Предтечи (№2) - Камень предтеч (пер. Л. Ткачук)

– Похоже, вы все приготовили заранее, – сказал я, натягивая через голову китель и заваривая его по поясу и у ворота. Он был мне мал, но не слишком.

– Приготовил… – он запнулся. – До нас дошли слухи. Наш капитан знал Астла. Когда нам сообщили о тебе, он заинтересовался и послал меня.

Он сжал губы, давая мне понять, что больше из него ничего не удастся вытянуть. Я был окрылен этим свидетельством того, что он пришел с целью спасти меня, хотя по-прежнему предпочел бы появиться в дверях с оружием в руках.

Мы пошли другой дорогой, вольный торговец круто свернул к стене слева и хлопнул по ней ладонью. Такого удара было недостаточно для того, чтобы тяжелый камень пришел в движение, тем не менее он сдвинулся, открыв еще один узкий проход, и шкипер уверенно шагнув в него, предоставив мне следовать за ним. Когда камень за нашей спиной вернулся на место, мы оказались в густой темноте, вызвавшей у меня неприятные воспоминания о переулках, по которым я до этого спасался бегством.

Проход был очень узок, и мы задевали плечами за стены. Мой проводник внезапно остановился, и я налетел на него. Раздался щелчок, и все вокруг залило ярким светом.

– Идем, – он протянул руку и потащил меня за собой. Я моргал и щурил глаза, ослепшие от яркого солнца. Мы очутились в другом переулке, вдоль стены которого тянулись баки с отходами. Какие-то твари копошились в грязи и прыскали в стороны из-под наших башмаков, одна из них зашипела на пнувшего ее шкипера, тот грязно выругался. Шесть торопливых широких шагов, и мы выскочили на улочку почище. Я старался не оглядываться и боролся с желанием пуститься бежать. Приходилось притворяться беззаботным и приноравливаться к походке шкипера.

Наконец ворота порта остались позади. Как я и думал, «Войрингер» уже взлетел, и там был только корабль вольных торговцев, который стоял, упершись стабилизатором в выжженную землю. Шкипер схватил меня за рукав.

– Кажется… опасность.

Но я уже заметил яркие рясы, кишащие вокруг корабля. Нас ожидала торжественная встреча. Возможно, они рассчитывали, что загнанному иномирянину некуда больше бежать, как на единственный оставшийся в порту корабль.

– Ты пьян, сошел с корабля и напился, – прошипел мне шкипер, совсем как та тварь из переулка. – Это должно помочь.

Я видел, что он собирается ударить меня, но не успел отскочить в сторону. Я почувствовал резкую боль в подбородке и, должно быть, тут же упал и отключился, потому что на этом мои воспоминание о Танфе обрываются.

В голове стучали ювелирные молоточки, медный обруч сжимался все туже. Я не мог даже рукой шевельнуть, чтобы прекратить эту пытку. Потом меня окатили водой, и я стал, задыхаясь, глотать воздух, на какое-то мгновение стук молоточков стих. Я открыл глаза.

Передо мной было чье-то лицо, два лица, одно – очень близко, другое, расплывчатое, – гораздо дальше. То, что вблизи, было покрыто шерстью, с золотисто-зелеными глазами; на стоячих ушах виднелись кисточки. Существо открыло черногубый рот, и я увидел клиновидное пространство, усаженное клыками, и гибкий шершавый язык. Это лицо было очень маленьким.

Теперь приблизилось то, что побольше, и я попытался сосредоточиться на нем. Оно было покрыто космическим загаром, волосы коротко острижены; во всем остальном похоже на лицо любого члена экипажа, невыразительное, без определенного возраста.

Я услышал слова:

– Ну вот ты снова с нами…

Снова? Снова где? Что-то лениво шевельнулось в памяти – в святилище? Нет! Я попытался сесть, но голова пошла кругом, и меня затошнило. Однако когда я, подталкиваемый грубыми руками, опять растянулся на кровати, то почувствовал вибрацию, которая не могла бы сотрясать стены Кунги, – я был на борту корабля, и он уже взлетел. Как только я понял это, меня охватило чувство такого огромного облегчения, что я вновь погрузился в полусон-полузабытье.

