Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Метаморфозы

ModernLib.Net / Античная литература / Назон Публий Овидий / Метаморфозы - Чтение (стр. 16)
Автор: Назон Публий Овидий
Жанр: Античная литература

 

 


Неузнаваемо. В нем ничего материнского боле

265 Не оставалось. Черты Юпитера в нем сохранились.

Так змея, обновясь, вместе с кожей сбросив и старость,

В полной явясь красоте, чешуей молодою сверкает.

Только тиринфский герой отрешился от смертного тела,

Лучшею частью своей расцвел, стал ростом казаться

270 Выше и страх возбуждать величьем и важностью новой.

И всемогущий отец в колеснице четверкой восхитил

Сына среди облаков и вместил меж лучистых созвездий.

Тяжесть почуял Атлант. И тогда Эврисфея, однако,

Все еще гнев не утих. Он отца ненавидя, потомство,

275 Лютый, преследовать стал. С арголидской Алкменой, печальной

Вечно, Иола была, и лишь ей поверяла старуха

Жалобы или рассказ о всесветно известных деяньях

Сына и беды свои. А с Иолой, веленьем Геракла,

Юноша Гилл397 разделял и любовное ложе и душу;

280 Ей благородным плодом он наполнил утробу. Алкмена

Так обратилася к ней: "Да хранят тебя боги всечасно!

Пусть они срок сократят неизбежный, когда ты, созревши,

Будешь Илифию398 звать, — попечение робких родильниц, —

Что не хотела помочь мне по милости гневной Юноны.

285 День приближался, на свет нарождался Геракл, совершитель

Подвигов, солнце меж тем до десятого знака достигло.

Тяжесть чрево мое напрягла, и плод мой созревший

Столь оказался велик, что в виновнике скрытого груза

Всякий Юпитера мог угадать. Выносить свои муки

290 Долее я не могла. И ныне от ужаса тело

Все холодеет, когда говорю; лишь вспомню, — страдаю.

Семь я терзалась ночей, дней столько же, и утомилась

От нескончаемых мук, и к небу простерла я руки,

С громким криком звала я Луцину и Никсов двойничных.399

295 И появилась она, но настроена гневом Юноны

Злобной, готовая ей принести мою голову в жертву.

Только лишь стоны мои услыхала, на жертвенник села

Возле дверей и, колено одно положив на другое,

Между собою персты сплетя наподобие гребня,

300 Мне не давала родить. Заклинания тихо шептала,

Ими мешала она завершиться начавшимся родам.

Силюсь, в безумье хулой Олимпийца напрасно порочу

Неблагодарного. Смерть призываю. Могла бы и камни

Жалобой сдвинуть! Со мной пребывают кадмейские жены,

305 К небу возносят мольбы, утешают болящую словом.

Тут Галантида была, из простого народа, служанка,

Златоволосая, все исполнять приказанья проворна,

Первая в службе своей. Почудилось ей, что Юнона

Гневная что-то творит. Выходя и входя постоянно

310 В двери, она и алтарь, и воссевшую видит богиню, —

Как на коленях персты меж собою сплетенные держит.

"Кто б ни была ты, поздравь госпожу! — говорит, — разрешилась

И родила наконец, — совершилось желанье Алкмены".

Та привскочила, и вдруг развела в изумленье руками

315 Родов богиня, — и я облегчилась, лишь узел расторгся.

Тут, обманув божество, хохотать начала Галантида.

Но хохотавшую вмиг схватила в гневе богиня

За волоса, не дала ей с земли приподняться и руки

В первую очередь ей превратила в звериные лапы.

320 Так же проворна она, как и прежде, и не изменила

Цвета спина. В остальном же от прежнего облик отличен.

Так как, устами солгав, помогла роженице, — устами

Ныне родит; и у нас, как прежде, в домах обитает".400

Молвила так и, былую слугу вспомянув, застонала,

325 Тронута: на ухо ей, застонавшей, невестка шепнула:


"Тем ли растрогана ты, что утратила облик служанка,

Чуждая крови твоей. Что, если тебе расскажу я

Дивную участь сестры? — хоть и слезы и горе мешают

И не дают говорить. Единой у матери дочкой —

330 Я от другой рождена — и красою в Эхалии первой

Наша Дриопа была. Она ранее девства лишилась,

Бога насилье познав, в чьей власти и Дельфы и Делос.401

Взял же ее Андремон — и счастливым считался супругом.

