. И нет никакого города?..

– Если чачапойя, кстати, об этом племени я слышу впервые, пробрались в лагерь и разговаривали с чулупи, – предположил Алехандро, – то почему они нас не тронули?

– Потому, что они вооружены палками. – Уверенно высказался командор. – В крайнем случае, копьями. А, что значит копьё против меча или мушкета? Мы уничтожим этих чачапойя. Они решили запугать нас при помощи безмозглых чулупи! – не унимался командор. Он уже предвкушал, как будет купаться в золоте…

* * *

Весь последующий день дон Альвареш пребывал в прекрасном расположении духа. Он не сомневался в успехе экспедиции. Алехандро же, напротив, выглядел задумчивым. Командор решил, что секретарь устал и нуждается в отдыхе. Он пытался приободрить своего подчинённого:

– Держись, Алехандро! Скоро мы станем богаты! Потерпи ещё немного!

День выдался жарким. Солнце палило нещадно. Командор спешился, ибо его лошадь едва передвигала ноги. Португальцы были измотаны до предела. Запасы пресной воды не пополнялись вот уже почти неделю. Бочки были пусты.

Командор приказал отряду разбить привал. Он приблизился к своей лошади и острым кинжалом сделал глубокий надрез на шее. Несчастное уставшее животное издало жалобное ржание… Но командор цепко держал её под уздцы и с жадностью припал к ране, из которой обильно сочилась кровь. Утолив жажду и, отерев окровавленные губы, он обратился к своим людям:

– Господь простит мне это прегрешение, ибо у меня нет другого выхода, дабы сохранить жизнь. Советую вам сделать тоже самое.

Португальцы вняли совету своего командора. Многие из них, принимавшие участие в дальних экспедициях, не раз испробовали лошадиной крови. И это не вызывало в них ни отвращения, ни угрызений совести. Что поделать, за жизнь надо бороться…

После кратковременного отдыха португальцы снова двинулись в путь. Дон Альвареш вёл свой отряд по наитию, будучи уверенным, что ему помогает сам Господь и направляет его.

Настал вечер. Португальцы начали роптать. Командор приказал расположиться на ночлег и выставить усиленную охрану.

Алехандро де Каминья, томимый дурными предчувствиями, лично проверил все дозорные посты и только после этого отправился в шатёр, который делил с капитаном и его помощником.

Он долго не мог заснуть. Неожиданно в памяти всплыл отец, обедневший идальго, и матушка, вечно одетая в чёрное платье и дымчатую мантилью, в соответствии со строгими испанскими традициями.

Затем перед глазами пролетело путешествие в Новый Свет на одном из судов торгового флота. А там, на земле Terra do Brasil, он встретил дона Альвареша и почти сразу же поступил к нему на службу в качестве секретаря. С тех пор прошло почти пять лет. Ни разу Алехандро не усомнился в правильности решений своего патрона. Но сейчас… Он почти был уверен, что экспедиция в некий город, принадлежавший чачапойя, якобы наполненный золотом, была авантюрой. Алехандро упрекал себя за то, что утаил от командора предостережение старого индейца-аймара по поводу того, что из этого запретного города никто ещё не вернулся. Но теперь, увы, ничего изменить нельзя. Либо португальцы достигнут города, либо умрут от жажды и их тела растерзают гиены.

Наконец, Алехандро заснул…

Сумрак окутал лагерь португальцев. Вскоре, измученные дневным переходом и жаждой они заснули. Тишину лишь изредка нарушало стрекотание цикад. Дозорные из последних сил боролись со сном, пытаясь вглядываться в окрестности кампос. Но глаза предательски слипались…

…Лагерь португальцев плотным кольцом окружили люди в леопардовых шкурах. Они бесшумно, словно призраки двигались по кампос, сливаясь с травой в единое целое. Их вооружение оставляли длинные бронзовые ножи, которыми они мастерски убивали врагов и тех, кто осмелился приблизиться к запретному городу, который они охраняли.

