Королева Солнца (№3) - Планета колдовства

Откатившись от разрубленного тела и кое-как встав на ноги, Дэйн с ужасом и отвращением увидел, что челюсти чудовища еще продолжают скрежетать, а лапы двигаться, как бы пытаясь схватить его. Рев бластера двух бластеров – заглушил крики обезьян и людей. Дэйн поднял лучевое ружье, уперся спиной в ствол дерева и приготовился к сражению. Завидя бегущее с воплем вниз по склону проворное животное, он открыл огонь.

Вскоре ни одной из нападавших обезьян не стояло на ногах, хотя некоторые из них все еще ползли вперед, стараясь добраться до людей.

Дэйн смахнул осу со своей ноги. Он рад был опоре в виде дерева у себя за спиной, так как вид разрубленной обезьяны, запах ее крови, в которой он вымазался по шею, вызывали у него тошноту. Справившись с тошнотой, он выпрямился. К своему удовлетворению, он увидел, что все остальные находятся на ногах и, очевидно, не ранены, но Тау, бросив взгляд на Дэйна, раскрыл рот от изумления и направился к нему.

– Дэйн, что с тобой сделали?

Его младший товарищ несколько истерично рассмеялся.

– Это не моя... – произнес он и, обтерев пучком травы окровавленные брюки, вышел на освещенное солнцем место.

Нумани привел их к небольшому горному потоку. Чуть пониже миниатюрного водопада нашлось место, где быстрое течение не давало угнездиться песчаным червям. Нетерпеливо раздевшись, они вымылись сами и выстирали грязную одежду, после чего Тау помог им вытащить жала огненных ос. Он мало что мог сделать, чтобы облегчить боль и предотвратить опухание, пока Азаки не принес местное растение, похожее на тростник.

Разделенное на части, оно давало липкую розовую жидкость, похожую на камедь. Втерев это туземное лекарство себе в кожу и заклеив пластырем раны, они почувствовали себя лучше. Затем, измазанные и обклеенные, они, отойдя от потока, нашли себе расщелину между двух наклонных скал, пригодную для ночлега. Здесь, конечно, было не так уютно, как в пещере, но все же это было укрытие.

– А денежные мешки с других планет платят целые состояния за такое времяпрепровождение, – с горечью констатировал Тау, стараясь устроиться так, чтобы искусанные части тела не касались скалы внизу.

– Едва ли за такое, – откликнулся Джелико и Дэйн увидел, что Нумани оскалил в улыбке зубы с одной стороны рта – другая щека хаткианина вздулась и розовела.

– Не всегда мы встречаем за один день и обезьян, и огненных ос, сказал главный лесничий. – К тому же, в заповедниках гости носят спасопояса.

– Не думаю, – фыркнул Джелико, – что ваши клиенты захотели бы повторить свой визит, окажись они на нашем месте. Что нам встретится завтра? Стадо бегущих в панике грасов или нечто более миниатюрное и более смертельное?

Нумани встал и отошел немного в сторону. Он смотрел вниз по склону и Дэйн заметил, что ноздри его раздуваются, как это было при исследовании пещеры.

– Там что-то есть, – медленно сказал он. – Что-то очень большое.

Или...

Азаки сделал большой шаг вперед и, оказавшись рядом с ним, резко кивнул головой. Нумани заскользил по склону.

– Что это? – спросил Джелико.

– Тут может быть несколько вариантов, в том числе и такие, которых, надеюсь, мы не встретим, – несколько уклончиво ответил главный лесничий. Я пока поохочусь на лаббу, возле ручья есть свежий след.

Через полчаса Азаки вернулся с добычей, перекинутой через плечо. Он сдирал с нее шкуру, когда вернулся Нумани.

– Ну, что?

– Западня, – сообщил охотник.

– Браконьеры? – поинтересовался Джелико.

Нумани кивнул. Азаки продолжал работу, разделывая добычу со сноровкой специалиста. В его глазах появился блеск. Затем он посмотрел на тени, простершиеся позади скал.

