Трудная жизнь

Когда доктор ушел, отец Фарт передал мне содержание их беседы. Коллопи сломал руку и ногу, получил трещину черепа и множество разрывов в области живота. Несмотря на то что ни одно из этих повреждений само по себе не было смертельным, никто в возрасте Коллопи не смог бы пережить такой шок. Но что совершенно озадачило доктора и его коллег — это непомерно быстрое разложение тела. Госпитальное начальство связалось с санитарными чиновниками, которые были явно напуганы возможностью появления неизвестной заграничной болезни и постановили, что погребение тела должно состояться на следующее утро. Больничные власти наняли владельца похоронного бюро, чтобы он устроил все за наш счет. Погребение состоится завтра в десять утра. Могила приготовлена на кладбище Кампо Верано.

Меня заинтересовало то, что врач сказал о неестественно быстром разложении тела. Я, конечно, не уверен, но осмелюсь предположить, что причина этого снова Тяжелая Вода. Разумеется, вслух я ничего не сказал.

В больницу мы прибыли достаточно рано. Коллопи уже уложили в гроб. Катафалк с лошадьми и отдельный кеб ждали нас. Я нашел директора и передал ему чек на покрытие всех расходов. Затем мы отправились в церковь Сан-Лоренцо Фуори-ле-Мура, недалеко от кладбища, где отец Фарт прочел заупокойную мессу. После чего осталось только произвести само погребение, на котором присутствовали только я и добрый священник. Именно он прочел над могилой последнюю молитву.

В молчании ехали мы обратно в гостиницу. Отец Фарт сказал мне, что последняя воля Коллопи выражена в завещании, хранящемся в дублинской адвокатской конторе, именуемой контора Спруэля, Хиггинса и Фогарти. В кебе я принял решение немедленно ехать домой в Дублин, а затем в Лондон, дав отцу Фарту немного денег и предоставив ему возможность самому позаботиться о себе.

Вот таким было последнее письмо брата с континента. А увиделся я с ним двумя днями позже.

21

Брат появился без предупреждения в половине четвертого после полудня. Слава Богу, Анни дома не было. Он бросил пальто и шляпу на кухонный стол, приветливо кивнул мне и уселся напротив меня около плиты в ветхое кресло мистера Коллопи.

— Ну, — оживленно заговорил он, — как вы тут?

Одет брат был очень хорошо, но мне сразу стало ясно, что он довольно пьян.

— Да ничего, — сказал я, — хотя эта история в Риме расстроила мне нервы. Судя по твоему виду, ты перенес ее спокойно?

— Мы должны принимать вещи такими, каковы они есть, — сказал он, надувая губы. — Никто не станет слишком горевать, когда мы отправимся в последний путь, и не стоит обманывать себя на этот счет.

— Я любил бедного старика. Он был далеко не худшим из людей.

— Отлично. Его смерть не была самой счастливой из возможных. Более того, она была нелепой. Но давай посмотрим с другой стороны. Разве есть лучшее место для смерти, чем Рим, вечный город, под боком у Святого Петра?

— Да, — сказал я, криво усмехнувшись. — Даже смерть их обоих была связана с деревянными брусьями. Святого Петра распяли на кресте.

— Да, верно. Мне всегда хотелось знать, как распятие производилось на практике. Они что, распинали человека горизонтально, на лежащем на земле кресте, а затем поднимали его?

— Я не знаю, но думаю, что так и было.

— Да, черт побери, вот бы они попотели, если бы им пришлось поднимать на кресте Коллопи. Я уверен, что под конец он весил по меньшей мере тридцать пять стоунов.

— Ты не испытываешь никаких угрызений совести из-за своей Тяжелой Воды?

— Совершенно никаких. Думаю, его обмен веществ стал давать сбои. Но всякий, кто пользуется патентованными лекарствами, подвергает себя рассчитанному риску.

— Мистер Коллопи был первым, на ком испытывалась Тяжелая Вода?

— Я должен посмотреть записи. Дай-ка лучше два стакана и немного воды. Нам следует немного выпить, прежде чем уйти отсюда.

Он достал бутылку емкостью в пол пинты, которая была уже на две трети пуста. Я принес стаканы, а он разлил виски. Посуда стояла на плите, мы сидели друг против друга, и все было как в старые добрые времена, только роли мистера Коллопи и отца Фарта исполняли мы с братом. Я спросил его, как поживает святой отец.

