Живые существа должны выживать. Для того чтобы выжить, им необходимо приспосабливаться. Одним из таких «приспосабливаний» является амбивалентность.
Что же это такое? Дословно амбивалентность – это переменчивость. Что же в ней плохого?
Ничего плохого!
Это – естественное стремление человека выжить. Для того чтобы выжить, ему надо быть со львом помягче, с тигром – еще мягче, с вождем племени – исполненным собственного достоинства, а уж у себя дома – таким, каким захочешь! Такая жизнь заставляет человека все время меняться. Тигру плохо – и мы уже стремимся его убить. Он выбрался из нашей ловушки – опять, «дяденька тигр, не ешь меня!».
Цивилизация заставляет человека хранить свое слово и быть одинаковым все время, пока он в коллективе, на виду. Со временем это входит в привычку. На человеке нарастает маска – ведь на самом деле он – другой. Но общество требует, чтобы человек носил маску, и он ее носит. Он говорит себе: не поддавайся настроению, держи себя в руках! И это то, что делает его человеком.
Поэтому когда человек меняется в поведении из дня в день – это, во-первых, говорит о том, что он – психически здоров, потому что его инстинкт хищника говорит ему об этом, с другой стороны – что он – асоциален, ему нельзя быть в коллективе.
Мы, русские – амбивалентны. Так же, как и англичане. Но они научились сохранить свою амбивалентность и остаться коллективными существами. Нам этому еще предстоит учиться.
– Русский. Что такое амбивалентность?
– Это когда тебе хочется убить свою жену, и в то же время ты ее боготворишь.
– Тогда все негры – амбивалентны. Нам то хочется любить свою жену, то ее убить!
– Нет, Чак, в ОДНО время – любить и убить.
– ……………? Ну-ка, еще приведи пример русской амбивалентности?
– Я ненавижу пить водку и все-таки ее пью. Я ненавижу ссоры и ссорюсь. Я груб и одновременно я любуюсь закатом. Я ничего не планирую, но мне нужно твердо знать, что будет завтра.
– Русский, а ваши женщины – они тоже амбивалентны?
– Конечно! Если русской женщине хорошо с тобой в постели, она может тебя задушить. Чтобы ты не достался никому больше. Если русская женщина хочет похудеть, она садится на мучную диету. Если русская женщина любит – ты никогда не узнаешь об этом, пока ты жив.
– А когда умрешь?
– А когда умрешь, она будет просиживать у твоей могилы и плакать.
– А можно и до смерти тоже плакать обо мне?
– Зачем? Ты, скотина, можешь это увидеть, и ее секрет раскроется.
– Но зачем же держать любовь в секрете?
– Затем, что любовь – это секрет и для нее самой тоже.
– Это и есть амбивалентность?
– Да, это она есть.
– Хорошо, что ты сказал. Теперь, когда я захочу подойти к русской женщине, я возьму с собой пушку.
– Лучше возьми цветов. И салфетку.
– Салфетку?
– Вытереть лицо, когда она тебя отхлещет твоими цветами.
Амбивалентность означает присутствие в характере двух взаимоисключающих начал.
Невозможно понять, как такое может быть, но это факт! Амбивалентность характера ведет к рассогласованности действия архетипов, не способности достигать результата и мучениям человека. Если же амбивалентность – архетипическая составляющая НАЦИОНАЛЬНОГО характера, то все вышеперечисленные характеристики наблюдаются у целого народа.
В нашем, русском, случае амбивалентность присутствует в нашем характере не как черта, а в качестве его основы, все остальные архетипы связаны в первую очередь с амбивалентностью и уже потом – друг с другом.
Признаки существования амбивалентности доказываются всей нашей историей. Мы сказали лишь слово – а вам уже понятно, о чем идет речь. Это и постоянное метание между Востоком и Западом, времена красных и белых, бояр и опричников, Руси на родине и Руси эмигрантской – подобных примеров хоть отбавляй! Но откуда она взялась на нашу голову?
– Русский, а почему у тебя выходит, что амбивалентны только русские женщины?
– Ну, хорошо, давайте я почитаю Вам дневник нашего великого писателя Льва Толстого, чтобы исправить ваше однобокое впечатление!
– Лев Толстой – это «Анна Каренина»? Видел как-то в кино. Она еще под поезд бросилась, ужас!
– Так читать?
– Прочти, прочти!
– Ну, вот, его дневник:
«16 июня. – В [алерия] мила.
18 июня. – В. болтала про наряды и коронацию. Фривольность есть у нее, кажется. Не преходящая, но постоянная страсть.
21 июня. – Я с ней мало говорил, тем более, она на меня подействовала.