Индеец-чулупи, которого допрашивал Алехандро, сидел рядом с оставшимися носильщиками подле костра. Неожиданно он встрепенулся и втянул ноздрями воздух.

– Я чувствую приближение смерти… – прошептал он и обвёл взором своих индейцев-собратьев, спавших непробудным сном. – Богам нельзя сопротивляться… Такова моя участь… – продолжил он размышления. – Я должен подчиниться… – Он лёг рядом с индейцами на землю и закрыл глаза. – Скоро я встречусь со своими предками…

Смертоносный круг смыкался всё плотнее. Чачапойя, люди-леопарды, бесшумно сняли дозорных португальцев. Ещё несколько мгновений и они также бесшумно, словно бесполые духи, проникли в лагерь…

…Дон Альвареш спал в своём шатре крепким сном. Ему снилось золото, много золота. Он даже застонал во сне от удовольствия. Что может быть прекраснее этого благородного металла?

Полог его шатра всколыхнулся, словно от налетевшего порыва ветра. Слуга, спавший подле входа, проснулся и выглянул наружу. Один из чачапойя ловким ударом сразил португальца прямо в грудь и, зажав ему рот, опустил на землю.

Чачапойя ещё раз осмотрелся: воины в леопардовых шкурах безжалостно расправлялись со спящими португальцами.

Воин, удовлетворённый происходящим вокруг, вошёл в шатёр командора. Этого белого человека ему приказали захватить живым. Он не мог нарушить приказа своего повелителя.

…Алехандро проснулся, его рука машинально потянулась к мечу. Он крепко обхватил рукоять, металл отчего-то показался ему неестественно горячим.

– Капитан… – позвал он едва слышно.

Тот проснулся.

– Что ещё?..

– Я чувствую приближение беды… Кажется у нас незваные гости… – сказал Алехандро, поднявшись с шерстяного одеяла.

– Да, ладно вам… Спите… Завтра опять тащиться по жаре в этот чёртов город… – проворчал помощник капитана.

Не успели капитан и его помощник окончательно очнуться ото сна, как в шатёр ворвались трое леопардовых воинов. Меткими ударами они сразили двух португальцев. Алехандро же оставили в живых… Ибо его хотел увидеть сам повелитель.

* * *

Отряд чачапойя возвращался обратно в город. Командор и его верный секретарь, были привязаны, словно добыча, за руки и за ноги к длинным палкам, которые несли индейцы.

Вылазка чачапойя увенчалась успехом: португальские солдаты, капитан и его помощник были убиты. Не пощадили люди-леопарды и носильщиков. Но их тела отнюдь не растерзают гиены. Специальный отряд чачапойя покинул город и направился к месту расправы. В его обязанность входило разделать трупы португальцев, выбрать лучшие куски мяса, разложить его по бочкам, коих у белых людей было в достатке, засолить и переправить в город.

Дон Альвареш очнулся – голова и тело нестерпимо болели. Но, несмотря на это он попытался оглядеться и понять: что же происходит? К своему вящему удивлению он обнаружил, что привязан к палкам, словно кабан, и индейцы тащат его в неизвестном направлении. Рядом он заметил Алехандро в точно таком же положении. Секретарь пребывал без сознания, из его плеча сочилась кровь.

Дон Альвареш попытался закричать, но этому помешал кляп. Командор, понимая безвыходность сложившегося положения, начал мысленно молиться. Вскоре он услышал гортанную речь чачапойя – впереди показались очертания города. «Вот я и достиг города… – подумал командор. – Дабы обрести здесь свою смерть… Увы, не суждено мне насладиться прелестями жизни в Лиссабоне…»

По мере приближения к городу, командор заметил, что ворота его переливаются на солнце: «Бог мой! Это же золото! И оно должно было стать моим!»

* * *

Прошло два месяца. В Санта-Круз уже считали экспедицию, возглавляемую доном Альварешем, погибшей. Неожиданно в городе появился сумасшедший индеец-чулупи. Кто-то узнал в нём проводника, отправившего с экспедицией в Гран-Чако. Он представлял собой жалкое зрелище и не мог связно выражать свои мысли. Монахи францисканцы приютили его в своей миссии. Через какое-то время речь несчастного чулупи начала обретать смысл. Однажды он сказал монаху-миссионеру:

– Душу командора забрал змей Колоканна… – и смолк.