Озеро есть. Берега у него опускаются словно

335 Берег пологий морской и увенчаны по верху миртой.

Как-то к нему подошла, его судеб не зная, Дриопа.

И возмутительней то, что венки принесла она нимфам!

Мальчика, — сладостный груз! — еще не достигшего года,

Нежно несла на руках, молоком его теплым питая.

340 Недалеко от воды, подражая тирийской окраске,

Лотос там рос водяной, в уповании ягод расцветший.

Стала Дриопа цветы обрывать и совать их младенцу,

Чтоб позабавить его; собиралась сделать я то же, —

Ибо с сестрою была, — но увидела вдруг: упадают

345 Капельки крови с цветов и колеблются трепетно ветки.

Тут, наконец, — опоздав, — нам сказали селяне, что нимфа

Именем Лотос, стыда избегая с Приапом402, когда-то

С деревом лик измененный слила, — сохранилось лишь имя,

Было неведомо то для сестры. Устрашенная, хочет

350 Выйти обратно и, нимф приношеньем почтив, удалиться, —

Ноги корнями вросли; их силой пытается вырвать,

Может лишь верхнюю часть шевельнуть; растущая снизу,

Мягкие члены ее постепенно кора облекает.

Это увидев, она попыталась волосы дернуть, —

355 Листья наполнили горсть: голова покрывалась листвою.

А малолетний Амфис — ибо имя от Эврита деда

Он унаследовал — вдруг ощущает, что грудь затвердела

Матери, что молоко не струится в сосущие губы.

Я же, как зритель, была при жестоком событье, не в силах

360 Быть тебе в помощь, сестра! Лишь сколько могла, превращенье

Тщилась я задержать, и ствол обнимая и ветви.

Я бы желала, клянусь, под тою же скрыться корою!

Вот подошли и супруг Андремон, и родитель несчастный, —

Оба Дриопу зовут. Зовущим Дриопу на Лотос

365 Я указала. Они неостывшие члены целуют,

Оба, к родным приникая корням, оторваться не могут.

Стало уж деревом все, ты одно лишь лицо сохранила,

О дорогая сестра! И на свежие листья, на место

Бедного тела ее, — льет слезы; пока еще можно

370 И пропускают уста, как жалобно молит в пространство:

"Ежели верите вы несчастливцам, клянуся богами,

Не заслужила я мук. Терплю, неповинная, кару.

Чистой я жизнью жила. Пусть, если лгу, я засохну,

Всю потеряю листву и, срублена, пусть запылаю.

375 Но уж пора, отнимите дитя от ветвей материнских,

Дайте кормилице. Пусть — вы о том позаботьтесь! — почаще

Здесь он сосет молоко и играет под тенью моею.

А как начнет говорить, — чтоб матери он поклонился,

С грустью промолвил бы: «Мать укрывается в дереве этом».

380 Пусть лишь боится озер и цветов не срывает с деревьев,

Да и кустарники все пусть плотью богов почитает.

Милый супруг мой, прости! Ты, родная сестра, ты, отец мой!

Если живет в нас любовь, молю: от укусов скотины

И от ранений серпа вы листву защитите родную!

385 Так как мне не дано до вас наклониться, то сами

Вы протянитесь ко мне и к моим поцелуям приблизьтесь.

Можно еще прикоснуться ко мне, поднесите сыночка!

Больше сказать не могу; уже мягкой древесной корою

Белая кроется грудь, — теряюсь в зеленой вершине.

390 Руки от глаз отведите моих: и без вашей заботы

Этой растущей корой, умирая, затянутся очи".

Одновременно уста говорить и быть перестали.

Ветви же долго еще превращенной тепло сохраняли".


Так о печальных делах повествует Иола. Свекровь же,

395 Пальцем большим вытирая с лица Эвритиды потоки

Слез, льет слезы сама. Но утешило все их печали

Новое диво: стоит в глубине на пороге пред ними

Чуть ли не мальчик, с лицом, на котором лишь пух незаметный,

Прежние годы свои обретя, Иолай403 превращенный.

