Сапфир и шелк

Уэсли встал и подошел к окну, стараясь не поворачиваться к Нику лицом. Гнев мешал ему говорить.

Через какое-то время он смог немного успокоиться.

— Я… я высоко ценю твою озабоченность…

Уэсли удалось сделать так, чтобы голос звучал мягко. Хотя ему очень хотелось прокричать в лицо брагу что-нибудь оскорбительное.

— Мы — одна семья и должны помогать друг другу, — сказал Николас. — Если я могу что-нибудь сделать, чтобы помочь тебе выбраться из затруднений, скажи — и я к твоим услугам.

Уэсли медленно повернулся к Нику.

— Спасибо за предложение, кузен, но в твоей помощи нет необходимости. Ты прав, год не был особенно удачным для моей компании. Но на следующий год я ожидаю изменений к лучшему. Дела мои пойдут на лад.

Ник нахмурился:

— Я бы не хотел, чтобы ты потерял дело из-за дурацкой гордости, Уэсли.

— Уверяю тебя, такой опасности нет.

«И даже если бы была, — добавил про себя Уэсли, — к тебе бы я обратился за помощью в последнюю очередь».

Николас смотрел на него, прищурившись. Уэсли прекрасно видел, что он не верит ни одному его слову.

— Мое предложение остается в силе, брат, — с улыбкой сказал Ник. — Если тебе что-то потребуется…

— Я к тебе первому обращусь, — подхватил Уэсли и повернулся, чтобы уйти. — Перед отъездом я хотел бы повидаться с тетей Мэри. Если не возражаешь.

— Конечно.

Уэсли поклонился и поспешил прочь из кабинета своими мелкими семенящими шажками, потный от сдерживаемого гнева. Еще немного, и он готов был взорваться.

Как посмел Николас так его унизить?! Предложил помощь! Да он просто дал ему понять, что считает его неспособным вести собственное дело. Конечно же, достанься компания Николасу, он бы сумел извлечь из нее максимум прибыли! Разве все, чего касалась рука Николаса, не превращалось мигом в золото?

Уэсли вынул платок и вытер уголки рта. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы побороть гнев. Это оскорбление Нику припомнится. Немного успокоившись, Уэсли отправился к леди Мэри.

Времени до Рождества оставалось все меньше. Аврора никак не могла найти для Николаса подходящий подарок. Что ему подарить? У него и так все было. Нет, не все, подумала Аврора. У него не было наследника, которого он, конечно, хотел бы получить от нее в подарок. Аврора улыбнулась, глядя на серое небо. Вот это был бы отличный подарок Нику к Рождеству. Да только пока ничто не предвещало такого поворота событий.

Может быть, леди Мэри ей что-нибудь подскажет? Аврора пошла навестить ее. По дороге в покои свекрови она думала о тех значительных переменах, которые произошли с матерью Николаса за последнее время. Аврора проявляла терпение и настойчивость, стараясь постоянно привлекать затворницу к жизни семьи. Часто спрашивала у нее совета. Вначале леди Мэри уклонялась от помощи, но постепенно стала привыкать к невестке. Теперь визиты Авроры, наверное, приносили ей радость.

Даже Роза стала приветливее и улыбалась, открывая Авроре дверь.

— Я попала в довольно трудное положение, — сообщила Аврора, обменявшись с леди Мэри приветствиями.

— И в чем оно состоит?

— Рождество через три недели, а я не могу решить, что подарить Николасу, — сказала Аврора. — Вы не могли бы предложить что-нибудь?

Леди Мэри пожала плечами:

— Когда человек так богат, как Николас, ему или ничего не хочется, или хочется чего-нибудь такого, чего не купишь за деньги.

Леди Мэри, сама не подозревая о том, навела Аврору на мысль.

— Леди Мэри, будьте моим рождественским подарком Николасу. Пожалуйста! — возбужденно проговорила Аврора.

Леди Мэри отшатнулась.

— Как это? Я не понимаю…

— Ну как же! — воскликнула Аврора. — Ваш сын не видел вашего лица уже почти семь лет. Я думаю, самой большой радостью для него будет ваше присутствие за праздничным столом.

