Космобиолухи - Космоэколухи

Инопланетянин издал низкий булькающий звук, не то имитируя человеческий смех, не то действительно смеясь.

– Дху-умаю, на Мер-ракхе ва-ам бы пнравилось.

– Значит, я могу рассчитывать, что ты жестоко, но справедливо поймаешь кошку и приведешь ее в равновесие с ящиком? – поинтересовался проходящий мимо Станислав.

Прыжок закончился, за иллюминатором снова развернулся звездный океан с ярким маяком по центру – следующей станцией гашения.

– Да, капитан, – пообещала разом поскучневшая Полина. – Сейчас, только со стола доубираю.

Инопланетянин плавно-замедленно, будто его окружала вода, а не воздух, переместился к иллюминатору. Уставился в открытый космос – но не прямо по курсу, а вправо и вверх. Теодор сверился с приборами и уважительно хмыкнул: Мерак находился как раз в том секторе, но вычленить его из мириад светящихся точек пока мог только компьютер.

– Мы тхо-очно успе-ем ту-уда до с-семнадцатого при-илива… зха пьять днеей?

– По моим расчетам, мы будем там уже через четыре, – заверил его Алексей, вставая и сладко потягиваясь. Бросил снисходительный взгляд на киборга. – А то и через три с половиной, если пилот не подведет.

Меракиец удовлетворенно хлюпнул и пополз обратно в каюту.

– «Не подведет»? – зловеще переспросил Тед. – Это ты на что намекаешь?

– Ну мы же напарники, – недоуменно хлопнул белесыми ресницами Алексей. – И должны доказать, что достойны этого гордого звания.

– То есть выпендриваться друг перед другом?!

– Стремиться к совершенству, – высокопарно поправил его новый навигатор. – А легкий дух соперничества способствует этому как нельзя лучше.

– Раньше мы прекрасно обходились без него, – огрызнулся пилот.

– Так у тебя и напарника-то раньше не было, – снисходительно напомнил Алексей. – Не считать же таковым киборга, который выполнит любой хозяйский приказ, даже если тот отдан полным идиотом.

– Вот что, салага! – взорвался Теодор. – Я буду вести корабль так, как предписано инструкцией, а не чтобы что-то тебе доказать, ясно?! Если надо будет – то и две недели! И месяц!

– Эй, чего ты разнервничался? – мигом пошел на попятную Алексей. – Конечно, веди, как умеешь. Я же не требую от тебя прыгать выше головы.

– Да откуда ты вообще знаешь, где моя голова?!

– Тед! – сурово окликнул капитан. – Прекрати.

– Но Станислав Федотович!.. – оскорбленно привстал в кресле Теодор.

– Прекрати, кому говорю. Он ничего такого тебе не сказал. – Станислав прекрасно понимал чувства пилота, но это был не повод бросаться в драку.

Тед злобно сверкнул глазами, стиснул зубы и отвернулся обратно к пульту. По уму, Алексею тоже следовало бы замолчать, но это был его первый самостоятельный полет и белобрысого распирало от гордости и трудового энтузиазма. Приложить оный, к сожалению, пока было некуда: экипажу предстояли двое суток монотонного перелета до станции.

– А чем вы занимаетесь в свободное время? – пристал новичок к Полине.

– Вообще-то оно потому и называется свободным, что можно не заниматься ничем, – отшутилась девушка. – Ну, книжки читаем, фильмы смотрим, болтаем…

– И все? – изумился белобрысый. – Никакой общественной деятельности?

– Можешь пол помыть, – ехидно предложила спина Теодора. Пилот успокоился так же быстро, как и вспылил, но Станислав не сомневался: месть будет страшна. – Швабра в кладовке.

– Я имею в виду культурную организацию досуга, а не физическую, – оскорбился Алексей. – Профессор Игорь Бледный в своей культовой работе «Групповая психология в условиях длительного космического перелета» блестяще доказал, что, когда экипаж страдает от безделья, у людей начинают возникать депрессии, умственная деградация, немотивированная агрессия и психологические конфликты на ее почве. Кстати, ты давно на этом корабле летаешь?

Станислав понял, что если он опять не вмешается, то психологический конфликт неизбежен.

– Видишь ли, Алексей, экипаж у нас очень разношерстный, и интересы у всех разные. – Капитан мрачно подумал, что деградировать им уже попросту некуда. – Поэтому каждый занимается тем, что ему по душе, и на скуку вроде не жалуется.