На все последующие расспросы об экспедиции чулупи односложно отвечал:

– Не помню… Не знаю… Всё перемешалось в голове…

Истинная причина смерти идальго Педро де Альвареша Кабрала и его отряда так и не была достоверно установлена. Предполагалось, что у первопроходцев закончилась вода, они погибли от жажды в бескрайних землях Гран-Чако.

Глава 1

1586 год, Лима, владения испанской короны в Перу

Колокола церкви Санта-Мария отзвонили терцию, третий час после восхода солнца. Хосе де Акоста имел привычку вставать на рассвете, присуствовать на приме, возвещавшей о начале дня, вместе с братьями-иезуитами под сводами церкви Санта-Марии, затем завтракать и преступать к работе.

Февраль выдался жарким. Профес-иезуит[6] Хосе де Акоста расположился в своём просторном кабинете на втором этаже университета Сан-Маркос. Благодаря стараниям Акосты и его сподвижникам некогда небольшая монастырская школа, основанная в здешних местах орденом святого Доминика, превратилась в одно из крупнейших учебных заведений Нового Света.

Окна кабинета были распахнуты. Иногда в помещение проникал долгожданный ветерок, несущий свежесть океана и реки Римак, в устье которой располагался город. Профессор трудился над очередной рукописью, желая доказать своим многочисленным оппонентам, в том числе и вице-королю Перу Франсиско де Толедо, что местные племена имеют письменность. И это не что иное, как узелковая система, называемая племенами кечуа, кипу.

Профессор взял в руки связку, которую любезно подарил ему один из городских индейцев-кечуа, и стал перебирать многочисленные верёвочные сплетения и узелки, изготовленные из шерсти ламы. Индеец-кечуа также научил иезуита читать кипу. И теперь Акоста бегло перебирал пальцами узелки, затем отложил связку и принялся быстро, царапая пером пергамент, записывать свои мысли. Затем он бросил беглый взгляд на юпану, лежавшую на столе. Принцип работы этого счётного устройства инков также необходимо описать, но, увы, времени на всё не хватало. Профессор решил, что юпана напоминает ему абаку[7], также счётное устройство, некогда применяемое в древних Риме и Греции.

День клонился к вечеру, колокола Санта-Марии возвестили о начале вечерни. Иезуит, оставив своё занятие, поспешил в церковь.

Богослужение принесло Акосте душевное равновесие, в котором он так нуждался в последнее время. Вот уже год как он скорбел о пропавшей экспедиции, возглавляемой его коллегой Пабло Хосе де Арринагой[8], преподавателем риторики университета Сан-Мартин.

Арринага, выходец из небогатой семьи города Вергара, был по происхождению баском. А те, как известно, от рождения слыли людьми смелыми, упорными, идущими к своей цели. Шесть лет назад Пабло окончил колледж иезуитов в Мадриде. Именно там он прочитал многочисленные труды учёных мужей о таинственной стране инков Пайтити. Ещё будучи новицием[9], Пабло решил во чтобы то ни стало отправиться в Новый Свет и найти последнее убежище инков.

Со свойственным Арринаге тщанием, молодой иезуит составил подробный доклад, в котором описывал возможное расположение Пайтити, ссылаясь на документальные источники, и представил свой труд вице-королю Перу Франциско де Толедо.

Секретарь вице-короля внимательно ознакомился с докладом иезуита, пытаясь понять: какая выгода последует для казны Перу и Испании, если выделить средства на поиски затерянного Пайтити. Пребывая в сомнениях, он поделился своими соображениями с советниками, те же также ознакомившись с докладом монаха, пришли к выводу, что экспедиция в Пайтити может принести золото. Вряд ли конкистадоры во времена Писарро[10] смогли полностью завладеть им. Да и последняя военная операция под руководством вице-короля окончательно подавила сопротивление инков. Испанцами был подписан договора с вождём Титу Куси Юпанки, согласно которому инки утрачивали свою независимость в Вилькабамбе[11]. А сама территория становилась доступной для колонизаторов, что позволяло отправлять новые экспедиции на поиски Пайтити.