— Я… Я не могу. Вы требуете от меня невозможного, — раздраженно произнесла маркиза.

— Вы не хотите побыть с семьей на Рождество?

— Слышать об этом не желаю! Рождество было любимым праздником Вильяма, моего мужа. Воспоминания… Нет, без него для меня этот праздник — не праздник. Я не смогла бы без него…

— Сможете! — сказала Аврора и, встав с кушетки, последовала за леди Мэри к окну. — Никого не будет, кроме Николаса, меня, леди Вивьен и Уэсли. Если вы не хотите, чтобы вас видели слуги, это можно устроить.

— Нет, Аврора. Мне жаль, но я просто не могу на это пойти.

— Прошу вас, леди Мэри. Подумайте о том, что будет ваш приход значить для Николаса. Особенно на Рождество.

— Но мое лицо…

— Для этого есть кремы и пудра.

Аврора явно злоупотребила терпением леди Мэри.

— Я не желаю больше обсуждать этот вопрос, Аврора.

Аврора тоже с трудом сдерживалась.

— Похоже, вам нет дела до Николаса. Вы никогда не испытывали к нему никаких чувств. Будь это не так, вы бы пришли на нашу свадьбу. Вы только о себе и думаете. Вам нравится сидеть здесь, прятаться. Заставлять людей вас жалеть. Таким образом вы обретаете над ними определенную власть.

Из-под маски раздался какой-то странный звук. Аврора решила, что свекровь набросится на нее с кулаками. Но леди Мэри холодно произнесла:

— Оставьте меня. И никогда не смейте здесь появляться.

— Охотно исполняю ваше пожелание, — ответила Аврора и, гордо выпрямив спину, вышла из комнаты.

Оказавшись в коридоре, Аврора, как это часто бывало, отругала себя мысленно, что наговорила лишнего. Снова ее подвела горячность.

— Господи, что я наделала? — в ужасе пробормотала она.

Нельзя было позволять себе такой тон. Нельзя выказывать свое отношение к образу жизни леди Мэри, тем более так дерзко. За несколько секунд она разорвала те тонкие узы дружбы, создание которых было столь трудным и долгим. Месяцы трудов прошли зря.

Аврора помедлила немного, потом повернула назад. Перед дверью в комнату леди Мэри она передумала, и вовремя. При всей своей юности и неопытности, Аврора вдруг осознала, что только еще больше все испортит, попытавшись извиниться. Кроме того, приносить извинения, чувствуя себя правой, было Авроре не по нраву. Пусть леди Мэри просит у нее прощения.

Аврора решительно повела плечами и пошла прочь.

В коридоре Аврора встретила Уэсли.

— Доброе утро, Уэсли. Какими судьбами? — с приветливой улыбкой сказала Аврора. — Что привело вас в Силверблейд в такую ужасную погоду?

Уэсли учтиво наклонился и поцеловал ей руку.

— Я приехал навестить бабушку и тетю Мэри.

— Боюсь, Уэсли, что леди Мэри не слишком будет расположена к вам сегодня, — поморщившись, сообщила Аврора.

Уэсли грустно вздохнул:

— Какая жалость. Я так хотел с ней сегодня встретиться.

— Надеюсь, вы не откажетесь выпить со мной чашечку чаю?

— С удовольствием, Аврора. Вы всегда так добры ко мне.

Аврора пригласила Уэсли в гостиную и отослала прислугу за чаем.

Уэсли прищурился.

— Милая Аврора, вы выглядите такой печальной. Надеюсь, с Ником все в порядке?

Аврора ответила ему улыбкой. Стыдливо опустив ресницы и расправив складки на бархатной юбке, она сказала:

— Мы с Николасом — самая счастливая пара на свете. Нет, Уэсли, вам показалось. Я переживаю из-за того, что не могу найти для мужа подходящий подарок.

