История Древнего мира

Никакое другое государство не могло существовать в условиях постоянного голода и войн: голод и войны порождают военную диктатуру и карточную систему. Сжатие, голод и войны всегда порождали социалистические монархии, буржуазная демократия могла существовать лишь во времена сытости. Порядки времен голода непохожи на порядки благополучных времен – и это надо хорошо понимать людям XX века, живущим в совсем другом мире. В III тысячелетии на Ближний Восток пришел голод – и история Востока стала историей социалистических монархий. Царь-бог стоял на вершине зиккурата рядом со жрицей, исполнявшей роль богини любви, а внизу ликовала подбадриваемая жрецами толпа полуголодных бедняков. Бедняки верили, что царь даст им справедливость и хлеб – и царь желал добра своему народу, но бедняков было слишком много, а с гор напирали орды варваров…

ИМПЕРИЯ И ВАРВАРЫ

В руины обратятся города,

"Черноголовые" в своих домах погибнут,

Не обработает поля мотыгой пахарь,

И в степь стада не выведет пастух.

Плач о гибели Ура .

К югу от долины Двуречья простиралась выжженная солнцем Аравийская степь, а к северу – горы Ирана. В степи и в горах было нельзя сеять хлеб, поэтому там всегда царил голод, и жившие там пастухи хранили суровые обычаи древних охотников. Они были столь же выносливы, агрессивны и столь же привычны к войне, как охотники Каменного Века. Гонимые голодом пастушеские племена часто вторгались в Двуречье; иногда захватывали какой-нибудь город, иногда селились на свободных землях. Племена Аравии были семитами, предками евреев и арабов; на Иранском нагорье жили кутии, жестокое и воинственное племя, «не знавшее божественных законов».

В то время как жители гор и степей из поколения в поколение проходили жестокий отбор на выносливость, привыкали есть сырое мясо и пить кровь поверженных врагов, земледельцы со времен Золотого Века утратили воинственность и почти разучились убивать. В борьбе за справедливость великие цари уничтожили всех "сильных мужей", и в стране остались лишь покорные крестьяне, получавшие пайки из рук писцов. В начале XXII века Империя не выдержала удара северных варваров; кутии овладели Двуречьем, разрушили многие города и сожгли села. Почти столетие страна оставалась во власти варваров; должно было пройти время, пока народятся новые поколения, которые поднимутся на борьбу. К концу XXII века деревни снова стали многолюдными, а города поднялись из руин; снова началось Сжатие и голод подняли народ на восстание против кутиев. Восстание возродило Империю, к власти снова пришли цари, охранявшие справедливость. Чтобы дать хлеб народу, царь Ур-Намму (2112-2094) призвал десятки тысяч крестьян на восстановление ирригационных каналов; были восстановлены храмы, и писцы снова сидели на токах, принимая зерно у рабочих отрядов. В это время мало кто имел свое поле: большинство тружеников пахали землю в составе отрядов. Символом новой Империи стал колоссальный зиккурат в городе Уре, построенный царем Шульги; так же, как цари прежних времен, Шульги стоял на вершине зиккурата в двурогой короне бога, а у подножия снова ликовала толпа. История повторялась в своем величии и трагизме: в 2022 году на Империю снова обрушилось варварское нашествие.

Новыми страшными врагами были пришедшие из аравийских степей семиты-амореи. Царь Шу-Суэн, мобилизовав "рабочие отряды", построил поперек равнины огромную "Стену, отдаляющую амореев" – но варварам удалось прорваться. Благословенная страна превратилась в пожарище. "Людьми, а не черепками покрыта окрестность; стены зияют, ворота и дороги завалены телами", – повествует "Плач о гибели Ура". Большая часть шумеров была истреблена варварами, и народ, создавший первую цивилизацию нашей планеты, навсегда исчез со страниц истории. Немногие уцелевшие постепенно приняли язык завоевателей-семитов; они жили в развалинах городов и платили варварам тяжелую дань. Понемногу страна снова наполнилась людьми, через двести лет деревни снова стали многочисленными, а города – многолюдными. Варварские вожди к тому времени познакомились с преданиями Империи и стали подражать её царям. В 1764 году один из них, царь Вавилона Хаммурапи, объединил Двуречье и объявил о возрождении Империи. Снова были восстановлены каналы и храмы, и снова народ молился стоящим на вершине зиккурата царям. Однако время приносит перемены – "рабочие отряды", обрабатывающие земли храмов, исчезли; эти земли теперь сдавались в аренду. Коллективный труд в земледелии был признан непроизводительным – люди убедились, что, "если трудиться сообща, то найдутся такие, кто будет работать не в полную силу". С другой стороны, Хаммурапи уничтожил долговое рабство, царь совершенно запретил частную торговлю и продажу земли в частном секторе. Империя сохраняла социалистический характер, и над царским дворцом в Вавилоне по-прежнему горел факел Справедливости.

