50 знаменитых - 50 знаменитых звездных пар

Мария Щербак, Нина Костромина

50 знаменитых звездных пар

От авторов

Издавна считалось, что браки заключаются на небесах. Может, и так. Хотя на этот счет существуют и другие мнения. К примеру, поэт Владимир Жемчужников утверждал, что «супружество – это вольный союз двух людей, всю жизнь борющихся за свои права и независимость». А другой представитель русской литературы – Николай Лесков с грустью констатировал: «Едва ли в чем-нибудь другом человеческое легкомыслие чаще проглядывает в такой ужасающей мере, как в устройстве супружеских союзов. Говорят, что самые умные люди покупают себе сапоги с гораздо большим вниманием, чем выбирают подругу жизни». Возможно, это было сказано с оглядкой на собственный опыт – писатель был несчастлив в браке.

А когда узы супружества соединяют людей неординарных, одаренных и знаменитых, каждый из которых является личностью творческой, обладающей своим особым, духовно и эмоционально насыщенным миром, совместная жизнь оказывается еще сложнее. Отношения супругов в таком союзе усугубляются и напряженной работой, и частыми отъездами, и отсутствием размеренного образа жизни. Кроме того, все они, как правило, являются представителями публичных профессий – актерами, художниками, политиками, спортсменами – словом, теми, кто постоянно находится на виду у огромного количества людей. Порой это пристальное внимание широкой публики не дает им покоя ни днем, ни ночью: каждый шаг и каждая встреча фиксируется сотнями, а то и тысячами посторонних глаз. Назойливые поклонники, сплетни, домыслы… Какая уж здесь личная жизнь? Недаром популярный певец и композитор Игорь Николаев сокрушенно признался журналистам: «Лично я не знаю ни одной счастливой звездной пары. Публичные сходы, разводы убивают любовь, уж поверьте моему горькому опыту».

Неиссякаемый интерес к жизни звездных пар служит живительным источником для всевозможных СМИ, которые исправно снабжают своих потребителей сенсациями – настоящими и вымышленными. А порой и сами звезды с целью рекламы или чтобы лишний раз напомнить о себе поклонникам, «подбрасывают» прессе легенды собственного сочинения. И тут уже трудно понять, где правда, где вымысел. Авторы этой книги предлагают читателям самим разобраться в этом. Излагая те или иные факты семейной жизни знаменитостей, мы стремились быть объективными, не выказывая личных симпатий или предубеждения к кому-либо из супругов. А еще старались представить различного рода браки: счастливые и неудачные, скандальные и образцово-показательные, долгие, как жизнь, и короткие, как театральный сезон. Есть среди них и новые, небывалые модели семейных отношений, и мелодраматические любовные треугольники, и так называемые браки по расчету, которые, подобно лифту, призваны поднять супругов на вершины социального и материального положения.

Но, независимо от характера семейных отношений, история жизни каждой звездной пары освещена ярким светом творческой индивидуальности и таланта супругов, насыщена многими удивительными событиями и потому особенно интересна и увлекательна.

«Успешный брак – это здание, которое нужно ежедневно перестраивать», – говорил Андре Моруа. А поскольку жизнь земных звезд гораздо стремительнее жизни звезд небесных и ее перестройка чаще всего начинается с поиска нового партнера, то возможно, в супружеских парах, представленных в этой книге, вскоре появятся иные имена. Но это уже будут совсем другие истории…

ЛЕОНИД АГУТИН И АНЖЕЛИКА ВАРУМ

Популярные российские эстрадные певцы, составившие на удивление гармоничный творческий и семейный дуэт, в котором каждая половина остается яркой индивидуальностью.

Не так давно «босоногий мальчик» признался назойливым репортерам: «На истории “Анжелика Варум и Леонид Агутин”, чего там греха таить, зарабатываются деньги. Мы же много даем совместных концертов. И многие люди ходят на них не потому даже, что им нравятся наши песни, а во многом для того, чтобы просто посмотреть, как это мы вместе держимся, будем ли целоваться-обниматься, будет ли кровать на сцене стоять и т. д. То есть зрители на нас смотрят, как на такой продолжительный телесериал. И понимая это, мы сознательно на это идем. Хотя жить вместе мы стали не потому, что зарабатываем вместе деньги. А потому, что это любовь – и все. И ничего нельзя было с этим поделать…»

Еще когда о существовании Рики Мартина и Энрике Иглесиаса у нас никто не подозревал, а о Карлосе Сантана почти забыли, Леонид Агутин практически в одиночку внедрял жгучие латиноамериканские ритмы на российскую эстраду. Странно, что сейчас, когда «латино-бум» крушит все на своем пути, никто не переиздает его альбомы и не показывает на MTV. Правда, сам исполнитель не любит музыкальных рамок и именует свой стиль смешением оных или заграничным словом «фьюжн». А еще он мечтает получить премию Grammy: «Чтобы Элтон Джон подошел ко мне, похлопал по плечу и сказал: “Молодец, старик, клевую музыку пишешь!”»

Леонид родился в Москве 16 июля 1968 г. в довольно обеспеченной семье. Его отец, Николай Петрович Чижов, работал администратором у Аллы Пугачевой, в ансамблях «Цветы», «Веселые ребята», «Поющие сердца». Как вполне показательный пример «закулисного» ребенка, Леонид половину своего детства провел в гастрольных поездках со своими родителями. Затем он окончил музыкальное училище, джазовую студию «Москворечье», учился на журфаке, окончил режиссерский факультет ВГИКа. Потом отслужил в рядах Советской Армии: частично – на северо-западной границе, частично – в Ансамбле песни и пляски.

Сольная певческая карьера Агутина началась на популярных и престижных тогда конкурсах молодых эстрадных исполнителей. После удачного дебюта в телепрограмме «Звездный дождь» он получил первую премию Ялтинского конкурса в 1992 г. за песню «Босоногий мальчик», а годом позже стал лауреатом «Юрмалы-93». Прошло совсем немного времени, и Леонид удостоился уже первой «взрослой» награды – «Овации» – как «лучший исполнитель в жанре популярной музыки 1995 года». Поводом для такого определения стала первая сольная программа певца и его постоянной группы «Эсперанто», показанная в январе того же года в спортивном комплексе «Олимпийский». Сольные программы, как выяснилось впоследствии, не были самоцелью в карьере исполнителя. Следующие его сольные концерты с программой второго альбома «Декамерон» прошли в ГЦКЗ «Россия» в 1997 г.

Леонид сам пишет музыку для своих песен, является сам себе пианистом, гитаристом и аранжировщиком. Если для дебютного альбома тексты написал известный поэт-песенник Герман Витке, то уже со второго диска Агутин перешел на полное самообслуживание. Из «чужих» вещей он исполняет только полюбившиеся публике номера из музыкально-новогодней трилогии «Старые песни о главном» – «Песенку шофера» и «Я прошу, хоть ненадолго». Но тем не менее Леонид как автор сотрудничал с коллегами по сцене: Лаймой Вайкуле, Филиппом Киркоровым, Сосо Павлиашвили.

Агутин дважды использовал западный опыт – работу по спонсорским контрактам. Первый был заключен в 1995 г. с джинсовой фирмой Diesel, при содействии которой прошли его дебютные сольные выступления, второй – с Домом Готье, производителем всемирно известного французского коньяка Gautier. Эти инвесторы поддержали выпуск его второго сольного диска. Молодой музыкант оказался на диво ответственным партнером: и до заключения контрактов и после их окончания он предпочитал демократичную одежду на сцене и в жизни, а коньяк – всем остальным алкогольным напиткам.

«На алкоголе погорело очень много творческих людей, – считает Агутин, – и я понимаю почему. Надо уметь отдыхать и от этого тоже. Но совсем не пить не получается… Создание нот и их исполнение – вещь интимная. Творчество вообще очень интимная штука. Иногда я бью себя по голове и говорю: ты гений, чувак. От каких-то двух нот. А иногда я говорю себе: ну ты придурок! Конченый! Неисправимый! Бывает, что пишешь быстро, в течение пяти минут, вместе со словами. Разом. А потом мучительно часов пять доделываешь какую-нибудь одну строчку. А бывает, посидишь-посидишь за инструментом – и ничего… Или вот ты написал песню и, пока ее записывал, сводил, репетировал, возил на гастроли, спел ее восемь миллионов раз. И на восемь миллионов первый раз на очередном концерте тебе делается тошно. Мозгами ты понимаешь, что это отличная песня. Но хочется уже идти дальше!..»

Несмотря на почти одиннадцатилетний эстрадный стаж, Агутин выпустил всего три сольных альбома. Поспешно заключенный контракт с компанией «Синтез рекордз», издавшей дебютный диск «Босоногий мальчик», оказался не очень выигрышным. Но по условиям договора свою вторую пластинку «Декамерон» Леонид тоже выпустил на этой фирме. Оба альбома, вернее, песни из них, пользовались и пользуются успехом: «Парень чернокожий», «Кого не стоило бы ждать», «Никому не сестра», «Пароход», «Оле-оле», «Все куда-то девалось»… Последний его диск «Летний дождь» увидел свет в 1997 г., после чего автора и исполнителя популярных шлягеров захватили совсем иные заботы…

Яркого, мужественного певца с достаточно высоким уровнем интеллекта частенько записывали в новые «секс-символы», ему приписывали многочисленные романы, хотя сам он о своей личной жизни не распространялся. Даже биографическую книгу о «босоногом мальчике» написал не он сам, а его мама Людмила Леонидовна. Но в 1997 г. достоянием широкой общественности стал зарождающийся роман музыканта Леонида Агутина и певицы Анжелики Варум. То, что сочли рекламной кампанией дуэтной композиции «Королева» и совместного гастрольного тура, 9 февраля 1999 г. обернулось рождением дочки Елизаветы.

Ее мама Анжелика (настоящее имя которой Мария) родилась в 1969 г. во Львове в семье композитора, аранжировщика и продюсера Юрия Игнатьевича Варума и театрального режиссера Галины Михайловны Шаповаловой. Родители постоянно гастролировали, и девочку воспитывала бабушка. В доме всегда звучала музыка, причем самая разнообразная – от классической до джаз-рока. Как вспоминал отец будущей певицы: «Ребенок много слушал, все понимал, а иногда даже становилось страшно от степени этого понимания. Анжелика отрывалась от своих занятий, реагируя на то произведение, которое нравилось мне. Казалось, она не впитывает, как все дети, но знает все услышанное с рождения, будто ей это генетически передалось каким-то образом».

Маша получила домашнее музыкальное образование – папа был категорически против советской музыкальной школы, считая, что она ограничивает свободу творческого мышления. В результате девочка села за фортепьяно в 5 лет, а чуть позже взяла в руки гитару и уже в выпускных классах десятилетки ездила на гастроли со школьным театром, исполняя украинские народные песни и аккомпанируя себе на гитаре.

К окончанию школы у Марии появилась мечта стать драматической актрисой. Причем настолько сильная, что ей казалось, будто она без особого труда сможет сыграть так же, как Гундарева, Мирошниченко или Чурикова. Отец не вмешивался, поскольку был убежден, что человек должен учиться на своих ошибках. В Щукинское училище дочь не поступила, чему родители были несказанно рады. К провалу Мария отнеслась философски, но жутко обиделась, когда кто-то из приемной комиссии сказал: «Все хорошо, деточка, но у тебя украинский акцент».

Юрий Варум не дал пропасть дочери, взяв ее в свою студию в качестве бэк-вокалистки. Справлялась она со своими обязанностями превосходно. И кто знает, как сложилась бы судьба Марии и кем бы она была сейчас при своей неуемной энергии, если бы не случай.

Однажды отец написал песню «Полуночный ковбой» для какой-то певицы из Средней Азии, которая должна была приехать на фестиваль в Юрмалу. Конкурсантка не появилась, а песня, напетая дочерью, осталась. Немного позже студия «Союз» выпустила сборник популярных шлягеров и включила в него «Ковбоя». Кассеты разошлись бешеным тиражом: так в 1990 г. на эстрадном небосклоне появилось новое имя – Анжелика Варум.

Почему начинающая певица решила взять псевдоним, она объясняла так: «Мария – библейское имя, а эстрада и популярная музыка – вещь довольно легкомысленная, мне не хотелось их соединять. К тому же второе имя появилось не случайно: бабушка в детстве называла меня ангелом, но поскольку она часто путала русские, украинские и польские слова, это часто звучало как «энжел мой». Отсюда и Анжелика».

В том же 1990 г. ее пригласили принять участие в сборном концерте на площадке одного из самых больших залов России – «Олимпийского». Когда она вышла на сцену с «Ковбоем», все тинэйджеры стали ей подпевать. В тот момент она подумала: «Кажется, я звезда…» Кстати, костюм для этого выступления Анжелика сшила сама за одну ночь. Из шикарной персидской ткани «под леопарда» певица соорудила себе пикантную мини-юбку, добавила кричаще-желтую майку и экстравагантные гетры и в таком виде появилась перед публикой.

Дебютантка работала не покладая рук. Ее первый альбом «Гуд бай, мой мальчик» вышел уже в следующем году и имел большой успех. Так же в считанные дни разошелся тираж следующего альбома «Ля-ля-фа», который увидел свет в 1993 г. В него вошла композиция с одноименным названием и еще одна, ставшая не менее популярной: «Художник, что рисует дождь», а песня «Городок» с тех пор непременно звучит на каждом выступлении. После выхода альбома в свет за Анжеликой закрепилось прозвище «Мадемуазель Ля-ля-фа». Диск 1995 г. «Осенний джаз» был удостоен премии «Овация» как лучший альбом года, его исполнительница названа лучшей певицей года, а одноименный клип – лучшим клипом года. В том же году вышел альбом «Избранное», который стал подведением итогов пяти лет на сцене.

В пятый диск «В двух минутах от любви» вошли две композиции, на которые режиссером Олегом Гусевым были сняты самые интересные клипы Анжелики Варум: «Ни ответа, ни привета» – так называемый «серебряный» клип и «Не сегодня» – первый в России прецедент сочетания живых героев и мультипликационных. Знаменитая «Зимняя вишня» была навеяна одноименным телевизионным фильмом и перекликалась с ним по сюжету. Премьера концертной программы певицы прошла в 1996 г. в Октябрьском зале Санкт-Петербурга и с первого раза была принята овациями, что бывает очень редко с новой программой.

В 1997 г. сбылась заветная мечта Анжелики сыграть в театре. Режиссер Леонид Трушкин пригласил ее в спектакль «Поза эмигранта» по произведению израильской писательницы Ганны Слуцки «Банкир». Варум досталась роль проститутки Кати, приехавшей из Украины и вынужденной заниматься продажей своего тела. И тут украинский акцент оказался как нельзя кстати. Работала Анжелика вместе с такими знаменитостями, как Л. Гурченко, Е. Симонова, А. Джигарханян. Она играла в спектакле вплоть до рождения дочери.

Раньше певица, которую поклонники называют хрустальным голосом российской эстрады, обожала в свободное время читать Э. М. Ремарка, причем исключительно под музыку Бьорк. Оторвать ее от этого занятия могли только два йоркширских терьера – Максик и Ляля. Псина Ляля оказалась очень талантливой и еще щенком снималась вместе с хозяйкой в ее клипах. Жили собаки безбедно и были вполне довольны своей судьбой, но с рождением дочки в доме все изменилось. Теперь в нем главенствует маленькая Лиза.

Елизавета появилась на свет, когда Анжелика и Леонид еще не были женаты. Их совместная творческая и семейная жизнь началась в середине апреля 1997 г., когда Агутин пришел в дом Варум с огромным букетом и предложением о совместной деятельности: «Изначально это был такой продюсерский ход. “Леня, может, дуэтом с кем-нибудь споешь?” – признавался потом Леонид. – Нет, мне всегда нравилась Анжелика, но у меня была такая бурная рок-н-ролльная жизнь, и я даже не думал, что близко когда-нибудь подступлюсь к этой девочке, буду голову морочить этому цветочку…»

В отличие от него, Варум давно обратила внимание на «босоногого мальчика». Несмотря на то что они довольно долгое время «варились» в одной среде и, казалось, не обращали друг на друга внимания, взаимная симпатия была, конечно же, с самого начала: «Когда Агутин только появился, то и по музыке, и по текстам песен я сразу поняла: это “мой” человек».

Первые полгода они просто работали вместе, не будучи даже любовниками. Леонид принес несколько песен, выбрали «Королеву», записали и сняли клип… Далее отношения нового творческого дуэта, судя по рассказу Агутина, стали приобретать другой характер. Когда про них начались «всякие статьи в газетах, мы сделали вывод – ага, покатило! На гастроли мы ездили каждый со своим коллективом, жили, естественно, в разных номерах… Могу сказать, что мне понравилось быть рядом с этой женщиной сразу. Месяца через два совместных концертов я стал понимать, что мне ее не хватает – я должен обязательно позвонить, увидеть… Звонил: “Поедем, Анжелика, я тебе пару ударов на бильярде покажу…” Стал ухаживать, чего не делал очень давно и к чему уже достаточно цинично стал относиться».

Дело в том, что Агутин до встречи с Варум уже успел приобрести опыт мужа и отца. Его первая любовь продолжалась целых восемь лет, а в 1988 г., будучи еще студентом, он повстречал другую девушку – Светлану – и тут же женился на ней. Супруга весьма высоко ценила режиссерский талант мужа, но часто упрекала его в композиторских амбициях, не понимая, что песня и была для Леонида тем единственным спектаклем, который он хотел создавать. Их брак длился около пяти лет – несмотря на то что Светлана была старше Леонида на три года, ее увел его еще более молодой друг. После этого в личной жизни певца все пошло кувырком. Были мимолетные влюбленности в Наташу Королеву, Ани Лорак, пока однажды в Париже Агутин не увидел Марию Воробьеву, балерину Большого театра. Следующая их встреча произошла в Сочи, где Мария отдыхала, а Леонид работал. После концерта Агутин назначил ей свидание, а затем они стали жить в гражданском браке, в котором родилась дочь Полина. Несмотря на то что отец души не чаял в малышке, она не смогла удержать своих родителей от разрыва отношений и сейчас вместе с матерью живет в Италии.

А зимой 1998 г. Агутин вел себя как мальчишка, рассказывал анекдоты, вставал на голову, постоянно старался рассмешить Анжелику: «Полгода я ухаживал, а потом, когда можно было попробовать сделать какие-то серьезные шаги в плане совместного житья, я сам вдруг стал стесняться, поскольку не понимал, что со мной происходит. Не знал, как подступиться вообще… Прямо 13 лет! А потом, когда все уже началось, следующие полгода мы просто замкнулись, сняли квартиру и никому не рассказывали, даже самым близким, что мы вместе, полгода мы не давали ни одного интервью – боялись спугнуть наши чувства». Леонид просто обманывал своих друзей: «У меня лежал мобильный телефон на тумбочке, мне звонил утром директор и говорил: “Ты где, я тебе домой звоню, а там никто не отвечает”. Я говорю: “А я в городе уже, по делам езжу…” А он: “По каким делам, 10 утра! Когда это ты в это время дела делал?” – “Ну, так решил пораньше вставать…” То есть конкретно врал».

Когда эта история перестала быть шоу-бизнесом, а стала личной жизнью, им расхотелось туда кого-то пускать. А потом… Потом стало ясно, что будет ребенок. Было мнение, что, может, так и продолжать скрывать, на что Агутин сказал: «Секундочку, как это? А ребенок от кого? Извините! Это моя женщина, мой ребенок, и скрывать это мы больше не будем». Он вспоминал, какие у них тогда были замечательные гастроли: «Беременные концерты. Великолепное время! Анжелике, правда, было тяжеловато, но мы все старались ее беречь. Она выходила на сцену с животом, платья специальные были сшиты… Это было настолько трогательно!..»

В период ожидания ребенка Леонид каждый день приносил любимой цветы, игрушки, шоколадки и сувениры. Признавался Анжелике в любви и уверял, что она самая лучшая и неповторимая женщина на всем белом свете. Не давал повода для ссор. В день родов он сидел у телефона и ждал звонка, рассудив, что «слабонервным» лучше не присутствовать при самом событии. Когда Анжелика родила девочку, счастливый отец выложил цветами под окнами палаты: «Я тебя люблю».

В том же году молодая мама нашла в себе силы подвести итоги своей 10-летней концертной деятельности, выпустив альбом «The Best». В это же время состоялся ее дебют в кинематографе, Анжелика снялась в одной из главных ролей в фильме Василия Пигула «Небо в алмазах». В этот период Агутин посвящал все свое время своим любимым женщинам – воспитывал дочку и писал авторский альбом для ее мамы. Запись диска, получившего название «Служебный роман», завершилась весной 2000 г., а с одноименной программой Анжелика и Леонид проехали по стране и появились на сцене ГЦКЗ «Россия». В июле того же года молодые зарегистрировали свой брак и совершили свадебное путешествие в Венецию. Итогом явилась новая совместная программа «Половина сердца».

Времени, которое супруги проводят с дочерью, достаточно, наверное, для нее сейчас, но недостаточно для того, чтобы удовлетворить «комплекс вины» Анжелики: «…иногда мне кажется, что в те или иные моменты мне лучше было бы быть рядом с ней, хотя на самом деле я знаю: не лучше. Например, когда ребенок капризничает, мне точно лучше быть в стороне. Потому что, поскольку я вижу ее редко, не могу позволить себе резко начать ее воспитывать. Мы, получается, из-за гастролей такие приходящие родители. Но наш авторитет культивируется бабушкой и дедушкой… Вообще, жениться лучше в сознательном возрасте, а детей рожать, наоборот, в бессознательном. Все легче тогда – и воспринимается, и переносится».

Ни для кого не секрет, что крепкие браки между актерами или музыкантами – история довольно редкая. Эмоциональный фон зашкаливает, усталость и раздражение растут в геометрической прогрессии. И молодожены согласны с тем, что такая проблема действительно существует, но, «когда она доступна твоему пониманию, ее легко устранить». Анжелика считает, что главное – это знать причину: «Если ты понимаешь, что сейчас не время обсуждать какие-то вещи, ты их просто не обсуждаешь. У супругов, у людей, которые дорожат друг другом, обычно сильно развита интуиция, и какие-то щепетильные моменты сглаживаются… Кроме того, нам очень повезло, что мы поженились уже в сознательном возрасте. Я думаю, еще лет пять-семь назад мы не то что не в силах были бы сохранять свой семейный очаг – мы просто не знали бы, зачем это делать».

Сейчас Анжелика знает, зачем ей нужен свой дом: «Это мощный тыл. Для меня это очень важно. Мои родители поженились, когда им было по 18 лет, и у них не получилось сохранить семью. У женщин на этот счет в юности слишком много иллюзий, а у мужчин нет терпения переносить женщин с большим количеством иллюзий. Можно даже слово “иллюзии” заменить на “веру в чудеса” – так красивее… Леня – очень терпеливый человек. Это безусловно. А я просто очень люблю свою семью и очень хочу ее сохранить. Мне кажется, этого достаточно. Во всем, что касается семьи, мое чувство ответственности безгранично…»

Вопреки прогнозам злопыхателей самая красивая пара российского шоу-бизнеса до сих пор не распалась. Они мирно и счастливо нянчат плод своей звездной любви – «замечательную дочку с бездонными глазами и чудесной улыбкой» – и выступают в совместном шоу. Недавно Агутин признавался журналистам: «Я безумно влюблен в свою жену. Я думаю, основная заслуга в нашей дружбе с Анжеликой (помимо любви) – конечно, ее. Мы оба нетерпимые, эмоциональные люди, но она умудряется, будучи актрисой, певицей, человеком, стремящимся все сделать на высоком уровне, успевать быть женой. Любящей, понимающей, слушающей, ласковой. Она, какая бы ни была усталая, не позволит мне пойти на кухню – сама все приготовит. Я начинаю мыть посуду – она говорит: “Перестань, это мое дело”».

Анжелика уверена в своем семейном счастье: «Мне очень трудно заставить себя испытывать иллюзии по отношению к тому или иному человеку. Я в этом смысле как рентген. Я Леню видела насквозь. Сразу, с момента знакомства. Я сразу знала, кто он. Знала, на какие поступки он способен сейчас и будет способен через десять, двадцать лет. Я знаю его до самой смерти».

ВУДИ АЛЛЕН И МИА ФЭРРОУ

Союз знаменитого кинорежиссера и не менее известной актрисы поначалу казался соединением двух родственных душ. Но вскоре в нем все отчетливее стали проявляться патологические черты. Узнав о сексуальных домогательствах супруга по отношению к детям, Миа пережила глубокую психологическую травму и разорвала отношения с Алленом.

Обычно Вуди вытворяет в своем кино примерно то же, что и в жизни. Он – человек без запретов и принципов. Точнее, с одним принципом: «Я – Вуди Аллен, я способен на все». Это самый тонкий, ироничный, антиголливудский режиссер Нового Света, скандалист и проказник, любитель инцеста и женщин. «Сладкий и гадкий», – как он теперь любит себя величать (фильм под этим названием стал фаворитом Каннского фестиваля). Сладкий Аллен – после триумфа очередного фильма. Гадкий – всегда. В буднях и повседневности. «Да, я гадкий, – заявил Вуди в одном из последних интервью газете “Фигаро”, – но без этого меня бы просто не было!»

Скандалы стали неотъемлемой частью его жизни: «Время такое. Нужно крутиться. А это невозможно делать смирно. У меня такая сложная профессия». Когда ему говорят, что он и в личной жизни не очень скромен, «живой классик» отвечает: «Да? Но в моей личной жизни всегда замешана любовь. С этим чувством я не могу бороться. Интересно, есть ли такие, которые могут? Наверное, нет. Они либо никогда не любили, либо не признаются. Человек, отказывающийся от чувства, – убогий. Я ни разу не отказался ни от одной женщины. Конечно, не всегда это была истинная любовь. Но всегда наслаждение. Мое кино – это плод моего наслаждения. Физического, прошу заметить. Без него и духовное не наступает».

Продюсеры борются за честь работать с ним, ибо знают, что всегда найдется 2–3 млн зрителей, желающих посмотреть его фильмы. К тому же самые знаменитые звезды соглашаются сниматься у Аллена за чисто символическую плату, как бы подтверждая этим свою принадлежность клану интеллектуалов. Все это помогает элитарному режиссеру много лет удерживать незыблемые позиции в американском кино. Всецело отдаваясь кинематографу, Вуди не забывает и о литературе: им издано шесть юмористических книг. Кроме того, он систематически выступает как флейтист в джазовых клубах Нью-Йорка и за рубежом.

Знаменитый американский комедиограф Вуди Аллен (настоящее имя – Аллен Стьюарт Кёнигсберг) родился 1 декабря 1935 г. в Бруклине, штат Нью-Йорк. Мальчик окончил обычную бруклинскую школу, где за малый рост и огромный нос девчонки называли его Вуди – что-то вроде «Обрубок» или «Буратино». Потом учился в городском колледже Нью-Йорка и один семестр на кинофакультете Нью-Йоркского университета, откуда его отчислили «за профнепригодность». Вскоре после того как Аллен в 1952 г. взял себе псевдоним, он сумел устроиться на телевидение, где начал выступать в комедийном «Шоу из шоу». Кроме того, он сочинял юмористические новеллы, писал пьесы и сценарии для телевидения.

Аллен перебрался в Нью-Йорк, когда ему не было и 20 лет, – без денег, без связей, зато с 16-летней женой Харлин Розен, которой тоже пришлось искать работу. Музицирующая на фортепиано и увлекающаяся философией девочка сбежала от папы с мамой, поддавшись обаянию юного Кёнигсберга. Родители помогать сыну отказались. По их мнению, юноша из приличной еврейской семьи сначала должен был получить образование, найти свое место в жизни и только после этого решаться на такой ответственный шаг, как женитьба. Кроме того, им совсем не нравилась стезя, которую выбрал их сын. «Комедиант – это не профессия, на это не проживешь, – философски заметил Мартин Кёнигсберг. – И если ты, Аллен, не способен просто принять это к сведению, учись на своем горьком опыте».

Но Вуди и не думал отступать. Кино захватило его воображение еще в раннем детстве, и он мечтал, что когда-нибудь будет ставить фильмы. Однако пока приходилось довольствоваться участью литературного «негра», пишущего шутки для популярных комиков – Боба Хоупа и Бадди Хэккета. В 1957 г. Аллена «повысили» до редактора телешоу, попутно он сочинял тексты и выступал как актер. Первым успехом новоиспеченного актера стали выступления в дорогих ресторанах, куда часто нанимали комиков для развлечения посетителей. Колкие, остроумные шуточки неказистого на вид парня нравились публике. Он держался на сцене так, будто попал туда случайно, в первый раз, и понятия не имеет, что делать. Его реплики звучали как экспромты, а имидж настолько подходил к внешности, что неискушенные зрители и не догадывались, как тщательно все это было отработано – и милая нерешительность, и «оговорки по Фрейду», и нервозность, и ощущение спонтанности.

Однако в реальной жизни Аллен никогда не был «мил и нерешителен». Он имел на редкость твердый, деспотичный и педантичный до занудности характер, и кроме того, привык все подготавливать заранее. Легко представить, как была разочарована его жена, понявшая это уже после бракосочетания. Вуди требовал от нее стерильной чистоты в доме, составлял меню, по которому Харлин должна была его кормить, и ехидно комментировал все, что бы она ни сделала. В результате в конце 1960-х гг. Розен подала на развод – а заодно и иск в суд, требуя с бывшего мужа материальную компенсацию за то, что он «презирал ее и высмеивал».

К тому времени Аллен был уже известным голливудским сценаристом. Как актер он имел куда меньший успех, хотя и снялся в нескольких фильмах, в том числе в знаменитой пародии на Джеймса Бонда – «Казино “Ройял”». Но его тянуло в режиссуру, и в 1969 г. Вуди снял свой первый фильм – умную и насмешливую комедию «Хватай деньги и беги», в которой он со знанием дела пародировал популярные тогда фильмы о грабителях банков. Наступившие за этим 1970-е гг. стали для Аллена «десятилетием пародий». Его фильмы – «Бананы», «Любовь и смерть», «Все, что вы всегда хотели узнать о сексе, но боялись спросить», «Заснувший» – быстро нашли свою аудиторию, с восторгом встречавшую каждую новую картину оригинального постановщика, актера и сценариста. Вуди же, в свою очередь, радовал поклонников невероятной плодовитостью – складывалось впечатление, что он живет на съемочной площадке и покидает ее только ради беседы со своим психоаналитиком.

На самом деле времени хватало на все: на игру на кларнете, к чему Аллен пристрастился еще в молодости, на сценарии для других режиссеров, на постоянные выяснения отношений с «подругами жизни». После развода с Харлин вакансия «музы Вуди» досталась Паулине Каэл, популярной критикессе и большой поклоннице его фильмов. Но прошло всего несколько лет, и Паулина, громко хлопнув дверью, вычеркнула Аллена из своей жизни, заявив, что ее «достал и этот человек, и его творчество». Еще тяжелее пришлось следующей подруге – актрисе Луизе Лэссер. Та ходила на цыпочках, во всем повиновалась своему «повелителю», но про себя считала, что никогда еще не сталкивалась с таким махровым эгоистом: «Я интересовала его как нянька, актриса и домработница, но не как жена. Мы даже спали, в основном, в разных спальнях». Брак закончился тем, что однажды муж, вернувшись от психоаналитика, заявил: «Мой врач сказал мне, что ты не подходишь мне физически».

