Подводная охота (сборник 3)

      Мне пришло в голову, что неплохо бы взять его вместе с его домиком на берег и показать семейству. Я просто зацепил трубу своей стрелой и поплыл, держа добычу перед собой. Осьминог спокойно оставался внутри, и мы смотрели друг на друга почти лицом к лицу.
      К сожалению, я уронил трубу, и осьминог выскользнул оттуда, как ра кета. Он ушел недалеко, и я решил загнать его обратно в трубу. К сожалению, никто не видел моих ухищрений, но даже лучшей из пастушечьих собак не удалось бы добиться того, чего не мог добиться и я, потому что всякий раз, как я заставлял танцующего на своих ножках осьминога приблизиться к трубе, он перемахивал через нее и устремлялся куда угодно, только не в отверстие. Один раз; когда я почти вынудил его влезть в трубу, он совершил постыдный поступок-брызнул на меня и исчез, словно дымящийся бомбардировщик. Я искал его в той же трубе на следующий день, но он, вероятно, предпочел общую квартиру в скалах отдельной квартире в водоотводной трубе. Так он и не вернулся.
      Я замечаю, что рыбьи стаи смешиваются между собой. Особенно это относится к дорад (Оаигаае) и кефали, которые часто объединяются для совместных действий. Барабульки чаще всего встречаются парами, но как юлько их испугаешь, присоединяются к любому ближайшему косяку, словно пытаясь скрыться в толпе. Иногда они плавают с обычной кефалью, отставая от нее только на время, необходимое для приема пищи.
      В своих подводных скитаниях вы часто встретите колючих черных морских ежей, которые присасываются к скалам. Если вы внимательно присмотритесь к ним, то заметите, что у некоторых в шипах застряли обрывки морской травы или водорослей, а у других нет. Это интересно потому, что у тех, на которых есть трава, имеется пять цветных желез, являющихся частью их органа размножения. Эти рыбы-деликатес для жителей средиземноморского побережья. Те же, на которых нет обрывков морской травы, обладают недоразвитыми органами и в пищу нс идут.
      Интереснее всего наблюдать за морским окунем в действии. У берегов Теула и Мирамара, где я часто охочусь за рыбой, они обычно плавают в одиночку. Их прелестные быстрые движения, которые они производят без всяких усилий, их длинные, изящные тела, профессионально-полезная оливково-зеленая раскраска - все это выделяет эту рыбу как идеальную. Почти всегда на морских окунях можно заметить глубокие шрамы-следы сражений.
      У меня есть предположение, что одинокий морской окунь, плавающий около скал, большинство времени тратит на попытки соскрести со своей спины вшей. Очень увлекательно наблюдать, как окунь, словно играя, плавает, взмывает вверх, крутится, стремясь задеть за скалу, и представляешь себе, что он упражняется в акробатике. Однако при более пристальном наблюдении причина этого обнаруживается в черной отвратительной штуке, которая присасывается к нему и сосет кровь (чтобы быть правдивым, скажу, что первым это заметил Дак).
      Морская вошь (по латыни апНосгй) - это отвратительная штука, созданная скорее из высококачественной стали, чем из плоти и костей. К рыбе она прикрепляется при помощи загнутых ножек, которые практически не ломаются. Когда срываешь ее с рыбы, то вместе с вошью отрывается и кусок мяса.
      На более мелких рыбах вошь можно заметить около хвостового плавника, а это значит, что движения свободно плавающей рыбы часто замедляются из-за этой твари. " тянртгя
      В самом деле очень трогательно смотреть, как малсиькии лещ 1инси-н
      позади своих товарищей из-за того, что у него на хвосте пристроилась огромная вошь. Так и хочется поймать эту рыбку, избзвить ее от паразита и предоставить ей равный шанс в борьбе за существование.
      Многие вши очень велики, и мелкие рыбешки нс могут от них избавиться, поэтому рано или поздно они становятся слишком медлительными, чтооы выжить, и либо их пожирает какой-нибудь хищник, либо они просто чахнут.