26 июня. – В. в белом платье. Очень мила. Провел один из самых приятных дней в жизни. Люблю ли я ее серьезно? И может ли она любить долго? Вот два вопроса, которые я желал бы и не умею решить себе.
28 июня. – В. ужасно дурно воспитана, невежественна, ежели не глупа.
30 июня. – В. славная девочка, но решительно мне не нравится.
А ежели этак часто видеться, как раз женишься.
1 июля. – Провел весь день с В. Она была в белом платье с открытыми руками, которые у ней нехороши. Это меня расстроило. Я стал щипать ее морально и до того жестоко, что она улыбалась недокончено. В улыбке слезы. Потом она играла. Мне было хорошо, но она уже была расстроена. Все это я узнаю.
2 июля. – Опять в гадком, франтовском капоте… Я сделал ей серьезно больно вчера, но она откровенно высказалась, и после маленькой грусти, которую я испытал, все прошло… Очень мила.
10 июля. – В. очень мила, и наши отношения легки и приятны.
12 июля. – В. была лучше, чем когда-нибудь, но фривольность и отсутствие внимания ко всему серьезному – ужасающие. Я боюсь, это такой характер, который даже детей не может любить. Повел день, однако, очень приятно.
25 июля. – В. первый раз застал «без платьев», как говорит Сережа. Она в десять раз лучше, главное, естественна… Кажется, она деятельно-любящая натура. Провел вечер счастливо.
28 июля. – Странно, что В. начинает мне нравиться, как женщина, тогда как прежде, как женщина именно, она была мне отвратительна.
30 июля. – В. совсем в неглиже. Не понравилась очень.
31 июля. – В., кажется, просто глупа.
1 августа. – В. была в конфузном состоянии духа и жестоко аффектирована и глупа.
10 августа. – Мы с В. говорили о женитьбе, она не глупа и необыкновенно добра.
12 августа. – Она была необыкновенно проста и мила. Желал бы я знать, вл[юблен] ли, или н[ет].
16 августа. – Все эти дни все больше и больше подумываю о Валериньке.
4 сентября. – О В. думаю очень приятно.
24 сентября – В. мне противна.
26 сентября. – Мила, но ограничена и фютильна невозможно.
28 сентября. – Нравилась мне вечером.
29 сентября. – В. неспособна ни к какой практической, ни к умственной жизни… В первый раз испытываю к ней что-то вроде чувства.
1 октября. – Ничего не делал, но, слава Богу, меньше думал о В.
Я не влюблен, но эта связь будет навсегда играть большую роль в моей жизни. А что, ежели я не знал еще любви, тогда, судя по тому маленькому началу, которое я чувствую теперь, я испытаю с ужасной силой. Не дай Бог, чтоб это было к В. Она страшно пуста, без правил и холодна, как лед.
8 октября. – Не могу не колоть В. Это уж привычка, но не чувство.
Она только для меня неприятное воспоминание.
19 октября. – Я решительно не имею к ней никакого [чувства].
24 октября. – В. была прелестна, я почти влюблен в нее».
Стив:
– Все, перерыв кончился! Давайте работать!
Чак:
– Эйч-Си!
Стив:
– Что?
Чак:
– Я про текст. HC. Hard case. Тяжелый случай!
Мы намеренно посвятили дневнику Льва Толстого так много времени. Речь не идет о «больном человеке», а о «нашем всем» в литературе, нашем правиле, которое мы воспринимали без фильтра и учились по его романам именно такому реагированию. Почему? Потому что сами такие же.
Амбивалентность – сродни болезни. Она подтачивает психику изнутри. Она не дает правильно и согласованно работать архетипам. Она противопоставляет один архетип другому, заставляя человека «качаться на дьявольских качелях» – от одного полюса к другому. В поведении это проявляется как переменчивость настроя: ТО человек рационален и сух, ТО вдруг полностью погружен в эмоции, ТО он полон надежд – и ВОТ, охвачен отчаянием, ТО он – святой, а ТО – дикий зверь.
К слову сказать, не мы одни такие. Греки были удивительно цельным народом, но их история явила нам пример удивительных проявлений – в одно время они создают прекрасные статуи, в другое – превосходят варваров жестокостью, любят и боготворят кого-то, и тут же изгоняют его же, если не лишают жизни.