Так я оказался на борту «Вестриса». Шкипер действительно ударил меня по голове, чтобы пронести на корабль выдав за своего пьяного помощника. Но должно быть, те, к кому он применял силу раньше, были сделаны из другого теста, потому что я находился в бессознательном состоянии дольше, чем хотелось бы врачу. Когда я наконец полностью стал воспринимать окружающее, то обнаружил, что лежу в тесной амбулатории, в которую обычно кладут тяжелобольных. Через некоторое время я встретился с капитаном Айзараном. Как и все вольные торговцы, он родился на корабле, воспитывался на корабле и принадлежал к тому типу люде, что отличаются все больше и больше от тех, чья жизнь проходит на планетах. До этого я лишь изредка встречался с вольными торговцами и обнаружил, что при таком близком знакомстве с ними чувствую себя крайне неловко. Я рассказал ему свою историю, и он выслушал меня, затем спросил, кто мог желать смерти Вондара Астла, но я не смог ему ответить. Я был уверен, что между моим хозяином и капитаном в прошлом существовала какая-то связь. Но Айзаран не упоминал об этом, а я не осмелился спросить. С меня было достаточно того, что он отвезет меня в другой мир, где я смогу установить контакты с людьми, знавшими меня как ученика Вондара.

Путешествовать в открытом космосе весьма скучно, поэтому у меня было время составить планы на будущее. Члены экипажа обычно изобретают себе разные занятия, чтобы не бездельничать, а мне оставалось только думать, и мысли мои были настолько неприятны, что думать, и мысли мои были настолько неприятны, что мне не хотелось бы подробно останавливаться на них.

У Астла были связи во многих мирах и, вполне вероятно, нашлось бы два-три человека, которые охотно предоставили бы мне возможность открыть дело на планете. Но, как торговец, я разбирался в камнях, я не был ювелиром и не стремился к оседлому существованию. Мне слишком пришелся по вкусу образ жизни Вондара. Кармашки моего потайного пояса практически опустели, и мне нужно было добраться до ближайшего порта, чтобы взять денег из прежних запасов. Кроме того, мои сбережения были весьма ограничены. Один я не могу продолжать дела. А вондаров астлов, к которым я мог бы пойти в обучение, было очень мало, если только они вообще были.

И еще, что кроется за смертью Вондара? Я пришел к твердому убеждению, что убийство было подстроено, и не одними только зеленорясыми. Но сколько я ни перебирал свои воспоминания, мне не пришел в голову ни один случай, который мог бы дать кому-либо повод желать его смерти. А, возможно, и не только его, потому что зеленорясые напали на нас обоих.

Уже во второй раз я стал свидетелем внезапной гибели близкого мне человека. Я снова подумал об отце, вернее, о том, кого всегда буду считать своим отцом, потому что он обращался со мной так, как будто я был его плотью и кровью. Он предвидел, что произойдет после его смерти, и устроил мое будущее лучшим, как ему казалось, образом. Кто был у него в тот день? А космическое кольцо? Я нашарил последний, самый глубокий кармашек потайного пояса, но не открыл его, только прощупал сквозь него очертания кольца с тусклым камнем. Действительно ли убийца отца искал именно его? Если да, то почему? Нет, я по-прежнему не видел никакой связи с событиями, произошедшими на Танфе. Все, найденное на теле жертвы, переходило в собственность зеленорясых и подносилось ими смертоносному демону. Если бы я стал их жертвой, кольцо не досталось бы никому, кроме них.

У меня было мало фактов, и я мог до бесконечности строить различные гипотезы, без всякой надежды узнать, какие из них были близки к истине. Хотя со временем, когда я начну зарабатывать себе на жизнь, мне придется выяснить, что послужило причиной гибели Вондара. Я ведь связан с ним настолько тесными узами, что, возможно, мне придется сперва отомстить за него.