      Последнее-мое предположение.
      Но вернемся к морскому окуню.
      Однажды в бурный день я подстрелил одну из этих бесстрашных рью, когда она с презрением плыла мимо моего носа. Моим трезубцем я попал ей как раз позади головы. Два рывка подранка-и нейлоновая леска натянулась до предела, третий рывок-и окунь сорвался с трезубца и уплыл. К и ворчал, и грозился, и гнался за ним, но бурное море представляло сооои мешанину пены, песка и пузырьков воздуха, а окунь, казалось, даже и не ыл К^отТа" я рассказал Даку, что произошло, он, по-моему,^ решил, что это обычный "охотничий" рассказ о рыбе, которой удалось уйти. Однако несколько дней спустя он увидел того же окуня, беззаботно плавающего, несмотря на три ясно различимые ранки. Я был так доволен, словно принес эту рыбу домой. Всегда ищешь и особенно ценишь такого рода подкрепления тем маленьким приключениям, которые случаются с тобой, когда вечером рассказываешь о них недоверчивым слушателям-собственному семеи
      Еще немного о вшах. Я еще никогда нс видел, чтобы одна рыба очищала от вшей другую. Однако я замечаю, что у "оседлых" рыб, живущих возле скал, вшей меньше, чем у других. Возможно, это происходит оттого, что они больше времени трутся о камни, чтобы избавиться от этого паразита. У кефали обычно нет вшей.
      Однажды я видел мостель (птоэЮИе) (очень хорошая белая рыба, ооитающая на большой глубине), попавшуюся в сеть. За двенадцать часов вши, крабы и другие паразиты совершенно проели ее тело, которое напоминало швейцарский сыр. Ее буквально съели живьем.
      С пятью или шестью рыбами на кукане я плавал неподалеку от Теула, как вдруг заметил, что за мной следом плывет стайка маленьких чернохвосток. некоторые из которых буквально пожирают весьма покалеченного окуня. Я принялся отгонять их, но они не отставали до тех пор, пока я со злости не начал размахивать куканом со своим уловом. Только тогда они исчезли.
      Встречаться со стайками мелкой рыбешки всегда очень занятно, ьсли попадешь в очень большой косяк сардин, то перед тобой вдруг открывается проход, который тут же смыкается позади тебя. В воде сардинки похожи на серебристые стрелки, и любопытно наблюдать, как время от времени какаянибудь сардинка вдруг встает на свои хвостик, постоит так немного, а потом догоняет остальных. Иногда целый десяток сардин встает одновременно. По_ чему они это делают - не знаю. Может быть это связано с пищеварением/ Бывает ли у сардин несварение желудка?
      Нет никакого сомнения, что как и при ловле форели, самое лучшее время для морской рыбы-это раннее утро и сумерки. Я лично не верю в успешный лов морской рыбы на утренней заре, но бледными вечерами, в конце жаркого дня, море представляет собой чарующее зрелище. Исчезает его ослепительный блеск, над водой висит легкая синяя дымка, синяя, как ночь в Персии. Неподалеку плывет белая фигура товарища. Если посмотришь вперед, то кажется, будто плывешь через бесконечную розовую завесу, ярко-розовую и осязаемую. За ластами бегут пузырьки воздуха, как жемчужины, разбросанные в этом розовом саду. Когда нырнешь и выдохнешь воздух, то можно наблюдать, как образуются скопления этих воздушных жемчужин, которые рассыпаются, делятся и исчезают, как будто море так богато ими, что еще несколько рассыпанных миллионов не составит для него большой потери.
      Это очень красиво. И для рыб на вакате наступает какой-то покой, который как бы выманивает их из убежищ на охоту за пищей. Если бы рыбы могли разговаривать, то шум от вечерних пересудов над водорослями был бы оглушающим. Во всяком случае они суетятся и становятся легкой добычей для охотника.
      Когда сумерки переходят в ночь, рыба вновь исчезает, и естественно, что на глубине становится плохо видно. Плавать в этом полумраке-то же самое, что вести машину в дождливую ночь. Кроме того, становится очень одиноко.