— Он все еще в Риме, конечно. Пребывает в ужасном состоянии, но старательно выказывает религиозное смирение. Думаю, он уже забыл об угрозах Папы. Я уверен, что они были просто-напросто блефом. А как поживает наша подружка Анни?

— Кажется, она тоже смирилась. Я передал ей все, что ты написал по поводу срочного погребения. Похоже, такое объяснение ее устроило. Конечно, я не сказал ничего о Тяжелой Воде.

— Так оно и лучше. За удачу!

— За удачу!

— Я звонил этим стряпчим — Спроулу, Хиггинсу и Фогарту и договорился о встрече в половину пятого сегодня вечером.

— Наверное, лучше всего выйти прямо сейчас и перед разговором с ним немного промочить горло.

— Отлично.

Мы сели в трамвай, доехали до Меррион-сквер и вошли в паб на Линкольн-плейс.

— Две кружки пива, — заказал брат.

— Нет, — вмешался я. — Мне бутылку портера.

Он недоверчиво посмотрел на меня и неохотно заказал портер.

— В нашем деле, — сказал он, — нельзя, чтобы кто-то заметил, как ты распиваешь портер или что-то подобное. Люди могут принять тебя за кебмена.

— А может быть, я и в самом деле кебмен.

— Да, есть одна вещь, которую я забыл тебе сказать. В ночь перед похоронами я связался с одним из тех парней, которые делают могильные камни, и заказал простое надгробие, с условием, что оно должно быть готово не позднее следующего вечера. Я хорошо заплатил, и работа была выполнена в срок. Камень воздвигли на следующее после похорон утро, и я заплатил за то, чтобы бордюр сделали сразу, как только могила осядет.

— Да, ты действительно подумал обо всем, — сказал я с оттенком восхищения.

— Почему бы мне не позаботиться об этом. Я, возможно, никогда больше не окажусь в Риме.

— Однако...

— Мне кажется, ты не совсем чужд литературе.

— Ты имеешь в виду тот приз, который я получил за свое сочинение о кардинале Ньюмене?

— Да, его и еще кое-что другое. Ты, конечно, слышал о Китсе[53]?

— Конечно. Ода греческой вазе. Ода Осени.

— Точно. Ты знаешь, где он умер?

— Не знаю. В своей постели, наверное.

— Как и Коллопи, он умер в Риме и похоронен там же. Я видел его могилу. Мик, дай нам по кружке пива и бутылку портера. Могила очень красива и поддерживается в хорошем состоянии.

— Очень интересно.

— Ките сам сочинил для себя эпитафию. Он был весьма критического мнения о себе как о поэте и велел написать на могильном камне своего рода насмешку над собой. Конечно, это могло быть просто уловкой, желанием напроситься на похвалу.

— Так что там было, в этой эпитафии?

— Он написал: Здесь лежит тот, чье имя начертано на воде. Очень поэтично, а?

— Да, теперь я вспомнил.

— Подожди, я тебе ее покажу. Да допей же, ради Бога! Я сделал фотографию могилы Коллопи как раз перед тем, как уехать. Погоди, сейчас ты ее увидишь.

Он порылся во внутреннем кармане, достал оттуда бумажник, выудил из него искомую фотографию и с гордостью протянул мне. На ней была изображена большая плоская могильная плита с надписью:

КОЛЛОПИ.

Из Дублина

1848-1910

Здесь лежит тот, чье имя

начертано в воде.

R.I.P.[54]

— Разве не здорово, хихикнул он. «В воде» вместо «на воде»?

— Тут только фамилия? А как его звали?

— Будь я проклят, не знаю. И отец Фарт тоже не знает.

— Ладно, а откуда ты взял год его рождения?

— Ну, это до некоторой степени догадка. Врач в больнице сказал, что ему было примерно шестьдесят два года, и эта цифра вписана в свидетельство о смерти, которое я взял с собой. Так что мне просто осталось вычесть одно число из другого. Что ты думаешь о надгробии?

— Моя очередь платить. Чего ты хочешь?

— Кружку пива. Я сделал заказ.

— По-моему, плита выглядит очень хорошо, — сказал я, — и ты поступил мудро, заказав ее. Думаю, тебе следует материально поддержать Анни, когда она отправится навестить могилу отца.

— Очень хорошая идея, — ответил он, — просто превосходная.