400 Так одарила его от Юноны рожденная Геба404,

К просьбам супруга склонясь, и готовилась было поклясться,

Что никому уж не даст перемены подобной. Фемида

Не потерпела того и сказала: "Усобицы в Фивах

Уж возбуждают войну. Капаней же Юпитером только

405 Будет в борьбе побежден. Убьют два брата друг друга.

Лоно разверзнет земля, и живым прорицатель увидит

Душу в Аиде свою. За отца отомстит материнской

Кровью сын и, убив, благочестным преступником станет;

Но, устрашенный грехом, рассудка лишившись и дома,

410 Будет гоним Эвменидами он и матери тенью,

Злата доколь у него рокового не спросит супруга

И не пронзит ему меч родственный в длани фегейской.

И наконец, Ахелоева дочь Каллироя попросит

У Громовержца, чтоб он ее детям года приумножил

415 И не оставил притом неотмщенной мстителя смерти.

Просьбами тронутый бог дар падчерице и невестке

Ранее срока пошлет и в мужей превратит — малолетних".405

Лишь провещали уста провидицы судеб грядущих

Девы Фемиды, тотчас зашумели Всевышние разом,

420 Ропот пошел, почему у других нет прав на такую

Милость — и вот на года престарелого сетует мужа

Паллантиада406; что сед Ясион — благая Церера

Сетует также; Вулкан — тот требует, чтоб обновился

И Эрихтония век. О грядущем заботясь, Венера

425 Хочет вступить в договор, чтоб лета обновились Анхиза.

Нежной заботы предмет есть у каждого бога. Мятежный

Шум от усердья растет. Но разверз уста Громовержец

И произнес: "О, ежели к нам в вас есть уваженье, —

Что поднялись? Иль себя вы настолько могучими мните,

430 Чтобы и Рок превзойти? Иолай в свои прежние годы

Был возвращен. Каллирои сынам по велению судеб

В юношей должно созреть: тут ни сила, ни спесь не решают.

Все это надо сносить спокойней: правят и вами

Судьбы, и мной. О, когда б я силу имел изменить их,

435 Поздние годы тогда моего не согнули б Эака,

Переживал бы всегда Радамант свой возраст цветущий,

Также мой милый Минос. А к нему возбуждает презренье

Старости горестный груз, и не так уж он правит, как прежде".

Тронул Юпитер богов. Ни один не посетовал боле,

440 Раз увидав, что Эак с Радамантом своим долголетьем

Удручены, и Минос, кто, бывало, в цветущие лета,

Именем страх наводя, грозой был великих народов,

Ныне же немощен стал. Дионина сына Милета,

Гордого силой своей молодой и родителем Фебом,

445 Старый страшился. Боясь, что его завоюет он царство,

Юношу все ж удалить от родных не решался пенатов.

Но добровольно, Милет, бежишь ты и судном взрезаешь

Быстрый Эгейскую ширь, и в Азийской земле отдаленной

Стены кладешь: тот град получил основателя имя.

450 Там-то Меандрова дочь, по извилине брега блуждая

Возле потока-отца, что течет и туда и обратно,

Стала женою тебе, — Кианея, прекрасная телом.

Двойню потом для тебя родила она: Библиду407 с Кавном.

Библиды участь — урок: пусть любят законное девы!

455 Библида стала пылать вожделением к брату — потомку

Феба. Его не как брата сестра, не как должно, любила.

Не понимает сама, где страстного чувства источник;

В помыслах нет, что грешит, поцелуи с ним часто сливая

Или объятьем своим обвиваючи братнину шею.

460 Долго вводило ее в заблуждение ложное чувство.

Мало-помалу оно переходит в любовь: чтобы видеть

Брата, себя убирает она, казаться красивой

Хочет и всем, кто краше ее, завидует тайно.

Все же сама не постижна себе; никакого желанья

465 Не вызывает огонь; меж тем нутро в ней пылает.

Брата зовет «господин», — обращенье родства ей постыло, —

Предпочитает, чтоб он ее Библидой звал, не сестрою.

Бодрствуя, все же питать упований бесстыдных не смеет

В пылкой душе. Но когда забывается сном безмятежным,

470 Часто ей снится любовь; сливаются будто бы с братом

Плотски, — краснеет тогда, хоть и в сон погруженная крепкий.

Сон отлетает; молчит она долго, в уме повторяя

Зрелище сна, наконец со смущенной душой произносит:

"Горе! Что значит оно, сновидение ночи безмолвной?

