Звёздное колесо

Но Орта не испытывала ни покоя, ни радости – только гнев и страх: она знала, что Сила использовала ее правильно, что показанное зеркалом – правда. Но когда это произойдет, она не знала. Как может Голос с помощью Силы отрицать правду этой Силы? В недоумении Орта позволила двум младшим жрецам вывести себя из зала – все перед ней расступались, не желая близости с той, кто, по словам Голоса, во власти Тьмы.

Смущение Орты возрастало. Она никогда ни о чем подобном не слышала. Она правильно использовала зеркало, и с ее помощью Сила показывает будущее – почему тогда оно отрицается? Голос по обычаю не может лгать – разве она сама, осудив Орту, не навлекла на себя Силу? Такой парадокс могла выдумать только Тьма, чтобы привести в замешательство праведных.

Орта почти не сознавала, куда ее ведут: к изумлению добавилось истощение, которое всегда охватывало ее после пророчеств. Но на этот раз ее не поддерживала Траса, помощница, и не ждет прохладный, освежающий напиток и долгий отдых в постели. Она пришла в себя в грубой каменной камере, лишь наполовину высеченной под землей; остальное пространство – естественная пещера. Она чувствовала сырость, слышала звуки капающей воды. Орта никогда не была в этом месте – в нем содержатся ждущие справедливости, – но догадывалась, что теперь она пленница и должна ждать, пока ею не займутся Голос и Рука.

Прислонившись к холодной влажной каменной стене, которую она ощущала сквозь тонкую ткань платья, Орта старалась хоть что-нибудь понять. Вернись, вернись к тому, что ты почти знаешь, говорил ей разум. Постарайся увидеть, в чем корни той войны, которая разворачивается внутри Силы.

Начало – она пыталась пробиться к нему. Она сама – не Сила, а она – из двух частей, которые борются друг с другом. Все живое знает, что Сила – центр любой жизни, что каждый рождается с крошечной ее искоркой, служит ей в изменяющемся мире, возвращается к ней, принося с собой все, что узнал, чтобы со временем родиться вновь. Когда она обучалась искусству предсказаний, то в глубоком сне соприкасалась с этими прошлыми своими жизнями. Некоторые ей отчасти было позволено помнить, потому что их опыт был важен для ее нынешнего дела.

Она была рыбацкой дочерью, дружившей с морскими животными, научившейся общаться с ними в те дни, когда такого знания боялись. А потом умерла на гарпуне собственного брата, когда резала его сети, чтобы освободить одно из морских созданий, которое плавало с ней и играло в волнах, на чьей спине она много раз отправлялась в прогулки, полная радости жизни.

В другой жизни она была мужчиной. У него был талант кузнеца, он умел сплавлять металлы, знал секрет закалки их до такой прочности, что правители многих земель спорили за обладание его оружием. Он гордился своим мастерством, пока один из владык, хитрый и коварный, не пожелал в одиночку владеть его тайной. Он извлек тайну из мозга кузнеца, а его самого убил.

Но только – то, что сейчас прорывалось в ее сознании, не принадлежит этим прошлым жизням. Оно не возникало во время ее обучения пророчествам, но родилось сейчас; оно очень сильно; это не воспоминание о прошлой жизни, оно принадлежит настоящему.

Может быть, какая-то другая личность, которую она не узнала, и стала причиной ее бед. Орта сосредоточилась, приветствуя новую личность, давая ей возможность окрепнуть, сливая один фрагмент ее с другими, надеясь постепенно получить целое.

Гвеннан… из этих мельтешащих обрывков возникло имя – так ясно, будто оно написано перед ней в воздухе. Не из прошлого… но тогда… откуда?

Орта произнесла это имя вслух, как заклинание, которое используют при обращении с талантом пророчицы, чтобы сделать воспоминания яснее. Закрыв глаза, изгнав из сознания камеру, темноту, она подумала: «Гвеннан». Она вложила в эту мысль всю свою энергию, как ее учили.

