По ее изумленному виду Хантер понял, что она никак не ожидала услышать от него это. Другое дело какой-нибудь сексуальный призыв, что-то вроде: «Давай завалимся в кровать перед тем, как отправиться в Новый Орлеан».
Но кому нужна кровать?
– Мне интересно, – после паузы ответила Даффи.
– Хорошо. – Хантер погладил кончиками пальцев ее шею. – Потому что начнем мы с урока о закусках.
– О закусках? – Ее дыхание чуть участилось.
Зрачки расширились.
– Знаешь, – сказал Хантер, снимая с ее плеча сумочку, – это такие разные вкусные штучки, которые подают перед основным блюдом.
– Да.
Хантер взял Даффи за руки и, заведя их ей за голову, поцеловал с внутренней стороны сначала один локоть, потом другой.
У Даффи на шее часто пульсировала жилка, и он прижался губами к ее шее, вынуждая Даффи откинуть голову назад и обхватить руками его голову.
Хантер усмехнулся:
– Ну как, нравится тебе урок о закусках?
Даффи застонала и начала расстегивать пуговицы его рубашки. Хантер мягко перехватил ее руки и сказал:
– О нет, ты ученица, а я шеф-повар.
– И что это означает?
– Это значит, ты почти моя раба, – сказал Хантер. – Если хочешь научиться, ты должна делать в точности то, что я буду говорить.
– Мы же на кухне твоей матери, – запротестовала Даффи, но скорее для проформы, чем для того, чтобы остановить его.
– Разве есть место лучше для урока кулинарии? Нужно же подготовить тебя к следующему приезду.
Даффи закрыла глаза, и Хантер коснулся губами поочередно обоих ее век. Они подрагивали при его прикосновении. Даффи сказала:
– Я твоя. Сейчас. Здесь. – Она взялась руками за его ремень.
Хантеру очень хотелось сорвать с себя одежду и взять ее здесь же.
Однако он решил, что это было бы слишком просто. Не хватало изюминки. Даффи не из тех женщин, кого можно однажды уговорить и этим покорить навсегда. Нет, с Даффи нужно обращаться иначе.
А он, Хантер Джеймс, хотел быть ее мужчиной. Сегодня, завтра и послезавтра.
– Закуска, – начал пояснять Хантер, с удовлетворением отметив, что на столе за спиной Даффи достаточно места для выполнения того, что он задумал, – может подаваться в виде канапе, овощей перед мясным блюдом или французских закусок. – Каждое название он сопровождал поцелуем, с каждым разом опуская голову все ниже, все ближе к ее груди.
Даффи открыла глаза и сказала:
– Все это я и так знаю, я хочу научиться их готовить.
– Назначение закуски, – продолжил Хантер, стягивая одежду с ее плеча и высвобождая одну грудь из тонкого кружевного бюстгальтера, – возбудить аппетит у человека перед основным блюдом.
Хантер поцеловал самый кончик ее возбужденного соска. Даффи потерлась об него бедрами и сказала:
– Может быть, закончим урок кулинарии и поищем спальню с замком на двери?
Хантер отступил на шаг и окинул ее взглядом, задержавшись на обнаженной груди.
Сначала Даффи почувствовала неловкость, но так как он не отрывал взгляда, она стала ему подыгрывать, запрокидывая голову и принимая различные позы.
– Вам нравится то, что вы видите, господин шеф-повар? – страстным шепотом спросила она и засмеялась.
– О да, – в тон ей ответил Хантер и, снова шагнув к ней, припал жадным ртом к ее груди.
Он сосал ее, осыпал поцелуями темный кружок вокруг соска, лизал языком покрытую пупырышками нежную кожу.
Даффи стонала, смеялась и выгибала спину, призывая его не останавливаться. Хантер не сомневался, что ее трусики уже намокли, пропитавшись соком желания. Он мог бы взять ее прямо здесь, стоя, на кухне. Однако он вдруг остановился и поднял голову.
– Вот так, моя ученица, расправляются с закусками.
