Анатомия пришельца

Нечай Дмитрий
Анатомия пришельца

      Дмитрий Нечай
      Анатомия пришельца
      В комнате было тихо. Слабый свет ночного светильника наполнял ее некой красноватой таинственностью, прячущей в своем сумраке многое, бросающееся в глаза при обыкновенном освещении. Беспорядок, бывший повсюду, сейчас казался гармоничным и вполне уместным. Скопления звезд, особенно ярких в этой части галактики, приятно для глаз мерцали за окном. Я встал с кресла, на стенных часах было восемь вечера. Удивительно все-таки, стоит выйти за дверь, как тебя сразу подхватит круговорот событий и увлечет в свою бездну проблем и действий, унеся от этого спокойствия далеко-далеко. Все это, несовместимое вроде бы, на самом деле рядом, прекрасно уживается и, не перечеркивая друг друга, дает чудесную возможность разнообразия и перемен.
      До ужина был еще целый час, и сидеть все это время здесь мне почему-то очень не хотелось. То ли надоела своя собственная комната, то ли захотелось опять почувствовать утомлявший в первое время стремительный бег событий, проносившийся там, за дверями моей комнаты. А, может, еще что-нибудь, что пока и объяснить не смогу. Я прошелся вдоль стены и, почти не раздумывая, рывком открыл дверь.
      Суета, наполнявшая корабль вот уже целый месяц, то нарастала новыми выступлениями и бурными обсуждениями, доходившими иногда до драк, то резко, неизвестно по каким причинам вновь утихала, напоминая в лучших своих формах старое доброе время, стабильность и спокойствие. С тех самых пор, когда два месяца назад лидеры колонии добились столь долгожданного колонистами права на переселение и поднялись на борт своих кораблей, жизнь стала похожа на пульсирующий вулкан. Хотя категорически отвергаемый ранее соединенным руководством всех колоний план переселения был одобрен и разрешен к исполнению, и реальная власть от центра перешла к лидерам нашей колонии, страсти не утихали. Назревшие перемены, столь очевидные всем и столь желаемые до их разрешения, неожиданно после этого разрешения стали кое-кому сомнительны. Стали раздаваться голоса об ошибочности решения, требуемого ранее. И хотя своих предложений никто не вносил, взбаламутить находящееся в подвешенном расположении общество подобные мнения смогли довольно быстро. Созванный сразу же после утверждения плана переселения совет, призванный управлять колонией во время переброски и первое время по прибытию, прилагал немалые усилия по стабилизации порядка.
      Обращение членов временного управления к жителям колонии носили весьма убеждающий и трезвый оттенок. Однако полной дисциплины и повсеместного понимания правильности и необходимости подобных свершений добиться так и не удалось. Очень странно, но мне порой казалось, что эти люди, в высшей степени интеллигентные и благопристойные, просто не способны топнуть ногой и жестко заявить о срочной необходимости порядка. Они старались нянчиться с каждым в отдельности, дотошно втолковывая ему вынужденность временных неудобств и его личной нужды. Они напоминали мне добрых воспитателей, не способных, даже, скорее, просто чувствовавших, что не имеют права наказывать ребенка за его баловство.
      Еженедельно на оправдывание перед людьми за то, чего они сами же, эти люди, хотели, уходила уйма часов эфирного времени. Приводились известные многим, но вновь потребовавшиеся для еще одного убеждения после быстро прошедшего первого, факты. Планеты колонии истощены, месторасположение по отношению к звезде ужасное, постоянная нехватка энергии, вытекающая из этого и ставящая колонии в ужасные условия неизвестного доселе дефицита. Приходилось вновь и вновь показывать колонистам одной планеты ужас других, а колонистам этих других бедствие планет первых, дабы хоть как-то усмирить брожение умов. Сказывалась и неподготовленность. Не многие знали и хоть как-то могли ориентироваться в таких понятиях и проблемах, как межзвездная переброска. Общая глобальность проблемы, суммированная со многими этими сложностями, образовывала весьма сложный узел, требующий своей развязки, и нет никаких сомнений, что это будет сделано, однако хаос внушал серьезную опасность для этой задачи.