Хоть ее учили только быть пророчицей, она всегда знала о существовании у себя иных способностей. Подчиняясь требованием своей службы, она никогда не исследовала другие линии Силы. Храм Света был воздвигнут на пересечении силовых линий, которые являются кровеносной системой планеты. То, что эти артерии встречаются здесь, почувствовали сотни лет назад.

Поэтому в этом месте вибрации земли особенно сильны. Голос и Рука приучались использовать эту Силу, призывать ее для добра, точно так же как Орта училась пользоваться ею для пророчеств. Орта – это только сосуд, в который вливается предсказание, когда она смотрит в зеркало. Никогда не пыталась она воспользоваться Силой для других целей.

И только сейчас, в замешательстве, чувствуя, что происходит что-то глубоко неправильное, затрагивающее основы ее мира, она решилась на это. Если она согрешила, если утратит контроль, ее поглотит вызванная ею Сила.

Орта сжала кулаки, весь свой мозг, все силы своего стройного тела она подчинила одной задаче. Она вспоминала картину силовых линий, которые дают жизни возможность существовать и процветать. Эти линии образуют сеть, и центр ее сейчас под ней – об этом она не должна забывать.

Итак – кто такая Гвеннан? Что это за другая ее часть, которая сейчас рвется на свободу? И какое отношение она имеет к настоящему?

– Гвеннан? – Она произнесла это не как приказ, нет: негромко, мягким голосом, как будто успокаивала робкое животное, застенчивого ребенка, просила выйти из убежища, показаться.

Линии – дайте мне Силу! Молитва ее звучала требовательно.

– Гвеннан! – Теперь это был приказ, и в него Орта вложила все, что поднималось в ней.

Она увидела, как будто ее глаза не закрыты, а открыты и сосредоточены на зеркале. Но только увидела не зловещее зрелище гибнущего мира – она увидела поле, холм, на нем три камня. В этих камнях Сила – то, что жило в ней, узнало эту Силу. Но эту Силу давно не призывали, она слаба, близка к уничтожению. Никто не знает, как призывать ее, как использовать.

У камней стоит женщина. Ночь, небо покрыто облаками. Но Сила камней освещает лицо женщины, и Орта ясно его видит. Но – она совсем не думала, что увидит свое лицо! Никогда раньше перевоплощение в другие жизни не следовало одному и тому же образцу. Должно быть, действительно бессмертная часть ее воплощена в этой другой оболочке. Но незнакомка этого не знает, ее память прошлого прочно заперта. В какой она духовной тьме!

Тьма… Тьма! Нет, незнакомка не окружена темным облаком – в ней только незнание и неспособность вспомнить, как будто память ей полностью отказала. Эта Гвеннан, которая когда-то была Ортой, она не из прошлого – из будущего!

Из будущего! Орта глубоко вздохнула. Неужели она действительно сказала неправду, не выдержала напряжения? Мир, уничтожение которого она видела, не может иметь будущего. Как в нем можно выжить? Человечество слишком хрупко, чтобы выжить в ужасах разрывающейся земли.

И все же – в ней достаточно способностей, чтобы узнать ту, что стоит у камней в ночи. Хотя эти камни и далеко от времени Орты. Она поняла, что это тоже способ извлечения Силы, только очень грубый. Их могли установить те, кто сохранил очень смутное воспоминание о прошлом. И все же, хоть это и очень грубое приспособление, оно родственно тем, что окружали ее. И если храм, каким она его знает, исчез, стерт с лица земли – а она это видела, – то, что в нем хранилось, забыто не окончательно.

Она постаралась изгнать из сознания все мысли о камнях и полностью сосредоточиться на женщине – как-то узнать у нее, что произошло между временем их рождения/жизни и возврата/смерти.

Ей предстоит стать Гвеннан – много времени спустя. Поэтому – должны быть выжившие. Орта с сожалением вздохнула: способности ее ограничены, она не может полностью раскрыть двери сознания той женщины. И ничто из того, что она узнала, не разрешает загадки: почему ее назвали лжепророчицей?