475 Лишь бы оно не сбылось! И зачем мне подобное снится?

Он ведь собою красив и для взора враждебного даже,

Как я любила б его, не родись мы сестрою и братом.

Он ведь достоин меня; быть истинно плохо сестрою!

Только бы я наяву совершить не пыталась такого!

480 Все ж почаще бы сон возвращался с видением тем же!

Нет свидетеля сну, но есть в нем подобье блаженства!

Ты, о Венера, и ты, сын резвый408 матери нежной!

Как наслаждалась я! Как упоеньем несдержанным сердце

Переполнялось! О, как на постели я вся изомлела!

485 Как вспоминать хорошо! Но было недолгим блаженство, —

Ночь поспешила уйти, ей мечты мои были завидны.

Если бы, имя сменив, я могла съединиться с тобою,

Я бы отцу твоему, о Кавн, называлась невесткой,

Ты же отцу моему, о Кавн, назывался бы зятем!

490 Если бы было у нас от богов все общее, кроме

Предков! Хотелось бы мне, чтоб был ты меня родовитей!

Матерью кто от тебя, ненаглядный, станет, не знаю.

Мне же, на горе себе от родителей тех же рожденной,

Братом останешься ты — одна для обоих преграда.

495 Что же виденья мои для меня означают? Какая

Сила, однако, во снах? Иль силою сны обладают?

Лучше богам! Не раз любили сестер своих боги:

Опию409 выбрал Сатурн, с ней связанный кровно, с Тетидой

В брак вступил Океан, с Юноной — властитель Олимпа.

500 Свой у Всевышних закон: для чего же приравнивать нравы

Неба к нравам людей, на чужие ссылаться союзы?

Иль у меня из груди запретное пламя исчезнет,

Или, — когда не смогу, — пусть раньше умру, и на ложе

Мертвую сложат меня, и целует пусть мертвую брат мой!

505 Все же, чтоб это свершить, согласье потребно обоих.

Пусть это по сердцу мне, — преступленьем покажется брату!

А ведь Эола сыны не боялись сестрина ложа!410

Знаю откуда про них? Зачем их в пример привела я?

Что я, куда меня мчит? Прочь, прочь, бесстыдное пламя!

510 Буду я брата любить подобающей сестрам любовью.

Если б, однако же, он был первый любовью охвачен,

Может быть, к страсти его снисходительна я оказалась.

Или сама, в чем просьбе его отказать не могла бы,

Стану просить? И могла б ты сказать? И могла бы признаться?

515 Нудит любовь. Смогу. А если уста мои свяжет

Стыд, пусть скрытый огонь потаенные строки объявят".

Так решено; эта мысль победила души колебанья.

Приподнялась на боку и, на левую руку опершись,

Молвила: "Сам он увидит, я пыл безумный открою.

520 Горе! Что я творю? О, какою пылаю любовью?"

Вот уж обдуманных слов ряд чертит рукою дрожащей,

Правою держит стилет, а левой — пустую дощечку;

Только начнет — прервет; вновь пишет — и воск проклинает;

Что начертала — сотрет; отвергает, меняет, приемлет,

525 Только дощечки взяла — бросает, а бросив — берет их.

Хочет чего — не поймет; что сделать решила, то снова

Кажется худо; в лице со стыдливостью смешана смелость.

Вот написала «сестра» — и решила «сестра» уничтожить,

И переглаженный воск покрывает такими словами:

530 "Это письмо, лишь с тобой иль ни с кем не надеясь на счастье,

Пишет влюбленная. Стыд, ах, стыд назвать ее имя!

Если стремленья мои ты желаешь узнать, — я хотела б,

Имя свое не открыв, достичь, чтоб не раньше узналась

Библида, нежель сама в пожеланьях уверена станет.

535 Может свидетельством быть для тебя моей раны сердечной —

Бледность лица, худоба, выражение, влажные вечно

Веки, из груди моей беспричинно встающие вздохи,

Или объятья мои слишком частые, иль поцелуи,

Что далеко, как ты сам замечал, не сестрины были.

540 Я и сама, хоть душа страдала от раны тяжелой,

Хоть и пылало огнем нутро от раны тяжелой,

Боги свидетели мне! — избавить себя от безумья.

