Зависть как повод для нежности

И в то самое время, когда ведьмы всего мира ярко красят губы, собираясь на шабаш, под окнами Полиной квартиры нарисовался Потапов. Увидев Полину на подоконнике, он радостно замахал фуражкой.

– Это вы что, мне? – громко спросила Полина в тишине темной комнаты.

* * *

Знаете ли вы, что такое жизнь программиста? По данным опроса сайта superjob.ru, это самая «несчастная» профессия. Когда-то она была счастливой, потому что тогда счастье измерялось в деньгах, а платили программистам достойно. Но такое положение развращает, расслабляет и убивает волю к победе.

Плохо – это когда все хорошо*.

*Комментарий психолога

Человек может впасть в прострацию, погрузиться в сон или гипнотическое состояние в двух крайних случаях – от пресыщения или из-за сенсорного голода.

Теперь, когда счастлив снова тот, у кого есть друзья и любимые, программисты упали вниз списка. У людей «с компьютером перед глазами» нет никаких реальных друзей. Сотни виртуальных френдов не заменят одной реальной любимой и настоящего друга. Вот и у Сергея не было ни друга, ни любимой. А вчера еще все это было.

Он сидел в привычном углу, в привычной позе, за старым компьютером, а на диване сопела Света. Перед этим они долго бродили по магазинам, покупая все, что ей хотелось, приперли домой целый рюкзак еды и игрушек. Но Сергей не знал, что делать дальше. Положение отца-одиночки, брошенного мужа с ребенком угнетало его еще больше, чем просто положение брошенного мужа. Никто же не знал, что именно его бросили. А когда рядом ребенок, расклад понятен: тебя сделали, парень! Ты не гордый мужчина. Ты – несчастная женщина, которую отвергли дважды: в своем статусе жены (то есть мужа) и в своем материнстве (то есть отцовстве). Отец-одиночка. В сто раз хуже, чем просто холостяк.

Это очень важно для мужчины – быть победителем даже в таком безнадежном деле, как развод. Побеждает тот, кто: а) бросает первым; б) оставляет за собой территорию; в) оставляет на шее у супруги детей, чтобы день и ночь помнила о нем; г) оставляет супругу в таком состоянии, с такими, так сказать, рабочими характеристиками, что она уже никогда больше не выйдет замуж. Женщин подводит материнский инстинкт: они готовы бороться за детей, не понимая, что эту борьбу мужчины используют, чтобы их обескровить и лишить воли к жизни.

Несправедливость схватки состоит в том, что в любой момент в жизни женщины может появиться другой мужчина и нивелировать все достоинства ее бывшего супруга. В один миг, безо всяких усилий, она получит и кров, и стол, и положение замужней женщины.

Мир, в котором Сергей жил раньше, был на удивление гармоничен. Он занимался тем, что ему нравилось, день и ночь, за что получал деньги, которых хватало на то, чтобы снимать квартиру, кормить жену-дочку-кошку-Машку. И этот круговорот мог продолжаться до бесконечности. Почему нельзя просто жить? Почему нельзя довольствоваться тем, что есть, а не гнаться за призрачным счастьем? Галя могла точно так же усесться за компом и жить в свое удовольствие. И куда ее понесло?

Любовь – это фикция, которая приводит к настоящим трагедиям. Это компьютерный вирус, который крушит все программы и настройки. Сергей теперь точно знал, что компьютерный вирус – женского рода.

И что теперь делать? Вернуть девочку этой Полине? Да ведь она может отказаться. Подбросить, оставить с запиской, значит, самому под статью попасть: записка – улика. Отвезти своей маме? Сказать: «Ма, бросай работать! Давай вместе воспитывать Светку?» Ага, так она и согласится. Он же помнит: «Я угробила на тебя всю жизнь, кормила-растила одна, а теперь пусть она помучится, узнает, каково это! Настоящая жена – это женщина, которая в том или ином виде пережила потерю мужа!»

И получалось по этой логике, что настоящей женой снова была Галя.

Сергей решил подождать ее звонка. Ничего, кроме как вернуться к нему и к дочке, он предложить не мог. Даже побрился на всякий случай, вдруг она позвонит в дверь прямо сейчас.

Побрился, причесался и стал ждать.

Он же не знал, что его жена Галя в четырех часах лету к югу от столицы крутит роман с бывшим предателем родины.