Уэсли внимательно посмотрел на Аврору. Затем медленно, но убедительно, в своей обычной манере заговорил:

— Возможно, я смогу помочь. Из Китая недавно возвратился корабль с товаром. Есть прекрасная табакерка. Старинная работа. Ни у кого в Лондоне нет и не будет такой же.

— Она дорогая?

— Очень. Но если это будет подарок для Ника, я готов снизить цену.

Аврора просияла:

— Замечательно, Уэсли!

Принесли чай. Следующий час Уэсли и Аврора провели в приятной беседе, обсуждая столичные новости.

Через неделю Уэсли вновь прибыл с визитом, прихватив с собой табакерку.

Аврора проводила его в библиотеку и закрыла дверь на ключ, чтобы Николас ненароком не узнал о готовящемся сюрпризе.

— Можно посмотреть? — спросила она, убедившись, что их никто не слышит.

— Конечно, — ответил Уэсли.

Табакерка была завернута в лоскут черного бархата. Уэсли развернул ее. Аврора чуть не вскрикнула от восхищения. Она взяла вещицу в руки и принялась ее рассматривать.

— Из чего она сделана?

— Из драгоценного камня. Нефрит. Китайцы высоко его ценят. Посмотрите, на ней вырезан дракон.

— Какая красивая, — прошептала Аврора.

— Нику угодить трудно. Но этой вещи, я уверен, он будет рад.

— Я тоже в этом уверена.

Уэсли согласился продать табакерку за те деньги, которые Авроре выделялись в месяц на наряды. Он ушел, оставив Аврору любоваться подарком.

На рождественский ужин леди Вивьен явилась в пышном зеленом платье, отчего цвет ее лица казался зеленовато-серым.

Уэсли услужливо подал бабушке стул. Николас следил, чтобы все было готово.

— Подарки откроем перед ужином? — спросил он.

Все согласились и принялись раскрывать свертки, лежавшие перед каждым на тарелке.

Аврора радостно захлопала в ладоши, обнаружив в шкатулке красивое колье.

— Николас! — воскликнула она. — Какая прелесть!

Когда Николас увидел свой подарок и лицо его осветилось радостью. Аврора поняла, что угодила ему.

— Китайская табакерка из нефрита, — сразу же сказал он, — большая редкость. Мои друзья умрут от зависти.

— Уникальная вещь, — сообщил Уэсли.

Леди Вивьен вежливо поблагодарила Николаса за серьги из оникса, которые он подарил ей. Уэсли, казалось, вполне искренне радовался паре серебряных подсвечников.

— Будем пировать? — предложил Николас.

Все закивали, Николас принялся отдавать распоряжения дворецкому и потому не заметил, как двери внезапно распахнулись. Но зато Аврора заметила это сразу.

— Леди Мэри! — воскликнула она.

Все разом повернули головы. Женщина в дверях словно не знала, входить или бежать прочь. В зале повисла тишина.

Аврора смотрела во все глаза на знакомую и одновременно незнакомую женщину, ибо впервые видела ее без вуали. Под слоем белил на лице скрылись все оспины. Леди Мэри оказалась красивой женщиной с правильными чертами лица и большими лучистыми серыми глазами, такими же, как у сына.

— Всех с Рождеством, — немного нервничая, сказала леди Мэри. — Я решила в этом году составить вам компанию. Если не возражаете.

Николас вскочил с места с такой радостью, что Аврора едва не прослезилась. Он подошел к матери, обнял ее и торжественно повел к столу.

Аврора встала из-за стола.

— Леди Мэри, я думаю, вы должны занять почетное место справа от сына.

Леди Мэри улыбнулась:

— Спасибо, Аврора. — Затем она перевела взгляд на сына: — Аврора настояла на том, чтобы я присоединилась к вам за рождественским ужином. Так что я — рождественский подарок тебе от Авроры.

Николас посмотрел на жену с беспредельной любовью и благодарностью. Все присутствующие были тронуты.

— Это самый лучший подарок, который я когда-либо в жизни получал на Рождество, — дрожащим от волнения голосом сказал он.