Я был все еще далек от решения своей двойной проблемы, когда «Вестрис» приготовился к посадке, но не на ту планету, куда я стремился, а в одном из отдаленных миров. Шкипер Остренд не стал распространяться о причинах, заставивших их приземлиться здесь. На наш взгляд, тут было жарковато и слишком много буйной растительности. Они торговали лекарственным веществом, получаемым путем ферментации сока определенных растений. Для обмена «Вестрис» привез икру ракообразных. Их разводили в садках и считали деликатесом.

– Это может тебя заинтересовать, – Остренд вынул из рундука три предмета и расположил их на откидной доске.

Розовато-лиловые, они напоминали крошечные фигурки. Я вытащил лупу, чтобы рассмотреть их поближе. Это действительно были фигурки, странные и причудливые, как изображения демонов, созданные воображением художников Танфа. Они оказались перламутровыми, хотя и не были вырезаны из него. Я таких раньше не видел. Это были забавные вещицы, которые могли понравиться собирателям редкостей.

– Тут есть некий Сальмскар, плантатор. Он ставит эксперименты с раками-мутантами. На этом здесь держится наша торговля. Все так быстро мутирует, что уже на следующий год не дает породистого приплода. Он вводит в тело мутанта крошечное металлическое зернышко, а через три-четыре года получается вот такая штука. Для него это не больше, чем увлечение. Но ты можешь купить партию, если найдешь это выгодным.

Я знал вольных торговцев и то, как ревниво они охраняют тайну происхождения своих товаров. Если бы мутантные жемчужины представляли собой какую-нибудь ценность, Остренд не сделал бы мне такого предложения. А вдруг это проверка или ловушка? Теперь мне повсюду мерещились опасности. Похоже было на то, что он подстрекает меня к нарушению корабельных законов. Но об этом я ему, конечно, не сказал. Еще одна маленькая тайна вдобавок к остальным. Я проявил непритворный интерес и даже подумал о том, что можно было бы предложить взамен, хотя не собирался ни пускать в ход немногие из оставшихся у меня ценностей, ни торговать без полного на то согласия моих теперешних спутников.

4

Вольные торговцы ведут замкнутый образ жизни и не общаются с посторонними, поэтому я был предоставлен самому себе, если не считать одного члена экипажа, скрашивающего мое одиночество. Я постоянно видел рядом с собой то самое, покрытое шерстью существо, которое находилось возле меня в тот момент, когда я очнулся. Корабельная кошка по кличке Валькирия считал меня важной персоной и проводила долгие часы, свернувшись на койке или на полу в отведенной мне каюте и наблюдая за мной.

Я не привык к обществу животных, и сперва ее внимание раздражало меня, я никак не мог отделаться от странного ощущения, что в этих круглых немигающих глазах таится разум, который отмечает каждое мое движение, анализирует и оценивает меня и мое поведение. Однако со временем я стал терпимее относиться к ней, а под конец, когда выяснилось, что члены команды не склонны ни к каким проявлениям дружеских чувств, выходящих за рамки холодной вежливости, я обнаружил, что стал разговаривать с ней за отсутствием другого собеседника. Между собой вольные торговцы общались на своем собственном языке, которого я не понимал, и это делало бесполезной любую попытку следить за их разговором.

Вернувшись после беседы с Острендом в свою каюту, я обнаружил там Валькирию, непринужденно растянувшуюся на моей койке. Это было красивое, гибкое создание, покрытое густой короткой шерстью серебристо-серого цвета, с черными колечками на хвосте. Иногда она выражала свою привязанность ко мне, и сейчас, подняв голову, чтобы потереться о мою руку, она радостно замурлыкала. Я редко удостаивался таких знаков внимания, поэтому был польщен и продолжал гладить ее, обдумывая предложение шкипера.

Мы собирались в скором времени совершить посадку на планету неподалеку от той фактории, где люди с «Вестриса» бывали и раньше. Городов там не было, местные жители, склонные к кочевому образу жизни, странствовали кланами по заболоченной местности вдоль рек. Несколько более цивилизованных и предприимчивых кланов обосновались неподалеку от тех мест, где они разводили ракообразных. Но это были лишь огороженные частоколом скопления непрочных хижин из обмазанного илом тростника.

