– Только дотроньтесь до меня! – крикнул Вадим, осмелевший оттого, что немедленная расправа не состоялась, или это еще дурь у него из головы не выветрилась. – У меня в Москве дядька – ельцинский жополиз! Он вас всех в порошок сотрет!
– Бог – высоко, Москва – далеко! – зло процедил Павел и врезал ему по зубам так, что тот мгновенно залился кровью.
– Ах, какие у нас высокопоставленные родственники! – развеселился Королев. – То-то народ в камере повеселится! Дядька у парня – Ельцину жопу лижет, а его племянника будут туда трахать все, кому не лень!
– Одеться можно? – робко спросила Даша.
– Зачем? – удивился Павел. – Тебе же потом в камере снова раздеваться. Ты что же думаешь, там, в СИЗО, на тебя любительницы не найдутся? Найдутся! И на тебя! И на твою подругу! И на этих сладких мальчиков! Ну, все, сучары! Вы попали! И «кукарекать» вам на зоне до тех пор, пока сами в петлю не полезете! – злорадно пообещал он.
– Слушайте! Тут в кармане чьих-то штанов, по-моему, наркота, – раздался чей-то голос.
– Это Вадима! Это он нас чем-то отравил, – начал оправдываться Сергей.
– Закройся, мразь! Я тебе ничего насильно в рот не совал! Сам брал и глотал! – взвился Вадим.
– Ну, блин, полный букет! – послышался тот же голос. – Это какие же выродки вас на свет произвели, что такие ублюдки получились? Да ваших отцов кастрировать надо было, на хрен, чтобы уродов не плодили!
– Ну, все! Пакуем! Прикройтесь, сволочи! – приказал Королев, и эти пятеро заметались в поисках своей одежды.
– Отдайте мои джинсы! – потребовал Вадим.
– Это теперь уже не твои джинсы, а вещественное доказательство твоей причастности к распространению наркотиков! Да и зачем они тебе, если этой ночью в СИЗО тебе жопой поработать придется? Ты даже не представляешь себе, как там любят насиловать насильников!
– Найдите ему что-нибудь, – распорядился Королев.
Через некоторое время Вадиму бросили какие-то старые штаны, он надел их, но они никак не хотели на нем держаться и спадали.
– Васька, браслетики накидывать будем? – спросил Павел.
– Все как положено! Пусть привыкают! – ответил тот.
На уже одетых подонках защелкнули наручники и собрались, было, выводить, когда появились врачи, и один из них, едва взглянув на Лену, тут же воскликнул:
– Ее нужно срочно в больницу! Может быть, еще удастся спасти!
Подонков отогнали к стене и на носилках вынесли девушку. И тут Королев вдруг увидел видеокамеру:
– Какая сука решила все это заснять?
– Среди нас только у Вадима видеокамера есть, – раздался голос одного из парней.
– Выводи этих уродов, на хрен! – распорядился Королев, а потом, оглядевшись и, наверное, не увидев вокруг никого, прямо в объектив сказал: – Ну, сволочи! Вы попали! А уж ваши предки – еще больше! Какая же теперь веселая жизнь вас ждет!
Изображение исчезло, но на экране тут же снова появилось лицо уже нынешнего Королева.