Но прежде чем представить свой доклад вице-королю Арринага предоставил его на строгий суд своего коллеги, Хосе де Акосты. Профессор тщательно ознакомился с ним…

Из доклада монаха-иезуита Пабло Хосе де Арринага о землях Пайтити,

Лима 1585 год

«…Пайтити, по моему мнению, это название местности (возможно, реки или озера) на языке инков, расположенной восточнее Кордильер (Анд) на территории Амазонии, которая в данный момент представляет собой спорную территорию между Испанией и Португалией. Вероятнее всего, речь идёт о некой богатой стране, которую ещё много веков назад заселяли инки. После появления на континенте европейцев, многие инки покинули свои города в Перу и устремились в Пайтити.

Существует ряд документов, которых монахи-путешественники, а также охотники за рабами и просто различного рода авантюристы, которыми наводнён Новый Свет, упоминают в своих заметках о Пайтити, как о живом городе. Также Пайтити называют Мохос или Мусус, по одноимённому притоку Амазонки, на берегах которого раскинулся город.

Если перевести слово Пайтити с языка кечуа, то получается: «металлический город» или «город из металла». И вероятнее всего, золота, которое предпочитали инки.

Ещё в Мадриде я ознакомился с документом, датированным 1525 годом, связанным с первой экспедицией Франциско Писарро и Диего Альмагро, которые они предприняли в поисках Золотого города в стране Биру (Перу). Не буду излагать всем известные факты покорения Перу и последующих экспедиций Писарро, отмечу лишь, что за пленение короля инков Атауальпы, был предложен огромный выкуп в виде изделий из серебра и золота.

Согласно докладу нотариуса Педро Санчо губернатор Франсиско Писарро со своей прислугой и переводчиками получил при его разделе 18 июня 1533 года золота – 57220 песо и серебра – 2350 марок.

Сам Писарро считал, что инки привезли выкуп из Золотого города, который он именовал Эльдорадо. Эти сокровища на кораблях тайно доставили из Перу в Севилью в конце 1533 года и чиновники, составлявшие его опись, пришли в немалое удивление, если не сказать, в восторг при виде такого несметного богатства.

Некий Сьеса де Леон, путешествуя с отцом-торговцем по землям Севильи, случайно увидел, как разгружали сокровища из выкупа Атауальпы, что и побудило его уехать в Южную Америку. Он же в 1553 году в своей книге «Хроника Перу» сделал запись:

«Когда я посетил Куско, то случайно услышал разговор среди инков. Они рассуждали о том, что выкуп Атауальпы составил лишь малую долю тех сокровищ, что хранились в их храмах и захоронениях в провинциях, в частности Пайтити. Для наглядности один из инков зачерпнул из миски горсть маиса и показал её нам, добавив, что большая часть сокровищ инков находится в тех местах, до которых мы, христиане, никогда не доберёмся…»[12]

Изучая документы, относящиеся к временам первых конкистадоров, я обнаружил «Доклад о происхождении и правлении Инков», составленный в 1542 году писцом-переводчиком Хуаном де Бетаносом. В своём труде он приводит сведения о вожде Пачакути Инке, сыне бога Виракоча. Пачакути завоевал оружием многие земли и все поселения Кордильер, а там где не мог добиться подчинения силой, то действовал лестью и подарками, особенно в провинциях Чунчос, Мохос и Андес, дабы иметь свои крепости на реке Пайтити.

Краткое сообщение о реке Пайтити имеется у Кристобаля Ваки де Кастро, датированное 1544 годом, в связи с завоеваниями Инки Пачакути:

«…Тех, кого не мог покорить войнами и оружием, приводил к покорности лестью и дарами, каковые были провинции Чунчос, и Мохос, и Андес, вплоть до того, что имел крепости на реке Пайтити и гарнизоны в них».

