Ключевая фигура

      Вроде бы беспочвенные подозрения, рожденные на подсознательном уровне, но они заставили охранника скользнуть взглядом по халату медика, спуститься к его обуви, а за ней... что-то похожее на багажную сумку. Ну точно, ремешок от сумки виден под лавкой отчетливо. Справа от врача висит на крючке зеленоватый халат. Чей он? Недостающего медика?
      Еще один проницательный, теперь уже полный подозрения взгляд на врача. Халат ему маловат в плечах. Рукава... Они закатаны до локтей. Оголенная часть сильной руки в сочетании с резиновыми перчатками смотрится неестественно. Точно. Врачи другой бригады при нем надевали перчатки поверх коротких, плотно застегнутых манжет.
      И снова сомнения овладели Игорем. Одна бригада могла и должна отличаться от другой.
      И боец "Кобры" вдруг понял причину своих колебаний, своей нерешительности - ведь он при малейших сомнениях должен действовать согласно инструкциям и распоряжениям, которые знал назубок, - его робость была вызвана подсознательным страхом перед человеком, сидящим напротив него. Игорь видел только его немигающие глаза, мощные руки и такое же сильное тело, силу которого только подчеркивал не по размеру халат.
      Игорь вряд ли слышал дыхание медика, но оно наверняка было ровным - в отличие от дыхания самого охранника. Надеждин почувствовал учащенное сердцебиение, сухость во рту и непроизвольно облизнул губы.
      Его многому учили, но как-то не по-настоящему. Он хорошо стрелял по мишеням, крепко бил в "грушу", а на спарринг-партнере лишь имитировал удары в жизненно важные места. С товарищамиб он блокировал самолеты-тренажеры, швырял в салон шумовые и световые гранаты и палил из автомата холостыми патронами. И верил в свои силы. Которые вдруг иссякли перед лицом действительности.
      Страх показал бойцу, что он не ошибся. Перед ним сидел человек, который лишь имитировал врача, - врачи, за редким исключением, не имеют такого леденящего душу взгляда. Сидящий перед ним человек представлял собой полную противоположность оробевшего охранника. И уже разобрался в его чувствах, все прочел в его глазах. И играл с ним. В доктора. Доктора и пациента.
      "Пациент" не смел повернуть голову, скосить глаза на окно перегородки, за которой - его напарник, предупредить его громким выкриком.
      Что там по инструкции?
      В голову лезли жалкие обрывки: до прибытия спецгруппы тянуть время, на кого-то там ссылаться, в общем, делать все для того, чтобы не пострадали заложники. Заложники.
      Бойцы службы безопасности везли террористов прямо к самолету с пассажирами на борту.
      Но террористы могли вынашивать и другие планы - просто взорвать самолет, например. Взрывали же они жилые дома.
      Шипящего звука работающей на приеме рации Игорь Надеждин давно не замечал. Наверное, совсем забыл о средстве связи у себя на груди. Но вот она напомнила о себе обезличенным голосом старшего смены.
      И как быстро, моментально отреагировал террорист. Игорь не успел даже вздрогнуть, увидев вдруг в его руке пистолет и услышав его тихий голос:
      - Ты уже все понял. Тебе ни к чему умирать молодым.
      Щелкнул взведенный курок, зрачок пистолета смотрел точно в переносицу бойца. Игорь склонил голову к рации и медленно поднял к ней руку. Так же осторожно, словно приводил в действие таймер мины, нажал на клавишу.
      - Отвечай стандартными фразами. Услышу лишнее или подозрительное слово - убью! - прошептал Марковцев.
      Он действительно выглядел устрашающе: стерильный халат, маска, резиновые перчатки, в волосатых руках - пистолет. Больше всего он походил на прозектора в морге, который сам себе готовит материал для работы.
      Когда он говорил, маска скрывала движения его губ и выражение лица целиком. Какое оно - каменное, ироничное, нервическое, просто невозмутимое, - поди угадай.