– Я бы тоже взглянул, – сказал он Нумани.

Джелико встал и заинтересованный Дэйн последовал за ним. Через пять минут им всем не понадобилось особой остроты чувств, чтобы учуять впереди источник вони. В душном воздухе запах гниения был почти осязаем и становился все сильней по мере их продвижения. Когда они подошли к краю западни, Дэйн, едва взглянув вниз, поспешил отойти назад. Там был такой же кошмар, как и на поле битвы со скальными обезьянами. Но капитан и два хаткианина стояли спокойно, оценивая добычу, оставленную скрывшимися браконьерами.

– Глем, грас, худра, – комментировал Джелико, – клыки и шкуры, полный набор товара для торговли.

Азаки с мрачным выражением лица отошел от западни.

– Однодневные телята, старики, самцы – все подряд. Они бессмысленно убивают всех, в том числе и тех, кто им не нужен.

– След, – Нумани указал на восток, – ведет в болота Мигра.

– В болото?! – Азаки был поражен. – Они, наверное, сошли с ума!

– Или знают о нем больше, чем ваши люди, – поправил его Джелико.

– Но если браконьеры действительно ушли в Мигру, то мы можем последовать за ними, – сказал Азаки.

«Но не сейчас», – запротестовал про себя Дэйн.

Ведь главный лесничий сам назвал именно это болото местом неисследованных смертельных ловушек и, конечно же, надеялся Дэйн, он не поведет их туда вслед за нарушителями закона.

Глава 4

Дэйн проснулся среди ночи и, сев, уставился широко раскрытыми глазами в темноту. Центром их лагеря, окруженного скалами, служила пригоршня пылающих углей. Он нагнулся к ним, едва понимая, зачем это делает. Руки его дрожали, по мокрой от испарины коже бегали мурашки. Хотя Дэйн уже совсем проснулся, он не мог вспомнить кошмар, от которого только что очнулся. Однако у него осталось гнетущее впечатление опасности, источник которой он не мог определить. Что подкрадывается к нему из темноты?

Слушает, шпионит, ждет?

Дэйн наполовину поднялся на ноги, когда заметил силуэт, двигавшийся в тусклом свете костра. Вглядевшись, он узнал Тау. Врач обратился к нему с отрезвляющей настойчивостью.

– Плохой сон, да?

Дэйн ответил ему кивком, почти против воли.

– Что ж, ты не одинок. Помнишь что-нибудь из него?

Стараясь что-нибудь припомнить, Дэйн посмотрел в окружающую темноту.

Казалось, страх, вынудивший его проснуться, теперь воплотился и скрывается там. Он потер слипающиеся глаза.

– Нет, не помню.

– И я не помню, – заметил Тау. – Но очевидно, эти сны были кем-то внушены.

– Ну, думаю, после вчерашнего можно было ждать ночных кошмаров, предложил Дэйн логическое объяснение случившемуся.

Но в то же самое время что-то глубоко внутри протестовало против каждого его слова. У него и прежде случались кошмары, но ни один не оставлял такого осадка. Осадка настолько плохого, что он не захотел больше этой ночью ложиться спать. Дойдя до груды дров, он подбросил в огонь несколько поленьев и уселся вместе с Тау у костра.

– Здесь что-то другое... – начал Тау, но замолчал. Молодой человек не стал нарушать его молчания. Он был слишком занят собой, борясь с желанием вскочить и послать огненный луч в темноту, где, как он чувствовал, что-то есть. Что-то, прячущееся, крадущееся и ожидающее своего часа, что-то такое, что надо уничтожить, пока не поздно. Несмотря на все старания, Дэйн все же задремал и проспал до утра. Утром, чувствуя себя неотдохнувшим, он так и не смог, к своему разочарованию, объяснить себе свой ночной страх перед окружающей местностью.