Приведенная параллель с греками помогает нам понять собственную природу и указывает на очень важную черту характера «одержимого» амбивалентностью: это нечто, что заставляет человека идти до самого края, до сути, и только потом возвращаться в точку равновесия. Собственно, без того, чтобы максимально отклониться, человеку и не вернуться к равновесию, и он это понимает. Как следствие очень больших отклонений – можно наблюдать в характере амбивалентного человека сильную искушенность, глубокое понимание ситуации и людей, сильно развитое стремление выделиться, творить, управлять. Когда человек с подобным характером совершает зло – он понимает всецело, что это – зло и он максимален в своих проявлениях, когда он творит добро – оно тотально и полно.
Поэтому темные проявления русской души настолько ужасны (не будем приводить здесь примеры, достаточно почитать материалы о Гражданской войне 1918–1922 гг.). И потому русские так самоотверженны в прояснениях своего характера. И потому так верно сравнение русских с низвергнутыми в Тартар Гигантами – и те, и другие не знают меры.
Собственно, отсутствие меры и есть амбивалентность. А кому присуще данное чувство? Чувство меры может происходить из разума или из чувства либо и из того и из другого одновременно. Хорошим примером «разумности» могут служить характеры германских народов, в том числе англичан. Хотя англичане вовсе не так уж однозначны, как те же немцы, вы ведь не станете утверждать, что и те и другие – нерасчетливы, недальновидны, не имеют страсти к планированию, упорядочению своей жизни и жизни окружающих.
Если чувство меры происходит из эмоциональной сферы – примером оной могут служить характеры южных народов – итальянцы и испанцы. Они живут чувствами, но всегда знают меру, оставаясь адекватно понятными всем окружающим.
Амбивалентность, растаскивая попарно архетипы, оставляет в душе русского БЕЗДНУ, которая царит там, где должны присутствовать попарно связанные архетипы. Они и связаны, но только не сотрудничеством, а антагонизмом, они не помогают друг другу, а создают проблемы. Примером тому является вся эта книга.
И вновь пример не о русских – про Грецию. В Древности каждый грек обладал острым чувством прекрасного, а значит – мерой. Оно было у него в крови. Однако к реальной жизни данное чувство не имело отношения! Греки настолько страстно любили свободу, что позволяли себе абсолютно все! Они учили другие народы, передавая свои бесценные знания и умения, но сами при этом не могли удержать мир в стране и на островах. Одна резня сменяла другую. И на фоне кровопролитий создавались храмы, воспевался человек и его красота. Примерно то же самое происходит и у нас. Только о греческой амбивалентности никто еще не написал, а о нашей – данная книга!
Ангес Мак-Кензи в 1938 году, за год до начала Второй мировой войны, написала книгу про шотландцев. В ней она пишет о некоем качестве этого народа, которое очень напоминает амбивалентность: «Вполне возможно, по этой же причине возникли и некоторые странные противоречия в нашем сознании.
Я имею в виду необычное сочетание, проявляющееся не только в национальном характере, но и в отдельных индивидуумах: суровость скрытности и страстной откровенности, сдержанного юмора в момент душевного порыва и – в зависимости от личных качеств – силы с глубокой нежностью и насилия с сентиментальностью.
Несомненно также и то, что такая противоречивость способствует подсознательному конфликту, который может затормозить или парализовать человека, даже свести его с ума или, будучи преодоленным, привести к осознанию полноты и единства бытия, способности связывать воедино на первый взгляд разрозненные вещи».
Прямо о нас написано!
Откуда же взялась амбивалентность в нашем характере? И откуда взялись мы сами? Исследуя данный вопрос, будем придерживаться принципа Оккама – экономии мышления. Итак, возможно, русские пришли из Гипербореи? Однако попробуем объяснить русский характер более достоверными событиями.
Откуда же происходи амбивалентность характера? Быть может, некогда цельный характер вдруг разломился пополам – но что могло вызвать это? Быть может, наш характер есть сочетание двух характеров, пересечение которых есть пустое множество, то есть они не пересекаются? Но чтобы характеры не стали заимствовать ничего друг у друга, они должны быть полными, совершенными сами по себе. Это, в свою очередь, возможно, когда каждая из двух частей характера долго развивалась обособленно, самостоятельно и превратилась в нечто зрелое. Развивалась ли одна из частей русского характера в Гиперборее или нет – неважно, главное, что обе части существовали там, где для их развития им были предоставлены все условия, прежде всего, время.
Какие же культуры считаются одними из древних и имеющими продолжительное развитие?
Это, прежде всего, индийская (арийская), семитская и китайская культуры. Были и другие (например, египетская), но они самоизолировались и исчезли. Но истоки русского характера НЕ следует искать где-то в этих культурах. И вот почему.