– А теперь финал той давней истории, – сказал он и показал на стопку бумаги. – Это чистосердечные признания всех пятерых в содеянном и выписки из истории болезни, когда им в проктологии их рваные задницы зашивали. А это, – показал он на пакет, – покрывало с того дивана, на котором ваши ублюдки Митрофанову насиловали, и на нем не только ее кровь, но и сперма всех троих осталась. Это джинсы Вадима, что экспертиза легко установит про ДНК, а заключение о том, что в их кармане лежали наркотики, уже имеется. А это, – он начал одну за другой демонстрировать фотографии этих уже повзрослевших подонков, – инициатор того преступления Вадим Николаевич Порошин, который сейчас вместе со своим родственником, тем самым ельцинским жополизом, работает в администрации уже нынешнего президента России. Это – Андрей Андреевич Соснин, который ныне трудится в Силиконовой долине на благо и процветание Соединенных Штатов. Это – Сергей Борисович Шишкин, кандидат исторический наук, преподает в Санкт-Петербургском университете. Это – Дарья Владимировна Самсонова, бывшая Кочергина, жена начальника одного из отделений Центробанка и мать троих детей, что живет и здравствует в славном городе Москве. Это – Фатима Ахметовна Джанаева, в девичестве Мамедова, тоже жена и тоже мать многочисленного семейства, проживает в Нальчике. Я думаю, их родным, детям, близким, начальникам и подчиненным, да и просто соседям и знакомым будет очень интересно узнать, как и чем в молодости отличились эти сволочи, а также что с ними, всеми пятерыми, делали в СИЗО, пока они там сидели. Как говорится, страна должна знать своих героев! А теперь живите и ждите! А вот тебе, Соснин, и тебе, Шишкин, особое предупреждение!
Изображение исчезло, теперь уже совсем, и в зале установилась мертвая тишина, в которой сначала раздался тихой щелчок – это Сафронов, достав диск из компьютера, положил его в футляр и сунул к себе в карман, – а потом прозвучал низкий, севший от ярости голос одного из бывших «братков».
– Я не святой, но я бы этих сволочей своими руками на куски порвал!
– Заглохни, Шика! – бросил ему сидевший рядом с ним солидный седой мужик, который в молодости тоже явно был не самых честных правил.
– Да чтоб он сдох, твой Вадим! – рыдающим голосом крикнул, судя по всему, отец одного их тех пятерых подонков.
– Черт со мной! Но, если у Андрея на работе об этом узнают, его тут же уволят, и он больше нигде в Штатах не устроится, – со смертной тоской в голосе сказал какой-то мужчина, и Гуров понял, что это и есть Соснин.
– Ничего, вернется сюда, будет вагоны разгружать, – зло бросил на это кто-то из присутствующих.
– Вы не понимаете, в Силиконовую долину нельзя попасть ни по блату, ни за деньги! У мальчика светлая голова! – продолжал стонать Соснин.
– Только поздно у него мозги включились! – раздалось в ответ.
– Хватит! – рявкнул Сафронов. – От ваших слов все равно ничего не изменится! – и обратился к Порошину, который сидел, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону: – Успокойся, Николай! Лев Иванович обязательно во всем разберется.
– Спасибо тебе, Олег! – пробормотал губернатор. – Только ты меня и понимаешь!
– Да чего теперь орать? Все равно уже ничего не исправить! – сказал Мамедов и повернулся к Гурову: – Уважаемый! Я свою дочь не оправдываю, как и остальные – своих детей. Но ведь не только мы, а и они все эти семь лет каждую минуту удара ждут.
– А это похуже, чем на зоне. Там-то хоть ясность и определенность есть, и ты свое будущее знаешь, – поддержал его один из бывших «братков».
– А насчет того, что мы все в шоколаде, так это только со стороны кажется, – вздохнул один из «приличных» мужчин и представился: – Я – Кочергин. – Затем продолжил: – Вот Шика! Он раньше машины угонял, разбирал или перепродавал, и каждый день под статьей ходил, а сейчас он ими законно торгует и по всей области у него станции техобслуживания. Только тогда он один был и сам за себя отвечал, а сейчас у него семья, дочки! Соснин в поликлинике хирургом работал, а сейчас всей медициной области командует. Шишкин в областном управлении Центробанка бумажки туда-сюда носил, а теперь своим банком управляет! Я одним строительным управлением руководил, а теперь всем строительством в области. Мамедов…
– Обо мне и говорить нечего! – перебил его тот. – Я был чучмек-торгаш! И лучше бы я таким до конца жизни оставался, чем столько лет в постоянном страхе жить. Королев нас всех одной веревкой связал, так что мы, пятеро, здесь ни при чем. Мы и наши дети от его смерти все потеряем! Я не о наших должностях и положении.