      Однажды вечером, перед самым наступлением темноты, я плавал неподалеку от берега над довольно глубоко лежащими скалами у Мирамара.
      Бледно-голубая вода казалась беловатой и светонепроницаемой над голыми камнями и черными водорослями, а большие белые долины, лежащие между этими высокими скалами, вызывали ощущение, будто и нахожусь на луне.
      В таких обстоятельствах человек чувствует себя совершенно одиноким.
      Однако быстрый взгляд наверх мгновенно устанавливает связь с обычным твердым миром и успокаивает вас.
      И все же я был как-то загипнотизирован своей обособленностью в этом бледно-голубом пространстве и начал нырять, переворачиваться и смотреть снизу на водную поверхность, чтобы увидеть, как шелковый занавес надо мной из розового превращается в серовато-черный, Вскоре чувство одиночества начало угнетать меня, и мне пришлось вылезть из воды и посидеть на твердых камнях, чтобы избавиться от этого чувства, прежде чем отправиться вплавь в свой длинный путь домой.
      Во Франции охота на рыбу после заката теперь запрещена, так что закон оберегает вас от таких жутких испытаний, если только вы сами не захотите испробовать их ради сильных ощущений.
      Плавать ночью в маске страшно и мрачно, потому что море живет только в фосфоресцирующих блесках и все кажется угрожающим. Рыбы превращаются в неясные тени - блеснут на миг и исчезнут. И как бы ваш разум ни твердил, что вам известна каждая скала, каждый камешек под водой, что-то заставляет вас вылезть на берег и предоставить море самому себе.
      Слишком много в море от первобытной ночи, а цивилизованный человек изнежен для подобных испытаний.
      У французских берегов наибольшую опасность для подводного охотника представляют лодки с подвесным мотором. Еще хуже те дьявольские штуки, которые тянут за собой водных лыжников. Когда слышишь, как они с визгом несутся на тебя, лучшее, что можно сделать,-это нырнуть, уйти под воду, так как они лишь едва касаются поверхности воды. А если вы попытаетесь отплыть в сторону, то не успеете.
      У меня была мысль изобрести желтый флажок, который охотник мог бы прикреплять за спиной, чтобы его видели. Но хорошо зная порядки на французских дорогах, я не представлял себе, что флажок будет иметь какоинибудь эффект в открытом море.
      Страх перед этими моторками у меня особенно велик после того, как однажды вечером в Теуле какой-то спортсмен вывел свою лодку в море.
      начал делать крутые повороты и вылетел из нее. Я не забуду выражения его лица, когда он повис за бортом.
      Со скоростью миль тридцать в час лодка помчалась дальше без него и с ревом и визгом ворвалась в маленькую бухту. Пляж немедленно опустел, словно рука великана сгребла всех людей. Одна мамаша бросилась со своими детьми в лодочный сарай и захлопнула за собой дверь, когда лодка с ревом понеслась на пляж. Свой путь моторка закончила, врезавшись в рыболовецкие суденышки, раскрошив их и сорвав свою обшивку о прибрежные скалы, после чего она с визгом уткнулась в брюхо весельной ^лодки.
      Конечно, владельцу моторки не повезло, но крики "убийца!" и прочие проклятия должно быть преследовали его много ночей. Попадись на пути лодки подводный охотник, рассчитывающий, что его заметят с моторки, его бы перерезало пополам или бы размозжило ему череп.
      Если вы хотите узнать, почему рыбы боятся людей, посмотрите на человека, который ныряет внизу под вами, и вы увидите, каким толстым, китообразным чудовищем он выглядит.
      Мне кажется, что самое драматическое зрелище из жизни рыб мне довелось увидеть, когда однажды вечером я заметил стаю очень крупных кефалей, сбившихся в кучу, словно гроздь винограда. Они, казалось, сошли с ума и смешно носились в воде вверх и вниз, туда и сюда, поворачиваясь и извиваясь, но всегда все вместе. Они, видимо, не замечали меня, и я гонялся за ними над скалами, пытаясь понять, что случилось, и надеясь поймать хоть одну рыбу.