Шесть столетий, прошедших со времен Саргона Великого были наполнены борьбой Империи с окружавшими её варварскими племенами. Шумеры называли свою страну просто Страной – как будто в мире не было других цивилизованных государств, были только варвары и Страна. Впрочем, они хорошо знали о существовании городов на северо-западе: в Сирии, в Малой Азии и на побережье "Верхнего Моря". Это были такие же храмовые города, как в Шумере, ими управляли вожди-жрецы, а местные писцы пользовались шумерскими иероглифами. Но была ещё Другая Страна, о которой шумеры не знали вплоть до времен Хаммурапи. Далеко на юго-западе, там, где заходит солнце, посреди пустыни текла большая река, и на берегах её возвышались белоснежные города, храмы и пирамиды.

Сейчас нам придется на время перенестись в эту Другую Страну.

СТРАНА ПИРАМИД

Теперь я хочу подробно рассказать о Египте, потому что в этой стране более диковинного и достопримечательного сравнительно со всеми другими странами.

Геродот.

Другая Страна была очень похожа на Страну Шумеров. Большая река неторопливо несла свои воды к морю; на берегах реки стояли храмы, и храмовые рабочие в льняных юбочках обрабатывали поля; во дворе храма сидели на корточках бритоголовые писцы и вели отчетность. Так же, как в Шумере, страной управлял царь-бог, собиравший десятки тысяч рабочих на строительство дамб и возводивший похожие на зиккураты пирамиды.

Эта страна называлась Кемет, Египет,а большая река – Хапи, Нил. Каждый год в начале июня река разливалась и, поднимаясь на десять метров, затопляла долину. Над водой оставались лишь стоящие на холмах деревни и храмы, соединённые узкими полосками дамб. В ноябре вода спадала, оставляя после себя чёрный слой плодородного ила, из-за которого страна и называлась Кемет – "Черная земля". В декабре на поле выходили рабочие отряды, рыхлили черную землю мотыгами и сеяли пшеницу. В марте серпами с кремниевыми зубьями срезали колосья и относили снопы на храмовый двор.

Когда-то давно Египет был разделен на храмовые города-государства, "номы". В разных города поклонялись разным богам: солнцу-Ра, небу-Нут, быку Апису, крокодилу Себеку. Богами плодородия были Исида и Осирис; по легенде, Осирис был убит злым богом пустыни Сетом и затем воскрешён своей женой и сестрой – Исидой. Когда первый фараон, Мина, объединил страну, он провозгласил себя богом Гором, сыном Осириса. Мину изображали с мотыгой в руках: этот царь мобилизовал многие тысячи крестьян и огородил дамбами нижнее течение Нила. Прежние болота превратились в плодоносящие поля, и страдавшие от голода бедняки были обеспечены хлебом; благодарный народ почитал фараона как бога. Наследники Мины также называли себя богами и возводили себе при жизни заупокойные храмы; эти храмы постепенно увеличивались в размерах и, в конце концов, превратились в огромные возвышающиеся над долиной пирамиды. Пирамида Хеопса, одно из чудес света, имела высоту 150 метров; для ее строительства были мобилизованы рабочие отряды со всей страны; сто тысяч рабочих, сменяясь каждые три месяца, возводили пирамиду 30 лет. Сын Хеопса, Хефрен, построил ещё одну гигантскую пирамиду рядом с пирамидой отца; у ее подножия возлежал сфинкс – колоссальный каменный лев с лицом фараона. Вокруг великих пирамид простирался город мертвых: вдоль улиц этого города стояли гробницы вельмож, хранившие их мумии – как, фараон, его слуги надеялись на жизнь после смерти. Они надеялись воскреснуть, подобно Осирису; и их тела должны были быть готовы к этому воскрешению – поэтому из них делали нетленные мумии.