Леди Вивьен, посчитав, что слишком уж долго оказалась обделенной вниманием, пробурчала:

— Ну что же, Мэри, я рада, что ты наконец поступила здраво, как я тебе давно советовала.

Но леди Мэри, как и ее сын, не желала давать старухе собой помыкать.

— О, если бы не Аврора, леди Вивьен, я так бы и осталась отшельницей. Это она дала мне понять, что я веду себя плохо и мое место — в семье.

Леди Вивьен бросила на Аврору злобный взгляд, но промолчала.

Уэсли встал, как обычно, готовый все уладить.

— Каковы бы ни были причины, просто замечательно, что вы, тетя Мэри, снова с нами.

С этими словами он поцеловал ей руку.

Затем Николас произнес тост за мать и жену. Рождественский ужин начался.

Ночью Аврора стояла у покрытого морозными узорами окна своей спальни и мечтательно смотрела на падающий снег. Снег пошел недавно, но лужайка перед домом уже была белой. В камине за спиной уютно потрескивали поленья. Ей было хорошо и покойно.

Когда Николас подошел и обнял ее за талию, она прислонилась к его крепкой груди и закрыла глаза. Она почувствовала, как он потерся щекой о ее макушку.

— Как мило прошло Рождество, — тихо сказала Аврора.

— Самое замечательное Рождество в моей жизни, — заявил Николас, дыша ей в ухо. — И все благодаря тебе.

Затем он тихонько рассмеялся.

— Наверное, я женился на волшебнице. Она не только приручила самого известного в Лондоне повесу, но и вернула в семью мою отшельницу-мать. Не знаю, как ты это делаешь, Рора.

— Просто волшебство, — улыбнулась она. — Ведь ты женился на волшебнице.

Николас снова рассмеялся и зарылся лицом в ее ароматные волосы. Голос его звучал приглушенно и хрипло, когда он проговорил:

— Я верю тебе. Скажи, чем еще ты собираешься меня очаровать?

Аврора заглянула мужу в глаза.

— А ты раздень меня. Может, тогда и сам догадаешься?

Николас задержал дыхание, с восторгом глядя в искристые голубые глаза жены, обольстительно блестевшие в темноте. Он поднял руку, чтобы погладить ее по шелковистой щеке, и в этот момент Аврора легонько укусила его за палец.

— Миледи, да вы, оказывается, обладаете острыми зубками! — воскликнул он, прижимая ее к себе. — Похоже, придется усмирить вас.

— Попытайтесь, милорд, — прошептала Аврора. Она запустила руки под мягкую ткань халата и пробежала пальцами по его мускулистой груди и плечам.

Внезапно полено в камине затрещало, зашипело и выбросило множество искр.

Аврора зябко повела плечами.

— Здесь становится холодно, мой милый.

— Я знаю способ согреться, — хмыкнул Николас, и через несколько секунд бархатный халат его жены уже лежал у ее изящных лодыжек. Он не мог оторвать взгляда от ее совершенного тела. Быстрым движением он скинул и с себя халат. Подхватив жену на руки, он понес ее в постель.

Вскоре холодные простыни были согреты жаром их страсти. Они любили друг друга долго, всю ночь. И когда пришло утро, Аврора с довольной улыбкой призналась Николасу, что чувствует себя вполне ручной.

Глава 15

Аврора распахнула окно и полной грудью вдохнула воздух, напоенный ароматами просыпающейся земли. Природа оживала, сбрасывая с себя зимний сон.

— Наконец-то весна, — сказала Аврора и, опершись локтями на подоконник, залюбовалась пейзажем.

Деревья покрылись маленькими клейкими листочками. Под самым окном уже возились садовники, приводя в порядок клумбы. Ветерок был теплым и нес с собой нежный аромат весенних цветов. Птицы весело щебетали, согретые ласковым солнцем.

Аврора отошла от окна, улыбаясь своим мыслям. Почти год прошел с того утра, когда она увидела Николаса и Памелу Литтлвуд у летнего домика. Разве могла она тогда предположить, что станет маркизой Силверблейд?!