Но она чувствовала изменение внутри себя самой. Эта борьба за мозг другой женщины, за возможность читать в нем, изменила ее. Ее тренировали очень узко и целенаправленно, готовили выполнять единственную роль в храме. Она никогда не вышла бы за пределы своих обязанностей, не стала бы задавать вопросы. Но теперь она это сделала, и перед ней раскрылись новые горизонты. Она чувствовала новый подъем своего духа. Конечно, она не Голос, она не может пользоваться Силой как одеждой и оружием. Но она вышла за предназначенные ей пределы, воззвала к Силе, и та ответила ей.

Она страшно устала, тело ее дрожало, она была опустошена, слаба, и то, что несколько мгновений было в ней, ушло, как кровь уходит в незажившую рану. Возможно, ответом на ее дерзость будет смерть, она лишится не только того, что недавно приобрела, но и вообще всего. И от нее останется пустая оболочка. И таким образом Голос, обвинившая ее, будет права.

Если это так, Орта не боялась, она чувствовала только глубокое разочарование. Но даже думать ей стало тяжело. Она погрузилась в состояние, которое не было ни сном, ни забвением – только усталым безразличием.

Могли пройти часы, она этого не замечала. Она проголодалась и давно не получала обычного подкрепления пророчицы. Голод и жажда ощущались все сильнее, усталость ее росла. Иногда ей казалось, что она не здесь, что это она стоит у камней, держит в руках предмет, который бьется, как сердце, и только это биение сохраняет ей жизнь.

Она даже не слышала, как открылась дверь ее камеры. Ее привел в себя свет переносной лампы. Девушка прислонилась головой к стене; но вот она чуть повернула голову и посмотрела на того, кто принес свет. Насколько она могла судить, он пришел один. Но не жрец-воин пришел за ней, чтобы отвести на суд.

Он отбросил капюшон ночного плаща, как будто хотел, чтобы она узнала его. Свет отразился в кудрях его высоко поднятой головы, превратив их в золотой ореол, показывая, что в нем, как всегда, живет Сила.

Не жрец – сам Рука пришел к ней. Орта бесстрастно смотрела на него. Неужели ее преступление таково (хотя в чем оно заключается, она так и не знает), что он должен сам тайно проникнуть к ней и убить?

И как она умрет? От того огня, который он может вызывать по своей воле? Возможно, через мгновение она исчезнет, ее тело превратится в пепел, она уйдет в ничто.

Глава седьмая

Он не нарушил молчание и не стал, угрожая, поднимать руку. Скорее, смотрел на нее, будто хотел задать вопрос, который еще не сформулировал. Первый порыв страха рассеялся, и Орта почувствовала негодование. Неужели он заговорит и осудит ее – без возможности оправдания, как это сделала Голос? Но он не услышит ее мольбы о пощаде.

Рука сделал один шаг, другой, потом улыбнулся, медленно, почти лениво, как будто встретились они солнечным днем в водяных садах – самом прохладном месте во всем храме.

– Итак, сестричка… – говорил он очень тихо, почти шепотом, – ты обнаружила, что есть правда и правда, и одна правда не так приемлема, как другая.

Орта продолжала упрямо молчать. Он пользовался словом, применяемым к неопытному прорицателю, ответы которого можно толковать по-всякому, чтобы они могли послужить ответами на разные вопросы. Таких прорицателей в храме не любят. Они настолько лишены подлинной Силы – так говорит традиция, – что их предсказания – это ложь, с помощью которой Тьма обманывает людей. И чтобы он так говорил с ней!..

– Да, – он кивнул, будто мысли ее были открыты ему. – Это правда, сестрица, что тебя слишком долго защищали от мира, каков он есть, от людей, каковы они на самом деле, даже от тяжелых времен, которые предстоят нам. Жаль, что ты так невежественна. Еще более жаль, что тебе позволили пророчествовать сегодня и не сказали, что нужно скрывать увиденное, оттягивать время…

Теперь Орта обрела дар речи.