      Проклятая маска! Это марлевая повязка сбила с толку бойца "Кобры". Террорист ловко оправдал ее присутствие на лице мнимой работой инфекционщика.
      Переиграл вчистую. На психологии. Любой мог попасться на натуральную с виду приманку. Оправдание? Бесполезно оправдываться. Если только доведется.
      И все же террорист действовал рискованно. Любая из мелочей, которые перебрал в голове Игорь Надеждин, могла насторожить его сразу, еще до въезда машины на летное поле. Но ведь риск - это уверенность. Кто не уверен, тот и не рискует. И террористы были уверены в себе - что на очередном этапе операции обведут вокруг пальца охрану и воспользуются их услугами в качестве сопровождающих.
      Проклятая маска! Заодно она скрывала лицо террориста. Не чеченца, нет. Воображение нарисовало перед Игорем родное, русское лицо.
      - Да, все нормально, - ответил он в рацию. И... кивком головы, совершенно непроизвольно как бы спросил у террориста: "Правильно?"
      "Ты молодец", - ответили ему русские глаза.
      Пришла пора Игорю приободриться. В голову влезло, тяжело ворочаясь, как медведь в берлоге, оправдание: он подыгрывал. А значит, показал себя запуганным, податливым, тогда как на самом деле усыплял бдительность преступников, чтобы выбрать подходящий момент и воспользоваться табельным оружием.
      Но поверят ли ему? Жаль, камера не снимает его натуральную игру. А хорошо бы взять крупным планом его лицо, запечатлеть хитрые искры в глазах - по-настоящему змеиных, с гипнотинкой, неуловимой для террориста. Пока на ум не пришла, да и не могла прийти мысль:
      "Хорошо, что бандиты на меня нарвались". В первую очередь она принижала самолюбие и прочие достоинства молодого бойца спецподразделения. Любой из его товарищей по отряду мог действовать решительно, но... прежде въехал бы с преступниками на летное поле, проглотив инфекционную наживку.
      Однако где-то в подсознании эта тема активно развивалась, чтобы потом в виде угрызений совести и личного малодушия обрушиться на голову охранника.
      А пока машина с небывалым экипажем мягко шелестела колесами по бетону, сокращая расстояние до самолета.
      Борт стоял в гордом одиночестве, вокруг никого из персонала наземных служб аэропорта, даже водитель, подавший трап, исчез в неизвестном направлении. Словно на борту находились не люди, а гигантские холерные палки, люди-мутанты.
      Водитель мягко затормозил у трапа - то, что нужно: задними непроницаемыми стеклами к зданию аэропорта. Затем выключил зажигание.
      Валентин достал пистолет и направил его на бойца "Кобры".
      - Руки на руль. Ноги убрать под сиденье. Живо! - поторопил он охранника. - Теперь слушай, - Мезенцев кивнул на окно.
      Марковцев говорил негромко, но отчетливо. Каждое его слово разносилось по салону и проникало через окно в кабину.
      - Вам дается шанс предотвратить трагедию. Уверен, всех устроит просто драма. Вместе с нами вы подниметесь на борт и выведете женщин и детей. Сразу, ясно? Без предварительных переговоров. Своему начальству можете сказать, что благодаря именно вашим индивидуальным усилиям мы согласились отпустить часть заложников. Если откажетесь, пойдете, как два барана, назад. Как встретят таких героев, как вы, можно угадать с первого раза. Если согласны, начинайте вытаскивать батарейки из радиостанций. Потом аккуратно, двумя пальцами, вынете стволы.
      - Не телись, - поторопил Мезенцев свой объект, - твой товарищ попроворнее будет. Не забудь про запасную обойму в кобуре.
      Боец "Кобры" щелкнул крышкой на задней панели "кенвуда" и одну за другой выщелкнул батарейки. Потом потянул за клапан кобуры, взялся за рукоятку пистолета.
      То же самое в салоне проделал Игорь Надеждин. Только в отличие от товарища он на мгновение поднял глаза на Марковцева. Сергей покачал головой: "Бесполезно". Игорь едва заметно пожал плечами: "Я так, на всякий случай".