Великие стройки довели народ до изнеможения, и фараоны были вынуждены уменьшить размеры своих гробниц. Царская власть постепенно слабела; правители областей, номархи, превратились в полусамостоятельных князьков; они создавали собственные заупокойные храмы с сотнями жрецов и рабочих. Никто не помышлял о строительстве новых дамб и о хлебе для бедноты – а, между тем, население всё возрастало. В конце концов, голод привел к восстанию. "Царь захвачен бедными людьми, – писал жрец Ипувер. – Детей знатных разбивают о стены…Мумии выкинуты из гробниц… Простолюдины стали владельцами драгоценностей… Каждый город говорит: "Да будем мы бить имущих среди нас…" Мор по всей стране. Кровь повсюду".

Древнее Царство фараонов погибло в огне восстаний, и страна распалась на номы. Война, голод и мор погубили большую часть населения; для возрождения деревень и городов потребовались многие десятилетия. Через двести лет, когда города вновь стали многолюдными, фараон Ментухотеп I объединил страну и восстановил древнюю Империю. Были построены новые ирригационные системы и новые храмы; цари вновь наделяли крестьян землей и возводили пирамиды. Это время вошло в историю как эпоха Среднего Царства; оно совпало со временем возрождения Двуречья при Хаммурапи. Так же, как в Двуречье, в Египте в это время уже не было рабочих отрядов; земли храмов обрабатывали трудившиеся на индивидуальных наделах "царские люди". "Царские люди" получали от храма довольствие, посевное зерно, орудия труда, а затем сдавали в храмовые амбары весь урожай. Время от времени население деревни выстраивали в шеренги и подвергали "смотру"; писцы и жрецы шли вдоль рядов и проверяли, кто где работает; молодежь распределяли по "профессиям", кого – в солдаты, кого – в ремесленники, кого – в земледельцы. Так же, как Империя Двуречья, египетская Империя была социалистическим государством, где вся жизнь шла по указаниям писцов. Никто не знает, с каких пор существовал этот порядок и как долго он существовал – когда появилась письменность, всё было уже так, как заведено. Так продолжалось из века в век, крестьяне возделывали поля, а писцы сидели во дворе храма, записывая отчетность на листах болотного тростника, папируса. Так продолжалось до XVI столетия, когда произошла катастрофа.

"И вот, не знаю почему, бог был к нам неблагосклонен, – писал жрец Манефон. – Неожиданно из восточных краев люди неизвестного племени предприняли дерзкий поход на страну и легко, без боя, взяли ее штурмом. И, победив ее правителей, они безжалостно сожгли города и разрушили до основания храмы богов, а с населением обращались самым враждебным образом, одних убивая, у других уводя в рабство детей и жен… А все их племена назывались Гиксос, то есть "цари-пастухи".

Откуда же пришли эти "цари-пастухи", завоеватели половины мира?

Глава III. Арийский порядок

АРИЙСКИЙ ПРОСТОР

Мир натрое царь Феридун разделил:

Часть – Запад и Рум, часть – Китай и Туран,

А третья – Пустыня Бойцов и Иран.

Фирдоуси."Шахнамэ".

Там, где они жили, небо было всегда голубым, бездонным и чистым. Это была страна необъятных равнин, поражавшая воображение древних поэтов:

Как море! Огромно!

И ровный песок – без конца!

И в далях не видно людей!

Это была Великая Степь, простиравшаяся через весь северный материк, Евразию. Народы, жившие там, звали ее Арьяна-вайча – Арийский простор. С севера степь пересекали большие реки: Дан (Дон) и Великая Раха (Волга). Они вытекали из негостеприимных северных лесов, за которыми простиралось Молочное море – покрытый льдами Северный океан.

Степь была величественна и прекрасна, но народы, жившие в ней, была париями древнего мира. Когда-то, во времена Великого Исхода, когда Новое Человечество двигалось на плодородные земли Востока и Запада, часть племён была вытеснена этим движением в Великую Степь. Здесь они смешались с охотниками-туземцами и породили "народ свободных" – ариев.