      Постояв с минуту в нерешительности, я подумал, что, пожалуй, неплохо будет увидеться с Бэртом. Бэрт был членом временного руководства и близким другом моего отца. Когда отец был еще жив, он рассказывал, что в молодости Бэрт даже составил ему конкуренцию в отношениях с моей матерью. Из этой ситуации отец, однако, сумел выйти победителем, а Бэрт остался другом семьи на долгие годы. После той катастрофы, когда я остался практически круглым сиротой, Бэрт стал единственным человеком, к которому я испытывал чувство почти что родственной близости. Увидеться было тем более нужно, что, встречаясь обычно раза три в неделю, в последнее время я не видел его больше полумесяца. По вечерам он любил проводить время в главном зале управления кораблем. Отношения к навигации и пилотированию Бэрт не имел ни малейшего, однако никогда не мог отказать себе в удовольствии прикоснуться к таинствам, для него, прокладки пути меж звезд. Попасть в главный зал управления было совсем не просто. Особенно после начала беспорядков, его стали охранять.
      Связавшись с Бэртом предварительно, я попросил принять меня, мотивировав это очень веской для нас с ним причиной, что надо, мол, просто поговорить. Бэрт был рад встрече, и не прошло и получаса, как мы сидели в главном зале, радостно глядя друг на друга.
      - Ты выглядишь довольно устало, Бэрт, что, много проблем?
      Он вздохнул и, развалившись на небольшом диванчике, серьезно посмотрел на меня.
      - Хорошо вам, свободным от забот руководства и прочей ерунды. Знай себе, занимайся своими делами. Мне куда хуже. Поди знай, что вам завтра дать, чтобы жили хорошо, а ошибиться нельзя, не простят меня. Вот такие дела, - он похлопал меня по плечу.
      - Ну, это все ерунда, Бэрт, поверь мне. Давай о чем-нибудь более интересном. Ну, например, о моей выставке на третьем корабле, или о музыке, что ли.
      Бэрт с сочувствием посмотрел на меня.
      - Счастливый мальчик, тебе неведомы наши заботы. Какие выставки, любезный ты мой, какая музыка. Ты ведь в курсе, что творится.
      -Да, я в курсе, однако, что ж тут ужасающего? По-моему, обычная карусель, неизбежная при любых мероприятиях такого масштаба. Через пару месяцев все войдут в режим полета и, поверь мне, по прибытию будет то же самое, ибо опять надо будет менять уклад, привычки и все там такое прочее.
      - Если бы только это, я бы даже глазом не моргнул, пошел бы сейчас спать - и все дела, - начал Бэрт. - Дело немного посложнее. В условиях этой анархии появились люди, желающие этой анархией воспользоваться.
      - Ты имеешь в виду преступность, так это все несерьезно, переловят их рано или поздно, а задача переброски - это для них непостижимо.
      - Преступники - это цветочки, - Бэрт стал серьезнее. - Эти члены колонии похуже преступников будут. Наверное, слыхал, да и видел, скорей всего, сходки всякие, митинги. В большинстве своем стихийные они, поболтают, поболтают, морду иногда набьют друг другу и разойдутся. А вот есть такие, что поопаснее. Драк там не бывает, говорят и слушают организованно, да и проводят сходки свои большей частью подпольно. Часть расследуемых убийств и хищений напрямую вывела нас на этих преобразователей. Они, конечно, разрознены, но сила реальная и в наших условиях опасная. Я говорил совету, задавим их, пересажаем в дальние корабли, подальше от центров, и легче самим станет. Но они почему-то всерьез их совсем не принимают. Опасно это, ой, как опасно.
      Я заинтересовался.
      - А что, есть кто-нибудь главный у них. Может, какой-нибудь сход или совет.
