Безумно несусь вперед - в огне и через огонь. Секунды до взрыва... Вдруг очнулась, почувствовав обволакивающую силу чужой власти. Стена из желтого кирпича задрожала. Вот-вот рухнут все барьеры и я окажусь в чужих руках - цыпленок без скорлупы. "Что вы о себе вспомнили? Что вы о себе помните?" - слышался мне в сознании чужой голос. Я вовсе не собиралась рассказывать им, что о себе вспомнила. Я не знала, кто эти люди и что замышляют. Глухая стена, кирпич к кирпичу, снова стояла надежно перед моим внутренним окном. - Кто вам поставил в мозгу защитный барьер? Я вовсе не собиралась открывать себя людям, служащим неизвестно какому миру. Он усмехнулся: - Вы тоже своего рода "зомби" и не свободны в своих поступках. Так кто вам его поставил? - Рыжий... - сказала я и легкомысленно пожала плечами.- Мы технику отрабатывали - гипнотизировали друг друга.- Врать было все равно бесполезно. Сидевший рядом со мною человек сник, постарел и стал похож на усталого неудачливого психиатра. На нем почему-то были приличный серый костюм и очки в роговой оправе, взявшиеся неизвестно откуда. Я увидела, какой он обрюзгший, немолодой: у него животик и килограммов десять лишнего веса. Он потерял ко мне всякий интерес, встал с дивана и направился в прихожую к телефону. Набрав номер, облокотился на холодильник. - Срочно. Их было двое. Да, кажется, упустили... Что? Зарегистрированный скачок? Ну, конечно же, на момент катастрофы... Впрочем, проверьте. Поиск. Разумеется, организовать поиск... в энергетически открытых мирах. Незнакомый блондин-толстяк повернулся ко мне лицом. Он выглядел, как человек, раскрывший все свои карты, вернее, как тот, кому безразлично, что они раскрыты. Серые, чуть близорукие глаза цепко вглядывались и усмехались. Такие самодовольные типы мне никогда не нравились. - Снимем ваш защитный барьер! Вы и знать не будете. Я усмехнулась: "До сих пор он этого не сумел..." - Есть такие люди, что, не зная нас, на расстоянии сделают что угодно. - Если мне не изменяет память,- позволила себе напомнить,- кто-то спрашивал моего согласия... - Послушайте!- вспылил он, переходя на крик.- Какое там, к черту, согласие? Вы что, не понимаете, о чем речь? - Не понимаю,- согласилась я.- Конечно, не понимаю. Вы же до сих пор не сказали. Он посерьезнел: - Помните: когда открывают карты, сжигаются все мосты. - Я уже сама горела в огне. - Но не сгорели. И не могли сгореть. Все очень просто. Природа любит специализацию. Даже мозг, ее высший продукт, содержит недостаточное количество элементов, чтобы сочетать все свойства. Есть мыши серые и есть альбиносы, есть устойчивые к вирусам и опухолям и умеющие безошибочно ориентироваться в лабиринте. Так же и с человеком. Всегда были люди, устойчивые к радиации и выживающие в чуму. Долгожители и таланты, сгорающие, как бенгальский огонь. Эволюция создает богатейший спектр человеческих индивидуальностей с разными качествами. Для выживаемости, для надежности. Когда-нибудь да пригодится. Что касается вас... - Есть личности, что хранят в себе память бесчисленных поколений? - Их гены и память - умение читать книгу, куда невидимою рукой пишет история. Летопись рода, Книга Судеб. Эти люди несут и другое качество, способное сохранить первое,- знаете, что такое сцепленные гены? Возьмем способность крыс ориентироваться в лабиринте, запоминать дорогу. Только у нас речь идет о лабиринте бесконечно простирающихся друг в друге миров. Упрощая - семейство матрешек. Где они? В иных измерениях, в соседней галактике или в песчинке, прилипшей к вашему каблуку? Не знаю. Это не те миры, в которых ориентируются по парсекам и километрам. Нам известны лишь их энергетические характеристики... Вот здесь и срабатывает второе качество. Оно практически незаменимо для переноса материи в осваиваемых мирах. И сами мы в момент перехода лишь информационно-энергетическая реальность, совершающая скачок в лабиринте. Носитель "памяти" спасается в любых катастрофах - срабатывает инстинкт. При соответствующей тренировке в искусственно создаваемых "ситуациях летальности" он может переносить в пространствах неограниченное количество груза и живых людей. Прозаический транспорт будущего... - Чем не грузовая ракета? - Каждый должен использовать свои способности... Эти люди, как правило, пассивны в жизни и не обладают какими-либо талантами. Своего рода баланс. Вы, например, как и я, не скрою, плохой телепат. Прямо-таки никуда не годный. А в общем, мы с вами - более близкие друг другу родственники, чем все остальные... - Ну нет! - перебила я удивленно.