Позже в 1567 году де Кастро заключил договор с Хуаном Альваресом Мальдонадо, жителем Куско, о разведывании и заселении земель по ту сторону Кордильер (Анд), начиная с озера и крепости Опотари, крупного поселения в тридцати лигах[13] от Куско. Мальдонадо выслал экспедицию, которая преодолела более двухсот лиг, углубившись в густые непроходимые леса Амазонии. Он сообщил о реке и озере Пайтити, которые были заселены индейцами. Эту землю он назвал Новая Андалусия…»

* * *

…Акоста пытался отговорить Арринагу от его замыслов, ибо считал, что в случае успеха экспедиции испанская казна станет ещё богаче. А все уникальные произведения искусства, найденные в Пайтити, последнем оплоте инков, будут переплавлены в дублоны и мараведи[14].

Но Арринага не намеревался отступать от своей цели. Он заверил коллегу, что будет вести путевой дневник и фиксировать всё, что касается культуры инков.

Однако прошёл почти год. От экспедиции Арринаги не было никаких известий.

…Покинув церковь по окончании службы, Хосе де Акоста отделился от братьев-иезуитов, намереваясь пройтись по Лиме. Этому городу он посвятил много трудов и сил.

Почти двадцать лет минуло, как он в качестве миссионера пребыл в Перу. За это время он побывал в самых отдалённых уголках нового королевства, обращая местное население в истинную католическую веру, в чём немало преуспели и братья-доминиканцы[15]. Но Акоста по сути своей являлся не только миссионером, но – историком, географом и натуралистом. Всё увиденное и услышанное во время путешествий он записывал, а затем по возвращении в Лиму перечитывал, анализировал и тщательно переписывал.

Один из трудов профессора был посвящён племенам аймара, которые населяли Южные Анды. Среди аймара он провёл немало времени, убеждая индейцев принять католическую веру. Его миссия увенчалась успехом. Некоторые из аймара искренне уверовали в Деву Марию, узрев в ней прообраз Матери-земли Пачамамы, и отправились с иезуитами в Лиму, где и поселились под дланью испанцев.

Всё чаще в черте города можно было встретить не только индейцев кечуа, изначально живших близ устья Римак, но и аймара, облачённых в подобие испанских одежд. Мужчины-аймара носили короткие штаны и свободную рубаху навыпуск; женщины – блузку, несколько широких юбок и яркую шаль.

Аймара выращивали картофель, киноа, ока[16], занимались животноводством, ткачеством, вязанием из шерсти ламы, обработкой металлов, изготавливали простые ювелирные и керамические изделия, обеспечивая тем самым потребности растущего города.

В действительности же, в Лиме жила лишь малая часть индейцев. Их собратьев испанцы силой согнали в специальные селения, редукции, во главе которых стояли духовные отцы, патеры[17], как правило, пожилые и умудрённые жизненным опытом. Старший патер мог принадлежать к одному из духовных орденов: доминиканцев, иезуитов, августинцев или францисканцев. Он занимался всеми вопросами, касавшимися веры. У духовных отцов, патеров, были молодые энергичные помощники, которые заведовали административными вопросами (часто светские коадъюторы) и имели право помогать своему старшему собрату в вопросах веры. В свою очередь, молодой коадъютор имел помощников: коррехидора, избиравшегося из числа индейцев, верных испанцам, (фактически исполнял функции городничего и следил за общественным порядком); алькада (также из местного населения), вершившего гражданский суд.

Условия жизни в селениях, редукциях, основанных испанцами, были жестокими. Вся жизнь местного населения подчинялась определённым правилам. Индеец не имел права владеть орудиями труда – они принадлежали испанцам и выдавались лишь на время работы. За порчу имущества индейца могли подвергнуть наказанию, что часто применялось алькадами. Жизнь индейца проходила в постоянном, изнурительном труде на благо испанской короны.