– Не понимаю тебя. Я смотрела в зеркало… то, что я увидела, правда. Нас ждет смерть… смерть всего мира… – Она вздрогнула, ей стало холодно, и не только от промозглости камеры. Ее пророчество правдиво, это несомненно, и точно так же верно, что она никогда не давала возможности Тьме действовать через нее – в чем бы ни обвиняла ее Голос.

– Да, ты видела правду. – Он не насмехается над ней, как она сперва подумала, нет, он согласен с ней. Но если это так – почему же Голос, обладающая равной с ним властью, обернулась против нее? Она ведь справедливо предупредила, что приближается опасность, от которой не спасется никто.

– Однако спасение есть, сестрица. – Он опять придвинулся ближе. В гнилом грибковом воздухе подземелья она чувствовала аромат его одежды, запах благородных масел, которые втирают ему в кожу.

Орта покачала головой.

– Я видела. Море поглотило землю, земля раскрылась, из ее ран вырвался огонь. Земля поднималась и опускалась, город был сметен. Кто может выжить в таком?

– Те, кто предупрежден, кто предвидел, кто подготовился, – сразу же ответил он. – Звездочеты много лет назад заподозрили, что этот небесный бродяга может ворваться в нашу систему. Первое такое прорицание было получено во времена Эйден. Тогда и начались тайные приготовления…

– Эйден? Но ведь это было пять поколений назад.

– Совершенно верно. Именно таким способом появилась на нашем небе и нынешняя луна – Лилит. Так утверждают древние записи. Похоже, теперь второй небесный странник приближается к нам. И его сопровождает метеорный поток. Там, куда упадут метеоры, все взорвется – и земля, и море. У нас остается мало времени. Послушай, сестрица. – Он стоял прямо перед ней, одной рукой обхватив подбородок. Их глаза встретились, и она почувствовала присутствие живущей в нем Силы. Но Сила не стремилась уничтожить ее, она ждала. – Ты обладаешь даром. Я давно слежу за тобой, хотя ты этого не замечала.

– Я прорицательница. До сих пор никто не сомневался в правдивости моих предсказаний, – упрямо возразила она.

– Ты лучшая из прорицательниц, – ответил он. – В наших записях есть объяснение: в своих других жизнях ты тоже смотрела в зеркало, сестрица. И с каждой такой жизнью Сила в тебе росла. Так тот, кто создает прекрасные вещи, в новой жизни рождается с таким умением, обостренным его прежними знаниями. Твой внутренний дар рос от инкарнации к инкарнации.

Да, ты прорицательница, и такая, что тебе не нужно зеркало, к которому привязывает тебя обычай. Тебя никогда не учили полностью пользоваться своей Силой. То, чем ты можешь овладеть, какие двери сумеешь открыть, поразит тебя – и других. – Он улыбнулся – не ей, Орта была в этом уверена, а каким-то своим тайным мыслям.

– Но тогда почему Голос назвала меня лгуньей, существом Тьмы? – вырвалось у нее. – Если тебе, Рука, известна правда обо мне, может ли она быть скрыта от Голоса?

– Она не скрыта. Голос не допустила бы тебя к зеркалу. Но обычай и закон помешали ей. Да, она хорошо знает, что ты сказала правду… а также, что ты…

– Но тогда почему? – прервала Орта.

– Потому что иногда правда выгодна Тьме. Что, по-твоему, произойдет в мире, когда все живущие узнают, что их ждет гибель?

Орта перевела дыхание. Впервые подумала она о чем-то, кроме своей беды.

– Голос пыталась предотвратить твое пророчество, – продолжал он, – но советники Вахала настаивали, что имеют на это право. Теперь нам нужно, чтобы все поверили, что ты сошла с ума или совращена Тьмой. Не заблуждайся: слуги Голоса будут с тобой безжалостны. Первым следствием будет твоя смерть, внешне вызванная Силой, которую ты использовала неверно. Понимаешь ли, сестрица, тебе первой придется умереть, чтобы скрыть то, что будет делаться… делается…

– А что делается?