* * *

К концу пути господину Рабиновичу не оставалось уже ничего, кроме как принять в дар любовь этой необыкновенной женщины. У Гали была забронирована гостиница с витаминным названием «C-Hotel», и она запросто попросила сопроводить ее к отелю.

– О, так это рядом!

– Рядом с чем?

– С аэропортом и моим домом. Центр!

Пока они шли от остановки экскурсионного автобуса до отеля, над головой низко пролетали самолеты, глухо опускаясь где-то в ста метрах. Как в военных хрониках – над головой носились «мессершмитты». Единственный город в мире, в котором аэропорт располагался прямо в центре города.

– Как в кино, – поделилась Галя.

– Мы уже привыкли.

Гале очень хотелось спросить, женат ли ее избранник? Но сегодня столько выпало испытаний на ее душу – Иерусалим, поклоны у Стены Плача, стенания у Гроба Господня, мольбы у Вифлеемской звезды, погружение в пучины Мертвого моря и Полино смс. Разве об этом она просила у небесных сил? Теперь еще самолеты снуют как шершни, тяжело и навязчиво.

– О, посмотрите, какая стоит луна! Красная она у вас…

– У нас и море красное. Мы любим красный цвет.

Галя почему-то подумала о красном флаге и галстуке.

– Красный цвет – цвет масонов, – напускал туману Рабинович.

– Да ну?!

В глубине прохладного холла пела молодая и красивая пара. Там начиналась барная зона.

Живая музыка вместо «фанеры» с русским блатняком в стране массового въезда российских туристов – это было свежо и даже изыскано.

– Вы ведь проводите меня в номер? Поможете донести чемодан?

– Я закажу шампанского? По случаю приезда? – весело подхватил Рабинович.

Ах, как это было неправильно. Галя понимала, что отдаваться прямо в день знакомства, да еще в отеле, да еще в снятом за свой счет – ни к чему не приведет. Это был чистый фальстарт, срыв из-за неудержимого желания оттолкнуться от земли и полететь. Когда женщина хочет любви и готова любить, она становится неудержимой. Танк, вездеход, напалм, выжигающий все, даже пустыню. От женской любви нет спасения*.

*Комментарий психолога

От мужского желания обладать тоже иногда нет спасения. Партнер может лишить тебя воли, актуализировав все страхи. Напор и натиск обезоруживают, снимают все защитные механизмы, обнажают саму суть человека, что может переживаться «жертвой» как облегчение, возвращение к себе. Таковы эффекты шоковой терапии, например.

Иначе она превратится в агрессию, недобрую, злую силу, хуже которой может быть только конец света. Женская ненависть слабее мужской, но бьет женщина точечно, прицельно, наверняка – и по своим обидчикам, и по просто равнодушным к ней мужчинам, не видя разницы. Рабинович был опытным мужчиной, из тех, кто не даст повода ощетиниться. Все, что должен делать мужчина, это исполнять желания женщины, чтобы ее расслабить, и тогда ее желание совпадет с его собственным.

* * *

А Галя не была злой и становиться ею не собиралась.

Сегодня ты в Израиле, а завтра в Москве, времени на раздумья нет, действовать нужно решительно, в конце концов, ты сама этого захотела…

Гале непросто давалась роль свободной женщины, которая и свободной-то побыла всего несколько дней. Разве свободна девушка, пока растет и живет с родителями? Или потом, разве свободна женщина замужем, когда все – ради семьи и ничего – для себя. А что, увеличивается ее свобода, когда рождается ребенок? Получается, что чем больше достигаешь, тем меньше тебе позволено.

«Западня какая-то. И теперь, когда я тут одна-одинешенька, у меня нет выбора, у меня нет даже времени на то, чтобы подумать, примериться, узнать человека. Остается только сразить его горячим сексом. А как же любовь?»

Как можно полюбить гида? За одну лишь экскурсию в Иерусалим? Да у него уже были десятки таких возлюбленных… Но думать об этом не хотелось. Бесполезно. Роль свободной женщины оказалась с привкусом соли, как морская вода, только с виду манящая, прозрачная, будоражащая грезы.

В Израиле внимательнее относились к постельным утехам. А вдруг в результате родится ребенок? Что же, ему потом всю жизнь страдать депрессиями только из-за того, что родители были в дурном расположении духа, когда решили обняться? Знаете, бывают такие мрачные типы, которые во время занятий любовью чувствуют глубочайшую обиду. А больше ничего. И дети у них рождаются капризные, вечно недовольные, с кривыми ротиками.

