Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Блин – сокрушитель террористов

ModernLib.Net / Некрасов Евгений / Блин – сокрушитель террористов - Чтение (стр. 4)
Автор: Некрасов Евгений
Жанр:

 

 


      – Носилки были в санитарной машине, а дошла она сама, – восстановил истину Блинков-младший.
      Кусачая княжна махнула рукой, мол, я и так бабке не верила.
      – Блинок, а что ж тебя папа не взял с собой за границу?
      Ага, обрадовался Блинков-младший, и «заграница» сработала. Тут он вовремя вспомнил про подаренный папой тибетский эдельвейс и вдохновенно соврал:
      – Так он же полетел в недоступные горы Тибета. Простому человеку там не выжить. Одни монахи сидят в монастырях и медитируют, потому что им есть нечего.
      – Это как? – заинтересовалась Лялька.
      – Ну, думают о чем-нибудь хорошем до полной отключки, – объяснил Блинков-младший. – А как отключатся, на них ничего не действует – ни голод, ни холод. Хоть на медленном огне их поджаривай.
      – А как же твой папа? – Кусачая княжна уже слушала с разинутым ртом. Ее тоже можно было поджаривать на медленном огне – она бы и не заметила.
      – А он умеет медитировать.
      – Ну?!!
      – И я умею, и ты, только неглубоко. С тобой разве не бывало – сидишь на уроке, ни с кем не болтаешь и вроде слушаешь. Потом училка тебе: «Голенищева! О чем я рассказываю?», а ты понятия не имеешь. Задумалась.
      – Сколько раз бывало! – согласилась Кусачая княжна. – Только я не знала, что медитирую.
      – Это еще не совсем медитация. Настоящей медитации всю жизнь учатся. Зато кто научился, тому больше ничего не надо. Они лежат, как бревна, эти монахи. Какой-нибудь уже десять лет не ел и не пил. На нем и одежда сгнила! – Блинков-младший уже не различал, что рассказывает со слов папы, а что выдумывает на ходу. Его самого потрясла эта идея. – А он лежит и не стареет, и плевать ему на всех террористов и даже на компьютер. Потому что его дух витает в Астрале и может видеть любое место на Земле и разговаривать со всеми, кто жил раньше, и даже с теми, кто еще не успел родиться!
      Блинков-младший замолчал. И все молчали. На коленях у Кусачей княжны завозился Бантик. Он обсох и просился на пол.
      – В недоступных горах Тибета! – выдохнула Лялька. – Везет же тебе, Блинок! А твой папа там не останется насовсем? Медитировать?
      – Нет. Во-первых, он любит нас с мамой, а во-вторых пока что не умеет выходить в Астрал. Он просто медитирует, а это не так интересно, – авторитетно сообщил Блинков-младший.
      – А что такое Астрал?
      – Что-то связанное со звездами. Американские астронавты знаешь, как переводятся? «Звездоплаватели».
      – Его дух витает в Астрале и может видеть любое место на Земле и разговаривать со всеми, кто жил раньше, и даже с теми, кто еще не успел родиться, – Лялька зажмурилась, как будто ела что-то непередаваемо сладкое. Блинков-младший с удивлением отметил, что Кусачая княжна повторяет его слово в слово. Он сам уже не смог бы повторить все так же точно, как она. – А у меня никакого Астрала, Блинок. Три раза была в Турции, а что я там видела? Туда с долларами на пузе, а обратно с кожанками на тележке.
      И Лялька добавила безмятежным тоном:
      – Ничего интересного в жизни. Только и развлечений, что Юрку украли.
      – Тебе его не жалко? – удивилась Ирка.
      – Да мне жалко тех, кто его украл! Вы ж его знаете.
 