– Готовится убежище для спасения в изуродованном и истерзанном мире, каким ты его и видела. Из миллионов жизней спасти можно лишь несколько… возможно. Это и есть цель, ради которой они трудятся. Если всем станет известно, что мир ждет смерть, но некоторые спасутся, в мире воцарится кровь, смерть и безумие. Вот это и нужно предотвратить. Поэтому ты останешься лживой пророчицей, а Голос выиграет свое сражение… или первую стычку.

– Сражение Голоса? Но ведь нельзя разделить Голос и Руку?

Он сжал губы.

– В течение многих лет спор идет о двух путях. В словах сторонников Голоса есть смысл. Да, мы не можем спасти много искр жизни в этом мире. Но не все из нас согласны, что катастрофа будет такой сокрушительной. Если кто-то выживет, нам понадобятся подготовленные люди, обладающие Талантом, – такие, как ты. Ты обладаешь силой, которую никогда не осознавала. У меня Сила по наследству и благодаря подготовке. Но один тип Силы нуждается в другом. Кто знает, чего тогда можно достигнуть? Я пришел к тебе, потому что, как ты знаешь, один талант может соединиться с другим только добровольно. Я хотел бы использовать твой талант в моем способе выживания.

Мы с помощью всех доступных нам способов искали такие места на земле, где разрушения будут не так велики. Одно из таких мест подготовлено поблизости. Я хотел бы, чтобы ты нашла для меня это место…

– Нашла его? – Орта была удивлена. – Но ты ведь и так должен его знать.

Он нахмурился.

– Я не знаю! Я противостоял таким планам. Мы не решили, кого включить в горстку тех, кто должен выжить. В прошлый благовест Дня Наименований я обнаружил, что то, что я считал таким убежищем, на самом деле ложное убежище, что Голос победила в своих планах. Но такая прорицательница, как ты, умеющая заглядывать во времени не только вперед, но и назад, может отыскать подлинное убежище. Ты можешь заглянуть вперед, увидеть тех, кто там спасается, куда они пойдут. И тогда я и те, что со мною, смогут быть среди них. Правда, что из настоящего, известного нам, не сохранится ничего. Разве не нужно, чтобы те, кто умеет призывать Силу, передали это умение будущим векам?

Она подумала, что он говорит правду, какой ее видит, что для него это дело величайшей важности. Она также понимала, почему он считает ее такой необходимой для себя. Но противоречия в самом сердце Силы – это что-то чуждое и неправильное. Орта отшатнулась от этой мысли, как отшатываются от тех чудовищных порождений Тьмы, что иногда прорываются в этот мир, когда ослабевает защита на скрещениях линий Силы.

– Безопасность, – негромко и убедительно говорил он. – Не только для тебя, сестрица, но для других, для многих. Среди них есть обладающие великими талантами и способностями. Разве ты не понимаешь, что если мир погрузится во Тьму, как ты видела это в зеркале, должны найтись такие, кто поведет выживших, когда смерть и разрушения кончатся?

– Но я видела… – Орта медленно покачала головой. – В том, что я видела, никто не может выжить.

– Не обязательно. – Если Рука и испытывал неуверенность, он никак этого не показывал. Губы его снова сжались, в глазах горело пламя его собственного дара. – Поднимется новая земля, и кто лучше подготовлен к правлению ею, чем те, кто может вызывать Силу, в ком она живет врожденно? Существует давнее пророчество…

Орта застыла в напряжении. Пророчество, иное, чем то, что она сделала в храме? Почему она о нем не знала? Ее собственный дар, даже если она не перед зеркалом, мгновенно ожил, если бы кто-то попытался идти той же тропой. И кто мог воспользоваться зеркалом, кроме нее самой? Ибо хорошо известно, что зеркало составляет единое целое с прорицательницей. Когда она умрет, ее зеркало разобьется. Ее воля удерживала его в целости. Нужно будет найти другую девственницу и подготовить ее для треугольного стула.

– Кто видел это? – резко спросила она, забыв о своем несчастье.

Рука негромко рассмеялся.

