Будь моим гостем

Возможно, существуют и другие источники этих веществ, но названные мной самые основные. Из сказанного можно понять, что каждый, кто ест много свинины и мало или совсем не ест говядину или дрожжи, может не иметь в своем организме веществ комплекса L, и время от времени может пару раз мельком увидеть какого-нибудь духа! Правильно? Теперь давай рассмотрим, традиционные кухни каких народов соответствуют описанию? И, с другой стороны, какие народы традиционно рассказывают о духах? Откуда происходят все эти гоблины, кобольды, баньши… Давай прикинем, где происходит пересечение…

Глаза Анжелики слегка расширились.

— Ирландцы?

— Ирландцы, шотландцы, жители средней Европы — пастушеские народы, но выращивающие не крупный рогатый скот, а либо свиней, либо коз. — Он начал загибать пальцы. — Свинина. Отсутствие говядины. Пресный хлеб — без дрожжей.

— Добавь сюда китайцев и другие восточные народы, — прибавил Кип чуть погодя. — Свинина и рис, совсем не едят хлеба — соответственно, множество историй о духах и поклонение духам предков.

Анжелика какое-то мгновение молчала.

— А твой случай — это первое в истории применение синтетического витамина, — произнесла она. — И он не был ничем нейтрализован, не разложился. Да, теперь я понимаю. Но наверняка рано или поздно он будет использован и выведен из организма. Значит, единственное, что нам остается делать, это ждать.

— Я так не думаю, — отозвался Кип. — Теоретически так и должно быть… Но если дело только в этом, то почему они подняли такую суматоху? Сдается мне, они думают, что так останется навсегда. И еще, — добавил он. — Даже если нужно будет всего-навсего подождать, я не знаю, как я смогу это выдерживать долго. Это ужасно. Это просто невыносимо!

Неожиданно в разговор вмешалась Нэнси.

— На что похожи твои ощущения, Кип? — спросила она.

Он задумался.

— Как будто у меня внутри — разворошенный муравейник, — ответил он. — Грязно и противно.

Анжелика содрогнулась и отвела взгляд. Нэнси только кивнула:

— Я так и думала.

Кип пристально посмотрел на нее. Он начал было говорить, но поразмыслил и оборвал фразу. Он повернулся к бумажному свертку на столе.

— Что это? — спросила Анжелика.

Кип стал доставать из свертка бутылки, пузырьки, картонные коробочки. Он аккуратно располагал их на столе.

— Я прихватил это все в аптеке, — объяснил он. — Антиспазматические средства. Препараты, которые высушивают слизистую оболочку. Стимуляторы. — Он показал ей пузырек и шприц для подкожных впрыскиваний. — Адреналин. Надеюсь, мне это не понадобится, но никогда не знаешь заранее.

Брови Анжелики поднялись, затем опустились в выразительном жесте, который означал:» Ты что, шутишь?»

— А что это такое?

— Ладан, — ответил Кип, вываливая маленькие коричневые конусы в пепельницу. — Терпеть его не могу.

Анжелика сжала губы.

— Кип, если ты не возражаешь…

— Подожди минутку.

Кип занес шприц на кухню, помыл его и положил в кастрюлю, чтобы прокипятить. Он порылся в шкафчике, нашел головку чеснока и банку с красным перцем и принес их в гостиную.

— Я хочу начать процедуру. Она займет всего несколько минут, — пробурчал Кип. — Они заткнулись. Я думаю, они начинают понимать. В любом случае я полагаю, что не будет вреда, если я вам расскажу о том, что задумал, поскольку они все равно скоро узнают — если уже не прочли все в моем мозгу. Я собираюсь заняться изгнанием духов. Произвести экзорцизм.

Анжелика ничего не сказала. Нэнси внезапно захихикала.