– Я так и понял, господин Мамедов, – кивнул Гуров.
– Уважаемый Лев Иванович! Когда я узнал, что вы сюда приезжаете, то позвонил в Москву своим знакомым, и они мне рассказали о вас только хорошее. А еще они сказали, что ни денег, ни подарков вы от нас не примете, но вот от нашей помощи я вас очень прошу не отказываться – мы здесь живем, мы людей знаем: кто с кем дружит, кто с кем не дружит, кто чем дышит, кто с кем спит. Я правильно говорю? – повернулся к остальным Мамедов.
– Нет базара! – ответил за всех седой и пожилой, что сидел рядом с Шикой. – Если потребуется, я вам своих людей дам. Надо будет город наизнанку вывернуть, так вывернем.
– Мы и людей дадим, – поддержали его остальные «братки».
– Я смотрю, недалеко вы от своего прошлого ушли, – заметил Гуров.
– Неправильно сказали, господин полковник, – покачал головой пожилой.
– Точно! – поддержал его Шика. – Это моя служба безопасности, потому что автопоезда сами собой по воздуху еще летать не умеют.
– И у нас своя охрана имеется, – подтвердили остальные.
– Ну, уж, если вы готовы мне во всем помощь оказывать, то скажите для начала, что собой представляет Багров, – попросил Лев. – О Королеве я уже почти все знаю, а вот о нем никто и слова не сказал.
Все недоуменно переглянулись и уставились на него.
– А он-то здесь при чем? – спросил Шишкин. – Ясно же, что это Королева хотели убить, а он просто под раздачу попал.
– И тем не менее это тоже проверить надо, – настаивал Гуров.
– Ну, если надо, – пожал плечами банкир. – Сашка по жизни комсомолец. Помните, было такое выражение: «Партия сказала: «Надо!», комсомол ответил: «Есть!» Так вот, теперь у него вместо партии Королев. Сам Сашка ничего не изобретет, но вот исполнение проверит до того дотошно, что просто в каждую щель влезет и ничего не пропустит. Если Королев ему какое-нибудь поручение дает, в лепешку расшибется, но выполнит. Есть, пить и спать не будет, но точно в срок отчитается о проделанной работе, и придраться будет не к чему.
– А кто сейчас будет руководить городом, когда они оба в больнице? – спросил Гуров.
– Старший сын Королева Ванька, то есть Иван Васильевич, – поправился Кочергин. – В отца пошел, ему тоже палец даже издалека показывать нельзя – тут же руку по плечо отхватит. Но если вы думаете, что это кто-то из детей Королева затеял, чтобы на его место сесть, то глубоко заблуждаетесь, потому что Королев им цену знает и секретами ни с кем из них делиться не стал бы. Как и с женой. Он вообще никому не верит.
– Не согласен, у кого-то же этот компромат хранится, – возразил Гуров. – А вот для того, чтобы мне начать думать, информации пока маловато.
– Мы ответим на любые вопросы! Даже самые неприятные! – заверил его Кочергин.
– Договорились, – кивнул Лев и, повернувшись к Сафронову, напомнил: – Генерал! Мы, вообще-то, сюда пообедать пришли.
– Да-да! Конечно! – спохватился тот. – Но кто же знал, что запланированный мной разговор вот так повернется?
– Ну, ладно, мы тогда пошли, – сказал, поднимаясь, Шика, а за ним и все остальные. – Приятного аппетита!
Они двинулись в сторону двери, но дойти до нее не успели, потому что она распахнулась, и в зал вошли трое мужчин в камуфляжной форме: двое помоложе, а третий был седым, в темных очках и нес в правой руке папку, а вот вместо левой у него был протез. Гуров тут же понял, что перед ним генерал Алексей Ильич Поляков. Он бросил на стол перед Сафроновым папку и сказал:
– Олег! Ты ее в машине оставил. Я знаю, что письменное заключение экспертов уже готово, вот и доставай! Моим ребятам его посмотреть надо – они лучше любых экспертов разберутся.