Александр был необыкновенно нежен. Как перед лицом вечности. От посещения святых мест раз в неделю вырабатывается внутренняя аккуратность и достоинство. И это было грандиозно!

Галя не хотела, чтобы ее принимали за легковесную секс-туристку, и сказала так:

– Ты у меня первый мужчина… После мужа, – с намеком на то, что происходит нечто особенное. Она так и чувствовала: нечто невероятное происходит в ее жизни.

– Второй, – правильно посчитал Рабинович.

– Но ты лучше… – еще раз подняла планку Галя.

– Спасибо, – смутился и обрадовался Александр. Мужчины любят, когда их признают победителями.

– А я? – смело спросила Галя.

– А ты у меня последняя женщина, – тоже не без намека произнес Рабинович.

– А… А у тебя есть дети? – спросила Галя, хотя интересовало ее, есть ли у него жена.

– Есть, – лицо Рабиновича счастливо озарилось.

– Дочка? – ревниво спросила Галя.

– Две, – добил ее Рабинович.

– Ты их любишь? – пытала Галя, чувствуя, как утопает в собственном либидо.

– Очень. Больше жизни, – прижал ее к себе Рабинович, показывая, как он горазд любить.

– А мою дочку никто не любит, кроме меня… – напрашивалась Галя на ласки.

– Это так кажется. Ты просто не даешь любить ее, прячешь от людей. У нас не боятся сглазить. Девочкой должны любоваться. Она похожа на тебя? – гладил ее по голове Рабинович.

– Ага! – радостно подтвердила Галя.

– Красивая, – заключил Рабинович.

Вот о чем они разговаривали. Как дети, открытые и искренние.

Галя была счастлива. Может, оно и ничего? И Светку Сергей любит, и не нужно ему мешать? Пусть поживет пока у отца.

Потом, потом, потом… еще успеется.

Александр Рабинович уехал из СССР еще подростком. Он служил в израильской армии два года, как все молодые люди, и не заметил особой разницы в уровне организации жизни там и тут. Все было бестолково: приходилось ехать по два часа утром и вечером к месту службы, тупая работа, стрельбища, стройка. Энтузиазм мамы, которая рвалась на историческую родину, он выносил терпеливо, как единственный мужчина в семье, где были еще младшая сестра и старенькая бабушка.

Гордость за государство проживания пришла к нему потом, по мере того, как он вкалывал и вкладывался в экономику страны, которая росла как на дрожжах.

– Раньше в СССР был анекдот. Еврея в армии просят взять лопату и вырыть траншею. А он спрашивает: «А нет ли лопаты с моторчиком?» – «Где вы видели лопату с моторчиком?» А он отвечает: «А где вы видели еврея с лопатой?» Так вот здесь все евреи с лопатами. Здесь каждый миллиметр людским потом полит. Пустыня, камень, а растут овощи и фрукты, которые экспортируются по всему миру. Технологии. Просто копать, долбить мерзлоту, как на Колыме, бесполезно. Нужен талант, голова и очень рациональное использование ресурсов, потому что их мало. Поэтому здесь народ делится на две категории: тех, которые думают, но не делают, от них этого никто и не ждет; и тех, которые делают, не думая, и над ними никто не смеется. Союз интеллигенции и рабочего класса.

У Александра был свой мужской расчет. Его семья, жена и девочки, уехала в гости, и поэтому свобода в отношениях с Галей ограничивалась только работой. Но в оставшиеся три дня у него был еще один тур в Иерусалим и нужно было приготовиться к приезду семьи: убрать квартиру, приготовить праздничный, по случаю возвращения домочадцев, обед, постирать и погладить постельное белье. Он метался по квартире, периодически подбегая к зеркалу и прикидывая, в чем ему пойти на свидание в этот раз.

Существует глубокое женское заблуждение относительно мужского равнодушия к своей внешности. Мужчины проводят у зеркала не меньше времени, чем женщины*. И на свидании его не в меньшей мере интересует то, как он выглядит. Конечно, вершиной мужского шика является простота и небрежность, с которой он несет себя на алтарь любви, но за этим показным равнодушием скрывается уязвимость Нарцисса, который считает себя непревзойденным. Исключительно в том случае если женщина признает превосходство мужчины не только над собой, но и над остальными мужчинами, он готов уделить ей несколько часов внимания.