      Вскоре мне стало ясно, что происходит процесс оплодотворения^ Ьероятио, одна из рыб во главе этой кучи была самкой, которая должна была вотвот начать метать икру, а остальные серебристые силуэты были самцами, боровшимися за право первыми оплодотворить ее. Возможно, они даже давили на бока рыбы, чтобы заставить ее скорее начать икрометание.
      Они ныряли вглубь и взмывали вверх словно привязанные друг к Другу, а я гонялся за ними, возбужденно стреляя в эту кучу, не успевая собраться с мыслями и выбрать одну рыбу и целить в нее.
      Но вдруг вся рыбья гроздь опустилась глубоко вниз, и каким-то ооразом четыре пли пять самых крупных кефалей прижали самку ко дну и держали ее там, нажимая и давя на нее, Я нырнул за ними.
      Они даже не замечали моего присутствия. Я уверен, что мог бы схватить их за хвосты. Я подобрался поближе, выбрал самого крупного участника этой драмы и выстрелил ему в спину.
      Я не очень сентиментален, но у меня застрял комок в горле, когда, гоняясь за ним и пытаясь ухватиться за стрелу, чтобы вонзить ее поглубже в тело рыбы, я почувствовал, с какой силой вырывается от меня моя жертва, как -она извивается, кружится. Ему удалось вырваться, но он был ранен и, лежа на боку, стал уходить от меня. Я гонялся за ним наподобие истребителя, по всем скалам, долинам, через водоросли. Я поднимался только для того чтобы глотнуть немного воздуха, и снова бросался за раненым самцом.
      Я подстрелил его .еще два раза, прежде чем крепко и по-настоящему попал ему в бок, когда мы оба уже совершенно выбились из сил.
      Он боролся у меня в руках, боролся на кукане. Это была великолепная рыба, охваченная страстью, которую я, как вор, так грубо прервал.
      Мне было жаль эту рыбу, но ни одна охота не была такой отчаянной и утомительной и ни одна рыба до этой не была в такой мере достойна ее.
      Такую же свадьбу я увидел еще раз вместе с моим другом Даком, только на этот раз происходило сразу две свадьбы, и мы отчаянно гонялись за обоими. Как обычно бывает, когда ты уверен, что поймаешь хорошую рыбу,-ломается ружье. Так случилось и на этот раз, и мне пришлось усесться наверху на камни и чинить его. К тому времени, как мне удалось произвести более или менее сносный ремонт, вся рыба, конечно, ушла.
      В полдень, когда высоко в небе светит ясное солнце и прямые лучи света, пронизывающие чистое море, подобны стрелам лука, направленным па какую-то движущуюся точку на дне, появляется ощущение, будто можно сломать такую стрелу на-двое, если по ней ударить. Но когда плывешь сквозь эти стрелы, глядя прямо вперед, создается впечатление, что плывешь в светонепроницаемом стекле. Вода кажется такой крепкой, что начинает болеть голова.
      Море полно всяких интересных вещей, зачастую весьма неожиданных.
      Некоторые из них имеют даже познавательное значение. Так, однажды на мелком месте я лежал на животе и читал брошенную газету, валявшуюся на дне. Там была статья о миноанской оросительной системе. Мне пришлось нырнуть глубже, чтобы разобрать мелкий шрифт. Если вы думаете, что я преувеличиваю, я могу добавить, что меня позвали прежде, чем я успел прочесть статью до конца. На следующий день я вернулся, чтобы дочитать ее, но газету унесло отливом. Я искал ее, нырял за каждым увиденным клочком бумаги, но тщетно, и с тех пор, всякий раз попадая сюда, я не могу видеть куска газеты под водой без того, чтобы не нырнуть и не посмотреть, не моя ли это недочитанная статья.