      Кусачая княжна просидела с ними до вечера. Она рассказывала о своей скучной коммерческой жизни и время от времени вздыхала, бросая на Блинкова-младшего зачарованные взгляды. Митек понял, что Лялька в него влюбляется. Похоже, он казался ей героем из-за папиного путешествия на Тибет (которое было на самом деле, только еще до Митькиного рождения).
      Между прочим княжна сообщила:
      – Как Юрка пропал, у нас продавцы начали разбегаться. Думают, раз был наезд, то и дальше пойдет по полной программе: или обнесут, или подожгут. А кому охота за чужой товар отвечать?… Завтра после школы сама сяду в киоск торговать.
      – Не боишься? – удивилась Ирка.
      – А чего боятся? Это кто не знает, боится. Допустим, подходит ко мне «бык». Плечищи во, головка во. – Плечищи Лялька показала раздвинутыми руками, а головку – на кончике пальца. – «Ну что, красавица, будем крышу ставить?». И так ненароком скидывает с прилавка что-нибудь рублей на пятьдесят. А я сразу перевожу стрелку: «Спасибо, – говорю, – у нас есть один «кровельщик», Паштетом зовут. Знаете такого?». Он бледнеет и начинает трястись. А я выбиваю ему чек и говорю: «С вас полсотни, можете добавить мне на жвачку».
      – А если он скажет «не знаю»? – спросила Ирка.
      – Тогда оставлю ему телефон Паштета.
      – У вас есть телефон преступника?
      – На стенке написан, фломастером… Рэкет – это охрана, ни больше ни меньше. Только никто не платит государству налогов, и разбираются они с другими уголовниками покруче, чем любая охрана.
 
      Лялька не видела в такой «охране» ничего особенного. Рэкетиры дарили ей шоколадки, которые у нее же и покупали. А когда Ирка напомнила Кусачей княжне, что ведь и ее могут украсть, как брата, она невозмутимо парировала:
      – Зачем им двое? Юрку-то уже украли. И у меня Бантик. – Она чмокнула своего питбуля в мокрый нос. – Кому охота от укусов лечиться? Сорок уколов в живот от бешенства, да еще от столбняка не помню сколько.
      Бантик в подтверждение своих бойцовских качеств улыбался во всю крокодилью пасть.
      Блинков-младший лишний раз убедился, что если человек добрый, то для него все добрые. Если верить Ляльке, то рэкетиры – милые домашние люди, шоколадки дарят и уколов боятся.
      Но ее брата они похитили. Пускай это сделал и не княжеский «кровельщик» Паштет, а другая шайка – неважно. Все они одинаковые.
      Если Князь знает их в лицо (а он, скорее всего, знает), эти милые-домашние могут и убить его, чтобы похищенный не выдал их милиции.
      – Приходите ко мне в киоск, – вдруг предложила Кусачая княжна. – Только по одному, а то втроем тесно будет. Видик посмотрим, жвачки пожуем. Самый кайф – жевать за раз десять пластинок разных сортов. Больше у меня в рот не влезает.
      – Я не смогу, – отклонил это лестное предложение Блинков-младший. – Как я уйду, если вечером Иван Сергеевич будет дома? И потом, я же скрываюсь.
      – Кто тебя узнает в темноте? Ночью все кошки серы, – философски заметила Кусачая княжна. – Дядя Ваня – это, конечно, серьезнее… – Для Ляльки все старшие были «дядями» и «тетями». – Как хочешь, Блинок, мое дело предложить. Может, он задержится на работе, или мало ли чего еще.
 