На самом деле Вуди просто нашел другую женщину – Дайану Китон, сразу же ставшую его музой, актрисой и возлюбленной. С ней Аллен снял, возможно, лучшие свои фильмы – «Энни Холл», «Интерьеры», «Манхэттен». В «Энни Холл» режиссер впервые попробовал иронически взглянуть на собственную жизнь. «Алленизмы по поводу любви, дружбы, славы плюс поэтизация Нью-Йорка» впервые проявились именно в этой картине. Неудивительно, что Киноакадемия была покорена: Вуди «с первой попытки» получил три «Оскара» и еще один получила Дайана за главную женскую роль. Правда, на церемонию награждения режиссер не явился – в тот вечер он играл на кларнете в одном из нью-йоркских ночных клубов.

С этого момента карьера Аллена резко пошла в гору, причем популярность режиссера росла прямо пропорционально его неврозам. Тогда же он раз и навсегда установил жесткий и неизменный ритуал своей жизни, куда входили только теннис, игра на кларнете, съемки новых картин и периоды одиночества, когда он прятался от любопытных глаз в своем доме. Правда, и в обычные времена Аллен проявлял себя как режиссер, демонстративно отделяющий свою личность от голливудской тусовки и редко покидающий свой любимый Манхэттен.

Роман Вуди с Дайаной длился 8 лет – до тех пор, пока в 1979 г. она не ушла от него к красавчику Уоррену Битти. Аллен не обиделся и даже «доснял» актрису в «Манхэттене», но на будущее стал присматривать себе новую «девушку для вдохновения». Ею стала Миа Фэрроу, хрупкая шатенка с чарующе-наивным лицом и жизнью, похожей на приключенческий роман.

Миа (Мария де Лурдес Вилльерс) родилась 9 февраля 1945 г. в Лос-Анджелесе в семье известного режиссера-сценариста, «оскароносца» Джона Фэрроу («Остров в кильватере») и популярной актрисы Морин О’Салливан (девушка Тарзана, «Анна Каренина»). Ее крестным отцом был топ-режиссер Джордж Кьюкор («Моя прекрасная леди»), а среди родственников и дружеского окружения – всегда много кинематографистов. И было бы странно, если бы Миа не попробовала себя в искусстве. Закончив учебу в католическом пансионате в Англии, она вернулась на родину и стала играть на бродвейской сцене. В кино девушка дебютировала в 1959 г. в эпизодической роли в фильме «Джон Пол Джонс», а в эпицентре общественного внимания впервые оказалась в 1966 г., стоя под венцом с великим Фрэнком Синатрой.

Стареющий певец-мафиози неожиданно влюбился в 19-летнюю начинающую актрису, которая была моложе его на 30 лет. Их роман вызвал волну возмущения. Феминистки называли певца педофилом и грязным соблазнителем. Миа очень переживала – похудела и коротко подстриглась. Ехидная Ава Гарднер, бывшая жена Синатры, шутила по этому поводу: «Я всегда знала, что в конце концов Фрэнк уляжется в постель с мальчиком». Тогда из вредности певец решил официально зарегистрировать брак с Фэрроу. Как человек весьма бестактный, на первом же после бракосочетания концерте он заявил со сцены: «Наконец-то я нашел дурочку, которую могу обманывать, сколько захочу». Но оказалось, что юная жена отнюдь не пластилин. Она начала делать собственную карьеру и вскоре стала довольно известной киноактрисой. Фрэнк ревновал ее к славе, а она никак не реагировала на его измены: он кутил – она занималась йогой.

Через 17 месяцев супруги все же расстались. «Телевизор в постели, наши щенки, его невероятное обаяние, чистота его чувств. Его улыбка. Но все-таки разница в возрасте сыграла свою роль. Мне было больно чувствовать его отдаленность. Я была не в состоянии это преодолеть», – вспоминала позднее Миа. Спустя всего несколько месяцев она попала в эпицентр нового скандала, снявшись в фильме Р. Полански «Ребенок Розмари» – мистической истории о рождении сына Сатаны. Потом она вышла замуж за композитора и пианиста Андре Превена (причем муж все время находился на гастролях, и за 8 лет их совместной жизни едва ли можно было припомнить месяц, который бы супруги провели вместе). Фэрроу родила мужу двойню и после развода уехала в Индию, где изучала трансцендентальную медитацию под руководством гуру Махариши Махеш Йоги. Вернувшись из Тибета, Миа снова снималась в кино, украсив собой десятка полтора фильмов, и крутила роман с оператором Свеном Нюквестом…

К 1982 г. Миа уже разочаровалась в мужчинах и всю себя отдала новому хобби – приемным детям, число которых росло с каждым годом. Всего она удочерила и усыновила 9 малышей, большинство которых были родом из Юго-Восточной Азии. Свое «увлечение» детьми Фэрроу объясняла печальным опытом своего детства: в 9-летнем возрасте она перенесла полиомиелит, полгода провела в больнице и пришла к выводу, что счастью и благополучию нельзя доверять – все может исчезнуть в любой момент. Испытав на себе, что значит страдать и быть калекой, Миа не могла пройти мимо людского горя и придумала свой оригинальный способ помощи обездоленным детям.

К моменту встречи с Алленом она уже успела привыкнуть к отсутствию спутника жизни. Миа казалось, что Вуди послан ей в доказательство того, что мужчинам все-таки можно верить. Он восхищался ее индивидуальностью, считал ее идеальной актрисой и снял в 13 своих фильмах, сюжеты которых можно легко перенести на любую почву и в любую страну, где есть легко узнаваемый слой населения под названием «творческая интеллигенция». Среди них – «Эротическая комедия в летнюю ночь», повествующая о вечеринке у семейной пары, на которой в тугой клубок сплетаются сложные интеллектуальные и сексуальные отношения их близких и дальних приятелей. Трагикомедия «Ханна и ее сестры» рассказывала о сложных отношениях в большой, любящей, но взбалмошной еврейской семье с пылкими страстями и вполне земными проблемами. Еще один фильм Аллена «Мужья и жены» – изысканная и изящная картина о праве на частную жизнь, которое приходится отстаивать даже в отношениях с друзьями и собственными супругами.

Гражданский брак режиссера и актрисы длился 13 лет, и Фэрроу давно уже смирилась с некоторыми «странностями» мужа – например его нежеланием жить «одной семьей». Когда они познакомились, Аллену было уже под пятьдесят, и превращать свою жизнь в «детский сад» он не собирался. Поэтому Миа и Вуди снимали отдельные квартиры, но жили близко – по разные стороны парка. Встав каждый у своего окна, они могли смотреть друг на друга в бинокль, перемигиваться светом и вывешивать различные условные сигналы.

В декабре 1987 г. Фэрроу родила сына, которого назвали Сэтчел – в честь знаменитого негритянского баскетболиста. Еще одного ребенка, девочку, супруги удочерили совместно. О себе Аллен говорил в тот период: «У меня, видимо, очень высокий процент женских гормонов. В детстве я вырезал из бумаги куколок и одевал их в самодельные платьица а-ля Дина Дурбин. Миа в моем доме единственная, кто, оказавшись за городом, свободно управляется с трактором и знает, как починить телевизор».

«Идеальный союз» распался в 1992 г. под аккомпанемент грандиозного скандала. Придя как-то к любимому чуть раньше назначенного времени, Миа открыла дверь своим ключом и, не застав мужа дома, стала рассматривать бумаги на его столе. В числе прочего она обнаружила там конверт с фотографиями, на которых в весьма неприличных позах была снята обнаженная Сун-И – одна из ее приемных дочерей. Шок и отчаяние актрисы от двойного предательства в комментариях не нуждаются, тем более что Аллен и не думал отпираться. Более того, по словам Фэрроу, он цинично предложил ей «остаться друзьями» и намекнул, что как актриса она его по-прежнему вполне устраивает. Но теперь уже Миа жаждала вычеркнуть его из своей жизни. В «Мужьях и женах» ей пришлось доиграть – ее связывал контракт, но от роли в «Таинственном убийстве на Манхэттене» она с негодованием отказалась.

Пережив тяжелый нервный стресс, Фэрроу наделала немало глупостей – например подала на Аллена в суд, обвинив его в приставаниях к младшей из ее приемных дочерей, пятилетней Дилан. Но обвинение в педофилии показалось суду необоснованным, поскольку у актрисы не было никаких доказательств развратных действий мужа. Неудачной оказалась и попытка лишить Аллена родительских прав на его родного сына, и Фэрроу – с горя – поменяла тому имя. Правда, кипя гневом, она, по ее словам, все-таки не желала наносить Аллену физических травм. В разгар драмы ей позвонил Фрэнк Синатра и поинтересовался: «Малышка, хочешь, этому мерзавцу переломают ноги?» Миа благоразумно отказалась.

Вся эта ситуация представлялась общественности не совсем нормальной, тем не менее Аллен и Сун-И вот уже несколько лет вместе и, по свидетельствам близких им людей, «они искренне любят друг друга, и она оказывает удивительное влияние на его жизнь». В декабре 1997 г. любовники все-таки поженились, и «молодожен» объявил журналистам, что «завязывает» с психоанализом, поскольку наконец-то нашел настоящую любовь. Тем не менее прямо перед свадьбой «добрый» Вуди заставил невесту подписать необыкновенный брачный контракт, согласно которому она должна не только жить в отдельной квартире, вести раздельное хозяйство и не настаивать на встрече с будущим мужем чаще двух раз в неделю, но и отказаться в случае развода от всех прав на любую часть его немаленького состояния. Таким образом, женившись на «дочке», Аллен постарался обезопасить свою жизнь от любых неожиданностей.

Естественно, симпатии публики были в основном на стороне Миа. Вуди всячески осуждали, и даже его женитьба не изменила положения к лучшему: большинство комментариев было написано в язвительном тоне. К тому же в тот период он выпустил новый фильм «Разрушитель Гарри», главным героем которого был писатель, запутавшийся в женах и их родственницах, с которыми он сожительствует попеременно, а то и одновременно. «Нью-Йорк Таймс» опубликовала статью о скандальном режиссере, озаглавив ее «Пора вырасти, Гарри», где Аллен был назван 62-летним подростком. В ней есть такая замечательная фраза: «Из фильма в фильм он целуется с девочками-малолетками, и из фильма в фильм они становятся все малолетней». Конечно, Вуди, как и его экранные герои, – типичный интеллигентный неврастеник, шагу не могущий ступить без консультации с психоаналитиком. Миа говорила о нем на суде: «У него есть специальный врач на каждый член тела».

Аллен, в свою очередь, критиковал бывшую жену за ее «маниакальные стремления к опеке детей» и обвинял ее в создании «культовой» обстановки в семье: «Я не согласен с точкой зрения Миа Фэрроу на саму себя, как на идеальную мать. Она с маниакальной настойчивостью усыновляет и удочеряет детей, даже не задаваясь вопросом, откуда поступят ее следующие заработки. Просто невозможно обеспечить родительским вниманием 13 или 14 детей». Тем не менее, он признавал, что жене было очень сложно пережить его роман с Сун-И.

О свадьбе приемной дочери мать узнала из газет, поскольку порвала с девушкой все отношения. Фэрроу так до конца и не оправилась от этой чудовищной истории и даже обращалась за помощью к психиатрам. Врачи были единодушны – во имя собственного душевного здоровья Миа не следует брать в дом новых приемышей. Своей подруге актриса призналась, что понимает это только умом, поэтому время от времени она срывается с места и едет в приюты – в Индию, Непал, чтобы осчастливить очередного несчастного ребенка. Причем теперь она предпочитает тяжелобольных детей – слепых, парализованных… Даже родственники актрисы склоняются к мысли, что в ее поведении все отчетливее проявляются признаки некоторых душевных отклонений.

Как режиссер Вуди все так же плодовит и от отсутствия Фэрроу ничуть не страдает. В отличие от многих режиссеров 1970-х гг., уже выдохшихся и снимающих очередную «старую песню на новый лад», Аллен с годами не растерял ни оригинальность подхода, ни чувство стиля, ни искрометный юмор. А события в его жизни лишь придают многим шуточкам из его картин особую пикантность. Например, «мастурбация – это секс с тем, кого любишь». Если бы он снимал фильмы на русском языке, без сомнения, наш народ цитировал бы Вуди Аллена так же, как его цитируют американцы: «Я никогда не хотел жениться, но мне всегда ужасно хотелось развестись…», или: «Не то чтобы я очень боялся смерти – просто мне не хочется присутствовать, когда ЭТО произойдет…»

В декабре прошлого года Аллену исполнилось 67 лет. Он по-прежнему король авторского, некоммерческого кино и режиссер, которым по праву гордится Америка. По его словам, все свои фильмы он снимает о себе, даже если их герои ничуть на него не похожи. Поэтому неудивительно, что одна из его последних лент, уже упоминавшаяся здесь, называется «Сладкий и гадкий» – более точной характеристики Вуди себе придумать не мог.

В мае 2002 г. на Каннском кинофестивале был показан документальный фильм режиссера Шикела «Вуди Аллен: жизнь в кино», который еще раз напомнил о скандале, связанном с разводом Аллена и Фэрроу. Миа через адвоката потребовала, чтобы в фильме Шикела не было ни одного кадра с ее участием. «Она возражала даже против того, чтобы в картине упоминалось ее имя, – вздыхал Аллен. – По-моему, это глупо. Я глубоко уважаю ее как актрису. Она прекрасно сыграла в нескольких моих фильмах, и эти роли достойны того, чтобы их помнили. Я разговаривал об этом с Шикелом. Он был согласен со мной. Но если она не хочет, чтобы ее помнили, – это ее дело».

НАТАЛЬЯ АНДРЕЙЧЕНКО И МАКСИМИЛИАН ШЕЛЛ

Брак русской актрисы с иностранцем, известным режиссером, да еще и потомком нефтяных королей, долгое время относился к разряду самых сенсационных и скандальных. Согласно брачному контракту, они должны были развестись через месяц, но не сделали этого и через семнадцать лет, несмотря на слухи и пророчества многочисленных «доброжелателей».

Летом 2002 г. российские и западные газеты много писали о том, что самый громкий иностранный брак современной русской женщины – на грани краха. Публика переживала: еще одна сказка о любви закончилась печально. Однако вскоре из Лос-Анджелеса пришли радостные известия – о разводе Андрейченко и Шелла не может быть и речи.

За месяц до этого события журналисты общались с Натальей в Москве. Она плакала, постоянно смотрела на фотографии детей, говорить о муже не хотела: «Я ужасно переношу разлуку с детьми. Вчера я плакала. И сегодня утром плакала, проснувшись. Сначала держалась нормально. А потом начинает бить по сердцу страшная тоска по детям. Я должна вырваться из этого замкнутого круга. Если у меня получится, я стану самой счастливой, и у меня все сразу будет хорошо». Потом актриса улетела в Штаты, и что-то там изменилось. Она позвонила в редакцию из Лос-Анджелеса, чтобы сделать официальное заявление: «В нашей семье нет никаких разговоров о разводе. Мы любим друг друга. И все нормально! Меня расстраивает лишь то, что это все попало в газеты».

Наталья Андрейченко родилась в Москве 3 мая 1956 г. Жила и училась в столице, строила планы на будущее – после школы стать филологом, цель – МГУ или педагогический. Но, уже заканчивая 10-й класс, передумала. Случайно прочитав в газете статью знаменитых С. Бондарчука и И. Скобцевой «Ищем таланты», решила, что она и есть тот самый искомый талант. Отговаривать было бесполезно, в семье знали твердый, решительный характер Наташи, а потому предоставили ей возможность испытать судьбу. Она выбрала Театральное училище им. Щепкина, пошла сдавать экзамен и, естественно, провалилась, со слезами выскочила из аудитории, увидев насмешливо-ироническое отношение членов комиссии.

Однако девушка не отступила. Вторую попытку она предприняла во ВГИКе. Теперь уже не стала краситься, завивать кудри, укорачивать юбку, пытаясь сделаться неотразимой красавицей, а предстала перед экзаменаторами в своей естественной красе. Лучистые глаза, лицо – кровь с молоком, коса до пояса, горделивая стать, уверенность в себе и, конечно же, вдохновенное чтение русской поэзии решили и вопрос о ее зачислении на курс, и всю дальнейшую судьбу.

Наталья привлекала к себе внимание педагогов и режиссеров яркой индивидуальностью, большим творческим потенциалом. Еще будучи студенткой, она снялась в нескольких эпизодических ролях, которые стали воплощением образов русских женщин – добрых, красивых и одновременно сильных, страстных, притягательных. Андрейченко и в жизни такая. Она принимает неожиданные решения, совершает смелые и рискованные поступки, не боится начинать с нуля свою жизнь и карьеру.

Казалось бы, все шло замечательно. Удачное замужество (супруг – Максим Дунаевский, известный композитор), сынишка Митя, творческие успехи. В 1984 г. режиссер И. Масленников запланировал для Андрейченко главную роль в киноленте «Зимняя вишня». И вдруг ей отказали, или, как она сама выразилась, «вышвырнули» из этого фильма. Она настолько переживала, что не сразу согласилась на роль Евдокии Лопухиной в фильме «Петр Великий» у прославленного американского режиссера и актера Максимилиана Шелла, который в нем же должен был играть царя Петра. Дунаевский отговаривал жену от работы с американцами. Позже Андрейченко скажет: «Словно чувствовал». К тому времени Мите шел второй год, а жили супруги уже раздельно.

Но когда актеры впервые случайно встретились в гостинице, еще до начала съемок, и Шелл поддержал Наташу, оступившуюся на лестнице, первой мыслью, промелькнувшей в ее голове, было: «Он будет моим мужем». Как-то вечером он пригласил свою очаровательную партнершу на прогулку: «Макс не знал русского, я – английского, но мы все равно понимали друг друга. Помню, поднялись на мост, и Макс, показав на Луну, сказал, что она светит и здесь, в России, и на его родине, в Швейцарии».

Максимилиан Шелл родился 8 декабря 1930 г. в «стране истинной свободы и демократии». Хотя сам он считает, что Швейцария – самая медленная и скучная страна на планете. Окончив цюрихскую Драматическую студию и параллельно изучив историю искусств и философию в местном университете, он уехал сначала в Германию, где работал в немецких театрах, а потом в Австрию. В кино начал сниматься с 1955 г. и стал известен благодаря острым драматическим ролям в фильмах «Брак доктора медицины Данвица», «Молодые львы», «Нюрнбергский процесс», «Затворники Альтоны». Снимался Шелл также во многих европейских и американских кинофильмах, работал на телевидении, в том числе снялся в исторических постановках «Покушение в Сараево», «Симон Боливар» и «Молодая Екатерина». Кроме того, он выступал также в качестве режиссера, поставив такие фильмы, как «Первая любовь» по повести И. С. Тургенева, «Судья и его палач», «Марлен». В 1961 г. за роль адвоката, пытающегося оправдать преступления нацистов в картине «Нюрнбергский процесс», Шелл получил престижную кинопремию «Оскар».

После одного из съемочных дней «Петра Великого» Максимилиан предложил Наталье вместе поужинать: «Представляете, в то время поужинать с иностранцем! Да это же было невозможно, – вспоминала актриса. – Я так и объяснила: без переводчика наш ужин невозможен. Но так как переводчика мы не нашли, то пошли таки вдвоем. Я – ни слова по-английски, он не говорит по-русски. На ресторанной салфеточке он рисовал мне все, что чувствует: луна, сердечко и мостик, где у нас было первое свидание».

Став «царственной парой» на съемочной площадке, они уже не смогли расстаться. Всемирно известного актера, которому было за 50 лет и который никогда не был женат, неодолимо влекло к молодой, красивой и талантливой русской. Максимилиан просто влюбился в Наташу. Сразу. Отвечая на вопросы журналистов, он никогда толком не мог объяснить им свои чувства к русской красавице.

Наташа испытывала взаимную симпатию к сильному, красивому, аристократичному и талантливому иностранцу. Позже он просто говорил ей: «Ты – моя судьба». Интересно, что до знакомства с Шеллом Андрейченко не видела ни одного из его фильмов, а слышала о нем только как о талантливом режиссере, кинозвезде и владельце «Оскара».

Итак, встречаясь с иностранцем, она все поставила на карту: семью, профессию. К тому времени Андрейченко снялась почти в 20 фильмах, играла в театре, объездила со спектаклем А. Васильева «Серсо» почти полсвета. Две картины, вышедшие в 1983 г., – «Военно-полевой роман» П. Тодоровского и «Мэри Поппинс, до свиданья!» Л. Квинихидзе – сделали ее всенародно любимой. Было над чем задуматься. Зарождение романа происходило в советские, доперестроечные времена, и влюбленным пришлось пережить немало испытаний, особенно Наталье, к которой окружающие отнеслись чуть ли не как к изменнице Родины, требуя порвать отношения с иностранцем.

В то время Максимилиан имел массу домработниц, двух секретарш, свой офис и любую женщину, которую желал. И несмотря на то что заядлый холостяк мечтал иметь собственных детей, больше всего он боялся связать себя узами брака. «Поэтому, – говорила Наталья, – он и со мной хотел продолжать отношения без штампов». Поскольку в советской стране такая «свободная любовь» была не в почете, Наталье оставалось одно – выйти за Шелла замуж. Но это пока не входило в его планы.

Шел 1985 год. До близких отношений режиссера с актрисой было еще далеко. Максимилиан постоянно находился в разъездах, а при редких встречах с Натальей между ними продолжал лежать маленький оксфордский словарь. Пару разделял единственный барьер – языковой. Они до сих пор общаются на английском, несмотря на то что родной язык Шелла – немецкий. Талантливый режиссер до сих пор не выучил русского.

Однажды, когда съемки «Петра» уже закончились, Шелл приехал в Россию обычным туристом. Вот тут-то все и закрутилось: «Макс прилетел тогда на два дня ради меня. Я пришла к нему в гостиницу “Космос”. В 23:00 в его номере раздался стук в дверь: “А ну-ка быстро покиньте номер!” Представляете, мне 28 лет, у меня за плечами «Мэри Поппинс», а мне, как проститутке, орут: “Вон отсюда!” Воспитанный в духе свободы швейцарец тут же встал и гневно сказал: “Что?! В таком случае я уйду с ней!”». Этот его выпад не произвел никакого впечатления на администрацию гостиницы, и вместе с Натальей ему пришлось покинуть номер. Тем не менее, на улице их почему-то сопровождал (если не сказать преследовал) милицейский кортеж на мотоциклах. Подобные ситуации повторялись не раз.

Когда отношения влюбленных были в самом разгаре, Андрейченко стали откровенно запугивать. Органы КГБ под угрозой конца ее карьеры рекомендовали прервать отношения с иностранным режиссером. Большие начальники отечественной киноиндустрии предупреждали, что лишат ее возможности работать. Свободолюбивый Максимилиан был повержен натиском советской системы и обаянием русской актрисы – он не смог устоять и предложил Наташе выйти за него замуж. Правда, звучало его предложение с мало понятной русскому человеку оговоркой: «Хотя я холостяк и боюсь брака больше всего на свете». После этих слов режиссера Наталья приняла решение расстаться с ним. С того дня она перестала снимать телефонную трубку.

В начале декабря 1985 г. Максимилиан прилетел в Москву и пришел в ее квартиру. По длинному коридору с криком «Нет, нет, нет!» Наталья побежала от него из прихожей прямо на кухню. Там он и настиг свою жертву, обнял ее, а Наталья в слезах сказала ему только: «Запах родной!» После такой гениальной фразы Шелл, наконец, решил жениться.

Максим Дунаевский все понял и не стал возражать. К общему удивлению, развели их моментально – за один день. Уже в феврале следующего года Максимилиан подписал брачный контракт, состоящий из 3 пунктов. Первый гласил, что Наталья Эдуардовна Андрейченко никогда и никуда из России не уедет (по собственной инициативе). Второй – на всякий случай гарантировал им развод через две недели. Третий пункт был особенно любопытным. Он фиксировал двойное гражданство для их будущего ребенка (российское и швейцарское).

В середине июня 1986 г. «молодые» расписались в Грибоедовском дворце бракосочетания. Рядом были друзья, родственники жениха и невесты и сотрудники посольства Швейцарии. По словам Андрейченко, взявшей после замужества двойную фамилию, женщина, которая регистрировала брак, ревниво осмотрела Шелла и спросила: «Так это вы забираете нашу Наташу?» После брачной ночи вечером следующего дня новоиспеченный супруг улетел, оставив в одиночестве жену на долгие полгода. Пока он разъезжал по миру, Наталья снималась в кино, коротая дни разлуки с мужем.

Потом она последовала за ним в Германию (там в 1991 г. родилась их дочь Настенька), Австрию, США, но всегда оставалась москвичкой, играла и снималась на родине и постоянно училась всему, чего требовала от нее Америка, – от языка, образа жизни до жестких законов Голливуда. Работая с немецкими, итальянскими, американскими режиссерами она так и не стала космополитом: «Не знаю, что это такое… Если я и космополит, то русский космополит. В зависимости от среды пытаюсь быть американкой или человеком мира, но в душе все равно остаюсь русской и тянусь к тем местам, где все знакомо и есть друзья».

Одним из самых интересных телепроектов Андрейченко и Шелла был 11-часовой фильм, в котором Наталья хотела наглядно показать всему миру русские корни Голливуда. Однако из-за проблем с финансированием ему не суждено было состояться: «Почему-то никто не хочет знать, что Голливуд основали выходцы из России, одесситы, и место они выбрали, похожее на Одессу, – в 150 километрах от Лос-Анджелеса, где солнечно даже зимой и где размах, широта и масштаб кино – русский. С мамой Спилберга я разговариваю по-русски. Разве не смешно?»

Андрейченко в реальной жизни никогда не стремилась быть идеальной женщиной: «Ты можешь обмануть всех вокруг – и детей, и сослуживцев. Но рано или поздно все равно станешь самой собой. И вот здесь ложь неприемлема. Себя не обманешь. Подобное я уже прошла в США, когда мне пытались внушить, что надо меняться – говорить без акцента, играть американские роли. Но тогда я стану другой! Не американкой – “сломанной Наташей”. И вдруг меня осенило, что делать этого не стоит. Я – Наташа, русская. Нравится – хорошо, не нравится – извините. Решила, что остаюсь самой собой».

Благодаря титаническому труду актриса стала востребованной и там, порой даже диктуя свои условия и отказываясь от очень выгодных съемок (например в голливудском сериале «Вавилон-5»). Ее бойцовские качества оценили, дав ей прозвище «принцесса-солдат», после того как Наталья сыграла принцессу Низамову в популярном американском сериале «Доктор Куин – женщина-врач». В последнее время Андрейченко успешно снималась и в России. На экран вышли фильмы с ее участием: «Леди Макбет Мценского уезда», «8,5 доллара», «Формула счастья», «Подари мне лунный свет».

К сожалению, не все сыгранные ею в кино роли дошли до зрителя. Еще в конце 1980-х гг. С. Бондарчук задумал поставить «Тихий Дон», трактовка которого очень отличалась от традиционной. В течение трех лет он так и не смог «пробить» этот фильм дома, поэтому пришлось искать спонсоров за рубежом. Был создан американо-итальянский сценарий, итальянцы нашли огромные деньги, организовали съемки. На роль Аксиньи режиссер пригласил свою любимую «иностранную» ученицу Андрейченко. Правда, вскоре продюсеры фильма пересмотрели распределение ролей, и Наталье, к ее огромной радости, досталась другая героиня, Дарья, очень близкая ей по темпераменту и мироощущению. Многосерийный фильм был снят, но с 1993 г. так и не появился на мировом экране. По коммерческим соображениям он лег на полки какого-то банка. Супруга режиссера, И. Скобцева, прилагала множество усилий, чтобы разыскать и купить картину, но пока они не увенчались успехом.

Дети Андрейченко, как и их родители, решили связать свою жизнь с искусством – собираются работать на телевидении. Сын Митя учится в колледже в Санта-Монике на звукорежиссера. А дочь Настя занималась в театральной школе и скоро будет сниматься в российском фильме вместе с мамой.

В отличие от Шелла, который постоянно повторяет: «Я не знаю, кто я, что я и где мой дом», дети не последовали его примеру и знают, где их родина. Митя считает себя русским, а Настя долго просила друга семьи Сергея Гагарина отвести ее в православную церковь и стать ее крестным отцом. Она сказала Сергею: «Запомни, человеку нельзя отказывать в Боге». Позже Максимилиан, католик, спросил у нее: «Настя, почему именно русская ортодоксальная церковь?» Она на него внимательно посмотрела и ответила: «Там теплее».

И все же, мятежник и революционер по натуре, Шелл пытался в том же духе воспитывать и детей. Из-за этого в семье возникали постоянные конфликты. Максимилиан все время обвинял Наталью в том, что она русская, что у нее «пятилетний план» и что она пытается держать детей в узде: «Он же абсолютно дикий и считает, что дети тоже должны быть дикими – расти, как деревья, большие и сильные, с огромными крепкими корнями и со свободными ветвями, которые желательно не причесывать и не подрезать».

Митя действительно вырос необыкновенно свободолюбивым. По словам матери, он «удивительный, умный, добрый и талантливый»: «Его выгоняют из школ при полном обожании его учителями. Я пытаюсь узнать: “Когда ты собираешься в школу, что для тебя самое главное?” Честно признаюсь ему, что сама, будучи школьницей, в классе рассматривала симпатичных мальчишек. Если бы не они, ноги бы моей в школе не было. А у него что? Отвечает мне: “У меня другое. Прежде чем войти в класс, я захлопываю все дыры на прием информации, чтобы никакое зомбирование в мою голову не вошло”. Я ему: “Мить, а зачем ты тогда вообще в школу ходишь?” Он: “Потому что для вашего мира нужна бумажка”. Вот я и говорю мужу: “Макс, ведь это последствия твоей свободы. И что теперь с ней делать? Как управлять?”»

А когда Наталье бывает тяжело, за советом она обращается к дочери, хотя в последнее время они не всегда бывают вместе. Однажды на вопрос мамы, «как быть счастливой», 12-летняя Настя посоветовала ей «делать только то, что хочешь, и никогда не делать того, что не хочешь».

С мая по июнь 2002 г. слухи о разводе Натальи Андрейченко и Максимилиана Шелла моментально распространились по Москве. Сначала в немецких и австрийских газетах, днем позже – в России, Англии и США журналисты увлеклись изложением подробностей дутого развода двух звезд. Для пущей убедительности это событие «подтверждали» такие люди, как первый муж Натальи – Дунаевский, ассистентка Макса – Маргит Шухра, его брат Карл и сестра – немецкая актриса Мария Шелл. «Виновницей» развода выбрали подругу режиссера – историка-искусствоведа Элизабет Михич. Для полного комплекта появился и «кандидат в мужья» – 50-летний российский шоумен Стас Намин. Супруга Намина Галина, на которой Стас женат около 20 лет, расхохоталась, услышав, что якобы муж собирается ее бросить и жениться на ее давней подруге Наталье.

Самые бурные обсуждения «утки» происходили на «Мосфильме». Коллеги со странным удовольствием перемывали кости Андрейченко, склоняя каждый на свой лад ее сложный характер. Все сделали однозначный вывод: русская кинозвезда замучила бедного миллионера своей стервозностью и стремлением к мировой славе. Тут же всплыли прошлогодние скандалы, возникавшие во время съемок сериалов «Доктор Куин» и «Вавилон», где Наталья требовала изменить сценарий, отказывалась от уродующего ее грима или хотела использовать собственные костюмы. Некоторых беспокоило многомиллионное состояние престарелого режиссера. Вспомнили о брачном контракте, в результате чего одна журналистка «с фантазией» додумалась до существования закона, по которому при доказательстве измены супруги Шелл имел право лишить ее полагающейся при разводе доли имущества.