Азаки, как выяснилось, и не думал вести их следом за браконьерами в топи болота Мигра. Вместо этого главный лесничий хотел поскорее добраться до заповедника, находящегося а противоположном от болота направлении. Там он сможет быстро собрать карательную команду, которая и займется нарушителями закона. Поэтому они начали подъем, уводивший их от влажной духоты низин к раскаленным скалам наверху. Солнце было ярким, слишком ярким, и почти не было тени. Дэйн шел, изредка останавливаясь, чтобы сделать глоток воды из своей фляжки, и никак не мог избавиться от чувства, что на него направлен чей-то взгляд, что за ним следит кто-то чужой. Но кто? Скальные обезьяны? Но как ни хитры эти существа, все же выслеживать в полной тишине в течение длительного времени они не в состоянии. Может быть, лев?

Азаки и Нумани шли сзади и, сменяя друг друга, охраняли их маленький отряд. Дэйн заметил, что каждый из них был насторожен, однако шли они как люди хорошо выспавшиеся и отдохнувшие, чего нельзя сказать о самом Дэйне.

Это было достаточно странно после прошедшей ночи. Они упорно продолжали подниматься вверх по склону. В этой местности ручьев не было и пополнить запасы воды им было негде, но, имея опыт путешествия по диким местам, они тратили глоток воды на значительное расстояние.

– Стоп!

Они застыли, взяв оружие наизготовку. Скальная обезьяна, огромное тело которой было ясно видно, прыгала, кашляя и ворча. Азаки выстрелил с бедра и обезьяна завопила, заскребла лапами грудь и бросилась на них.

Нумани еще одним выстрелом свалил чудовище и они напряженно застыли, ожидая атаки стаи зверей, которая должна последовать за неудачным нападением их разведчика. Но ничего не произошло – ни звука, ни движения.

От последующего их моментально охватило холодом.

Разрубленное тело обезьяны начало сдвигаться, собралось вместе и поползло к ним. Любое животное, получив такие раны, не могло бы остаться в живых. Дэйн знал, что это невозможно. Но все же чудовище двигалось вперед, его голова с невидящими глазами смотрела прямо на солнце. И оно ползло точно к людям, которых не могло видеть.

– Демон! – закричал Нумани и, выронив иглоружье, отпрянул обратно к скалам.

Пока существо приближалось, на их глазах произошло невозможное пылающие раны на теле закрылись, голова выпрямилась и из свиного рыла потекла слюна. Джелико подхватил брошенное Нумани иглоружье и прицелился.

С завидным для Дэйна спокойствием капитан выстрелил и обезьяна, разорванная в клочья, упала вторично. Нумани застонал, а Дэйн попытался сдержать испуганный протестующий крик. Мертвое существо ожило и во второй раз. Сначала ползком, потом кое-как встав на ноги, оно, залечив раны, пошло прямо на них. Азаки с позеленевшим бледным лицом медленно отступал, так, словно каждый шаг был для него пыткой и давался с трудом. Он выронил свое иглоружье и схватил камень величиной с собственную голову. Подняв этот импровизированный снаряд над головой и размахнувшись так, что мускулы на его руках вздулись, будто канаты, он швырнул его в чудовище. Дэйн увидел, что камень попал в цель и скальная обезьяна упала в третий раз.

Когда одна из когтистых лап обезьяны задвигалась, Нумани сломался. Он закричал от ужаса и побежал. Под его удаляющиеся крики существо с головой, как кровавая маска, болтающейся из стороны в сторону, поднялось, шатаясь, и сделало несколько шагов. Охваченный ужасом, Дэйн последовал бы за Нумани, если бы ему подчинялись ноги. Из последних сил он поднял лучемет и прицелился в неуклюжее животное.

Но вдруг Тау пошел вперед. Лицо врача было искажено и в глазах у него застыл тот же ужас, что и у остальных. Он наткнулся на канистру, но это не остановило его движения вперед, к чудовищу. На земле между врачом и обезьяной появилось пятно тени, сгустилось и приобрело вещественность.

Перед скальной обезьяной, подобравшись, готовый распрямить ноги в смертоносном прыжке, сузив зеленые глаза, сосредоточенные на жертве, стоял черный леопард. Перемещения его тела вперед и назад усилились и он прыгнул вперед, сбив обезьяну с ног. Спутанный клубок объединившихся в борьбе тел покатился по склону – и исчез!