— Наверное, нам пора уходить отсюда и отправляться на встречу с адвокатами.

Мы все же немного опоздали. По прибытии в контору Спроула, Хиггинса и Фоггарти нас встретил унылый клерк. Узнав наши имена, он подвел нас к комнате с табличкой МИСТЕР СПРОУЛ и жестом пригласил войти. Мистер Спроул оказался древним стариком, морщинистым, как пергамент, на котором он писал, словно сошедшим со страниц романов Диккенса. Приподнявшись, он пожал нам руки и жестом пригласил садиться.

— Ах, — сказал он, — какое грустное известие про мистера Коллопи.

— Вы получили мое письмо из Рима, мистер Спроул? — спросил брат.

— Да, конечно. Мы также получили письмо от нашего собственного представителя в Риме. Мы единственная фирма в Дублине, имеющая такого представителя. С этим завещанием нам пришлось повозиться.

— Да, — сказал брат, — мы хотели бы получить некоторое представление о том, что там говорится. А вот, кстати, и свидетельство о смерти.

— Оно нам очень пригодится. Спасибо. Завещание в данный момент находится здесь у меня. Я уверен, вы не хотите, чтобы я утомлял вас всякой крючкотворческой чепухой, на которой мы, адвокаты, так любим настаивать.

— Нет, мистер Спроул, не хотим, — ответил я нетерпеливо.

— Хорошо. Мы не знаем точной стоимости собственности покойного, поскольку она состояла в основном из капиталовложений в разные предприятия. Но мы можем подвести итог желаниям завещателя. Во-первых, основное наследство. Дом на Уорингтон-плейс и тысячу фунтов наличными он оставляет своей дочери Анни. Каждому из своих сводных племянников — то есть вам, джентльмены, — он оставляет по пятьсот фунтов наличными, при условии, что они будут жить в его доме до момента его смерти.

— Великий Боже, — вскричал брат, — я теперь вне игры! Я не живу там уже несколько месяцев.

— Какое невезение, — сказал мистер Спроул.

— И это после того, как я за свой счет похоронил его в Риме и воздвиг надгробный камень на его могиле!

Он недоверчиво посмотрел на нас.

— С этим уже ничего не поделаешь, — строго сказал я. — Что там еще, мистер Спроул?

— После того, как все это будет устроено, — продолжил адвокат, — мы должны основать фонд Коллопи. Этот фонд будет выплачивать его дочери Анни по триста фунтов ежегодно в течение всей ее жизни. Фонд построит и будет поддерживать в надлежащем состоянии три здания, которые завещатель назвал местами приюта. Они будут находиться в Айриштауне (Сэндимаунт), в Хэролдс-Кросс и в Филбсборо. На двери каждого из них будет рельефно выведено слово МИР, и каждое будет находится под патронажем своего святого — Святого Патрика, Святого Иеронима и Святого Игнатия соответственно. На каждом из этих зданий будет табличка с соответствующей надписью. Например, ФОНД КОЛЛОПИ — Приют Святого Иеронима. Обратите внимание, как удачно они расположены географически.

— Да, действительно, — сказал я. — Кто будет проектировать эти здания?

— Мой дорогой сэр, мистер Коллопи подумал обо всем. Все уже сделано. Одобренные архитекторами планы хранятся у меня.

— Это все? — спросил брат.

— В основном, да. Есть еще несколько небольших сумм, завещанных разным людям, и деньги на заупокойные мессы, которые следует отдать преподобному Курту Фарту, иезуиту. Конечно, ни одна сумма не может быть выплачена до тех пор, пока завещание не вступит в силу. Но, думаю, это произойдет автоматически.

— Прекрасно, — сказал я. — Мой брат живет в Лондоне, но я сам пока остаюсь здесь. По старому адресу.

— Превосходно. Я вам напишу.

Мы поднялись, чтобы уходить. Неожиданно, уже в дверях, брат обернулся.

— Мистер Спроул, — сказал он, — могу я задать вам один вопрос?

— Вопрос? Конечно.

— Как звали мистера Коллопи?

Мистер Спроул был явно озадачен.

— Фердинанд, разумеется.

— Спасибо.

Когда мы снова очутились на улице, я увидел, что брат подавлен вовсе не так сильно, как можно было бы ожидать.

— Фердинанд? Забавно! Что мне сейчас крайне необходимо, так это выпивка. Я стал на пять сотен фунтов беднее, чем был, когда входил в эту контору.