Спустя некоторое время те же журналисты стали писать, что, мол, шум вокруг их бракоразводного процесса в газетах – это хитрая пиаровская кампания… Андрейченко взорвалась: «Бред! Кому нужен такой пиар. Да еще когда вам на задницу лепят бирку “30 млн долларов”, оценивая общее состояние. Все это так отвратительно. И потом, что мы должны были якобы поделить? Я ничего не боюсь говорить. У нас нет таких денег! И никогда не было! Конечно, у нас есть счета, но я всю жизнь жила самостоятельно. И то, что у меня есть, заработала своим трудом. Имеется и несколько общих счетов. Но ведь дело не в этом. Все эти цифры разрушают образ человека. Да, Макс сделал большие деньги на том, что знал, какую картину сегодня нужно купить за 3 тыс. долларов, чтобы продать за 600 тыс. в другое время. Так ведь он же коллекционер. Но не это в нем главное. Прежде всего он художник, философ, человек, который всю жизнь любит искусство. Он профессор искусствоведения. Макс божественный…»

Год назад, на дне рождения Натальи последним ее поздравлял муж. Тост звучал кратко: «За русскую женщину, которая полностью изменила мою жизнь!»

Сегодня Андрейченко продолжает свои творческие поиски. И не только актерские, но и режиссерские, возглавляет интернациональный музыкальный коллектив (наполовину русский и американский), записывает свои песни, в качестве продюсера выпустила альбом «Наташа и гуси». Она основала русский благотворительный фонд исследования СПИДа, пытаясь объединить усилия в борьбе с общей бедой, в желании послужить добру. Актриса всегда в работе, в движении, полна идей и планов. Зрители ждут новых проявлений ее таланта, чтобы при очередной встрече порадоваться за нее и, как ее любимой героине Мэри Поппинс, сказать: «Наталья, возвращайся!»

Когда ее недавно спросили, где она собирается жить, Андрейченко ответила: «Там, где будет работа. Мне важно быть там, где чувствуешь, что способен что-то изменить. И понимать: то, что ты делаешь, в отличие от хороших американских боевиков, содержание которых забываешь через секунду после увиденного, учит и даже меняет человеческие жизни и судьбы. Когда мы с картиной «Подари мне лунный свет» ездили в Киев, Минск и Петербург, всюду были не просто забитые залы. Ко мне подходили мужчины и просили: “Позвони моей жене, а?” И я звонила Верам, Катям, Глашам, Наташам… Они и их мужья сначала не верили, а потом говорили, что начинают новую жизнь… Ну и где мне жить?»

МАРИЯ АРБАТОВА И ОЛЕГ ВИТЕ

В жизни самой женственной российской «феминистки» было немало мужчин. Но она всегда переигрывала в семейных отношениях всех своих партнеров. Не стал исключением и ее последний брак с ведущим политическим экспертом, депутатом Государственной Думы РФ Олегом Вите. И хотя сейчас на горизонте у нее вырисовывался новый возлюбленный, Арбатова считает, что главными мужчинами ее жизни пока остаются сыновья-близнецы – Петр и Павел.

«Я всегда была феминисткой, просто не знала об этом, как мольеровский Жорж Данден не знал, что всю жизнь говорил прозой. Я просто не могла не прийти к феминизму, когда познакомилась с активными деятельницами этого движения и поняла, что вот эту самую идеологию я и исповедую. Вся моя биография – это борьба за восстановление чувства собственного достоинства. Причем борьба не на жизнь, а на смерть».

Все замечательно, только идеи, которые проповедует Арбатова, сложно назвать феминизмом. Феминизм – это борьба женщин за равные права с мужчинами, а в России эти права были даны представительницам прекрасного пола еще в 1917 г. Что же касается чувства собственного достоинства… Вот с этим как раз и происходит некоторая «напряженка», причем вне зависимости от половой принадлежности. К тому же феминистки еще и отказываются от знаков мужского внимания, не кокетничают, не признают проявлений слабости в виде модной одежды, прически или макияжа. В таких крайностях Арбатова никогда замечена не была, скорее наоборот. При этом эксперт «по женским душам», получившая столь громкое звание в ток-шоу «Я сама», всегда была всего лишь… виртуозом эпатажа общества.

На самом деле она «отличилась» не только на телевизионном поприще. Монополизировав право представлять российский феминизм, Арбатова возглавила общественно-политическую организацию «Клуб женщин, вмешивающихся в политику» и получила уже четвертую «Золотую львицу» в светских итогах годах. Она – автор 14 пьес, идущих в серьезных российских театрах, и 13 книг, зачитанных до дыр соотечественницами, пытающимися найти в них рецепт, «как стать счастливой». Многие российские феминистки злятся на Арбатову, которая упорно путает феминизм с феминизацией, женскость с женственностью, гендер с полом, а пол – с потолком. Зря злятся. Маша Арбатова, в конце концов, всего лишь «лицо российского феминизма».

Мария Арбатова появилась на свет в 1957 г. в городе Муроме Владимирской области в семье военнослужащего Ивана Гаврилина, но с годовалого возраста жила в Москве. Она была очень поздним ребенком: «Когда я родилась, маме было 35 лет, а отцу – 47. У него было два сына, я была первая девочка, которая ему обломилась. И все детство он смотрел на меня, как на чудо природы. Я вообще считаю, что успешную женщину делают восхищенные глаза отца. Мой отец умер, оставив меня в 10-летнем возрасте, но, видимо, запаса его любви мне хватило на всю оставшуюся жизнь».

Когда девочке исполнился год, она заболела полиомиелитом. В то время прививки детям практически не делали, и Маша могла остаться прикованной к постели, но «отделалась» хромотой. До пяти лет она жила по больницам и санаториям, где не лечили, а ломали психику: «Это были хирургические опыты на детях в попытке догнать мировую ортопедию. При всем этом я считаю, что полиомиелит меня спас: если бы я осталась дома, то моя активная мама просто задавила бы меня. Она очень одаренная женщина, не давшая себе реализоваться социально».

Мать Маши бросила научную работу и поехала за мужем в провинцию, когда в 1950 г. он, преподаватель марксистско-ленинской философии, «попал в историю» и был переведен из столицы во Владимирскую область. Свою биографию Мария строила на том, чтобы не делать, как мама: «Весь мой феминизм, видимо, отсюда: я видела, как дорого стоит женщине отказаться от самой себя и от своих задатков, как страдают от этого ее близкие, как быстро она перестает понимать подросших детей, как болезненно переносит чужую успешность».

Когда Маша училась в четвертом классе, родители отправили девочку в лечебный специнтернат. В первый же год она прошла там «прописку», как в тюрьме. Дети в интернате были из неблагополучных семей, а она – такая «вундеркиндская», не по годам начитанная девочка, и возил ее папа-красавец в стиле Марчелло Мастроянни. Ее пообещали избить всем классом и назначили время в беседке в лесу. Она пришла туда с гордо поднятой головой: «До последней секунды не представляла, что это может так быть. Я была из другого социального слоя, родители меня никогда пальцем не трогали. И хоть прошло тридцать лет, я отчетливо помню, как меня бьют ногами и костылями, возят лицом по земляному полу беседки. Помню, как захожу в метро, закрывая разбитое лицо шарфом, приезжаю домой, объясняю, что больше никогда не вернусь в интернат. И родители, посовещавшись, говорят, что коллектив не может быть не прав. Этого я не смогла им простить до сих пор».

«Главная проблема нашего поколения в том, – говорила Арбатова много лет спустя, – что мы дети родителей, сформировавшихся при Сталине. У них патологический страх, чтобы кто-то не высунулся из серой массы, они помнят, что с такими бывало. Отстригая наши таланты и яркие перья, они совершенно искренне желали нас спасти». Когда Маша вернулась в свою школу, здоровые дети удивили ее степенью своей инфантильности: «Я пришла из мира, где лилась кровь и пылали комплексы, а здесь, как в детском саду, кто-то плакал из-за потерянной заколки с зайчиком, а кто-то – из-за того, что мальчик не ей написал записку». С мальчиками же у красивой девочки проблем не было, их, по ее словам, «всегда было намного больше, чем организм мог усвоить». К тому же она быстро стала лидером в классе. И с подругами все складывалось отлично.

Когда Маша собралась переходить из «класса девственниц» в «класс недевственниц», она перелистала свою толстую записную книжку и не нашла там никого, подходящего под это мероприятие. А так хотелось героя… Однажды она стояла на Кропоткинской, ждала подругу, как вдруг к ней подошел художник и попросил попозировать для портрета. Мария мгновенно поняла – это тот, кого она искала: «Бедняга еле успел грифели достать, как оказался втянутым в мою задачу. Я устроила такое индийское кино… Роман был недолгий, но пышный. Вспоминаю о нем с веселой нежностью. Ему было 30 лет, мне – 15, но я врала, что 18. Мы встретились через 20 лет, он оказался не худшим продуктом своей эпохи, но если бы я продолжила отношения с ним в юности, то не стала бы ничем, кроме как приложением к нему».

В старших классах во время каникул Маша работала в поликлинической регистратуре, училась в Школе юного журналиста, писала статейки и стихи в многотиражки, в комсомол не вступала по принципиальным соображениям, как ни заставляли, «активно хипповала» и собиралась со временем стать крупной русской поэтессой. При поступлении на философский факультет МГУ Маша недобрала полбалла и страшно переживала. Идя по проспекту, она стала заходить во все учреждения подряд. В полном отчаянии девушка зашла в Литературный музей, и неожиданно ее взяли расклеивать афиши и подавать чай выступающим писателям.

Потом она все же поступила на философский факультет, но вскоре его бросила и стала посещать многочисленные семинары и курсы по психологии. В то время Марии обещали большое и светлое литературное будущее. А когда готовился к публикации ее первый сборник стихов, встал вопрос, как его подписать. Простая русская фамилия Гаврилина показалась ей неподходящей для поэта. Тогда и вспомнилось прозвище, которым наделили ее, живущую на Арбате, друзья – московские хиппи: Маша с Арбата. Так родилась писательница Мария Арбатова.

Затем она написала свою первую пьесу и подала документы в Литературный институт имени А. М. Горького на отделение драматургии. Тогда-то 18-летняя Маша встретила в модном московском кафе «Аромат», где собирались хиппи, артисты и музыканты, 23-летнего студента Гнесинки Александра Мирошенко. На третий день знакомства молодые люди подали заявление в загс. Накануне свадебной церемонии невеста сдавала последний вступительный экзамен в Литературный институт, а жених в это время бегал покупать ей туфли. Не зная, какая у нее нога, он взял на два размера больше…

В 1977 г. в семье родились сыновья-близнецы – Петр и Павел. Воспитывая детей, молодая мама-домохозяйка практически не зарабатывала денег. Именно тогда в ней и проснулась женская социальная активность: «Чтобы никого не убить от сидения дома, я стала писать пьесы и бурно занялась литературно-театральной светской жизнью. Мой муж был типичным мачо и идеальным партнером в быту, из тех, кто все тащит в дом, круглые сутки мастерит. Он имел только один недостаток: гастроли по полгода».

Еще будучи студенткой Литинститута, Мария «грубо отшила» пожилого профессора, с которым, по ее словам, «спали все». И в результате, уже после государственных экзаменов, не могла получить диплом. Тогдашний проректор Евгений Сидоров не знал, что и посоветовать, а потому сказал: «Вы же драматург, придумайте что-нибудь». Арбатова придумала: явилась в деканат и заявила: «Завтра я иду в Комитет советских женщин на прием к Валентине Терешковой». Вечером Марии позвонили из института и велели принести зачетку, в которой появился недостающий «зачет».

Тогда же Мария стала разделять идеи феминизма, как продолжение идей уважения прав человека: «Если бы я сейчас вошла в роддом и со мной попробовали разговаривать так, как говорили, когда я рожала своих сыновей… я бы его на кусочки разнесла! Женщина рожает человека, и с ней нельзя обращаться как с пьяным скотом у пивного ларька: “Ну, ты… ну пошла… полежишь – не сдохнешь!” Нельзя так! А наши женщины не только терпят, но и считают все это само собой разумеющимся. Взять хотя бы наше исконно российское: “Бьет – значит любит”. Это ведь ни на один иностранный язык невозможно перевести. Никто не поймет, потому что там либо – бьет, либо – любит». Для нее эта идеология «вытекла» из необходимости с детства не жить, а выживать, постоянно принимать самостоятельные решения и ни на кого не надеяться. «Самое интересное, – считала Арбатова, – что в таком положении в общем-то находится большинство женщин, просто они в этом не признаются».

Шли годы. С падением цензуры в российских театрах начали ставить ее пьесы, а издатели – печатать прозу. Примерно с 1990 г. Мария стала называть себя «писательницей-феминисткой»: «Писать я умею почти все: стихи, пьесы, прозу, киносценарии, статьи и президентские программы. Первую статью в своей жизни я написала, уже будучи ставящимся драматургом, когда моих сыновей пытались исключить из школы за чувство собственного достоинства. Мне везло, гениальные люди обращали на меня внимание и ставили важные вехи на моем пути. Александр Еременко научил меня писать стихи. Арсений Тарковский научил не писать. Егор Яковлев заставил стать публицистом. Галина Старовойтова – баллотироваться в Госдуму».

В 1991 г. она организовала клуб психической реабилитации женщин «Гармония», в разное время сочетавший в себе еженедельный девичник, танцкласс, уроки макияжа и аэробики и многое другое. С 1996 г. по настоящее время Арбатова руководит «Клубом женщин, вмешивающихся в политику». Около пяти лет она работала обозревателем «Общей газеты», принимала участие в написании предвыборной программы Бориса Ельцина (и даже сумела внести свою феминистскую лепту в создание разделов «Права женщин» и «Права детей»), а также сочинила предвыборную президентскую программу для Эллы Памфиловой. «Вообще, – говорила Арбатова, – с женщинами в политике работать комфортнее, чем с мужчинами. Они настолько более адаптивны и настолько менее амбициозны, что были б у них деньги на выборы, мы бы подняли страну за четыре года. Мужчины, занимающиеся политикой, очень сильно драматизируют это ремесло. И все интеллектуальные махинации, которые мужчины проводят во властных креслах, не сложнее того, что ежедневно делает любая женщина в своей семье. И на уровне интриг, и на уровне принятия решений, а главное, на уровне принятия ответственности».

К тому времени ее первый «богемный и эмоциональный» брак, длившийся 17 лет, подошел к концу. В новых экономических условиях супругам стало трудно жить под одной крышей, «когда муж не справляется с ситуацией, с которой жена справляется легко и играючи». Муж-певец «не нашел себя в реформах», а жена-феминистка «оказалась сильнее, все взяла на себя». На 4 октября 1993 г. у них был назначен развод, и чувства Марии уже были поделены между тремя новыми претендентами на ее руку. Все кандидаты были иностранцами, находились в то время в разных столицах мира и потрясенно смотрели трансляцию о трагических событиях в Москве: «Все трое не нашли в себе сил позвонить мне, а живу я недалеко от Белого дома. Образ мужчины, устроенного так тонко, что собственные душевные страдания заслоняют весь остальной мир, рассыпался в моем сознании в пыль. И судьба отнеслась к этой перемене благосклонно, ровно на следующий день в кабинете Егора Яковлева в «Общей газете» я встретила своего избранника. В застой меня привлекали люди, способные сопротивляться режиму, мой нынешний герой умеет не только протестовать, но и работать».

Ведущий эксперт Фонда эффективной политики Олег Вите родился в 1950 г. в Ленинграде. Через неделю романа с Арбатовой он решил развестись со своей тогдашней, четвертой по счету, женой, но формальности затянулись до апреля 1994 г. Свадьба попадала на 19-е число – день знакомства с Александром Мирошенко, и суеверная Арбатова перенесла ее на несколько дней. Но и второе бракосочетание проходило так же сумбурно, как и первое. На этот раз Мария спешила со штампом, чтобы отмежеваться от первого мужа, боялась его непредсказуемых выходок и в спешке даже забыла купить белое платье.

В семейной жизни Мария сразу отказалась от «должности» домохозяйки: «Наш дом поделен на какие-то секторы. И моя доля в быту наименьшая. Это, скорее, общее руководство. Самое большое, что я делаю, – с мужем хожу в ночной магазин. Все остальное делается не моими руками. Я скорее координатор домашних бытовых программ».

В этот период Арбатову пригласили на телеканал ТВ-6 в женское ток-шоу «Я сама». Но, проработав соведущей более шести лет, она ушла из передачи, которая прославила ее на всю страну: «Я ушла после того, как мы не смогли договориться с Александром Пономаревым о правилах игры. Уже тогда пространство программы потихоньку становилось платным. Такой “магазин на диване”. Герой, проплативший передачу, платил деньги за похвалы себе. У меня было совершенно иное мнение о лечении наркоманов клиникой Маршака и университете Натальи Нестеровой. Я говорила одно, а меня монтировали с точностью до наоборот. Плюс к этому канал платил передаче одну десятую того, что она зарабатывала, а остальное тратил на развитие совершенно бездарных передач».

Второй брак Марии продлился 8 лет. По мнению Арбатовой, он был очень политизированный, правильный и скучноватый. Однако, хотя муж и просиживал на работе сутками напролет, благодаря ему она с изумлением обнаружила, «что у мужчины бывает мнение о том, как и что должно происходить в быту: прием гостей, расстановка мебели, готовка супа… Он активно поощрял мою карьеру, с удовольствием решал бытовые проблемы. Он из тех сверхполноценных мужчин, которые считают, что от женщины им нужна только духовная и сексуальная близость. Поэтому их нельзя женить на тарелке супа и ежеутренней глаженой рубашке. Разошлись мы в ресторане, отмечая дату годовщины своего знакомства».

К разводу с Вите Арбатову подтолкнуло предательство мужа. Это произошло в 1999 г. во время выборов в Госдуму, куда Мария баллотировалась от партии Кириенко и Гайдара. Политики просто «подставили» неопытную женщину, договорившись за ее спиной с кандидатом другой партии – Михаилом Задорновым: «Меня кинула на бандитов вся команда. И муж, на мой взгляд, должен был иметь позицию в какой угодно форме: дать по морде Гайдару или Кириенко. Всем было все по барабану, они говорили мне: “Ну мы же предупреждали тебя, что выборы – это трудно. Ну не пригнешься, мы тебя пристрелим”. И конечно, я в претензии к мужу, так как он огромное количество лет прожил в политике, зная, что под выборы я не стану другой, что я не возьму деньги и, благодарная, не уползу с ними в зубах из округа, чтобы не мешать Михаилу Задорнову».

Как человек, «ориентированный социально», как «западная женщина» Мария смотрела на брак по-своему: «Дает брак, любовная или дружеская связь развиваться социально, или она меня тормозит. В ситуации с разводом как с первым, так и со вторым мужем появился список огромных претензий и обвинений, которые уже были невыносимы. Тогда мой муж сказал: “Я не могу жить в такой атмосфере, потому что ты считаешь меня предателем. И с этой точки зрения строишь со мной отношения. Давай вызовем семейного психолога”. Я ответила ему, что, естественно, считаю его предателем вот по этому, тому и другому пункту. Потому что в 1999 г., когда прозвучали первые угрозы расправы мне и детям, тебе вдруг приспичило ехать в Лондон, пожимать лейбористам руку в их парламенте. Я спросила у него, насколько это важная поездка, ведь я не «Шварценеггер». Он улетел. Таких вещей не прощают. Если бы моему мужу начали угрожать расправой, я бы осталась дома, просто я не смогла бы оставить его в беде».

Кроме того, было еще много вещей, в которых муж вел себя так, как будто Арбатова абстрактно баллотирующийся человек, а не его конкретная жена, которую он «знает в полном объеме»: «Муж занимался политикой. И ему со временем психологически трудно было понимать, что на его поле я быстро приобрела довольно зримые очертания. Если сначала для всех в политике я была очередная жена Олега Вите, то потом люди, которые не смотрят телевизор, не читают книжек, говорили: “А, Вите, это тот, который муж Арбатовой”. Подсознательно Олег не смог смириться с этим званием».

Вообще же Мария считала, что мужчина – это лучшее, что природа создала… для женщины. Но активно не принимала «мужскую формулу любви»: раз «осчастливил» женщину своей любовью, значит, ей больше и мечтать не о чем, и стремиться некуда, и на кого-то еще внимание обращать. «Чем я буду стоять на задних лапках перед одним “господином и повелителем”, – откровенничала Арбатова с журналистами, – пусть лучше пятеро стоят на задних лапках передо мной, а я буду выбирать с учетом моего интереса, моего настроения. Мне это страшно нравится, я считаю, что это – приятно, комфортно и вообще замечательно. Говоря научным языком, я – за полиандрическую семью, то есть за ту, которая была при матриархате».

Оба свои развода Мария называет социальными. Первый муж не смог по-взрослому отнестись к переменам в стране, впал в депрессию и сбросил на жену все проблемы. Второй брак сломали выборы в Госдуму. В критических ситуациях ей была необходима защита мужа. Она ее не получила. «Когда я развелась с Олегом, – рассказывала Мария, – мои сыновья пошутили: “Мамик, тебе нужен мужик, который был бы сильней тебя”. А где его взять, ведь Путин уже женат».

В 2002 г., ровно в годовщину свадьбы со вторым мужем – 16 апреля – Мария встретила своего нового избранника. Это произошло в Кремлевском дворце на церемонии вручения премий: «Мы поздоровались за кулисами, потом я увидела его на сцене, совсем немного поговорили, но все уже было ясно… Он попросил записать ему мой мобильный, я записала. Он удивился и спросил: “Зачем ты записываешь мне мой мобильный? Запиши свой”. Выяснилось, что у нас в номерах телефонов не совпадает только одна цифра. Это выглядело как явный сигнал чего-то, идущего помимо нашего контроля. Самое смешное, что этот человек состоит из лучших качеств обоих моих мужей».

Новое увлечение Марии – женатый гражданин США, 55-летний советский эмигрант Александр Раппопорт. Он покинул Россию 12 лет назад, после того как 4 года отсидел в тюрьме и знал, что, если останется, снова окажется за решеткой. Его посадили как врача, отказывавшегося подписывать психиатрические диагнозы диссидентам. Полгода отработав в США таксистом, Александр подтвердил свою профессиональную квалификацию. Сегодня Раппопорт известнейший психотерапевт русской Америки, ведет программу на радио и ТВ, концертирует как исполнитель шансона.

Интересно, что, к досаде Арбатовой, Раппопорт – не феминист, в отличие от первого и второго мужей: «У него комплекс мужчины, который всегда самый умный, самый сильный и все знает лучше. Он привык к женщинам, смотрящим на него как на Бога». Это серьезная проблема в отношениях, но пока внутри их романа притяжение сильнее гражданской войны. И как два человека, занимающихся психологией, они умудряются договариваться. Марию не смущает, что Александр женат: «Любовь не определяется наличием или отсутствием штампа. В моем паспорте, например, стоит штамп о последнем браке. Но я пока не собираюсь подписывать ни с кем никаких взаимных обязательств. Мне 45 лет, я и так провела в браке по сумме 25 лет, практически большую часть жизни. И мне хочется какое-то время подышать полной грудью».

БЕЛЛА АХМАДУЛИНА И БОРИС МЕССЕРЕР

Известная поэтесса и талантливый художник соединили свои судьбы, будучи уже не молодыми. До этого в жизни Ахмадулиной было множество романов и два законных брака. Но все они оканчивались разочарованиями, терзаниями, периодами ее отчаянной депрессии и беспробудного пьянства. И только рядом с Борисом Мессерером она смогла обрести тот покой и душевную силу, о которых мечтала. Сегодня она радостно говорит о себе: «Еще жива, еще любима, все это мне сейчас дано».

Есть поэты, как бы совершенно отдельно живущие от своих стихов. Белла Ахмадулина, в противоположность им, на свои стихи очень похожа. Вольный ветер 1960-х гг., наследство Серебряного века (не зря имя поэтессы часто ставят рядом с именем Марины Цветаевой) навсегда вошли в ее поэзию. Героиня Эльдара Рязанова в фильме «Ирония судьбы… или С легким паром!» на вопрос Ипполита «чьи стихи?» роняет: «Ахмадулиной», а тот с уважением кивает. И так «кивала с уважением» вся страна.

Ее стихи, затаив дыхание, слушали в московском Политехническом институте, расхватывали в книжных магазинах, а потом передавали друг другу «на одну ночь почитать». Сами поэты 1960-х гг. смотрели на Беллу как на неотъемлемую фигуру современного искусства, посвящая ей стихи и песни. Когда она выступала в студии на Моховой (старое здание МГУ), то поистине яблоку негде было упасть. Ее голос завораживал, ее стихи потрясали. Это был почти гипноз.

Изабелла родилась в Москве 10 апреля 1937 г. в семье служащих: Ахата Валеевича Ахмадулина и Надежды Макаровны Лазаревой. В числе ее предков с материнской стороны были итальянцы, осевшие в России, и среди них революционер Стопани, чьим именем был назван переулок в Москве, с отцовской стороны – татары. Но несмотря на такой «интернационал», родители не научили дочь языкам своих предков по одной простой причине – они сами их не знали. Отец, хоть и родился в Казани, к моменту появления на свет Беллы был уже полностью обрусевшим москвичом, а тамошние родственники, у которых в эвакуации жили Ахмадулины, тоже говорили в основном только по-русски. Мать же о солнечной Италии знала только то, что когда-то оттуда в Россию пешком пришел прадедушка – музыкант-шарманщик со своей ручной обезьянкой.

Ахмадулина начала печататься рано – в 17 лет. Когда ее первые стихи появились в журнале «Октябрь», сразу стало понятно, что в советскую литературу пришел настоящий поэт. Сейчас она называет их наивными, даже нелепыми, однако мэтры тогдашней поэтической элиты заметили молодое дарование, и через некоторое время она получила письмо от поэта И. Сельвинского, в котором он высоко оценил ее талант. Сама Белла позже говорила: «Дело совершенно не в достоинстве этих стихов. Они были беспомощны по форме, но в них просто была некоторая свежесть и несовпадение с мраком, который все-таки многие журналы наполнял и населял».

В том же 1955 г. талантливую школьницу без колебаний приняли в Литературный институт. Ее друг и писатель Анатолий Приставкин вспоминал, что на стихах, представленных ею в приемную комиссию, стояла резолюция – «Принять».

В институте она была королевой, и в нее были влюблены все молодые поэты, включая Евгения Евтушенко, который стал ее первым мужем. Он так говорил о своей молодой жене: «У нее был прекрасный дар доброты, и если ей не хватало личных страданий, то она умела страдать страданиями своих друзей, и их опыт становился ее собственным. Она была всегда верным товарищем, сопереживателем». Для нее не существовало неодушевленных предметов, у нее было совершенно особенное отношение к животным и птицам: «Иль неодушевленных нет вещей, иль мне они не встретились ни разу».

От мужа Белла переняла «ассонансную рифмовку», но затем резко повернула в совершенно другую сторону – в «шепоты, шелесты, неопределенность, неуловимость». Но, признавая литературное дарование Ахмадулиной, Евгений Александрович все же не смог ужиться с ней под одной крышей. Видимо, двоим поэтам не хватало «воздуха».

Ее талантом восхищались поэты и старшего поколения – Антокольский, Светлов, Луговской, а вот Пастернака она только однажды встретила – на тропинке, но постеснялась ему представиться. Из-за него у начинающей поэтессы произошел первый конфликт с властью: ее исключили из института, так как Ахмадулина отказалась подписать «письмо творческой интеллигенции», осуждающее «антисоветские» произведения опального мастера.

Однако в 1960 г. Белла все же закончила Литературный институт, а спустя два года вышла первая книга ее стихотворений «Струна». В последующие годы были изданы поэтические сборники «Уроки музыки», «Стихи», «Метель», «Свеча», «Тайна», «Сны о Грузии» и другие.

Ахмадулина вошла в русскую литературу на рубеже 1950–1960-х гг., когда в стране возник беспримерный массовый интерес к поэзии. Причем не столько к печатному, сколько к озвученному поэтическому слову. Во многом этот «поэтический бум» был связан с творчеством нового поколения поэтов – так называемых «шестидесятников». Одним из наиболее ярких представителей этого поколения и стала Белла Ахмадулина, сыгравшая наряду с А. Вознесенским, Е. Евтушенко, Р. Рождественским, Б. Окуджавой огромную роль в возрождении общественного самосознания в стране в период «оттепели».

Когда уже сейчас ее спросили, тоскует ли она по тем временам, поэтесса ответила: «Откровенно говоря, нет. Своих слушателей, до сих пор сохранивших интерес к поэзии, я утешаю: “Это вы скучаете по своей молодости”. 1960-е не были временем поэтического апофеоза, который будто бы создали поэты-шестидесятники. В 1960-м еще был жив Пастернак, Ахматова умерла только в 1965-м. Мы были современниками великих поэтов. Просто это время оказалось переломным в общественной жизни, люди были встревожены, обнадежены, пребывали в смятении чувств. Тогда казалось, что поэты возьмут на себя миссию что-то объяснить людям, провозгласить какие-то новые идеи. Очевидно, поэтому количество слушателей было столь велико, что не поддавалось исчислению. Мне часто приходилось говорить людям, что поэзия не может рассчитывать на такой успех, она должна быть тем сверчком, который должен знать свой шесток (пусть этот шесток и выше земной суеты). Этот сверчок не должен тягаться по популярности ни с футбольными клубами, ни с эстрадными кумирами, должен рассчитывать только на тех, кому дано услышать его тихую музыку. Эти люди и есть его спасители, его надежда в этом мире».

В 1963 г. у Ахмадулиной возник роман с Василием Шукшиным, который предложил ей сняться в своем фильме «Живет такой парень». Тогда Белла представляла собой тип «нарядной городской дамочки», и именно такая была нужна режиссеру на роль журналистки: «По сценарию журналистка – просто омерзительное существо. Ей все равно, что там происходит на Алтае, ей совсем нет дела до какого-то там Пашки Колокольникова. Она надменна. Она спрашивает и не слышит». Белла тогда сказала: «Василий Макарович, вы очень ошиблись, на самом деле я другая». И поведала ему, как во время вынужденного перерыва в учебе работала нештатным корреспондентом «Литературной газеты» в Сибири, как смеялись над ней сталевары или подобные шукшинскому герою люди: «Они были ко мне милостивы, но ужасно ироничны. Разыгрывали меня, сообщали о грандиозных успехах, я мчалась к ним во всю прыть, записывала, но потом оказывалось, что такого быть просто не может. В общем, со мной происходило все строго обратное, чем описано в сценарии».