      Княжну выпроводили, когда уже начало смеркаться. Через полчаса приехал со службы Иван Сергеевич, и его, понятно, стали расспрашивать, как продвигается следствие по делу Князя. Полковник ничего не скрывал. Потому что скрывать ему было нечего.
      – Никак, – ответил он. – Пока что мы послали налогового инспектора на фирму, которую подозревает старший князь.
      – На фирму? – удивилась Ирка. – А я думала, его уголовники похитили.
      – Похоже, что эта фирма открыта на деньги уголовников, – сказал Иван Сергеевич и начал объяснять: – Допустим, есть преступная группа рэкетиров. Приходят они к старшему князю, к другому коммерсанту и навязчиво предлагают «охрану»: плати, а то сожжем твою палатку. Коммерсант пугается и начинает платить.
      – А почему он в милицию не жалуется?
      – Жалуются, и часто. Но только не те, у кого рыльце в пушку. Как он пойдет жаловаться, если сам боится милиции? Вот старший князь не платил налоги и боялся пожаловаться. А потом прибежал: «Иван Сергеевич, у меня сына украли!». Теперь он и налоги заплатит, и штраф. И то, что заплатил своему Паштету, конечно, не вернет.
      – Тупой, – свысока заметила Ирка. – Он, что ли, не соображал, что так и должно было кончиться? О чем он думал?
      – Наверное, о том же, о чем и ты, когда прятала от меня дневник с тройкой, – предположил Иван Сергеевич, и все засмеялись.
      – Вы начали про фирму, открытую на деньги преступников, – напомнил Блинков-младший.
      Но Иван Сергеевич уже встал.
      – Потом дорасскажу. Если коротко – у рэкетиров скапливаются незаконные деньги. Их называют «черным налом». Денег много, а потратить их на что-нибудь серьезное преступник не может. Он считается безработным и нищим. Захочет построить особняк – и сразу возникнет вопрос, на какие средства. Чтобы, как говорят, отмыть свои грязные деньги, преступник сам открывает, скажем, коммерческую палатку…
      Рассказывая, полковник разломил пополам длинный батон и стал распихивать половинки по внутренним карманам куртки. Блинков-младший понял, что Иркин папа собрался к нему в квартиру «поливать цветы». Батон для мамы с Василенко.
      Он пошел провожать полковника до двери и уже в прихожей спросил:
      – Я правильно понял, что преступник может насшибать денег, открыть свою фирму и будет типа честным?
      Иван Сергеевич развеселился.
      – Вот именно «типа». Он может честно торговать, носить безупречный костюм и дружить с артистами. А потом решит поставить еще один киоск у метро, там, где уже стоит киоск князя. И похитит его сына… Скройся, Митек, я дверь открываю.
      Полковник уже взялся за дверную ручку и вдруг снова обернулся к Блинкову-младшему.
      – Прошлое не отпускает, Митек. Чем дольше живешь, тем у тебя меньше свободы. Ты сейчас можешь стать кем угодно. А я уже стал полицейским, а кто-то – преступником. Если даже это нам разонравится, в нашем возрасте почти невозможно изменить свою жизнь. Возьми меня и какого-нибудь Паштета и выучи на энтомологов, бабочек ловить. Через пять лет увидишь: он ворует казенные булавки, а я его ловлю.
      Почему-то голос у полковника был печальный.
 
      Ночью Блинков-младший встал с раскладушки и раскрыл окно кухни. Оно выходило во двор, но если далеко высунуться, из кухни было видно как раз то место у школьной ограды, где стоял черный «Мерседес».
      Так и есть. Он стоял и сейчас. Никуда не делся. В свете уличного фонаря холодно поблескивали затемненные стекла. Казалось, что никого там нет, никакой группы захвата. Ведь контрразведчики живые люди, им надо есть и время от времени ходить в туалет. А Блинков-младший ни разу не видел, чтобы «Мерседес» отъехал или чтобы кто-нибудь из него вышел. Он стоял, как будто высеченный из одного куска черного гранита.
      Почему-то Блинков-младший сильнее боялся не террористов, а этой черной холодной машины.

Глава XI
 
Милые домашние рэкетиры

      Кусачая княжна как в воду глядела. На следующий день, как только Ирка пришла из школы, ей позвонил один из подчиненных Ивана Сергеевича. Он сказал, что полковник вынужден отъехать по делам и будет поздно, а может, и вообще не приедет ночевать. Ничего необычного в этом не было. Иван Сергеевич служил в отделе физической защиты, то есть защищал, например, налоговых инспекторов, которым угрожали преступники. Если угрозы были серьезные, он, конечно, не мог бросить все и поехать домой только потому, что рабочий день кончился.
      Блинков-младший слушал этот разговор на кухне по параллельному телефону. Положив трубку, он пошел в Иркину комнату. Дверь распахнулась, не успел он ее коснуться. Ирка собиралась идти к нему. Блинков-младший понял, что им пришла одна и та же мысль.
      – Пойдешь к ней? – ревниво спросила Ирка.
      – А почему нет? На рэкетиров охота посмотреть.
      – И жвачки пожевать, десять пластинок разных сортов, – вредным голосом добавила Ирка.
      – Я думал как-нибудь помочь Князю, – чувствуя, что краснеет, стал оправдываться Блинков-младший. – Он хоть и гад, а все-таки сосед. И Ляльку жалко.
      – Что-то Лялька за него не очень волнуется. Меньше, чем ты.
      – Потому что она такой человек, попрыгунья-стрекоза. А в душе, наверное, переживает.
      Ирка надулась. Теперь будет его к Ляльке ревновать.
 