*Комментарий психолога

Ну, тут-то Фрейд прав: нарциссическая привязанность к своему образу лежит в основе любви к другому человеку. Люди часто рассматривают свою привлекательность как залог прочных отношений.

Во всяком случае, эта максима целиком относилась к Александру. Ему приятно было, что из всего мужского населения Израиля Галя выбрала именно его. Он был благодарен за ее чутье и близость, которая возникла у них естественно, как будто по закону материализации желаний. Отказаться от нескольких сеансов интенсивного женского обожания он не мог. Это было время мужского триумфа. И он должен был соответствовать моменту.

Рабинович остановился на белой рубашке и светлых брюках, которые оттеняли его загар и настраивали на праздник. Он выглядел просто шикарно. Приняв верное решение, Александр включил на компьютере еврейскую танцевальную мелодию и пошел наматывать круги.

Вы не видели, как танцуют мужчины в Израиле? Ну тогда, может, вы помните с советских времен грузинские или армянские пляски? Это что-то близкое – по темпераменту, целеустремленности и завершенности.

Если мужчина танцует, он в полном восторге от предстоящей встречи. Спросите у своего возлюбленного, танцевал он когда-нибудь перед свиданием с вами? Ну тогда, может, ему хотелось это сделать?

Расправив крылья, трудно удержаться от полета.

И Галя тоже парила. Оставалось несколько дней до отлета домой. Она решила не менять билет и вообще ни о чем не думать. «В конце концов, я могла бы умереть, погибнуть, и ребенок остался бы на попечении отца. Пусть и он займется Светланкой».

Полине она написала: «Поля, я понимаю, что произошло нечто непредвиденное. Приеду, во всем разберемся. Посмотри номер телефона Сергея в моей записной книжке, в красной сумке. Если можешь и хочешь, позвони, спроси, все ли нормально, не нужна ли помощь? Скажи, что я в командировке или в больнице. Или лучше вообще ничего не говори, пусть помучится в догадках. Свете передавай привет и скажи, что мама скоро приедет. Я не сплю день и ночь, но билет поменять не удастся». На большее у нее не хватило монет – нужно бросать по 10 шекелей в щель компьютерной стойки, чтобы продлить время доступа в Интернет.

А ведь еще нужно было написать Рабиновичу, чтобы назначить ему свидание.

«Саша, до моего отлета остается 3 дня и 3 ночи. И все, больше я тебя никогда не увижу. Хочу оставить о тебе самые лучшие воспоминания!»

Галя понимала, что давить на мужчину бесполезно, и решила соблазнять его свободой. Фактически она написала: «Дорогой, я не буду никогда предъявлять тебе претензий, счастливые воспоминания – все, на что я рассчитываю!» Не очень-то достойно, но таковы условия адюльтеров, большинство из которых никогда не состоялось бы, если бы женщины с самого начала предъявляли претензии мужчинам, а не скрывали свои истинные намерения, не подавляли такое естественное стремление к серьезным отношениям.

* * *

Сергей уже несколько дней пытался быть идеальным отцом, но чувствовал себя при этом как побитая, обиженная собака. Отцовская гордость не наполняла его сердце. Он ожидал от Светы традиционной женской помощи и опеки. Должна же она в свои пять лет уметь что-то приготовить поесть, хотя бы себе, убрать, хотя бы свою постель, помыть, хотя бы свою чашку?

Но девочка Света не умела ничего, что пригодилось бы в хозяйстве.

– И чему только тебя мама учила?

– Я умею читать и писать! Давай почитаем?

Света взяла толстое руководство и попыталась сесть на колени к отцу. Сергея возмутила такая беспардонность.

– Ты чего?

– Я хочу на колени, – попросилась Светочка.

– Ты что, маленькая? – набычился отец.

– Ага. Мама меня берет на колени, и мы читаем с картинками, – объяснила непонятливому отцу девочка.

– Это мама! А к папе на колени нельзя! – спорил Сергей.

Он и сам не мог объяснить, почему дочке нельзя к нему на колени. Не любил, когда его обязывают. И все эти телячьи нежности.

Светланка обиделась.

– Ты – плохой!

– Не смей так разговаривать с отцом! – пригрозил Сергей.

Дочка заплакала.

– Я хочу к маме! К маме!

– Не плачь. Скоро приедет мама, и все будет хорошо, – стал он утешать ее, или – себя.

Чертова Галка сломала жизнь и ему, и ребенку.