Степь была огромна, но бесплодна, и лишь в редких речных долинах можно было заниматься земледелием. Здесь возникали маленькие деревни из рубленых домов, их жители возделывали землю и пасли скот на окрестных просторах. Скотоводство было основным занятием древних ариев: сначала, в IV тысячелетии, они разводили овец и коз, позже к этому стаду добавились лошади и коровы. Летом степняки питались почти исключительно молоком домашних животных, зимой – преимущественно мясной и растительной пищей. Но хлеба в степи всегда было очень мало, а стада зачастую становились жертвой снежных буранов и эпидемий. Двадцать квадратных километров пашни кормили тысячи земледельцев, в степи же на такой территории мог выжить лишь десяток скотоводов. Именно выжить, потому что, по казахской пословице, их скот принадлежал любому бурану и сильному врагу. Китайские летописи пестрят упоминаниями о голоде среди степных племен: "Умерло из каждого десятка три человека, а из каждого десятка скота пало пять голов… Земля на несколько тысяч ли стояла голая, травы и деревья засохли, люди и скот голодали и болели, большинство из них умерли или пали…"

Такова была жизнь в степи – там могли выжить лишь самые сильные и выносливые. Скотоводы вели столь же тяжелую борьбу за жизнь, что и охотники, и их суровые обычаи были унаследованы от древних охотников Великой Степи. Родившегося ребёнка бросали в снег или в холодную воду – если он выживал, то становился богатырем. Дети сызмальства приучались к охоте: "Мальчики, как скоро смогут сидеть верхом на баране, стреляют из лука пташек и зверьков… и употребляют их в пищу". Инициации были просты: в 15 лет юношу опоясывали поясом мужества и отправляли в набег на соседей. Если он возвращался и приносил голову врага, то становился настоящим "дваждырождённым" мужчиной, если не возвращался – никто не вспоминал о нем. Жизнь человека была мимолетной, как облачко на небе, и чтобы удержать ее, надо было постоянно убивать других: перенаселённость и голод заставляли сражаться за скот и пастбища. "У нас ведутся постоянные войны, мы или сами нападаем на других, или выдерживаем нападения, или вступаем в схватки из-за пастбищ", – говорил скиф Токсарис, герой одного из древних писателей. "Они напали на людей, не ожидавших их прихода и обратили всех в бегство… многих из способных носить оружие они убили, других увели живьем… И тотчас же начали сгонять добычу, собирать толпой пленных, грабить шатры и на наших глазах насиловали наших жён и наложниц…" Так рассказывает Токсарис об обычных событиях степной жизни. Привычка убивать стала столь естественной для всех, что в этих набегах участвовали и девушки, получавшие то же воспитание, что и юноши. Греки называли их амазонками, "господами мужей" или "мужеубийцами". Греческий историк Геродот писал, что амазонки живут за Доном, у арийского племени савроматов. "У савроматов, – свидетельствует Геродот, – девушка не выходит замуж, пока не убьет врага".

Мужчина, не добывший в бою голову врага, подвергался позору и лишался доли добычи. Отважные и удачливые бойцы, наоборот, были окружены почетом. "Сильные едят жирное и лучшее, устаревшие питаются после них. Молодых и крепких уважают, устаревших и слабых почитают мало", – говорит китайский историк. "Когда скиф убивает первого врага, он пьет его кровь, – добавляет Геродот. – Череп врага обтягивают снаружи сыромятной кожей и употребляют вместо чаши… делают из содранной кожи плащи, сшивая их, как козьи шкуры…"

Жизнь ариев целиком зависела от мужества и удачи. Каждый мужчина был воином, и чем больше наложниц и рабов он захватывал в набегах, тем больше была его семья и богаче дом. Рабов ослепляли или перебивали им члены, чтобы они не могли бежать. Часто в рабах не было необходимости, и пленных приносили в жертву богам и умершим – так истреблялись целые роды и племена, лишь молодых женщин оставляли в живых и присоединяли к своему роду. Наложницы были нужны, чтобы рожать воинов, – ведь сила семьи была в сыновьях. При этом было не очень важно, чьи это сыновья: "Каждый из них берет в жены женщину, но живут они с этими женщинами сообща, – писал Геродот об ариях-массагетах. – Когда массагет почувствует влечение к какой-нибудь женщине, он вешает свой колчан на ее кибитку и затем спокойно сообщается с этой женщиной".

