Избранные стихи

Б. Слуцкому

Вселенский опыт говорит,

Что погибают царства

Не оттого, что тяжек быт

Или страшны мытарства.

А погибают оттого

(и тем больней, чем дольше),

Что люди царства своего

Не уважают больше.

xxx

Я выдумал музу Иронии

Для этой суровой земли.

Я дал ей владенья огромные:

Пари, усмехайся, шали.

Зевеса надменные дочери,

Ценя превосходство своё,

Каких бы там умниц ни корчили –

Не стоят гроша без неё.

ххх

Не пробуй этот мёд: в нём ложка дёгтя.

Чего не заработал – не проси.

Не плюй в колодец. Не кичись. До локтя

Всего вершок – попробуй укуси.

Час утренний – делам, любви – вечерний,

Раздумьям – осень, бодрости – зима…

Весь мир устроен из ограничений,

Чтобы от счастья не сойти с ума.

ххх

Под копытами снег голубой примят.

Еду в возке я по чужой стороне…

Так грустно, брат мой, грустно, мой брат!

Ах, кабы вспомнил кто обо мне.

Там горит огонёк у того леска.

Еду в возке я. Дуга на коне…

Всё тоска окружает, тоска, тоска!

Ах, кабы вспомнил кто обо мне.

Всё чужие леса да чужая даль.

И мороз страшней, и душа в огне…

А печаль-то, мой брат, печаль, печаль!

Ах, кабы вспомнил кто обо мне.

ххх

Славная компания… Что же мне решить?

Сам я непьющий, – друзья подливают.

Умирать не страшно – страшно не жить.

Вот какие мысли меня одолевают.

Впрочем, эти мысли высказал Вольтер.

Надо иногда почитывать Вольтера.

Запад, конечно, для нас не пример.

Впрочем, я не вижу лучшего примера.

ххх

Взяться за руки не я ли призывал вас, господа?

Отчего же вы не вслушались в слова мои, когда

Кто-то властный наши души друг от друга уводил?..

Чем же я вам не потрафил? Чем я вам не угодил?

Ваши взоры, словно пушки, на меня наведены,

словно я вам что-то должен… Мы друг другу не должны.

Что мы есть? Всего лишь крохи в мутном море бытия

Всё, что рядом, тем дороже, чем короче жизнь моя.

Не сужу о вас с пристрастьем, не рыдаю, не ору,

Со спокойным вдохновеньем в руки тросточку беру

И на гордых тонких ножках семеню в святую даль.

Видно, всё должно распасться. Распадайся же…

А жаль.

ххх

Ах, что-то мне не верится, что я, брат, воевал.

А может, это школьник меня нарисовал:

Ручками размахиваю, я ножками сучу,

Уцелеть рассчитываю, и победить хочу.

Ах, что-то мне не верится, что я, брат, убивал.

А может, просто вечером в кино я побывал?

Не хватал оружия, чужую жизнь круша,

И руки мои чистые, и праведна душа.

Ах, что-то мне не верится, что я не пал в бою.

А может быть подстреленный, давно живу в раю,

И кущи там, и рощи там, и кудри по плечам…

А эта жизнь прекрасная лишь снится по ночам.

Арбатский дворик

…А годы проходят, как песни.

Иначе на мир я гляжу.

Во дворике этом мне тесно,

И я из него ухожу.

Ни почестей и ни богатства

Для дальних дорог не прошу,

Но маленький дворик арбатский

С собой уношу, уношу.

В мешке вещевом и заплечном

Лежит в уголке небольшой,

Не слывший, как я, безупречным

Тот двор с человечьей душой.

Сильнее я с ним и добрее.

Что нужно ещё? Ничего.

Я руки озябшие грею

О тёплые камни его.

ххх

Как время беспощадно,

дела его и свет.

Ну я умру, ну ладно –

С меня и спросу нет.