      В море есть два существа, которые жалят (не считая го1зсаз8е). Одно из них-маленькая медуза. Ее трудно заметить, но внезапное жжение тела свидетельствует об укусе, место которого обычно представляет собой аккуратное круглое пятнышко. Жжение продолжается в течение суток, а затем проходит.
      Другое существо-обыкновенная оса. Взгляните только, как она проницательна! Не успели вы вынырнуть на поверхность, как оса появляется над вашей головой, словно она только и ждала того момента, когда вы покажетесь на поверхности. Сколько бы раз вы ни ныряли в воду, чтобы избавиться от этой дряни, она всегда ждет вас, и никакие взмахи рук не помогут. Приходится примириться с мыслью, что вас могут ужалить в спину, и продолжать охоту.
      Недалеко от Теула я нашел под водой разбитую садовую вазу, такую луковицеобразную глиняную штуку, которую всегда встречаешь в аккуратных садиках. Ваза, наполовину увязшая в песке, лежала около скал. Часть верхнего ее отверстия была, однако, открыта, и я видел, как туда заплывал окунь. Я никогда не стрелял в него, но часто нырял на дно, чтобы заглянуть в этот странный дом, но вскоре, поняв, что своим любопытством отпугиваю окуня, я оставил его в покое.
      Близ Теула у меня выработался очень хороший маршрут для подводной охоты". Две "остановки" этого маршрута были около нор, где я всегда видел двух больших губанов.
      К сожалению, когда я нырял за ними, они исчезали в лабиринтах талы, куда я не мог пробраться. В конце концов я придумал, как подобраться к их норе незамеченным. После целой недели попыток мне удалось подстрелить первого губана. Позже эта нора никогда не оставалась пустой и сделалась любимым местом жительства губанов. Мне всегда удавалось найти там хогор^я Остановка была также у норы, еще более глубокой и труднопроходимой и рыба, которая в ней жила, была мне неизвестна. Она отлив"1ла золотом, как карп, и была очень большой. Она была хитра. Как бы: о^_ рожно я ни подбирался к норе, я всегда видел ее одно мгновениележащеи на камнях над входом в нору, а в следующий миг она поворачивалась и исчезала в каком-то узком проходе.
      Ни одну рыбу я не знал так хорошо, как эту, и каждый день тратил много времени, чтобы обмануть се или, по крайней мере, отпугнуть от норы, чтобы мой друг Дак мог бы подстрелить ее. Но вес было тщетно.
      Но настал день, когда я незамеченным подкрался к ней. Л глуооко нырнул и почти ползком добрался до нес, чувствуя, что мои легкие "^-о01 разорвутся. Я выстрелил, промахнулся и тут же рванулся наверх, так как слишком долго добирался до рыбы под водой.
      С трудом переводя дух, я одновременно перезарядил р\жье. "1 не ожи дал снова встретить эту рыбу. Однако по какой-то причине, по какому-^о отчаянному любопытству, которое так часто бывает у рыб, она вышла из своей норы и снова лежала на камнях. Клянусь, она смотрела на ^"^
      Я не колебался - проплыл мимо, повернулся и, осторожно зайдя с тыла, выстрелил и на этот раз удачно, "пягявнпу Поглубже всадив в рыбу стрелу и придерживая золотистою красавицу в руках я гулей взмыл на поверхность.
      По мере того как я поднимался, рыба уменьшалась в размерах, и когда я выбрался из воды, то увидел, что она была вдвое м"Iьшетого"чтоя предполагал, хотя все же была самой крупной рыбой этой ПОРОДЫ.КОТОР^ мне когда-либо удавалось подстрелить. Это была 1агЬге тщшсг коричневатожелтого оттенка, редкая рыба для того времени года, когда я охо
      Так была ликвидирована эта "остановка" в моем маршруте, потому что рыба была очень старой и давно превратила эту нору в свою тT-"3^00, ственность. Другие рыбы там не поселялись. Иногда я нырял и заглядывал туда привлеченный шнырявшими вокруг двумя маленькими ароопэ, потому' что вид этих круглых, красных, похожих на электрические лампочки рыбок всегда приятен.