Она могла быть еще более счастливой, если бы не два обстоятельства. Никаких указаний на то, что у маркиза Силвер-блейда скоро появится наследник, так и не было. Покровитель Дианы тоже пока никак не давал помять, что намерен жениться на ее сестре.

И все же грех жаловаться, напомнила себе Аврора. Она могла быть счастлива уже потому, что ни Памела Литтлвуд, ни какая другая женщина не грозили разрушить их с Николасом брак. Николас обожал свою жену, и она купалась в его любви, как цветок в лучах теплого солнца.

И она любила его. Любила так, что сила собственного чувства иногда пугала Аврору. Он был всем в ее жизни. Аврора знала, что ради него готова отдать свою жизнь. И была уверена, что, если наступит черный день, когда она станет ему не нужна, жизнь ее потеряет всякий смысл.

«Брось, Аврора! — приказала она себе. — Нельзя унывать в такое чудесное утро. Скоро приедут друзья».

Как раз в это время в дверь постучали. Слуга сообщил, что гости лорда Силверблейда только что прибыли из Лондона.

Аврора последний раз взглянула в зеркало и пошла вниз встречать гостей.

Проходя мимо кабинета Николаса, она заметила, что дверь была приоткрыта и оттуда доносились голоса.

— Бабушка, — сказал Николас, еле сдерживаясь, — это не твое дело!

— Тут ты ошибаешься, мой мальчик, — не сдавалась старуха. — Будущее Силверблейдов мне небезразлично. Ты женат. Твоя жена уже должна была бы понести. Ты ведь спишь с этой девчонкой… или это не так?

— Бабушка! — с угрозой произнес Николас.

Но старая леди все не унималась:

— Раз ты с ней спишь, значит, все дело в ней. Она тебя обманула, Николас. Обманула твои надежды. Она бесплодна. У маркиза Силверблейда не будет наследников. Если бы ты со мной посоветовался перед тем, как жениться…

Аврора не стала слушать, что ответит муж. Побледнев, она побежала прочь, подальше от скрипучего старческого голоса.

Но этот голос настигал ее.

«Она тебя обманула, Николас… Она бесплодна… и не будет наследников».

Через несколько минут в дверь спальни постучали. На пороге возник Николас.

— С тобой все в порядке? — спросил он, заходя в комнату.

Аврора отвернулась от мужа, не зная, как выразить словами свою обиду и страх. Вдруг Аврора почувствовала, как руки мужа легли ей на плечи. Николас решительно развернул ее к себе лицом.

— Аврора, в чем дело?

— Во всем, — со вздохом сказала Аврора.

— Во всем? — полушутливо переспросил он. — Я думал, ты со мной счастлива.

— Я… Я счастлива. Но я нечаянно слышала твой разговор с бабушкой. Она права. Я тебя предала. Я бесплодна. Никогда не смогу родить тебе наследника, о котором ты мечтаешь, Николас.

Николас смотрел на нее без улыбки.

— Разве я уже не предупреждал тебя, чтобы ты не принимала близко к сердцу то, что каркает эта старая ворона?

— Да, но на этот раз она права! Для тебя очень важно иметь наследника, ты сам мне об этом говорил.

Николас кивнул и с мрачным видом отошел в сторону.

— Не стану отрицать, что для меня важно иметь наследника. Иначе все достанется Уэсли. Даже страшно представить, что будет, если имение попадет в руки кузена.

— Я понимаю, — сказала Аврора.

— Вот и отлично. Наследник мне нужен. Но я не хочу видеть тебя несчастной.

Аврора посмотрела в лицо любимому.

— О, Николас, — прошептала она и положила голову ему на плечо, — я была такой глупой!

Николас прижал ее к себе так, словно боялся, что она убежит.

— Ты для меня важнее всего на свете. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Надеюсь, ты это чувствуешь.

Аврора молча кивнула.

Николас улыбнулся:

— Почему бы нам на несколько месяцев не поехать в Лондон? Я думаю, перемена обстановки пойдет нам на пользу.

У Авроры поднялось настроение при мысли о том, что она окажется далеко от злой леди Вивьен.