Выходя замуж, женщины-амазонки становились домохозяйками, "госпожами дома", и лишь в крайних случаях возвращались к оружию. Зато они господствовали над мужчинами в религиозных обрядах: жрецами-шаманами были преимущественно женщины, которые передавали своим дочерям шаманские и знахарские познания. Из сока мухоморов они приготовляли "священную сому", напиток богов, приводивший в экстаз и богов, и смертных. Сому возливали в огонь и пили на религиозных церемониях. Воины, принесшие голову, носили шаманские уборы из птичьих перьев и пили сому перед сражениями. Подобно германским берсеркам, они впадали в священное бешенство и были почти непобедимы в битвах. "Буйные ветры понесли меня вверх, ведь я напился сомы, понесли меня вверх соки сомы, и пять народов показались мне пылинкой…", – поется в гимнах индийской Ригведы. Под звуки этих гимнов шаманы обращались к богам, к необъятному Небу и огромной Земле. Под эти гимны начинался и заканчивался путь ариев. Жизнь воинов не была долгой, слабые погибали раньше, сильные – позже. В могилу к ним клали их оружие, их слуг и в ноги – самую молодую, самую любимую наложницу. Самым сильным и смелым ставили храмы и поклонялись их духам. Если же мужчина доживал до старости, то его приносили в жертву. "Если кто из них доживал до глубокой старости, – говорит Геродот, – то все родственники собираются и закалывают старика в жертву, а мясо варят вместе с мясом других жертвенных животных и поедают. Так умереть для них – величайшее блаженство".

Этот страшный обычай скрывает глубокую трагедию степной жизни: изнемогая в отчаянной борьбе за существование, арии не могли содержать стариков. Но ещё более трагическим был другой обычай: маленьких детей закапывали в могилу вместе с рано умершей матерью. Такие захоронения довольно часто встречаются в Великой Степи. Из глубины темных веков они подсказывают людям, что благополучие не вечно и что обычаи времен голода непохожи на обычаи времен сытости. "Среди них случается позорный обычай, что сын берет иногда всех жён своего отца", – с негодованием писал один средневековый монах. Между тем это обыкновение, так называемый левират, объясняется всего лишь стремлением спасти женщин от голодной смерти, выжить в вечной борьбе – так же, как объясняются и все остальные обычаи ариев.

Жён отца и его хозяйство наследовал обычно младший сын. Старшие сыновья отделялись заранее и жили своими семьями. Все эти семьи братьев, дядей, племянников составляли арийский род. Изолированная семья неизбежно гибла в степи, род же мог постоять за себя, в него входило несколько десятков семей и около сотни мужчин-воинов. Род имел собственное ополчение и собственного вождя, выбираемого из числа лучших бойцов. Так же, как в глубокой древности, мужчины рода исповедовали законы братства и соблюдали знаменитый арийский обычай совместных трапез-"сесситий". Со временем, когда угодья становились тесными, от старшего рода отделялись младшие. Группа родственных родов объединялась в племя, а племена – в союзы племен. Вождь союза "раджа", или "рекс", избирался из старшего, "царского" рода. По преданию, эти выборы проходили на сходке у реки Дона (на языке скифов слово "дон" означало просто "река"). Царь не был единоличным правителем, рядом с ним существовали "совет первейших" и народное собрание. Демократия была единственно возможным политическим устройством в степи: принуждение и неравенство порождают недовольство, а недовольные могут изменить в минуту опасности, – поэтому Свобода, Равенство, Братство были обычаями Великой Степи, такими же естественными, как левират. В случае нарушения этих обычаев происходило то, что произошло в ХVI веке с Тахир-ханом казахским: "Так как Тахир имел крайне грубый характер, большинство эмиров и воинов стали обижены на него и разошлись", – писал персидский летописец Хайдер Рази.

Арийская свобода, обычаи амазонок и жертвоприношения стариков – всё это объяснялось одним и тем же драматическим фактором: перенаселенностью Великой Степи, избыточным демографическим давлением. Испокон веков население степи пыталось вырваться на плодородные равнины – но безуспешно. Окраины степи были густо заселены земледельцами, и на каждого арийского берсерка там приходилось несколько десятков лучников в одинаковых холщовых одеждах. Великая Степь напоминала котел с толстой чугунной оболочкой. Эта оболочка могла выдержать любое, самое страшное давление, а за ней, далеко на юг, простирались благодатные страны. Там царил Золотой Век, и никто не мог даже представить себе, что в Северной Пустыне ежедневно гибнут целые племена, что люди там поклоняются мечу и исповедуют заповедь "убей первым".