Шукшин сказал, что ничего менять не надо, а можно играть прямо так, и даже из текста ни слова не выкинул. Но героиня получилась хорошей, не знающей жизни, но наивной и светлой. Во время съемок Белла с Василием подружились: «И дружили потом очень долго. Я его примиряла с Москвой, водила везде. На его гонорар от фильма купили ему костюм, галстук, туфли. Помню, тогда же выкинули в мусоропровод его кирзовые сапоги, в которых он неизменно ходил. Он был замечательный и в то же время всегда несчастный… Действительно, мы с Василием – разные люди, но эта разность зарядов, видимо, и притягивала. Он, при огромном таланте, страшно мыкался, особенно в первые его московские годы: представьте, каково было здесь человеку из деревни да еще сыну репрессированных. Все это прибавляло сложностей, комплексов. Мне очень хотелось поглубже втянуть его в чтение, например, чтобы он не считал Бориса Пастернака “слишком интеллигентским”»…

Через некоторое время Ахмадулина вышла замуж за писателя Юрия Нагибина. Роман был бурным, но они расстались, как писала Белла, «без жалости и интереса». Эта любовь, по свидетельству знакомых Нагибина, занозой сидела в нем всю жизнь. Может быть, поэтому в своем «Дневнике», который вышел в 1995 г., писатель дал не самую лицеприятную характеристику бывшей жене: «Мечется в сердечном спазме, с мокрым от слез, разбитым в синь мною личиком, в коротких штанишках и полосатой кофточке Гелла… [Так он ее называл]. Ахмадулина растекается, как пролитая на столешницу водка… Она не была ни чистой, ни жертвенной, дурное воспитание, алкоголизм, богема, развращающее влияние первого мужа, среда изуродовали ее личность, но ей хотелось быть другой, и она врала не мне, а себе…»

Потом Белла безоглядно влюбилась в другого литератора – Геннадия Мамлина, сердцееда, из-за которого женщины чуть ли не выбрасывались из окон. Калибром таланта этот драматург не дотягивал ни до Евтушенко, ни до Нагибина, ни до самой Ахмадулиной, поэтому в ее жизни очень скоро возник другой молодой красавец и ловелас – сын знаменитого Кайсына Кулиева, Эльдар. От него у Беллы родилась дочь Елизавета и остались строчки: «Мы погибли, погибли, Эльдар». За этим последовали разочарования, терзания, запои… В этот период отчаяния и пьянства поэтессы, происходящего часто на глазах «литературной общественности», поэт Винокуров произнес ставшую известной фразу: «В Доме литераторов лежала Белла в собственном соку».

Но в начале 1970-х гг. в ее жизни произошел коренной перелом – она встретила театрального художника Бориса Мессерера, с которым не расстается до сегодняшнего дня: «Еще жива, еще любима, все это мне сейчас дано…»

Ее последний муж родился в Москве 15 марта 1933 г. и, как и Белла, принадлежал к тому талантливому и дерзновенному поколению «шестидесятников», которое вторглось в литературу, театр, изобразительное искусство, с тем чтобы избавить их от оков официальных канонов. Художник генетически был связан с театром, поскольку происходил из знаменитой династии, подарившей русскому балету талантливейших артистов. Среди них сияют имена его отца, неповторимого танцовщика и педагога Асафа Мессерера, кузины – блистательной Майи Плисецкой и дяди – чудесного актера и педагога МХАТа Азария Азарина. Мать Бориса, Анель Судакевич, была известной актрисой немого кино, а позднее художницей по костюмам.

В характере Мессерера рано проявилась независимость. Вопреки семейным традициям, в 1956 г. он окончил Архитектурный институт, где графику преподавал суровый Дейнека, и одновременно посещал мастерскую тончайшего Фонвизина, но формировался по-своему, вне подчинения учителям. Борис пришел в театр, чтобы вольно строить там свою сценическую архитектуру. Он оказался одним из немногих продолжателей классического театрально-декорационного искусства, а первой вехой в его творческой судьбе стал новорожденный московский театр «Современник». Здесь со своими друзьями-единомышленниками в атмосфере молодого задора и бурлящей энергии он придумывал для постановок необычные объемно-пространственные декорации.

В 1963 г. Мессерер дебютировал как театральный художник на сцене Большого театра в балете «Подпоручик Киже» на музыку С. Прокофьева. В этой работе он сразу заявил об особом подходе к оформлению спектакля, отличавшемся от общепринятого в декорационном искусстве. Заключался этот подход в том, что если обычно любого вида декорация так или иначе изображает место действия, то Борис сочинял графические композиции, которые несут в себе образ спектакля и тем самым обретают значение самостоятельных визуальных «персонажей».

Графический тип театрального мышления проявился и в решении Мессерером балета «Кармен-сюита» Ж. Бизе – Р. Щедрина, поставленном в 1967 г. Здесь основу оформления составлял образ цирковой арены, над которой нависала гигантская черная маска быка, очерченная полукругом дощатой стены. Над стеной острыми силуэтами возвышались черные спинки расставленных на ее кромке испанских стульев – сидевшие на них персонажи играли роли не только зрителей корриды, но одновременно и судей, вершивших суд над героиней. Аналогичный двойной смысл имели и все остальные элементы оформления: «арена корриды является ареной жизни», «маска быка над ареной должна восприниматься временами просто как реклама корриды, но когда загораются глаза быка и на него падает багровый свет, надо, чтобы эта маска читалась как синоним Рока».

Когда Борис познакомился с Беллой, он даже не знал, что она поэтесса, и, естественно, не слышал ее стихотворений: «Ни одного. Просто увлекся ею как прекрасной дамой. Потом я полюбил ее стихи. Но это было гораздо позже». Стихи его жены советская власть запрещала. Но так сложилось, что та же власть сделала ей некоторую рекламу, публикуя фельетоны о ней. Сама Ахмадулина считала, что «известность вовсе не обязательный спутник таланта. Очень часто известность – это результат дурного читательского вкуса и рыночных устремлений издателей. Бывает, что таланту сопутствует слава, а может быть, он умирает в безвестности».

Потом были запреты на публикации, и ей долгое время не разрешали выезжать за границу. В период застоя Ахмадулину печатали крайне редко, большинство ее стихов вообще не доходило до читателей. Однако компенсацией творческого вакуума стали фильмы Эльдара Рязанова, в которых ее стихи читали или пели главные героини. Актриса Светлана Немоляева вспоминала: «Эльдар Александрович, когда было озвучание, принес мне листочки. Я помню точно, что это не было издано, это было просто написано ее рукой».

Поэзию Ахмадулиной называли «аполитичной», но она скорее антиполитична. У ее стихов «Елабуга», «Варфоломеевская ночь», «Сказка о Дожде» не отнимешь особой гражданственности, проникнутой презрением ко всему тому, что называется «политикой», унижающей и уничтожающей людей. Хрупкая, нежная рука Ахмадулиной подписала все письма, которые только можно припомнить, в защиту диссидентов и многих других попадавших в беду людей. Она ездила в горьковскую ссылку к Сахарову, найдя в себе мужество пробиться сквозь милицейский кордон.

А их дом с Борисом – так называемый «Чердак на Поварской», где располагалась творческая мастерская художника, по словам Василия Аксенова, «совмещал в себе идеи мастерской, жилья и непрекращающегося театра. Борис Мессерер на своем чердаке был и является катализатором творческой энергии».

«Поварская, 20» – это не просто московский адрес, это неформальная академия искусств, союз литературы, изобразительного искусства и музыки. Здесь собирались и собираются представители подлинной творческой элиты, признанные на государственном уровне или популярные только в народной молве, но они связаны между собою бескомпромиссным чувством внутренней духовной свободы. Не случайно «дом Бори и Беллы» стал колыбелью альманаха «Метрополь», в выпуске которого принимали участие писатели В. Аксенов, А. Битов, Ф. Искандер, Б. Ахмадулина, В. Высоцкий, Е. Попов, В. Ерофеев и др.

В доме на Поварской уже более 30 лет несколько художнических ателье не только существуют, но и образовали со временем неформальное течение, которое условно можно назвать Школой «Поварская, 20». Здесь, по словам самого Бориса, основной составляющей является «скорее пластическая, нежели концептуально-сюрреалистическая линия». Подобные объединения «по интересам» возникали как насущная необходимость в узловые моменты развития культуры. Их история идет от Салона мадам де Сталь до редакции журнала Гийома Аполлинера, более родственным аналогом представляется знаменитая петербургская «Башня» Вячеслава Иванова.

В 1990-х гг. Мессерер работал главным художником МХАТа имени А. П. Чехова. Вообще же за более чем 30-летнюю жизнь в театре он оформил свыше 100 спектаклей в театрах Москвы, Ленинграда, других городов России и Восточной Европы, успел много и результативно поработать с крупнейшими российскими и зарубежными режиссерами разных поколений, среди которых О. Ефремов, Б. Покровский, А. Эфрос, А. Гончаров, В. Плучек, В. Чабукиани, Г. Волчек, М. Захаров, А. Алонсо и многие другие.

В 1999 г. Борис вновь работал с Большим театром. В балетной постановке «Конек-Горбунок» на музыку Р. Щедрина художник создал великолепный образец современного декорационного оформления спектакля – в виде развернутого по всему объему сценического пространства «лоскутного одеяла», собранного из сотен фрагментов разнообразного рисунка, формы и цвета, в том числе и из перьев Жар-птицы. Помимо балетных спектаклей в Москве Борис оформил оперу «Пиковая дама» в Лейпциге, балеты «Клоп» и «Левша» в Мариинском театре оперы и балета Санкт-Петербурга.

Одновременно Мессерер – своеобразный живописец и отличный декоратор, полотна и графика которого сродни театру. В 2002 г. в Москве проходила выставка его работ, выполненных в новой технике станковой графики. В основном это двухметровые офорты, изображающие содержимое старых чуланов: бутылки, керосиновые лампы, пилы и ножовки. Эти «персонажи» повторяются из работы в работу, меняются только их расположение и количество. Такой однообразный подход к натюрморту вызывал у неподготовленной публики некоторое недоумение.

Но если располагать хоть какой-нибудь информацией о художнике, то многое становится понятно. Целью своего творчества он считает «преображение обычных вещей», и с этой точки зрения стаканы и ножовки являются для него не просто хламом, но героями картин, в которые нужно долго вглядываться, чтобы распознать их жизнь, ритм, мелодию и тому подобные «высокие ипостаси», доступные только «особо творческим личностям». Рядовым зрителям эта информация тоже полезна, потому что без нее они просто ходят и наблюдают, что на всех картинах изображены «пилы и бутылки». А с ней – начинают искать смысл в том, отчего там три бутылки, а здесь – больше; и отчего на одной картине пила стоит, а на другой – лежит. Через какое-то время зритель начинает чувствовать и ритм каждой композиции, и ее атмосферу, и уже никому в голову не придет сказать, что все работы одинаковые.

Жена знаменитого художника продолжает писать стихи, а недавно принялась за прозу. Произведения «смотрятся» необычайно элегантно, поскольку Белла в прозе, как, впрочем, и в поэзии, выше сюжета ставит тонкость языка. С 1977 г. Ахмадулина является почетным членом Американской академии искусств и литературы, а в 1989 г. ей, убежденно антиполитическому поэту, была присуждена Государственная премия СССР.

Сегодня Белла не любит выступать перед публикой, считая это привилегией эстрадников. Но если под настроение читает, то – неподражаемо. К своей популярности Ахмадулина абсолютно равнодушна. Кроме того, она до сих пор пишет стихи ручкой, игнорируя модный ныне компьютер, листочки складывает на подоконник и тут же о них забывает. Борису приходится ходить за ней по пятам и прятать рукописи в более подходящем месте. Не так давно он «совершил подвиг» – издал трехтомник ее стихотворений: «Многие стихи раньше печатались в журналах, не доступных широкому читателю. Сколько трудов стоило найти посвящения, которые Белла писала людям на обрывках листочков, салфетках!»

Еще он смеется, что в их творческом союзе отсутствует понятие «уют»: «Жизнь так раздергана. Нашу квартиру я называю “белой пустыней”. Мы въехали в новую квартиру, а обставить ее некогда. Мы с Беллой сходимся в основных вопросах – в оценках людей, в ощущениях по части искусства. А бытовые вещи разъединяют. Я называю наши отношения тридцатилетней войной. Войной по мелким бытовым поводам».

Любопытно, что они еще 10 лет назад вообще не смотрели дома телевизор, его просто не было, зато было много старинных граммофонов и самоваров, тоже «отражающих жизнь». Мало что у них изменилось и сейчас, разве что дочери – Елизавета и Анна – стали совсем взрослые. Главным в семье добытчиком и «бюджетостроителем» по-прежнему является муж, а жена все так же «витает в поэтических облаках». Последний брак Беллы Ахмадулиной с великолепным художником Борисом Мессерером принес ей годы покоя и душевной силы:

Любовь к любимому есть нежность

ко всем вблизи и вдалеке.

Пульсировала бесконечность

в груди, в запястье и в виске…

…Я знаю истину простую:

любить – вот верный путь к тому,

чтоб человечество вплотную

приблизить к сердцу и уму…

АНТОНИО БАНДЕРАС И МЕЛАНИ ГРИФФИТ

Первая же встреча современного «латинского любовника», испанского мачо с американской кинодивой стала началом самого громкого романа Голливуда. Многие до сих пор не могут понять, что нашел европейский актер, первый красавец экрана, в этой ветреной эгоистке?

Антонио, несмотря на свою внешность и пошловатый образ классического латинского любовника, в действительности честный и порядочный парень. Не тщеславный и не расточительный. Мало того – верный муж и заботливый отец. Влюбленный в свою профессию и готовый рассматривать любые творческие предложения даже в малобюджетных проектах, что говорит о его заинтересованности прежде всего хорошим, качественным материалом. Будучи мужем испанской актрисы Аны Лезы, он был в буквальном смысле этого слова «украден» американской «плохой девчонкой» Мелани Гриффит. Мелани, по утверждениям прессы, – кокетка и ветреная эгоистка, жизнь которой наполнена систематическими пластическими операциями, рождением детей от мужчин, в которых она спешно влюбляется «навсегда», и борьбой с лишним весом. Говорят, что их брак держится лишь на порядочности Бандераса.

Хосе Антонио Доминге Бандерас родился 10 августа 1960 г. в испанском провинциальном портовом городке Малага в Андалусии в семье полицейского и учительницы. Он был типичным домашним ребенком: брал уроки игры на гитаре и пианино, писал стихи. Соседские мальчишки дразнили его «уродом», так что младшему брату приходилось за него заступаться. Чтобы научиться постоять за себя, 10-летний Хосе решил заняться футболом. Он делал большие успехи и уже через четыре года играл в юношеской команде Малаги, но серьезно повредил ногу и был вынужден поставить крест на спортивной карьере.

Тогда Антонио объявил родителям, что станет актером, чтобы нравиться девочкам. В 14 лет он устроился на работу в городской театр и с радостью взвалил на себя все закулисные обязанности – и рабочего сцены, и костюмера, и гримера, и осветителя. Вот только на сцену ему пока не удавалось выйти. Но зато и актрисы, и зрительницы восхищались его внешностью. В 15-летнем возрасте у него был первый сексуальный опыт с одноклассницей: «Несмотря на то что я пытался казаться опытным мачо и копировал жесты из порнографических журналов, которые предварительно изучил, у нас так ничего и не вышло». Несколько лет он избегал женщин, но дальше ситуация изменилась. Чуть ли не каждый вечер красавчик Антонио проводил с новой девушкой. В Испании подобное поведение юноши не только не порицается, но даже наоборот: достоверные источники утверждают, что мама гордилась любовными победами сына.

Впрочем, Антонио одерживал победы не только на любовном фронте. К двадцати годам он закончил школу драматического искусства в Малаге и уехал в Мадрид. Но мечта о профессиональной сцене все еще оставалась мечтой. Бандерас работал официантом, продавцом и участвовал в экспериментальных постановках – бесплатно, ради искусства. В 1989 г., закончив учебу в Академической школе драматического искусства на «отлично», он дебютировал в столичном Национальном театре. Во время одного из спектаклей молодого актера заметил скандально известный режиссер Педро Альмодовар. А дальше все было почти как в сказке.

Альмодовар пригласил юношу сняться в фильме «Лабиринт страсти». В следующие девять лет Бандерас снялся еще в пяти фильмах: «Жизнь пошла как по маслу, меня стали узнавать на улице, появились немалые деньги, и я мог поесть в дорогом ресторане, а не жарить яичницу на грязной кухне. Я просто не мог поверить, что это происходит со мной!» Но актерские успехи меркли перед славой любовника – Антонио и в столице прослыл немыслимым донжуаном. Женитьба в 1987 г. на актрисе Ане Лезе не изменила эту репутацию, хотя Бандерас вовсе не бегал за каждой юбкой. Об этом говорит хотя бы эпизод с американской певицей Мадонной, которая всегда получала тех мужчин, которых хотела. Но в случае с Бандерасом она потерпела настоящее фиаско.

Она увидела его, когда приехала в Мадрид на съемки ленты «В постели с Мадонной». И так на него «запала», что в фильме про себя саму на весь мир откровенничала о своих чувствах к Антонио. Но на самого Бандераса «божественная» Мадонна никакого впечатления не произвела. Решив действовать напрямик, поп-дива пригласила актера отужинать в ее номере. Он не отказался, но в отель к Мадонне явился… под руку с Аной Лезой. Ужин прошел в напряженной атмосфере. «Как он мог! – стонала Мадонна. – Ко мне и с женой!» А Бандерас позднее объяснял в интервью: «Если женщина находит меня сексапильным – чудесно, я готов ее за это поцеловать. Но я женат, и вполне счастлив в браке, и не намерен от своего счастья отказываться».

Грандиозный успех Бандераса в Испании стал быстро распространяться за пределами страны и наконец достиг берегов Америки. Но актер категорически отказывался покинуть родину. Его не прельщали огромные гонорары, слава, виллы… Единственным человеком, кто понимал, что упускать такую возможность нельзя, была его мама. Именно она уговорила сына принять предложение и сняться в американском фильме «Короли Мамбо»: «Надо сказать, что она заботилась не столько о моей карьере, а просто о деньгах, которые мне предлагали, так как наша семья не была богатой. Но все равно спасибо ей, что переубедила меня». Картина принесла Антонио мировую славу, огромные деньги и предложения от известнейших режиссеров. Тем не менее «король Мамбо» не зазнался и остался простым испанским парнем, который не брезговал во время съемок есть в столовой и жить в обычном номере отеля.

В 1989 г. фильм Педро Альмодовара «Женщины накануне нервного срыва» произвел настоящий фурор на американских экранах (не в последнюю очередь благодаря участию в нем Бандераса) и был номинирован на «Оскара». Неожиданно для самого себя Антонио оказался в центре всеобщего внимания: его бесконечно кому-то представляли, спрашивали о планах; переводчик непрерывно выстреливал в ухо именами и суммами, от которых начинала кружиться голова; Джек Николсон, проходя мимо, по-дружески хлопнул по плечу; Лайза Минелли улыбнулась ему своей знаменитой улыбкой. В какой-то момент его представили женщине в белом платье, расшитом жемчугом. «Вы мне снитесь», – сказал ей Бандерас, но переводчик именно в эту минуту куда-то исчез, и ему пришлось перевести свою фразу на язык жестов. Женщина засмеялась: «Что вы, разве сейчас можно спать?» Это была Мелани Гриффит.

Мелани родилась 9 августа 1957 г. в Нью-Йорке в семье режиссера рекламных клипов Питера Гриффита. С детства у нее не было иного пути – только шоу-бизнес. Во-первых, она была дочерью Типпи Хедрен – любимой актрисы знаменитого Альфреда Хичкока, снимавшейся в его картинах «Марни» и «Птицы»; во-вторых, Мелани с пеленок рекламировала детскую одежду, снималась в «мыльных» операх и, конечно же, тщательно следила за внешностью и фигурой. В вознаграждение за труды она стала таки актрисой, пробившись сквозь изгородь критиков и недоброжелателей. И даже добилась определенных успехов – за исполнение роли в фильме «Деловая женщина» получила «Золотой глобус» и была номинирована на «Оскара».

Ее личная жизнь протекала довольно бурно. Попав в 15-летнем возрасте на съемочную площадку ленты «Эксперимент Харрада», рассказывающей о проблемах свободного секса, Мелани стала любовницей 23-летнего голливудского плейбоя Дона Джонсона, который снимался в этом фильме вместе с ее матерью. В 17 лет она бросила школу и заявила, что будет кинозвездой. Спустя год Мелани вышла замуж за Джонсона, однако находилась с ним под одной крышей всего несколько месяцев.

В Голливуде ее называли «Лолитой», и юная актриса этим очень гордилась. Вскоре она снова вышла замуж – уже за актера Стивена Бауэра, с которым прожила вместе шесть лет. В этот период Мелани пристрастилась к выпивке и наркотикам, и в 23 года, в совершенно невменяемом состоянии, угодила под машину. Правда, врач тогда сказал, что если бы Мелани не была настолько пьяной, то наверняка погибла бы. Впрочем, Гриффит сталкивалась с неприятностями и на съемках – однажды на нее бросился лев, и ей пришлось перенести несколько сложных операций.

В 1986 г. она родила сына Александра, ушла от второго мужа и переехала в Нью-Йорк, где поступила в одну из лучших актерских школ в стране – на курсы Стеллы Адлер. Но уже через год у Мелани случился нервный срыв, в результате которого она попала в клинику для наркоманов; одновременно она наблюдалась в Центре реабилитации алкоголиков. И вдобавок никак не мог закончиться ее роман с Джонсоном, сопровождающийся ее истериками и пьянками. В 1989 г. они снова поженились, но, несмотря на то что через год родилась дочь Дакота, их брак опять не заладился. Вечеринки с выпивкой и «травкой» сменяли одна другую, Мелани пристрастилась к кокаину… Супруги дрались на людях, объявляли о разводе, снова сходились и расходились и в конце концов все же расстались…

Тогда, в конце 80-х гг., Бандерас не подозревал, что встреча с Гриффит перевернет всю его жизнь: «Это был мой первый визит в Голливуд. Мелани в белом платье с жемчужинами была прекрасна и ослепительна. Я таких красивых женщин никогда не видел. Но я о ней даже и мечтать не мог». И правда, в то время он был женат, а она – замужем. Но в 1995 г. на съемках фильма «Двое – это слишком» Антонио оказался партнером ослепительной американки: «Мне страшно хотелось познакомиться с ней поближе. Я пытался придумать, что бы ей сказать между дублями, заранее сочинял на английском те немногие фразы, за правильность которых мог поручиться. В конце концов подошел и выпалил фразу из начального курса английского: “Сколько тебе лет?”» Мелани отрезала: «Fuck off». Наверное, у Бандераса в тот момент был такой идиотский вид, что она засмеялась. Но именно с этого восклицания начался один из самых громких голливудских романов последнего десятилетия.

Очень скоро Антонио покинул Ану и ушел к Мелани. Пылкая испанка не смирилась с этой ситуацией. Она устроила жуткий скандал в гостиничном номере мужа – с битьем посуды, погромом мебели и порчей его личных вещей. Причем все происходило на глазах у опешившего Сильвестра Сталлоне – тогдашнего партнера Бандераса по фильму «Убийцы». Под конец разгневанная донна Леза вылила на голову Бандерасу кувшин сангрии и отправилась громить номер соперницы. Но та предусмотрительно заперлась.

Гнев покинутой жены можно было понять, ведь Ана считала, что это именно она вывела неблагодарного супруга в люди. Она забросила свою актерскую карьеру ради его успеха. Она стала его агентом, секретарем и имиджмейкером – сама выбирала ему одежду, баловала его изысканными андалусскими блюдами собственного приготовления. И вот после всего этого он променял ее на «рыжую американку», да еще с двумя детьми от разных мужей!

В Испании Лезу считали народной героиней-страдалицей и массово порицали изменника-Бандераса. Довольно долго она не хотела давать ему развод. Правда, только до тех пор, пока беглый муж не увеличил сумму компенсации почти до 300 тыс. долларов в год. Покинутая жена пыталась в суде безуспешно обвинить его в том, что он ее бил. На все это Бандерас кротко отвечал: «Я желаю Ане всего самого лучшего. Не думаю, что разрушил ей жизнь, как она считает. Мне не о чем с ней говорить. Я никогда не обижал ее, потому что вообще никого в жизни я не обидел. Это подтвердят все, кто знает меня! Когда все утрясется, я думаю, Ана поймет, что я остался ее хорошим другом».

Несмотря на протесты набожных родителей и возмущение большинства испанских поклонников, в мае 1996 г. один из самых высокооплачиваемых актеров Голливуда женился на мультимиллионерше Гриффит. Тайное бракосочетание, происходившее в Лондоне, длилось ровно 15 минут. А уже в сентябре Антонио стал папой – на свет появилась маленькая Стелла дель Кармен. С тех пор и до сегодняшнего дня супруги живут вместе, балансируя между Старым и Новым Светом: «У меня и Мелани две жизни: профессиональная, протекающая в Лос-Анджелесе, где выросла жена, и вторая, семейная, проходящая в нашем доме в Испании, где мы живем, когда не заняты работой». В родную Малагу актер ездит восстанавливать силы, родные места дают ему «новую жизнь». Кроме того, Антонио боится потерять свои корни, так как считает, что без них человек перестает быть человеком.

«Я всю жизнь ждала Антонио, – сказала Мелани в одном из интервью, – поэтому нисколько не удивилась, когда он наконец появился». Ожидание, впрочем, нельзя было назвать чересчур томительным. «Я была плохой девочкой, – вспоминала она, – необузданной, ветреной, беспутной.

Я так ждала Антонио! А он все не шел и не шел». Из вредных привычек Гриффит, доставшихся ей в наследство от прошлых времен, осталась, пожалуй, только одна – курение. От спиртного и наркотиков мачо ее отучил, но пачка сигарет всегда у нее под рукой. Нельзя же во всем быть идеальной! Курит Мелани на редкость изящно – так завораживающе умели курить только кинобогини 1940-х гг., и мало кто из современных американских актрис может сравниться с ней в этом искусстве.

Разговоры о том, что последний муж ей неверен, Мелани отметает как абсурдные. «Конечно, я волнуюсь, когда он уезжает, – соглашается она, – но вовсе не потому, что подозреваю измену. Я волнуюсь за него так же, как волнуюсь за своих детей, когда они отправляются куда-нибудь без присмотра». Дети Гриффит относились к новому отцу с некоторым недоверием до тех пор, пока он не снялся в фильме «Маска Зорро». Это смело последнюю преграду, и с тех пор он не только их лучший друг, но и кумир. К своей маленькой сводной сестре они также относятся с обожанием.

Но все ли так безоблачно в звездном семействе? Наверное, брак Гриффит и Бандераса был бы более счастливым, если бы не сварливый характер и патологическая подозрительность Мелани, о которой она предпочитает не распространяться в интервью.

Вопрос о супружеской верности Бандераса который год волнует репортеров и папарацци всех бульварных изданий мира. Ответить на него они не могут до сих пор. Вместе с ними уличить Антонио в измене пытается и сама Мелани, отравляя этим жизнь себе и ему. Одну из сцен ревности, которую Гриффит устроила мужу на съемках фильма «Маска Зорро», записали подлые звукооператоры – супруги так орали друг на друга в актерском вагончике, что их было слышно на всю округу. Запись скандала попала в прессу. А поводом для ревности стала партнерша Бандераса по фильму – очаровательная Кэтрин Зета-Джонс.

Еще один «пунктик» Мелани – постоянное изменение собственной внешности. Одна из попыток перевоплощения едва не закончилась трагически. В груди Мелани не прижились силиконовые имплантанты, а она ни в какую не хотела их убирать, и дело дошло до реанимации. Тогда пресса стала твердить: «Гриффит идет на все, чтобы нравиться Бандерасу». Но сам Антонио отметает эти упреки: «Мелани – прекрасная мать, замечательная любовница и чудесная женщина. Я ее люблю… Я не хочу изменить ее, я принимаю ее такой, какая она есть. Я хочу помочь ей, я хочу отдать ей всю любовь, на которую способен. Если это мне удастся, я буду чувствовать себя счастливым. А если я не сумею сделать ее счастливой – я соберу вещи и уйду».

Такое поведение пылкого испанца не слишком вяжется с образом жестокого сокрушителя женских сердец. Антонио – вовсе не мачо. Его характер противоречит его внешности и сути его экранных героев. Он добр и способен на верную любовь. Он действительно делает для новой жены все, что в его силах. Например, сам берется за постановку фильма, чтобы снять супругу в главной роли. Кстати, его первая режиссерская работа – комедия «Безумец в Алабаме» с Мелани Гриффит – получила престижную премию Европейской академии киноискусства. Теперь у них совместная кинокомпания. Бандерас утверждает, что она создана для того, чтобы раскрыть талант и красоту Мелани, поскольку Голливуд не дает ей достойных ролей.

Он отдал в руки жены все, что касается их быта. Она одна ведает обустройством семейного гнезда. В Лос-Анджелесе их окружает испанская атмосфера, воссозданная Мелани в огромном старинном особняке с шестью спальнями, студией звукозаписи, винным погребом и бальным залом, переделанным в гостиную. Общая площадь дома составляет около 2 тыс. кв. м, и обоим супругам первое время казалось, что все-таки особняк для них великоват: «Мы, бывало, целый день искали друг друга, выходишь из комнаты и кричишь: “Как бы добраться до кухни???” Но к этому привыкаешь. Сейчас здесь уже все обжито. Мы живем в каждой комнате и наслаждаемся этим». Правда, Бандерас уверяет, что лично для него дом все-таки слишком большой: «Если бы я жил один, мне бы в голову не пришло каждую ночь спать на другой постели. В Мадриде я жил в крохотной квартире».

Второй дом звезд находится в Марбелье, на берегу моря. Там нет определенного стиля – это просто удобная летняя вилла. Так решила жена, и Бандерас от всех ее затей в полном восторге. Так же ему нравится, как и во что Мелани его одевает – сам-то он ненавидит магазины и примерочные. Сейчас Гриффит мало снимается и отказывается даже от очень выгодных финансовых предложений. За последние несколько лет она снялась всего в трех фильмах: «Осень Малхолланда», где сыграла жену полицейского, «Знаменитость» режиссера Вуди Аллена, где ей досталась роль кинозвезды, и «Еще один день в раю» – в нем Мелани сыграла уличную проститутку, и, по утверждению критиков, эта роль ей удалась как нельзя лучше.

А Бандерас, снявшийся уже более чем в 70 фильмах, намерен продолжать работу и в качестве режиссера: «Сейчас я одновременно развиваю два режиссерских проекта, оба основанные на реальных событиях, очень важных для истории Испании и моей лично. Оба фильма собираюсь снимать именно в Испании и на испанском. Я долго был вне родины, но понял, что должен вернуться. Правда, я пока не уверен, что кто-либо захочет финансировать мои проекты… Есть и личные проблемы, которые мешают: я живу в США и женат на женщине, у которой двое детей от разных отцов, и оба на мне. Я не могу таскать их с собой за тысячи километров. Нет-нет, я счастлив. Моя семья и есть моя родина. Я скучаю по Испании – друзьям, родителям, еде, но считаю себя гражданином мира. И все-таки надеюсь поработать у себя дома и сделать эти картины».

Нравится ли Бандерасу жить и работать в Голливуде? На этот вопрос актер до сих пор не может дать исчерпывающий ответ. Ему интересны люди, кино, сама Америка, но его беспокоит то, что здесь все постоянно говорят о деньгах и никто – об искусстве. Антонио также возмущает низость местных нравов: «Какую только грязь не выплескивает на Мелани и меня пресса. Ни слова правды!»