— После того, как я испробовал несколько очевидных процедур, вроде радиационного облучения и вибрации, и они не сработали, я задумался над традиционным подходом. Магические заклинания, молитвы, пост, бичевание и тому подобное. До сих пор я разделял общее предубеждение против подобных вещей. Я думал, что все это чепуха. Но это не так. Все это прекрасные методы разрыва аренды. Когда хотят освободиться от жильца, который разрушает жилище, а он не желает сдвинуться с места, что делают хозяева? Ему досаждают до тех пор, пока он не сбежит очертя голову!

Единственной проблемой является подбор ключика к собственным жильцам, так как один и тот же метод борьбы не применим к разным духам. Предположим, вам причиняет неприятности дух набожного мазохиста со скромными бытовыми запросами. Ваши молитвы не будут беспокоить его, его не будет заботить еда, а при бичевании он почувствует себя совершенно как дома. Но я знаю, чего не любят мои жильцы.

Анжелика начала проявлять заинтересованность.

— Как ты можешь быть так в этом уверен?

— Очень просто. У меня четыре жильца. Один из них служил офицером Британской армии, другой был владельцем гасиенды, еще один был морским капитаном, а последний — зубным врачом и страстным поклонником охоты. Все эти люди постоянно находились на свежем воздухе. Ни один из них никогда в своей жизни не взялся читать книгу для собственного удовольствия. Ты помнишь, что я рассказывал тебе вчера о том времени, когда я стал болеть? Что я стал делать после этого? Я провел сезон на лесозаготовках, а когда у меня было время, я охотился. Я плавал, я работал на ранчо, и в лагере для мальчиков, и так далее и тому подобное… А прямо сейчас у меня такая работа, благодаря которой я много времени провожу на открытом воздухе и для выполнения которой не требуется чтения книг. У меня остается много свободного времени, чтобы поплавать, поиграть в теннис, попутешествовать и поохотиться. И мне не стыдно признаться тебе в том, что мне неоднократно приходила в голову мысль: если я когда-нибудь разбогатею, то куплю несколько пони для поло.

Что-то зажглось в глазах Анжелики, чего Кип так не смог толком разглядеть. То же самое, что почудилось ему в ее голосе во время телефонного разговора… И как же он был разочарован, когда ни следа этого чувства не было на лице Анжелики, появившейся в его квартире полчаса спустя. Она пришла холодная, выдержанная и слегка настороженная.

— Кип, но это же… Ты просто должен избавиться от них!

— Конечно.

— Но при чем тут таблетки? Я не понимаю, к чему они.

— Если духи могут управлять другими людьми, даже на расстоянии, заставляя их не смотреть туда, где в этот момент находится один из нас, то, я думаю, нетрудно представить себе, как они смогут истязать мою нервную систему, когда почувствуют, в чем дело. Я думаю, что заболею похлеще, чем тогда в юности.

Шприц был уже простерилизован. Кип вынул его из кастрюли, соединил все его части, наполнил его из ампулы и положил на чистое полотенце, которое он приготовил на столе.

— Ты знаешь, как им пользоваться, если вдруг придется? — спросил он Анжелику.

Она утвердительно кивнула, ее глаза стали большими и сосредоточенными.

Кип опустил все жалюзи и задернул шторы. В темноте комнаты только настольная лампа бросала резкий конус желтого света. Он подвинул ее ближе к столу и поставил под ней стул с прямой спинкой. Затем он подошел к книжному шкафу и вынул небольшой томик в красной с желто-серым обложке.

— Все мои книги по юриспруденции на складе, — пояснил он, — но эта тоже должна сработать.» Кибернетика» Винера. Я купил ее пять лет назад, и так и не смог продвинуться дальше первой главы.

Кип опять прошел на кухню и сделал так, чтобы из водопроводного крана медленно и постоянно капала вода. Он постоял в нерешительности возле стола, осматривая все то, что было разложено на нем, но все было в полном порядке. Больше не было причин оттягивать выполнение замысла.