– Это тебя заботит, малышка? Да, справедливо: как бы мы ни были неуверены, что бы ни отягощало наши души, мысль о сопернике всегда оживляет нас. Здесь – никто. Но на южном континенте есть пророчица. Она прорицала несколько раз – и для Голоса, и для меня – тайно. Будут выжившие. Наш род многое может перенести. Корабли переживут бурю, хотя их экипажи утратят всякий контроль и надежду и отдадут себя на милость моря и ветров. Некоторые спасутся в пещерах. И вот мы окажемся в мире, совершенно чужом для нас, а люди опустятся ниже уровня животных. Но некоторые в этом мире будут подготовлены, они будут обладать знаниями, сумеют остаться людьми, доказать, что мы по-прежнему хозяева времени, земли, моря… Они будут править, сестрица. И будут сильнее, чем может поверить хоть один человек, уходящий в убежища.

Ты можешь быть среди них – и я тоже. Но только если найдешь место, подготовленное как убежище.

Он неожиданно повернул голову и посмотрел на дверь камеры. Вся мягкость с его лица исчезла, рот напряжен, челюсти сжаты, в глазах холод. Он снова посмотрел на Орту, положил руки ей на плечи, его пальцы больно впились в ее тело под легким платьем.

– У нас мало времени, – он даже не шептал, а свистел, как змея, подготовившаяся к нападению. – Ты будешь служить мне… Я приказываю. Иди!

Он снова взглянул на дверь. Потом так неожиданно отпустил ее, что она чуть не упала, больно ударившись о каменную стену.

– Ты – выполнишь – мой – приказ… – Он произносил слова с паузами, подчеркивая каждое, вкладывая в них Силу. Глаза его сверкали, впивались в нее, давили на ее волю, на мозг…

Он постоял так, набираясь Силы, готовый подавить любое сопротивление. Но Орта обнаружила, что у нее есть защита, пусть хрупкая и ненадежная… дрожащая, как завеса на ветру.

– Гвеннан… – Вслух ли она произнесла это странное имя или про себя? Вторая личность росла в ней – она не принадлежит миру Руки, не знакома со страхом перед его властью… она может бороться с принуждением, как прежде боролась с самой Ортой за свободу. Она из далекого будущего, она другая, ничего не знает о Силе, у нее своя, совершенно другая защита.

Несомненно, приложив усилия, Рука смог бы подавить и ее, но у него не было времени. Он снова прислушался. Потом с искаженным лицом повернулся к двери, выскользнул. Орта услышала, как задвинулся засов с наружной стороны. Она снова пленница. Возможно, сама отбросила последний шанс на свободу. Хотя то, что предлагал Рука, слишком отлично от того, к чему она привыкла, чтобы так легко принять его предложение.

Она обхватила себя руками, сжала плечи, как будто хотела свернуться в клубок.

К затхлому воздуху камеры незаметно примешивался какой-то другой запах, с каждым вдохом он становился сильнее. Ей не нужно было быть пророчицей, чтобы понять, что происходит. Чудовища, появляющиеся на силовых линиях (они не из этого мира, из другого, который касается нашего в пунктах пересечения энергии – как в храме), они здесь! Монстры, темные создания – только извращенный мозг может командовать ими, хотя Голос, Рука и немногие другие способны их уничтожить. Во время обучения ей приходилось видеть такую материализацию. Но тогда кто-нибудь всегда был на страже; ей позволяли посмотреть, но она оставалась в безопасности от ужаса, который ждет тех, кто не вооружен ритуалом.

Зловоние становилось все сильней. Орта в страхе смотрела на дверь. Воображение подсказывало, что может ждать снаружи. Их может быть даже несколько. В этом мире, в этой плоскости они начинают убивать, калечить, приносят такие бедствия, что ей тошно вспоминать.

Здесь она одна, в темноте самого нижнего этажа храма, она их добыча. Таково ее наказание? Лучше чистая смерть, причиненная Силой! Голос не могла приказать такое!

Орта больше не могла обманываться: снаружи слышался какой-то шум, даже сквозь толстую дверь. Что-то ищет добычу… Ее пальцы впились в тело, как до того пальцы Руки, даже сильнее. Почему он ушел и оставил ее – этому, если она так важна для него? Существа извне для него не страшны.