Если Гриффит нормально относится ко всякого рода сплетням, то ее муж не может спокойно их слышать. Антонио страшно ревнив, как сам признается, и очень тяжело переносит скандалы, касающиеся его жены. Иногда очередной материал в прессе приводит Бандераса в бешенство и он покидает дом и пару дней живет в гостинице. Потом горячий испанец остывает и возвращается к семейному очагу. Практически все его мечты сбылись, но есть еще одна – пока невыполнимая. Антонио очень хочет иметь еще детей, а Мелани не может больше рожать. Сейчас она проходит различные курсы лечения, но пока, увы, безуспешно. «Может быть, Бог поможет нам, и я буду нянчиться с маленьким сыном, а пока надо серьезно воспитывать дочь», – говорит Бандерас.

Многих его привязанность к семье откровенно злит. Антонио – любимец женщин, секс-символ Голливуда, и с точки зрения поклонниц наличие жены – его самый большой недостаток. Но именно с этим «пороком» актер, несмотря ни на какие слухи, пока не готов расстаться.

Недавно в Лос-Анджелесе на балу в честь Брюса Уиллиса кто-то из репортеров задал Мелани вопрос: «Счастливее ли вы остальных женщин, учитывая тот факт, что вы дважды играли возлюбленную Уиллиса?» Актриса весело парировала: «Да, я самая счастливая женщина в Голливуде, но отнюдь не из-за партнерства с Брюсом. Он, конечно, милый, но я счастлива своей любовью с Антонио». При этом Гриффит повела плечами, чтобы была виднее татуировка в форме сердца с именем мужа. Сам же испанский красавец не спешит колоть предплечья и украшать их признаниями в любви и изображениями жены: «Мне достаточно сознавать, что наколка есть у меня на душе. И она принадлежит Мелани».

ЛЮДМИЛА БЕЛОУСОВА И ОЛЕГ ПРОТОПОПОВ

Легендарные фигуристы, создавшие гармонию не только в парном фигурном катании, но и в семейной жизни.

В 1971 г. Майя Плисецкая написала в предисловии к книге Людмилы Белоусовой и Олега Протопопова «Золотые коньки с бриллиантами»: «Их спортивные выступления поднимаются до уровня настоящего искусства. Фигуры, созданные этим дуэтом, подобны фрагментам классического балета, а лиризм, удивительная пластичность и тонкая музыкальность, продуманность поз и жестов, замечательная синхронность – все это выходит за рамки спорта, способствует цельности впечатления. Сочетание искусства и спорта таит в себе неисчерпаемые возможности: сила и красота, ловкость и композиционная завершенность превращают их выступления в концертный номер. Это не просто набор обязательных движений для соревнований. Это красивое балетное адажио на коньках…»

Весной 2003 г. в Санкт-Петербург из Швейцарии прилетели легендарные фигуристы Людмила Белоусова и Олег Протопопов. Впервые за последние 24 года. Их лично пригласил председатель Госкомспорта России Вячеслав Фетисов. Даже те, кто в силу своего возраста не мог видеть их феерических выступлений на льду, знают: дуэт Белоусова – Протопопов – первая советская пара, завоевавшая, причем дважды, «золото» на зимних Олимпийских играх.

Благодаря их ярким победам на мировых и европейских первенствах в СССР начался бум фигурного катания, которое в конце концов стало культовым видом спорта. Миллионы болельщиков, сидя в зале или включив телевизоры, следили за финалом «Гран-при» в Северной столице. Фантастическое по красоте, музыкальности, всплескам эмоций действо проходило в знаменитом ледовом дворце «Юбилейный».

Мало кто знает, что этот дворец в рекордные сроки был построен… по просьбе Олега Протопопова. Об этом он сам рассказал журналистам: «После победы на Играх 1964 г. в Инсбруке нас вместе с другими олимпийцами принял Хрущев. Не знаю, что меня тогда будто в спину подтолкнуло, но, сознавая, что не за себя прошу, я подошел к нему и сказал, что в городе на Неве абсолютно отсутствуют условия для полноценных тренировок и выступлений. Хрущев строго глянул на пытавшегося удержать меня за локоть председателя союзного Спорткомитета Машкина и буркнул: «Жулик ты!» Машкин до боли сдавил пальцами мой локоть…»

Как ни странно, не очень-то жаловавший спорт генсек вскоре распорядился о возведении в Ленинграде ледового дворца, который был открыт в 1967 г. как раз к юбилею Октябрьской революции – отсюда и название. Девять лет назад рядом с дворцом была установлена бронзовая скульптура работы Леонида Могилевского: этакий застывший фрагмент одного из шедевров Белоусовой и Протопопова – танца «Умирающий лебедь» на музыку Сен-Санса.

Прославленный мастер фигурного катания Олег Алексеевич Протопопов родился 16 июля 1932 г. в Ленинграде. Несладким было его детство: девятилетний мальчуган чуть не погиб в самые страшные зимние месяцы ленинградской блокады. Его мама, Агния Владимировна, в прошлом балерина, работала медсестрой в госпитале, где один за другим умирали от голода люди. Видел он и горевшие в сентябре 1941 г. продовольственные Бадаевские склады, и уходящий под воду Ладоги грузовик с детьми, которых вместе с ним эвакуировали на Большую землю по ледовой Дороге жизни.

Вернувшись в родной город, Олег решил поступить в какую-нибудь спортивную секцию Дворца пионеров, поскольку был он очень слаб и не мог даже отжаться руками от пола. Однако набор детей был уже закончен, и мальчик стал заниматься в музыкальном кружке. Как-то зимой, увидев, как ребята на фигурных коньках скользят вокруг клумбы в саду дворца, он сбегал домой за своими «хоккейками», стал возле ледовой площадки и буквально замер, наблюдая за фигуристами.

Олега заметили и приняли в секцию. На тренировки не раз приходил сам патриарх отечественного фигурного катания Николай Панин. Он говорил юноше: «Ты будешь хорошим фигуристом. Только не ленись». В чем, в чем, а в лености его упрекнуть было нельзя. Недаром уже в 1948 г. Олег разделил третье-четвертое места на всесоюзном молодежном первенстве, а через два года стал вторым. И тогда же его призвали в армию, а точнее на флот.

В конце зимы 1952 г., когда Протопопова перевели на службу в родной город, он в часы увольнений стал появляться на стадионе «Динамо». Опытный специалист, экс-чемпион страны в парном катании А. Б. Гандельсман посоветовал Олегу тренироваться в паре с Маргаритой Богоявленской. Не все у них было гладко, однако на первенстве СССР 1953 г. они получили диплом за третье место. Это произвело впечатление на командование воинской части, и матросу Протопопову разрешили чаще бывать на тренировках, а в конце года даже отпустили на тренерский семинар в Москву.

Там, на первом тогда в стране искусственном ледяном «пятачке» 9x9 метров, Олег познакомился с общественным инструктором юных фигуристов из парка им. Дзержинского в Марьиной Роще Людой Белоусовой, которая была всего на три года его моложе. Они покатались вместе и в тот же день решили попробовать свои силы в спортивной паре. Но это, как оказалось потом, сделать было не так уж просто, поскольку Олега – военного моряка – не могли перевести служить в Москву.

Тогда Людмила решила перейти учиться в Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта, успешно сдала экзамены и поселилась в студенческом общежитии. В декабре 1954 г. они впервые вышли вместе на лед ленинградского катка. С этого момента начался их совместный тернистый путь к «звездам». Белоусова и Протопопов «привлекали в союзники музыку», чтобы она была главным компонентом программ. Чайковский, Шопен, Сибелиус, Рахманинов, Лист, Бетховен… Они работали над тем, чтобы на льду создавался неповторимый эмоциональный художественный образ.

Проникнутый особой лиричностью, стиль катания Белоусовой-Протопопова по сей день остается эталоном выступления двух влюбленных друг в друга и в свой вид спорта людей. Самый знаменитый их танец «Грезы любви» на музыку Ференца Листа, который они сами поставили за рекордно короткие 10 минут, принес спортсменам в 1964 г. первые золотые олимпийские медали. Он же осязаемо передает их непостижимую семейную гармонию, о которой Людмила скажет: «Она уже не от нас зависит, а от кого-то свыше».

Никогда ни над одной программой – показательной или спортивной – они не работали так быстро, так слаженно и целеустремленно: «Скорее, скорее, скорее! Мы должны сказать о том, что нас переполняет. О том, конечно, как любим друг друга. Какое это замечательное чувство. И как замечательно понимать друг друга. И это вовсе не грезы, а сама жизнь. Реальность. Хотя она и может показаться чудом, сном, грезами. Но мы сами создали это чудо. И показываем всем: да, чудо есть, но оно плоть от плоти – наше. И вы тоже можете сотворить его. Захотите только. И мы надеемся, что вы тоже попадете под влияние этой замечательной музыки, этих великих чувств. Вы помчитесь вместе с нами к светлой мечте, осуществить которую, при желании, дано каждому из нас…»

Протопопов до сего дня не носит обручального кольца. «Когда в 1957 г. мы поженились, у нас попросту не было денег не только на кольца, но даже на скромное свадебное торжество, – рассказывает он. – Я тогда только-только демобилизовался, оттрубив 5 лет в боцманской команде на Балтийском флоте. Все, что умел, – дочиста драить палубу, все, что имел, – черный суконный бушлат, бескозырку и два рубля в кармане флотских клешей.

И вот мы с Людмилой отправились расписываться в райсовет, что на Московском проспекте в Ленинграде. Там нам проштамповали паспорта, взяв рубль двадцать за услугу. Домой возвращаться нужно на троллейбусе – это еще по 20 копеек на билет для каждого. Оставшиеся 40 пытаюсь незаметно сунуть в руку суетившемуся вокруг нас гардеробщику. Тот ошарашенно глазами сверкнул: мол, что же ты меня подобной мелочью-то обижаешь…»

В этом же году молодожены заняли второе место на чемпионате СССР в Москве. Они уступили Нине Бакушевой и Станиславу Жуку, опередив других своих земляков – Майю Беленькую и Игоря Москвина, который впоследствии стал их тренером. В 1958 г. снова всесоюзное «серебро», дебют на чемпионатах Европы в Братиславе (девятое место) и мира в Париже (тринадцатое), а через два года в США – девятое место на своей первой зимней Олимпиаде.

Затем было «золото» на II Спартакиаде народов РСФСР в Свердловске, 6 раз они выигрывали чемпионаты СССР и четыре года подряд поднимались на высшие ступеньки пьедесталов почета первенств Европы и мира. Первые золотые медали в истории советского фигурного катания Белоусова и Протопопов завоевали в 1964 г. на IX Белой Олимпиаде в австрийском Инсбруке.

Здесь советские спортсмены победили двукратных чемпионов мира и шестикратных чемпионов континента Марику Килиус и Ганса-Юргена Боймлера из ФРГ, которым заранее прочили титулы олимпийских чемпионов. «Русские фигуристы открыли новую эру в этом виде спорта», – писала одна швейцарская газета, восторгаясь ленинградской парой, сочетавшей изумительную артистичность, лиричность, музыкальность с высочайшим техническим мастерством.

В феврале 1968 г. в Гренобле 12 тыс. зрителей стоя аплодировали двукратным олимпийским чемпионам Людмиле Белоусовой и Олегу Протопопову. Они показали великолепную безошибочную обязательную программу, а через три дня восхитительную произвольную, под музыку «Лунной сонаты» и Пятой симфонии Бетховена, фрагментов из концерта Рахманинова. После своей второй победы на Олимпиаде супруги продолжали выступать. Они занимались с ленинградскими фигуристами, и среди их учеников есть известные тренеры, например Николай Великов. В 1973 г. Белоусова и Протопопов стали солистами Ленинградского балета на льду.

В то время они «жили от зарплаты до зарплаты, получая за зарубежные гастроли по 10 долларов в сутки». Поначалу это очень сильно их задевало. Но как-то раз во время прогулки Олег разговорился со знаменитым оперным певцом Борисом Штоколовым: «Мы жили в одном доме, который все называли “дворянское гнездо”. Он рассказал, что спел в Финляндии партию Бориса Годунова. И получил за это все те же 10 долларов. За огромный спектакль, идущий более трех часов! А нам за 5–6 минут пребывания на льду такие деньги платили. Так что мы еще были достаточно высокооплачиваемыми работниками».

В середине 60-х гг. они были гордостью советского спорта, а в конце семидесятых покинули страну и стали «изменниками Родины». Или, как теперь принято называть, первыми в среде советских спортсменов такого уровня эмигрантами. В 1972 г. их практически выжили из сборной, не давали вовсю развернуться и после завершения спортивной карьеры в Ленинградском балете на льду. Легендарным фигуристам уже в открытую говорили о том, что надо уступать дорогу молодым, но они не желали покидать лед. Спустя шесть лет, во время гастролей в Швейцарии, Белоусова и Протопопов попросили политического убежища.

То, что фигуристы остались на Западе, не имело никакой диссидентской подоплеки. Олег всегда подчеркивал, что он и Людмила прежде всего артисты и хотят продолжать заниматься своим любимым делом, тем, что им больше всего удается. Свою жизнь за границей они начали с того, что заключили контракт с американским балетом на льду и спустя полтора месяца после побега уже вовсю гастролировали. Их не смущали всяческие бытовые лишения и отсутствие собственного угла, а то, что жить долгое время приходилось в средней руки отелях, что называется, на чемоданах, олимпийских чемпионов абсолютно не волновало.

«Когда мы объявили, что в Россию больше не вернемся, к нам тут же приставили двух полицейских, которые первым делом забрали наши советские паспорта. Больше мы никогда их не видели», – вспоминают сегодня Людмила Евгеньевна и Олег Алексеевич. – Потом стали перевозить из одного отеля в другой, соблюдая всяческие меры предосторожности. До сих пор мы не знаем названия тех мест, где нас прятали. Было тяжело, но все эти переживания казались вторичными. Главное – мы были на льду, могли спокойно тренироваться…»

С тех пор олимпийские чемпионы ни разу не хотели хотя бы ненадолго навестить Родину. В их откровенных, обстоятельных ответах на любые вопросы, связанных с жизнью в СССР, давно не сквозила прежняя обида, но напрочь отсутствовало и чувство ностальгии: «Мы отрезали от себя прошлое раз и навсегда. Мы люди очень решительные… К тому же каждый день в своем доме в Грюндевальде смотрим ведущие российские каналы. Мы в курсе всех событий вашей сегодняшней жизни. Достаточно посмотреть новости пять минут, чтобы отпала всякая охота приезжать…»

Но вместе с тем, прожив вдали от Родины уже двадцать пять лет, прославленные спортсмены утверждают, что по-прежнему остались русскими людьми. В 1996 г. они получили швейцарское гражданство, и сегодня Олег Алексеевич законный швейцарский пенсионер. Они очень благодарны этой стране потому, что считают, что именно она сохранила им жизнь. Прежде всего творческую. Однако прекрасно понимают, что все-таки они – не ее герои, поскольку никогда под ее флагом не выступали. В Швейцарии свои легенды – горнолыжные. Белоусова с Протопоповым уверены, что навсегда останутся в истории как «русские олимпийские чемпионы».

Между тем функционеры советского спорта не однажды пытались вычеркнуть их из народной памяти. В справочнике «Все о советских олимпийцах» (издание 1985 г.) их имена даже не упомянуты. А в 1988 г. на зимних Олимпийских играх в Калгари они чуть было не стали причиной политического скандала. Наряду с олимпийскими чемпионами прежних лет организаторы пригласили Белоусову и Протопопова принять участие в показательных выступлениях. Но в последний момент были вынуждены направить факс с извинениями и уведомлением о том, что их номер в гала-концерте отменяется. Оказалось, тогдашний председатель Госкомспорта СССР Марат Грамов выдвинул канадцам ультиматум: если эти «изменники Родины» выйдут на лед, советская делегация официальную церемонию закрытия Игр попросту проигнорирует. А чуть позже в газете «Известия» появилась еще и статья, утверждающая, что двукратные олимпийские чемпионы Людмила Белоусова и Олег Протопопов собирались устроить в Калгари «политический скандал».

«То, что отношение к нам изменилось, я почувствовал лишь в 1991 г., на чемпионате мира в Мюнхене, – вспоминал Протопопов. – Тогда впервые в составе русской делегации не приехали сотрудники КГБ, и наши тренеры и туристы стали подходить к нам и здороваться. До этого же, только завидя меня или Людмилу, они перебегали на другую сторону…»

Сегодня Олегу Алексеевичу Протопопову 71 год, Людмиле Евгеньевне Белоусовой – 67 лет. Летом 2005 г. они планируют отметить уникальную дату – 50 лет совместных выступлений на льду. Более 20 лет назад легендарные фигуристы сами сняли о себе фильм. В него вошли все программы, которые Людмила и Олег прокатали за свою карьеру. Съемки были осуществлены в канун 50-летия главы семьи. «У нас был выбор – либо купить дом, либо сделать фильм, и мы выбрали второе. На запись мы потратили 80 тыс. франков. Мы арендовали лед на 3 недели, закупили профессиональную аппаратуру, которую было очень сложно приобрести. Все боялись, что мы сделаем фильм и перевезем его в Россию. Но пока фильм еще в черновом варианте, записаны только программы на льду, может быть, добавим еще какие-нибудь комментарии», – рассказывал журналистам Протопопов.

Кроме того, они владеют богатейшим документальным архивом выступлений лучших фигуристов XX столетия. Спортсмены намерены завещать его любимому виду спорта и считают, что творчество их пары слегка опередило время: «К нашей гармонии музыки и движений фигуристы придут только в наступившем веке».

Тренируются они по 3 часа в день на общественном катке под открытым небом в городском парке. Любители массового катания с уважением уступают дорогу олимпийским чемпионам. «Я, знаете ли, чувствую за собеседника неловкость, когда слышу вопрос: “А когда вы закончите выступать?”, – говорит с насмешкой Протопопов. – Никогда не закончим. Как птица, пока может махать крыльями, летает. Так и мы, пока можем кататься, будем на льду».

Еще они ежегодно уезжают в двухмесячный отпуск на Гавайи, занимаются там любимой подводной охотой: «Мы люди достаточно обеспеченные и деньги предпочитаем тратить на здоровье. Хотя, если послушать, как сегодня живут “новые русские”, то по сравнению с ними мы “нищие“». Олег Алексеевич с гордостью рассказывает, что благодаря правильному рациональному питанию и системе очищения организма от шлаков по Малахову они с Людмилой влезают в костюмы, в которых выступали еще на Олимпиаде 1968 г. «Мы даже праздников никаких не отмечаем, чтобы не нарушать режим. Застолье, обильная еда, вино… Зачем? У нас же на следующий день тренировка!»

Несмотря на то что у прославленных спортсменов нет детей, сейчас они ни о чем не жалеют: «Годичный перерыв, связанный с рождением ребенка, мог бы сказаться на результатах, изменить Людмилину фигуру. Мы были вовлечены в мир фигурного катания настолько, что даже и не думали об этом. А потом, когда решили уехать, дети остались бы в Союзе в заложниках и в итоге вынудили бы нас вернуться… И тем не менее, мы счастливые люди. Нас помнят на льду. Нас видят на льду».

У знаменитых фигуристов по-прежнему каждый день тренировка и четко спланированный график показательных выступлений. Удивительно, но, несмотря на большое количество мастеров одиночного катания, они являются в Швейцарии… единственной спортивной парой, продолжая восхищать всех грациозностью, слаженностью движений, одухотворенностью. Их до сих пор помнят и любят на родине: «Мы получаем тысячи писем и больше всего как раз из России. Недавно вот пришло одно из Сибири. Зовут в гости. Есть там, оказывается, два таких села – Белоусово и Протопопово. Стоят себе рядышком, и никто не знает, почему они так называются…»

В марте 2003 г. на тренировочном катке «Юбилейного» было столпотворение: спортивные функционеры, юные воспитанники спортшколы, журналисты и убеленные сединами питерские интеллигенты с книгами и старыми фотографиями пришли посмотреть на своих кумиров. Назвать происходившее действо тренировкой было бы неправильно – это был бенефис для избранных. Ведь, как считают специалисты, такого скольжения, как у Олега Протопопова и Людмилы Белоусовой, нет практически ни у кого из современных парников.

В ближайших планах двукратных олимпийских чемпионов, которые от обращения по имени-отчеству отказываются наотрез, отдых на Гавайях, где они, как всегда, займутся виндсерфингом, потом будут тренироваться в Лейк-Плэсиде, выступят в столице зимней Олимпиады-80, а также в Бостоне. В ходе встречи в офисе Вячеслава Фетисова, в которой принял участие троюродный брат Протопопова, легендарный советский хоккеист Александр Рагулин, гости из Швейцарии исполнили «гимн» – написанное на их слова музыкальное произведение их друга, американского композитора Джулиана Ламберта. В этой песне есть замечательные слова, которые могли бы стать девизом этой супружеской и спортивной пары: «Мы вместе, пока живем».

ГАЛИНА ВИШНЕВСКАЯ И МСТИСЛАВ РОСТРОПОВИЧ

Звездный союз выдающейся оперной певицы XX века и величайшего виолончелиста и дирижера современности, в котором всегда главенствовали любовь и талант и никогда не было места зависти к творческим достижениям друг друга.

Для многих людей на Западе Галина Вишневская – мадам Ростропович. Но в России еще живы тысячи поклонников, которые стремились попасть на все ее выступления в Большой театр. В круг ее общения входили Булганин и Фурцева, Шостакович и Бриттен, Солженицын и Бродский, ее принимают в домах Ельцина и Ширака. Так что Вишневская – не только прославленная певица, но и человек-эпоха.

Имя ее не менее знаменитого мужа широко известно во всем мире. Желая или не желая того, но Ростропович своими сенсационными и не без налета театральности поступками всегда оказывался в центре общественного внимания. В молодости он высаживался в Арктике, чтобы играть там полярникам на виолончели под аккомпанемент баяна, и в зрелую пору остался верен себе: Ростроповича видели на похоронах опального кинорежиссера А. Тарковского, играющим на церковной паперти, в своем доме он давал приют писателю-диссиденту А. Солженицыну. Позже он мчался в Берлин, и его виолончель звучала на развалинах знаменитой стены – символа «железного занавеса». Весной 1991 г. бракосочетание его дочери Ольги в Париже оказалось самой блистательной свадьбой сезона – с сарафанами и кокошниками, изготовленными знаменитым Ивом Сен-Лораном, и ансамблем из 50 скрипачей. А в августе того же года, узнав о путче в Москве, музыкант, бросив все, прилетел туда, чтобы быть вместе с защитниками Белого дома.

О Ростроповиче много писали, рецензируя его искусство, но еще чаще пресса отмечала именно эти его поступки, усматривая в них нередко политический оттенок. Они создавали ему имидж, будоражили его кровь: он жил и живет все время на людях, без уединения, необходимого талантам. Мало спит, второпях ест, одевается с небрежной простотой, всегда спешит и всюду поспевает. Моментально реагирует и отвечает на любой вопрос и с каждым человеком, независимо от его социального положения, находит контакт, сокрушая все преграды своей эмоциональной непосредственностью и дружелюбием.

Предки знаменитого виолончелиста носили фамилию Ростроповичюсы и жили в Польше и Литве. Его дед Витольд по окончании Петербургской консерватории, во второй половине XIX в. перебрался в Воронеж, музыкальная жизнь которого в то время была довольно интенсивной. Оттуда он повез своего сына Леопольда учиться в столицу. Окончив консерваторию в 1910 г. с золотой медалью, тот назад не вернулся, а стал колесить по России с концертами. Женившись в Оренбурге на Софье Николаевне Федотовой, дочери директрисы местной музыкальной школы, Леопольд Ростропович занял место профессора Азербайджанской консерватории. В Баку 27 марта 1927 г. у супругов родился сын, которого назвали Мстиславом.

Очень скоро перед Ростроповичами встал вопрос серьезного обучения детей. Старшая дочь Вероника играла на скрипке, а Славик, чей музыкальный талант открылся очень рано, уже в четыре года подбирал на рояле по слуху довольно сложные произведения и к тому же обнаружил тягу к композиции. Поэтому семья решила переехать в Москву. В столице талантливый мальчик отказался заниматься с педагогом, признавая в этом качестве только своего отца. Тем не менее незадолго до войны его все же уговорили поступить в музучилище при Московской консерватории в класс Е. Месснера, который смог быстро привить юному ученику начальные навыки композиторского профессионализма.

Летом 1940 г. талантливый виолончелист в первый раз выступил перед публикой с настоящим симфоническим оркестром, гастролировавшим в тот сезон в Славянске. С этого момента началось исчисление его концертной деятельности, которое не прекращается до сего дня.

Во время войны семья Ростроповичей находилась в эвакуации в Оренбурге. Именно здесь, в провинциальном городе, в ту трагическую для страны пору, 14-летний Слава сделал столь большой творческий рывок, что был включен в отчетный концерт советских музыкантов, причем в амплуа и композитора, и виолончелиста, и пианиста.

Весной 1942 г. от инфаркта умер отец, и мальчик тяжело и надолго заболел. А когда поднялся после болезни, он был уже другим человеком. Как впоследствии признавался Ростропович, в тот страшный год «…наступил перелом. Я стал наверстывать упущенное. Быстро наверстывать». Прежде всего он заменил отца в музыкальном училище, безотказно ездил на все концерты, куда его посылали, и играл там то, что просили. Когда заработка от выступлений не хватало, он делал на продажу коптилки и рамки для фотографий. Летом 1943 г. перспективного юношу вызвали в Москву для продолжения обучения в консерватории.

На всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей, состоявшемся в 1945 г. и собравшем целое созвездие талантов, 18-летний Ростропович занял первое место, что стало настоящей сенсацией. Талантливый музыкант досрочно закончил консерваторию и был занесен на доску почета, украшенную именами П. Чайковского, С. Танеева, К. Игумнова. После этого он был принят в аспирантуру и одновременно зачислен солистом в Московскую филармонию. Таким образом, Мстислав, пожалуй, первый и единственный среди виолончелистов избежал считавшегося непременным этапа игры в оркестре, чем занимались все его старшие коллеги. Вспоминая это время, он говорил о своем всепоглощающем желании играть, об удовольствии, испытываемом на концертной эстраде, где бы она ни находилась: в Москве, на Северном полюсе или в глухом сибирском селе на Енисее.

Его импульсивность, нестандартность поступков порой вызывали в столичной среде недоумение и упреки в саморекламе. Ростропович не оправдывался, интуитивно сознавая, что все это – ступени к будущим вершинам – не только творческим, но и общечеловеческим. Во второй половине 1940-х гг. Мстислав дал свои первые большие концерты в Ленинграде, Киеве, Риге, Свердловске, Вильнюсе, Минске. Он занимал первые места на международных конкурсах – Всемирных фестивалях молодежи и студентов в Праге и Будапеште, в Болгарии, ГДР, Румынии, Польше и Австрии. Его имя стало известным, его наперебой приглашали выступать. Добившись известности в 23 года, он больше не участвовал в конкурсах: в этом уже не было необходимости.

В 1951 г. за концертную деятельность Мстислав Ростропович был удостоен Сталинской премии (второй степени), являвшейся высшей наградой государства и коммунистической партии за заслуги в искусстве. Правительственные отличия заметно расширяли концертные перспективы, они давали возможность выступать не только в социалистических странах, но и в ФРГ, Дании, Шотландии. А полученные за звание лауреата госпремии деньги позволили помочь матери, сестре и неимущим друзьям. Впервые Мстислав почувствовал материальную независимость.

Мысли о семейном очаге появились у Ростроповича к середине 1950-х гг., когда он твердо уверовал, что стал хозяином своей судьбы. К этому времени он сделал в жизни так много, что считал себя уже зрелым человеком, психологически готовым к браку, к семейным узам. Дружба с Сергеем Прокофьевым, помимо многих творческих открытий, убедила его также в том, что творцу нужна семейная опора. Имел значение и пример родительской любви, возвышавшейся над всем преходящим.

В этот период Ростропович дружил с талантливыми, привлекательными и умными современницами – Майей Плисецкой, Зарой Долухановой и Аллой Шелест. Но в 1955 г. судьба свела его с известной певицей Галиной Вишневской, которая с первого взгляда покорила сердце молодого музыканта своей естественной прямолинейностью и эмоциональностью.

Будущая оперная примадонна родилась 25 октября 1926 г. в Ленинграде. С шестинедельного возраста маленькая Галя росла в доме у бабушки Дарьи Ивановой, куда ее пристроил отец. Родители забирали к себе ребенка на очень непродолжительное время. Мать была равнодушна к дочери от нелюбимого человека, а та, признавая, что «была неласковым ребенком», даже не могла выговорить слово «мама». Отца же Галя люто ненавидела: «В моей детской душе разгоралось пламя ярости и ненависти к нему самому, к его словам, даже к его голосу. У меня бывало непреодолимое желание подойти к нему сзади и ударить по красному затылку».

В 1930 г., когда родители расходились, отец спросил четырехлетнюю дочь, с кем она хочет остаться, и та ответила: «с тобой», то есть с бабушкой. Так Галя окончательно перебралась в Кронштадт. Наследственность и окружающая девочку обстановка наложили свой отпечаток на ее характер: «Что и говорить, характерец у меня, конечно, был не сахар… Упрямая я была ужасно и настойчивая. Уж если чего захочу – подай, и кончено. Во что бы то ни стало… Если же ставила перед собой цель – то шла напролом. Хоть кол на голове теши».

В школе Галя Иванова училась как все, уроки дома никогда не делала, запоминая материал прямо в классе. Терпеть не могла точные науки, отдавая предпочтение литературе, истории и пению: «Мне кажется даже, что я научилась говорить позднее, чем петь. Я росла и всегда пела. В школу пошла – пела, и первая кличка в первом классе у меня была “Галька-артистка”. Я с детства знала, что буду на сцене».

Когда пришла война, Галя отказалась эвакуироваться из Кронштадта. Это странное решение она объясняла тем, что не видела смысла в отъезде: «Как и все, в блокаду я была истощена от голода. Бабушка «сгорела» у меня на глазах в квартире. Меня спасло желание жить и – мечта. Я лежала, умирала с голоду и видела, как пою – в бархатном черном плаще и в большой шляпе. Если бы мечтала о куске хлеба, то уж точно умерла бы».

Из лап голодной смерти ее вырвали бойцы отряда МПВО. Весной 1942 г. Галя Иванова была зачислена в отряд, где получала армейский паек, и до самого прорыва блокады работала на разборке завалов, помогала тушить пожары и оказывала медицинскую помощь пострадавшим. С тех пор прошло много времени, и прославленная певица заслужила огромное количество наград, но самой главной она до сих пор считает медаль «За оборону Ленинграда».

В сентябре 1944 г., по прошествии двух месяцев неудачного супружества с военным моряком Георгием Вишневским, 17-летняя Галина была принята в Ленинградский областной театр оперетты. У нее не было никакого музыкального образования, но зато был от природы поставленный голос. Ее консерваторией стала сцена: «Еще шла война, и меня взяли в театр просто так. Я иногда пела в хоре, а все остальное время сидела в кулисах и слушала спектакли». Просидев так несколько месяцев, она выучила наизусть весь репертуар – и ансамбля, и хора, и солистов.

Однажды артистка, которая играла Поленьку в спектакле «Холопка», сломала ногу: «Никто не знал ее роль, кроме меня. На следующее утро была единственная репетиция, а вечером мы сыграли спектакль». За 4 последующих года Галина сыграла в театре сотни постановок, научилась танцевать, приобрела сценическую свободу и вместе с тем поняла, что искусство – «не кринолины, не сказочно-счастливые короли и королевы, а тяжелый, изнурительный труд. И если хочешь быть большой актрисой, надо быть готовой ко многим жертвам».