      Легкая на помине Кусачая княжна явилась через полчаса. Она не знала, что Иван Сергеевич задержится, но на всякий случай притащила Блинкову-младшему средства маскировки: материн рыжий парик и темные очки. Ясное дело, Блинков-младший отказался. Хорош бы он был в женском парике и в темных очках среди ночи. Но после ее ухода он окончательно решил пойти вечером в княжеский киоск.
      Лялька твердо пообещала, что рэкетиры зайдут. По ее словам, они добросовестно следили за порядком на объекте, над которым держат «крышу». (Вот только не эти ли добросовестные украли Князя?!) Обычно Блинков-младший имел дело с преступниками более крупного масштаба, и посмотреть на рэкетиров было интересно.
      Ирка опять дула губы, но не отказалась проводить его.
      В двенадцатом часу ночи она первой вышла из квартиры, спустилась на лифте и проверила подъезд. Блинков-младший шел по лестнице. В лифте больше шансов нарваться на случайных свидетелей. На каком-нибудь из нижних этажей нажмут кнопку и подсядут к тебе в кабину, хочешь ты этого или не хочешь.
      Внизу его встретила Ирка и шепнула, что у подъезда все чисто. В смысле, дворовые сплетницы с лавочки ушли домой пить чай и смотреть сериалы.
      На прощание она чмокнула его в щеку. Блинков-младший выскользнул из-под освещенного лампочкой козырька и, стараясь держаться в тени, пошел к киоску, в котором торговала Кусачая княжна.
 
      Киоск стоял на автобусной остановке в ста шагах от дома. Вечером это было не самое бойкое место, потому что автобусы ходили редко. Насколько понял Блинков-младший, Князя похитили из-за других киосков его отца, тех, что у метро. Там было выгоднее торговать, и из-за каждого метра асфальта то и дело разгорались незаметные для посторонних войны.
      Побоявшись выходить на освещенную остановку, Блинков-младший перебежал в тень киоска, к задней стенке, и постучался.
      – Кто? – спросила Кусачая княжна.
      – Я, Ляль.
      Княжна не могла не узнать его голос через тонкую дверь, но въедливо переспросила:
      – Что за «я»?
      В этом она была похожа на майора Василенко.
      – Блин.
      – Чем докажешь?
      – Пароль – «Бантик», отзыв – «сорок уколов в живот от бешенства», – с ходу придумал Блинков-младший.
      – Ну, это многие знают! – разочарованно протянула Кусачая княжна.
      Митек понял, чего она ждет:
      – Его дух витает в Астрале и может видеть любое место на Земле…
      – …и разговаривать со всеми, кто жил раньше, и даже с теми, кто еще не успел родиться, – мечтательным голосом закончила Кусачая княжна. – Заходи.
 
      Киоск изнутри казался просторней, чем снаружи. На боковой стенке имелась полка вроде вагонной, о которой Блинков-младший и не подозревал, хотя сам сто раз покупал в княжеском киоске всякие мелочи. Он улегся, потому что сидеть прямо мешала нависавшая над головой другая полка, с товарами.
      Не успел он устроиться, как из-под Лялькиных ног вынырнул питбуль и вспрыгнул к нему на живот. Оскаленная крокодилья пасть с устрашающим количеством зубов (сорок два, если кто-то не знает) оказалась в нескольких сантиметрах от Митькиного лица.
      – Свои, Бантик! – объяснила питбулю Лялька.
      Пес успокоился, закрыл клыки губами и положил башку Митьке на грудь. Блинков-младший попытался его погладить. Питбуль снова ощерился.
      – Видик тебе включить? – спросила Лялька, набивая рот жвачкой.
      Митек не мог думать ни о чем, кроме питбуля. Ему и голову было страшновато повернуть. Но отозвать пса он не попросил. Кому охота показать себя трусом.
      – У тебя и видик здесь?
      – Да вот, у тебя под носом, – Лялька через плечо махнула пультом-лентяйкой, и в ногах у Блинкова-младшего загорелся экран видеодвойки.
      Положим, под носом-то у него был не телевизор, а питбуль. Он бы с удовольствием поменял их местами.
      Кусачая княжна уселась вполоборота, чтобы видеть и экран, и Блинкова-младшего, и возможных покупателей. Похоже, она совершенно не понимала, что Блинкову-младшему неуютно с псом-убийцей на животе.
 