      Но нора опустела. Я убил старого друга.
      Под водой всегда появляется желание схватить рыбу за хвост. Сначала я делал серьезные попытки поймать рыбу руками, так как ""^У^Р"1,410 это возможно. Но даже с самыми сонными и спокойными Р"6^"^^ках оставался я, а они были только озадачены тем, как я могу даже иы""^зТе^^на^я^в^атьея тем. что гонял рыб голыми руками, подталкивая их, как овец.
      Губана так редко удается увидеть наверху, у поверхности воды, что однажды, встретив такую рыбу, довольно крупную, плавающую почти поверху отличная мишень,- я не выстрелил только потому, что решил, что она больна и умирает. Нет нужды говорить, что она была совершенно здорова и нырнула на дно, как только я попытался схватить ее руками.
      Самую крупную дорад (Оаига"1е) в моей коллекции упущенных рыб я подстрелил в каком-то подводном туннеле. Я стрелял в нее через щель сверху, не представляя, какой величины была рыба, пока я не попал в нее.
      В результате-моя стрела, которая вонзилась в рыбу, застряла в щели, а дорад плавала вперед и назад, и я не мог вытащить ее через узкую щель.
      Стрела так и моталась по щели, словно каретка пишущей машинки. Я нырял и нырял, стараясь поглубже загнать стрелу и ища возможности пробраться в нору, чтобы вытащить оттуда мою добычу.
      Каждый раз, как я нырял, я проплывал мимо довольно крупного осьминога, прятавшегося в расщелине скалы. У меня не было намерения его трогать, и поэтому меня раздражало, что он сжимался, когда я проплывал мимо него вверх пли вниз. Мечась между похожей на каретку пишущей машинки рыбой и осьминогом, я терял голову, и когда в полном отчаянии сунул голову и руку в маленький проход, чтобы достать свою добычу, я так испугал рыбу, что она сорвалась со стрелы и, освободившись, скользнула мимо меня.
      Обозленный этой потерей, я хотел подстрелить осьминога, но и он успел дать стрекача.
      * * *
      Время на подводной охоте проходит быстро. Хотя в воде можно подряд проводить лишь час, самое большее два, но на берегу всегда с нетерпением ждешь, когда наступит время снова войти в воду.
      В конце дня, проведенного в занятиях этим спортом, появляется убеждение, что ты ничем не хуже рыбы. Если же охота была неудачной, то убеждаешь себя, что рыба - глупое существо, ради которого не стоит беспокоиться.
      * * *
      Н. Елизаров
      БОЛЬШЕ И ЛУЧШЕ
      В марте и апреле 1956 г. в Москве и Ленинграде Главкультторгом Министерства торговли СССР были организованы и проведены три выставки, на которых наряду со спортинвентарем всех видов спорта был широко представлен и рыболовно-спортивныи инвентарь, изготовляемый на предприятиях Советского Союза, а также в различных зарубежных странах.
      Как и нужно было ожидать, отдел рыболовного спорта привлек особое внимание всех посетивших выставку.
      К сожалению, как показала выставка, еще нередки случаи, когда на прилавках наших магазинов можно увидеть поступающие в продажу изделия явно заниженного качества, не отвечающие техническим требованиям, покупающиеся лишь по необходимости, из-за недостатка выбора.
      Исходя из этого, рабочая комиссия при выставке, организованная Глапкультторгом (председатель комиссии тов. М. С. Кузнецов), куда вошли представители от ГУМа и Главного управления охотничьего хозяйства, рекомендовала снять с производства некоторые изделия спортинвентаря как устаревшие, давно вышедшие из употребления или далеко отошедшие от первоначального оригинала.
      И действительно, как можно производить и пускать в продажу такие блесны, как "уралка". "лососевая" и деревянную приманку "орено", которые только своим названием напоминают те блесны, какими они были приняты в производство впервые. Оснащение блесны "спираль", "лососевая", "РС-1", "РС-2", "волна", "шторлинг", "касспинер" маленькими тройничками не только снижает их качество, но и не соответствует габариту блесен. Кроме того, некоторые из них настолько легки, что годны только "на дорожку", так как при забросе на спиннинг они сильно "парусят" и путают лесу.