Даффи с открытым от удивления ртом уставилась на него горящим желанием взглядом.
– Не останавливайся. Не сейчас.
– Нет?
Даффи помотала головой.
– Я вся горю. Я не могу терпеть. Все во мне хочет тебя.
– Итак, есть разные виды закусок. – Хантер не знал, как долго он еще сможет продолжать игру.
Он был так возбужден, что, казалось, вот-вот лопнет молния на брюках. Каждой клеточкой тела он тоже страстно желал ее, и в то же время ему хотелось продлить эту восхитительную муку еще на несколько минут.
Мягким движением руки Хантер водворил на прежнее место чашечку бюстгальтера. Даффи была явно разочарована, полагая, что он действительно решил остановиться. И тогда он схватил ее за талию и, приподняв, посадил на стол, задрав юбку, прежде чем ее ягодицы коснулись столешницы.
– Хантер! – выдохнула она его имя.
На этот раз он едва не испугал ее.
Хантер ухмыльнулся, развел ее руки в стороны и опустил, прижав ладони к столешнице. Затем его голова оказалась меж ее бедер.
Даффи вцепилась в его затылок и проговорила:
– Это выглядит ужасно…
Она вдруг запнулась, поскольку Хантер положил ладонь на ее влажные трусики и звонко прищелкнул языком.
– Так и знал, что ты мокрая, – сказал он и, сдвинув в сторону шелковую полоску, прижался к обнаженному телу ртом.
– О Боже мой, – простонала Даффи, – неужели мы делаем это? – Ей не верилось. Но она не стала останавливать Хантера, а, наоборот, приподняла и придвинула бедра поближе к его алчущему, ищущему, мастерски работающему языку. – Мне никогда не получить здесь урока кулинарии, – успела она сказать, прежде чем полностью погрузиться в вихрь сладостных ощущений от страстных поцелуев Хантера.
Он еще шире раздвинул ее ноги, облегчая себе доступ в самые потаенные места Даффи. Она никогда прежде не чувствовала себя такой открытой, такой выставленной напоказ. Хотя она была полностью одетой, для Хантера она была обнажена, уязвима, для него был открыт доступ к ее душе, сердцу, мыслям. Каждым движением языка и губ он все сильнее распалял безумное желание в ее теле. Он что-то бормотал, но Даффи не могла разобрать его слов.
Когда же она, позабыв обо всем на свете, выгнула тело дугой и закричала, он прижал ее к себе, и тут, в прекрасный миг высвобождения, ей показалось, что она услышала, как Хантер сказал:
– Моя закуска. Мое основное блюдо. Мой десерт. Моя. Вся моя.
Глава 21
Он овладел ею там же, в веселой желтой кухне Тельмы. Просто достал из заднего кармана презерватив, расстегнул молнию и, не говоря ни слова, сдвинул ее ягодицы на самый край стола, после чего вошел в ее все еще пульсирующее лоно.
Если бы Хантер был в состоянии соображать в тот момент, то он хотя бы отвел ее в спальню. Но Даффи сводила его с ума, возбуждала в нем бешеное желание, какого он ни с кем прежде не испытывал.
А ведь Хантер был весьма опытным в таких делах парнем.
Когда он разрядился, это было потрясающе. Вцепившись в его плечи, Даффи всем телом прижималась к нему. Слегка пошатываясь, Хантер опустил ее на пол. Ее трусики сползли на лодыжки, выглядевшая до этого приличной юбка престижного костюма собралась у талии.
Никто из них не проронил ни слова.
Хантер подтянул трусы и оторвал от рулона бумажное полотенце, чтобы завернуть в него использованный презерватив. Он терялся в догадках относительно того, какого Даффи теперь о нем мнения. Далеко не лучшего, должно быть. Более всего сейчас он был похож на пещерного юношу.
Двигаясь как при замедленной съемке, Даффи привела в порядок свою одежду. Ее губы были изогнуты в той мечтательной улыбке, которая ему очень нравилась. Затем она приподнялась на цыпочки и поцеловала его. Нежное прикосновение ее сладких губ к его рту подсказало Хантеру, что ему не о чем беспокоиться.