И чтобы восстановить свою самооценку, он решил пригласить приятельницу, ну так, одну подругу… В доме не хватало женщины, взрослой, сообразительной, раскованной. Доброй. У всех женщин это в крови – быстро ориентироваться в происходящем и договариваться с другими. Так ему казалось. Короче, ему позарез нужна была толковая баба, которая бы разрулила ситуацию.

* * *

Александр пригласил Галю на пляж, подарив огромную шляпу-трансформер, алую с белой полосой. Галя меняла форму полей шляпы каждую минуту, кокетливо и вопросительно заглядывая ему в глаза.

– Пойми меня правильно. Мне с тобой хорошо, и я прямо не знаю, как теперь жить…

– Ты – лучшая. У тебя такое сексуальное лицо, брови – как углем прорисованы, волосы русые… Тут такие, как ты, редкость, – водил по ее бровям пальцем, как художник, Александр.

Галина изворачивалась. Она хотела услышать что-то другое.

– А губы…Ой, держите меня. Даже и не думай: я тебя люблю, люблю, люблю… – провел он пальцами по ее губам.

– Но не женишься? – поставила вопрос ребром, но без угрозы.

– А что, давай! Но только прямо сейчас, – Рабиновичу на удивление легко давалась эта партия.

Юмор, конечно, хорошее дело, но не в таких вопросах. Галина отбросила шляпу в сторону, метнула как бумеранг и решительно направилась погружаться в это красное-красное море, у которого одна и та же температура воды весь год, хоть ты тресни.

* * *

Приятельница Сергея Вика была парикмахершей из соседнего дома.

Накануне он сидел у нее в кресле в полном обалдении. Так приятны и волнующи были ее движения и прикосновения и запах женского тела, что трудно было себе представить: кто-то другой, сидя в кресле, мог переживать то же самое. Он просто с ума сходил от этой мысли.

На столике лежал домиком перевернутый женский роман, невероятно толстый для парикмахерши. И он решился заговорить с этой просвещенной нимфой.

– Вы много читаете? – спросил он деловито. Сухо даже спросил.

– Да, я люблю почитать по дороге на работу, – ей льстило, что с нею про книги говорят, а не про волосы.

– А о чем, если не секрет? – уж и не знал, как продолжить разговор, Сергей. С женщинами он чувствовал себя напряженно.

– Как о чем? О любви, – игриво ответила Виктория, прижавшись к нему бюстом.

– И что, чем все это закончится? – опять неловкий вопрос.

– Не знаю. Наверное, он поймет, что любит ее больше всех на свете, – успокоила Сергея Виктория, хотя самому Сергею было все равно, как сложатся отношения у героев. Он хотел получить какой-то верный знак, что Виктория согласится, если он ее позовет.

– А если не поймет? – тревожно спросил он.

– Значит, дурак, – пригвоздила его Вика.

– И что?

– Она уйдет к другому, который поймет. – Уж слишком легко у нее получалось принимать решения. И в таких руках судьбы мужчин!

– Так все просто? – отчаянно спросил Сергей.

– Наоборот, так все сложно. Вам пробор слева или справа? – закрыла дискуссию парикмахерша.

– А как вам нравится? – залебезил Сергей, боясь, что его вовсе отправят из парикмахерской без ответа, с побритым затылком.

– Мне все равно, куда и как…

Неловкое молчание.

– Я вам совсем не нравлюсь? – Сергей картинно приосанился перед зеркалом.

– Ну… мне не за это платят. А так вы ничего. Симпатичный. Но – женатый?

– Нет, уже нет, – выложил свой основной аргумент Сергей.

– Тогда слева.

И она быстро завершила композицию и энергично сорвала накидку.

– А я могу взять ваш номер телефона? Чтобы повторить? – вдохновился Сергей.

– Пожалуйста, – он был возблагодарен Викторией.

Так они познакомились. Ее звали Викой. Викторией. Это настраивало на победу.

* * *

Потапов воспринял движение Полиной руки в окне как приглашение войти и мигом очутился у двери ее квартиры. Старая дверь казалась неприступной. Уж сколько красили ее, меняли замки, взламывали, но не меняли. Проверенная, такую стоит уважать.

Довольный, как курсант в увольнительной, Юрий нажал на потрескавшийся от времени звонок.

– Вы что, с ума сошли, по ночам приходить? – прошипела за дверью Полина.

– А ты одна? – дышал жаром в дверную щель Потапов.