      По видику крутилась какая-то вариация «Кровавого спорта». Американцу, выросшему в семье японца и перенявшему от него тайные боевые искусства ниндзя, долго и разнообразно били морду. Потом это ему надоедало. Он вспоминал своего наставника, вскакивал и начинал сам всех крушить, как будто не мог сделать этого раньше. Когда противник попадался настолько свирепый, что даже воспоминания о наставнике не помогали, американец вспоминал любимую девушку. Тогда уж он обязательно побеждал. Девушка была страшноватая и неумная. Блинков-младший подумал, что, вспомнив такую, уж точно разозлишься и пойдешь всех мочить направо и налево.
      Время от времени к остановке подъезжал автобус. Сошедшие пассажиры покупали у Ляльки всякую ерунду: одноразовую зажигалку, пачку сигарет, жвачку… Таких покупателей Кусачая княжна называла «пшеном». Владельцы автомобилей подразделялись у Ляльки на «горох» («Москвич»; купил три бутылки пива), «из кожи вон» (иномарка и дешевые сигареты) и «крутизну» (новенькая иномарка и дорогие покупки).
      Через час Блинков-младший почувствовал, что ему смертельно надоели и покупатели, и приключения живучего американца, и, главное, питбуль.
      – Где же твои рэкетиры? – спросил он Ляльку.
      – Ты что, Блинок? Только что подъезжали.
      – Крутые, на джипе? – попытался угадать Блинков-младший.
      – Да нет, «Жигуленок», который пачку печенья взял.
      – «Горох»?
      – Бригадир, – поправила Лялька. – Он и не «горох», и не «крутизна», а вообще из другой оперы. Не покупатель, а крыша. Он сейчас объедет десяток или два киосков, соберет деньги, где ему задолжали, или просто спросит, как дела.
      – А к тебе он еще вернется?
      – Может, остановится на обратном пути, если захочет. Ему по дороге, он живет в новом доме.
      Единственный новый дом в квартале был не из дешевых. Уже то, что его окружала высоченная ограда, а у ворот дежурили охранники, говорило о богатстве жильцов. Забавно, что рэкетир, вымогатель, возвращаясь домой, сам нуждался в защите от преступников. Блинков-младший решил дождаться его, чтобы хоть в лицо запомнить.
      – Ляль, а ты не думаешь, что он мог украсть твоего брата?
      – Да нет, зачем ему? Если у него выйдут непонятки с отцом, он плеснет бензином из канистры и подожжет, – равнодушно ответила Лялька. – Мне, конечно, прикажет выметаться.
      – Тяжелая у тебя жизнь, – сказал Блинков-младший.
      – Обычная.
 