В 18-летнем возрасте Вишневская стала гражданской женой директора театра Марка Рубина и наконец обрела то, чего у нее никогда не было – дом и семью. Через год Галине довелось пережить очередную трагедию – от отравления умер ее маленький сын, не прожив и двух с половиной месяцев. Едва оправившись от горя, она снова окунулась с головой в концертную работу.

В 1952 г. певица переступила порог московского Большого театра и сразу же «ворвалась» в список ведущих артисток. О том времени известный оперный режиссер Борис Покровский писал: «Как будто кто-то свыше для проверки нашего художественного чутья заслал к нам молодую, красивую, умную, энергичную женщину с экстраординарными музыкально-вокальными данными, уже кем-то, когда-то отработанными, отшлифованными, натренированными, с актерским обаянием, темпераментом, природным сценическим самочувствием и дерзкой правдой на устах. Совершенно готовую для того, чтобы стать первоклассным исполнителем любой партии, любой роли. В высшей степени профессионал!»

«Я пришла в Большой театр, – вспоминала спустя десятилетия Вишневская, – и сразу стала работать с Мелик-Пашаевым. Какой он был дирижер! Впервые в России он ставил единственную оперу Бетховена “Фиделио”. И на главную роль Леоноры взял меня – бывшую опереточную “певичку”. Я стала его любимой певицей. А с замечательным оперным режиссером Покровским я сделала все свои роли в Большом театре – от первой до последней. Вот такие люди встречались на моем пути. Это моя единственная привилегия, данная Богом».

За 22 года выступлений на главной сцене страны Галина создала множество незабываемых женских образов в русских и западноевропейских оперных шедеврах. Каждый год певица отмечала новой оперной партией. И, что удивительно, у нее ни разу не было неудачной работы! Она была просто рождена для сцены. Вишневская представляла собой комплекс, в котором все вокальные и артистические свойства проявлялись ярко и гармонично. Это сделало ее карьеру в Большом театре поистине искрометной.

В апреле 1955 г. на одном из приемов в ресторане «Метрополь» Галина познакомилась с виолончелистом Мстиславом Ростроповичем. Вскоре они оказались на фестивале «Пражская весна» в Чехословакии и, пробыв вместе всего 4 дня, решили больше не расставаться.

После молниеносной женитьбы сюрпризом для Вишневской оказалось только то, что ее Слава – не рядовой музыкант, сидящий в оркестровой яме, а виртуозный виолончелист и дирижер, а для Ростроповича – то, что Галина не просто хорошая, а гениальная оперная певица. Зависть к творческим достижениям супругов в «звездной» семье никогда не возникала: «Я преклоняюсь перед успехами, перед гениальностью мужа. Он чтит меня как певицу. У нас разные жанры, поэтому и речи не может быть о какой-то зависти друг к другу».

В семейных отношениях главенствовали любовь и талант. Однако не обходилось без конфликтов и даже потрясений – идиллии у этих темпераментных людей не получалось. Был случай, когда любовное увлечение Вишневской чуть не привело к разрыву. Взбешенный и растерянный Ростропович, ничего не скрыв от друзей, просил у них совета и поддержки. Благоразумие все же победило: сумев завоевать настоящую любовь, Галина смогла ее удержать. Время затянуло рану, научив обоих многому и прежде всего – самодисциплине и взаимной терпимости. Лекарством была работа и дети.

В марте 1956 г. у молодоженов родилась первая дочь – Ольга, а через год с небольшим вторая – Елена. Сейчас Елена живет в Париже, у нее четверо детей, Ольга с двумя детьми – в Нью-Йорке. У их родителей «поместья в Париже, Англии, Америке. В США – большое имение, 400 гектаров земли». Есть у них квартиры и в Вашингтоне, и в Нью-Йорке, и в Лозанне, и в Лондоне. Но больше всего супруги любят жить в Париже, на авеню Жорж Мандель, недалеко от Эйфелевой башни и Булонского леса. Часто бывают на родине в Петербурге и в Москве.

За границей Ростропович оказался вместе с семьей в 1974 г. после вынужденного отъезда «в творческую командировку» и последующего за ним неожиданного лишения советского гражданства. Его недовольство советским строем накапливалось давно, может быть, даже – неосознанно – с детских лет, но его связи с диссидентским движением 1960-х гг. не были значительными: он занимался музыкой, а в этих кругах «революционеров» не было. Более того, музыканты-исполнители продолжали оставаться вывеской благоденствия коммунистического режима. От Ростроповича никак не ожидали бунта. В 40 лет он имел все, что мог пожелать человек: любимое дело, здоровье, красавицу-жену, детей, учеников, комфортабельное жилье, дачу, три машины. Он много зарабатывал, ездил за рубеж, что было не всем доступно, – можно было считать, что он достиг вершины.

Его первым серьезным «выступлением» против партийно-бюрократического аппарата был нелегальный провоз через границу копировальной машины, что по существовавшим тогда законам считалось уголовным преступлением. Копир предназначался для Солженицына, который с его помощью организовал «самиздат» своих произведений.

А когда конфликт писателя с властями достиг апогея, Ростропович предложил ему для жилья и работы свою дачу в Жуковке, заявив: «Пусть только кто-нибудь посмеет прикоснуться к тебе в моем доме».

Для музыканта отношение к Солженицыну становилось отношением к жизни и выражением того, что в нем давно назревало: ненависть к тирании и социальной несправедливости. Выручая товарища, он спасал самого себя от всего, что могло принизить и даже убить его собственный талант. Интуиция исключительной тонкости вела его по этому пути – и трудному, и благодатному для его творчества.

Весной 1972 г. Ростропович вместе с А. Сахаровым, Л. Чуковской, А. Галичем, В. Некрасовым, В. Кавериным и другими видными деятелями советской науки и культуры подписал два обращения в Верховный Совет СССР: об амнистии осужденных за убеждения и об отмене смертной казни. Такого власти стерпеть уже не смогли, и тут же последовали меры, касавшиеся творческой деятельности музыканта: его выгнали из Большого театра, лишили зарубежных гастролей, запретили новые постановки и выступления внутри страны. Круг сужался. Удавка затягивалась. Ростропович остался без работы, без денег, без творческой атмосферы, познал горечь предательства.

Выхода не было, его просто «выдавливали» за границу. Но сам музыкант не шел на окончательный разрыв: «Если бы вы знали, как я плакал перед отъездом. Галя спала спокойно, а я каждую ночь вставал и шел на кухню. И плакал, как ребенок, потому что мне не хотелось уезжать!» – признавался много лет спустя гениальный российский музыкант. В этих тяжелейших условиях травли со стороны советских чиновников он вновь ощутил, что значила для него жена с ее твердым характером, здравым смыслом и житейской решительностью. Она не колебалась, и ничто не могло ее остановить: «Да, это я настояла на отъезде – он бы никогда не уехал, его бы сгноили».

В то время как многие другие семьи не выдерживали испытания эмиграцией и распадались из-за обострявшихся противоречий, союз Ростроповича и Вишневской трудности, наоборот, укрепляли. На чужбине Мстислав особенно остро чувствовал значение в его жизни такой надежной опоры: рядом была женщина, понимавшая его характер, артистка, с ним сотрудничавшая, мать, умевшая находить общий язык с повзрослевшими, строптивыми дочерьми, умелая хозяйка, обладавшая хорошим вкусом. Она не стесняла его свободу.

Эмиграция не укротила ее непримиримый нрав, но научила выдержке. Никто и никогда не распознал бы в красивой, элегантной, сдержанной на людях даме озлобленную сиротством кронштадтскую девчонку. Когда Галина уезжала из СССР, за ее плечами было тридцать лет оперной карьеры: «На Западе меня знали (я ездила за границу с 1955 г.), приехала туда известной певицей. Для меня ничего нового там не было – просто продолжила свою карьеру до тех пор, пока могла петь. Могла бы пропеть еще несколько лет. Но считаю, что лучше уйти раньше, чем позже. Я ушла на самом пике карьеры и очень этому рада».

Последний раз Вишневская вышла на сцену в 1982 г. в своих прощальных спектаклях парижского Гранд-Опера – это была Татьяна в опере Чайковского «Евгений Онегин». Позже с мужем они сделали запись оперы Прокофьева «Война и мир», записали 5 дисков с романсами русских композиторов-классиков: Глинки, Даргомыжского, Мусоргского, Бородина и Чайковского. «Я всегда очень критически относилась к себе, к своему творчеству прежде всего, и, пока не добивалась результата не на сто – на пятьсот процентов, не позволяла себе выходить на сцену, – говорила Галина журналистам. – Но в какой-то момент я почувствовала усталость, знаете, когда пение не приносит счастья, естественного наслаждения от самого присутствия на сцене. Я пела сорок пять лет – достаточно?»

Потом она ставила оперные спектакли: «Царскую невесту» в Риме, Вашингтоне и Монако, «Иоланту» в Англии, но поняла, что ее это не увлекает: «Я привыкла в искусстве делать только то, что мне безумно нравится. И потом, я диктатор, а режиссер не должен быть диктатором. У меня как: чтобы за две недели репетиций абсолютно все было сделано, чтобы артисты все это время были на высоте, чтобы… В общем, слишком много требований. Для актеров это очень трудно, и не у всех получается. Но иначе я не могу».

С 1975 г. Ростропович работал художественным руководителем и дирижером Национального симфонического оркестра США, куда он был приглашен после недолгого скитания по европейским гостиницам и концертным залам. Жизненные перемены на его характере не отражались. Он оставался прежним: честолюбивым, проницательным, естественным, искренним, остроумным. Мстислав выглядел здоровым и подвижным – на сцену не выходил, а вылетал. Прибавилось лишь седины, да смягчились черты лица. Его работоспособность оставалась феноменальной, а сверхчеловеческий труд давался с легкостью, благодаря огромному опыту.

Неистовая безжалостность к себе, как и прежде, была в стремлении поражать, удивлять, ослеплять новизной, яркостью, стилем жизни. Чуждый морализаторству, Ростропович не замыкался в собственном благополучии, вел жизнь открытую, непоседливую, непринужденную, всюду чувствуя себя как дома. Из собственной судьбы он сделал индивидуальный, ни на что не похожий пример служения искусству. Чередование концентрации и расслабления, обязанностей и удовольствий помогает ему и сегодня сохранять творческую энергию.

В последнее время Галина и Мстислав готовили к постановкам оперу Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда» с русскими певцами и на русском языке. Везде – в Мадриде, в Мюнхене, Буэнос-Айресе и Риме – этим спектаклям сопутствовал огромный успех. В многочисленных интервью Ростропович настойчиво, словно уговаривая сам себя, повторял, что он счастлив. В самом деле, разве он не знаменит, не богат, не имеет красивую жену, детей, внуков и множество друзей по всему миру? И свой оркестр, записи, концерты?

Да, он имел все. Он пробил стену судьбы и не боялся спугнуть удачу признанием, что счастлив. И все же в глубине души Ростропович печалился – оттого, что на родине его имя забывают, а молодое поколение не знает, кто он – диссидент или виолончелист. Его искрометное поведение нередко маскировало тоску по Москве, по родным местам, консерваторским ученикам. Там жизнь продолжалась без него. И возникала гнетущая мысль: «Неужто никогда не увижу Россию, родину – несчастную, дорогую, необходимую…»

В начале 1990 г. советским музыкантам, принципиально не согласившимся принять подданство ни одной из западных стран, было возвращено российское гражданство, и этой же зимой в Москве и Ленинграде состоялись первые гастроли Вашингтонского оркестра под управлением М. Ростроповича. Свой 75-летний юбилей его жена отмечала на самой любимой сцене – в Большом театре. Вишневская по-прежнему красива, привлекательна, в великолепной форме. Сегодня Галина продолжает активно трудиться, дает мастер-классы, патронирует благотворительные фонды. Она создала в Москве театр-школу, в которой обучаются дети от 7 до 16 лет. Вдвоем с мужем они помогают детским учреждениям в Нижегородской области, а также основали фонд помощи Академии педиатрии в Санкт-Петербурге.

Но главным своим делом прославленная певица считает Школу оперного искусства для выпускников консерваторий, которую она смогла открыть 1 сентября 2002 г. в Москве. Свою задачу Галина видит в том, чтобы «научить артиста выходить на сцену». Она считает, что «когда певец приходит в театр, никто с ним не занимается: театр – это организм, который работает на публику, ему не до личностей. Молодой артист где-то сбоку, пробивается, как может. Такой школы, как я задумала, в мире не существует – по замыслу, программе, дисциплинам. Я же все это знаю на своем опыте. Еще Шаляпин мечтал о такой школе».

В недавнем своем интервью Галина Вишневская сказала: «У меня всю жизнь не было и минуты неудовлетворенности моей судьбой. Я счастлива во всех отношениях. У меня была самая счастливая карьера». То же самое мог бы сказать и ее муж – лауреат Ленинской премии, народный артист СССР, почетный член итальянской академии Санта Чечилия, доктор музыки университета в Сент-Эндрюсе, кавалер золотой медали английского Королевского филармонического общества и т. д. и т. п. – Мстислав Ростропович.

АНГЕЛИНА ВОВК И ГЕННАДИЙ ЧЕРТОВ

Известные телеведущие прожили в мире и согласии 16 лет. А потом Ангелина неожиданно встретила новую любовь. Хотя бывшие супруги давно идут по жизни разными дорогами, они по-прежнему испытывают друг к другу теплые дружеские чувства.

Что отличает популярную телеведущую от прочих известных личностей? Мы испытываем к ней почти родственные чувства. Ведь это именно она так часто приходит к нам в дом, становясь свидетелем всех наших житейских историй, включая порой самые пикантные. А если говорить об Ангелине Вовк, то к этому следует добавить, что под ее сказки засыпало минимум два поколения детишек, а под ее «Будильник» просыпалось все взрослое население страны. И оно же в полном составе вечером 1 января уже 15 лет подряд не может оторвать глаз от экранов, потому что там тоже она, красотой и обаянием подчас затмевающая юных эстрадных звезд…

Осенью 2002 г. по Москве поползли слухи, что руководство телевизионного фестиваля «Песня года» собирается существенно омолодить коллектив. Говорили, что Игорь Крутой в целях экономии хочет набрать подростков в качестве ведущих. Дети-конферансье не требуют больших гонораров, они счастливы уже самой возможностью появиться на сцене. Таким образом, Ангелина Вовк, до сих пор постоянная ведущая «Песни», останется без работы.

«“Песню года” я, кстати, хотела вести давно, – рассказывала телезвезда. – Не доверяли, даже несмотря на то, что авторы проекта – режиссер В. С. Некрасов и музыкальный редактор В. Я. Мееровский – с самого начала желали видеть на “Песне” именно меня. Но руководство ЦТ поступило иначе и на ведение первых выпусков программы поставило Кириллова, Леонтьеву и Шилову, потом пришли Жильцова с Масляковым, два года передачей занималась поэтесса и журналист Татьяна Коршилова, были и другие ведущие… Только в 1987 г. Виктор Сергеевич смог наконец привлечь меня к своему детищу. К сожалению, ни Некрасова, ни Мееровского сегодня уже нет с нами, а передача живет.

Когда закрыли фестиваль, я была в шоке. Пришла на прием к тогдашнему председателю “Останкино” Егору Яковлеву и прямо заявила: “Песню” закрыли несправедливо, и ее надо возобновить. Яковлев сказал, что лично он передачу не закрывал, но обязательно во всем разберется. Вопрос решался долго – около года. Меня поначалу удивляло: почему, пока я ходила по кабинетам, мои коллеги по “Песне” – редакторы, административная группа и проч. – стояли в тени, ожидая результатов где-то в курилках, под лестницами? А потом до меня дошло: они просто боялись. Ведь за Лисовским (“Хит-парад Останкино”) и его фирмой стояли большие деньги. А раз так, то могли, как говорится, и пострелять… К счастью, наши конкуренты оказались людьми благородными. А “Песню” я все же отстояла. Кстати, “Газпром” и лично Рэм Вяхирев выделили тогда под мое имя солидный грант в размере 50 млн рублей. Я, естественно, все до копейки вложила в передачу».

Возможно, поэтому сейчас она поторопилась создать собственное шоу. «Песенка года», по замыслу Ангелины Вовк, станет музыкальным фестивалем, в котором будут участвовать исключительно дети до 15 лет. Как сообщила пресса, новый проект стартовал 21 сентября 2002 г. в Соборном зале храма Христа Спасителя.

Ангелина Михайловна Вовк родилась 16 сентября 1942 г. в городке Тулун Иркутской области. Во время войны там некоторое время находилась военно-воздушная база, где служил ее отец. Однажды его экипаж доставлял группу генералов на какое-то секретное совещание. Был сильный туман, и в районе местечка Овала в Югославии самолет врезался в горы. В это время двухлетняя Лина с мамой Марией Кузьминичной уже жили под Москвой, в аэропорту Внуково, где базировалась эскадрилья отца. Когда девочку на улице встречали люди, знавшие о несчастье, они не могли сдержать слез. Все говорили, что отец был чудесным человеком, душой компании, необыкновенным умницей. Потом семья перебралась на Украину, в Днепропетровскую область. Там есть приток Днепра – река Вовча (т. е. Волчья), где родился отец Лины, отсюда и его фамилия – Вовк.

После войны они снова вернулись в Подмосковье. Ангелина, вспоминая о том времени, говорила: «Семья у нас была маленькая – бабушка, мама, я. И мы, три женщины, очень заботились друг о друге. Жили тесно и бедно. Как все. Но у нас всегда стояли цветы – я охапками таскала из леса – и была какая-то потрясающая чистота. И окна смотрели на лес… Бабушка моя была удивительной. Искренне верующая, очень непосредственная, она соблюдала все посты, жила по заповедям, всех людей любила. Сейчас я понимаю, как это сложно – прожить жизнь и остаться доброжелательной, всепонимающей, всепрощающей…»

Когда девочке исполнилось 12 лет, Мария Кузьминична вышла замуж во второй раз. Лина понимала, что маме нужно устраивать свою жизнь, что ей тяжело одной, поэтому сделала вид, что мамин избранник ей очень нравится. К счастью, отчим оказался хорошим человеком, и Ангелина всегда вспоминает о нем с благодарностью.

Заканчивая среднюю школу, Вовк собиралась поступать в Институт иностранных языков. Но судьбе было угодно распорядиться иначе: «В детстве я хотела стать балериной, певицей, врачом, стюардессой (аэропорт Внуково все-таки рядом!) и, наконец, переводчицей. Увлекалась спортом, ходила в танцевальный и драматический кружки. А в девятом классе в 1958 г. решила поучаствовать в конкурсном телевизионном просмотре на Шаболовке. Я отправила на Шаболовку свою фотографию, получила приглашение. Первый тур прошла успешно. Но на втором туре черт дернул меня показать монолог Катерины перед самоубийством из “Грозы”. Разумеется, мне не хватило ни женского опыта, ни драматизма. Мне сказали: “Ты девочка, конечно, хорошая, но приходи к нам, когда окончишь школу”. Я, как ни странно, ничуть тогда не расстроилась. Продолжала ходить на курсы английского языка».

После окончания школы в 1959 г. Ангелина собиралась нести документы в «иняз», но однажды, проходя с подругой мимо ГИТИСа, увидела объявление о приеме. Экзамены в театральном проходили раньше, чем в «инязе», и она решила рискнуть: «Пришли мы ради интереса, а там – масса молодых людей, все рассказывают, как было в Щуке, в Щепке. И я неожиданно увлеклась, тоже прошла по всем театральным училищам. И везде прихожу на консультацию, а меня сразу же на третий тур отправляют. Только в ГИТИСе – на первый. Но именно там я и осталась, о чем ни капельки не жалела потом. Мне сказали, что курс набирает блистательный педагог, и это оказалось правдой – преподавание велось на самом высоком уровне».

Мария Кузьминична сначала была против выбора дочери. Сама она работала в плановом отделе аэропорта и считала, что Лине нужно выбрать более «земную» профессию. Но время показало, что этот выбор дочери был правильным.

Период учебы актриса вспоминает с особой теплотой: «Куда бы я ни пришла, со мной всегда с удовольствием разговаривали. Все мальчишки пытались ухаживать, а девчонки – дружить. Мой педагог Конский часто ворчал: “Вовк! Если я выйду на перемену и увижу возле тебя толпу мужчин – выгоню из института!”» Да и учителя потрясающе ко мне относились: я выросла в лесу, и во мне, видимо, было что-то такое, чего не было в окружающей жизни. Я была худенькая и стройная красавица, с длинными белокурыми (натуральными!) волосами и серо-голубыми глазами. Как раз в то время на широких экранах прошел фильм “Колдунья” с Мариной Влади. Этот образ стал необычайно популярным: когда я шла по улице, молодые люди разворачивались на 180 градусов и шли за мной по пятам. Называли “колдунья”, старались познакомиться».

На этом же курсе учился и будущий муж Ангелины – Геннадий Чертов. Он и стал ее первой любовью. Лина вспоминает, что он был очень похож на тогдашнего кумира – киноактера Жерара Филипа: «Хотя и говорят, что любовь – не картошка, но для меня это было не так. Нас, поступивших, усадили в автобус, чтобы свезти в колхоз на картошку. И тут вошел он. Я влюбилась в него буквально с первого взгляда. Сердце мое разбилось на мелкие кусочки. И хотя у него был роман с другой девушкой и в него был влюблен весь институт, особенно после того, как он сыграл в фильме “Сердце матери” роль старшего брата Ленина – Александра, так получилось, что меня он тоже полюбил». В 1966 г. по окончании учебы они поженились.

После института Ангелина Вовк почти год снималась в Крыму у известного поэта и начинающего кинорежиссера Григория Поженяна. Фильм получился скучным и не принес ей удовлетворения. Тем более, муж был категорически против того, чтобы его молодая жена моталась по киноэкспедициям. Лина вернулась в Москву. Пыталась стать режиссером, поступив в Институт телевидения при Гостелерадио, но быстро поняла, что это не ее: «Я слишком мягкая для этой профессии. Или, как поет моя любимая певица, “не могу и не хочу!”».

В конце 1960-х гг. ее звали в Театр им. Маяковского, но Лина не приняла приглашение. Потом ей предложили кинопробы на роль разведчицы, Лина с блеском справилась с этой задачей, но муж сказал: «Ну что ты, дорогая, как ты себе это представляешь, я здесь, в Москве, а ты полгода где-то на съемках в другом городе?» Чертов к тому времени уже работал на телевидении, но был категорически против того, чтобы и жена пришла туда. Ангелина говорила: «Он был крайне домашним человеком. А я старалась соответствовать. Вся из себя была такая хозяюшка, старалась все время готовить именно то, что он любит. Это я сейчас уже ничего не готовлю, а раньше меня с кухни палкой было не выгнать. И он очень заботлив был. Жили мы с ним, считаю, хорошо и счастливо, хотя в жизни случались всякие моменты… А актерская ревность? Он слишком сильно любил меня, чтобы ревновать к такой глупости». И все же случилось так, что Лина окончила курсы дикторов и попала на телевидение.

Кстати, именно она впервые представила с телеэкрана многих когда-то «подававших надежды», а ныне ставших весьма популярными исполнителей (жаль только, что часто они этого не помнят!). Впрочем, врожденный такт и блестящее актерское образование всегда позволяли Вовк быть на равных с министрами и доярками, артистами и кухарками, политиками и военными. При этом ей всегда оставалась доступной роскошь быть самой собой как в жизни, так и на сцене.

Когда Ангелина Вовк начинала работать на Шаболовке, там уже сложилась звездная плеяда – Леонтьева, Шилова, Шатилова, Лихитченко, Жильцова, Моргунова, Соколова, Скрябина. Самым престижным и почетным считалось вести вечернюю программу. Получалось так, что все дни недели были заняты звездами. И ее еще долго не знали зрители. На Вовк приходило очень много заявок, но все равно все «сливки» доставались звездам. Что считалось «сливками»? Ну, например, вести «Голубой огонек» или концерт в Колонном зале. Словом, все то, что диктору дает популярность, привилегии, любовь масс и прочее. Тогда у Лины с Геннадием были две комнаты в разных коммуналках. Когда пришла популярность, Ангелина пошла в Моссовет на прием и попросила дать им квартиру поближе к Останкино. Один росчерк пера – и супруги переехали на проспект Мира в шикарный (по тем временам) 14-этажный дом.

Несмотря на то что Вовк была секс-символом своего времени, она старалась вести себя так, чтобы мужу не приходилось ее ревновать. С работы сразу спешила домой, а когда крупнейший телевизионный босс того периода стал искать ее взаимности, актриса предпочла «ссылку» в передачу «Спокойной ночи, малыши», а затем в Японию, учить японцев русскому языку.

Прожив вместе 16 лет, оба супруга стали осознавать: брак дал трещину. Лина считает, что, возможно, этого не случилось бы, если бы в семье были дети. В 1982 г. Ангелина Вовк и Геннадий Чертов развелись.

В следующем году в Грибоедовском загсе Москвы Вовк зарегистрировала брак со своим вторым мужем – талантливым художником и архитектором из Чехословакии по имени Индржих. В то время это событие доставило немало хлопот телевизионному начальству и дало обильную пищу всевозможным слухам и пересудам.

Их знакомство было очень романтично. Случилось так, что чехи для своего телевидения снимали учебный фильм «Уроки русского языка» и приехали в Москву искать диктора. Их выбор пал на Ангелину Вовк, и она отправилась в Прагу на киностудию «Баррандов-фильм». Все 20 дней на съемки приезжал модный чешский художник Индржих. Однажды Лина заметила, что он просто не сводит с нее глаз. А потом их глаза встретились: «В этот момент рухнул мой мир, в котором я жила. У меня было все достаточно хорошо: хороший муж, дом, работа. И вдруг произошла эта роковая встреча. Действительно было очень сложно.

Мне было сложно решиться на какой-то серьезный шаг. Это было буквально за несколько дней до моего отъезда на родину. Но я подумала, взвесила все и… уехала, хотя, конечно, душа рвалась к нему, туда, в Прагу, в этот удивительный город. Это было весной. Май месяц. Очень красивое время. Он сделал мне предложение, я ответила отказом. Я сказала: во-первых, у меня муж есть, во-вторых, в Москве у меня работа, мама, семья и вообще все. Он вздохнул: я буду ждать… И ждал несколько лет».

Съемки закончились, и Ангелина уехала домой. Индржих звонил ей каждый день, в конце концов примчался в Москву на машине, и она подумала, что это судьба… Они поженились, были вместе, хотя и жили 13 лет на две страны. Индржих мечтал, чтобы Лина переехала в Прагу, и на самой высокой точке Праги построил удивительной красоты палаццо, утопающий в акациях. Он дарил любимой кучу дорогих вещей, которые она тут же продавала: требовались бешеные суммы на оплату телефонных разговоров с Чехословакией.

Сейчас актриса иногда сожалеет, что не переехала к нему: «Интересно, как сложилась бы тогда моя жизнь! Индро был самым благородным мужчиной, повстречавшимся на моем пути. Правда, я находила у него недостатки и придиралась к нему, но именно у него я получила прекрасные уроки отношения к людям, к богатству… Как-то он позвонил мне из Праги и говорит: “Линоч-ч-чка, меня ограбили, унесли все золото, деньги, вещи…” Я начала возмущаться, охать, ахать. А он так спокойно мне отвечает: “Киска, ну нич-чего страшного не случилось”. Мне понравилась эта позиция! Ну, ограбили человека, но он не рвал на себе волосы, не буйствовал по этому поводу, не кричал! У многих мужиков копейку возьми, так они на весь мир будут орать! У него же был такой принцип: есть – хорошо, нет – значит, так надо».

Однажды Ангелина с мужем были вместе на фестивале в Карловых Варах. Индржих дружил с министром культуры, и супругов пригласили на большой прием. Увидев там Иннокентия Смоктуновского, с которым актрису связывали дружеские отношения, она начала с ним кокетничать и танцевала весь вечер. А под конец, выпив лишку, приревновала к кому-то мужа. Приехала в гостиницу и стала собирать вещи: «Отвези меня обратно. Туда, где Смоктуновский». Индржих никогда не спорил с женой и не сердился, только сказал, что отвезет завтра. А утром, когда актриса поняла, что натворила, он подошел к ней и спросил: «Киска, ну что, ты поедешь к Смоктуновскому? Я уже был у Иннокентия и сказал, что сейчас моя девочка хочет приехать к нему. А Смоктуновский ответил, что не надо, так как у него уже есть одна жена». Так что попытка Ангелины Вовк «уйти» к Смоктуновскому закончилась неудачно.

Когда Индржих делал Лине предложение, он говорил, что будет жить в Москве, а работать в Праге. Но, пожив недолго в Союзе, изменил свое мнение. Ангелина Михайловна относится к этому с пониманием: «Вот представьте, заходит он в магазин и стоит в сторонке, я спрашиваю: “Почему ты не подходишь к прилавку?” Он: “Я не могу – там толпа”. Я – ему: “Ну так пролезь!” Он: “Как это пролезь?!” Он терялся в нашей жизни! Индро все ждал, когда я перееду в Прагу, но потом терпение его кончилось».

Брак Ангелины Вовк с иностранцем вызывал глухое недовольство в идеологическом отделе ЦК КПСС. Ведь Индржих демонстративно вышел из компартии в 1968 г. в знак протеста против ввода советских войск в Чехословакию. Из-за этого, когда он приезжал, за ним следили и устраивали всякие пакости. Однажды муж повез Лину отдыхать на юг. И везде по трассе за ними следовал «хвост», им не разрешали останавливаться, чтобы отдохнуть, приходилось ехать безостановочно. В это уже несезонное для отдыха время супруги сняли целый дом в Пицунде, отдыхающие почти все разъехались, и практически они были одни: «Это были, конечно, сказочные октябрьские дни, наполненные солнцем, морем, вот этим домом, за которым следила какая-то женщина, она была очень доброжелательная, и мы были как в раю. Это очень добрые, хорошие воспоминания…»

О Праге Ангелина Михайловна тоже любит говорить: «Я сейчас вспоминаю Карлов мост. А знаете, с чем он связан? С любовью связан. Считается, что это мост любви. Мы приехали с мужем на этот мост, и начался дождь. Было влажно, и он накрыл меня плащом, и мы побежали к машине. И вот только тогда мы с ним первый раз поцеловались».

Ангелина ездила в столицу Чехословакии пару раз в год, больше не разрешалось, а в загранкадрах Гостелерадио на нее при этом смотрели косо. У нее даже было несколько словесных дуэлей с председателем Гостелерадио СССР Лапиным, который при каждом удобном случае попрекал ее мужем-иностранцем: «Ангелина Михайловна, вы у нас заслуженная артистка и гражданка какой страны?» Вовк отвечала: «СССР». Он возражал: «Нет, Ангелина Михайловна, не СССР, а Чехословакии, и мне кажется, вам неплохо было бы туда податься». А у нее никогда не было мыслей уезжать насовсем, в Москве были мама, сестра, брат и любимая работа. К тому же и в этом браке у Ангелины Михайловны не было детей. Индржих предлагал взять на воспитание ребенка, особенно после армянского землетрясения 1988 г. Он говорил ей: «Возьми любимые книги, картины, возьми ребенка и приезжай навсегда!». Не получилось…

В один из ее приездов в Прагу Индржих сказал: «Я тебе еще раз верю и жду тебя в мае. И если ты не приедешь, все, я уже тебя не жду». В мае она не приехала. Он позвонил, еще раз просил приехать. Ей не хватило мужества все бросить: «Понимаете, так трудно оторваться от того, к чему ты здесь привязана всеми нитями души, сердца, мозга, жизни. Ведь многие женщины рвутся выйти замуж, уехать за границу. Они, видно, из другой категории. С Индржихом я пережила много и прекрасных, и трудных мгновений. Конечно, я в чем-то виновата. Но я человек верующий и считаю, что получаю от Бога все, чего достойна: и удачи, и невзгоды, и победы, и поражения. Моя жизнь складывалась непросто: и болела я подолгу, и операции у меня были тяжелые. Но я, представьте себе, только благодарна Богу за все испытания».