— Замечательная мысль.

Николас нежно поцеловал жену.

— Как только наши гости уедут, велю слугам упаковывать вещи.

Несколькими днями позже лорд и леди Силверблейд отправились в Лондон.

Николас вошел в клуб. Народу было больше, чем обычно. Ему пришлось поискать глазами свободное место за игральным столом. В зале стоял тяжелый дух: смесь восторга и отчаяния с сигаретным дымом и запахом мужских духов. Дышать в этом зале, где по воле случая теряют и выигрывают состояния, действительно было нелегко.

Наконец, заметив свободное место напротив Олли и Хейза за столом, где играли в вист, он направился туда.

Суеверный Олли вывернул сюртук наизнанку, надеясь, что таким образом обеспечит себе удачу в игре. Чтобы скрыть от партнеров свои чувства, которые, как бы он ни старался их скрыть, легко читались по лицу, Олли натянул соломенную шляпу с полями. Очевидно, одной шляпы ему показалось мало, и он прицепил к ее полям цветы и ленты, свисавшие на лицо.

— Олли, ты ли это? — с иронией поинтересовался Николас.

Олли оторвал взгляд от карт.

— Ты меня узнал.

Николас засмеялся.

— Тебя трудно не узнать. Джентльмены, вы не против, если я присоединюсь к вам?

Олли тяжело вздохнул:

— Похоже, мое везение кончилось.

— Так почему бы не уйти, пока лорд Силверблейд не начал игру? — посоветовал лорд Хейз.

— Потому что я живу надеждой на то, что однажды сумею его обыграть, — ответил Олли.

Все присутствующие за столом рассмеялись и согласно закивали, зная, как мастерски Ник играет и как ему везет.

— Не видел тебя целую вечность, — сказал Николасу лорд Марчмейн. — Я было подумал, что ты решил завязать с картами.

Партнер слева усмехнулся:

— Разве ты не слышал? Наш Николас так очарован красавицей женой, что не отходит от нее ни на шаг. Где уж там перекинуться в карты с друзьями!

— Не могу сказать, что я его за это осуждаю, — усмехнулся лорд Марчмейн. — Если бы у меня дома была красивая жена, я тоже не отходил бы от нее!

Все снова рассмеялись.

— Я и сегодня бы никуда не пошел, — заметил Николас, — если бы она не устала. Целый день ездила по магазинам.

Мужчины за столом понимающе закивали.

— Ну что же, господа, — сказал Хейз, — будем играть?

Как и предсказывал Олли, с приездом Николаса удача от него отвернулась.

Когда ставка достигла пятидесяти тысяч фунтов, Олли пришлось покинуть игру. Выбыли и другие игроки. За столом остались только Николас и Марчмейн.

Николас поднял ставку еще на десять тысяч. Марчмейн, изучив свои карты, побледнел и, покачав головой, сказал:

— Это слишком для меня, лорд Силверблейд. Ваша взяла.

Николас усмехнулся и бросил карты на стол.

Раздался восхищенный вздох. Марчмейн с едкой ухмылкой сказал:

— Ну что же, лучше проиграть пятьдесят тысяч фунтов моей жены, чем шестьдесят.

Герцог Блетчфорд, слегка покачиваясь от выпитого вина, подошел к столу.

— О, лорд Силверблейд, — едва ворочая языком, произнес он, хватая Николаса за руку, чтобы не упасть.

— Что вам угодно? — сухо спросил Николас. Герцог Блетчфорд не был в числе его друзей.

— Я из-за вас проиграл, черт возьми!

— Что вы несете? — Николас брезгливо поморщился. — При чем здесь я? Мы никогда с вами в карты не играли.

— Да не о картах речь, — растягивая слова, ответил герцог, — а о пари.

— Какое еще пари? — раздраженно спросил Николас.

Внезапно взоры всех присутствовавших обратились к нему.

— Да вот… пари, — продолжал говорить герцог Блетчфорд, не замечая пронесшегося по залу предупреждающего шепота. — Я поставил на то, что ваш наследник появится через девять месяцев после свадьбы. И я проиграл. Как, — продолжал он, безуспешно пытаясь сосредоточить на лице Силверблейда мутный взгляд бледно-голубых глаз, — вы могли так меня обмануть?