      Пожалуй, Кусачая княжна была права, если считать, что «обычная» – то же самое, что «скучная». Пиво, сигареты, жвачка. Жвачка, сигареты, пиво. Сок, пиво, сигареты, жвачка. Подвыпившие покупатели и рэкетиры. Вечером, подсчитав деньги, идешь домой – день из жизни долой.
      – Я бы не согласился так жить, – заметил Блинков-младший.
      – А я и не собираюсь. Сейчас у нас десять продавцов работает через сутки, а бухгалтерию ведет отец. А я когда вырасту, найму и продавцов, и бухгалтера, и управляющего. А сама поеду отдыхать под пальмами.
      – А не надоест?
      Ответ у Ляльки был готов:
      – Если надоест, выучусь на зоолога и поеду хоть в Африку жирафов изучать. С деньгами все можно. А ты разве больше не хочешь стать банкиром?
      – Сейчас уже и не знаю, – признался Блинков-младший и выложил то, чего не знала даже Ирка: – Я начал свои банковские деньги тратить. Два года копил и этим летом много заработал. Мечтал, считал, каждый доллар знал в лицо. А сейчас трачу и почему-то не жалко. Я, наверное, буду с преступностью бороться. Чувствую в себе такое призвание.
      – Только мильтоном не становись, – сказала Лялька. – Они знаешь, какие противные бывают! Нет, – поправилась она, – участковый наш – хороший дядька. А патрульные сержанты иногда подъедут ночью, пьяные, и норовят чего-нибудь стибрить.
      – А я нашего участкового в глаза не видел, – сказал Блинков-младший.
      – Посидел бы здесь, увидел бы.
      – Грабят?
      – Пытаются, – подтвердила Кусачая княжна. – Но по-настоящему нас еще ни разу не обносили. – Она сплюнула через левое плечо и постучала по прилавку. – Ой, зря я сказала! Бабка говорит, что я глазливая… Вам чего?
      Лялька уже обращалась к непонятно откуда взявшемуся покупателю. Автобуса или машины Блинков-младший не слышал.
      – Сок.
      – Какой?
      – Вон тот.
      – Какой «тот»? Ананасовый, вишневый?
      – Ну, тот! Я не могу прочитать по-иностранному. – В окно киоска сунулась рука в кожаном рукаве. – Ну, вон же!
      – А картинку вы тоже не можете рассмотреть по-иностранному?
      Рука вдруг обхватила Кусачую княжну за шею и выдернула из окошка. Лялька замычала. Похоже, ей заткнули рот. Болтавшиеся в воздухе Лялькины ноги сшибали с полок пивные банки, сигареты и орешки в хрустящих пакетах.
      Питбуль, коротко взвыв, соскочил с груди Блинкова-младшего. Он не видел врага и озверело носился по киоску.

Глава XII
 
Ошибка Бантика

      Лялька прочно застряла в окошке. До пояса пролезла, а дальше – ни в какую. Там была решетка, и сейчас Кусачая княжна торчала в самой крупной ячейке, как рыба в сети. А в ячейку поменьше всунулась вторая рука в черной коже и стала обшаривать Лялькины карманы. Ключи ищет, понял Блинков-младший.
      Кричать было бы глупо – никто не услышит голос из закрытого киоска, а фактор внезапности потеряешь. Нет, до тех пор, пока грабители не знают, что в киоске прячется второй человек, он в сто раз для них опаснее!
      Блинков-младший скатился с полки и стал шарить под прилавком. Многие продавцы держат под рукой газовый баллончик или резиновую дубинку. Но у Ляльки ничего этого не оказалось. Кусачая княжна считала, что питбуль надежнее любого оружия.
      Чужая рука вылезла из кармана ее джинсов, позвякивая ключами. Лялька продолжала лягаться и мычать – ей по-прежнему зажимали рот. А дверь киоска уже отпирали. Ясно, грабителей двое: один держит Ляльку, а второй вот-вот войдет.
      Блинков-младший влез под полку, на которой недавно лежал, и забился в угол. Над его головой живучий американец, похоже, влип окончательно: его крушили сразу четверо, и воспоминания о девушке не помогали.
      Ключ в замке провернулся. Мечущийся по киоску Бантик вдруг успокоился. Он сел и с умильной мордой уставился на невидимую для Блинкова-младшего дверь. Из пасти побежала слюна, и Бантик со вкусом облизнулся. Пес-убийца готовился сделать то единственное, что он умел и любил в своей собачьей жизни, то, для чего вывели его породу.
      Дверь открылась, и Бантик, взвыв от счастья, кинулся на врага.
 