      - Я уже говорил, действуют они случайно. Конспирируются как можно сильнее, так что вычислить их голову не так-то просто. У нас есть кое-что, но я не уверен, что это именно то, что ищем. Некий Рап есть там у них. Был выслан на крайние корабли, вернулся, потом шлялся где-то за первым десятком кораблей. Нигде не работает, сочиняет какой-то бред, словом, мутный тип с неясными намерениями. Неделю назад, когда здесь, на центральном корабле, стало особенно неспокойно, перебои с поставкой пищи, воды, мы уже почти наладили все, он объявился у нас. Я дал распоряжение охранной службе о поимке, но сильно сомневаюсь, что этот оборотень так просто нам попадется. Честно говоря, лучше было бы, если бы он совсем где-нибудь загнулся, сообщают, что красноречив больно, паразит. А люди, сам знаешь, любят, когда им красиво да про мечту.
      - Бэрт, а что он заканчивал, философский или исторический, с чего это вдруг его на политику потянуло.
      - Политикой он всю жизнь занимается, взрослую, во всяком случае, а закончил он школу, да и все, в общем.
      Из солидного образовательного заведения, точно не помню, какого, его выгнали. Учиться не хотел, хотел мир перевернуть. Вот, видимо, с тех пор и чувствует себя нереализованным творчески, ищет, пытается.
      - Да, ты прав, Бэрт, опасен он, видимо, действительно. Учились со мной такие вместе. Помню, на занятиях профессор ему про астрофизику, а он плюет на него и про политику орать начинает. Жуткие типы, откуда они такие, кто их знает.
      Сбоку подошел один из пилотов.
      - Простите, но вас вызывают, - обратился он к Бэрту. - Срочное заседание, что-то, похоже, случилось.
      Бэрт встрепенулся и с тревогой глянул на меня. Я, наверное, был тоже растерян, и глаза Бэрта наполнились уже нескрываемым беспокойством.
      - Слушай, я и так редко вижу тебя, а тут такие дела, пойдем со мной. На заседание тебя, конечно, не пустят, но в соседней комнате есть все, что надо, для проведения времени без скуки. Подождешь там, - он вопросительно взглянул мне в лицо.
      - Конечно, Бэрт, обязательно подожду. А потом мы поедем ко мне, я покажу свои последние работы, ты ведь их не видел. Посидим, поговорим, чем быстрее придем, тем быстрее уйдем, - усмехнулся я.
      Широкие коридоры сектора совета были ярко освещены. Бэрт шел быстро. Несмотря на его приличный возраст, я еле успевал за ним, чтобы не сорваться на легкий бег. Сзади нас догнал офицер в сером тренировочном комбинезоне. Обойдя меня справа, он срывающимся голосом быстро стал говорить.
      - Необходимы экстреннейшие меры, он улизнул из-под самого нашего носа. Можно предположить, что он сейчас в центре событий, это крайне опасно. Концентрация людей у зала наук растет, многие вооружены.
      Бэрт, уже почти бегущий, повернул голову в сторону офицера.
      - Почему вы допустили, где гарнизон? Пока будет идти заседание, срочно оцепить сектор совета, не допускать никого, слышите, никого.
      Офицер пропал в раздвоившемся коридоре справа, и я попытался догнать Бэрта.
      - Бэрт, что, что-то серьезное? Что мне делать?
      - Иди туда, - не отвечая на первый вопрос, указал рукой Бэрт на дверь, мимо которой уже пробежал. Я остановился. Дверь была без таблички, массивную ручку покрывало желтое напыление. В комнате стояло два дивана, столик и несколько огромных, под самый потолок, каких-то тропических растений в массивных глиняных горшках. В углу на треножнике стоял объединенный блок. Я сел на угол одного из диванов и, облокотившись поудобнее, дотянулся рукой до кнопки включения.
      Время ужина уже прошло, но я надеялся, что поем у себя с Бэртом после его заседания, и, отвлекшись от посторонний мыслей, я с интересом стал смотреть передачу о природе. Экран то вспыхивал яркой зеленью пышной растительности, то мерк, светясь блеклыми тонами песков. Это были кадры, снятые в старой колонии, отдававшие оседлостью и устоявшейся размеренностью, по которой почему-то вдруг я стал частенько тосковать.