– Ну, давай попробуем! – согласился Сафронов и, достав документ, протянул его Полякову.
Но взял его один из молодых мужчин, после чего он и его спутник стали его вместе читать, а потом шепотом на ухо пересказали его содержание своему командиру – ну, правильно, видел-то Поляков плохо. Тот выслушал, покивал головой, заключение тут же вернули Сафронову и собрались, было, уйти, но Гуров, да и все остальные, тут же поняли, что Поляков и его подчиненные о чем-то догадались, поэтому Сафронов жестким голосом остановил их:
– Алексей! Так дела не делаются!
– Да, товарищ генерал-лейтенант! Так дело не пойдет! – решительно заявил и Лев. – Вы явно что-то поняли, так поделитесь информацией!
– А ты кто таков? – удивленно спросил Поляков, потому что и сам Гуров, и его голос были ему незнакомы.
– Это к нам на помощь прибыл из московского главка полковник Гуров Лев Иванович, – объяснил Сафронов.
– Генерал-полковник Гуров Иван Иванович тебе кто? – даже не поздоровавшись, спросил Поляков.
– Отец! Только меня генеральским сынком даже в детстве никто не считал, – довольно резко ответил Лев.
– Вижу, с характером, значит, в отца пошел, – хмыкнул Алексей Ильич. – Ну, и как он сейчас?
– Годы пытаются взять свое, а он не дает.
– Будешь с ним говорить, передай ему привет от старшего лейтенанта Полякова, может, вспомнит, – сказал Алексей Ильич.
– Забудешь вас, как же, если вы штабные учения в присутствие командующего округом чуть не сорвали, – буркнул Гуров.
– Приятно сознавать, что останешься жить в сказаниях и легендах, – хмыкнул Поляков и уже серьезно добавил: – Ладно! Хотели мы его сами найти, но исключительно ради твоего отца, что тогда меня отстоял… Олег! Объявляй в розыск Зайцева Анатолия Борисовича!
Сафронов быстро нашел в своей папке какой-то документ и воскликнул:
– Есть такой! Так он около трех месяцев куда-то исчез. А это точно он?
– Я с ним вместе в Чечне служил и его почерк ни с каким другим не спутаю. Это его работа! – уверенно проговорил один из спутников Полякова.
– Он у меня в гвардии был, только я его выгнал, – подхватил Алексей Ильич.
– За что? – тут же поинтересовался Гуров.
– За то, что проститутками пользовался бесплатно, – объяснил Поляков.
– Значит, проститутки у вас все-таки есть, – повернулся к Сафронову Лев Иванович.
– А вы что хотели, если это древнейшая на земле профессия? – развел тот руками. – Только они у нас все на учете стоят и каждую неделю в вендиспансере анализы сдают. Не знаю, что уж они там в Москве себе думают, а я считаю, что пусть лучше мужик или студент какой-нибудь, у которого в штанах засвербело, проститутку «снимет» и пойдет дальше по своим делам, чем будет по кустам таиться и припозднившихся женщин поджидать. Потому-то у нас за последние годы ни одного случая изнасилования и не было.
– Мы его тоже поищем, – пообещал Шика.
– Шика! – резко остановил его Гуров, но тот, так же резко, перебил его:
– Для вас, господин полковник, я Шикунов!
– Хорошо, господин Шикунов! – вынужден был согласиться никак не ожидавший такого отпора Лев. – Тогда запомните, что Зайцев нужен здесь и живым, чтобы мог назвать имя заказчика!
– Не делайте из нас чудовищ, – небрежно бросил Шика.
«Братки» ушли, а Гуров обратился к Полякову:
– Алексей Ильич! Мне бы поговорить с вами – вдруг у вас по поводу всего случившегося какие-то свои соображения есть?
– Заходи в любое время, – ответил тот, протягивая ему визитку. – А где мы находимся, тебе всякий покажет, – и тоже ушел со своими подчиненными.