Почти все мое имущество осталось на Танфе. Теперь я произвел инвентаризацию своих скудных пожитков, пытаясь определить, есть ли среди них что-нибудь, пригодное для обмена. Те дешевые камушки, что еще оставались в моем потайном поясе, нельзя было трогать, да и вряд ли они могли заинтересовать Сальмскара. Я пожалел о тюках, брошенных в гостинице, о багаже, отправленном с грузовым кораблем. Но что были эти мелочи в сравнении с тем, чего я действительно лишился на Танфе. В карманах было почти пусто. Я сказал об этом Валькирии, она зевнула, широко раскинув рот, и легонько куснула меня за руку, давая понять, что ей надоели мои ласки.

Однако, когда мы сели на планету, я был рад возможности выйти на поверхность. Каждому путешественнику, если только он не связан с космосом так неразрывно, как член экипажа, приятно почувствовать твердую землю под ногами, да и астронавты иногда ощущают такую потребность.

Запах, который ударил нам в нос, едва мы спустились по сброшенному вниз трапу, был посильнее, чем от выжженной соплами земли: воняло какими-то химическими веществами, да так, что мы задыхались. Остренд сказал, что туземцы любят селиться в этом краю вулканов и горячих источников, и тут мы разглядели скалы причудливой формы, изъеденные водой и испарениями. Время от времени клубы отвратительно пахнущего пара вырывались из отверстий в земле.

За полосой этой истерзанной земли виднелась голубоватая листва болотной растительности, ручейки, вытекавшие из кальдеры, с плеском впадали в желтые воды реки. Пар, в особенности в сочетании с ядовитыми запахами, был горяч и удушлив. Кашляя и чихая, мы пробирались в поисках деревни по тропинке, ведущей к берегу реки.

Наконец Остренд остановился, прижав лоток рукой к бедру, и огляделся с нескрываемым замешательством. После его рассказа я не ожидал увидеть настоящие дома. Но то, что предстало нашему взору, было скорее заброшенными развалинами, чем даже самым примитивным укрытием.

Кое-где возвышались бугорки из облаков дурно пахнущего тростника, ил, покрывающий их, высох и отваливался огромными кусками. Среди этого беспорядка не было заметно никакого движения, потом нечто, напоминавшее скорее ящерицу с кожистыми крыльями, чем, чем птицу, с клекотом взмыло вверх и, неловко хлопая крыльями, полетело через реку. Вольные торговцы сгрудились вокруг Остренда и стали озираться, словно внезапно почувствовали опасность.

Шкипер достал из-за пояса тоненький металлический прутик. Под его пальцами он становился все длиннее и длиннее, пока не превратился в шест высотой в два его роста. Прикрепив к верхнему концу шеста ярко-желтый флажок, он воткнул его в вязкий ил на берегу реки. Из разговоров я понял, что, судя по всему, деревня была покинута уже давно, и нам не остается ничего другого, как ждать возвращения местных жителей, если только они вообще собираются вернуться. «Вестрис» прилетал сюда довольно регулярно, так что это было вполне вероятно, однако какое-нибудь бедствие могло нарушить привычный ход событий.

Капитан Айзаран не слишком этому обрадовался, хотя и воспринял происходящее по-философски, как и подобало вольному торговцу. Его корабль не придерживался определенного расписания движения, но все же время стоянки на каждой планете было ограничено. Мы не могли задерживаться здесь слишком долго. Кроме того, неудача нарушала все его планы, и требовалось внести в них некоторые изменения, чтобы покрыть убытки, понесенные в этом рейсе.

Потом Остренд в течение нескольких часов совещался с капитаном, а остальные члены экипажа спорили о том, что могло случиться, и по очереди дежурили у флажка. Я не принимал в этом участия и поэтому отправился осматривать окрестности, чтобы удовлетворить свое любопытство, но все же не уходил далеко, боясь потерять из виду устремленный в небо нос корабля. Вокруг не было ничего примечательного, кроме горячих источников, привлекших поначалу мое внимание, но жар и запах от них были настолько сильны, что вскоре я потерял к ним интерес. Крылатая тварь, взлетевшая при нашем приближении в опустевшей деревне, была единственным замеченным мной живым существом. Даже насекомые здесь были крайне редки, либо по какой-то причине избегали близости корабля. Наконец я присел на берегу небольшого ручейка, берущего начало среди горячих источников и гейзеров, и решил проверить, нет ли в нем золотоносного песка, но не нашел ничего стоящего в той грязи, что мне удалось зачерпнуть и промыть.