Он прижал Даффи к груди, удерживая в этом положении, пока не ощутил биение ее сердца, а затем сказал:
– Нам лучше смыться отсюда.
– Смешное слово.
– У Генри Джеймса это бы означало, что нам лучше очистить помещение, если мы не хотим быть застигнутыми на месте преступления.
Даффи рассмеялась:
– Наше поведение возмутительно.
Однако по ее тону не было заметно, чтобы она была обижена.
Хантер поискал под раковиной и, обнаружив флакон с чистящим средством, воспользовался еще одним бумажным полотенцем для того, чтобы протереть стол.
Даффи удивленно следила за тем, как тщательно, будто от этого зависела его жизнь, он полировал поверхность стола в том месте, где они занимались любовью. Хантер же, старательно вытирая стол, вдруг подумал, что, может быть, ему просто хотелось секса, не более того. Каждый парень, раздразненный грудью и оральным сексом, поступил бы так же.
– Мне понравилось быть твоей закуской, – сказала Даффи, пододвигая к нему мусорное ведро. – И твоим основным блюдом…
Хантер сунул скомканные полотенца в ведро, затем вытащил пластиковый пакет с мусором и заменил его новым. Тельма не была ханжой, но презерватив оставлять в доме ни к чему. Хантер с пакетом в руке вдруг остановился, осененный внезапной догадкой. Черт, да ведь мать все это специально подстроила! Возможно, Даффи лучше этого не знать. Ведь перед посещением магазина она так беспокоилась, что мать догадается об их непристойном поведении в ее доме.
– Что-то не так? – Даффи пытливо смотрела на него, и Хантеру на какое-то мгновение почудилось, что он высказывал свои мысли вслух.
Он намеревался оставить свои догадки при себе, но вдруг понял, что ему хочется поступить иначе. Ему хотелось делиться всеми своими соображениями с Даффи.
– Выходим через заднюю дверь, – сказал он, – я расскажу тебе по дороге, в машине.
– За нами кто-то гонится?
Хантер улыбнулся.
– В маленьких городках никогда не знаешь, кто постучит в твою дверь. – Оказавшись снаружи, он сунул пакет в мусорный бак.
– Но меня меньше всего заботит чье-либо преследование. – Хантер постарался, чтобы это прозвучало как можно беззаботнее, но далось это ему не так уж легко, поскольку он полагал, что Люси следует за ними по пятам.
– Вот как? – Даффи не так-то легко было провести.
– Именно, – сказал Хантер, открывая дверцу джипа для Даффи. – А сейчас я хотел бы услышать, о чем вы говорили с матерью.
Даффи расположилась на сиденье, и Хантер направился к месту водителя. Даффи подняла руку с растопыренными пальцами.
– Первое, – сказала она с широкой улыбкой, – богата ли я. Второе: получила ли я деньги в наследство или заработала. Третье: как именно я заработала деньги. И четвертое: знаю ли я, что в Пончатуле все особы женского пола старше двенадцати и моложе девяноста лет охотятся за тобой.
– О многом же вы успели поговорить.
Даффи продолжала улыбаться.
– Она говорила – я слушала.
– С Тельмой всегда так.
Хантер повернул за угол, собираясь выехать на автотрассу. И в этот момент он заметил машину Люси. Он мысленно возблагодарил Бога за то, что она не появилась, когда они с Даффи, забыв обо всем на свете, занимались любовью на кухне в доме Тельмы. При той привязанности, которую Тельма испытывала к Люси, она вполне могла дать ей когда-то ключ от дома.
И Хантер знал, что Люси не колеблясь воспользовалась бы им. Она плакала, признавшись, что написала письмо той шарлатанке Доктору Любовь, и пообещала больше не доставать его, и все же Хантер не был уверен, что она откажется от очередных попыток.