      Никто не учил его драться, да и невозможно объяснить собаке, что такое тактика и стратегия борьбы, финты, приемы и контрприемы. И все же Бантик отлично владел и тактикой, и стратегией, и всем, что нужно для победы. Тактика: сразу же рвать противника, если он слабее тебя, или брать на измор, на утомление того, кто сильнее. Стратегия, то есть главный способ достичь победы – добраться до глотки врага.
      Его обучение было совсем не таким, как у людей. Оно началось задолго до рождения Бантика. Его прадеды и прапрадеды насмерть бились на собачьем ринге. После схватки побежденного уносили замертво, а победитель, зализав раны, оставлял щенков. Почти все они были такими же свирепыми, сильными и быстрыми, как их отец, а немногие из них – и свирепее, и сильнее, и быстрее. Из этих немногих получались новые победители, оставлявшие потомство еще свирепее, еще сильнее и еще быстрее себя. Эти рождались с умением драться. Ни один из его предков, прославленных бойцов, не смог бы победить Бантика, которому было всего-то два года от роду.
      Бантик был совершенной боевой машиной. Я бы лучше сунул ногу под асфальтовый каток, чем ему в пасть.
      Но не спешите радоваться за наших и, содрогаясь, думать о сорока уколах в живот, ожидавших грабителей (которых вообще-то не жалко). Бантик допустил роковую ошибку. Впрочем, он сам ее ошибкой не считал.
      В его маленьком мозгу не помещалось больше одной мысли сразу. И больше одного противника не помещалось. Он бросался на первого, кто угрожал ему или его хозяйке, побеждал и тогда уж мог заняться другим.
      Вот Бантик и бросился, как только дверь киоска приоткрылась. Не его собачья вина в том, что первым, кого он увидел, был матерый рыжий кот.
      Схваченный за шиворот рукой в черном кожаном рукаве, кот висел кулем, опасливо поджимая хвост. Кот не был трусом. Он просто знал, что нет на свете зверя опаснее, чем человек.
      А Бантика кот не испугался совершенно. В открытой схватке он и минуты не продержался бы против пса-убийцы. Но по его кошачьим правилам победителем считался не тот, кто свирепее, сильнее и все такое. Кошки подлы почти как некоторые люди. Больше всего у них ценится первый удар – удар из засады, удар исподтишка. По-человечески это все равно, что ножом из-за угла. Выцарапать ничего не подозревающему противнику глаз или располосовать когтями нос и тут же удрать – вот кошачий героизм.
      Впрочем, нельзя судить зверей по человеческим правилам. Кот поступал, как кот. А Бантик – как пес.
      Итак, Бантик бросился…
      Он летел на врага грудью, готовый победить или умереть. Он совсем не понимал, что победа его будет ничтожна, а смерть напрасна.
      И тут рука в черном кожаном рукаве помогла коту. Ее обладатель был из подлой породы людей, живущих по кошачьим правилам, и уж его-то мы с вами имеем право судить.
      Он вздернул кота вверх.
      Крокодильи челюсти лязгнули в воздухе.
      Бантик промахнулся и стал падать. В это мгновение он был почти беспомощным. Набитая зубами глупая башка перевесила, и Бантик перекувырнулся в воздухе.
      Рука в черном рукаве швырнула кота ему в морду.
      Кто-кто, а коты умеют падать лучше всех на свете. Они всегда приземляются на четыре лапы. А тут и приземляться было не нужно: кот надежно присобачился на падающего Бантика и сразу же запустил ему под кожу все шестнадцать своих боевых когтей!
      Бантик и не пикнул. Псы его породы только свирепеют от боли. Прежде, чем он коснулся пола, крокодильи челюсти трижды успели щелкнуть. Попадись на них кошачья лапа, он перекусил бы лапу. Попадись весь кот – и кота бы перекусил! Но зубы, способные перемолоть моржовый клык, лязгали впустую. Бантик ни разу не достал врага.
      А кот с чувством, с толком, с расстановкой спустил кожу с нежного мокрого носа, располосовал Бантиково ухо и глубоко процарапал ему живот задними лапами.
      Потом они упали. Пес – на спину, а кот, как всегда – на четыре лапы. Он удрал прежде, чем Бантик успел подняться.
      Питбуль сел и ошарашенно замотал башкой. Раны, которые на месяц уложили бы болеть какого-нибудь пуделя, только прибавили ему бодрости. Он чувствовал себя, как человек после легкой пробежки на лыжах по морозцу. Плохо было только то, что кровь залила нос и Бантик не чуял врага. Да и враг попался странный. Куда он делся?
      То, что кот мог удрать, не приходило Бантику в голову. Питбули не знают страха. Были случаи, когда они бросались на конных милиционеров. Как и многие люди, благородный убийца Бантик мерил противника на свой аршин. Он совершенно не понимал, что заставило кота уйти от боя, который начинался так ярко и увлекательно.
      Питбуль оглянулся на торчавшие из окошка ноги Кусачей княжны. Если бы она могла подать ему команду! Или если бы Бантик сам увидел врага, который зажимал рот его хозяйке! Но грабитель вместе с наполовину вытащенной из киоска Лялькой стоял на улице. А ноги, которые обозревал Бантик, вели себя ничуть не странно. Пес привык к тому, что время от времени эти ноги точно так же дергались под ритмичные звуки из ящика, заставлявшие его выть.
      Бантик встал и пошел разыскивать кота. Стоявший у двери киоска человек, остро пахший мертвой кожей, посторонился, выпуская пса-убийцу. Он не был врагом. Врага Бантик помнил твердо: это рыжий кот. А как уже говорилось, в его мозгу не помещалось больше одного противника сразу.
 