      Марк принял от него пистолет и посмотрел в окно:
      Валентин уже держал в свободной руке оружие своего визави. Сергей продолжил инструктаж:
      - Сейчас мы вчетвером поднимемся по трапу - вы впереди, под прицелом. Остановитесь у двери и встанете по обе стороны от нее. Мы проходим внутрь. Вам же остается только ждать. Предостерегаю вас от лишних жестов. На каждый из них я отвечу лишней жертвой среди заложников. Как зовут твоего напарника? - спросил Марк Надеждина.
      - Володей.
      - Слушай меня, Володя, - Марковцев чуть повысил голос. - Сейчас ты выйдешь из кабины, подойдешь к боковой двери и откроешь ее. Все это время ствол моего "вальтера" будет смотреть в грудь твоего товарища. Я просто даю вам шанс, - повторил Сергей, - не упустите его. Борт уже в наших руках, не забывайте об этом. Посмотрите на открытую дверь самолета. Чтобы ухлопать вас и взбежать по трапу, хватит пяти секунд.
      Марковцев сделал паузу, бросив еще один взгляд на самолет.
      - А вот и стюардесса появилась. Вова, не забудь поприветствовать ее, когда выйдешь из машины. Она вторая потенциальная жертва твоего героизма.
      Не говоря ни слова, боец взялся за ручку двери.
      - Одну секунду, - остановил его Сергей.
      Мезенцев к этому времени освободил пистолет охранника от обоймы, передернул затвор, проверяя, не заслан ли патрон в патронник, и передал оружие хозяину.
      Теперь бойцы, как и положено, имели при себе оружие. Если за ними ведется наблюдение из КДП - а это могли быть любопытные диспетчеры, метеорологи или коллеги из службы безопасности, - то ничего подозрительного не заметят. А опытный взгляд мог различить пустые кобуры.
      Впрочем, затишье вокруг самолета временное. Еще до захвата к нему мог подъехать, подойти кто-то из наземных служб аэропорта. А сложившаяся ситуация благоприятствовала террористам. Сложись бы все по-другому, Марковцев бы подкорректировал свои действия.
      А пока Сергей, обработав бойцов "Кобры", наблюдал краем глаза за одним, обходящим "ГАЗель" спереди, и держал на прицеле другого, податливого, как пластилин.
      Едва Владимир миновал дверцу пассажира, из кабины показался Мезенцев, убрав оружие за ремень и скрыв его под халатом. Он встал позади охранника, взявшегося за ручку дверцы салона. Она мягко отъехала в сторону, и Володя впервые встретился взглядом с Марковцевым. Сергей снова предупредил обоих:
      - Не вздумайте попробовать свои силы в рукопашной - бесполезно. Говорю это как профессионал. Теперь вы непринужденно и естественно поможете нам.
      Сергей пододвинул ногой к выходу один стерилизатор, потом другой. Мезенцев и боец спецподразделения приняли их.
      - Идите потихоньку, а мы следом.
      Игорь Надеждин уверенно, без дрожи в руках, что понравилось Марковцеву, взялся за хромированные ручки третьего стерилизатора и вылез наружу. Только после этого Сергей заткнул пистолет за пояс и вытащил из-под сиденья сумку.
      Он шел последним. На середине трапа, глядя на бортпроводницу, заметил короткий взмах ее ресниц. Она перемигнулась скорее всего с Игорем, ступившим на последнюю ступеньку. "Молодцы, мальчики", - похвалил Сергей.
      27
      Директора аэропорта не оставляло неприятное чувство, будто он и его подчиненные бросили несчастливый борт 1137, две средние цифры которого указывали именно на это определение, на произвол судьбы. Как прокаженного.
      Инфекция холеры. Лишь в некоторых случаях заканчивающаяся летальным исходом. Если бы не распоряжения, разосланные по аэропортам и вокзалам, рожденные, как и полагается, от разнополых партнеров - Министерством здравоохранения и службой безопасности на транспорте, - директор снарядил бы для встречи рейса и медиков аэропорта под началом главврача. Нет, указ строго-настрого предписывал загнать самолет с подозрением на его борту инфекционного больного если не в отстойник, то на стоянку и ждать приезда санитарной службы города.