Он сел под лампой, прикоснулся зажженной спичкой к кусочкам ладана и стал наблюдать, как заклубился серый дымок.

— Кап, — прозвучало в тишине.

Кип открыл книгу и стал читать вслух.

«Если исходная группа является группой перемещения на бесконечной прямой, таким образом, что оператор T превращает величину x в x+T, (2.03), то получается: (кап)

(2.06) f(x+T) = ## (T)f(x),

и это уравнение удовлетворяется, если f(x) = e ##, (T) = e ##. Символы (кап) будут функциями e ##, а символьная группа будет группой смещения, изменяющей ## на ## + ##, таким образом получается такая же структура (кап), что и в исходной группе…

Голос Кипа стал хриплым. Появились бисеринки пота в ложбинке между бровями. Они скатывались вниз. Его глаза затуманились и приобрели странное выражение. Он нашарил зубок чеснока на столе, срезал следующий горький на вкус, эфирный кусочек и положил его между зубами. Затем продолжил чтение, напрягаясь, стараясь следить за аргументацией.

Запах ладана стал очень сильным. Было такое впечатление, как будто дышишь одеколоном. Ноги Кипа стали ватными, а жесткий стул прекрасно воссоздавал атмосферу лекционного зала.

— В случае группы ротаций в цикле мы (кап) непосредственно получаем, что если:

(2.10) f(x) = ### a e ###, — (кап)

У Кипа непристойно забурчало в животе.

— тогда:

(2.11) a = ### S ### f(x)e ## dx; (кап) —

Желудок свело резкой болью. Кип задумался, достаточно ли будет трех антиспазматических таблеток. Он взял четыре и запил их колой.

Время шло (кап).

Он почувствовал, как нарастает бессмысленное, паническое побуждение отвернуться, встать со стула, закрыть книгу. С этим чувством трудно было бороться, несмотря на то, что он знал, откуда оно появилось. Но Кип понял, что сможет перебороть его: процесс был понятен, и в этой борьбе был для него смысл.

Кип прикурил сигарету от окурка старой и продолжил чтение. Когда уравнения затуманивались и начинали прыгать перед глазами, или он ловил себя на том, что читает, не вникая в суть, он сурово возвращался назад и начинал читать этот отрывок заново.

Его желудок судорожно дергался. Он принял еще одну таблетку.

Его сердцебиение участилось. Он принял успокаивающее.

В носу засвербело. Кип чихнул, содрогнувшись всем телом. Он высморкался и опять чихнул. Его глаза увлажнились, ноздри наполнились слизью. Губы, горло и веки стали мгновенно распухать. Когда Кип понял, что вот-вот задохнется, он нащупал антиспазматическое и сушащее средства и принял тройную дозу.

Кипу становилось все хуже. Его нос был так забит, что он не мог дышать. Глаза просто бесполезно было вытирать, так сильно они слезились. Затем начало сжиматься горло. Дыхание вырывалось из него с хрипом и свистом. Кип не мог вздохнуть полной грудью. Он вообще не мог дышать!

Это было хуже, чем он себе представлял.

Чьи-то пальцы ощупывали его запястье. Он выпустил книгу и почувствовал, как в его ладонь вдавили что-то небольшое и твердое. Кип понял на ощупь, что это две маленькие таблетки. Он проглотил их, протянул руку опять и почувствовал в ней стакан. Слава богу, это была вода. Он больше не смог бы проглотить ни глотка колы.

— Кип, прости, пожалуйста… — откуда-то издалека прозвучал голос Анжелики.

Очень медленно наступало улучшение. Когда Кип смог говорить, то произнес:» Спасибо, Анжел «. Когда он начал видеть и более-менее нормально дышать, он снова взялся за книгу и начал с того места, где остановился. Он прочел одну фразу, сделал паузу, чтобы вдохнуть через рот, затем стал читать следующую фразу.