      Блинков-младший сидел, забившись в угол под полкой. Он остался без союзника (впрочем, глупый Бантик был скорее не союзником, а оружием. Пистолетом, выстрелившим в «молоко»). В столкновении лицом к лицу с двумя взрослыми преступниками у отважного восьмиклассника почти не было шансов…

Глава XIII
 
Не поражение и не победа

      Человек в черной кожанке по-хозяйски вошел в киоск. На мгновение Блинкову-младшему показалось, что это похититель князя, тот самый «индеец» с пони-тейлом. Но нет, куртка у вошедшего была без индейской бахромы. И хвостика, который у «индейца» свисал до лопаток, Блинков-младший тоже не заметил. Лица не было видно из-под нависшей полки.
      Грабитель шлепнул Ляльку по торчащему из окошка месту и сказал:
      – Будешь молчать – не трону. Поняла?
      Лялька что-то промычала.
      – Она поняла, – спокойным голосом сказал с улицы второй грабитель.
      Лялька согласно угукнула, и тот, на улице, отпустил ее. Поболтав ногами, Кусачая княжна втянулась в киоск и стала потирать бока.
      – Отморозки несчастные! Вы знаете, под чьей мы крышей ходим?! – Судя по голосу, Лялька совершенно не испугалась.
      За стенами киоска раздался шум мотора.
      – Паштет! – обрадовалась Лялька. – Паштетик едет! Тут вам и каюк!
      – Заткнись! – оборвал ее Кожаный. – Лезь под прилавок и сиди.
      Лялька послушно уселась под прилавок и глазами нашла Блинкова-младшего. Они смотрели друг на друга из разных углов. Митек приложил палец к губам, Кусачая княжна моргнула, мол, понятно.
      – Лицом к стене! – скомандовал Кожаный, и Ляльке пришлось отвернуться.
      Не заглушая мотора, машина остановилась позади киоска. Сквозь тонкую стенку Блинков-младший хорошо слышал, как шуршит откинутый тент и с лязгом открывается борт. Рано Лялька обрадовалась. Без сомнения, это был грузовичок, а не «Жигули» рэкетира.
      – Связать ее? – вошел второй грабитель.
      – Да ну, время тратить. Пусть сидит. Выноси.
      И грабители начали выносить все подряд.
      – В темпе, в темпе! – поторапливал Кожаный. – Шестнадцать минут осталось!
      Блинков-младший сообразил, почему он спешит. За минуту до ограбления от остановки перед киоском отъехал автобус. Теперь преступники хотели закончить свое дело до того, как подъедет следующий. Нет, ограбление было неслучайным! Кожаный изучил график движения автобусов и приготовил кота для Бантика. А может быть, и продавец из киоска уволился неслучайно?
      Продавец! Да, это была зацепка в Деле о пропавшем Князе! Блинков-младший отлично помнил продавца, немелкого и совсем не старого пенсионера. У него и газовик имеется, и собака – овчарка, а не бестолковый драчун Бантик. Разве такой испугался бы только потому, что пропал Князь? Нет, он что-то знал, а то бы не уволился точнехонько перед ограблением. Или его пугали отдельно, пугали специально, зная, что старший князь не сможет быстро найти ему замену и посадит в киоск Ляльку. Или продавец – сообщник грабителей. Наводчик.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11