      * * *
      Я очнулся от сильного шума. Объединенный блок шипел пустым экраном, за дверью в коридоре раздавались какие-то голоса вперемешку с беготней и короткими, часто повторяющимися целыми сериями визгами. Выключив блок, я прислушался. Неожиданная догадка обдала холодом. Это же взвизгивают, метая смертоносные пучки, лучевые автоматы. Происходящее было еще неясным, когда раздался мощный удар, и дверь комнаты, где я находился, чуть не слетев с петель, распахнулась настежь. В комнату быстро вбежали четыре человека в разноцветных комбинезонах. У трех передних в руках были лучевые автоматы, грудь одного из них накрест была перевязана аккумуляторным патронтажем. Все трое застыли, наведя на меня короткие стволы своих автоматов. Стоявший сзади четвертый уверенно сжимал в правой руке большой лучевой пистолет. Он медленно и деловито прошел между стоящими впереди, видимо, подчиненными, и ткнув меня в грудь пистолетом, спросил:
      - Кто есть такой, профессия, родословная?
      Я растерялся и с минуту не находил, что ответить. Мысли метались, как загнанная в клетку мышь. Командир ворвавшихся с исказившимся лицом сильно нажал пистолетом на ключицу.
      - Ты что это, в молчанку играть со мной вздумал, гад. Если сейчас же не скажешь мне, кто есть такой, вмиг мозги выпущу.
      Шутить он, видимо, не собирался ., не имея ни малейшего представления о том, что он хочет услышать, я решил сказать правду.
      - Я историк, немного рисую, выставка у меня на третьем корабле сейчас идет. Отец погиб, мать тоже, метеорологи они были.
      Вошедший ухмыльнулся.
      - Это надо же, ребята, - обратился он к своим подчиненным, убирая пистолет в чехол на поясе. - И здесь мне везет. Видно, родила меня мать везучим.
      Я, ничего еще не понимая, смотрел на него. Стоявшие сзади опустили автоматы и заулыбались начальнику.
      - Ну что, историк, пошли, - махнул головой на выход он.
      - Куда, - поинтересовался я с опаской.
      - Пошли, пошли, там и увидишь, куда, - он схватил меня за руку и, проведя вперед себя, толкнул в спину. Один из автоматчиков хмыкнул.
      Я оглянулся. Пистолет болтался на левом боку командира, он величаво следовал сзади. У развилки коридоров мы остановились. Слева нам путь пересекала цепь полубегущих людей в преимущественно черных комбинезонах. На толстых ремнях, свисающих у них к груди, висели лучевые автоматы. Справа в задымленном от только что, видимо, произошедших выстрелов, вперемешку валялись люди в черном и сером. Между ними ходили черные, ногами раскладывая их вдоль стен. Проход освободился, и сзади меня опять толкнули.
      - Иди, чего встал, что, убитых никогда не видел?
      Мы проходили теми самыми проходами, которыми я шел сюда. Лампы у потолка были разбиты, двери в боковые комнаты и кабинеты местами взорваны, местами выломаны. В открывающееся через свободные просветы пространство было страшно смотреть. Выгоревшие помещения, валяющиеся издырявленные люди. Кругом пахло гарью и жареным, и, хоть настроение было ужасным, я все же с облегчением вздохнул, когда мы, наконец, вышли из сектора. Теперь мы стояли у дверей шахты лифта. Командир оживленно насвистывал какую-то дурацкую песенку. Двери разъехались, открыв пустую кабину.
      - Вперед, - услышал я сзади его грубый оклик.
      Где сейчас Бэрт, где все? Что произошло и кто эти люди?