– Ну, и мы тогда не будем вам мешать, – робко проговорил Порошин. – Да и в больницу к жене мне надо.
В результате в зале остались только Гуров, Сафронов и Никитин, и Лев, уже начиная злиться, потому что есть хотелось страшно, спросил:
– Так обед будет или нет?
– Да будет, конечно! – успокоил его генерал. – Сейчас распоряжусь! Вы тут кушайте, а мне к себе в управление надо, чтобы Зайцева в розыск объявить. А как поедите, вас мой водитель в управление отвезет или, если хотите, проводит – тут действительно недалеко.
Он быстро ушел, и почти тут же появился официант с подносом. Разносолов не было, но вся еда оказалась очень вкусной, а порции большими, так что наелись оба «от пуза».
– Рассчитайте нас, – попросил Лев официанта, когда они покончили с обедом.
– За все уже заплачено, – предупредительно ответил тот.
– Одалживаться не привык, так что принесите счет, – недовольно бросил Гуров.
Официанту ничего не оставалось, как подчиниться, и, расплатившись каждый за свое, они вышли в коридор, где их уже ждал водитель Сафронова.
– Господин полковник, майор Панкратов прибыл в ваше распоряжение, – представился он. – Докладываю: номер в этой гостинице вам уже приготовлен, и сумки туда отнесли. Номер хороший, с видом на реку, будете довольны! Кабинет вам тоже подготовлен, уголовные дела и материалы доследственных проверок, которые Королев в свое время вел, находятся там, и записи с телевидения привезены. Какие еще будут указания?
– А имя у вас есть? – поинтересовался Гуров.
– Так точно, Константин.
– Да не тянитесь вы передо мной! Не на параде! Скажите лучше, вы местный? Город хорошо знаете?
– Местный, да мне и по должности положено его хорошо знать, – ответил майор.
– Что же вас родной дядя в шоферах держит?
– Да это я только сегодня у него водителем поработал – мало ли, о чем в машине разговор пойдет, а так я – начальник угро, – объяснил Константин.
– Ну, ведите нас, Костя! А то засиделись мы что-то, прогуляться хочется, – улыбнулся в ответ Лев.
Они вышли из ресторана и, пройдя буквально пятьдесят метров и завернув на угол, оказались на Речной улице, как здесь называлась набережная Чернавки, на которой и располагалось областное управление. Это было большое и добротное здание еще дореволюционной постройки и впечатление производило очень внушительное.
– Это еще что за памятник архитектуры? – хмыкнул Гуров.
– В старопрежние времена, когда еще никаких ГЭС не придумали, Чернавка была рекой судоходной, и в этом здании располагалось хозяйство купца первой гильдии Сарафанова. После революции здесь чекисты располагались, а потом им новое здание построили, а это нам отдали.
– Значит, теперь будем вместе работать. Достаньте нам карты города и области, – велел Гуров.
– Уже приготовлены!
– Оперативно! – одобрительно хмыкнул Лев.
Кивнув откозырявшему им дежурному, они вошли внутрь. Приготовленный для них на первом этаже кабинет, потолок которого терялся где-то далеко наверху, был светлым, чистым, просторным, и в нем имелось все необходимое, начиная с компьютера и заканчивая чайником, посудой, чаем, кофе и сахаром, в холодильнике стояли бутылки воды, лежали колбаса, сыр, разнообразные консервы и почему-то хлеб, а также печенье и пряники.
– Кого же из-за нас отсюда выселили? – поинтересовался Гуров.
– Следаки сидели, – пояснил Костя.
– Что же они свое добро-то не забрали? – кивнул Лев на холодильник.
– Да нет, это все для вас приготовлено – вдруг перекусить захочется?
– Это лишнее. До которого часа столовая работает?
– Господин полковник! Разрешите неофициально? – вместе ответа проговорил, вздохнув, Константин.
– Слушаю вас. А раз уж неофициально, то можете обращаться по имени-отчеству.