На самом деле все мы имеем одного предка. И евреи, и арийцы, и египтяне. И мы. Может, его звали не Адам, но предок был один, это точно. Это зафиксировано в самой надежной кладовой, которая только возможна – в наших генах. И вот что выходит: мы очень древние, это арийцы ушли от нас, когда мы пришли на русскую равнину, а не мы есть их потомки. Поэтому арийской крови в нас больше, чем у тех, которых называют арийцами. Эта кровь имеет так называемые гаплогруппы – группы ДНК. Эти гаплогруппы имеют обозначение по международной классификации R1a1. Это и есть арийцы.
Что же такое русские?
На Русской равнине жили, как мы (на самом деле, А. Пересвет, а не мы, см. «Русские – не славяне?») уже сказали, арийцы. На севере русской равнины жили финно-угры со своими гаплогруппами, которые обозначаются N3. Когда они пришли на равнину, трудно сказать, они шли аж из Монголии. Потом с юга пришли европейцы, которых мы раньше считали своими предками. Они тоже поселились на Русской равнине. Получился винегрет – русские.
Таковы мы – русские. Мы – динамит, мы – взрывоопасны и вообще опасны. С нами надо поосторожнее. Потому и нужна эта книга – чтобы нам знать, как уберечь себя и других в рабочих отношениях, чтобы сделать взаимодействие не разрушительным, а созидательным.
Почему мы столько внимания уделяем амбивалентности? Потому что это значительный архетип, серьезная характеристика для нас, из которой проистекают многие наши проблемы. Амбивалентность связывает архетипы, как убийца руки жертвы – они не могут адекватно, то есть конструктивно проявляться. Приведем несколько примеров амбивалентных действий руководства в различных компаниях.
Одна компания захотела осуществить переход на более высокий уровень работы в соответствии с новыми бизнес-процессами. В результате «прописывания» оных руководством стали создаваться обширные и никому не нужные документы, которые в итоге не заработали. Затея была брошена.
Другая фирма решила усовершенствовать свою систему расчета с сотрудниками и начала внедрять новую систему оплаты труда (СОТ). Вместо доплат за выслугу лет была применена система оплаты по компетенциям. Она показалась слишком сложной, компания вернулась к окладам. Через некоторое время она перешла на жесткую грейдированную систему оплаты труда. Теперь в фирме подумывают, как вернуться к системе выплат по компетенциям.
Или такой пример: компания начала внедрять новую систему управления производством (МПР). Для этого были привлечены программисты со стороны, коллектив в течение полугода осваивал программу и новый стиль работы. Однако, когда собственники компании наконец-то увидели результаты хозяйственной деятельности компании, они вздохнули (с облегчением ли?) и МРП была свернута – все снова вернулись к расчетам «на счетах».
Компания провела «ассессмент» для своих топ-менеджеров, результаты которого сильно разочаровали руководство, и оно уволило половину менеджеров по принципу: «below the line» (дословно: «ниже черты». Термин взят из маркетинга. Некое руководство, не желая оплачивать все заявленные рекламные акции, провело черту на листе бумаги. Некоторые акции оказались выше черты и были проведены, некоторые – ниже. С тех пор бытует термин «below the line» – BTL – акции. Это, например, промоутинг.). На их места набрали других менеджеров, которых также пришлось уволить через некоторое время. Теперь старый состав потихоньку возвращается в компанию.
Список можете дополнить сами.
Вернемся к вопросу о происхождении нашей амбивалентности. Многие народы, ныне существующие, включают в себя частицы многих ранее живших народов. Например, англичане «готовятся» так: немного кельтов, добавить саксов и англов (морских разбойников с континента), чуток «данов» (предков датчан) и посыпать сверху норманнами (из французской Нормандии). Варить до приготовления англичанина.
Почему же у нас смешение нескольких компонентов дало не УСТОЙЧИВУЮ конструкцию, а РАЗДЕЛЕНИЕ НА ДВЕ ПОЛОВИНЫ?
Существование в русском характере двух «зрелых половинок» создает хорошую почву для проявления амбивалентности. Но для того, чтобы она проявилась, необходим еще и «маятник», который бы «раскачивал» всю «конструкцию». Что же может послужить им? Это должен быть постоянно действующий фактор, неустанно, день ото дня, действующий на «половинки» характеров, противопоставляя их друг другу В роли «маятника» может выступить сама среда, в которой живет человек. Но в России она разная, а амбивалентность проявляется у всех!
Однако есть нечто, что объединяет ВСЕХ нас – это почва под ногами, это земля, по которой мы ходим. Но что вы хотите сказать, уважаемые авторы: наша земля нас ссорит, спросите вы? Наша земля, которая есть символ кротости, благолепия и смирения (вспомним русские пейзажи!) – есть наш «маятник»? Какая чушь!