      Леса из полиамидной смолы, особенно мелкого сечения, выпускаемая нашими предприятиями, остается низкого качества. Калибровка по длине имеет большие отклонения, отчего сопротивление на разрыв неодинаково.
      Упаковка лесы небрежная, отчего леса часто путается при разматывании моточков.
      Спиннинговые катушки, выпускаемые заводом № 1 ВВОО, также далеки от совершенства. Не говоря уже о зазоре между корпусом и шпулькой катушки, доходящим в некоторых случаях до 0,5 мм, куда при забросе частенько попадает леса, много хлопот рыболовам приносят туго проворачивающиеся ручки катушек, тяжелая шпулька, развивающая ненужную инерцию и которая к тому же не снимается без специального ключа.
      "Промкомбинат", "Рыболов-спортсмен", ленинградские "Трудовые лечебные мастерские", артель "Надомный труд", изготовляющие рыболовные крючки, до сих пор не освоили термической обработки их, отчего крючки или легко разгибаются, или просто ломаются.
      Беден и ассортимент мормышек, да к тому же мормышки с корпусом из цветного металла делают так, что блестящие грани, которые должны быть обращены к свету, находятся внизу и свет падает на темную сторону мормышки.
      Аналогичные выводы и предложения сделала комиссия по целому ряду других номенклатур изделий спортивного рыболовства.
      Но несмотря на все недостатки, которыми еще страдают наши производственные организации, после посещения выставки остается твердое убеждение, что все лучшее, что было представлено на выставке и получило одобрение широких масс, будет освоено производством и пущено в продажу.
      Завод № 1 ВВОО уже принял в производство замечательную спиннинговую катушку Е, И. Бергарда из Риги, которая, видимо, скоро появится на прилавках наших магазинов и будет доступна каждому любителю-спиннингисту.
      Особый интерес вызывает стенд с экспонатами, сконструированными и сделанными любителями-умельцами. Поражает разнообразие экспонатов, их новизна, чистота отделки.
      Удобное и весьма надежное спиннинговое удилище клееного бамбука представлено Гарнисом. Привлекают внимание спиннинги Иванова, Герасимова и других.
      Очень оригинально сделана "удочка туриста" Шубина. Комбинированное удилище при постоянном колене с пробковой ручкой, служащей при походе посохом, легко превращается в подсачек и багор, а также может быть спиннингом, нахлыстом и удилищем для ловли в проводку при соответствующей смене наконечников, которые хранятся в том же посохе.
      Мормышки Солодова, жерлицы Новикова с выстрелом и автоматически выбрасывающимся флажком при поклевке, кружки-жерлицы из пенопласта Кокина, не зацепляющаяся в траве блесна типа "Канада" Шилова, футляр для кружков Самарина и много других экспонатов представлено на выставке.
      Посетители выставки и вся многомиллионная армия рыболовов-спортсменов ждут, когда можно будет без труда приобрести в нужном количестве вещи, изготовляемые нашими производственными организациями.
      * * *
      Н. Елизаров
      ПОЧЕМУ ПРОИГРАЛ ЛЕНИНГРАД
      В вагон поезда Москва-Ленинград 24 марта 1956 г. вошли не совсем обычные пассажиры.
      Проводник вначале удивленно и с некоторой недоверчивостью рассматривал их одежду, рюкзаки, из которых торчали удочки, пешни, уложенные по походному в чехлы, а у некоторых-аккуратно увязанные лыжи. Но... придраться было не к чему. Пассажиры не спеша, вежливо проходили друг за другом в вагон Их было более двадцати человек. Ехали они до станции Академическая.
      Впереди на путях вспыхнул зовущий куда-то вдаль зеленый глаз светофора. Платформа и стоящие на ней люди бесшумно и плавно, точно гонимые ветром, поплыли мимо окон вагона. Едва ощутимо хрустнул первый стык рельсов, за ним более энергично-другой, третий... и фонари, стоящие вдоль полотна, торопливо, подгоняя друг друга, побежали назад.