Долго вела я борьбу, избежать порываясь оружья

Мощного страсти. Сносить мне пришлось страданья сильнее,

545 Нежели деве терпеть подобает. Должна я признаться:

Побеждена я, тебя умоляю о помощи робко.

Ныне один ты спасти и сгубить полюбившую можешь.

Выбери, что совершить. Об этом не враг умоляет,

Но человек, что к тебе уже крепко привязан, но крепче

550 Жаждет связаться с тобой и плотнее узлом затянуться.

Долг соблюдать — старикам; что дозволено, что незаконно

Или законно, пускай вопрошают, права разбирая, —

Дерзкая нашим годам подобает Венера. Нам рано

Знать, что можно, что нет, готовы мы верить, что можно

555 Все, — и великих богов мы следуем в этом примеру.

Нет, ни суровость отца, ни почтение к толку людскому

Нас не удержит, ни страх. Так нечего нам и страшиться!

Сладостный сердцу обман прикроем с тобой именами

«Брат» и «сестра». Я могу говорить потихоньку с тобою.

560 Мы обниматься вольны, мы целуем друг друга открыто.

Недостает нам чего? Над признанием сжалься любовным!

Не излилось бы оно, но понудил огонь нестерпимый.

Пусть на могиле моей не означат, что ты ей виновник".

Все исчертила рука, не оставил ей больше простору

565 Воск: на самом краю примостилась последняя строчка.

Вот преступленья свои скрепляет печатью, слезами

Камень резной намочив: не влажен язык пересохший.

Вот и рабов одного позвала, застыдившись, и в страхе

Ласково молвила: "На! Отнеси это — верный из верных —

570 Ты моему… — потом, после долгого времени, — брату…"

Передавая, из рук уронила дощечки. Приметой

Дева была смущена… Удобную выбрав минуту,

К Кавну слуга подошел и слова потаенные отдал.

Сразу же гнев охватил молодого Меандрова внука.411

575 Часть лишь посланья прочтя, от себя он отбросил дощечки

И, удержавши едва над слугою трепещущим руки,

Молвит: "Скорей, о любви недозволенной вестник негодный,

Прочь убегай! Если б гибель твоя не влекла за собою

Также стыда моего, ты сейчас поплатился бы смертью!"

580 В страхе слуга убежал. Слова те жестокие Кавна

Передает госпоже. И, отвергнута, ты побледнела,

Библида! В ужасе грудь сковал ей холод ледяной.

Чувства вернулися к ней, и с ними вернулось безумство, —

И через силу уста так в воздух пустой восклицают:

585 "И поделом! О, зачем показала я в дерзости праздной

Рану мою? Для чего то признанье, которое должно

Было таить, я, увы, поручила дощечкам поспешным?

Надо мне было вперед души его выведать тайны

Речью окольной! Затем, чтобы мне не носиться по ветру,

590 Часть парусов развернув, испытать дуновенье сначала

Надобно было — и плыть проверенным морем; теперь же

Я парусов напрягла полотно неизведанным ветром,

И на утесы нести мой корабль; потону — и нахлынет

Весь на меня Океан, моему не вернуться ветрилу!

595 Что же? Иль ясные мне не вещали приметы — преступной

Не предаваться любви, — недаром письмо при посылке —

Я уронила и с ним мои уронила надежды?

Что бы число изменить, или даже письма содержанье?

Все-таки лучше число… Сам бог советовал, ясно

600 Сам указанья давал, — да только была я безумна!

Должно мне было самой говорить, а не воску вверяться,

Надо мне было пред ним обнаружить безумие страсти.

Слезы увидел бы он; лицо бы увидел влюбленной.

Больше могла б я сказать, чем эти вместили таблички!

605 Против желанья его я могла бы обвить ему шею,

Милые ноги обнять и о жизни молить, припадая.

Если б отверг он меня, увидал бы, что я умираю.

Предприняла бы я все; и когда бы одно не смягчило

Жесткую душу его, — могло бы все вместе. Отчасти,

610 Может быть, в том виноват и посыльный-слуга. Подошел он,

Верно, некстати, избрал неудачное время. Не выждал

Мига, когда у того и досуг был, и мысли свободны.

Это сгубило меня. Он, однако, рожден не тигрицей!