- Я совсем не умею менять свою внешность... - Мы с вами умеем главное: изменять свою сущность, надевать одну и ту же перчатку всякий раз на другую руку. Только вы проделываете это со своей памятью. Я - со своей личностью. И умею "менять перчатки". Я вот-вот готова была понять. - Менять перчатки? - Да. Ваша память подобна роднику, бьющему там, где он желает бить, выносящему на поверхность те или иные воспоминания из общего океана памяти. Личность же - это реализованная память, конкретная информация, переплавленная в индивидуальность. И это - выбор. То, что избрал для себя из всей человеческой культуры... Бить ли нам малым гейзером в одной и той же точке Земли или стать родником, пробивающимся там, где он хочет? Что до мимикрии, то это свойство я получил с генами усыновившего меня человечества, которому служу... Впрочем, есть легенда, что все подобные существа произошли от одной расы, пережившей глобальную катастрофу и с тех пор рассеявшейся по Вселенной. Древняя странствующая раса... "Легенда?-удивилась я. - Разве он не помнит... Тот мир в красной скале и лестница к морю. Прекрасный город на солнце и башни и сверкании голубых вспышек..." Зазвонил телефон. Так натурально. Смотришь порой кино - и звонок непонятно где: здесь или на экране. - Да...- устало взял трубку мой новоявленный родственник. - Скачок только один?.. Что?! Мужчина? Вы напали на след... Хорошо... - ответил он как-то безвольно и посмотрел на меня. - Вы свободны... Теперь я не смею задерживать вас против воли. Только по вашему согласию. "Вдруг кто-нибудь из моих ребят?" - подумала я с надеждой. - Нет, даже не из вашего мира, - покачал он головой.- К сожалению, по нашим данным, вы на этой планете одна. Представьте, что это значит... Вспомните времена, которые вы называли средневековьем. Люди начисто уничтожили всех "чужаков". Подсознательно чувствовали "иное" и не знали, что убивают будущее, свою историю... Вы тысячи лет будете здесь одна. Какое это великое одиночество... - Но вы же нашли выход. - Нашли человека, способного нам помочь. Теперь гибнущая колония спасена. Мы можем послать им помощь. Я почувствовала себя разочарованной, но чуяла и подвох. Была здесь какая-то червоточина. - Вы сказали, что такие люди, как я, в чьих генах хранится память... - Память не в генах. В них - схема, память о чертеже: как построить машину, умеющую воспринять и вспомнить... У вас не наследственная, а трансперсональная природа памяти, выходящая за пределы психики отдельной личности... Это как проекция информационного поля всей человеческой культуры на отдельную личность. Ваша память включается в память вашего человечества, в семантическую Вселенную Земной культуры - как в целую голограмму отдельный ее участок, хранящий информацию о всей голограмме... Я перебила его и вернулась к прерванной мысли: - Вы сказали, что такие люди, как мы... не гибнут ни в каких катастрофах, сохраняют информацию в поколениях. Так переносится память целых культур. А вы воруете для своих целей... Нельзя лишать человечество его памяти! - Вы не поняли... Вы совсем ничего не поняли! - Он разволновался и прятал глаза. - Мы ищем именно катастрофу. Потерянных для нас и для вас! Обкрадывать Землю было бы неразумно - мы ведь потенциальные сотрудники, почти соседи. А что до вас лично... Вы просто не имеете права оставаться бездельничать на Земле! Понимаете? Так что вы решили? - Я остаюсь. - Для чего?! - Для памяти. Верните меня на сутки назад.