Мне попались какие-то необычные, покрытые жестким пухом зернышки тускло-черного цвета, похожие скорее на семена, чем на минерал. Однако, отделив их при помощи палочки от камней и песка, я обнаружил, что они необыкновенно твердые. Ударив по ним камнем, я не только не расколол их, но даже не повредил их бархатистую поверхность. Они показались мне непохожими на семена или растительные остатки, поэтому я заинтересовался ими и разложил в ряд примерно дюжину, стараясь не трогать руками. Природа устраивает на некоторых планетах опасные ловушки. Они были некрасивы и, скорее всего, не представляли собой никакой ценности. Но контраст между тем, какими мягкими они казались, и тем, какими твердыми были на самом деле, был настолько резким, что я отложил три из них для дальнейшего изучения. Есть драгоценные камни, которые нужно «чистить», срезая послойно непривлекательную внешнюю оболочку. Таким образом нечто весьма заурядное можно превратить в дорогую вещь. Мне смутно чудилось, что под этой пушистой поверхностью может скрываться подобная неожиданность, но у меня не было ни инструментов, ни мастерства, чтобы выполнить эту работу.

Я заворачивал свою находку в кусочек гермопены, когда появилась Валькирия, ступавшая с присущей ее виду уверенной грацией по берегу крошечного ручейка. Она приближалась, опустив нос к земле, как гончая, идущая, по горячему следу, и явно вынюхивала что-то, привлекавшее ее внимание. Затем она добралась до лежащих в ряд, отвергнутых мной зерен. Человеческий нос не улавливал их запаха, но было очевидно, что кошка его почувствовала. Обнюхав их, она припала к земле и стала лизать самый большой. Испугавшись за нее, я попытался отбросить его в сторону, но она, отпугнув меня молниеносным ударом выпущенных когтей, прижала уши к голове и глухо заворчала. Облизывая окровавленные пальцы, я отступил. Валькирия охраняла то, что казалось ей настоящим сокровищем, и вовсе не собиралась терпеть чье бы то ни было посягательство на него.

Как только я отошел, она снова принялась лизать зернышко. Время от времени она брала его в пасть и отходила немного назад, затем снова садилась и продолжала обрабатывать языком свою находку.

– Ну как, повезло? – Рядом со мной легла длинная тень молодого помощника Остренда.

– Что это? Ты видел их раньше? – спросил я, показав на пушистые камешки, разбросанные Валькерией.

Чизвит присел на корточки, чтобы разглядеть их получше.

– Первый раз вижу. Да и вообще, – он огляделся по сторонам, – этого ручья здесь раньше не было. Должно быть прорвало какую-нибудь грязевую яму. Постой-ка! Тебе не кажется, что так оно и было на самом деле: произошел газовый выброс? Он, вероятно, и распугал наших лягушек. Им нравится вонь и жара, но вряд ли они могли вынести газ.

– Возможно. – Было интересно выяснить, отчего пропали местные жители, но я стремился к другому. Мне важно было получить сведения о камнях. Если они и не были камнями, я не знал, как еще их называть.

– Ты сказал, что видишь их впервые; а Валькирия была с вами, когда вы высаживались здесь в прошлый раз?

– Да, она уже давно на корабле.

– И ты никогда раньше не видел, чтобы она так делала? – я показал на Валькирию, которая лежала, обхватив камень вытянутыми лапами, и сосредоточенно обрабатывала его языком.

Чизвит уставился на нее.

– Нет. Что она делает? Да она же лижет эту дрянь! Зачем ты его дал ей? – Он вскочил на ноги и шагнул по направлению к кошке. Валькирия не заметила его приближения, но почувствовала, что ее сокровищу грозит опасность. Зажав его в зубах, она кинулась в сторону от корабля и мгновенно исчезла среди искореженных скал.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.