— Ну, так давай выпьем за то, что мне повезло больше.

— Отлично. Давай только держаться поближе к трамваю на Кингстаун, поскольку я хочу попасть на вечерний пароход. Я оставил свой багаж в Лондоне по пути сюда. Вот это место нам, пожалуй, подойдет.

Он затащил меня в паб на Саффолк-стрит, но, к моему удивлению, согласился выпить полстакана вместо целого. Все из-за предстоящего ему длительного ночного путешествия. Брат пребывал в ностальгическом расположении духа и был склонен к воспоминаниям. Мы переговорили о многом из нашей прошлой жизни.

— Ты уже решил, — спросил он в конце концов, — что будешь делать дальше?

— Нет, за исключением того, что собираюсь бросить школу.

— Правильно.

— Что касается средств для жизни, полагаю, что пятьсот фунтов дадут мне возможность думать над этим вопросом по меньшей мере два года, если я не определюсь раньше.

— Почему бы тебе не приехать ко мне и не поработать в Лондонском университете.

— Да, я думал над этим. Но меня одолевает ужасное предчувствие, что рано или поздно полиция наложит свою лапу на это заведение.

— Чушь!

— Не знаю. Чувствую только, что лед под тобой очень тонок.

— Я не сделал еще ни одного неверного шага. Ты когда-нибудь задумывался о том, чтобы принять участие в новом автомобильном бизнесе? Это очень многообещающая вещь.

— Нет, я никогда об этом серьезно не думал. Тут потребуется настоящий капитал. Кроме того, я ничего не понимаю в машинах. После всего того, чему эти проклятые святые братья учили меня, я ничего не знаю ни о чем.

— То же самое я могу сказать и о себе. Единственный способ что-нибудь узнать — это учиться самостоятельно.

— Наверное, так оно и есть.

— Скажи мне одну вещь, — спросил брат довольно задумчиво, — как тебе Анни и как ты с ней ладишь?

— С Анни все в порядке, — ответил я. — Она постепенно оправляется после этого ужасного случая в Риме. Я думаю, она благодарна тебе за все, что ты сделал, хотя и не говорит об этом. Знаешь что? Было бы неплохо, если бы ты преподнес ей фунтов сто на ведение хозяйства, до тех пор пока дела с наследством не утрясутся.

— Да, это отличная идея. Я вышлю чек из Лондона и напишу ей теплое письмо.

— Спасибо.

— Скажи-ка мне: как она ухаживает за тобой? Все в порядке?

— Просто замечательно.

— Кормежка, стирка, носки и все такое?

— Конечно. Я живу как лорд. Завтрак в постель, если пожелаю.

— Отлично. Как лорд, надо же! Я должен поторапливаться, если хочу успеть на пароход. Я очень рад, что Анни оказалась такой. У этой девушки доброе сердце.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я несколько озадаченно. — Разве она не присматривала за хозяйством всю свою жизнь? Бедная миссис Кротти, когда была жива, и пальцем не пошевельнула. Она почти все время болела и в конце концов упокоилась в бозе, а мистер Коллопи был сущим наказанием. Он вечно спрашивал, есть ли крахмал в его пище, независимо от того, что ему подавали. Он с подозрением относился даже к воде в кране.

— О, да. Но в конце концов он заплатил по счетам. Я рад тому, как щедро он позаботился о ней в своем завещании.

— И я тоже.

— Да, в самом деле. Послушай, мы можем пропустить по последнему стаканчику перед дорогой. Пэдди, два виски!

— Да, сэр!

Он принес две порции напитка глубокого янтарного цвета и поставил перед нами.

— Ты знаешь, — сказал брат, — приличный дом и три сотни фунтов в год пожизненно — это не шутка. Видит Бог, не шутка.

Он осторожно долил воды в свой виски.

— Анни — трудолюбивая, хорошо сложенная, скромная девушка. Такие на дороге не валяются. В Лондоне таких порядочных вряд ли встретишь. Там почти все — проститутки.

— Возможно, ты просто встречался не с теми людьми.

— О, не беспокойся, я видел достаточно много всяких. Порядочные люди везде редкость. Я хмыкнул.

— А обеспеченные порядочные люди еще большая редкость.

— Иногда порядочные люди принимали правильные дозы Тяжелой Воды.