Руки Азаки, отнятые им от посветлевшего лица, дрожали. Джелико механически вставлял запасную обойму в иглоружье. Тау вдруг зашатался и Дэйн прыгнул вперед, чтобы поддержать его. Лишь на мгновение врач повис на руках у Дэйна, а потом заставил все же себя встать прямо.

– Магия? – спросил Джелико и голос его в наступившей тишине звучал спокойно, как и всегда.

– Массовая галлюцинация, – ответил Тау, – но очень сильная.

– Как... – Азаки сглотнул и начал снова. – Как это было сделано?

– Не обычными методами, – покачал головой врач, – это точно. Не было никаких попыток гипнотического внушения – ни барабанов, ни пения, и все же это подействовало на всех, включая и меня. Я этого не понимаю!

Дэйн с трудом верил в это. Джелико прошел туда, куда скатился клубок борющихся животных, но никаких следов сражения не нашел. И Дэйн понял, что им придется принять объяснение Тау, как единственно возможное и разумное.

Черты Азаки внезапно исказились столь сильной яростью, что Дэйн понял, сколь поверхностным и непрочным было влияние на главного лесничего с таким трудом выстроенной цивилизации Хатки.

– Ламбрило! – Азаки произнес это, как ругательство; потом, с заметным усилием справившись со своими эмоциями, подошел к Тау и остановился перед ним с видом почти угрожающим. – Как? – вторично потребовал он.

– Не знаю.

– Он попытается опять?

– Вероятно, но едва ли с тем же самым...

Но Азаки уже оценил положение.

– Мы не будем знать, что настоящее, а что нет, – прошептал он.

– Это так, – согласился Тау, и предостерег:

– Но того, кто верит, ненастоящее может убить так же верно, как настоящее.

– Это мне хорошо известно, такое уже случалось в прошлом неоднократно. Здесь нет барабанов, нет пения – ничего нет, что могло бы ослабить разум человека и что он обычно использует при вызывании демонов.

Итак, без Ламбрило, без его колдовских методов, как можно заставить нас видеть то, чего нет?

– Это мы должны понять, и как можно скорее, сэр. Иначе мы заблудимся в настоящем и нереальном.

– Но вы же владеете силой, вы же способны защитить нас! запротестовал Азаки.

Тау провел рукой по лицу, к тонким, подвижным чертам которого еще не вернулась природная окраска. Он продолжал опираться на поддерживающую руку Дэйна.

– Человек может сделать лишь то, что в его силах. Сражаться с Ламбрило на его территории чересчур утомительно для меня и я не могу делать этого слишком часто.

– Но разве он также не истощается?

– Сомневаюсь... – Тау уставился на голую землю позади хаткианина, где исчезли леопард и скальная обезьяна. – Видите ли, эта магия – хитрая штука, сэр. Она строится на собственном воображении человека и его внутренних страхах и ими питается. Поэтому Ламбрило нет надобности очень стараться. Он просто позволяет нам самим извлечь из подсознания то, что потом нападет на нас.

– Наркотики? – спросил Джелико.

Тау выпрямился, освобождаясь от поддержки Дэйна. Его рука потянулась к пакету первой помощи, находившемуся на его особом попечении. Он с удивлением осмотрел его и затем резко выпрямился.

– Капитан, мы дезинфицировали у вас уколы от шипов... Торсон, ваша кожная мазь... Но я не пользовался чем-либо...

– Вы забываете, Крэйг, что у нас всех были царапины после сражения с обезьянами.

Тау сел наземь и с лихорадочной поспешностью принялся распаковывать свои медикаменты. Он доставал контейнеры с лекарствами, открывал их и осторожно исследовал содержимое на цвет, вкус и запах. Когда все было закончено, он покачал головой.

– Если сюда что-то и подмешано, то без лабораторных исследований и анализов я не смогу этого обнаружить. И я не верю, что Ламбрило сумел бы так хитро скрыть следы своей работы. Или он бывал вне планеты и имел дело с инопланетниками?