Ведь не каменья же он, не железо он твердое носит

615 И не алмазы в груди; молоком он вскормлен не львицы!

Будет он все ж побежден; повторю нападенье; досада

Не остановит меня нипочем до последнего вздоха.

Если бы можно назад воротить совершенное, — лучше

Было бы не начинать, — но начатое должно докончить!

620 Так, но не может же он, если б я отложила признанья,

Не вспоминать постоянно о том, что я сделать решилась.

Если я буду молчать, он подумает: то увлеченье

Легкое; боле того — что его искушаю коварством.

Будет он думать, что я покорилась не богу, который

625 Сильно так жег и сжигает мне грудь, — но влечению плоти.

Все, наконец, мне равно: несказанное я совершила.

Я написала ему, молила, греха я желала.

Это одно совершив, не могу я назваться невинной.

Действуя дальше, любовь я спасу, а вины не прибавлю", —

630 Молвила. И до того в ней расстроен смущенный рассудок! —

Жаждет опять испытать, что ее же сразило. Не знает

Меры, несчастная; вновь подвергает себя униженью…

Делу не видя конца, он бежал от греха, он покинул

Родину и основал град новый в земле чужедальней.

635 Скорбью томима, тогда Милетида лишилась и вовсе

Разума, как говорят. Тогда сорвала она платье

С груди и стала в нее ударять в исступленном безумье.

И откровенно, в бреду, признается при всех, что надежды

Не совершились любви. Родимый свой край и пенатов

640 Бросив постылых, идет по следам убежавшего брата.

Как, потрясая свой тирс, о потомок Семелы,412 по чину

Раз в три года тебя исмарийские славят вакханки, —

Так на просторных полях завывавшую Библиду жены

Зрели бубасские413. Их же оставив, она у карийцев

645 И у лелегов была ратоборных, и в Ликии тоже.

Вот уж оставила Краг, и Лимиру, и Ксанфовы воды,

Также хребет, где Химера жила, извергавшая пламя

Из глубины,414 — с змеиным хвостом и с львиною пастью.

Вот уже нет и лесов, — блужданьем своим утомившись,

650 Библида, падаешь ты головой на твердую землю

И неподвижно лежишь, лицом в облетевшие листья.

Нимфы лелегов не раз приподнять ее в нежных объятьях

Тщетно пытались, не раз с уговорами к ней подступали,

Чтобы умерила страсть: утешали ей душу глухую.

655 Молча лежит, запустив свои ногти в зеленые травы,

Библида и мураву потоками слез орошает.

Создали нимфы из слез — по преданью — струю водяную

Неиссякаемую. Что дать могли они больше?

Вскоре, подобно смоле, что из свежего каплет надреза,

660 Или как липкий битум, что из тучной земли истекает,

Иль как вода, что весной, под дыханием первым Фавона415

Ставшая твердой от стуж, размягчается снова на солнце, —

Так же, слезой изойдя, и несчастная Фебова внучка,

Библида, стала ручьем, сохраняющим в этих долинах

665 Имя своей госпожи и текущим под иликом416 черным.


Критских сто городов, быть может, наполнила б слава

О превращении том, когда бы недавнее чудо —

Ифис, сменившая вид, — как раз не случилось на Крите.

Феста земля, что лежит недалеко от Кносского царства,

670 Некогда произвела никому не известного Лигда,

Был из простых он людей, отличался богатством не боле,

Чем благородством. Зато незапятнанны были у Лигда

И благочестье и жизнь. К супруге он, бремя носившей,

Так обратился, когда уж родить подходили ей сроки:

675 "Два пожеланья тебе: страдать поменьше и сына

Мне подарить: тяжела была бы мне участь иная.

Сил нам Фортуна не даст. Тогда, — пусть того не случится! —

Если ребенка родишь мне женского пола, хоть против

Воли, но все ж прикажу: — прости, благочестье! — пусть гибнет!"

680 Вымолвил, и по лицу покатились обильные слезы

И у того, кто приказ отдавал, и у той, кто внимала.

Тщетно тут стала молить Телетуза любезного мужа,

Чтоб надеждам ее он подобной не ставил препоны.

Но на решенье своем тот твердо стоял. И созревший

685 Плод через силу уже Телетуза носила во чреве.