— Это любопытно, — подчеркнуто спокойно проговорил Николас. — Вы не могли бы рассказать мне больше об этом пари?

Поскольку бедняга Блетчфорд окончательно потерял способность к членораздельной речи, Николас обратился к присутствующим в зале джентльменам:

— Кто-нибудь, принесите мне книгу, где ведется запись о пари.

Через считанные секунды толстая книга лежала перед Николасом. Он открыл ее и принялся листать страницы, надеясь на то, что никто не заметит предательского дрожания руки.

Вскоре он нашел то, что искал.

Да, после свадьбы Николаса несколько джентльменов, которых он знал плохо, поставили на дату рождения у Силверблейда первенца. Разброс в датах был от семи месяцев до двух лет.

Николас захлопнул книгу. Повернувшись к своим приятелям, растерянно и виновато моргавшим, он сказал:

— Я польщен, джентльмены. Жаль, что бедняга Блетчфорд проиграл. Но заверяю вас, я удвою усилия, направленные на то, чтобы кто-то из вас сорвал куш. Победитель получит от меня премию в десять тысяч фунтов.

Все вздохнули с облегчением, увидев, что лорд Силверблейд воспринял пари с юмором. Напряжение рассеялось, и все пошло своим чередом.

Но ни Олли, ни Хейз не были спокойны. Им-то сразу стало ясно, что Николас только делает вид, что ему все нипочем.

— Полагаю, никто из вас в этом не участвовал? — сквозь зубы процедил Николас, когда трое друзей вышли из клуба. Он попытался изобразить улыбку, но она больше походила на гримасу.

— Конечно, нет! — раздраженно бросил Хейз, оскорбленный подозрением. — Мы друзья и никогда не стали бы принимать участие в такой гадости. И разумеется, мы бы тебе непременно рассказали, если бы знали.

Олли почесал голову под париком.

— Интересно, кому пришло в голову устраивать это дурацкое пари?

— Не знаю, но вас прошу это для меня выяснить.

— Хорошо, — кивнул Олли, — мы наведем справки через третьих лиц.

— Отлично, — улыбнулся Николас. — И когда это выяснится… — Он крепко сжал рукоять шпаги. — И еще, — добавил Николас, глядя на друзей, — если кто-то хоть словом обмолвится об этом Авроре…

Что случится с этим несчастным, можно было понять по мрачному лицу Николаса.

— Никто из тех, кто был сегодня в клубе, не посмеет ни о чем ей рассказать, — уверенно заявил Олли. И Хейз подтвердил его слова кивком головы.

Удовлетворенный, лорд Силверблейд резко развернулся и пошел прочь, не дожидаясь, пока друзья начнут выражать ему сочувствие.

Николас откинулся на кожаные подушки и закрыл глаза, прислушиваясь к перестуку колес.

Никогда еще в жизни Николас не испытывал такого унижения. Да, он привык к тому, что о нем говорят. Но всегда о нем говорили со смешанным чувством негодования и восхищения. Никогда и никому он не позволял над собой смеяться.

Но вскоре все переменится. Если в ближайшее время у него не родится наследник, лорд и леди Силверблейд станут привлекать всеобщее пристальное внимание и вызывать насмешки.

Николас задумчиво потер лоб и от души выругался. Он знал, что должен оставить эти мысли и вести себя так, будто этого пари никогда не было. Но до сих пор его мужская гордость никогда не бывала задета. Страх показаться смешным и жалким жег его, не давая забыть о себе, словно больной зуб.

И тут ужасная мысль пришла ему в голову. Что, если Аврора здесь и правда ни при чем? Что, если дело в нем, в Николасе Силверблейде? Такое возможно, ибо он давно потерял счет женщинам, с которыми занимался любовью в Англии и по всей Европе. Но до сих пор к нему не поступало никаких известий о том, что у него появился незаконнорожденный ребенок. До сих пор он ставил этот факт себе в заслугу: вот он какой осторожный! Но могло быть и по-другому. Что, если с его семенем что-то не так?