      Жара. Редкие облака сменили затворническое обличье на венчальное и скрылись за горизонтом. В салоне самолета вскоре станет невыносимо душно. Кто-то из пассажиров почувствует себя плохо, в любом случае помощи местных медиков не избежать.
      Шейнин снял трубку и, продолжая наблюдать за самолетом, на ощупь нажал три клавиши на аппарате внутренней связи: "ООЗ". Трубку сняла Алферова. Ее бархатистый голос заставил Льва Давыдовича, сбросившего к этому времени пиджак, сморщиться.
      - Татьяна Викторовна, не хочешь поучаствовать в мероприятии, напрямую касающемся твоих обязанностей?
      Спросил намеренно длинно, что прозвучало из его уст и как отповедь, и как нарекание. Взыскивать, разумеется, не за что, но главное, директор выразил свое недовольство. В первую очередь собой за былую связь с себялюбивой женщиной, за связь, которая принесла ему одни неприятности. Минуты обладания темпераментной любовницей не в счет. Они при замутненной голове пролетали быстро, тогда как объяснения с женой происходили на ясную голову.
      Лев Давыдович не стал дожидаться ответа и положил трубку. Здесь, в центре КДП, у самого окна, директор давно облюбовал себе место. Он больше походил на руководителя полетов ЦУПа, нежели на чиновника в прямом смысле этого слова. И постоянно корил себя, словно был творческой личностью, однако на свой лад: "Мне что, больше всех надо?"
      Санитарная машина, увеличенная линзами цейсовского бинокля, казалась совсем рядом. Из нее вышел боец службы безопасности Владимир Фомин, вслед за ним на бетон ступил человек в медицинском халате. Достали из машины сверкнувшее на солнце медицинское оборудование. Вот к ним присоединилась точно такая же пара. В руках служащего аэропорта продолговатый и широкий цилиндр, другой несет сумку. "Видно, всерьез хотят взяться за дезинфекцию", - заметил Шейнин.
      Он ожидал выхода третьего медика, но вышедший наружу человек с сумкой и закрывший за собой дверцу оказался последним.
      "Надо было самому встретить их и поторопить. С таким обилием медицинского оборудования они застрянут на борту надолго".
      Как и в прошлый раз, дело должно ограничиться опросом пассажиров на предмет их самочувствия. Кто-то обязательно попадет в группу риска, их увезут в инфекционное отделение. Остальным же рекомендуют явиться туда самостоятельно для сдачи анализов. Потом наступит пора санобработки салона, туалетов, камбуза... Господи! Да они до самого вечера провозятся!
      Наконец эпидемиологи поднялись на борт. Последней, кого он увидел входящей в салон, была бортпроводница Саша Гордеева. А на площадке трапа, как у мавзолея, остались двое в униформе службы безопасности аэропорта.
      И мысли директора взяли иное направление. Не один самолет-изгой занимал все думы Льва Давыдовича. Работа всех служб аэропорта шла своим чередом. Готовились к отправке очередные самолеты, возле них сновали техники, проверяя работоспособность отдельных узлов, заправляли кессоны. Шли на посадку другие рейсы, диспетчеры продолжали корпеть над экранами радаров. В зале аэропорта в связи с летними отпусками столпотворение. Несмотря на заоблачные цены, многие покидали душный город, чтобы уже через несколько часов окунуться в море. Самостийные группы и туристические, провожающие и встречающие. Даже в VIP-зале необычное скопление особо важных персон.
      ***
      За бойцов, оставшихся снаружи, буквально за бортом, Марковцев не беспокоился: самолет и пассажиры в нем, как он уже заметил, в его руках. Он решил самую трудную задачу: взошел на борт с оружием.