      Ни на один из этих вопросов я не в силах был найти ответ. Куда меня ведут и зачем я им нужен? Впрочем, через пять минут, когда мы встали на эскалатор, ведущий в головные отсеки корабля, стало кое-что ясно. Ехали мы к центральному отделению, где находились зал и капитанские залы. Навстречу ехали все те же люди в черных комбинезонах. Они перемещались строгими десятками, строясь где это только можно, впрочем, встречались группы и по двадцать-тридцать человек. Эскалатор был длинный, и пока мы ехали, было время кое-что прикинуть. Да, скорей всего , - это переворот. Вот и дождались, кто взял или пытается взять власть. Судя по словам этих молодчиков, это - Рап. Бэрт был абсолютно прав, его надо было убрать, пока было не поздно. Однако даже сейчас, откуда известно, сумел ли он, этот Рап, добиться того, чего хотел. Говорить со своими конвоирами не хотелось, расспрашивать тем более. Черт знает, что у них там в голове. Спрошу что-нибудь, а они меня раз - и все. Хотя, нет, им меня надо куда-то доставить, и, судя по обращению, живого. Так или иначе, лучше подождать и не рисковать подобными расспросами.
      Эскалатор закончился. Мы вышли на площадку перед тянущейся вправо и влево огромной галереей.
      - Сюда, - указал рукой влево мой спутник, даже не толкнув меня на сей раз сзади. Солдаты, так я их решил называть для себя, вполголоса стали переговариваться друг с другом и со своим начальником.
      - Слышь, главный, а чего надо соратнику Рапу от этой ..., - он сделал паузу, видимо, показывая на меня.
      Командир помолчал и ответил:
      - Соратник знает, что делает. Если надо, то надо, великий человек, свои странности, нам не понятные. - Солдаты, видимо, удовлетворились ответом, потому что сразу замолчали. Завернув за поворот, мы остановились у массивных дверей с двумя людьми в черном, охраняющими вход. Командир дал одному из них какой-то металлический жетон. Тот посмотрел и после секундной паузы одобрительно качнул головой. Второй охранник, оторвав, казалось, приросшую к автомату руку, нажал ручку двери и, толкнув ее внутрь, стал в прежнюю позу.
      На двери желтела надпись "Капитанский центр". Передо мной оказалось просторное помещение, заставленное вдоль стен блоками и табло. У дальней стены за низким пультом лицом ко мне сидел какой-то человек. Сзади слегка толкнули.
      - Иди, чего опять замер, оглох, что ли, иди, тебе говорят.
      Я вошел, двери, закрывшиеся за мной, слегка хлопнули. Сидевший за пультом человек поднял голову и посмотрел на меня.
      - Кто такой, чем могу служить?
      Я не знал, что ему сказать, но в данной ситуации решил все-таки ответить сразу.
      - Я историк, художник, а вот что мне здесь нужно, сам не знаю. Взяли, привели, куда, зачем, понятия не имею.
      Человек встал из-за пульта.
      - А, вот вы, мой чудесный, наконец-то и пришли.
      - Может, вы меня с кем-то путаете? - спросил я на всякий случай.
      - Нет, ни с кем я вас не путаю, летописец ты наш славный. Вы-то мне и нужны.
      - Извините, - начал я. - Однако, я вас впервые вижу и даже представить себе не могу, зачем я вам понадобился и кто вы такой.
      Человек вышел из-за пульта и, положив руки за спину, подошел ко мне.
      - Кто я? - он улыбнулся. - Я - Рап, а нужны вы мне, любезнейший, вот зачем, - он погладил свою бородку. - Сегодня, точнее, вчера вечером, произошло великое свершение. Жители нашей колонии впервые в истории осуществили переход власти в свои руки. Теперь не избранная горстка элиты будет безраздельно править нами, а сами люди будут вершить свою судьбу.
      Я слушал его, и с каждой минутой становилось все страшнее за произошедшее.
      - В течение ночи, - продолжал он. - В течение одной только ночи мы имеем отличный результат. Почти весь корабль перешел во власть членов колонии.
      Я не выдержал.
      - Простите, а что, на других кораблях вам это не удалось, или там сейчас идет, так сказать, переход власти к вам?
      Рап посмотрел на меня с хитринкой.
      - Нет, мы победили только здесь. На других кораблях у нас еще нет такой силы, но стихийные движения уже сейчас вспыхивают на некоторых из них. Кстати, прежде, чем мы продолжим нашу беседу, хочу вам кое-что сообщить. Садитесь, не стойте, - он указал на кресло рядом со мной.