Николас вспомнил историю, как-то рассказанную отцом о неком сквайре Олворси. Многие годы все считали его жену неспособной родить, поскольку у этой пары детей не было. Однако когда как после его смерти вдова вновь вышла замуж, она удивила соседей, преподнеся новому мужу крепеньких близнецов ровно через девять месяцев после свадьбы. Так что Аврора, вполне вероятно, тут вовсе ни при чем.

Между тем экипаж подъехал к дому, и Николас, расплатившись с кучером, остановился у ворот, глядя на окна спальни жены. В окнах было темно. Аврора, очевидно, легла спать.

Устало вздохнув, Николас медленно поднялся по ступеням и пошел прямо к себе. В эту ночь, впервые с тех пор, как она вышла замуж, Аврора спала одна.

Открыв глаза, Аврора огляделась. Солнце светило в окна, было раннее утро. Вторая половина кровати, где обычно спал Николас, обнимая ее, была пуста.

Аврора потерла заспанные глаза, встала и, накинув пеньюар, подошла к дверям, ведущим в смежную комнату.

Николас лежал на спине, прикрыв рукой глаза.

Почему он лег у себя? Почему не пришел к ней, как это было всегда?

Аврора на цыпочках подошла к кровати и, присев на край, дотронулась до плеча мужа.

— Николас, просыпайся.

Аврора потрясла его за плечо. Он открыл глаза и уставился на нее с таким видом, будто перед ним был совершенно чужой человек.

— Николас, ты не пришел ко мне прошлой ночью. И я волнуюсь, — сказала Аврора.

Николас тряхнул головой, словно хотел очистить ее от остатков сна.

— Я вернулся домой поздно и не хотел тебя будить.

— Я тронута твоим участием, Ник. — Аврора улыбнулась и провела кончиками пальцев по мышцам его плеч.

Обычно этого бывало достаточно, чтобы Николас валил ее на постель. Для него это было предложением заняться с ней любовью. Но на этот раз он ответил ей бледной улыбкой и слегка потрепал по щеке.

Недоброе предчувствие зашевелилось в душе Авроры.

— Николас, ты не хочешь меня?

— Я вчера здорово продулся в карты, — пробормотал Николас, стараясь не смотреть жене в глаза. — И вместе с деньгами подрастерял энтузиазм.

Аврора не очень поняла связь между проигрышем и нежеланием заняться любовью, но про себя решила, что еще очень плохо знает мужчин.

— Понимаю, — сказала она и, помолчав, спросила: — Надеюсь, это не навсегда?

Николас улыбнулся:

— Нет, моя милая Рора, надеюсь, нет.

Аврора облегченно вздохнула.

Николас сдержанно зевнул.

— Я вчера так поздно лег, что…

— Ты хочешь спать, — тут же подхватила Аврора и, стараясь не показывать своего разочарования, добавила: — Я понимаю.

— Ты умница.

Аврора с улыбкой кивнула и вышла. Она была уверена, что завтра Николас станет прежним и все опять у них наладится.

Но шли дни, а Николас становился все угрюмее, все несчастнее.

Внешне он оставался прежним. Когда они появлялись на публике, он неизменно был внимательным и остроумным, непринужденно шутил и смеялся, был душой общества. Но когда они оставались вдвоем и разговаривали, сидя у камина, Аврора часто замечала его остановившийся взгляд, полный тоски и беспокойства.

Даже в постели он казался отстраненным. Страсть не захватывала его целиком. Если не физически, то эмоционально он отстранял жену от себя.

Аврора чувствовала, как постепенно теряет его, как он прячется за некую стену отчужденности, и эта стена с каждым днем становилась выше и прочнее. Самое страшное, что она не знала причины.

«Ну что же, — сказала она себе однажды, — я должна это выяснить, и чем скорее, тем лучше».

Николас стоял у окна, уныло глядя на длинный ряд домов на противоположной стороне площади.