А тот, что с нежным пухом

Над верхнею губой,

С ещё нетвёрдым духом,

Разбуженный трубой, -

Какой счастливой схваткой

Разбужен он теперь,

Подкованною пяткой

Захлопывая дверь?

Под звуки духовые

Не ведая о том,

Как сладко всё впервые,

Как горько всё потом…

ххх

В земные страсти вовлечённый,

я знаю, что из тьмы на свет

однажды выйдет ангел чёрный

и крикнет, что спасенья нет.

Но простодушный и несмелый,

прекрасный, как благая весть,

идущий следом ангел белый

прошепчет, что надежда есть.

Грузинская песня

М. Квливидзе

Виноградную косточку в тёплую землю зарою,

И лозу поцелую, и спелые грозди сорву,

И друзей созову, на любовь своё сердце настрою…

А иначе зачем на земле этой вечной живу?

Собирайтесь-ка, гости мои, на моё угощенье,

Говорите мне прямо в лицо, кем пред вами слыву,

Царь небесный пошлёт мне прощенье за прегрешенья

А иначе зачем на земле этой вечной живу?

В тёмно-красном своём будет петь моя Дали,

В чёрно-белом своём преклоню перед нею главу,

И заслушаюсь я, и умру от любви и печали…

А иначе зачем на земле этой вечной живу?

И когда заклубится закат, по углам залетая,

Пусть опять и опять предо мною плывут наяву

Синий буйвол, и белый орёл, и форель золотая…

А иначе зачем на земле этой вечной живу?

ххх

На мне костюмчик серый-серый,

Совсем как серая шинель.

И выхожу я на эстраду

И тихим голосом пою.

А люди в зале плачут-плачут –

Не потому, что я велик,

И не меня они жалеют,

А им себя, наверно, жаль.

Жалейте, милые, жалейте,

Пока жалеется ещё,

Пока в руках моих гитара,

А не тяжёлый автомат.

Жалейте, будто бы в дорогу

Вы провожаете меня…

На мне костюмчик серый-серый.

Он весь – как серая шинель.

ххх

Памяти А. Д. Сахарова

Когда начинается речь, что пропала духовность,

Что людям отныне дорога сквозь темень лежит,

В глазах удивлённых и в душах святая готовность

Пойти и погибнуть, как новое пламя, дрожит.

И это не есть обольщение или ошибка,

А это действительно гордое пламя костра,

И в пламени праведном этом надежды улыбка

На бледных губах проступает, и совесть остра.

Полночные их силуэты пугают загадкой.

С фортуны не спросишь – она свои тайны хранит,

И рано ещё упиваться победою сладкой,

Ещё до рассвета далече… И сердце щемит.

ххх

У поэта соперников нету

Ни на улице и ни в судьбе.

И когда он кричит всему свету,

Это он не о вас – о себе.

Руки тонкие к небу возносит,

Жизнь и силы по капле губя.

Догорает, прощения просит:

Это он не за вас – за себя.

Но когда достигает предела

И душа отлетает во тьму…

Поле пройдено. Сделано дело.

Вам решать: для чего и кому.

То ли мёд, то ли горькая чаша,

То ли адский огонь, то ли храм…

Всё, что было его, – нынче ваше.

Всё для вас. Посвящается вам.

ххх

Сладкое время, глядишь, обернётся копейкою:

Кровью и порохом тянет от близких границ.

Смуглая сабра с оружием, с тонкою шейкою

Юной хозяйкой глядит из-под чёрных ресниц.

Как ты стоишь… как приклада рукою касаешься!

В тёмно-зелёную курточку облачена…

Знать, неспроста предо мною возникли, хозяюшка,

Те фронтовые, иные, мои времена.

Может быть, наша судьба как расхожие денежки,

Что на ладонях чужих обречённо дрожат…

Вот и кричу невпопад: до свидания, девочки!

Выбора нет! Постарайтесь вернуться назад!..

Иерусалим, 1995