– А что? Вам кто-то еще нужен? – смело спросила Полина, понимая, что никакой угрозы от гостя не исходит.

– Нет! – обрадовался Потапов ответу. – Ну?

– Что?

– Открывай! – почти стонал лейтенант.

– Зачем? – наивность ребенка в ее голосе была неподдельной.

– Как зачем? Я же пришел! – Потапов не верил, что ему можно отказать.

– Ну так и уходите!

– Я не понял…

– Я тоже. Если у вас дело, позвоните днем… Вы что, Светочку нашли? – прямо спросила Поля о главном.

– Пока нет. Но может, мы найдем ее вместе, когда вы откроете? – хитрил и вилял он хвостом, как приблудный дворовой пес.

– Какая наглость. Неприлично приходить ночью к одинокой девушке! – протестовала Полина.

– А что, лучше приходить к замужней? – гикнул Потапов.

– Что про меня подумают соседи?!

– Как что? Что вами интересуется один очень серьезный мужчина – девушка должна гордиться таким вниманием.

– Из полиции? Вы хоть бы форму сняли! – стыдила Юрия Полина, как мальчика в детском саду.

– Как только вы меня впустите, я ее сниму. Тут как-то неудобно, – опять по-казарменному ответил он.

Тишина. Потапов припал к двери ухом, чтобы услышать ответ, но, похоже, Полина ушла, не желая разговаривать.

Лейтенант вдруг сообразил, что он с пустыми руками, первый раз в гости, можно сказать на свидание, пришел, и так неловко. Достав кошелек из брюк, прикинул, что на эти деньги можно купить, и, ничего не прокричав в дверь, скатился с лестницы.

Но Полина никуда не уходила, просто затихла, припав ухом к двери с противоположной стороны, и пошлепала в кухню, как только убедилась: Потапов ушел. По закону парности, стоит подумать об одном мужчине, как тут же (хотя бы в уме) обязательно появится другой*.

*Комментарий психолога

«Закон парности», или «закон скопления сходных событий», производит мистическое впечатление на участников этих событий, хотя может быть объяснен вполне материалистически. Люди в основном мономаны и склонны совершать сходные действия по отношению к разным людям. Если девушка настроена соблазнять, привлекать внимание мужчин, вызывать их на контакт, она использует провокационные жесты, фразы, взгляды, возбуждая интерес всех, кто под руку попадется. Ей и не нужно такого богатства, а вон сколько счастья привалило. Опытная женщина будет проявлять инициативу целенаправленно, ей не нравится быть жеманницей с вечным: «Ах, я просто не знаю, что это они ко мне все время пристают?»

Поля набрала номер Сергея, что и планировала сделать до вероломного появления полицейского. Долго не подходили, потом сонный женский голос ответил:

– Алло?

– А Сергея можно?

Трубку бросили с протяжным «бли-и-и-н!».

Поля решила попробовать еще раз.

Не отвечали.

Она подумала, что ошиблась номером, и решила поискать Сергея в Сети. Если он программист, то наверняка пасется там как миленький.

Оставит ему сообщение. «ВКонтакте» возникла фотография Сергея, и Полина замерла, рассматривая ее. Что он за человек? Страшновато было общаться с незнакомым мужчиной, да еще таким… таким… Сильным! Все эти рассказы о разводах, погонях и кражах ребенка оставили впечатление необыкновенной мужской силы главного героя. Может, плохие мальчики притягивают потому, что успевают продемонстрировать силу и своеволие?

Программисты должны не вылезать из Интернета.

Написав ему «ВКонтакте», Полина села ждать звонка.

А позвонили в дверь.

* * *

Поужинать решили в десять, когда жара спадет и приятно стемнеет, в кафе с одесским названием «Залив». Обслуживали его, впрочем, молодые мужчины, которые по-русски, кроме трудного слова «Здравствуйте», ничего не знали. Из рыбы была только пресловутая одесская кефаль, и много всяких блюд в раскаленном сыре – грибы, креветки, овощи. Так что вполне можно было назвать это кафе «Плавленым сырком».

Галя никогда не пила Yarden, мускат, который только-только стали делать в Израиле и с большим успехом, международными наградами и похвалами лучших сомелье мира. Она не пробовала прежде и кефали, не макала питу в хумус. Хумус, он же хомос на армянский лад, – всего лишь тертый горох с маслом. Питу продают и у нас. Это бездрожжевые лепешки, в узбекских пекарнях их и называют просто лепешками. Теплые, они впитывают хумус и тают во рту. В этом месте стоит отбросить националистические стереотипы, потому что все люди, вне зависимости от вероисповедания и цвета кожи, любят вкусно поесть. Вопрос только в том, с кем вам удается разделить застолье.