И вот в ХVIII столетии произошла катастрофа. Паровой котел взорвался, и страшная взрывная волна покатилась по цветущим полям Золотого Века.

ВОЛНА

Вот идет народ от стран северных и

народ великий поднимается от краев

земли… Шумит, как море, их голос…

Иеремия, 6:22-23

Причина этого взрыва оставалась загадкой для многих поколений историков, вплоть до 1974 года, когда советские археологи на раскопках в зауральских степях сделали открытие, перевернувшее привычные представления о прошлом. Никто не ожидал увидеть это именно здесь, посреди Великой Степи, и открывшееся зрелище произвело впечатление даже на опытных археологов. На берегу реки Синташта в древнем кургане было погребено страшное оружие ариев – «золотая ратха великого Индры», древняя боевая колесница.

Древняя индийская легенда говорит, что боевую колесницу создал брат царя богов Индры, Тваштар. Он переделал известную в Двуречье низкую повозку, сделал ее легкой и запряг в нее лошадей, водившихся только там, в Великой Степи. Это было Фундаментальное Открытие – открытие, позволяющее расширить экологическую нишу. Из изгнанников арии превратились в народ, избранный богом. И этот народ, привыкший убивать, двинулся на завоевание мира.

Тогда взял он бурю, свое великое оружие,

На колесницу встал он, на непобедимый ветер бури,

Запряг в нее четырех коней, взнуздал их:

Губителя, Беспощадного, Наводняющего, Крылатого…

Зубы их наполнены ядом,

Скакать умеют они, ниспровергать знают они.*

Несколькими волнами, одна за другой, арии обрушились на окружавшие их земледельческие племена. Старый Свет помнит множество легенд о борьбе арийских завоевателей с туземцами, с древним и таинственным Народом Дракона. Легенды повествуют о ненасытных чудовищах, о принесенных им в жертву красавицах и о героях, умевших летать, о Персее и Андромеде, о Георгии Победоносце, о Роже и Анжелике, о Добрыне и Змее-Горыныче, о Ду-юе и сестре дракона. Смысл этих легенд всегда один: благородный герой убивает змея-дракона и освобождает красавицу. Дракон – это божество побежденных народов, и герой убивает дракона тысячу раз в Европе, в Индии, в Китае – по всему фронту арийского наступления:

–…Геракл одолел возрождающиеся головы гидры, зарыл ее в землю и навалил на это место тяжелый камень…

–…Ты, Индра, убил первородного змея и уничтожил колдовство злых колдунов…

–…Убили таго змея, взяли змееву галаву и, пришовши к яго хате, яны разломили галаву и став белый свет…

Герой убивает змея тысячу раз, и иногда он действительно освобождает красавицу, – ведь мы помним, что красавиц приносили в жертву драконам! А чтобы убедиться, что герой умеет летать, достаточно вспомнить одежду из перьев, которую носили берсерки.

Красивые легенды рассказывают о реальной истории, о Великой Битве ариев с Народом Дракона. И хорошо известные всем скульптурные композиции – хищная птица со змеей в когтях – это тоже разбросанные по всему миру памятники Великой Битвы. Божеством-родоначальником, тотемом завоевателей считалась Пурпурная Птица, Феникс, и это Феникс держит в когтях змею – тотем покоренных народов.

Подобно взрывной волне, Арийская Волна распространялась во все стороны света, охватив, в конце концов, всю Евразию. О судьбе народов, населявших до нашествия Западную Европу, не сохранилось ни одного письменного известия. Они погибли в темноте веков, не донеся до нас ни одного стона. К концу ХIV века Европа опустела до самых Пиренеев, земледельческие поселки исчезли. Европейская равнина превратилась в огромное арийское пастбище, над которым возвышались курганы победителей.

Такие же курганы возвышались над равниной Китая. Жестокие завоеватели наполняли огромные ямы сотнями принесенных в жертву пленных и ставили посреди трупов колесницу – это было жертвоприношение колесницы, "чэ-ма кэн". В ХVII веке колесницы прорвались в долину Инда. Здесь были цветущие города и многочисленные деревни, крепости, храмы, школы. "В один день Индра и Агни разрушили 99 городов дасью", -поется в гимнах Ригведы. Раскапывавшим эти города археологам открылась страшная картина: в домах, на улицах, на площадях – повсюду лежали скелеты их защитников.