И хотя Хантер знал, что шансов завладеть его сердцем у Люси меньше, чем у снега выпасть в разгар лета в Луизиане, ему не хотелось причинять ей боль. А ей было бы больно, если бы она застала их с Даффи за их занятием на кухне.
Хантер надавил на акселератор и выехал на автотрассу. Ему стало не по себе.
Ведь Даффи точно так же кое-кому причинила боль.
Изменилась ли она с тех пор, как, будучи юной девушкой, нанесла душевную травму Алоизиусу?
– Похоже, ты слишком глубоко задумался, – сказала Даффи, возвращая его к действительности, в свое столь приятное для него общество. Она положила руку Хантеру на бедро. – Можно к тебе присоединиться? – В тоне, которым она задала вопрос, ощущалось горячее желание, а не недовольство.
Даффи сидела, повернувшись к нему, в естественной позе, не нервничая, совершенно не так, как она ехала из Нового Орлеана сюда. Ее глаза сияли, и она смотрела на него чуть ли не с обожанием.
Забудь про Алоизиуса.
Даффи изменилась. Это уже зрелая женщина, а не та обиженная девочка, какой когда-то была. Хантер сжал ее руку. Вспомнив о предупреждении Тельмы не разбивать его сердце, он сказал:
– Надеюсь, ты воспользуешься советом Тельмы.
Другой рукой Даффи нарисовала круг на его груди.
– Не бойся, – сказала она. – Это сердце я не собираюсь ранить.
Закрыв глаза, Даффи откинулась на подголовник. И, уверенная в том, что эти слова должны успокоить Хантера, она сделала то, что всегда делала в машине, когда расслаблялась, заснула.
Хантер вел машину по трассе в направлении Нового Орлеана, накрыв руку Даффи своей рукой.
Прошло четыре дня – и полжизни. Даффи сидела за туалетным столиком, вертела в руках серебряную заколку и никак не могла решить, закалывать ею волосы или оставить их распущенными. Решение не приходило, а в ушах звучал голос матери, твердившей о том, как неудобна эта заколка.
Хорошо бы рядом был Хантер. Он взял бы заколку в руки, положил ее на столик, а потом обнял бы Даффи и поцелуем заглушил все ее тревоги, связанные с предстоящим обедом по случаю дня рождения ее матери.
Даффи взглянула в зеркало и попыталась представить себе, что рядом с ней, почти касаясь ее, стоит такой родной и очень мужественный человек.
Она моргала и всматривалась, но видела в зеркале только свое лицо – слишком серьезные синие глаза; большой рот, чуть искривленный гримасой недовольства из-за предстоящего вечера; чистую, как всегда, кожу; волосы, спускающиеся чуть ниже подбородка. Внешне Даффодил Лэндри выглядела также, как, скажем, и месяц назад. Внутренне же она была совсем другой.
Последние четыре дня они с Хантером были неразлучны. Он посетил несколько благотворительных и общественных мероприятий, которые Даффи предстояло осветить в своей газете; она сопровождала Хантера при посещении ряда его офисов, где рядовые профаммисты колдовали над новым поколением пакетов программного обеспечения.
Даффи нарушила одно из самых твердых своих правил: позволила ему провести с ней ночь. И даже дважды.
Если бы накануне утром они не нежились вместе в постели, еще разгоряченные после утреннего секса, Хантер не присутствовал бы при телефонном звонке Джонни, напомнившей сестре о предстоящем обеде. А если бы его там не было, Даффи не пришлось бы приглашать его пойти с ней на этот обед.
Но случилось так, что она пригласила его, а принял это приглашение.
Даффи заколола волосы серебряной заколкой и критически оглядела себя в зеркале. Это выглядело слишком по-детски.
Она вытащила заколку из волос и положила ее, а вслед за ней и голову на туалетный столик. Закрыв глаза, Даффи старалась избавиться от судорожного напряжения в плечах, забыть о губительной власти матери.
Мать угнетающе действовала на Даффи.