      Я сел, он прошелся к пульту и обратно.
      - Так вот, я хочу вас уведомить, что отныне вы будете умом и глазами, мозгом, созерцающим беспристрастно и холодно окружающую действительность. Вы можете иметь свое мнение на все, что хотите, вы будете ходить и летать там, где хотите, говорить и делать, когда и как хотите, но. Но вы не имеете права, точнее, я вас и не пущу дальше самого себя. Вы, вот ваш потолок действия и познания, больше ни одна душа не будет знать и понимать больше или столько же, сколько вы. За исключением меня, конечно же. Вы можете послать даже меня, куда угодно, и ничего вам не будет, можете ругать нас всех и все прочее, словом, можете все. Я решил сделать такого человека сам, этот человек, то есть, вы - это глаза вселенной, голос вечности, могучий и знающий столько же, сколько и я.
      Я немного отошел.
      - Так, я так понял, Рап, вы меня хотите сделать чем-то вроде шута у королей прошлого. Что ж, глупо выбирать между смертью, как я понимаю, и таким предложением, хотя я, пожалуй, выберу смерть, нежели видеть, что вы тут напортачите. И пусть завтра ваш путч захлебнется, другие корабли ведь не ваши, я предпочту умереть с чистой совестью.
      Рап засмеялся.
      - Ах, уж мне эта старая закалка, благородство и чистота. Вы весьма наивны, уважаемый. Я совсем не предлагаю вам эту роль, я вас в нее определяю и сам же буду четко следить, чтобы вы в ней все время находились. А что до других кораблей, то предоставьте это дело мне, ваша забота - это, наверное, как и раньше, никаких забот.
      Можете сидеть здесь, можете идти гулять по ярусу, в остальных местах стреляют. Вас пропустят везде, где есть наши люди. Сейчас вам принесут специально сделанный для вас комбинезон, по нему вас узнают везде. Даже я не имею такой роскоши, как свобода выделяться среди всех одеждой, я выделяюсь индивидуальностью, радуйтесь, что же вы, такая честь.
      Его лысина блеснула под лучом верхней лампы. Сзади открылась дверь. Огромного роста солдат с автоматом за плечом подошел и положил мне ярко-желтый свернутый комбинезон.
      - Ну, вот, - услышал я Рапа. - Одевайте, не глупите, деваться вам все равно некуда.
      Рап уселся за пульт и, время от времени следя, как я переодеваюсь, стал отдавать какие-то невнятные команды находящимся на связи операторам. Я переоделся и сел в кресло. Рап руководил дальнейшим захватом корабля. По его командам и докладам операторов я понял, что они уже почти захватили двигательную установку. Судя по всему, это было последнее место, где еще оставались силы, пытавшиеся им противостоять. Прошло около часа. Рап сделал звук динамиков больше и устало вышел из-за пульта.
      - Трудный день, много дел, голова что-то болит.
      Я, не скрывая, разглядывал его.
      - Послушай, а почему именно я?
      Рап оглянулся на меня.
      - О, вот и молодец, давай на ты, я согласен, все равно придется когда-нибудь. Тебя? Да, как тебе сказать, нужен был гуманитарий, ну, словом, чтобы эдакий пространный кто-нибудь, у таких восприятие окружающее лучше.
      - Но я же такой не один на корабле.
      Рап разминал суставы.
      - Да, ты такой не один, вас таких много. Тем более, считай, что тебе особенно повезло. Найди мои ребята кого-нибудь такого до тебя, и все, валялся бы ты где-нибудь в мусорном отсеке.
      Я представил себе эту картину, и мне стало не по себе. А ведь где-то сейчас валяется Бэрт, его коллеги по совету, многие те, для кого благо колонистов было кое-чем большим, чем гарант своего благополучия. Что передо мною подлец и негодяй, я даже не сомневался, но вот, как быть дальше, совершенно не знал. А наилучшим выходом, пока я не разберусь во всем до конца, будет просто молчание. Молчание моего истинного я. Рап присел пару раз, хрустя коленями. Ему было лет пятьдесят, может быть, с чем-то, фигура, эдакий пузатенький мужчина, низкого роста. Весьма странно было видеть при почти лысой голове довольно густую бороду и усы.