      Стандартный способ - захват пассажирского автобуса с требованием отправить маршрут в аэропорт, к самолету (это требование обычно выполняется спецслужбами) - Марк даже не удостоил вниманием. Обычно захватчиков подстерегают неожиданности в виде бойцов "Альфы" на борту самолета. Он остановился на более эффективном, дающем спецслужбам понять и отличить обычный захват от тщательно спланированной акции. Первоначальные действия Марковцева должны предостеречь противную сторону от скоропалительных решений, точнее, от преждевременных выводов. Решения ими обычно принимаются взвешенно.
      Однако вряд ли им выпадала честь иметь дело с коллегой, знающим всю подноготную аналогичных группе "Альфа" подразделений. Он умел перевоплощаться, идентифицируя себя с дикими животными. Как гиена, он мог учуять запах падали. Покойный чеченец Ваха Бараев говорил про Сергея: "Тигр с мозгами лисицы". Сейчас Марковцев снова влез в полосатую шкуру, не утратив при этом мудрости кобры.
      Его взгляд остановился на смазливом личике бортпроводницы.
      - Ну, и где же виновник торжества? - спросил Сергей.
      - Изолирован в туалете, - тоже в полушутливой манере ответила девушка.
      - Отлично! Ему там самое место. А сейчас освободим от долгих и мучительных процедур женщин и детей. Они пройдут в бокс медсанчасти аэропорта. Уверен, пробудут они там недолго.
      По душному салону пронесся вздох облегчения. Без дальнейшего распоряжения врача женщины стали собираться. Кто-то живо снимал с полки ручную кладь, кто-то не забыл подкрасить рот и напудрить носик.
      - Я с ребенком, - раздался мужской голос.
      - Это приравнивается, - не оборачиваясь, ответил Сергей. - Какой салон загажен, первый или второй?
      Вообще, с врачами такого типа общаться легко, подумала Саша. Не балагур, конечно, не грубиян, но именно легкая, даже граничащая с шармом развязность придавала этому человеку определенное обаяние.
      - Второй салон, - ответила она на вопрос врача.
      - Хорошо. Надо разобраться с экипажем. Им ведь в рейс сегодня.
      - Я тоже вхожу в команду, - в очередной раз улыбнулась бортпроводница.
      - Вы - десерт, моя дорогая, - затянув букву "с", отпустил комплимент Марковцев, - и в моем меню занимаете почетное последнее место.
      Сергей посторонился, пропуская первую пару - женщину и ребенка лет семи, и прошел за ними к двери.
      - Охрана аэропорта проводит вас до места. - Марковцев сделал еще один шаг. Встретившись взглядом с Игорем, он прошептал:
      - Выстраивай пассажиров внизу, скажи, чтобы не разбегались. Работай, работай.
      - Может, вы отпустите и меня? - На Сергея смотрел представительный толстяк лет сорока с небольшим, одетый в добротный полушерстяной костюм и полосатую рубашку с расстегнутым воротом. Избыточный вес не позволял ему нормально переносить духоту.
      - Я отпущу вас, вслед за вами возникнет очередь. Потерпите. Можете стоять в проходе, здесь сквознячок.
      Женщины и дети оперативно покинули самолет. В их действиях явно просматривалась поспешность, словно медики могли отменить свое решение. Остальные пассажиры, как и подобает мужчинам, стойко переносили временное заточение.
      Игорь Надеждин не стал дожидаться очередной команды Марковцева. "Отмашку" ему дала стюардесса. Выйдя на площадку трапа, Саша махнула рукой:
      - Все, Игорь.
      "Все, Игорь", - эхом пронеслось в голове Надеждина. Все, сейчас начнется.
      ***
      Шейнин похоронил свое восклицание: "Господи! Да они до самого вечера провозятся!" Он смотрел на группу людей в сопровождении бойцов службы безопасности и мысленно возблагодарил медиков. Возможно, те ограничатся лишь опросом пассажиров и заберут в инфекционное отделение одного. Сейчас даже санобработка туалетов и камбуза не казалась Льву Давыдовичу долгой.