Марианна Ливодэ Лэндри всегда и всем была недовольна. Она не раз говорила, что могла позволить себе выйти замуж за Лэндри, но всегда оставалась Ливодэ. И все, кто интересовался состоянием дел в Новом Орлеане, понимали смысл этого заявления.
Даффи предупредила Хантера, что вечер может оказаться не очень-то приятным. С Марианной ничего нельзя было предсказывать. Она могла быть очаровательной или язвительной, но с постоянной улыбкой на губах, которая, однако, никогда не бывала сердечной.
Погруженная в свои мысли, Даффи вдруг с удивлением почувствовала, что напряжение стало отпускать ее. Сильные руки массировали плечи, снимая тянущую боль.
– М-м-м, – промычала она, недоумевая, когда она успела заснуть и когда ей начал сниться Хантер.
Приятный лечебный массаж перешел на шею. Горячие губы прижались в поцелуе к ее затылку. Даффи открыла глаза и подняла голову.
– Я же не вызывала тебя с помощью заклинаний, – промолвила она, глядя на его отражение в зеркале.
Голова в зеркале ответила отрицательным покачиванием.
Даффи обернулась и обняла Хантера. В этот момент ее не заботило, что он догадается, насколько она нуждалась в нем.
– Я думала, что встречу тебя только в ресторане.
Хантер погладил ее по голове.
– Я закончил дела раньше, чем ожидал.
Даффи удивленно посмотрела на него.
– Слушай, а как ты сюда вошел? – Она, конечно, нарушила правило, позволив ему остаться на ночь, однако не помнила, чтобы давала ему ключ.
– Похоже, я нравлюсь твоей экономке, – сказал Хантер с улыбкой, поднимая ее с пуфика и прижимая к себе. – Теперь только понравиться бы твоим родителям.
Обвив руками его шею, Даффи спросила:
– А что, если нет?
Хантер снова усадил ее за столик и положил руки ей на плечи. Чувствуя, что у него изменилось настроение, Даффи следила за его отражением в зеркале.
– Скажи откровенно, Даффи, – проговорил он, – неужели твои родители не ждут от тебя, что ты будешь общаться с людьми определенного круга?
– Ты имеешь в виду генеалогию? – Даффи вскочила и повернулась к Хантеру. – Неужели ты из тех, кого заботит, кто в какой семье родился? Знаешь, Хантер, ты озабочен совершеннейшей ерундой.
– Эй, – сказал он, отступая на шаг, – не нужно кидаться на меня.
– А я и не собиралась. – Даффи сама удивилась своей горячности. Она виновато улыбнулась Хантеру. – Просто пытаюсь высказать свою точку зрения.
– Это больной вопрос, – вздохнул он, – хотя, возможно, он того и не стоит.
Даффи снова взяла в руки серебряную заколку.
– Многие судят обо мне по слухам, по моей неважной репутации, не удосуживаясь даже попытаться узнать, кто я на самом деле. Ты, Хантер, поступил иначе, поэтому я сомневаюсь, что ты боишься, будто моей семье свойственны социальные предрассудки. Скорее тебя беспокоит твое собственное положение в обществе. – Ну вот, она и сказала это.
Даффи перевела взгляд с заколки на Хантера, чтобы проверить его реакцию.
К ее удивлению, Хантер улыбался. Он наклонился к ней.
– Я тебе когда-нибудь говорил, что ты напоминаешь мне Тельму?
– Что? – Даффи уронила заколку на туалетный столик.
– Мудрая, остроумная и проницательная. – Он одарил ее широкой улыбкой. – И обе вы отменно читаете лекции.
– Наверное, мне следует поблагодарить тебя.
Хантер присел, притянул ее к себе на колени и обнял одной рукой.
– Я чуть было не отказался вести дела с Алоизиусом, поскольку не представлял себе, как выросший без отца провинциал из Пончатулы сможет общаться на равных с богатым городским парнем.
– Легче было сбежать, чем ощущать свою ущербность, да? – спросила Даффи, поглаживая его волосы.
– Ага.