      - Тебе не скучно, - спросил Рап.
      Я подумал.
      - Скучно, к тому же я со вчерашнего обеда ничего не ел.
      Рап выпрямился.
      - А, ясно, - он подошел к пульту. - Принесите-ка нам чего-нибудь перекусить и побыстрее, - Он выключил передатчик.
      - Ну, ладно, сейчас мы с тобой перекусим, и потом тебя проводят в твою комнату. Ты уж извини, но до завтра тебе надо будет там посидеть. Свобода твоя безгранична, но только, когда все спокойно, а пока еще есть на корабле те, кто в нас стреляет, то, увы, надо терпеть.
      Я усмехнулся.
      - Такие, которые в вас стреляют, будут всегда.
      Рап стал серьезнее.
      - А вот это мы посмотрим, клянусь, что уже послезавтра я сам смогу свободно гулять по кораблю без охраны.
      Принесли еду. Прекрасно оформленная пища внушала уважение к повару. Ананасы, рябчики, в условиях переброски такого не ел никто, даже в руководящих эшелонах. И хотя никогда не было такого, что продуктов нет, все же подобного не видел, я уверен, никто.
      Через полчаса после еды я стал неожиданно засыпать. Рап увидел это и, вызвав двух солдат, приказал отвести меня к себе.
      Куда они меня вели, я не помню, но помещение было новое, чистое, и я сразу уснул.
      Пелена сна проходила медленно. Уже проснувшись, но еще не встав, я решил поразмыслить над своим весьма вопросительным положением. Я был раздет, как ни странно, кем-то побрит и одет во все свежее, видимо, перед этим еще и помыт. Все это казалось тем более странным, что я заснул вчера, насколько я помнил, в раскладном кресле, а сейчас лежал на шикарном диване. Похоже даже, что не в той комнате, где был сперва. Лежать надоело, да и, как назло, затекла рука, и я понемногу стал вставать. На кресле висел мой ярчайший желтизны комбинезон, на левой части его груди я заметил какой-то знак. Развернув его в руках, я увидел наведенный черным замысловатый узор. Наверное, по этому знаку меня и должны были, по словам Рапа, узнавать его люди.
      Потратив полчаса на умывание и завтрак, уже ждавший меня на подносе возле дивана, я решил воспользоваться своей свободой и навестить Рапа. Помещение, в котором я находился, и вправду было не тем, в которое меня привели в первый раз. Это была комната, отстоявшая от капитанского центра на целых два поворота. Перед дверями Раповского кабинета по-прежнему стояли двое в черном, и хотя это были уже другие люди, дверь передо мной открылась незамедлительно.
      В помещении, склонясь над картой, расстеленной на полу, стояли трое. Рапа я узнал сразу, двое других были мне незнакомы.
      - А, вот и он. Прошу любить и жаловать, а также знакомиться, - Рап указал рукой на меня. Двое его собеседников качнули приветственно головами.
      - Это наш стратег, - взяв за плечо одного из них, представил Рап. А вот это наш железный соратник, начальник службы порядка, - Рап указал на второго. - Пока мне здесь особенно некогда с тобой, пойди, походи с ним по кораблю, можешь слетать на другие, - Рап злорадно улыбался.
      Я удивился. Еще вчера вечером его путчисты едва захватили корабль, а уже сегодня он мне предлагает прокатиться на другой. Нет, здесь что-то не в порядке.
      - Пойдемте, я сейчас еду к левому борту, а потом на третий корабль, -увлекая меня за собой, сказал железный соратник, направившись к выходу.
      - Простите, а что, третий корабль уже ваш, - спросил я, когда дверь за нами закрылась. Он, не сбавляя набранный темп, сказал:
      - И третий, и четвертый, и десятый, они все наши.
      Я оторопел.