В середине ХVIII века Волна подступила к сердцу ближневосточной цивилизации, Двуречью. Многоязыкое, вобравшее в себя скопище покоренных народов, "войско Манды" год за годом штурмовало могучие стены Вавилона – но Империя ожесточенно сопротивлялась. Завоеватели отошли на средний Евфрат, построили здесь крепости и основали царство Митанни. Малая Азия была захвачена племенами хеттов; хетты сожгли города, истребили всех, кто сопротивлялся, и обратили уцелевших в рабство. В степях на востоке полуострова они построили огромный город-лагерь Хаттусу. Каждый год тысячи хеттских колесниц выходили из Хаттусы и обрушивались на окружающие страны; хетты истребляли население и сжигали деревни; пленных сажали на кол и ослепляли. Десятки тысяч мирных жителей под свист бичей гнали в Хаттусу; здесь их делили между воинами. Отдельные отряды колесничных воинов проникали далеко на юг и, увлекая за собой местные племена, образовывали новые орды. В начале ХVII века варвары ворвались в Египет, разрушили города и храмы и, разорив страну, устроили свое гнездо в дельте Нила, в Аварисе. Наконец, в 1595 году наступила развязка долгой драмы. Полчища хеттов и митаннийцев объединились и двинулись на Вавилон; великий город был взят штурмом и обращен в руины. Империя Хаммурапи погибла; население было вырезано или уведено в плен. Города и деревни лежали в развалинах, песок засыпал каналы, и цветущая некогда страна медленно превращалась в пустыню.

АРИЙСКИЙ ПОРЯДОК

Горе побежденным.

Тит Ливий.

Каким был мир после катастрофы? Пустынные заросшие лебедой поля, высохшие каналы с белеющими на дне костями, трупы на дорогах и в развалинах домов, черные пепелища городов и деревень, храмы с проломленными стенами, низвергнутые статуи богов, запустение и разруха…

Изредка на равнине встречались сложенные из каменных глыб башни – жилища тех, кто остался в живых. В новом мире можно было жить только в башнях и уцелевшие крестьяне, объединившись, строили себе маленькую крепость, в которой пережидали набеги. Каждый год то с одной, то с другой стороны налетали отряды колесниц, широким фронтом пересекавшие равнину. Воины жгли поля и требовали дань – незаплатившие обрекали себя на осаду и голод. Голод и мор свирепствовали повсюду; разлагавшиеся трупы вызывали болезни; чума опустошала деревни и города-лагеря.

Завоеватели жили в городах-лагерях, в Хаттусе, Аварисе, в Хане на среднем Евфрате. Рядовой воин имел десяток-другой рабов, которые обрабатывали для него поля в городской округе. Завоеватели-скотоводы называли этих рабов "головами" и почитали за скот; в Китае их называли народ-скотина, "чуминь", в Спарте – "илоты", в Риме – "клиенты". "Головы" часто использовались как монета; ими возвращали долги и платили штрафы. Каждый воин имел несколько рабынь-наложниц, причём закон разрешал сожительствовать одновременно с рабыней и её дочерью, начиная с 10-12 лет. За пределами городской округи в каменных башнях жили зависимые крестьяне, они платили тяжелую дань и у хеттов назывались "царскими рабами"; в Спарте это были "пэриеки", а в Риме – "плебеи". Арийский порядок был везде одинаков, несмотря на расстояния и века. Лишь благородные завоеватели и их потомки имели право называться "свободными" и участвовать в народном собрании, избиравшем царя. Цари были первыми среди равных, они правили вместе с собранием "свободных" и возглавляли их на войне. Благородные воины владели виллами и наложницами – но предпочитали радостям мирной жизни войну; война была их образом жизни, единственным занятием для "настоящих мужчин". Это была война-охота, нечто вроде спорта – ведь противники были беспомощны перед боевыми колесницами. "Свободные" сражались на колесницах по трое: один управлял конями, другой колол копьем, третий стрелял из лука. Каждую весну тысячи колесниц выходили из городов-лагерей – это выглядело, как праздник, воины украшали свои шлемы пышными султанами и пели боевые гимны. Лавина двигалась туда, где еще можно было грабить и жечь – на упорно встающие из пепла города Сирии или на уцелевший в северном Двуречье торговый город Ашшур. Кое-где на окраинах ещё сохранялись последние крепости цивилизации – и одной из этих крепостей были Фивы, небольшой городок на юге Египта.