– Готова поспорить, Тельма наградила тебя пинком за такие мысли.
Хантер засмеялся:
– Точно. – Он взъерошил волосы Даффи и обнял ее.
Они надолго замолчали.
– Я обычно избегаю длительных отношений, – тихо сказала Даффи.
Хантер провел рукой по ее шее.
– Почему?
– Из-за боязни обмануть, как моя мать. – Вот. Сказала вслух, и стало легче. – Вместо того чтобы отворачиваться от проблемы, я устраиваю черт знает что и отваживаю мужчин, чтобы не причинять им боль, как это сделала мать с отцом. Это безумие.
– Нет, не безумие. Просто предосторожность, – сказал Хантер. – Ты когда-нибудь пыталась поговорить с родителями о том, что произошло?
– Ты шутишь? – встрепенулась Даффи, занервничав от одной этой мысли. – Выяснять у матери, почему она сделала то, что сделала? Я не могу!
Хантер продолжал поглаживать ее шею.
– Иногда полезно прояснить ситуацию. Помню, однажды я прибежал домой из школы и наорал на мать, требуя, чтобы она вернула мне папу.
– Ты это сделал? – Даффи вглядывалась в его лицо, но увидела в нем только любовь, никаких отголосков страдания. – У вас с Тельмой отношения такие простые.
Хантер кивнул.
– Но если бы я держал все свой тревоги при себе, не высказывая их, у нас никогда не сложилось бы таких отношений.
Даффи изумленно смотрела на него:
– А сколько же тебе было лет, когда ты понял это?
Хантер засмеялся:
– Восемь, хотя вел я себя на все сорок. Но, как ты прекрасно понимаешь, это мудрая Тельма снисходительно позволяла мне изливать злость, не давая ей накапливаться. И в конце концов до меня дошло, что она будет стоять за меня в любой ситуации и что иметь такую маму гораздо лучше, чем отца, который сбежал.
– Тебе повезло, что у тебя такая чудесная мать, – с оттенком зависти сказала Даффи.
– Я знаю, – сказал Хантер. – Для меня она пример, достойный подражания. Когда женюсь, я постараюсь быть такой же надежной опорой для семьи, какой для меня была мама. Я буду стремиться к этому, хотя и боюсь, что мне могло передаться что-то плохое от отца.
Все еще сидя у него на коленях, чувствуя себя уютно в его объятиях, Даффи незаметно взглянула на Хантера. Женщина, которая выйдет замуж за него, несомненно, будет счастлива. Она вздохнула, мечтая о будущем, которое рисовало ей воображение.
– Вынуждена признать, что мои уходы от действительности не решают проблем.
Хантер встал, не выпуская Даффи, и нежно поцеловал ее в губы.
– Думаю, ты уже кое-чему научилась.
Даффи обняла его, и он крепче прижал ее к себе. Прильнув ртом к ее губам, он пробормотал:
– Сколько еще до обеда?
– Двадцать минут, – ответила она, прижав руку к его сердцу.
– Отсюда до ресторана – десять минут. У нас в запасе остается еще десять божественных минут. – Хантер пощекотал носом ее шею и зашарил руками по ее спине в поисках молнии.
Даффи улыбнулась. В этом хитро скроенном наряде ему не удастся найти молнию. Она положила руки на свои плечи, мягко спустила с-плеч лямки, и шелковое платье соскользнуло на пол.
Хантер присвистнул и, отступив назад, сбросил туфли, потом принялся за галстук.
– Это лучшее платье с точки зрения мужчины.
В течение последующих девяти минут и пятидесяти девяти секунд ими не было произнесено ни одного слова, а затем раскрасневшийся и удовлетворенный Хантер приподнял с себя Даффи и с улыбкой произнес:
– Пора ехать!
Хантера всегда привлекали чужие семьи. Когда он был ребенком, объектом его наибольшего интереса были отцы других мальчишек. Он представлял себя сыном того или другого мужчины. Но еще прежде, чем ему исполнилось десять лет, он понял, что без отца жить не так уж плохо. К такому выводу он пришел, познакомившись с Люси, которая рассказала ему, что ее отец раз в месяц приходит домой пьяным и столь же регулярно избивает ее маму.