Я снова сидела на скамейке в сквере. Вечернее солнце плавилось за старым корпусом университета. Воздух был прохладен и чист. За моей спиной все так же стоял на своем пьедестале какой-Го великий медик, и белые душистые лепестки роз осыпались у моей скамейки. К собственному удивлению, я все помнила. У мальчика с мороженым поспешно спросила, какое сегодня число. Он нисколько не удивился и с гордостью протянул мне свои часы. Умное близорукое лицо по ту сторону очков... Я суеверно отпрянула, поверив во все в одно мгновенье, и, поблагодарив мальчика, бросилась бежать на станцию. Я спешила что было сил и просила, молила время вернуться вспять, и если уже поздно, все равно вернуться, пойти по-другому, так, чтобы избежать конца... На станции было людно. Автобус ушел полчаса назад. Дождь еще не начался, но с запада ползли тучи. У меня опустились руки. Что поделаешь, они оказались правы. Все правильно рассчитали - я не из тех, кто решительно вмешивается в жизнь, умеет в ней что-либо изменять по своей воле. Эта битва не для меня... Мне трудно выбрать одно из двух, я не решаюсь сделать практический шаг, боясь сотен возможных последствий и непредвиденных вариантов. Потому они и оставили меня, как есть... Я не стала шуметь и искать начальника автостанции. Добиваться, просить, требовать. Я представила, как стану что-то кому-то объяснять... Что я скажу? Болты? Там, на колесе, отвернулись болты? "Без тебя есть кому проверять..."- слышался мне желчный голос в моем разыгравшемся воображении, поворачивались в мою сторону. Толпа оживилась, жестикулировала, тыкала в меня пальцами. "Что за ненормальная? Автобус ей останови!" - кричала раскрашенная дамочка в тесных джинсах, потрясая фирменными обувными коробками. "Да кто ж его теперь остановит?- более трезво звучал старческий дребезжащий голос,- Раньше, милая, надо бы шевелиться..." А люди вокруг, поглощенные своими делами, в сутолоке касс и суетливом ожидании копошились у своих вещей. Не чувствовали надвигающейся катастрофы. Не собирались спасать. Каждый был занят своим, каждый ехал сам по себе... Я не понимала сейчас людской логики, целей и мотивов их поступков, я смотрела и видела объятый пламенем комок сплющенного металла в кювете. Где-то гибли, горели люди... И я думала, как правы, может быть, те, другие - сами мы, по собственной вине и халатности даем погибнуть тысячам подобных себе. Сделав свой выбор, я не подумала об одном - как можно жить с памятью обо всем этом? И зачем? Зная все... Конечно, если соком подорожника натереть рану, она заживет. Если смотреть на его цветы - боль проходит тоже... Надо только уметь этим пользоваться. Но зачем? Пытаться, чтобы узнали другие - раздвинуть рамки их жизни в большой бесконечный мир, чтобы каждый волен был сделать выбор - как ветер промчать в бушующем океане. Не безликой, подпрыгивающей волной, подвластной игре течений,- самому стать течением, сделаться родником, забить гейзером или выплеснуть в небо фонтаном, прорывающимся в новый мир... А есть ли там подорожник? Спросить не успела... Я замерла в привокзальной толпе. Меня обтекали прохожие, встречные и обгоняющие... "К сожалению, по нашим данным..." - вертелись в голове слова. И вдруг меня осенило. Сплющенный, горящий автобус. Подстроено! Ясно как дважды два. Он мог и не знать. Просто те, другие, играют нечестно. Моим убеждением всегда было выбирать сторону обманутых и обделенных, раздвигать рамки ИХ жизни в большой бесконечный мир. В этой битве и один воин... А двое - это уже не один! Готовая повернуть обратно, я еще колебалась, дать ли сейчас телеграмму своим? Сколько же у меня денег? Расстегнула змейку на заднем кармане - это был студенческий билет Рыжего. Мой лежал с другой стороны... "Ну что ж... Телеграммы - завтра!" - подумала я. Жестоко выбрала сама судьба. Я повернулась и быстро пошла в сторону университета. Но встречная движущаяся толпа оттеснила меня к ограде, где в длинной очереди на посадку сидели и стояли люди с вещами. Что-то заставило меня вздрогнуть. Ожил репродуктор под бетонным козырьком автовокзала: - Автобус номер ЭК-31-16 возвращается из-за технической неисправности. Взамен будет подан многоместный "Икарус". Приобретайте билеты. Обувные коробки устремились к окошечку кассы. Я бессильно выбралась из привокзальной толпы и побрела в сторону главпочтамта. Только бы мои не уехали, только бы дождались. Не могла себе представить, как буду сидеть с Рыжим и Люськой и отмалчиваться всю дорогу, и думать о том, бывает ли жестокое милосердие и может ли в доброте быть жестокость. И что выбираем мы... Он тоже сделал свой выбор. Вмешался своей властью, переиграл. Ради меня! Вот чего я не могла понять. С зажатым в руке студенческим Рыжего я застыла посреди тротуара, уже зная, что поверну обратно. А тут еще вспомнила: у меня все наши финансы. НЗ на обратный путь. Для верности вытащила свой билет, развернула. Деньги были на месте. Все складывалось как нельзя лучше.