Тщетно девушка старалась припомнить ритуал – Слова Отсылки. Она не настроена прямо на эту Силу, но та в ней есть, и Орта не могла поверить, что существо из Тьмы может безнаказанно прорваться.

Если только не началась уже гибель этого мира. Возможно, силовые линии искажены, больше нет ровного потока Силы. Известно, что эти существа всегда привлекает энергия мира, что только тщательно подготовленная защита не дает им питаться этой энергией. Они иногда появляются во время гроз, когда ударяют молнии, приоткрывая на мгновение врата…

В дверь застучали. Существо – или существа – они не справляются с простой задачей: отодвинуть засов, пытаются прорваться сквозь дверь грубой силой. Эти существа почти безмозглы, но Тьма может вселить в их искаженные изуродованные черепа, не похожие на человеческие, самые разные желания и потребности.

Орта боролась с собственным страхом и слабостью, который он вызывал. Она использовала все, что могла вспомнить: читала голосом, который при каждом ударе по двери начинал дрожать, формулу экзорцизма. Она не может раскрыть свое тело перед Силой, как способны это сделать Голос и Рука, чтобы с пальцев слетал очищающий огонь. Нет, она может сделать немногое – окружить себя невидимой стеной.

Хорошо ли она это делала, она так и не смогла узнать. Дверь затрещала, зловонный запах почти удушил ее. Ей приходилось дышать мелко, легкими вздохами. Долго она не продержится, но она упрямо продолжала бороться.

На двери появилась трещина. Даже в полутьме она хорошо ее видела. Потом… послышался крик… не из человеческого горла – скорее вой, как воет в муках раненый волк. Зловоние перекрылось другим запахом – резким запахом озона… и отвратительным запахом паленой шкуры и плоти. Снова вопль… он резко оборвался… Орта услышала треск.

Кожа у нее зудела, волосы встали дыбом. Сила ударила рядом. Снова отодвинули затвор, и дверь открылась.

Рука? Орта ожидала увидеть его снова, торжествующим после победы над существами из Тьмы. Но фигура, плотно закутанная в плащ, с надвинутым капюшоном, молча скользнула внутрь, быстро закрыла дверь и прижалась к ней спиной, будто защищая ее вдобавок и своим телом.

Ореол бурлящей силы коснулся девушки. Только тот, кто полностью ею владеет и совсем недавно пользовался, может обладать таким ореолом. Голова нетерпеливо дернулась, капюшон упал.

Вначале Рука – теперь Голос!

Орта с усилием встала. Она чувствовала слабость, как всегда после длительного общения с зеркалом. Но не хотела, чтобы посетительница видела ее слабость, пока она может держаться прямо. Она даже умудрилась поднять правую руку в приветствии женщине, которая стояла перед ней, быстро и тяжело дыша, уставшая после мощного использования Силы.

– Высоко стоит наша Мать Солнце, – сказала Орта. – Благословен будь ее Голос. Пусть всегда Свет побеждает Тьму!

Голос слегка склонила голову.

– Будь благословенна…

Откуда-то черпала Орта силы – может, из своего праведного гнева, а может, у не рожденной еще Гвеннан?

– Будь благословенна, о, Голос? Разве таково приветствие тем, кто ходит путями Тьмы? Разве ты не встретила того, кого можешь считать моим слугой, пришедшим освободить меня?..

Голос продолжала тяжело дышать. Она тоже подняла руку, но не в приветствии, а как бы отгоняя докучливое насекомое.

– Иногда приходится жертвовать одним ради многих. – Она отошла от двери, целенаправленно прошла вперед. – То, что ты видела, правда.

– И потому я теперь жду смерти от Тьмы… разве такова достойная награда за поиск правды, о Голос, названная истинной дочерью Матери, сосудом Силы? – Орта не могла поверить, что у нее нашлись силы для такого ответа, несмотря на весь свой гнев.