– Лев Иванович! Вы уж извините меня, только вы, видимо, не до конца поняли, что в городе и области творится. Нас всех не то что знобит или лихорадит, нас всех в жесточайшем Паркинсоне трясет! Вся надежда только на вас! И если вам потребуется, чтобы столовая работала круглосуточно, то так оно будет! Вы ведь историю моего дяди знаете? Ему до пенсии два месяца, и если разразится скандал, он не в отставку выйдет, а с работы вылетит! «Доброжелатели» у него имеются! Поэтому и он, и все остальные сделают все, что угодно, чтобы этого гада найти. А что касается этого, – подбородком показал он на холодильник, – то цены в наших магазинах вы видели, поэтому продукты взяткой считаться никак не могут – по сумме не проходят.
– Тогда ладно! Ну, что? Начнем, пожалуй! Костя, раз уж вас нам придали, то организуйте нам просмотр всего, что местные наснимали, но учтите, что нас интересуют только съемки стройки, ничего больше!
– Лев Иванович, а у меня уже все готово – я же ваш разговор в машине слышал, так что тут только стройка за последние четыре месяца, куда Королев каждую субботу ездил, – ответил Костя.
– Молодец, на лету схватываете! – одобрил его Гуров. – Ну, поехали!
Они втроем, не отрываясь, просмотрели все записи, но Никитин не нашел в них ничего примечательного, да и Гуров их никак не комментировал, а когда они закончились, спросил у Константина:
– Вы уголовные дела смотрели?
– Нет – я же не знал, что вас может заинтересовать, – ответил тот.
– Ну, тогда вы свободны, а дела мы уже сами посмотрим. Скажите, когда у вас светает?
– Да в шесть уже светло как днем.
– Ну, значит, завтра в шесть утра возле гостиницы с машиной, и карты взять не забудьте, – приказал Гуров.
– Есть! – четко ответил Костя.
– Лев Иванович! Я пойду покурю! – просительно произнес Никитин.
– Бросать тебе надо, Володя! – недовольным голосом ответил Гуров.
– Так ведь с того момента, что мы сюда прилетели, это первая, – оправдывался Володя.
– Ладно! Иди! – буркнул Лев, пододвигая к себе первую папку.
– Пошли, покажу, где тут у нас курят, – сказал Константин, когда они с Володей вышли из кабинета.
Курилкой оказалась лестничная площадка с ящиком песка, из которого торчали окурки. Усевшись на подоконник, оба закурили, и Костя спросил:
– Слушай, он всегда такой неласковый?
– Неласковый?! – удивился Никитин. – Он сейчас обычный, а вот неласковым я никому не пожелаю его увидеть – размажет так, что и следа не останется!
– Что, и начальство послать может? – недоверчиво спросил Константин.
– Еще как! – усмехнулся Володя.
– Вот поэтому он до сих пор и не генерал, хотя мы в институте некоторые его дела на занятиях разбирали, он, можно сказать, в учебники вошел.
– Да давно он мог бы быть генералом, только ему это не надо. Подумай сам, ну, зачем ему за чьи-то грехи и ошибки отвечать? Он сейчас сам по себе, и выше его – только звезды! Их со Станиславом Васильевичем в главке называют «лучшие из лучших»! Случись чего, к ним на поклон идут.
– Ну, и порядки у вас там в Москве! – покрутил головой Костя. – Да если бы у нас тут кто-нибудь только попробовал…
– Слушай! Если тебе серьезную операцию надо делать, от которой твоя жизнь зависит, ты к какому хирургу пойдешь? К тому, который тебе ласково улыбается, но при этом ни черта не знает, или к тому, кто тебя с ног до головы обматерит, но от смерти спасет? – спросил Никитин.
– Понял, не дурак, – кивнул Константин.
– Вот на них никто и не пытается давить или приказывать! Потому что каждый из них в любой момент может плюнуть, уйти, и без работы они не останутся! Вот начальство и терпит их закидоны!
– Значит, начальник у них – ангел во плоти! – усмехнулся Костя.