Все резко оборвалось в 1991 г. Ангелина Михайловна как раз лежала в больнице, когда друзья сообщили ей, что у него другая женщина. Видно, он устал ждать. С тех пор она одна. Правда, у нее девять крестников, и последняя крестница, Алена Торгало, учится в ГИТИСе, ведет на ОРТ детскую программу «Башня».

Сейчас Ангелина Михайловна увлечена новым проектом – детским фестивалем «Песенка года». Она надеется, что он станет не менее популярным, чем взрослый песенный фестиваль, который она вела в течение многих лет. Вовк по-прежнему полна энергии: «Ни о каких обидах и разочарованиях в жизни предпочитаю не вспоминать, я всех давно люблю и за все в своей судьбе благодарна Богу. Особенно за ту великую любовь, которую мне довелось испытать как женщине. И пережить ее дважды, заметьте! А это, поверьте, дорогого стоит! Далеко не каждой женщине Бог посылает та-ки-х мужчин!»

ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ И МАРИНА ВЛАДИ

История любви зеленоглазой «колдуньи» и народного барда – страстной и непростой – трагически оборвалась в июле 1980-го. Но память о ней живет в поэтических строчках, книгах воспоминаний и сердцах всех тех, кому дорого имя Владимира Высоцкого.

После похорон Высоцкого она вернулась в Париж. Ища, на чем бы записать номер телефона, она наткнулась на его последнее письмо: «Мариночка, любимая моя, я тону в неизвестности. У меня впечатление, что я смогу найти выход, несмотря на то что я сейчас нахожусь в каком-то слабом и неустойчивом периоде. Может быть, мне нужна будет обстановка, в которой я чувствовал бы себя необходимым, полезным и не больным. Главное – я хочу, чтобы ты оставила мне надежду, чтобы ты не принимала это за разрыв, ты – единственная, благодаря кому я смогу снова встать на ноги. Еще раз – я люблю тебя и не хочу, чтобы тебе было плохо. Потом все встанет на свое место, мы поговорим и будем жить счастливо. Ты. В. Высоцкий».

Подпись «Ты» появилась в их переписке после того, как однажды кто-то рассказал им одну красивую индийскую притчу: «В день свадьбы невеста заперлась по обычаю в новом доме. Спустилась ночь, жених стучит в дверь, она спрашивает: “Кто там?” Он отвечает: “Это я”. Она не открывает. И так проходит много дней, и дверь по-прежнему на замке. Наконец он снова приходит однажды вечером. Она спрашивает: “Кто там?” Он отвечает: “Это ты”. Она открывает ему дверь и свое сердце».

Как верно заметил Эльдар Рязанов в телепередаче «Парижские тайны», всю жизнь известной французской актрисы Марины Влади можно разделить на три периода: до Высоцкого, с Высоцким и после его смерти. Однако надо заметить, что, при всей разнице, эти три периода одинаково насыщенны событиями, движением, какими-то непредсказуемыми поворотами. Об этом говорят и факты биографии актрисы. Дочь русского летчика и русской же дворянки, поженившихся в парижской эмиграции, она, таким образом, родилась француженкой – так же как и ее сестры. Интересно и то, что все они со временем стали актрисами, и один раз даже все вместе сыграли чеховских «Трех сестер» – причем с большим успехом.

Марина Полякова родилась 10 мая 1938 г. в Париже. Матерью она «дорожила больше всего на свете»: «Моя мама была олицетворением безопасности, одобрения, теплоты. Воспитанная в Петербурге, в Смольном институте благородных девиц, она была среди тех, кто, воодушевившись новыми идеями, вывесил в день восстания красные лоскуты на окнах. Потом она видела, как грабили евреев-суконщиков, и на всю жизнь запомнила, как отливающие разными цветами огромные куски ткани валялись, размотавшись, по всей улице. Потом убили ее любимую классную даму – и она, как и многие другие девушки, в страхе бежала за границу».

Дед Марины по линии отца был «неисправимым гулякой, единственным наследником богатой московской семьи, исчезавший на несколько дней в компании цыган в местах сомнительных удовольствий». Несмотря на это, бабушка любила своего шального супруга и прощала ему все. Влади нередко сравнивала жизнь бабушки со своей, когда она жила с Высоцким и ей тоже приходилось многое прощать своему мужу: «Наши отношения строятся почти по такой же схеме. Ты исчезаешь. Я об этом узнаю. Если я за границей, я вылетаю первым же самолетом, если нет – веду расследование и потом сажусь за руль и еду. Сначала нужно оторвать тебя от случайных друзей, развязных и прилипчивых, потом – заставить тебя сесть в машину и привезти домой… И наверное, я люблю тебя не меньше, чем моя бабушка любила своею взбалмошного супруга, потому что ярость моя быстро спадает, и я легко прощаю. Ты чувствуешь, что виноват, и обещаешь, что такого никогда больше не повторится».

В раннем детстве она мечтала стать балериной и танцевала на сцене Парижской оперы. Но как балерина Марина Полякова не состоялась. В 1949 г. она дебютировала в кино в картине «Летняя гроза». Превосходные внешние данные, сочетание парижского шика с русским обаянием привлекли к ней внимание Андре Кайата, который поручил ей одну из главных ролей в своей картине «Перед потопом». Урожденная Полякова-Байдарова быстро поняла, что для успешной карьеры ей необходим удачный сценический псевдоним, и, сократив на западный манер имя отца, получила из Владимира короткое и запоминающееся – Влади.

В 17 лет она вышла замуж за Робера Оссейна, будущего героя многочисленных «Анжелик» Жоффрея де Пейрака. Актер, который был старше ее на 10 лет, по сравнению с популярной юной женой, все еще считался начинающим, но уже скоро фортуна повернулась лицом и к нему. На пять лет Влади и Оссейн стали одной из самых красивых пар французского кино. Правда, Анжелику актриса играть наотрез отказалась, а ведь именно ей первой предложили роль зеленоглазой маркизы ангелов. После развода у Марины остались двое детей, Игорь и Петр, которые пошли по стопам родителей и стали актерами.

В предложениях ролей не было недостатка – режиссерам нравилось работать с талантливой девушкой. В 1955 г., когда на европейских экранах появился ее самый известный и любимый фильм «Колдунья», где Влади играет лесную дикарку, актриса стала звездой. К настоящему моменту она снялась более чем в 80 фильмах и считает, что это еще не предел. Кроме того, она играет в театре, пишет книги, поет…

Однако, несмотря на блестящую карьеру, не все в жизни получилось так, как ей бы хотелось. К примеру, Марина, по ее словам, всегда хотела иметь как минимум шестерых детей, а выполнила только половину «плана». Она, мечтавшая о романтической любви на всю жизнь, побывала 4 раза замужем, и, обретя эту долгожданную любовь с третьим мужем, Владимиром Высоцким, через 12 лет счастья осталась вдовой.

Они встретились в Москве на Пятом международном кинофестивале 1967 г., и в первый же вечер Влади услышала: «Наконец-то я встретил вас». На следующий день Высоцкий сделал ей предложение, а когда она осторожно заметила, что не любит его, ответил: «Неважно, я сумею тебе понравиться, вот увидишь». Марина засмеялась, а потом уже совсем серьезно сказала, что он – необыкновенный человек и с ним интересно общаться, но она приехала всего на несколько дней, у нее очень сложная жизнь, трое детей, работа, требующая полной отдачи, и Москва далеко от Парижа… Владимир ответил, что у него у самого – семья и дети, работа и слава, но все это не помешает ей стать его женой… Это веселое и легкое общение продлилось несколько дней, пока «колдунья» не уехала во Францию.

Через некоторое время она получила нежное письмо из Советского Союза. Потом, как раз, когда она размышляла над тем, что с ней происходит и почему так тоскливо на душе, телефонный звонок оборвал ее невеселые раздумья. Это был он: «Я слышу теплый тембр твоего голоса и русский язык, напоминающий мне об отце, которого я обожала, – и от всего этого у меня ком в горле. После разговора я кладу трубку и реву. “Ты влюблена, моя девочка”, – говорит мама. Я стараюсь найти другое объяснение – много работы, устала, но в глубине души понимаю, что она права: я жду не дождусь встречи с тобой».

Сегодня ее знают как верную спутницу Высоцкого. О нем она написала книгу «Владимир, или Прерванный полет». Потом написала еще одну – о себе. Но получилось снова о нем: «Мне пришлось пережить много сложных моментов. Особенно, когда я познакомилась с поэтом и певцом Высоцким и с тех пор жила на две страны. Но без всякого сомнения, Владимир был самой большой страстью моей жизни. Конечно, я любила и других мужчин, но любовь-страсть – это он».

На его концерты невозможно было попасть, билеты на спектакли, в которых он играл, раскупались за два месяца вперед. Записи песен тиражировались кустарным способом на сотнях километров магнитной пленки, а на многие фильмы с участием актера зрители шли только из-за его имени на афише. Популярность Высоцкого поражала еще и тем, что о нем при жизни пресса почти ничего не писала или давала лишь негативный материал. Хотя его песни с не меньшим интересом слушали не только простые люди, но и высокие партийные чины, представители «органов» и снобы-искусствоведы, официально, по долгу службы призванные «не пущать» их в народ.

Военную, блатную, спортивную и прочие биографии песенных героев Высоцкого многие отождествляли с его собственной – настолько они были правдивы и точны. Но подлинная биография актера мало в чем на них походила. Он родился 25 января 1938 г. в Москве в доме «на Первой Мещанской, в конце». Его родители – отец, Семен Владимирович Высоцкий, кадровый офицер, и мать, Нина Максимовна Серегина, прожили вместе пять лет. А затем у каждого из них появились новые семьи, в которых мальчик попеременно гостил. С 1949 г. он жил с матерью в Большом Каретном переулке («Где твои семнадцать лет? На Большом Каретном…»), где и сложился дружеский круг, которому юноша демонстрировал свои первые песенные опыты.

Учился Высоцкий хорошо и охотно, много читал, занимался музыкой. Любил шумные компании сверстников, в которых рано научился курить, пить и петь под гитару песни, сначала чужие, потом свои, часто блатные. В 1955 г. после окончания школы Володя по совету родных поступил в инженерно-строительный институт, где проучился только до первой сессии. Бросив институт, он с первого захода был принят в Школу-студию МХАТ. Там, наряду с занятиями, писал сценарии капустников, пародии, стихи, песни, комедии с двусмысленным подтекстом и даже шуточные оперетты.

Весной 1958 г. Высоцкий женился на своей однокурснице Изольде Мешковой-Жуковой, но семейная жизнь у них не получилась, они часто ссорились. А после того как Володя встретил и полюбил молодую киноактрису Людмилу Абрамову, брак распался. После окончания учебы Высоцкий с 1960 г. с перерывами работал в московских театрах и киностудиях, где играл малозаметные роли. Тогда же он начал выходить на эстраду со своими песнями. Это был один из первых трудных периодов в жизни актера. Неустроенность, хроническое безденежье (в начале 1960 гг. один за другим в семье рождаются двое детей – Аркадий и Никита) приводят его к душевному разладу с самим собой. Появляются первые нервные срывы, он много пьет и в результате вынужден впервые лечь в больницу для лечения от алкоголизма.

Только с 1964 г., когда Владимир попал в Театр на Таганке, руководимый Ю. Любимовым, началась его настоящая театральная деятельность. Вспоминая их первую встречу, режиссер признавался, что согласился уделить Высоцкому пять минут, чтобы прослушать его песню. Тот взял аккорд и… пел полтора часа – Любимов не прерывал. Он не только принял его в труппу, но и ввел в течение года в ведущие спектакли репертуара. Окрыленный признанием, Высоцкий поверил в собственные возможности. Впоследствии он сыграл в этом театре свои лучшие роли – Галилея в пьесе Б. Брехта «Жизнь Галилея», каторжника Хлопушу в «Пугачеве», Лопахина в «Вишневом саде», Свидригайлова в «Преступлении и наказании» и Гамлета. На шекспировском фестивале в Белграде, где принимали участие более ста театров, в том числе и английские, Высоцкий за исполнение роли Гамлета был удостоен первого приза, а во время гастролей в Париже критики называли его «лучшим создателем этого образа».

Театр на Таганке сформировал Высоцкого-актера по своему образу и подобию. Ю. Любимов собирал в труппу ярких актеров, способных к синтетическому искусству и самостоятельному творчеству, обладающих индивидуальностью. Именно за эти качества он и ценил Высоцкого. Несмотря на всю сложность их отношений, связанную с непростительными проступками актера – запоями, прогулами или появлением на сцене в нетрезвом состоянии, – режиссер много раз прощал его, оставаясь учителем, другом и заступником.

Песни Высоцкого стали органической частью многих театральных постановок. Вскоре они зазвучали и в сольных концертах актера. Он принес на эстраду нетрадиционную авторскую песню, в которой все было слито воедино – текст, музыка, манера исполнения и, не в последнюю очередь, раскрепощенность личности. Вне этого напора, вне его голоса, вне энергии чувства эти песни представить невозможно. Он пел везде – в знакомых и незнакомых квартирах, на кораблях, на летном поле, на стройках, на гигантских стадионах, в студенческих общежитиях, в автобусах. Нетрадиционность песен, разоблачительная и непримиримая позиция исполнителя вызывали много нападок на Высоцкого со стороны официальных кругов. Представители творческой интеллигенции, в их числе композиторы В. Соловьев-Седой и Д. Кабалевский, клеймили в прессе его «пошлятину», называя произведения поэта «незамысловатыми виршами», «рифмоплетством», исполняемым «под монотонное треньканье на двух гитарных струнах». Высоцкий неимоверно страдал от такой оценки своего адского труда, жил и творил на нервах. Не зря его первый сборник стихов так и назывался «Нерв».

Только в 1987 г., во время путешествия по Америке, он заслужил звание поэта от нобелевского лауреата Иосифа Бродского. «Сколько же лет ты ждал этого? – вспоминала Влади. – Ты всегда считался автором-исполнителем – в лучшем случае бардом, менестрелем. Но о твоей причастности к поэзии просто не было речи. Официальные поэты – Евтушенко и Вознесенский – с удовольствием общаются с тобой, но снисходительно улыбаются, когда ты приносишь им свои стихи: «Не стоит рифмовать “кричу – торчу”». Много раз они забирали с собой твои стихи, обещали их напечатать, но так ничего и не сделали».

В конце 60-х гг. Высоцкий снялся в фильме «Вертикаль» и выпустил первую пластинку со своими песнями. После этого, несмотря на активное сопротивление руководства «Мосфильма» и чиновников, его стали много снимать («Я родом из детства», «Короткие встречи», «Служили два товарища», «Опасные гастроли» и др.).

В этот период Владимир вел разгульный и бесконтрольный образ жизни, что доставляло немало огорчений его жене Людмиле, дети видели его очень редко. Высоцкий увлекся партнершей по фильму «Вертикаль» JL Лужиной, жил с актрисой Театра на Таганке, от которой у него родилась внебрачная дочь. Еще больше обострилась личная жизнь актера в связи с его увлечением французской кинозвездой Мариной Влади. Двенадцать лет, которые они проживут вместе, станут годами отчаянной борьбы: для Высоцкого – за признание и творческую свободу, для Влади – за его жизнь и здоровье. Долгое время актер был, как ангелом, храним этой сильной и талантливой женщиной. Но даже любовь к ней была не вечной. Когда Марина уезжала к детям во Францию или на съемки, Высоцкий снова срывался в запои, потом пристрастился к наркотикам. В его жизни появились другие женщины. Одной из них стала художник-модельер Оксана Афанасьева, будущая жена актера Л. Ярмольника, которой не было и двадцати лет. Не оформляя развода с Влади, актер собирался обвенчаться с этой девушкой…

Часто, живя раздельно – она во Франции, а он в Москве, – супруги перезванивались и, не в силах остановиться, часами говорили по телефону. Однако астрономических сумм за переговоры платить не приходилось: телефонистки, узнавая их голоса, соединяли влюбленных бесплатно… А когда Марина приезжала в Советский Союз, по одному и тому же сценарию разыгрывалась драма: она запиралась с ним дома и пыталась оторвать его от бутылки: «Два дня криков, стонов, мольбы, угроз, два дня топтания на месте, потери равновесия, скачков, падений, спазмов, рвоты, безумной головной боли. Я вылила всю выпивку, но если, к несчастью, где-нибудь в доме остается на донышке немного спиртного, я бегу наперегонки с тобой, чтобы вылить и это, прежде чем ты успеешь глотнуть. Постепенно ты успокаиваешься, ты урывками спишь, я стерегу тебя и бужу, когда тебе снятся кошмарные сны».

Потом начиналась следующая фаза, которую Высоцкий сам называл моральным похмельем: «Ты уже не страдаешь физически, но вернулось сознание, ты подводишь итоги. Они часто ужасны. Отмененные спектакли, ссоры с Любимовым, выброшенные деньги, потерянная или раздаренная одежда, ссадины и синяки, ножевые раны, товарищи, пострадавшие в многочисленных дорожных авариях, мои прерванные съемки, моя тревога и все обидное, что ты наговорил мне, – а ты будешь помнить свои слова, даже если я никогда больше не заикнусь об этом. И тут мне надо тебя успокоить и, подавив в себе гнев, простить. Потому что тебе стыдно и, пока я не обниму тебя и не укачаю, как ребенка, ты безутешен».

Всего два раза в жизни у нее не хватило на это сил. Первый раз – в самом начале совместной жизни, когда в бреду он называл ее чужим именем. Второй – когда он вышвырнул ее в коридор и заперся в ванной, чтобы допить бутылку: «Задыхаясь от ярости, я хлопнула дверью и послала его к черту. В обоих случаях, естественно, он провел полгода в адских мучениях. И я тоже».

Последние годы жизни Высоцкого состоят из череды взлетов и падений, очередных курсов лечения и периодов просветления, озаренных гибнущим талантом. И без того расшатанное здоровье актера подрывала развязанная против него откровенная травля: его концерты отменялись по надуманным причинам, стихи не печатались, не выпускались пластинки с уже записанными песнями. При огромной популярности в народе Высоцкий как будто и не существовал. Не лучше обстояли дела и в кино. Был снят с проката уже готовый фильм «Интервенция» с его участием, затем его не утвердили на главную роль в картине «Еще раз про любовь», запрещали сниматься в фильме «Хозяин тайги».

В этот период Владимир все чаще попадает в Институт скорой помощи им. Склифосовского. Его чудом спасают, но даже самые близкие люди мало верят в то, что он сможет справиться с болезнью, хотя и подают руку помощи.

Понимая, что времени осталось мало, Высоцкий не щадит себя: дает многочисленные концерты по всей стране, а с 1973 г. и за рубежом – он побывал во Франции, Германии, Канаде, США, где записал три диска своих песен. Его принимали везде, даже там, где не понимали языка, подчиняясь только невероятной энергетике исполнителя. Он покорил даже снобов Голливуда: говорили, что на вечер «пришла Влади с супругом, а ушел Высоцкий с женой». Он дает огромное количество концертов – только в 1978 г. их было 150! На сцене актер появляется в роли Лопахина в «Вишневом саде», играя блистательно.

Немало интересных работ удается сделать ему и в кино. Кинематографисты, ухитряющиеся обходить запреты чиновников «на Высоцкого», снимают его в фильмах «Единственная», «Как царь Петр арапа женил», «Бегство мистера Мак-Кинли», «Маленькие трагедии» и наконец в телесериале «Место встречи изменить нельзя». Силы Высоцкого были уже на исходе. Он сам понимал это и потому убеждал режиссера С. Говорухина: «Пойми, мне так мало осталось! Я не могу год жизни тратить на эту роль». Но когда фильм вышел на экраны, все поняли, что в замечательном актерском ансамбле, игравшем в нем, Высоцкий был фигурой первой величины.

Ролью Жеглова закончился путь В. Высоцкого в кино. Ни медицина, ни народные целители, ни экстрасенсы не могли уже помочь ему в борьбе за жизнь. Он, по собственному признанию, «устал бороться с притяжением земли». Вечером 24 июля 1980 г. он сказал Нине Максимовне: «Мама, я сегодня умру». Это случилось ночью, его привередливые кони примчались к последнему приюту…

В Москве в те дни проходила Олимпиада, и город был закрыт. Сообщение о смерти Высоцкого напечатали только две газеты – «Советская культура» и «Вечерняя Москва». Тем не менее проводить его в последний путь пришли тысячи людей. Марина Влади, пораженная стечением народа, вспоминала впоследствии, что такого количества прощающихся она не видела даже на похоронах президентов. Говорили, что умер народный артист Владимир Высоцкий. Он и вправду был народным, без всяких официальных званий.

Многие не могли простить Марине Влади того, что после его смерти она вышла замуж снова. Ее мужем стал Леон Шварценберг, врач-онколог, лечивший когда-то А. Тарковского, который в доме Влади провел последние месяцы своей жизни. Леон никогда не упрекал жену в том, что портрет ее русского мужа висел в их доме, что вечерами она включала его пластинки и перечитывала его письма.

Марина всю жизнь была опорой для родных людей. Высоцкого она пыталась спасти от алкоголя, и некоторое время ей это удавалось. А ее последнего мужа обвиняли в том, что он применяет эвтаназию – вводит смертельную дозу лекарства безнадежным больным, и она не побоялась выступить по радио с опровержением этого чудовищного обвинения. Пользуясь своей известностью, Влади борется за права бездомных и эмигрантов. Сейчас она снимается редко, предпочитая писать книги о животных и общаться с детьми и внуками.

Марина Влади часто любит повторять: «Жизнь прекрасна и грустна». Так чего же больше? Наверное, грусти.

ВАЛЕНТИН ГАФТ И ОЛЬГА ОСТРОУМОВА

Эти ведущие актеры популярных московских театров нашли свое семейное счастье «за гранью среднего возраста». После нескольких неудачных браков и трагической утраты близких они считают свой союз щедрым подарком судьбы.

В последнее время Остроумова с грустью вспоминает те периоды в своей жизни, когда она была уверена, что исполнение евангельских заповедей является не обязательным. Она считала, что «ценно то, что дорого стоит материально, ценно наслаждение, один ведь раз живем. Но прожив ту отвратительную пору своей жизни, ты понимаешь, что это была потеря времени, лет, сил на какую-то мышиную возню… А потом происходит что-то, что невероятно больно… Вдруг понимаешь, что мир держится на очень простых вещах: на сострадании, на доброте, на ответственности по отношению к любимым людям.

Сегодняшняя жизнь обогащена не только твоим личностным опытом, но и тем, что уходит поверхностное восприятие жизни, ты начинаешь дорожить каждым мгновением, потому что понимаешь, что время твоего пребывания на земле потекло в гору. На взлете не замечаешь времени, окружения природы, потому что летишь внутрь себя. Гораздо интереснее лететь от себя, наблюдая и пестуя каждую малость вокруг. Открываешь, казалось бы, такие простые вещи, как восход солнышка, почки на деревьях, подснежники… Может быть, то, что я говорю, покажется кому-то сентиментальным, но поверьте, человек, сохранивший в себе чувственность и способность удивляться, быть искренним к сорока, навсегда остается молодым, а то и ребенком, и это замечательно».

Пережив два развода, эта отважная, по определению окружающих, женщина нашла в себе силы пуститься в новое семейное плавание. Произошло это случайно. Ольга уже смирилась с тем, что будет одна, никого не искала: «Когда мы встретились с Валей, даже не были знакомы, хотя до этого вместе снимались в “Гараже”. Но тогда подойти к нему боялась и вообще всех боялась – там собрались такие мэтры: Саввина, Гафт, Невинный, Мягков. А потом, много лет спустя, какая-то организация пригласила меня выступить в кафе на 8 Марта. Спросила: а кто там будет? “Гафт”. Подумала: если Гафт согласился, значит, нормально. А Гафту позвонили и сказали, что Остроумова там будет. И он почему-то согласился».

Оказалось, что это кафе расположено в Сокольниках, где прошли его детство и юность. Была весна, и Гафт предложил: «А может, мы с вами как-нибудь погуляем? Тут так хорошо. Я вам все покажу». Начались встречи, и вдруг он исчез на четыре месяца: «Что же это? Надо же как-то объясниться: не могу или не хочу. Я, естественно, тоже не звонила. Но было чувство, что это не конец. Лишь окончился первый акт. И дали антракт. Вскоре раздается звонок: “В общем, я не могу без вас”. Мне как-то сразу легко стало: “Давайте, – говорю, – начнем второй акт. Интересно, сколько он продлится и каким будет третий”?»…

Вопрос, конечно, не праздный, ибо Валентин Иосифович – человек сложный и неординарный. Главный режиссер «Современника» Галина Волчек говорит о нем: «В театре одни Гафта любят безоговорочно, другие – с оговорками. Валя может правду сказать в глаза. Он – из тех, кого называют совестью коллектива».

Валентин Иосифович Гафт родился 2 сентября 1935 г. в Москве в семье адвоката. Его детство прошло на улице Матросская тишина в окружении самых разных по духу учреждений: напротив – психиатрическая лечебница, чуть правей – тюрьма, левей – студенческое общежитие МГУ и рынок: «весь мир в миниатюре».

В юности он занимался в драматическом кружке и после окончания школы поступил в Школу-студию МХАТ, где учился вместе с будущими звездами кино и театра Олегом Табаковым, Евгением Урбанским, Майей Менглет и другими. На вопрос, как он стал актером, Гафт отвечает: «Да как все. Молодой человек, на мой взгляд, обладает некой только ему присущей интуицией, энергией. Благодаря им он смело идет вперед, ничего не боясь. Потому что мало еще чего знает. И эта иррациональная энергия неуемна, всесокрушающа. Выбор будущей профессии, как правило, бывает неосознанным… Что-то попросту притягивает именно к этому виду деятельности.

Но рано или поздно, когда молодой человек встречается с первыми трудностями, эта энергия проверяется на крепость. Масса препон на пути любого, идущего вперед, способна сломать его, остановить, повернуть обратно. Этот процесс неудач может быть настолько длительным, что в результате сокрушает честолюбивый порыв. И вот тут главное – поверить в правильность своего выбора, в истинность первого импульса». Своими учителями он считает замечательных театральных актеров старшего поколения Василия Топоркова, Павла Массальского, Василия Маркова и, конечно же, Олега Ефремова: «Ефремов – мой учитель номер один и главный пример! Он был учителем на моем курсе и в тот момент стоял на пороге создания театра “Современник”».

С 1957 г. актер работал в разных московских театрах, но, не находя общего языка с режиссерами, нигде долго не задерживался. В это время он женился на красавице-балерине Инне Изоргиной. В этом браке родилась дочь Ольга. Девочка с детства, как и мать, занималась балетом: окончила Московскую государственную академию хореографии, десять лет танцевала в труппе Кремлевского балета. Потом решила стать драматической актрисой и поступила в ГИТИС. Гафт был очень привязан к дочери и, несмотря на то что в начале 1980-х гг. развелся с ее матерью, всегда заботился об Ольге и принимал живейшее участие в ее судьбе.

Но жизнь дочери оборвалась трагически. Дело в том, что Инна Сергеевна, никогда не отличавшаяся ангельским характером, с годами все больше донимала дочь истериками и скандалами. Не выдержав таких отношений, осенью 2002 г. 29-летняя Ольга покончила с собой. Валентин Иосифович узнал об этом поздно вечером после спектакля…

Потрясенный гибелью дочери, он изо всех сил стремился сохранить самообладание, мужественно пережить несчастье и по вполне понятным причинам отказался комментировать случившееся. А когда спустя некоторое время прочитал, как одна из бульварных газет в подробностях расписала личную жизнь его и дочери, то просто испытал шок: «Все, что там написано, чушь собачья, просто хамство… Не желтая журналистика, а даже черная…

Меня в столичных журналистах поражает их наглость. В центральной прессе публиковалось несколько интервью, которые я вообще не давал. В ряде публикаций попросту извращали мои слова, писали совсем не то, что я говорил, искажали факты, жутко описывали меня в бытовых ситуациях, придумывали всякие скандальные истории. Потом, правда, давали опровержения. А книжки с обоймой эпиграмм якобы Гафта! Ну как с этим бороться? Вот в Питере недавно сам лично на вокзале приобрел брошюру со “своими” эпиграммами. Там матерщина сплошная. Люди вполне могут подумать, что такая я вот гадина. И проглотят это безобразие».

В 1969 г. Олег Ефремов сделал Гафту предложение перейти в «Современник», и актер его принял. Правда, уже через год Ефремов ушел во МХАТ, стал тянуть за собой и Валентина, и тот вновь согласился – написал заявление об уходе. Однако Галина Волчек сумела уговорить его остаться. И актер до сих пор благодарен ей за это.

В кино Валентин дебютировал еще на третьем курсе института, сыграв эпизодическую роль в фильме Михаила Ромма «Убийство на улице Данте». Активно снимать в кино его стали со второй половины 60-х гг. Среди заметных картин с участием Гафта – кинофильмы «Москва, любовь моя!», «Кентавры», сказка «Черная курица, или Подземные жители», телефильмы «Таня», «Здравствуйте, я ваша тетя!», «Семнадцать мгновений весны».

В 1979 г. Валентин встретился на съемочной площадке с режиссером Эльдаром Рязановым, и в результате их творческого сотрудничества раскрылись новые грани актерского таланта, свидетельством чему стали роли Сидорина в сатирической комедии «Гараж», полковника Покровского в драме «О бедном гусаре замолвите слово». Позже Рязанов вспоминал: «Работая над “Гаражом”, я обнаружил в Гафте нежную, легкоранимую душу, что вроде бы не вязалось с его едкими, беспощадными эпиграммами и образами злодеев, которых он немало сыграл на сцене и на экране. Оказалось, что Гафт – добрый, душевный, открытый человек. При этом невероятно застенчивый. Но у него взрывной характер. И при встрече с подлостью, грубостью, хамством он преображается и готов убить, причем не только в переносном смысле, бестактного человека, посягнувшего на чистоту и святость искусства».

У Рязанова Гафт снимался также в фильмах «Забытая мелодия для флейты», «Небеса обетованные» и «Старые клячи». Стоит отметить также сыгранные актером интересные отрицательные роли – Сатанеева в фантастическом телефильме «Чародеи» (по мотивам повести братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу»), рецидивиста Дедушкина по кличке Батон в детективе «Гонки по вертикали», снятом по роману братьев Вайнеров, вора Артура в фильме Юрия Кары «Воры в законе». У того же Кары Гафт сыграл Воланда в экранизации булгаковского «Мастера и Маргариты», но фильм так до сих пор и не вышел в прокат.

Как-то один из критиков сказал о Валентине: «Я редко встречал человека, более недовольного тем, что он делает». И действительно – большинство своих ролей он не считает удачными: «Может быть, я сам виноват – надо было играть лучше, а не вышло. Я вообще в кино не очень умею сниматься. “На всю оставшуюся жизнь” и “Таня” – вот две работы приличные. У Рязанова иногда у меня что-то получалось».