      Однако чем ближе подходили пассажиры с детьми, тем больше мрачнело лицо директора. Что-то неестественное было в этой группе и в то же время знакомое. Словно действительно видел он подобную картину раньше или по крайней мере представлял. А может, слышал?
      До здания аэропорта пассажирам оставалось пройти около ста метров. Шейнину показалось, что группа ускорила шаг... Да, теперь можно различить жесты охранников, поторапливающих пассажиров. Еще немного, и те перейдут на бег.
      И еще одна странность: бойцы "Кобры" часто оглядывались назад. Лев Давыдович не мог разглядеть выражение их лиц, но отчетливо понял вдруг, что на них написано беспокойство.
      Он взял бинокль и сосредоточил свой взгляд на Игоре Надеждине, замыкающем колонну. Его лицо выражало вину, беспомощность.
      Только теперь, когда волной накатила слабость, а ладони, сжимающие бинокль, стали влажными, директор понял, что его беспокоило. Обычно при захвате самолета террористы первыми отпускают женщин и детей.
      ***
      Валентин Мезенцев находился в первом салоне, перед дверью, ведущей в кабину пилотов. Пассажиры не видели, что происходит за плотной шторой, за которую шагнул медик, они различили тихие, невнятные голоса, отчетливо прозвучал лишь мужской голос: "Спокойно!" Там же, кроме экипажа, находились две из трех бортпроводниц и смазливый стюард, но многие решили, что голос принадлежал человеку в медицинском халате.
      Некоторые из пассажиров переглянулись, почувствовав в груди тревогу.
      ***
      Равиль Яфаров начал приходить в себя. Даже стал забывать обидные слова бортпроводницы. Он еще надеялся поквитаться с ней за сказанное ею: "Сами виноваты. Терпите. По вашей вине другие вынуждены терпеть".
      "Узник" вымученно улыбнулся, увидев за открывшейся дверью человека в халате, чье лицо скрывала марлевая повязка. Равиль ни разу не видел его, но слышал. Он здесь, ступил на борт тихо и мирно, что уже доказывало его профессионализм.
      Положа руку на сердце Равиль испытывал некоторое сомнение. План, с одной стороны, простой, и именно из-за простоты казался шатким, как старый мост через горную речку. Но ему неведомо было слово "психология". Дерзость - да. И вот дерзость, слившись с тем, незнакомым словом, вобрав в себя еще и ум, и профессионализм, дала первые всходы.
      - А вот и наш герой, - услышал Равиль чуть насмешливый голос. - Пойдем со мной в камбуз, там я тебя осмотрю.
      "Надо будет спросить потом, что за снадобье мне дали, - решил Яфаров, сделав по проходу первые неуверенные шаги. - Хлестало натурально, отовсюду, только что не из ушей". Решил спросить из любопытства, хотя втайне надеялся: а вдруг пригодится?
      Он шел по проходу, перед глазами знакомая, вызывающая ненависть картина: пассажиры, при его появлении прижимающие к лицам носовые платки.
      Да, он - зараза в этом деле, а позади идет врач. Первый через минуту-другую посеет среди пассажиров заразу ужаса, а второй сорвет вдруг свою маску и из врача превратится в костолома.
      Так хотелось Равилю. Но не он главный на борту лайнера. В противном случае он бы отомстил за издевки, звучавшие в его адрес, и унижения. Не главный, но один из основных, недаром ему доверили все детали операции, включая и карту Новоградской области. Обычная карта, ничего особенного, кроме нескольких цифр и штрихованных полос, нанесенных карандашом, ее он хранил у себя дома. С ней, по словам Кости, должен был ознакомиться еще один человек, но, видимо, планы переменились.
      В камбузе в первую очередь нужно попросить минеральной воды, мечтал Равиль. Вода из-под крана, которую он проглатывал в неимоверных количествах, казалась отвратительной на вкус. Да, минеральной воды. Но только не попросить, а потребовать у стюардессы: "Быстрее, сука!" Влепить ей пощечину - хлесткую, унизительную, позорную.