— (Кап) Следует отметить, что это выражение (3.091) положительно и не зависит от W. Оно равно половине логарифма отношения суммы (кап) средних площадей величин u и v к средней площади величины v. Если величина v имеет только небольшой диапазон изменений, то количество информации, относящейся к величине u, которое дает знание величины u+v, больше…

Началась головная боль. Одна большая доза метазона — все, что он отважился принять, с учетом всей той фармацевтики, которая уже сидела у него в организме, — разжала челюсти тисков боли настолько, что он мог снова думать. Но не более того.

Кип продолжал читать. Тепло от света лампы, которое он чувствовал на задней части шеи, переместилось на щеки и лоб. Оно росло. Кип подумал, что у него температура, но остальная часть его тела была по-прежнему холодной, к тому же у него не было ощущения легкости в голове и особой чувствительности кожи, которые возникают при повышенной температуре.

— Кип, твое лицо!

Он дотронулся до лба и почувствовал огромные волдыри, заполненные сывороткой, которые лопались под его пальцами. С волдырями ничего нельзя было поделать, да и боль была не очень сильной. Они досаждали ему ровно настолько, чтобы послужить подходящим отвлечением от остальных трудностей.

— Это означает, что группа преобразования, состоящая из операторов T, которые изменяют f(t) в f(t+#), дает вероятность совокупного инварианта. Группа удовлетворяет свойствам (кап), которые…

Легкое дрожание мускулов началось в руках, в ногах, во всем туловище. Кип стал непроизвольно подпрыгивать на стуле, книга тряслась у него в руках, голова качалась, челюсть дрожала. Внезапная острая боль пронзила все его тело. За этим последовал взрыв идиотских эмоций: отчаяния, ненависти, бешенства, страха.

Кипу казалось, что у него отобрали тело. Он сам был где-то внутри, крошечный пассажир, пристегнутый к койке ремнями, связанный по рукам и ногам. Он отчаянно цеплялся за одну нить, ведущую к цели. Пока он не сдавался, буквы продолжали подпрыгивать на экране, и голос исполина, который уже не принадлежал ему, продолжал реветь, и стонать, и судорожно выкрикивать их значения. Но если он хоть на миг перестанет сопротивляться…

Экран потемнел.

Шок был достаточным, чтобы вернуть Кипа опять к нормальному человеческому размеру. Он выпрямился на стуле, замкнутый в темноту, чувствуя такой стремительный поток боли и отчаяния, который он никогда до того не испытывал.

Они пустили в ход козырную карту. Если он не может видеть, он не сможет читать. У него не было на руках карт, которыми можно было побить их козырь. С ним все было кончено.

Кто-то выдернул книгу у него из рук.

Напряженный голос начал читать:

— Например, для очень широкого класса функций f от t, для которых минус-бесконечность меньше, чем t, которое меньше, чем бесконечность, мы полностью определяем f, когда мы знаем набор множеств: триста семнадцать — a с подстановкой n равно интегралу между минус-бесконечностью и нулем от e до t, от t до n, f от t, от t, где n равно нулю, единице, двум и так далее. Теперь предположим, что A — некоторая функция значений величины t в будущем, то есть для аргументов, больших нуля. Тогда можно определить одновременное распределение a нулевого, a первого и так далее до a с подстановкой n и A…

Кип стойко держался в ревущей темноте, испытывая чувство благодарности. Напряжение в комнате медленно нагнеталось, как будто сжимался тугой кулак. Внезапно все одолевавшие его неприятности возросли до непереносимых размеров: боль, тошнота, зуд, — а затем, так же внезапно, все прекратилось.

Слепота исчезла. Кип был свободен.

И только тут он осознал, что голос, который все еще продолжал читать, принадлежал не Анжелике. Это был голос Нэнси.

— Они действительно ушли?

— Я думаю, что да, — ответил Кип, находясь все еще в оцепенении.