– Из-за его положения межпланетные путешествия и контакты с инопланетниками ему запрещены. Не думаю, врач, что он выбрал для своих целей ваши лекарства. Слишком мало шансов таким способом добиться успеха.

Хотя при путешествиях часто бывает необходима первая помощь, он не мог быть уверенным, что она нам понадобится и что воспользуемся своими лекарствами.

– А Ламбрило был уверен. Он угрожал нам чем-то вроде того, что произошло, – напомнил Джелико.

– Значит, это должно быть что-то такое, что мы все используем, от чего зависим...

– Вода? – Дэйн держал свою флягу, готовый глотнуть, когда это объяснение пришло ему в голову. Он осторожно понюхал находившуюся во фляге воду, но не смог обнаружить какого-либо запаха. Однако он хорошо запомнил, как удивлялся Тау во время их первого привала по поводу рассыпавшихся в порошок дезинфицирующих таблеток.

– Вот именно! – Тау вытащил пузырек с порошком и зернистыми кусочками. Насыпав немного порошка на ладонь, он понюхал его и попробовал кончиком языка. – Дезинфектант и еще что-то, – сообщил он. – Это может быть какой-нибудь из известных наркотиков или какое-то местное наркотическое вещество, которое нам неизвестно.

– Правильно. Мы нашли здесь наркотики, – хмуро кивнул Азаки на зеленую чашу джунглей. – Итак, наша вода отравлена!

– Вы ее не всегда дезинфицируете? – спросил Тау главного лесничего. Я уверен, что в течение веков, прошедших с момента приземления ваших предков на Хатку, вы должны были приспособиться к местной воде, иначе вы не смогли бы выжить. Мы вынуждены использовать дезинфектант, но должны ли это делать вы?

– Да, мы пьем из источников по ту сторону гор, – сказал Азаки, потрусил свою фляжку и, услыхав на дне бульканье, нахмурился еще сильнее.

– Но здесь, вблизи болота Мигра, мы так не делаем.

– Как вы думаете, не отравлены ли мы теперь в буквальном смысле слова? – напрямик задал Джелико интересующий всех вопрос.

– Никто из нас не пил слишком много, – задумчиво заметил Тау, – и я не думаю, чтобы Ламбрило задумал прямое убийство. Сколь же долго сохранит действие наркотик, я не могу сказать.

– Если мы увидели одну скальную обезьяну, – поинтересовался Дэйн, то почему не увидели других? И почему именно здесь и сейчас?

– А вот почему, – и Тау указал на скалу впереди.

Дэйн сначала не увидел ничего примечательного, а потом обнаружил скалу-палец. По очертаниям она напоминала то скальное образование, из-за которого вчера перед ними появилась скальная обезьяна. Азаки что-то воскликнул на своем языке и хлопнул ладонью по стволу иглоружья.

– Мы увидели ее, вспомнили вчерашнее и поэтому на нас снова напала обезьяна! Если бы вчера нас атаковали грас или лев, то сегодня мы столкнулись бы с ними!

Капитан Джелико издал саркастический смешок.

– Довольно умно. Он просто предоставил нам возможность в подходящем месте выбирать себе галлюцинацию, которая должна потом повториться. Не знаю, много ли скал такой формы, как эта, есть в горах? И как долго из-за каждой такой попавшейся нам скалы будет выскакивать скальная обезьяна?

– Кто знает? Но пока мы пьем эту воду, у нас будут продолжаться неприятности, с уверенностью вам это обещаю, – ответил Тау и поставил пузырек с дезинфектантом в аптечку. – Главная проблема теперь в том, долго ли мы сможем обходиться без воды?

– Может, это и будет проблемой, – мягко сказал Азаки, – но на Хатке воду можно найти не только в ручьях.

– Фрукты? – спросил Тау.