– Тогда я выучу центаврианский, – немного поразмыслив, решил Алексей. – Давно мечтал. Центавриане – самая продвинутая раса во вселенной, и, по прогнозам ученых, в ближайшем будущем их язык полностью вытеснит интерлингву. Кстати, мы можем изучать его вместе! – великодушно предложил он. – Так будет гораздо быстрее и интереснее.

Судя по лицу белобрысого, он не сомневался, что урвет платиновую медаль и на этом поприще, посрамив остальных членов команды.

– Пусть сначала вытеснит, – буркнул Теодор.

Полина виновато покачала головой: склонности к языкам у нее не было ни малейшей, латынь она вызубрила только из любви к биологии, и это была воистину великая жертва.

Алексей посмотрел на них с неприкрытой жалостью. «Как можно быть такими ленивыми и недалекими? А еще космолетчики!» – читалось в его глазах.

– Замечательная идея, – решительно сказал Станислав. – Выучишь и доложишь мне. Я немного знаю центаврианский и смогу тебя проэкзаменовать.

– Слушаюсь, капитан! – просиял белобрысый. – Я вас не разочарую!

Станислав Федотович только вздохнул про себя. Когда такие восторженные парнишки сталкиваются с реальной жизнью, за жизнь становится стыдно. Хорошо еще, что нынче бывшему космодесантнику предстояло вести новичка в обычный грузовой рейс, а не в бой.

* * *

Дэн неподвижно лежал на смотровом столе, подняв правую руку, чтобы доктору было удобнее осматривать его бок. Травма позвоночника и грудной клетки, открытый перелом плеча, закрытый – шейки бедра… После операции прошло всего три недели, но сейчас о страшных ранах напоминала только россыпь рубцов, говоривших то ли о совершенстве пиратской медицины, то ли о живучести киборгов. Впрочем, до полного выздоровления оставалась еще как минимум пара месяцев – рубцы были красные и припухшие.

– Больно? – на всякий случай поинтересовался Вениамин, нарочно нажав посильнее.

– Нет. – Ни в голосе, ни в лице Дэна так ничего и не дрогнуло.

Вениамин печально покачал головой. Понятие «боль» у киборгов теоретически отсутствовало, только «информация от рецепторов». Которая в данной ситуации не означала угрозы организму, не требовала ответных действий и, следовательно, игнорировалась.

– Ладно, иди, – разрешил доктор.

Рыжий послушно слез со стола, быстро и четко натянул комбинезон и, будто не замечая укоризненного взгляда Вениамина, вышел. Нога была еще далека от идеала, но киборг даже не прихрамывал. Кость срослась и выдерживает заданную нагрузку – значит, жаловаться не на что.

– Вот и что нам с этим дурнем делать? – поинтересовался Вениамин в пустоту.

За минувший месяц доктор просмотрел столько информации по киборгам, что сам уже мог читать лекции по биоинженерии. По задумке разработчиков, головной мозг биомашины выполнял пассивную роль базы данных и управлял только физиологией – и то до поры до времени. Киборг мог произвольно замедлить или ускорить биение сердца, вызвать выброс адреналина, остановить кровь на определенном участке сосуда, а то и отключить выработку пищеварительных ферментов, если его собирались использовать как живой контейнер для перевозки чего-то мелкого и крайне ценного. С возрастом кора мозга почти не развивалась – не было необходимости, все ее функции брал на себя процессор. Он же перехватывал поступающую извне информацию, фактически держа мозг в состоянии комы.

Но если связь с процессором окажется не столь прочной…

Вениамин присел за стол, открыл файл с медицинскими картами и нашел нужную, но, задумавшись, медлил с ее заполнением.

Что получится, если дать новорожденному ребенку тело взрослого человека – но управляемое кем-то другим, как марионетка?

Вначале, конечно, он будет пассивно подчиняться, не понимая, что и почему с ним происходит, и воспринимая такое положение вещей как естественное и единственно правильное.

Но дети растут и начинают постепенно отделять себя от матери и прочего мира. Появляется «я», следом за ним – «я сам», а потом… следует ликвидация.