– Ты видела смерть мира. Многие ли из тех, кто тебя слышал – а ведь это все посвященные, люди со знаниями и подготовкой, с храбростью и умением ей пользоваться – многие ли из них, по-твоему, могли взглянуть на то, что увидела ты, и оставаться руководителями в эти последние дни? У большинства людей есть один порок. Несмотря на свою веру, на нашу силу, на доказательства того, что смерть не абсолютна, что она лишь еще один шаг на дороге жизни, мы все же боимся смерти. Мы можем разумом признавать эту правду, она горячо звучит в наших сердцах, но все равно что-то в нас остается неубежденным. И это что-то может проснуться, уничтожить храбрость мужчины и способности женщины, исказить, поглотить их, свести с ума.

Среди советников Вахала есть одна, кого коснулась Сила, она умеет говорить на Языке. Она не смотрит в зеркало, но у нее талант другого рода. Она произнесла пророчество. И потому остальные пришли узнать, говорила ли она о прошлом или о будущем. Их право – требовать пророчества, отказать им было невозможно. Речь их пророчицы была неясной. Мы надеялись, что они этим удовлетворятся. Но не признать ясное видение зеркала невозможно.

– Значит, оставалось оклеветать меня, представить порождением Тьмы, свихнувшейся, – прервала Орта. – За это я не смогу простить и не прощу даже ту, что служит сосудом Силы! – Ею окончательно овладел гнев, и недоумение сгорело в нем. Те, в кого она всегда верила, кого уважала, играют в свои игры. А она-то считала, что они всегда говорят правду – иначе их сожжет их собственная Сила. Но ее Сила против нее не обратится, даже если они этого желают.

– Почему же ты не убьешь меня сейчас своим пламенем? Или возникнут у других вопросы, на которые ты не сможешь правдоподобно ответить? Может, хочешь заставить меня произнести ложные слова, показать меня всем, кто слышал, и доказать, что я сошла с ума, мне нельзя верить? Нас учили, что если мы будем использовать Силу в собственных целях, она поглотит нас. Убей меня тогда, Голос… Будешь ли ты наказана за это? Или это учение – очередная ложь? В чем же тогда правда?

Она ожидала увидеть на лице Голоса признаки гнева. Никто не смеет так разговаривать с Голосом. Голос превыше всех в мире – точно так же, как Мать Солнце выше земли. Но Орта осмелилась обвинить ее. Немедленная смерть должна стать уделом пророчицы. Может быть, этот страх перед смертью, о котором говорила Голос, в Орте не живет? Она знала смерть и раньше, она помнит эти смерти. Некоторые были тяжелыми, но боль и ужас их не длятся вечно.

– Что он тебе сказал? – Своим быстрым и неожиданным вопросом Голос оторвала Орту от ее мыслей. Орта сразу поняла, что она говорит о Руке.

– Что есть убежища, – ответила девушка, – одно из них поблизости, в которых немногие избранные переживут конец мира и снова появятся в новом мире.

– Это верно, – спокойно признала Голос. – Но он ведь не только для того, чтобы сказать это, пришел к тебе.

– Нет, еще кое-что… он считает, что подлинное место спасения ему не известно… что существуют два мнения о способах действия в будущем… если такое будущее есть.

Голос сжала руки, и Орта заметила волевую мощь этого жеста. Но Выражение Голоса не изменилось, она оставалась совершенно спокойной.

– Это тоже правда, – признала она. – Некоторые из нас считают, что Сила больше, чем мы в это верим, что с ее помощью можно установить власть в будущем. После пожара земли и моря выживут немногие. И среди них большинство повредится в уме. Они, ради того, чтобы выжить, вынуждены будут отгородиться от своих воспоминаний, отделить их стеной. Сама Сила может быть искажена, ее потоки примут другое течение. Выжившие будут бояться того, что умели прежде, могут совершенно отвернуться от нашей веры. Люди забудут о величии прошлого. Возможно, многие уподобятся животным, станут созданиями Тьмы, уйдут от Света, который, как мы верим, наполняет их.