Прежде чем отвечать на эти обвинения (пусть даже и придуманные нами), вспомним наши сказания – в них действует нечистая сила, магия. Герои наших сказок постоянно ходят через «калинов мост» – мост между царством мертвых и царством живых. Из нашей троицы богов Перун – бог-маг, который постоянно общается с потусторонним миром[4]. Если сравнить наше творчество со сказками народов континентальной Европы (не будем сейчас брать ирландские и английские), мы увидим, что воображение русского сказителя куда более глубокое и «воспаленное», оно как будто бы берет свое начало из «магического поля чудесного сна».
Но что это за «поле»?
Давайте для сравнения рассмотрим сказание народов Африки – бесхитростных жителей саванн и пустынь.
Ангольская сказка[5]:
Жили-были антилопа Сеша и Лев. Лев был хозяином, а Сеша был его племянником и находился у него в услужении. У каждого было по пять коробок спичек, чтобы зажигать огонь. Но вот у Сеши закончились все спички, а у Льва остались еще две коробочки, но он их спрятал.
– Эй, племянничек, спички у нас кончились. Теперь мы не сможем зажечь очаг, если ты не сходишь за огнем. Сбегай быстренько в-о-о-н туда, видишь, где горит? – сказал Лев, указывая на солнце, приблизившееся к горизонту.
Сеша бросился бежать, исполняя приказ Льва. Но сколько он ни бежал, до солнца он так и не добрался. Усталый и голодный вернулся Сеша домой.
– Дядюшка, я не принес огня, не смог добежать до того места, которое ты мне указал, – свалившись с ног от усталости, сказал Сеша.
– Почему же ты не побежал дальше?
– Я бежал, дядюшка, бежал очень долго, но до того места оставалось еще далеко-далеко.
Пока бедный Сеша, вытянув ноги, лежал, отдыхая после долгого пути, Лев приготовил себе еду и поел. Сеше он ничего не оставил.
– Ну, племянничек, сбегай-ка еще раз за огнем, а то мы опять останемся голодными. Да смотри, не ленись. Беги до тех пор, пока не добежишь до огня, – сказал Лев на следующий день.
И Сеша снова помчался в ту сторону, где было видно заходящее солнце. Но где там! Разве добежишь до него! И снова, падая с ног от усталости, Сеша возвратился домой.
– Дядюшка, опять я не достал огня! Бежал, бежал, бежал, но добраться до этого места так и не сумел! Чем больше я приближался, тем дальше от меня уходил этот огонь! Я чуть не плакал от досады! У меня еле хватило сил вернуться обратно!
– Эх ты! Разве я не говорил тебе, что нужно бежать без остановки, чтобы добежать туда! – сердито сказал Лев.
Бедный Сеша заснул голодным. А Лев опять тайком разжег огонь, сварил свое любимое кушанье из фасоли, наелся досыта и спокойно лег спать.
И все в таком же духе…
Вот такая сказка!
А вот что нам удалось узнать о нашем Кащее Бессмертном[6]:
Кащей Бессмертный, Кощей (заимствование слова из тюркского языка, в период ранних славяно-тюркских связей, переводится как «пленник»), в восточнославянской мифологии – злой чародей, смерть которого спрятана в нескольких вложенных друг в друга волшебных животных и предметах («На море на океане есть остров, на том острове дуб стоит, под дубом сундук зарыт, в сундуке – заяц, в зайце – утка, в утке – яйцо, в яйце – смерть Кащея Бессмертного».). Древность этого мотива подтверждается наличием его в русских заговорах и хеттских обрядовых текстах. В русских волшебных сказках Кащей Бессмертный уносит героиню на край света в свое жилище. Та выпытывает у него, где скрыта Кащеева смерть, передает тайну герою-избавителю, который добывает смерть злодея, и далее умертвляет его.
По другой версии имя Кощея (вариант написания имени через букву «О») происходит от славянского «кош» – связка кожаных шнурков, по образу узелкового письма кипу. Такими праписьменами фиксировалась история рода. Хранителя узелков называли КОЩЕЕМ. Титул «Бессмертный» был получен им за связь времен между предками и потомками. Отрицательный же статус Кощей приобрел во времена христианизации Руси. Сравните КОШелек, КОШелка, КОШара (плетеное укрытие в степи) и так далее.
Кощей Бессмертный (Кащей Бессмертный) – отрицательный персонаж русских сказок и в русском фольклоре. Царь, иногда – всадник на волшебном говорящем коне. Часто выступает в роли похитителя невесты главного героя. Изображается в виде худого высокого старика, часто представляется скряжистым и скупым («Там царь Кощей над златом чахнет», – как писал А. С. Пушкин.).