Оставив джип на попечение не выказавшего особого почтения служащего ресторана «Дельмонико», Хантер с бодрой улыбкой распахнул входную дверь перед Даффи и настроился на встречу с семейством Лэндри.
Метрдотель подобострастно приветствовал Даффи. В их сторону начали поворачивать головы, и Хантер заметил, что некоторые из присутствующих откровенно разглядывают Даффи. Такое внимание, казалось, ее нисколько не беспокоило. То, как она держалась, ее снисходительное дружелюбие было открытием для Хантера.
Он видел ее мокрой с головы до ног и смеявшейся при этом, как ребенок. Его память услужливо подсовывала ему ее образ в моменты сексуального экстаза, когда она, прерывисто дыша, бормотала что-то, доводя его до исступления. Ему нравилось ее общение с Тельмой, и его заставлял нервничать обмен колкостями с Алоизиусом, но чтобы она вела себя с таким вежливым превосходством, словно говорившим: «Все равно я лучше тебя», Хантеру видеть не приходилось.
Такое поведение уязвляло Хантера, напоминало об Эмили, которая держалась словно королева в окружении двора.
Но вот Даффи повернулась к нему и улыбнулась, и улыбка эта была такой милой и искренней, что все его сомнения разом развеялись. Тихо, чтобы никто, кроме него, не услышал, она прошептала:
– Все заискивают перед обозревателем светской хроники.
Получилось так, будто она прочитала его мысли, почувствовала его сомнения. И дала надлежащий ответ.
Хантер погладил ее по руке, и они направились к столу. Конечно, Даффи должна была научиться пресекать тягу различных особей к публичности во всех ее проявлениях. На одном из благотворительных вечеров, где ему недавно довелось присутствовать, Хантер заметил, как некоторые женщины начали открыто прихорашиваться, увидев Даффи с фотокамерой.
Желая отделаться от таких не заслуживающих особого внимания воспоминаний, Хантер окинул взглядом всех этих откормленных, изнеженных посетителей дорогого ресторана и подумал о том, как много сил и времени ему понадобилось, чтобы почувствовать себя равным им.
Метрдотель остановился перед столом в центре зала, за которым уже сидели две пары, одна из которых была старше, другая – моложе. Хантер, конечно, узнал Джонни и ее мужа. Другой прекрасный цветок в этой компании тоже в представлении не нуждался. Это была женщина, произведшая на свет двух близнецов. При менее ярком освещении ее вполне можно было бы принять за их старшую сестру.
Даффи прошептала:
– Ну, сейчас начнется шоу.
Затем она обратилась к поднимавшемуся со своего места седовласому мужчине:
– Привет, папочка.
Они обнялись. Отступив на шаг к отодвинутому для нее Хантером стулу, Даффи сказала:
– С днем рождения, мама.
И, обращаясь ко всему столу, наконец представила его:
– Знакомьтесь. Это Хантер Джеймс.
Хантер поздоровался со всеми и сел, немного удивленный тем, что Даффи ограничилась только его именем, никак не охарактеризовав его. Какая роль отведена ему здесь? Коллега по работе? Друг? Случайный знакомый? Очередной партнер на ночь для круглого счета?
Сидевшая справа от него Джонни тронула его за локоть.
– Мы очень рады, что вы пришли сегодня. Мне хотелось бы узнать вас получше. Даффи так прекрасно отзывается о вас.
Даффи разговаривала с отцом, который передоверил Дэвиду заботы об ухаживании за виновницей торжества.
– Вы знаете, как привести парня в хорошее расположение духа, – полушутливо заметил Хантер.
Джонни улыбнулась:
– Эти семейные мероприятия несколько нервируют Даффи. С ней будет все в порядке, когда она немного освоится.
– Спасибо, – кивнул ей Хантер. – И напомните мне, чтобы я отдельно поблагодарил вас за ту первую встречу.