      Сейчас Равиль не видел пассажиров, все они остались за спиной, а те, кто находился в первом салоне, скрывались от взора за шторой, отгораживающей отсеки. Не видел, но чувствовал спиной, заломившим вдруг затылком, словно взгляды их допотопным коловоротом сверлили голову.
      - Подыши немного свежим воздухом, - посоветовал Марковцев, слегка подтолкнув Равиля к выходу.
      Потный толстяк боязливо шарахнулся от "прокаженного" и поспешно вошел в салон.
      Стоя за спиной Равиля Яфарова, Марк пробежал глазами по рядам кресел. Он намеренно сощурился, вложив в свой взгляд жесткость, усмешку, словно готовил пассажиров к тому, что вскоре должно произойти. Так же предумышленно затягивал паузу.
      Пассажиры - инструмент в его руках, а мастер, настоящий мастер, должен держать инструмент в полном порядке.
      В салоне повисла тишина. Кое-кто продолжал держать платки у лица. Все ждали. Одни мысленно поторапливали медика, уже догадываясь, что к медицине он не имеет никакого отношения, другие, наоборот, чувствуя холодок на теле, играли у себя на нервах в этой паузе.
      Немой оркестр и дирижер. Который по логике вещей должен был бы вооружиться дирижерской палочкой.
      И Марковцев вооружился - пистолетом. Приставив ствол "вальтера" к затылку Равиля Яфарова, глотнувшего последнюю порцию свежего воздуха, Сергей обратился к пассажирам:
      - Превентивные меры. Заразы нам тут только не хватало.
      И - спустил курок пистолета.
      Тело Равиля подалось вперед. Замерев на мгновение, оно скатилось до середины трапа.
      Так же спокойно, но чуть громче, Сергей, подняв руку с пистолетом, в очередной раз привлек к себе внимание:
      - Самолет захвачен. Прошу соблюдать спокойствие.
      Глава 9
      Первые результаты
      28
      Руководитель службы безопасности аэропорта Алексей Федоров доложил о ЧП главе города и прокурору Новограда. Осталось позвонить в Москву, в управление ФСБ по борьбе с терроризмом.
      Федоров обладал одним крайне полезным качеством - отсутствием самонадеянности. Лично его не подмывало начать переговоры с террористами, не говоря уже об активных действиях силами своего подразделения. Хотя необходимые меры Алексей Михайлович предпринял: усадил на крыши зданий снайперов, стянул на поле других бойцов, распорядился относительно месторасположения пожарных машин и "Скорой помощи".
      Не удалось, конечно, избежать относительно легкой паники - в отдельных случаях нездорового ажиотажа, порожденного любопытством, - среди находившихся в аэропорту пассажиров, ожидающих своего рейса, встречающих и провожающих. Стало известно и о сдаче билетов в кассы.
      Переговоры с террористами Алексей Михайлович передоверил директору аэропорта. Передоверил - громко сказано, поскольку его, Федорова, главу службы безопасности, никто к разговору не приглашал. Первые слова террориста, прозвучавшие по радио из кабины пилотов, указывали на желание захватчиков говорить с управляющим, лицом сугубо гражданским. "Более ответственным, что ли, или не слишком рьяным?" - спрашивал себя Алексей Михайлович. Черт их знает, им виднее.
      - Да, - докладывал Федоров директору департамента "А", - террористы уже убили одного заложника. Нет, женщин и детей отпустили... - Сказать правду или приписать трусость подчиненных себе в актив? - Женщин и детей отпустили без предварительных переговоров, - отказался от лжи Федоров. Судя по докладу командира экипажа, вооружены преступники основательно. Кроме пистолетов, автоматы, взрывные устройства... Хорошо. Понял. Жду.