– Только упаси тебя бог с этим ангелом встретиться, когда тот не в духе! Не хуже Гурова размажет! – рассмеялся Володя.
– А Станислав Васильевич?
– Это полковник Крячко. Только он заболел, вот Лев Иванович меня с собой и взял – надо же кому-то черновую работу выполнять.
– А как ты вообще в главк попал? – с интересом спросил Костя.
– Не поверишь! Чистой воды везение: просто оказался в нужный момент в нужном месте. Но если на чем-нибудь сорвусь, то вылечу обратно в район, а мне этого очень сильно не хочется!
– Еще бы! – понимающе заметил Константин и, увидев, как Володя тушит окурок в небольшой карманной пепельнице – между прочим, подарок Гурова, удивленно вытаращился на него: – Ты чего это?
– Еще с района привычка – нельзя оперу на месте происшествия свои следы оставлять. А то у нас был один, так тот умудрился не только закурить в квартире, откуда только что после гулянки «терпилу» с тяжкими телесными вынесли, так еще и в пепельнице, что на столе с окурками стояла, свой потушить. Вот наши эксперты потом и бились с ним, потому что совершенно непонятно было, откуда вдруг он один такой взялся. А поскольку все гости старика пошли в глухой отказ, решили, что этот окурок оставил преступник. Хорошо, что потом кто-то вспомнил, как этот болван там курил. Представляешь, какую серенаду ему тогда наш начальник спел?
– Представляю! – рассмеялся Константин. – Но здесь-то не место происшествия.
– Костя! Привычка или есть, или нет! Ладно! Все! Побегу я, а то шеф, наверное, уже и так злится. До завтра!
– До завтра! А что делать-то будем?
– А я знаю? – удивленно вытаращился на него Никитин. – Что шеф скажет, то и будем!
На самом деле никакого такого случая с окурком в природе не было, просто выросший без отца Володя – мать замуж больше не вышла – кто же ее с тремя детьми возьмет? – всю жизнь искал тот идеал мужчины, которому хотел подражать, как сын обычно подражает отцу. И нашел его в Гурове, умном, проницательном, мужественном, сильном, немногословном, сдержанном в чувствах и жестком, когда этого требует дело. Гуров был для Никитина примером во всем. Володя не стал слепо копировать его, но перенимал многое, с поправкой на возраст и новые времена: манеру одеваться, вести себя, разговаривать, хотя в присутствии Гурова он больше молчал, наблюдая и учась работать, анализировать, жить и чувствовать, как он. Никитин видел, что Лев Иванович всегда старается не оставлять после себя никаких следов, и как-то раз обронил, что, мол, ненароком брошенный тобой окурок может однажды оказаться рядом с каким-нибудь трупом и этим сломать тебе жизнь. Этого было достаточно, чтобы Володя отчистил баночку от затвердевшего обувного крема и стал носить ее в кармане. Когда Гуров увидел, как Володя прячет туда свой окурок, он сразу все понял и на следующий день подарил ему нормальную и по-мужски элегантную карманную пепельницу, с которой Никитин теперь не расставался. По-житейски мудрый и хитрый, но постоянно игравший в простачка Стас Крячко давно уже понял, что Володя относится к Гурову не столько как к наставнику и учителю, сколько как к отцу, но молчал – черт его знает, как Лев к этому отнесется?
– Освежитель воздуха, что ли, купить? – встретил Володю недовольным бурчанием Гуров. – А то от тебя табачищем разит, как от старой пепельницы! – На что Никитин благоразумно промолчал. – Вон там, – кивнул на небольшую стопку Лев, – те дела, которые я уже просмотрел, теперь твоя очередь.
И Володя принялся за работу, читая дела, которые ему после просмотра передавал Гуров. Время шло, кипа непросмотренных таяла, а куча уже прочитанных росла. Никитин несколько раз вставал, чтобы сделать себе кофе, а Гурову чай, подкрепились они и бутербродами, а когда наконец закончили, было два часа ночи.