Брат проигнорировал мой выпад и поднял свой стакан.

— По моему мнению, — сказал он торжественно, — половина битвы уже выиграна, если ты всерьез решил взяться за дело. Скажи мне честно: ты когда-нибудь испытывал влечение к Анни?

— Что?..

Он поднес стакан с виски к губам и осушил его одним мощным глотком. Потом сильно хлопнул меня по плечу:

— Подумай об этом!

Хлопок двери подсказал мне, что он ушел. Ошеломленный, я поднял свой стакан и, не отдавая себе отчета, в точности повторил то, что только что сделал мой брат, — осушил стакан одним глотком. Затем быстро пошел — хотя и не побежал — в уборную. Рвота поднималась к моему горлу могучей приливной волной.

notes

1

Имеется в виду Святая Тереза (1515-1582) — испанская монахиня-кармелитка. Канонизирована в 1622 г.

2

Manus — рука, Magnus — великий (лат.).

3

На самом деле эта католическая молитва начинается словами: «Ecce Sacerdus magnus...» «Вот Святые Отцы великие...» (лат.).

4

Св. Финбар — один из самых почитаемых ирландских святых. Епископ и патрон графства Корк. Родился приблизительно в 550 г., умер 25 сентября 623 г.

5

Херлинг — национальная ирландская игра, напоминающая хоккей на траве.

6

Т. е. Англии. «Bull Island», использованное О’Брайеном, намекает на прозвище англичан «Джон Буль» (Bull — Бык).

7

S.J. — Societas Jesu, здесь: член общества Иисуса, иезуит (лат.).

8

Разделяй и властвуй (лат.).

9

Дословно: «живая вода» (ирл.).

10

Лорд-мэр — сохранившийся со средних веков титул главы местных органов власти в Великобритании.

11

Ad Majorem Dei Gloriam — К Вящей Славе Господней (лат.) — девиз ордена иезуитов.

12

Прекрасный немецкий язык (нем.).

13

Что будем делать (лат.).

14

Гэльская лига — организация ирландской буржуазной интеллигенции. Основана в конце XIX в. с целью пропаганды и развития ирландской национальной культуры.

15

Аббревиатура от Dublin Military Police — Дублинская Военная Полиция (англ.).

16

Церковь говорит — достаточно (лат.).

17

Пэдди — прозвище ирландца, аналогичное Фрицу для немца или Ивану для русского.

18

Возможно, имеется в виду одно из типичных ирландских приветствий: Dias Maria Huit agus Padraic — Да пребудут с тобой Господь Бог, Святая Мария и Патрик (ирл.).

19

Т. е. к так называемому Чистилищу Св. Патрика.

20

Медная проволока (лат.).

21

Кожа, перепонка, пленка (лат.).

22

Большой риск (фр.).

23

Гребень (лат.).

24

Фома Аквинат, или Аквинский, (1225-1274) — знаменитый схоласт, «doctor universalis» и «angelicus», величайший католический авторитет и святой, монах доминиканского ордена, по национальности — итальянец, был профессором в Париже, Болонье, Пизе и Риме; канонизирован в 1323 г.; довел схоластику до высшего развития путем наиболее полного приспособления аристотелевской философии к церковному учению. Главные труды Фомы: комментарии на сочинения Аристотеля; комментарий на сентенции Петра Ломбарда, в которых объясняются спорные богословские вопросы; 5 книг «De veritate fidei caibolicae contra gentiles» (1261 и 1264, рациональное обоснование теологии); систематич. изложение всего учения (не доведенное до конца) — «Summa theologiae».

25

Имеется в виду сочинение Фомы Аквинского «Сумма теологии» (см. предыдущую сноску). Любопытно, что название этого труда в слегка измененной форме использовал Станислав Лем, написав знаменитую футурологическую книгу «Сумма технологии».

26

Дунс Скот, Иоанн (1265?-1308) — шотландский схоласт и теолог

27

Николай Лирский (1280?-1349) — французский схоласт и теолог.

28

Обри де Вере, Томас (1814-1902) — ирландский поэт.

29

Эмелина Панкхерст (1858-1928) — знаменитая английская суфражистка (сторонница введения избирательного права для женщин). Создательница воинствующего Женского Социального и Политического Союза (1903 г.).