При этом Гафт не лукавит. Он считает, что в последнее время критики очень часто грешат превосходными степенями: «Только и слышишь: гений, суперзвезда, золотой голос, серебряный и так далее. Лучше я буду вот таким, наоборот. Я актер слабый. Я знаю и видел гениев. Это штучный товар. Их единицы. Но иногда, когда играешь сотый спектакль, вдруг начинает что-то получаться. Тогда это праздник и для тебя, и для тех, кто это видел. Театр – как футбол. Иногда играешь по-чемпионски, иногда проигрываешь аутсайдеру.

Спектакль – это как цветы: вечером они были прекрасны, а наутро уже никто не докажет, как они были красивы. Но зато в театре есть возможность повторения. Кино – это раз и навсегда зафиксированная секунда, и ничего нельзя изменить… А может быть, у меня живот в этот момент болел? Вот я смотрю на себя и вспоминаю: здесь у меня была температура, а здесь я сидел 10 часов, дожидался, и только на 11-й час меня, усталого и разбитого, позвали в кадр… Но этого никто не должен знать».

Из последних киноработ актера стоит отметить драму П. Тодоровского «Анкор, еще анкор!» и поставленную в 1997 г. В. Машковым новогоднюю комедию «Сирота казанская», в которой Гафт снялся вместе с Львом Дуровым и Олегом Табаковым. В 1995 г., отметив свое 60-летие, Валентин Иосифович развелся со своей второй женой – виолончелисткой Аллой, а буквально через несколько месяцев случайно встретил Ольгу… На вопрос, есть ли у него какая-нибудь отдушина в жизни, актер ответил журналистам: «У меня есть чудесная жена Ольга Михайловна Остроумова». Он считает ее подарком судьбы и говорит, что ему наконец-то повезло с семьей.

Ольга Остроумова родилась 21 сентября 1947 г. в городке Бугуруслан Оренбургской области. Ее детство прошло в маленьком домике, недалеко от церкви, священником которой был ее дедушка, человек умный, уважительный и отзывчивый. Отец Ольги, Михаил Алексеевич, был школьным учителем физики. Его отличали тактичность и терпение, невероятная аккуратность и добросовестность. Мать, Наталия Ивановна, была хранителем семейных традиций, среди которых важное место занимали любовь и бережное отношение друг к другу.

Через некоторое время семья переехала в Куйбышев, где девочка пошла в первый класс. В школе она не участвовала в художественной самодеятельности: «Никаких сценок, монтажей, концертов. Потому все мои друзья, родители и даже учителя ну просто шокированы были моим решением уехать в Москву и поступать в ГИТИС». Но Ольга решила твердо, а почему – и сама не могла себе объяснить.

Приехав в столицу, она с трудом нашла здание института. Перед тремя турами вступительных испытаний абитуриенты должны были пройти предварительный отбор. Остроумова вышла перед комиссией и пролепетала свою «программу» в стиле «калинарного Хазанова». Затем, поняв уже, что потерпела полное фиаско, опрометью выскочила из зала, забилась куда-то под лестницу и разревелась: «Я вообще никогда не умела плакать, в том смысле, что, во-первых, обычно сдерживаю себя, а во-вторых, плакать нарочно меня никто не в силах заставить.

Сама не заметила, как обступили меня девчонки, ребята, студенты-первокурсники. Все успокаивают, подбадривают. И вдруг среди этого шума я слышу голос: “Кончай реветь! Иди на первый тур. Они же тебя наверняка не запомнили!” А что, думаю, может, и в самом деле не запомнили». На экзамене она читала Пушкина и победила.

Что касается второго тура, то на этот раз ей нужно было станцевать: «Не помню уже, что я там продемонстрировала, получилось неплохо. В общем, прошла и второй тур. И вот третий… Нужен был опять танец. Ну, я и решила, вдохновленная предыдущими успехами, повторить свой “триумфальный танец”. С тех пор поняла, что нельзя артисту ни в коем случае повторять то, что уже делал. Всегда в таких случаях получается хуже!.. Короче говоря, в самый ответственный момент я грохнулась перед уважаемой комиссией, а когда встала, то на чулках красовались огромные дыры. И все же я поступила, несмотря на заключительный позор…»

Так в 1966 г. она стала студенткой актерского факультета ГИТИСа (мастерская В. А. Вронской): «С тех пор я взяла за правило смотреть на жизнь как на самое прекрасное, что нам подарено природой. Нельзя отчаиваться… Вот, бывает, иду с работы, в руках тяжеленные сумки с продуктами (семью-то кормить нужно!), и вдруг замечаю, что лицо у меня такое скучное, серенькое. “А ну-ка, сделать лицо!” – говорю себе. Смотрю кругом и столько прекрасного вижу, даже улыбка сама собой появляется».

Уже на втором курсе Ольгу пригласили в труппу московского ТЮЗа, а окончив институт в 1970 г., она была зачислена в его штат в качестве полноправной актрисы. В начале 70-х гг. произошли изменения в ее личной жизни. Пробыв несколько лет замужем за молодым актером, Остроумова влюбилась в режиссера Михаила Левитина, который стал ее вторым мужем. Стоит отметить, что Михаил, как и Ольга, в то время тоже имел семью, но это не помешало им, забыв обо всем, броситься в омут невероятной любви. Как вспоминал Левитин, их роман был «встречей двух совершенно непохожих друг на друга существ. Я встретил женщину холодноватую внешне, но страстную внутри, безупречно моральную, чистую… А она, как я сейчас думаю, встретила то, что ей недоставало в себе: свободу, хаос-карнавал…»

Ольга считает, что самое ужасное – это предательство веры в кого-то или во что-то: «Моя вера разбилась. Вдребезги. У меня такое отчаяние было… Могла покончить с собой. Спасли меня только дети. Ради них должна была держаться и делать вид, что все нормально, хотя осталась с ними, совсем маленькими, на нищенскую зарплату. И в какой-то момент меня охватила паника: как смогу их вытянуть? Но во лжи я просто умирала. Поняла: либо останусь человеком и личностью, либо буду растоптана. А ведь сначала была какая-то невероятная любовь… Недавно прочитала повесть, которую бывший муж написал про нас. Она заканчивается словами: “Прости меня, моя звезда”. Ну спасибо и за это». В 1992 г., после почти 23-летней совместной жизни Остроумова и Левитин расстались. В заявлении на развод Михаил предложил Ольге написать: «За безответственное отношение мужа к семье», но Ольга не согласилась и сформулировала: «За безудержную любовь мужа к свободе»…

За 30 лет работы в театре и кино Остроумова сыграла самые разные, порой прямо противоположные по содержанию роли. Ей пришлось пережить и дорогие для каждого актера звездные минуты зрительского признания и творческого триумфа. Слава обрушилась на нее в весьма юном возрасте: «Так случилось в моей жизни, что первая роль и роль, знаменующая собой эдакий качественный скачок в моем творчестве, были сыграны в фильмах одного и того же кинорежиссера, Станислава Ростоцкого».

Ольгу запомнили сразу. С первого же фильма – «Доживем до понедельника». И до сих пор немало ходит по земле мужчин, влюбленных в ту девятиклассницу Риту, красавицу с лукавыми глазами. А после этого были два неудачных фильма, и актриса разочаровалась в кинематографе. Она считала, что только театр является истинным искусством, а кино – это «сплошное производство и монтажи». Но через два года вышел фильм «А зори здесь тихие…», и на Остроумову обрушилась слава.

Правда, сама «виновница торжества» славы стеснялась: «На сцене хочу быть первой, а в жизни стараюсь быть незаметной, не выделяться. Бывает приятно, когда меня благодарят за театральные работы. Или тактично узнают. У нас ведь народ – либо сразу по плечу, либо громко: “Это она? Да нет, не она. Посмотри на эту, у той такие волосы, а у этой…” Я столько оскорблений наслушалась! Есть актрисы, которые не выходят без макияжа из дома. Они и в жизни поддерживают экранный или сценический имидж. Я – нет. И когда мне надо краситься днем, для меня это пытка».

В картине «А зори здесь тихие…» она сыграла роль Жени Комельковой, но самой большой своей творческой удачей в кино актриса считает роль Василисы в фильме «Василий и Василиса». По ее признанию, если бы не было этой роли, то не появилась бы театральная роль Анфисы из спектакля «Вдовий пароход», поставленного на сцене Театра им. Моссовета, где Ольга работает с 1983 г.

Апогей «звездности» Остроумовой пришелся на пору, которую принято теперь именовать эпохой застоя. Именно тогда актриса была названа «идеалом женщины». Сама она о своей работе отзывается в далеких от восторженности тонах. Ольга не считает себя звездой в голливудском смысле этого слова, поскольку он подразумевает некий раз и навсегда созданный для дальнейшей эксплуатации образ, фактически маску. Остроумова же совершенно не может участвовать в том, что уже сделано, пройдено, и старается взять роль с таким женским характером, который еще не был ею сыгран.

Главное же в работе над очередной ролью – всегда оставаться правдивой, будь то на сцене или на экране. Помимо роли Анфисы во «Вдовьем пароходе» дорогими для себя на театральной сцене она считает образы Глафиры в спектакле «Волки и овцы», Эммы в «Мадам Бовари» и Елены в «Днях Турбиных».

Когда-то в юности Остроумова сказала: «Пошли мне Бог столько страданий, чтобы я могла стать хорошей артисткой». Но потом пожалела об этом, когда родились дети: «Но, в общем, всего хватило, всего. Никто мне не помогал. Как говорю, не снимая калош, прибегала, бросалась к плите, что-то варила, кормила, стирала и снова убегала. Как-то справлялась».

Когда в 1975 г. она родила старшую дочь, Ольгу, то буквально приказала себе: «Не становись клушей!» Ей ужасно не хотелось отрываться от ребенка, но она убегала в театр и играла. Когда в 1983 г. появился Мишка, оставляла детей вдвоем и говорила: «Ребята, я человек, личность, женщина, в конце концов, а не только ваша мама. У меня есть работа, которую надо уважать».

Дети выросли совершенно разные по характеру, но в семье никогда не было серьезных конфликтов: «Я растила их так, чтобы мне было удобно. Намеренно делала из ребенка друга, а это совершенно другие отношения. Сейчас Ольга – актриса театра Петра Фоменко, а сын недавно заявил: “Мама, я разочаровался в институте театра”. Ну все, – подумала я, – точно будет актером».

Сегодня Остроумова не жалеет, что мало снималась в кино, отдавая предпочтение театру. Она вообще старалась не сниматься только для того, чтобы быть на виду или заработать денег: «Я в этом смысле гордячка. Все-таки роль – прежде всего, а деньги потом. Старалась не предавать профессию ради денег. А уж когда новое кино пошло, приглашали так: “Ольга Михайловна, значит, 5 тыс. долларов. Один съемочный день. Надо посидеть в ресторане. Красивая женщина какого-то крутого”. Я говорила: “Знаете, я все-таки считаю себя русской актрисой, а не манекенщицей. Извините, мне нужна роль”. Очень много отказывалась. Вот сейчас более-менее кино стало появляться, а то все было как домашнее видео. Ну зачем же в этом сниматься? Нет, не хочу. У меня, слава богу, есть роли в театре».

В ноябре 2002 г. в зале Театра им. Моссовета был невиданный аншлаг. Зрители ругались из-за мест даже после поднятия занавеса. Шла премьера с участием примы Ольги Остроумовой и приглашенного из «Современника» Валентина Гафта. Спектакль с игривым названием «Муж, жена и любовник» объединил мотивы комедии Тургенева «Провинциалка» и рассказа Достоевского «Вечный муж»…

На вопрос журналистов, счастлив ли Гафт в личной жизни, актер отвечает: «Да, иногда бываю счастлив… Я преклоняюсь перед теми супругами, которые каждый раз, ложась спать вместе, все чувствуют будто бы впервые. Это так же прекрасно, как и… редко. Любовь – тоже искусство…» В одном из своих последних стихотворений он так поведал миру о своих чувствах к Остроумовой:

Вечер не вечность. Промчится – как миг новогодний,

Снег, поискрившись, – сойдет, не оставив следа.

Знаю, что очень люблю, что люблю тебя очень – сегодня,

Завтра, быть может, не будет уже никогда.

МИХАИЛ И РАИСА ГОРБАЧЕВЫ

О частной жизни обитателей Кремля говорить в советские времена во всеуслышанье было не принято. Да и что могли мы знать о тех, кто находился за кремлевской стеной? Семья первого российского президента своей открытостью и стремлением к общению с массами нарушила эту традицию, чем немало удивила и вызвала к себе повышенный интерес не только у соотечественников, но и за рубежом.

Осенью 1999 г. Горбачев не бодрился. Не делал лица. Не клял судьбу. Не жалил по случаю политических противников. Он не прятал своего горя и не плакался в жилетку. И не гнал взашей журналистов. Возможно, они были для него в тот момент меньшим злом. Все они казались посланниками суетливого мира жизни, в котором не было места диагнозу «острая лейкемия». «Мы старомодные люди», – твердил Горби, переделавший современную карту Европы. И говорил о вере, надежде, любви. И бывалые репортеры все это формулировали, а строгие редакторы пропускали.

«Болезнь свалилась, как снег в июле», «Wie Schnee im Juli», «As snow in July», «Comme la neige» – передавали телеграфные агентства во все концы горестную горбачевскую фразу. О чем это? Как можно тратить на это ценные газетные площади? Но, тем не менее, тратили. И не было ничего проще, чем встретиться с Горби в отеле, где он остановился. Просто позвонить снизу. Просто набрать три цифры: 176. Набрать и услышать: «Слушаю, Горбачев».

«Могущественный человек. А ходит в джинсах. И так любит свою жену! Дай Бог, чтобы она выздоровела», – сформулировала общее настроение вокруг Горбачева девушка за гостиничной стойкой. Именно здесь, в германском Мюнстере, российские журналисты впервые столкнулись с феноменом, что Горбачевых любят и министры, и репортеры, и медицинские сестры, и продавцы мороженого. Все наблюдали Горбачева. Незаметно. Чтобы не побеспокоить. Быть может, поэтому Горбачева уехала умирать именно в Германию, туда, где любовь. Быть может, именно поэтому Горбачев разговаривал о любви с недоумевающими, но любящими его журналистами. Чтобы превратить любовь в строчки, в большое количество строчек. Возможно, он пытался создать из своей любви линию обороны на пути у смерти, отвлечь, заговорить смерть насмерть. Пресса выполнила этот последний наказ Горбачева…

Едва появившись на телеэкранах, Раиса вызвала стойкое любопытство у мужчин и острую неприязнь у женщин всего Советского Союза. Тогда казалось, что она слишком часто меняет наряды, слишком настойчиво «лезет в кадр» и слишком много говорит. Излишне четкого преподавательского выговора ей тоже не могли простить. После старчески-бесполых советских вождей все это было оглушительной новостью.

После отставки ее мужа оказалось, что планка русской первой леди была поднята ею чрезвычайно высоко: прошедшие безымянными жены премьеров не смогли заменить ее в общественном сознании. Когда стало известно, что она тяжело заболела, бюллетени о состоянии ее здоровья передавались всеми радиостанциями, и «Горбачев-фонд» оказался завален сочувственными письмами и телеграммами. Выяснилось, что под жгучей ненавистью, как это часто бывает, особенно в России, скрывалась такая же горячая и искренняя любовь. Говорят, что уже находясь в клинике в Германии, Раиса сокрушалась: «Неужели я должна была умереть, чтобы заслужить их любовь!» Элегантные костюмы Горбачевой вдруг перестали казаться вызовом общественному мнению, женщины устремились в политику и бизнес, а форосскую дачу президентской четы затмили особняки «новых русских»…

Наверняка многие помнят, с каким волнением в молодости они слушали своего ребенка, впервые читающего стихотворение на ответственном мероприятии. Как концентрируясь, с напряжением наклонялись вперед, про себя проговаривали заученные слова, старались поддержать, помочь родному человечку, одиноко стоящему на сцене. Именно так воспринималась и Раиса Максимовна, которая, чуть подавшись вперед, внимательно следила за каждым словом мужа. Будто выверяла правильность интонации и слов – политик не должен звучать фальшиво. В конце каждой горбачевской фразы или утвердительный кивок: «Верно», или возрастающее напряжение в глазах. Правда, последнее реже. В какой-то миг даже казалось: уйди Раиса из зала – от Горбачева останется лишь оболочка.

Любопытство народа было удовлетворено: в их семье лидер – жена. Она являлась основой существования Горбачева. Она сформировала его как личность, сделала как политика. Он же, как мог, сделал всех нас.

Биография последнего генсека типична для любого партийного выдвиженца: родился 2 марта 1931 г. в селе Привольном Ставропольского края в крестьянской семье Сергея Андреевича и Марии Пантелеевны Горбачевых, с 13 лет периодически работал в колхозе. В 29 лет поступил на юридический факультет МГУ и через два года вступил в партию, что позволило ему вскоре занять должность секретаря комсомольской организации факультета и стать членом парткома университета. Фактически уже тогда он заявил о себе как о ценном «партийном кадре», у которого впереди блестящие перспективы, правда, связанные исключительно с сельским хозяйством, поскольку Ставрополье – житница страны. Дальше все шло как по накатанному: горком и крайком ВЛКСМ, горком и крайком КПСС, член ЦК КПСС.

Его жена Раиса родилась 5 января 1932 г. в городе Рубцовске Алтайского края в семье служащего-железнодорожника с Черниговщины и крестьянки-сибирячки. Годы ее детства и юности совпали с войною и прошли в Сибири и на Урале. Семья жила очень бедно, родители – Максим Андреевич и Александра Петровна Титаренко – были неграмотными. Вместе с другими детьми Раиса собирала в поле колоски, копала мерзлую картошку. Тем и питались. Однажды она потеряла продовольственные карточки, и вся семья голодала две недели. Это были очень тяжелые времена, но девочка училась. После войны, окончив с золотой медалью среднюю школу в городе Стерлитамаке, поехала в Москву и без всяких протекций и знакомств поступила на философский факультет МГУ – самого престижного высшего учебного заведения Страны Советов.

Здесь, в общежитии на Стромынке, будущий коммунистический философ Рая Титаренко познакомилась с будущим комсомольским вожаком Мишей Горбачевым. Первая встреча произошла на занятиях в школе танцев: «Вот тогда я и увидел Ее… Это было что-то необъяснимое. Меня к ней сразу потянуло, и это решило все…» В сентябре 1953 г. молодые люди поженились.

Близкие говорят, что отношения Раисы и Михаила всегда отличались бесконечным уважением и преданностью. Ей искренне завидовала родная сестра Людмила. Она видела, что Горбачевым приходится нелегко, но они любили друг друга и были счастливы. Дочь Ирина выросла в обстановке «уютного дома» и не представляла себе, что в семье может быть по-другому. Она рассказывала, что если родители иногда и ссорились, то это происходило из-за вещей, далеких от быта. Просто они оба имели собственное мнение и всегда были готовы его отстаивать. Сейчас Ирина (Вирганская) сама замужем, у нее двое детей – Ксения и Анастасия, она кандидат медицинских наук и имеет профессиональную подготовку в качестве менеджера.

В 1955 г. Михаил окончил юридический факультет МГУ и уехал с женой на свою родину, в Ставрополь. По специальности в прокуратуре он проработал ровно 10 дней, а потом ушел на общественную работу и вскоре занял должность первого секретаря горкома ВЛКСМ. Двадцать три года, целую жизнь, Горбачевы не знали, что их пребывание в «дыре» – всего лишь стратегический шаг назад, разбег перед взлетом. В 1967 г. Раиса, преподавательница марксизма-ленинизма сельхозинститута, защитила диссертацию по социологии, тема которой была до боли близка соискательнице: «Формирование новых черт быта колхозного крестьянства».

Через два года после защиты жены Михаил стал первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС. На этом месте историки пишут: если бы Горбачев стал первым в Дудинке, Красноярске, Благовещенске, мир не узнал бы ни о нем, ни о достоинствах его славной жены Раисы. Ставрополье – идеальный трамплин для карьеры. Потому-де, что к краю относился район Кавказских минеральных вод, куда партийная элита приезжала попить нарзану. Слишком многое тогда сошлось в одной точке.

Нужно было, чтобы у крайкомовского лидера Горбачева была неординарная жена – и кандидат наук, и с талией, и способная показать мужу, что любить можно не только партию, чтобы в семье Горбачевых царило безграничное взаимопонимание, выраженное в естественной смычке личного с общественным, чтобы у шефа КГБ СССР Юрия Андропова были больные почки, но чтобы его при этом кроме состояния собственного здоровья волновали судьбы страны. Мало того, нужно было, чтобы этот главный кагэбэшник писал сентиментальные стихи и был способен оценить удовольствие – разговаривать с хорошенькой и образованной Раисой. И наконец, надо же было такому случиться, чтобы Горбачев и Андропов оказались земляками, ставропольчанами. Поэтому, когда после внезапной смерти Федора Кулакова в Кремле освободилось то единственное место, на которое Горбачев с его узкой специализацией мог претендовать – пост секретаря ЦК по сельскому хозяйству, – Михаил очутился в Москве, перепрыгнув сразу через немалое количество карьерных ступенек. Вот такая цепь случайных (или не очень) совпадений.

Став в 1980 г. членом Политбюро, Горбачев вошел в так называемую группу реформаторов, которую негласно возглавлял Андропов. Конечно же, это было не случайно. Михаил Сергеевич всегда отличался если не вольнодумством, то явной тягой к размышлениям, что в среде высших партийных геронтократов вовсе не приветствовалось. К тому же еще в 1961 г. он был делегатом XXII съезда КПСС, участники которого вместе с партийными документами получили свежий номер «Нового мира» с повестью Солженицына «Один день Ивана Денисовича» и выслушали доклад Никиты Хрущева о преступлениях Сталина и его окружения. Да и университетское образование дало о себе знать. Как утверждали некоторые сотрудники аппарата ЦК, Андропов открыто покровительствовал Михаилу, а тот, в свою очередь, поддерживал председателя КГБ в его соперничестве с Константином Черненко за пост генерального секретаря ЦК КПСС. После смерти Андропова генсеком все же стал больной Черненко, но к тому времени в высшем партийном руководстве у Горбачева были уже довольно сильные позиции: занимая пост секретаря ЦК КПСС по идеологии, он фактически являлся вторым лицом в партии.

В этом качестве он и нанес визит британскому премьеру Маргарет Тэтчер. Именно тогда, в декабре 1984 г., Раиса и Михаил были впервые замечены журналистами. Это произошло в доме Тэтчер: «“…в СССР мы все принадлежим к рабочему классу”, – неточно выразился Горбачев. И вдруг: “Нет, мы не принадлежим, – перебивает Раиса Максимовна, – ты – юрист”. Горбачев (горячо, несколько ядовито, по-семейному): “Возможно, ты права. Возможно, это только социологическое понятие”. Вот что значит иметь дома социолога!»

И комментарий репортера: «Из всех достойных упоминания событий визита этот короткий диалог наиболее впечатляет. Достаточно того, что жена члена советского Политбюро ему открыто возражает. То, что она возражает ему в присутствии главы иностранного правительства, – беспрецедентно». Вывод: «Российские женщины больше не желают находиться в тени». Заголовки газет тогда кричали: «Единственная из кремлевских жен, которая весит меньше своего мужа!», «Коммунистическая леди с парижским шиком!» Раиса Горбачева отвечала назойливым журналистам: «Я все люблю. Я все ношу. Мне все цвета нравятся».

Она была мила. Она была счастлива. И она была естественна. Спросила, например, госпожу Тэтчер о том, где она купила свои оригинальные сережки. И получила адрес. И вот она идет к «Картье» на Бонд-стрит с человеком из ЦК, которому партия доверила расплачиваться карточкой «Америкэн Экспресс». «Эта женщина стоит мне не только денег, но и нервов!» – говорил довольный Горбачев. И все мужчины Европы его понимали. Спустя 10 лет британская газета «Санди Таймс» опубликовала статью со ссылкой на «бывшего телохранителя Горбачева», где говорилось, что в свое время Раиса страдала от приступов ревности по отношению к Тэтчер и что она называла ее «глупой женщиной». По мнению источника информации, «ревность Раисы Горбачевой была вызвана теплыми и открытыми отношениями между ее мужем и Тэтчер».

В декабре 1984 г. на совещании в ЦК Михаил выступил с докладом «Живое творчество народа», где впервые заявил о необходимости развития хозрасчета и самоуправления, о пересмотре представлений на производственные отношения при социализме, о ликвидации уравниловки в оплате труда, о расширении гласности и «социалистической демократии». Это было первое слово о перестройке, о знаменитых горбачевских реформах, время которых тогда еще не наступило. То, что абсолютно больной генсек Черненко долго не протянет, было ясно всем, но это отнюдь не означало, что приход Горбачева к власти очевиден.

На должность очередного генерального многие прочили первого секретаря Ленинградского обкома КПСС Григория Романова, с именем которого консервативная часть партийного руководства связывала свои надежды. К тому времени Романову было уже 62 года, но именно такой возраст считался оптимальным для настоящего советского политика. Однако и на этот раз «выручил» Андропов: зная, что такая коллизия в Политбюро рано или поздно может произойти, бывший председатель КГБ еще при жизни провел, как сказали бы сегодня, мощную «пиаровскую акцию» – Романова обвинили в нарушении партийной этики. Правда, история со свадьбой романовской дочери в Таврическом дворце и битьем раритетной посуды потом не подтвердилась, но дело было сделано. Григорий Романов уже не мог считаться достойным соперником Михаила Горбачева на высший партийный пост.

После смерти Черненко на внеочередном пленуме ЦК КПСС генеральным секретарем был избран Горбачев. Говорят, что на решение членов Политбюро повлиял авторитет Андрея Громыко, который заявил, что череду бесконечных похорон генсеков пора наконец прервать, стране и партии нужны молодые руководители. Андрея Андреевича поддержал влиятельный Егор Лигачев, а за ним и другие члены Политбюро. Став во главе страны, Михаил Сергеевич сразу же провел реформы в самом партийном руководстве, отправив на пенсию наиболее консервативных «брежневцев». На первый план вышли люди, которые вместе с Горбачевым стали делать перестройку: Николай Рыжков, Эдуард Шеварднадзе, Борис Ельцин. В должности генсека Михаил Сергеевич пробыл всего 6 лет, до того самого момента, как он, уже президент СССР, добровольно сложил с себя эти полномочия.

В его руках была сконцентрирована колоссальная власть, и с ним связывали надежды на изменения, которые должны были привести к лучшей жизни. Что случилось потом, мы все хорошо знаем. Начал Горбачев свое правление с ввода «сухого закона», потом были «новое мышление», либерализация, съезд народных депутатов, кооперативное движение, массовые выступления в Алма-Ате, Тбилиси, Вильнюсе, Баку, и закончилось все августовским путчем и беловежскими соглашениями. Прошло всего 6 лет, и Горбачев из президента огромной ядерной страны превратился в президента «Горбачев-фонда», головной офис которого, кстати говоря, находится не где-нибудь, а в Сан-Франциско.

Теперь же, после многих лет реформ, попыток построить новое общество в разных государствах, образовавшихся на месте СССР, Горбачев – наверное, самая одиозная фигура, человек, о котором говорят только в уничижительном смысле практически на всей территории бывшей сверхдержавы. Причем речь идет не только о бабушках и социально уязвимых слоях населения, которые с тоской вспоминают льготы и пенсии советских времен. Речь идет и о тех, кто, несомненно, выиграл от произошедших в экономике изменений. Эти люди не могут конкретизировать суть своих претензий к Горбачеву, но часто испытывают к нему чувства, близкие к ненависти. За что такая напасть человеку, который открыл границы, разрешил «делать» деньги, удовлетворять потребительские вкусы, дал свободу слова и т. д.?

…В Форосе, когда Горбачевы оказались отрезанными от внешнего мира на правительственной даче, Раиса Максимовна переживала больше всех. Как обычная женщина, она боялась за своих родных. У нее временами отнималась речь, свело руку. Когда все закончилось и они вернулись в Москву, Горбачева продолжала испытывать страх. Она не знала, что ждет ее семью в будущем. Как сложатся отношения мужа с Ельциным? Ведь назвать их большими друзьями было трудно! А потом, в 1993 г., начался конституционный суд над супругом. Раиса Максимовна от волнения чуть не лишилась зрения: перенесла инфаркты сначала левого, а затем правого глаза. Но она никогда не жаловалась. Говорила, что страна переживает такие тяжелые времена, что их личные проблемы меркнут перед народными бедами.

Они не уехали из России, хотя могли. Конечно, Горбачев по делам своего фонда часто бывал за границей, выступал с лекциями. Но жили они в России. Супруга считала, что они не имеют морального права уехать из страны, за судьбу которой не так давно отвечал ее муж. И не боялась защищать его от нападок. Она смело ходила по магазинам, бывала на рынках. Охрана по этому поводу возмущалась, но Горбачева заявляла: мне бояться нечего! И все-таки она очень боялась, что новая власть может выдворить их из России. После той «нравственной Голгофы», которую, по ее словам, они уже прошли, это было бы самым жестоким наказанием.

В начале 1990-х гг. от Горбачева отошли все: его бывшие соратники по перестройке, ближайшее окружение. По большому счету, весь народ отказался от своего президента. Но Раиса Максимовна осталась с мужем. Как и прежде, Михаил Сергеевич мог во всем положиться на супругу. Она, конечно, изменилась в эти последние годы. Еще больше стала уделять внимания дому, семье, заботилась о внучках. Они жили на даче, которую российское государство предоставило последнему президенту СССР в пожизненное пользование.

Остались в прошлом былые пересуды на самом высоком уровне: в какой шубе была Горбачева, какие украшения она рискнула надеть, сколько все это стоит? Она с большим достоинством говорила, что они с мужем ничего у государства не украли. В отличие от других! И действительно, кого могли уже волновать золотые сережки, купленные Горбачевым в подарок жене в их первый визит в Лондон? О «происшествии» тогда сразу узнали в Москве, и Михаил Сергеевич долго объяснялся по этому поводу с тогдашним генсеком Черненко. Первые годы независимой России наглядно показали, какие колоссальные суммы тянули из государства иные чиновники.

О Раисе Максимовне вспомнили, когда с ней случилась беда. Это был шок для всего народа, населяющего постсоветское пространство. Борис Ельцин забыл старые разногласия и искренне предложил помощь своему давнему сопернику Горбачеву. Раиса понимала, что помочь ей могут только западные врачи, но все же не хотела уезжать из России. Она не бросила мужа в трудную минуту, и он остался с ней до конца. 20 сентября 1999 г. в возрасте 67 лет она умерла от лейкемии в университетской клинике немецкого города Мюнстера.

Время, прошедшее со дня смерти любимой жены, было для Горбачева очень тяжелым. Он попытался уйти с головой в работу. Вернулся в политику, создав социал-демократическую партию. Умом он понимает, что Раисы Максимовны больше нет, но сердце отказывается с этим согласиться. Когда ему бывает трудно принять решение, он советуется со своей женой, как будто она до сих пор жива. А иногда просто разговаривает с ней о том, что произошло за день. Это стало привычкой за долгие годы совместной жизни. Михаил всегда рассказывал жене о делах, а она частенько передавала содержание прочитанных ею книг, на которые у мужа не хватало времени.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.