Женщины работали за ткацкими станками, пряли из шерсти лам, вязали и шили. Сильных и выносливых мужчин испанцы отправляли в шахты, где добывали золото, серебро, металлы – жизнь шахтёров была коротка. Остальные мужчины с утра до вечера работали на полях, выращивая различные культуры, в том числе и кофе, к которому пристрастились колонизаторы. Подростки также трудились. Обычно они пасли домашнюю скотину или помогали взрослым. Смертность среди индейцев была высокой. Они умирали, как от непосильного труда, так и от болезней, завезённых европейцами из Старого Света. Так почти полностью вымерли племена чачапойя, чиму и уру-чипайя.

Редукции постоянно нуждались в притоке свежей рабочей силы и потому испанцы продвигались всё дальше от Лимы, захватывая всё новые земли и порабощая местное население.

Хосе де Акоста не раз отправлял вице-королю подробные доклады, где излагал свои взгляды и соображения по поводу того, что следует изменить отношение к местному населению, иначе оно постепенно вымрет. Иезуит провёл тщательные исследования, придя к неутешительным результатам: за время правления испанцев на землях Перу, а это составляло почти полвека с момента третьей экспедиции Франциско Писарро, более половины колонизированного населения исчезло. Некоторые племена ушли далеко в горы и непроходимые джунгли Амазонии, не желая подчиниться конкистадорам. Некоторые полностью погибли, оказывая сопротивление. Остальные, порабощённые, были насильственно переселены в редукции, где их ждал тяжёлый труд и нескончаемые болезни.

…Иезуит достиг небольшой рыночной площади. Индейцы, закончив торговлю, устроили танцы (опытный глаз учёного тотчас уловил происпанские движения) под аккомпанемент флейты-кеначо, изготовленной из тростника.

Площадь миновал небольшой отряд городской стражи, возглавляемый альгвазилом[18]. Альгвазил, заметив иезуита, почтительно поклонился. Акоста осенил служителя закона крестным знамением.

Умиротворённый Акоста, минуя рыночную площадь (индейцы также выказали знаки почтения иезуиту, разглядев в вечерней дымке его чёрное одеяние), прошёлся узкими улочками, выведшими его к зданию университета, где он жил и работал последние годы.

Он поднялся на второй этаж, уединился в своей комнате, размышляя, что вероятно, наступил тот момент, когда ему придётся расстаться со всем этим…

* * *

Вице-король Перу, Франциско де Толедо, поначалу благоволил к учёному-иезуиту. Но в последнее время всё чаще стал выражать недовольство его взглядами, считая, что Акоста чрезмерно превозносит уровень развития индейцев, приписывая им в своих трудах, много лишнего. Мало того, вице-король считал, что Акоста пагубно влияет на своих коллег по университету Сан-Маркос, в частности на Бласа Переса Валеру[19], который также увлечённо изучал культуру инков, всячески помогал профессору и не стеснялся в суждениях. Единственным сдерживающим фактором нараставшего гнева вице-короля, было то обстоятельство, что Блас Валера являлся фактически первым переводчиком Катехизиса на языки перуанских индейцев, аймара и кечуа. И де Толедо высоко ценил его заслуги.

Последний труд Акосты, посвящённый описанию золотых табличек, привезённых в Лиму одной из экспедиций, возглавляемой молодым предприимчивым иезуитом Диего де Торресом, вызвали у вице-короля особенное раздражение. Причиной недовольства Его высочества послужило то, что Акоста выказал предположение: многочисленные рисунки, украшавшие золотые пластины – есть воплощение литературной мысли инков. Значки, которыми были испещрены пластины, представляли собой некие идеограммы, выражавшие законченную фразу. Акоста считал, что таблички надлежит изучать, а не переплавлять, дабы отправить в метрополию, где золото превратится в дублоны.

Франциско де Толедо искренне негодовал, обвинив Акосту в том, что тот намерен нанести ущерб королевской казне. Учёный муж пытался возразить, но властный и надменный вице-король приказал иезуиту покинуть пределы резиденции и впредь не беспокоить его по пустякам.

Примечания

1

Иерархическая ступень в ордене иезуитов. В дальнейшем для простоты понимания: профессор.