Он чувствовал себя как-то необычно изнутри; он не мог дать этому ощущению наименования, такого ощущения он еще не испытывал никогда. Он осмотрелся. Глаза Анжелики сияли, но он осознал — и это его странно шокировало — что он не испытывает от этого никаких особенных чувств. Это было так, как будто… как будто ничто изнутри не подсказывало ему, что он обязан что-то ощущать. Это была забавная мысль. Неужели он раньше жил по подсказке?

Кип был слишком занят изучением себя изнутри, чтобы долго удивляться.

— Майор? — произнес он мысленно. — Дон Нобилио?

Ответа не было, только ощущение пустоты, немного напоминающее эхо в пустой квартире. Это было нечто специфическое. Он даже не был уверен, нравится ли ему это ощущение.

— М-м?

— Я сказала: прости, что я не смогла помочь тебе, — обратилась к нему Анжелика.

— То есть как? Ты ведь мне помогла! Разве нет? А таблетки?

Она с несчастным выражением на лице покачала головой.

— Я была за дверью. Прости. Кип, я хотела помочь, я думала, что смогу. Но это как раз то, чего я не могу выдержать. Я не выношу болезней и вообще любого…

Она посмотрела на Нэнси и отвела взгляд.

« Любого уродства «, — мысленно договорил за нее Кип. Нэнси стояла с противоположной стороны стола все с той же улыбкой на лице, книга до сих пор была у нее в руках. Кипу хотелось, чтобы что-нибудь сломало эту улыбку. Улыбка показалась ему посторонним предметом, приклеенным к лицу Нэнси, причиняющим ей боль.

— Когда появились волдыри, я не смогла этого вынести, — продолжала Анжелика. — Теперь ты выглядишь намного лучше. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — ответил Кип машинально. — Послушай, Нэнси, я очень тебе обязан. Я имею в виду… Спасибо.

— Не стоит благодарности, — вежливо ответила Нэнси.

Что происходило у нее в голове? Она никогда ничего не делала случайно, все ее ответы были упорядочены и целенаправлены, они просто появлялись не из тех щелей, наподобие того, как бывает с автоматом, когда вы бросаете деньги, чтобы получить леденец, а в ответ — жевательная резинка. Кип знал, что было с ней не так, по крайней мере он знал, как это называется. Но наименование — это ведь только ярлык, полезный для идентификации и для сокрытия невежества. Что это такое? Психоневроз. Что такое психоневроз? Во это самое и есть.

Но что это такое на самом деле? Что может засесть у вас в голове и изменить все вокруг таким образом, что то, что случается с вами, или то, что вы делаете, подобно непереводимой фразе на иностранном языке?

— Кип, что ты теперь думаешь по поводу жизни вообще? — спросила Анжелика.

Он тупо посмотрел на нее.

— Жизнь вообще?

— Твоего дела и твоей работы, — сказала она.

Из ее тона было ясно, что она имела в виду совершенно другое.

— Я не знаю, — ответил он медленно. Он все еще ощущал эту странную пустоту внутри и чем больше он пытался определить ее каким-нибудь иным способом, тем более настойчиво это ощущение напоминало ему пустой дом: пустота, в которой вы ожидаете найти знакомый стол, или стул, или лампу.

— Я предполагаю, что теперь я могу делать все, что я захочу… Может, я снова вернусь в школу. Вечернюю.

— Чтобы таким образом получить степень, потребуется много времени.

Он удивился.

— Да? — а затем сказал: — Ах, ты имеешь в виду правоведение. Забавно, я даже не подумал об этом.

— Хорошо, а что же еще?

— Существует масса вещей, которые я раньше не считал нужным вносить в свои планы. Психопатология, социология, сравнительная литература и этот курс по истории кино… Меня не интересует правоведение, у меня нет на него времени. Я делаю свой выбор слишком поздно.