      Ждал Алексей Михайлович группу антитеррора "Альфа". И поджидал Шейнина, готовящегося пойти на прямой контакт с главарем террористов. Для Шейнина Федоров припас специальный телефон мобильной связи, разработанный для спецслужб. В него было вмонтировано устройство, позволяющее прослушивать разговоры террористов. Чувствительный микрофон передавал на пульт даже отдельные шумы, не только голоса. Вот только клюнут ли преступники на эту приманку? Если да - несомненная удача. Главное, как преподнести "подарок". Естественно, для прямой, мгновенной связи. Но ненавязчиво. Какая-то вечно плаксивая физиономия Шейнина должна помочь в этом деле. Плюс слова: "Вот, возьмите МОЙ сотовый".
      - Я предложу обменять себя на нескольких заложников. - Шейнин тяжело опустился на стул. Хотя рассиживаться не позволяло время.
      - Ой! - сморщился Федоров. - Вот только не надо инициативного героизма.
      Все это слова, поза, показуха, думал он, глядя на чуть одутловатое лицо собеседника. Ленивая бравада слетит с лица "жида махрового", когда он начнет переговоры, стоя на трапе и разглядывая оружие в руках террористов. В салон его точно не потянет. К тому же в первую очередь ему придется перешагнуть через труп заложника, который продолжал жариться на раскаленном трапе.
      - Вот черт! - выругался Федоров. - Ребята серьезные, показали решительный настрой.
      - Однако они отпустили часть заложников, - заметил Шейнин. - Мне думается, не захотели травмировать детей в первую очередь, а уж потом...
      - Какие травмы! - перебил его глава службы безопасности. - Обычный трюк: мы можем быть жестокими, но согласны и на конструктивный диалог. Все просто.
      Он передал Шейнину трубку "Сименс".
      - Спецтелефон. Скажите, что это ваша личная трубка.
      Лев Давыдович кивнул: да, я понял.
      - Далековато идти, - неумело и не к месту посочувствовал Федоров, бросив взгляд за окно, на авиалайнер, отстоящий от здания аэропорта метров на триста.
      - Дойду. - Шейнин тяжело поднялся и, глядя себе под ноги, вышел из кабинета.
      Федоров поспешил за ним. Основные звонки он сделал, теперь его место среди личного состава.
      А в аэропорт уже начали прибывать омоновцы на автобусах и городские начальники на машинах с проблесковыми маячками. Последние соберутся в конференц-зале. Несомненно, они нужны здесь хотя бы потому, что вскоре может возникнуть необходимость оперативной работы вне аэропорта.
      ***
      Лица человека, лежащего на ступенях трапа, Шейнин не разглядел. Наверное, к счастью, ибо впечатлительный Лев Давыдович увидел бы выходное отверстие от пули, точнее, безобразную дыру в районе переносицы.
      Два сотрудника службы охраны встали в нескольких метрах от трапа, провожая директора глазами.
      Лев Давыдович перешагнул через тело Равиля Яфарова, поднялся еще на две ступени.
      Из глубины салона на площадку шагнул высокий человек, вооруженный коротким автоматом. Врач. Анестезиолог, усыпивший бдительность бойцов "Кобры". Сейчас он стоял без халата, но осталась на лице марлевая повязка.
      Шейнин поздоровался первым, не зная, правда, уместно ли его приветствие.
      - Здравствуйте. Вы хотели говорить со мной. Я - тоже.
      По радиосвязи он не различил в голосе террориста никакого намека на акцент. Надеялся определиться на этот счет сейчас. Но ни характерного чеченского, ни интернационального в голосе главаря не чувствовалось. Говорил он по-русски чисто, легкая ирония придавала его речи уверенность.
      В отличие от директора аэропорта, Марковцев опустил приветствие и начал разговор с вопроса:
      - Вы хотели услышать мои требования? Пока рановато. Как мне вас называть?
      - Называть, - усмехнулся Шейнин, почувствовав вдруг прилив энергии. Это больше относится к вам. Меня зовут Лев Давыдович.
      - Меня называйте... - Марковцев сделал небольшую паузу. - Возьмем что-нибудь библейское. Лука, к примеру. Хотя нет, остановимся на Марке. "Марка возьми и приведи с собой, ибо он мне нужен для служения", - сказал апостол Павел.