– Вы все время о чем-то шепчетесь, а Даффи и Дэвид начинают ревновать.
Хантер повернул голову. Миссис Лэндри смотрела на него, ее губы были растянуты в улыбке. Прекрасно. Не прошло и пяти минут, а он уже настроил против себя мать Даффи.
– Я никогда не ревную, – провозгласил Дэвид, подзывая к себе ответственного за вина официанта.
– Это правда, – подтвердила Даффи. – А я ревную, но не к Джонни.
Мистер Лэндри отвел взгляд от меню.
– Не заказать ли нам по одной из каждой закусок для начала?
– Дорогой, это будет слишком много еды, – сказала миссис Лэндри.
– Превосходно, – сказала Даффи.
Все остальные кивнули, и Хантер тоже.
Мистер Лэндри отдал распоряжение склонившемуся в ожидании официанту, Дэвид же перед этим распорядился насчет вина. На столе появились напитки и маленькая коробочка в красивой упаковке, к которой тут же добавилась еще одна.
Даффи уставилась на лежащие на столе коробочки, и по выражению ее лица Хантер догадался, что у нее не возникло и мысли приготовить матери подарок.
– Это мне? – изобразила удивление миссис Лэндри.
Она похлопала своего мужа по руке и одарила Джонни ослепительной улыбкой. Марианна ни разу не взглянула в сторону Даффи, пока Джонни не сказала:
– Это от нас обеих, мама.
– Неужели? Как мило. Вас двое – и один подарок. Как же я сразу не догадалась?
Даффи опустила руки на колени, и Хантер заметил, как она стиснула их в кулаки. Он не удивился бы, если бы у нее на ладонях остались следы ногтей.
Не задумываясь, Хантер протянул руку, разжал один ее кулак и накрыл ладонь своей рукой. Пусть думают что хотят. Его задача – защищать Даффи.
Эта мысль вызвала у Хантера прилив сентиментальности, и он нежно улыбнулся Даффи, которая выглядела несколько озабоченной. Хантер понимал ее. Миссис Лэндри разительно отличалась от его матери. Тельма прямо говорила все, что было у нее на уме, но это всегда шло от сердца. Даже когда ей приходилось высказывать резкие слова в его адрес, Хантер знал, что она говорила это из лучших побуждений, сознательно старалась образумить его. Мать же Даффи, похоже, была из той категории людей, которые способны вступить в соперничество с дочерью из-за мужчины лишь из спортивного интереса, а в случае проигрыша только усмехнуться.
Даффи пошевелила рукой, но Хантер удержал ее и через какое-то время почувствовал, что она расслабилась. Он взглянул на нее, и Даффи благодарно улыбнулась ему.
Эта улыбка тут же примирила Хантера с действительностью.
Глава 22
С сидящим рядом Хантером Даффи находила обед с родителями менее серьезным испытанием, чем обычно. Правда, и сегодня мать своими шпильками доставала ее, в то время как отец объяснялся всем в любви, Дэвид сыпал фактами и цифрами, а Джонни согласно кивала с неизменной ласковой улыбкой. Но в целом все они отнеслись к присутствию Хантера без откровенного любопытства и, к радости Даффи, без критических оценок.
Все то время, пока они ели закуски, основное блюдо и выбирали десерт, Хантер ни на минуту не оставлял Даффи.
Как только он взял ее за руку, она почувствовала себя под его защитой. Глядя на Джонни, которая явно соглашалась с Дэвидом, пояснявшим, почему предпринятые недавно городским советом действия являются совершенной глупостью, Даффи задавалась вопросом: а как все-таки Джонни относится к Дэвиду?
Хантер погладил ее по руке, и она посмотрела на него. Взгляды всех сидевших за столом, включая стоявшего у стола официанта, были устремлены на нее.
– Что-нибудь сладкое? – спросил Хантер и добавил: – На десерт?
По-видимому, она задумалась и выпала на некоторое время из действительности.