– Все-таки хорошо, что они нам продукты в холодильнике оставили, иначе мы столько не высидели бы, – заметил Володя. – Нужно будет несколько пакетиков чая с собой взять и консервы, а еще я сейчас бутербродов наделаю, чтобы нам утром позавтракать – кипяток-то у дежурной есть.
– Возись, если хочешь, но я думаю, что холодильник в нашем номере от пустоты не звенит, – потягиваясь, ответил Гуров.
– И все-таки лучше не рисковать, – настаивал Никитин.
Он распихал пакетики с чаем и бутерброды по карманам, взял две банки тушенки, и они пошли в гостиницу. Увидев их, дежурный вскочил с места и, откозыряв, доложил:
– Здравия желаю, господин полковник! Дежурная машина вас ждет!
– Это чтобы до гостиницы доехать? – хмыкнул Гуров. – Отставить! Мы прогуляемся.
– Есть отставить! – снова откозырял дежурный.
Выйдя на улицу и вдохнув чистый, прохладный ночной воздух, Никитин не выдержал и произнес:
– Рекой пахнет! Эх, сейчас бы на рыбалку!
– Не трави душу, – буркнул Гуров. – Накрылась наша со Стасом рыбалка!
– Ничего! Лето еще не кончилось, еще посидите с удочкой! – попытался утешить его Володя.
Несмотря на позднее время, дверь гостиницы была открыта, и охранник предупредительно распахнул ее перед ними. Подойдя к стойке регистрации, они увидели радушно улыбающуюся пожилую женщину, которая приветливо сказала:
– Добрый вечер! Вот ваши ключи! Ваш номер 324-й, это на третьем этаже. А ужин будет через пять минут – нам только разогреть!
– Володя! Ужинать будешь? – спросил Гуров.
– Нет, мне бы сейчас только на постель упасть, – пробормотал тот.
– Ужин отменяется, – развел руками Лев Иванович. – А вот разбудить нас в половине шестого вы сможете?
– Конечно! – с готовностью заверила его женщина. – А завтрак во сколько подавать?
– Без десяти шесть, только скажите, где у вас буфет находится.
– Вам никуда ходить не надо, все принесут в номер. Спокойной вам ночи! – пожелала дежурная.
Номер оказался стандартным, но вылизанным до такой чистоты, что просто сверкал.
– Чур, я у окна спать буду! – с ходу застолбил себе место Гуров.
– Да пожалуйста! Только вы уж укройтесь потеплее, чтобы вас, как Станислава Васильевича, не просквозило, – сказал Володя, направляясь к холодильнику, чтобы положить туда бутерброды.
– Не записывай меня в старики! – сварливо буркнул Гуров, ставя секретный телефон на подзарядку.
– Лев Иванович! А ведь вы правы оказались! У нас и тут холодильник забит! – воскликнул Никитин, открыв дверцу.
– А я всегда прав!
Говоря это, Гуров вдруг быстро и неслышно подошел к двери номера и, прислонившись к стене так, чтобы оказаться прикрытым открывшейся дверью, застыл с пистолетом в руке. Никитин же, увидев, как бесшумно поворачивается оставленный им в замочной скважине ключ, тоже достал пистолет и, скользнув в ванную, прикрыл дверь, оставив небольшую щелку, через которую мог тут же увидеть того, кто войдет. Незваным гостем оказалась молодая женщина в костюме горничной. Она сделала шаг вперед, держа перед собой руки ладонями вверх, показывая тем самым, что у нее ничего нет. Гуров тут же спрятал пистолет, знаками показал Володе, что пойдет с этой женщиной, и вышел. Она пошла по коридору, Гуров последовал за ней, тихонько заметив:
– А ты, Наташа, выросла! Похорошела! – На что женщина, повернувшись к нему, только зло оскалилась.
Они подошли к какому-то номеру и вошли внутрь, там в кресле их поджидал невысокий высохший старик со впалыми щеками и нездоровым румянцем – это был «смотрящий» по Чернореченску вор в законе Тарас Семенович Остапчук.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.