2

Педро де Альвареш Кабрал (1467 или 1468 – около 1520) – португальский мореплаватель и исследователь, которому принадлежит честь открытия Бразилии. Погиб в очередной экспедиции (возможно в Парагвай) при неизвестных обстоятельствах.

3

Племена аймара, чулупи, кайва и ангата населяли территорию северного Парагвая.

4

Считалось, что представители племени чачапойя имели светлые волосы и светлую кожу. Происхождение чачапойцев до сих пор вызывает множество дискуссий в научных кругах.

5

Разновидности рожкового дерева.

6

Профес – одна из иерархических ступеней в ордене иезуитов. А дальнейшем просто – профессор.

7

Абак – счётная доска, применявшаяся для арифметических вычислений приблизительно с IV века до н. э. в Древней Греции, Древнем Риме.

Доска абака была разделена линиями на полосы, счёт осуществлялся с помощью размещённых на полосах камней или других подобных предметов. Камешек для греческого абака назывался псифос; от этого слова было произведено название для счёта – псифофория, «раскладывание камешков».

8

Пабло Хосе де Арринага (1564, Вергара, Испания – 1622, Карибское море) – испанский монах, миссионер-иезуит в Южной Америке, Перу.

9

Новиций – послушник. Послушание в различных орденах могло занимать от одного года до трёх лет.

10

Франсиско Писсарро-и-Гонсалес (около 1475—26 июня 1541) – испанский авантюрист, конкистадор, завоевавший империю инков и основавший город Лима.

11

Вилькабамба – последние убежище (с 1536 г.) правителя Инкской империи Манко Инки Юпанки после вторжения конкистадоров.

Местность, именуемая в хрониках Вилькабамба, находилась на территории современной провинции Куско в Перу. Регион, покрытый пышной растительностью, выглядел для Сапа Инки подходящим убежищем, где он надеялся переждать мятеж в империи и собрать силы против завоевателей. Манко Инка Юпанки отступил сюда, потерпев поражение в борьбе с испанцами. В Вилькабамбе в 1539 г. был основан город под тем же названием, создан новый императорский двор и воспроизведена система управления, существовавшая в Куско до нашествия испанцев.

В Вилькабамбе последовательно правили Сапа Инки Манко Инка Юпанки (1533/39 – 1545), Сайри Тупак (1545/57 – 1560), Титу Куси Юпанки (1560–1571) и Тупак Амару I (1571–1572).

В это время, в течение нескольких десятилетий на территории бывшей инкской державы, подконтрольной испанцам, бушевала гражданская война с участием их различных отрядов.

12

Педро Сьеса де Леон. Хроника Перу. Глава XXI, приблизительный пересказ.

13

1 лига=4 км

14

Мараведи – испанская серебряная монета.

15

Соперничество орденов иезуитов и доминиканцев в Южной Америке ощущалось особенно остро. Доминиканцы не желали уступать «завоёванных» позиций.

16

Киноа – зерновая культура, произрастающая на склонах Анд в Южной Америке. Киноа имеет очень древнее происхождение и была одним из важнейших продуктов питания индейцев. В цивилизации Инков киноа была одним из трех основных продуктов питания наравне с кукурузой и картофелем.

Ока (Кислица клубненосная) – растение семейства Кисличные, клубни которого употребляются в пищу.

17

Патер, он же священник – в общеупотребительном значении, служитель религиозного культа. В Римско-католической, православной и ряде других христианских конфессий, признающих традиционное понимание священства, священник есть священнослужитель, имеющий 2-ю его степень: ниже епископа и выше диакона (в православии также называется пресвитером).

18

Альгвазил – служитель правосудия.

19

Блас Перес Валера (1545(15450203), Льяванту, Чачапояс, Перу – 1597, Вальядолид, Испания) – хронист ордена иезуитов, автор ряда фундаментальных исторических исследований по истории инков. Составил словарь знаков токапу, предположительно являвшихся письменностью или тайнописью Инков. Являлся соавтором первого в Перу Катехизиса на языке кечуа и аймара.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.