30

Ллойд Джордж, Дэвид (1863-1945) — премьер-министр Великобритании в 1916-1922 гг.; один из крупнейших лидеров Либеральной партии. В 1905-1908 гг. министр торговли, в 1908-1915 гг. министр финансов.

31

Пятое ноября отмечается в Великобритании как день раскрытия «Порохового заговора» — не удавшегося покушения католической партии (под руководством иезуита Гарнета) на жизнь Якова I Английского в 1605 г. Заговорщики хотели взорвать бочки с порохом, помещенные под зданием парламента, чтобы убить короля, который должен был присутствовать на заседании парламента. Заговор был предотвращен, руководители казнены.

32

Постепенно до конца (лат.).

33

Лойола, Дон Игнасио Лопес де Рекальдо (1491-1556) — основатель иезуитского ордена. Был офицером на испанской военной службе. В 1521 г. Лойола был тяжело ранен при Памплоне, после чего предался религиозному созерцанию и подвижничеству. В 1523 г. он совершил странствие в Иерусалим; хотел посвятить себя обращению мусульман, изучал в Саламанке и Париже богословие. В 1534 г. начертал с Лайнезом, Бовалильей и другими план ордена иезуитов; в 1541 г. стал первым его генералом. Лойола умер 31 июля 1556 г., в 1622 г. был канонизирован; его день — 31 июля.

34

Общество Иисуса — орден иезуитов (лат.).

35

Иезуитский колледж под Дублином. Его учеником, в частности, был Джеймс Джойс.

36

Велика сила истины (лат.).

37

Парнелл, Чарльз Стюарт (1846-1891) — ирландский националист, возглавлявший в парламенте движение за введение гомруля (1880-1890).

38

Янсенисты — приверженцы Корнелия Янсения, составляли во Франции при Людовике XIV не только церковную, но и политическую оппозицию; средоточием их был Порт-Рояль. В 1713 г. Климент XI буллою «Unigenitus» (Единственная) предал анафеме 101 положение книги, изданной в 1687 г. в объяснение Нового Завета янсенистом Кенелем в Амстердаме. Противники папской буллы во Франции, во главе с архиепископом парижским кардиналом Ноэлем, просили созвать Вселенский собор (1717 г.), но в 1719 г. были отлучены от церкви, а в 1720 г. булла получила силу государственного закона. При Людовике XV и кардинале Флери апеллянты (сторонники апелляции к собору) подверглись сильным гонениям; многие янсенисты бежали в Нидерланды. Здесь в 1723 г. образовалась отдельная от Рима церковная община под управлением архиепископа утрехтского и епископов гарлемского и девентерского; ныне эта так называемая «утрехтская церковь» состоит из 28 общин и 90 тыс. человек, примыкает к старокатоличеству.

39

Бог и наш Спаситель (лат.).

40

Булла (Bulla) — первоначальное обозначение коробочки для печати, потом самой печати и, наконец, тех грамот, к которым печать привешивалась; также — послания Римского Папы; Бреве (Breve) — краткое послание Папы.

41

Solicitudo Omnium Ecclesiarum — «Забота о Вселенской Церкви» (лат.).

42

Один из бесчисленных намеков на творчество Джеймса Джойса, характерных для О’Брайена (здесь — роман «Улисс»).

43

Высокая дверь (англ.).

44

Встретил ее на (англ.).

45

Мильтон, Джон (1608-1674) — знаменитый английский поэт-пуританин; Байрон, Джордж Гордон (1788-1824) — знаменитый английский поэт; Бернс, Роберт (1759-1796) — знаменитый английский (шотландский) поэт.

46

Здесь имеется в виду не знаменитый наркотик, который в то время даже еще не был синтезирован, а Librae, Solidi, Denarii — фунты стерлингов, шиллинги, пенсы (лат.).

47

Альвеолярная пиорея (лат.).

48

Бледная спирохета, бледная трепонема (лат.).

49

Стоун — старинная английская мера веса, равная 14 английским фунтам, или 6,34 килограмма.

50

Букв.: Для представителей высшего общества и иностранцев (фр.).

51

Твердая земля (лат.) — т. е. суша.

52

Новая вещь (лат.).

53

Китс, Джон (1796-1821) — английский поэт, современник Шелли и Байрона, предшественник прерафаэлитов. Воспевал царство красоты на земле, эллинский идеал гармонии и элегические настроения в природе. Умер в Риме от чахотки.

54

Requiescat in pace — Покойся с миром (лат.).