Вдруг, среди ночи явясь ей видением сонным, однажды

Инаха дочь417 у постели ее в окружении пышном

Будто стоит, — иль привиделось. Лоб украшали богини

Рожки луны и колосья, живым отливавшие златом,

690 И диадема; при ней — Анубис, что лает по песьи,

Апис, с окраской двойной, Бубастида святая и оный418,

Кто заглушает слова и перстом призывает к молчанью.

Систры419 звучали; тут был и вечно искомый Озирис

Вместе с ползучей змеей, смертоносного полною яда.

695 И, отряхнувшей свой сон, как будто все видящей ясно,

Шепчет богиня: "О ты, что присно при мне, Телетуза!

Тяжкие думы откинь, — обмани приказанья супруга.

Не сомневайся: когда облегчит твое тело Луцина, —

То и прими, что дано: я богиня-пособница, помощь

700 Всем я просящим несу; не будешь пенять, что почтила

Неблагодарное ты божество". Так молвив — исчезла.

Радостно с ложа встает и к созвездьям подъемлет критянка

Чистые руки, моля, чтобы сон ее сделался явью.

Муки тогда возросли, и само ее бремя наружу

705 Выпало: дочь родилась, а отец и не ведал об этом.

Девочку вскармливать мать отдает, объявив, что родился

Мальчик. Поверили все. Лишь кормилица знает про тайну.

Клятвы снимает отец и дает ему дедово имя,

Ифис — так звали того. Мать рада: то имя подходит

710 И для мужчин и для женщин; никто заподозрить не может.

Так незаметно обман покрывается ложью невинной.

Мальчика был на ребенке наряд, а лицо — безразлично

Девочки было б оно или мальчика — было прекрасно.

А между тем уж тринадцатый год наступает подростку.

715 Тут тебе, Ифис, отец белокурую прочит Ианту.

Между фестийских девиц несравненно она выделялась

Даром красы, рождена же была от диктейца Телеста.

Годами были равны и красой. От наставников тех же

Знанья они обрели, возмужалости первой начатки.

720 Вскоре любовь их сердца охватила. И с силою равной

Ранила сразу двоих: но различны их были надежды!

Срока желанного ждет и обещанных светочей свадьбы,

Мужем считает ее, в союз с ней верит Ианта.

Ифис же любит, сама обладать не надеясь любимым,

725 И лишь сильнее огонь! Пылает к девице девица.

Слезы смиряя едва, — "О, какой мне исход, — восклицает, —

Если чудовищной я и никем не испытанной новой

Страстью горю? О, когда б пощадить меня боги хотели,

То погубили б меня, а когда б и губить не хотели,

730 Пусть бы естественный мне и обычный недуг даровали!

Ибо коровы коров и кобылы кобыл не желают,

Любят бараны овец, и олень за подругою ходит;

Тот же союз и у птиц; не бывало вовек у животных

Так, чтобы самка у них запылала желанием к самке.

735 Лучше б мне вовсе не жить! Иль вправду одних лишь чудовищ

Крит порождает?.. Быка дочь Солнца420 на Крите любила, —

Все-таки был он самец. Но моя — если только признаться

В правде — безумнее страсть: на любовь упованье питала

Та. Ухищреньем она и обличьем коровьим достигла,

740 Что испытала быка. Для обмана нашелся любовник.

Тут же, когда бы весь мир предложил мне услуги, когда бы

Вновь на вощеных крылах полетел бы по воздуху Дедал,

Что бы поделать он мог? Иль хитрым искусством из девы

Юношей сделать меня? Иль тебя изменить, о Ианта?

745 Что ж не скрепишь ты души, в себе не замкнешься, о Ифис,

Что не отбросишь своих безнадежных и глупых желаний?

Кем родилась ты, взгляни, и себя не обманывай доле.

К должному только стремись, люби, что для женщины любо.

Все от надежды: она и приводит любовь, и питает.

750 А у тебя ее нет. Отстраняет от милых объятий

Вовсе не стража тебя, не безмолвный дозор господина

И не суровость отца; и сама она просьб не отвергла б,

Все ж недоступна она; когда б и всего ты достигла, —

Счастья тебе не познать, хоть боги б и люди трудились.

755 Из пожеланий моих лишь одно остается напрасным:

Боги способствуют мне, — что могут — все даровали.

Хочет того же она, и родитель, и будущий свекор,


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30