– Нет, деревья. Ламбрило не охотник и поэтому не может знать, где и когда сработает его колдовство, если авария флиттера не подстроена. Здесь земли львов и расстояния между ручьев большие. Но над нами джунгли, а там есть деревья с водой, которой, думаю, мы можем пользоваться без опаски. Но сначала мне нужно найти Нумани и доказать ему, что скальная обезьяна была галлюцинацией, а не демоном. – Он повернулся и чуть не бегом направился вниз по склону, куда скрылся Нумани.

– Что это за вода в деревьях? – обратился Дэйн к капитану Джелико.

– Здесь есть не слишком распространенные деревья с утолщенным стволом. Они, чтобы не погибнуть во время сухого сезона, весь дождливый период запасают воду. Так как недавно закончился сезон дождей, то мы можем, если удастся найти хотя бы одно такое дерево, запастись водой. Как насчет этого, Тау? Сможем мы ее пить без дезинфектанта?

– Вероятно. Тут надо выбирать из двух зол, сэр. Если мы и заболеем, то у нас есть лекарства. Лично я предпочитаю бороться с болезнью, чем пить воду с одурманивающим наркотиком... А пока мы можем немало пройти без воды...

– Хотелось бы мне немного потолковать с Ламбрило, – мягко заметил Джелико, но тон его был очень обманчивым.

– Я тоже намерен это сделать, когда мы снова встретимся! – поддержал его Тау.

Дэйн завернул пробку своей фляжки. У него стало вдвое суше во рту с тех пор, как он узнал, что вода во фляжке отравлена и ее нельзя пить.

– Каковы наши шансы, сэр? – спросил он.

– Не знаю. То, что произошло, это только игрушки, – ответил Тау, запечатывая аптечку. – Хорошо бы найти одно из этих деревьев до захода солнца. Что-то нет у меня желания увидеть сегодня еще одну скалу-палец.

– Но почему леопард? – задумчиво спросил Джелико. – Еще один случай использования внушения для борьбы с галлюцинацией? Но здесь не было Ламбрило и его внушения, которое следовало бы подавить.

Тау подпер рукой подбородок.

– Право, не знаю, сэр. Возможно, я смог бы заставить обезьяну исчезнуть без противодействующей проекции, но не думаю. С этими галлюцинациями лучше всего бороться, противопоставляя одно видение другому в пользу последнего. И я не могу даже вам сказать, почему я выбрал именно леопарда. Просто он мне пришел в голову, как наиболее ловкий и сильный зверь из тех, которые вспомнились мне в тот момент.

– Лучше вам иметь в запасе побольше таких зверей, – сказал Джелико, демонстрируя свой мрачный юмор. – Если нужно, я могу добавить вам еще несколько. Однако разделяю вашу надежду, что нам не встретится больше скал, напоминающих палец. А вот и Азаки возвращается со своим сбежавшим парнем.

Главный лесничий шел, поддерживая Нумани, все еще, казалось, не полностью пришедшего в себя. Тау поспешно встал, надо было торопиться.

Ведь могло случиться, что поиски водяного дерева затянутся и, возможно, надолго.

Глава 5

Они вернулись в джунгли, оставив позади оказавшийся таким предательским склон. Но на протяжении оставшихся до темноты светлых часов стало ясно, что Азаки был слишком оптимистичен в надежде быстро найти водяное дерево. Они шли теперь по узкому языку земли, ограниченному с одной стороны лесом, а с другой – болотом. От Нумани, все еще находившегося в состоянии шока, было мало проку. Космонавты, незнакомые с местностью, не осмеливались отходить от хаткиан. Поэтому они жевали одни только концентраты, не решаясь пить. Дэйну очень хотелось выпить воды из своей фляжки. Вода, столь доступная, была непрерывной пыткой. Теперь, когда они отошли далеко от склона и от опасности, все стали поспокойней.

Только осторожность, вбитая в каждого вольного торговца, служила тормозом его жажде.

Джелико провел тыльной стороной ладони по растрескавшимся губам.

– Предположим, мы бросим жребий и кто-то из нас выпьет, а один или двое нет. Не сможем ли мы так поступать, пока не перейдем через горы?