РЕЦЕПТ ХУМУСА

Популярный гороховый паштет, который намазывают на хлеб, в который макают чипсы или хлебные палочки. Хумус готовится из нута – крупного желтого гороха. Нут очень твердый, поэтому сначала его нужно замочить часов на шесть. Потом промыть и варить до готовности. Не забудьте добавить соду – с ее помощью нут становится мягче и нежнее. Примерно через 45 минут после окончания варки и снятия пенки добавьте соли по вкусу. Отваренный нут снова промойте, затем – уже без кожицы – перетрите. Добавьте соль, лимон и – самое главное – кунжутное масло. Его льют в хумус не жалея. Для этого нужно разогреть масло в небольшой кастрюльке. Добавить чеснок, порезанный на дольки, и кумин. Когда вокруг чеснока появятся пузырьки, выключить огонь. Чеснок не должен поменять цвет. Вилкой нужно выловить чеснок из масла и добавить к остальным ингредиентам. Попробуйте получившийся продукт и по необходимости добавьте приправ. Обязательные ингредиенты для приготовления классического хумуса – это соль, лимонный сок, кунжутная паста тахини, чеснок, зира (кумин).

Приправы для хумуса могут быть самыми разнообразными – зелень петрушки и кинзы, лук, паприка, тмин, свежий жгучий перец чили.

Нешуточный вопрос, кто кого должен кормить на свиданиях?

У нас при любых обстоятельствах мужчину кормит женщина. И до, и после, и вместо, и в награду, и в наказание. Это очень скучно. Если мужчина действительно обладает хорошим чутьем, он позаботится о том, чтобы женщина осталась довольной и благодарной. Если женщина не хочет есть из рук мужчины, это верный признак того, что и на развитие отношений она не пойдет. Очень важно так повести застольную беседу, чтобы ваша избранница ела с аппетитом и даже азартом, бросая и на вас, и на тарелки восхищенные взгляды.

Галя была не из тех жеманниц, которые боятся, что ее заподозрят в обжорстве. Хорошо поесть на Украине любят. И угостить умеют, и столы накрыть, так что со счета собьешься, сколько всего блюд тебе удалось хотя бы попробовать. Старый анекдот про хохла о том, что он если не съест, то хотя бы надкусит, на самом деле анекдот про щедрость, а не жадность украинцев, которые любят и поесть, и попробовать, и посмотреть, как другие едят, сочувственно сглатывая слюну. Так можно много раз съесть один и тот же обед: и вдохнув запахи, и наевшись до отвала, и попробовав по пути много других разностей, и уже с выпученными глазами посмотреть, как другие набивают себе нутро радостями жизни.

В общем, Александру и Гале весело было вместе и поесть, и поговорить, и – не только поесть и поговорить!

* * *

Вика собралась на свидание: длинные ногти, яркие стрелки в уголках глаз, глубокое декольте, потому и грудь у нее была выразительной. Дети такому образу не шли. Сергей встретил ее подчеркнуто «наплевательски». Мол, мне все равно, придешь ты или нет. Мужчины так защищаются от неудачи, чем чрезвычайно оскорбляют женское самолюбие. На нем была мятая ковбойка, старые растянутые джинсы. И только стрижка оставалась свежей. С Сергеем стояла маленькая девочка и все пыталась оттеснить отца, выйти на первый план, чтобы выяснить, кто здесь и для чего. Вика встретила Свету с изумлением. О девочке ее не предупреждали.

– Это Света, – представил ребенка отец, пожирая глазами Викторию. Изображать равнодушие, когда рядом такие формы, было затруднительно и неперспективно.

– Светочка, – поправила девочка.

– Светочка. Моя дочка. А это тетя Вика, – Сергей догадался поцеловать Викторию в щеку.

– Какая еще тетя Вика? – возмутилась Вика, отпрянув. А Светочке объяснила: – Мы работаем с твоим папой. Я его стригу. Хочешь, тебе сделаю прическу?

Светочка потеребила свои запутанные отросшие волосики и сказала:

– У меня нет денег.

– А я – за так, – весело пообещала Виктория, косясь на Сергея. Вот придурок. Лучше уж девчонку привести в порядок.