Дэн оказался не только умным мальчиком, но и хитрым. Он как-то умудрился скрывать свою индивидуальность до тех пор, пока действительно не повзрослел. Может, сам сообразил, что «мамочке» не понравится его инициатива, а может, увидел, как за подобную оплошность убили кого-то из односерийников. В любом случае рыжий приспособился сосуществовать с людьми, но не доверять им. И сейчас, когда его разоблачили, он «закуклился» и передал управление процессору, полагая, что это именно то, чего от него хотят. А все попытки его оттуда выколупать – просто провокация.

Вениамин ткнул пальцем в графу «Рекомендуемое лечение», зажигая там квадратик курсора, и с мстительной досадой написал: «Розги!»

* * *

Дух соперничества оказался с душком. Так подчеркнуто правильно старый транспортник не летал, наверное, даже в рядах космофлота. Станислав, обычно осаживающий увлекшегося пилота, и то соскучился по внезапным перегрузкам – когда Теодору мерещилось, что идущий параллельным курсом корабль бросает ему вызов, а за штурвалом попутчика оказывался такой же маньяк, то оба пилота принимались выжимать движки до последнего протона: кто кого или чей капитан раньше начнет угрожать физической расправой. А если «призом» был единственный порт мелкой станции гашения, то при желании и с Машиной помощью можно было полюбоваться побелевшим лицом диспетчера во весь экран, а то и послушать забористую ругань в адрес «идущих на таран» кораблей.

– Теодор, – попытался намекнуть пилоту капитан, – ты не мог бы вести корабль как-нибудь… поактивнее?

– В смысле? – изобразил святую невинность Тед. – Вот, смотрите: плановое время прибытия на станцию – четырнадцать ноль-ноль, расчетное – тринадцать сорок восемь. Мы даже с опережением летим.

– На двенадцать минут!

– А иначе двигатели быстро на износ пойдут. Правда, Михалыч?

Техник виновато ссутулился и что-то буркнул, разрываясь между жалостью к двигателям и уважением к капитану.

Станиславу Федотовичу пришлось капитулировать.

Почти сразу же на подлокотник пилотского кресла присела Полина, наклонилась и таинственно прошептала Теду на ухо:

– А я знаю, зачем они летят на Мерак!

– Мм? – Теодор с сожалением следил за искоркой, медленно ползущей к краю обзорного экрана. Вид у нее был исключительно вызывающий.

– Я статью в популярной энциклопедии нашла. Раз в жизни все половозрелые меракийцы обязаны оставить потомство, это у них и религиозная заповедь, и закон одновременно. Возраст они выбирают сами, главное – сезон года и место.

– Так мы, выходит, в свадебное путешествие их везем? – ухмыльнулся пилот. – И кто из них невеста?

– Они обоеполые. На брачный сезон один становится самцом, а другой – самкой.

– Во дают! – Теодор скабрезно захихикал. – Жребий бросают или просто смотрят, кто симпатичнее?

– Как-то, наверное, договариваются, – пожала плечами Полина. – Кстати, ничего тут «хи-хи» и даже удивительного, некоторые земные рыбы поступают точно так же. Губаны, например.

– Что ж, постараемся не испортить ребятам удовольствие. – Теодор пошаманил над приборной панелью, и время прибытия сменилось на 13.21. – Ты на станцию пойдешь?

– Вряд ли, – подумав, с сожалением отказалась девушка. – Настроения что-то нету.

Пилот понимающе кивнул: его «настроение» тоже выражалось в универсальных галактических единицах и стремилось к нулю. Придется терпеть до сдачи груза.

– А я, пожалуй, прогуляюсь, – вмешался в разговор Алексей. – Как там мой ботинок поживает?

Полина ойкнула.

– Извини, совсем про него забыла! Сейчас быстренько помою и феном продую, как раз к стыковке высохнет, – заюлила она под возмущенным взглядом навигатора.

С «сейчас» возникла непредвиденная проблема: девушка напрочь забыла, куда она засунула вверенную ей обувь. В пультогостиной ботинка не было, в каюте и ванной тоже. Отчаявшись, Полина даже сбегала в машинное и заглянула в мусоросжигатель, но ни вчера, ни сегодня его не включали.

– Ну чего вы сидите и смотрите? – не выдержала девушка, по третьему разу обшаривая все углы. – Лучше бы помогли искать! Ума не приложу, куда еще я могла его положить… Так, попробуем восстановить утро отлета по минутам. Я сидела за столом, завтракала… Потом приехала елка, я подошла к иллюминатору… Потом вышла из корабля…

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.