– Я не хотел бы пробовать этот вариант, пока у нас есть другие шансы.

Трудно сказать, долго ли действует наркотик. Я даже не уверен, долго ли я смогу в таких условиях распознавать галлюцинации, – обескураживающе ответил Тау.

Если кто-нибудь из них и спал в эту ночь, то только урывками. Чувство опасности, как и прошлой ночью, охватило их и не давало спать.

Непреодолимый усиливающийся страх крепко оседлал их. И раньше в джунглях все время слышны были звуки – крики невидимых птиц и зверей, иногда шум падающего дерева, но то, что вскоре после восхода солнца заставило их очнуться от ночных кошмаров, не было ни криком птицы, ни шумом падающего дерева. Трубный рев и треск ломаемой растительности возвещали о настоящей опасности. Взгляд Азаки с тревогой обратился на север, хотя там ничего не было видно, кроме нетронутой стены джунглей.

– Грасы! Бегущие грасы! – вскричал Нумани, присоединяясь к своему начальнику.

Джелико поднялся на ноги с такой стремительностью и с таким выражением лица, что Дэйн сразу понял, насколько серьезно их положение.

Капитан повернулся к своим людям с коротким приказом:

– Вставайте! Мы должны подняться обратно на склон. Быстрее на гору! потребовал он у главного лесничего.

Азаки все еще прислушивался и казалось – не только ушами, но и всем телом. Три похожих на оленя животных, за которыми они раньше охотились для пропитания, выскочили из джунглей и промчались мимо людей, будто не видя их. Следом, не как охотник, а как предмет охоты, появился лев и его черно-белое тело четко обозначилось в утреннем свете. Он зарычал, показав клыки, и исчез одним огромным прыжком. Пробежали еще животные, подобные оленям в сопровождении каких-то небольших существ, промелькнувших слишком быстро, чтобы их как следует распознать. За ними двигалась бессмысленная ярость разрушения, сопровождавшая путь сквозь джунгли самых крупных млекопитающих на Хатке.

Они начали подниматься по склону, когда Нумани предостерегающе вскрикнул. Белый грас-самец, с трудом различимый в утреннем свете, направлялся к ним. У Дэйна сохранилось мимолетное впечатление изогнутых бивней, влажно-красного открытого рта, достаточно широкого, чтобы проглотить голову целиком, лохматых ног, движущихся с невероятной скоростью. Азаки выстрелил в приближающегося граса из иглоружья.

Смертельно раненное животное зарычало, но продолжало двигаться к ним, пока не упало замертво не более, чем в двух ярдах от главного лесничего.

Дэйн с тревогой смотрел на мертвого самца, но на этот раз никакого чуда не произошло. Грасы не были галлюцинацией. Но от этого было не легче.

Злоба скальных обезьян, хитрость местного хаткианского льва меркли перед буйством разъяренного стада грасов. Из джунглей выскочил еще один раздраженный самец и направился прямо к ним. Позади него из джунглей высунулась третья клыкастая голова, и ее глаза искали врага.

– Вот как! – холодно заметил Джелико, прицеливаясь из бластера в приближающегося граса.

Второй самец залаял почти по-собачьи, когда заряд бластера Джелико угодил ему в голову. Ослепленное животное отвернуло в сторону и побежало вверх, на гору. Третьего граса встретил выстрелом из иглоружья Нумани, Главный лесничий выскочил из-за прикрывавшей его скалы и, подбежав к капитану, вытащил его на открытое место.

– Надо уходить! Здесь мы их атаки не выдержим!

Джелико с этим согласился.

– Пошли! – рявкнул он Тау и Дэйну.

Они побежали вдоль склона, но перед ними были скалы, на которые нелегко было бы подняться и в обычных условиях. Упали еще два граса, один замертво, другой – тяжело раненным. Позади них из джунглей показывались все новые белые головы. Трудно сказать, какая первоначальная причина вызвала паническое бегство животных, но теперь страх и гнев грасов сосредоточились на людях. Несмотря на все свои попытки найти место для подъема, люди оказались как в западне, зажатые между джунглями внизу, где пробиралась основная масса грасов и крутой стеной. Будь у них время, люди могли бы, наверное, взобраться на эту стену, но сейчас они не могли позволить себе такой попытки.