      - Позвольте, но как же это, ведь еще вчера...
      Он добродушно улыбнулся
      - Вчера? Ах, ну да, это же вы спали. Конечно, конечно, вы же ничего не знаете. - Мы сели в лифт. - Вы там что-то выпили, а потом вам плохо стало, Рап за вас, кстати, очень волновался. Потом вас немного подлечили, ну, и, чтоб не травмировать, время как раз очень сложное для нас было, усыпили немного.
      Я стал злиться. Они обошлись со мной, как с куклой, захотели усыпили, захотели - разбудили.
      - Ну, и сколько же я проспал?
      Он искоса глянул на меня.
      - Три месяца, ни больше, ни меньше.
      Я присвистнул. За такое время, конечно же, многое в подобной обстановке изменилось.
      - А если не секрет, и как же вы победили, - вспомнив свою свободу всего, спросил я.
      Лифт остановился, и мы вышли прямо на бегущую дорожку. Насколько я помнил, она шла к стартовому комплексу. Железный соратник поправил комбинезон.
      - Стратегия, дорогой, умная стратегия и безошибочный расчет. Нас сильно прижали. Прибывшие с других кораблей силы противника захватили половину корабля, но мы сумели сломить их и перейти в наступление. Поддерживаемые сторонниками на других кораблях, мы захватили второй и третий.
      Сзади нас догнал стратег.
      - Что, эпопею штурмов рассказывает? Ну, ну, это, конечно, забавно, эпохально, но слишком однообразно. Тем паче, что враги и сейчас везде, кроме первых трех кораблей. Кругом бои, разруха на звездолетах страшная.
      Я обернулся к стратегу.
      - А что, по-вашему, интересное. Может, поведаете.
      Дорожка кончилась, и все сошли под арку. За аркой эскалатор вел вниз.
      - А, вот, и поведаю., - отозвался стратег, явно задетый моим тоном. По всему было видно, что это ближайшие друзья Рапа по скитаниям и перевороту. Они говорили о нем, как о самих себе, просто. Похоже, для них не было по отношению к нему никаких секретов. Стратег начал чванливый рассказ о скрытой борьбе, и я неожиданно обратил внимание на уже начавший приедаться, но внезапно зазвучавший по-новому момент его повествования.
      - Когда эти дураки решили, что мы им не нужны, - стратег заулыбался. - Словом, они в нас, как они говорили, ошиблись, Рап поступил правильно.
      Железный соратник поддакнул.
      - Конечно, не сделай он тогда этого, нам всем конец.
      Стратег продолжал.
      - Ну, вот, Рап и предложил, а мы сделали. И что же, мы на высоте, а они проиграли. Безошибочно видел он, великий ум. Отобрали еду у них, кораблики с ней взяли - и все. Есть им нечего, а в чем дело, сами не знают. Дорогие колонисты, это все происки наших врагов, притаившихся среди нас самих же. Это, мол, бывшие и будущие хозяйственнички-фермеры ее, эту самую еду, припрятали. Натравили одних на других, потеряли, конечно, много, но зато те, кто остался, железные, как он, - стратег показал на второго.
      Мы уже стояли на второй площадке возле небольшого челнока. Его пошарпанное оперенье было кое-где замазано свежей краской. Стратег проводил нас до входа и пошел назад. Старт был почти незаметен, лишь слегка вжало в кресло, и через миг вокруг в стеклах появились звезды.
      - Так вы, что же, своих же сторонников друг на друга, что ли? спросил я, с трудом различая в соседнем темном углу черты железного соратника.
      - Да, а что тут такого, да и какие они наши, если уже через неделю сомневаться начали. Те, что остались, те наши, а те - так, мусор.
      Челнок тряхнуло, Я посмотрел в левое окно. Громадина корабля медленно удалялась. На правой части виднелась надпись "Авангардист".
      - А что это вы корабль переименовали, что, вам "Авангард" не нравился, зачем это дурацкое "ист" добавили?
      Железный соратник шевельнулся.
      - Какая разница, Рапа и спроси, его идея, его планы.