      Проводник, горевший любопытством, не замедлил явиться в купе к рыбакам. Вскоре он уже знал, что рыболовы-подледники Москвы едут на спортивную встречу с рыболовами Ленинграда, организованную по инициативе МДО "Рыболов-спортсмен". Он волновался вместе с ними и желал им всяческого успеха, превратился в ревнивого болельщика московской команды.
      - Вы бы хоть в газетах потом написали о результатах вашего соревнования,- говорил он,- а то вот едете со мной, а я и знать не буду, кто из вас победит.
      Видно в душе он был тоже не прозаик... Подробно расспрашивал, где и как должна произойти встреча и на что сейчас лучше ловить.
      Утро следующего -дня рыболовы Москвы встретили еще в поезде. Некоторые встали еще задолго до рассвета. Проехали Вышний Волочек. Скоро Академическая. Рюкзаки увязаны, рыболовы готовы к выходу. Поезд стоит две минуты.
      Проводник в последний раз желает им "ни хвоста, ни чешуи" и провожает своих пассажиров дружеским взглядом.
      Станция Академическая находится в 305 км от Москвы и не даром была облюбована организаторами встречи Москва-Ленинград. В полукилометре от железной дороги, рассекаемые деревней Заречье, расположены два озера: верхнее-Никулинка и нижнее-гораздо больше-Имолжье. Ни то, ни другое озеро не знакомы ни московской, ни ленинградской команде.
      Удивленно смотрели в это утро на приехавших людей жители деревни Заречье.
      Официальная по форме, но теплая, дружеская встреча обеих команд произошла на льду. Огромное знамя цвета воды с эмблемой "Рыболовспортсмен" придавало встрече какую-то особую торжественность.
      Соревнования обещали быть интересными, а борьба - нешуточной, ибо обе команды, как Москвы, так и Ленинграда, были составлены из сильнейших мастеров рыболовного спорта - "зимников". Интересной она была еще и потому, что, как выяснилось потом, обе команды по своим тактическим приемам оказались совершенно непохожими друг на друга.
      Одна из них была избалована на богатейших рыбой водоемах северозапада, другая, как видно, закалилась на неудачах.
      Ленинградцы - непревзойденные блесенщики. Глядя на арсенал их блесен, можно диву даться, сколько выдумки и старания надо было приложить к тому, чтобы создать такие совершенные по формам и раскраске блесны. Здесь, кажется, есть все, даже рубины, искусно впаянные вместо глаз.
      К излюбленным водоемам ленинградцев прежде всего принадлежит Вуоксинская водная система с ее многочисленными заливами и озерами, раскинувшимися' на протяжении более чем 250 км, начиная от финского озера Сайма и до впадения ее в Ладожское озеро.
      Река Вуокса куда счастливее многих наших рек Подмосковья, когда-то также богатых рыбой, но от постоянного нарушения режима и главным образом от загрязнения превратившихся в совершенно безрыбные. Вуокса избежала этой несчастной участи.
      Форель и лещ, хариус и судак, лосось и угорь, сом и сиг-вот многочисленные обитатели ее светлоструйных холодных вод. И если бы рыбе не загораживали путь, главным образом при икромете, повсюду расставленные сети, не оставляющие прохода, то рыбы в Вуоксе было бы еще больше. А сколько радостных неожиданностей приносит рыболовам-спортсменам озеро Ладожское!
      Осенью, по первому льду, здесь иногда начинается такой жадный жор окуня весом до двух килограммов, что некоторые рыболовецкие хозяйства, расположенные на Ладоге, оставляют сети и ловят на блесну, выполняя государственный план.
      Благодатное озеро, незабываемое по красоте своей! И какой только рыбы нет в нем! Даже омуль-извечный житель озера Байкал-и тот с помощью человека перебрался нынче на Ладогу, и, кажется, она пришлась ему по вкусу.