Выступ, по которому они бежали, повернул на юго-восток и вскоре кончился. Подойдя к его краю, они взглянули вниз. Перед ними расстилалась равнина, покрытая желто-серой грязью, кое-где усыпанной группами деревьев.

Повсюду были разбросаны островки, покрытые перепутанной массой кустарника, тростника и травы. Вся растительность на равнине была белесого цвета и выглядела больной. Это было болото Мигра.

– Прекрасно. – Тау осмотрелся. – Что мы теперь будем делать? Полетим по воздуху? А что используем вместо крыльев и двигателей?

– Мы должны спуститься туда, – крикнул Азаки и показал вниз иглоружьем.

– Я покажу вам, что надо делать, – выступил вперед Нумани. – Надо добраться до островков, покрытых растительностью.

Он отдал свое ружье Джелико и встал над выступом. Раскачавшись, он оттолкнулся и прыгнул. Приземлившись почти в середину ближайшего к ним тростникового островка, хаткианин на коленях, пользуясь и руками, и ногами, перебрался на следующий клочок твердой почвы.

– Теперь вы, Торсон, – повернулся к Дэйну Джелико.

Младший космонавт сунул лучевой пистолет в кобуру, осторожно подошел к краю скалы и приготовился как можно лучше повторить прыжок Нумани.

Однако он прыгнул не столь удачно. Островка достигли только его руки, остальная же часть тела мягко вошла во что-то, оказавшееся тиной, покрытой темной коркой сухого вещества. Он неистово хватался за хрупкие стебли, за грубую траву, резавшую его руки, как нож. Стояло ужасное зловоние. Но страх оказаться в ловушке придал ему сил и он быстрыми рывками стал подтягивать свое тело к острову. Прилагая отчаянные усилия и извиваясь, как червяк, он все же сумел вырваться на островок. Здесь почва держала его, не проваливалась под его весом и он обессиленно опустился лицом вниз на землю.

Но времени отдыхать не было. Ему надлежало перебраться на следующий островок, чтобы освободить это ненадежное место для приземления других людей, находившихся наверху. Приподнявшись, Дэйн оценил расстояние опытным глазом космонавта и прыгнул на холмик, уже оставленный Нумани. Хаткианин находился на полпути к следующему островку, куда вела, прихотливо извиваясь, спутанная масса уродливой растительности. Когда Дэйн добрался до третьего из крошечных островков, позади раздался грохот и рев. Он оглянулся и увидел трассы бластерного огня на вершине скалы, где оборонялись двое оставшихся там людей. Тау стоял на коленях на одном из островков, а позади него утопал в болоте грас – на поверхности остались только голова и передние конечности. Наверху вновь выстрелили иглоружье и бластер, а затем Джелико стал раскачиваться над краем скалы, готовясь к прыжку. Тау энергично замахал рукой и Дэйн прыгнул на следующий островок, попав туда только благодаря удаче.

Он прыгал и прыгал, не думая ни о чем, кроме необходимости приземлиться на какой-нибудь клочок твердой почвы. Последний его прыжок оказался слишком коротким и он по колено ушел в ужасно пахнущую трясину, так что его брюки вымазались в желтой пене. Только сейчас Дэйн ощутил коварную тягу бездонной трясины. Прочная ветка хлестнула его по плечу и он ухватился за нее. С помощью Нумани Дэйн выбрался из трясины и сел, бледный и дрожащий, на спутанные ветви кустарника. Хаткианин же перенес внимание на Тау, пробиравшегося к ним. Более удачливый или умелый, чем Дэйн, врач совершил последний прыжок без промаха и оказался рядом. Но он тоже тяжело дышал, когда опустился на землю рядом с Дэйном. Все вместе они стали следить за продвижением капитана Джелико.