— Но ты все равно можешь заняться им, Кип. Мой босс сдал экзамен на звание адвоката, когда ему было сорок лет! Если ты сильно захочешь…

— Но в этом-то все и дело, — ответил Кип. — Я не хочу.

— Ты не хочешь?

— Нет. Возможно, меня подтолкнуло к юриспруденции какое-то из детских впечатлений. Поклонение герою. Мой дядя Остин был довольно известным судебным юристом. Помнишь, это тот, о котором я тебе говорил.

— Тот, который упал с лестницы, — произнесла Анжелика невыразительно.

— Да, он… Ох-хо-хо.

— Что случилось?

Кип дважды моргнул, прежде чем смог опять сфокусировать глаза.

— А ничего, за исключением того, что я сейчас припомнил. Именно после того, как дядя Остин упал с лестницы, у меня появилось огромное неудержимое желание стать юристом. Сразу после того, прямо в этот же день. Я помню, что я почувствовал все благородство этого желания — вроде я собираюсь подхватить знамя, которое он выронил… Господи боже!

— Я не понимаю, — сказала Анжелика.

Он посмотрел на ее хорошенькое, нетерпеливое личико и на замороженное лицо Нэнси.

— Предположим, когда дядя Остин умер, вся банда его духов переместилась в меня. О, Господи, неужели так появляются все юристы? Я всегда раздумывал над этим… В тот год мне было, наверное, лет четырнадцать. А затем на протяжении восьми лет… подождите минутку, я должен подумать.

Он сжал виски, затем продолжил.

— Единственное объяснение, которое имеет смысл, — то, что такое случается с людьми гораздо чаще, чем я думал. В четырнадцать во мне поселилась одна банда. Судя по тому, что я теперь знаю, могли быть и другие, но предположим, что других не было. Возможно, до половой зрелости подросток не представляет для них интереса — слишком мало сексуальности, слишком все чуждое. Можно было бы решить, что период наступления половой зрелости сама по себе должен отпугивать их. У меня в душе творилось такое…

Его глаза расширились. Он непроизвольно глянул на Нэнси, затем покачал головой.

— Нет, этого не может быть. Это означало бы, что они есть в каждом из нас — тогда дела совсем плохи. В любом случае, через восемь лет… нет, скажем, через шесть, или семь… я помню что майор говорил о том, как долго пришлось им приводить меня в норму… — Он скорчил гримасу. — Скажем, через шесть лет, значит мне уже было двадцать и это был год, когда я впервые серьезно влюбился. Можно спорить, что это знаменует другой уровень, не менее важный, чем юность. В любом случае, теперь я понимаю все это именно таким образом. Столкновение групп, первая команда духов уходит или ее вышвыривают, и тогда появляется другая. Вопрос в том…

— Скажи, что ты собирался сказать перед этим, — перебила его Нэнси. — Это было нечто обо мне?

— Нет, не о тебе, Нэнси. Мне пришла в голову ужасная мысль: что, если все происходит наоборот?! Что, если это вселение новых жильцов служит причиной всего: и кожных болезней, и эмоциональных срывов, и так далее. Вселение, а не выселение! Но я надеюсь, черт побери, что это просто дикая мысль, за которой ничего нет, потому что… О, нет! Только не это!!

Анжелика вскочила и сделала шаг к нему. Обе девушки уставились на него, и в их взорах читался вопрос. Кип уже не смотрел на плечо, но все равно слышал тоненькие голоса, бормотавшие и пищащие на нем — это напомнило ему мышиную возню за стенкой дома.

— Семеро, — обреченно произнес Кип. — Уже другие.

4

— Ты обнаружил что-нибудь? — спросила Анжелика.

Кип закончил наливать третью чашку кофе и поставил ее на поднос.

— Кое-что, — ответил он. — Не очень много. Он поискал глазами столовое серебро, нашел и взял по три предмета каждого вида. — Еда может остыть, пока мы донесем ее наверх.

— Да, но ведь ты не хочешь съесть все это здесь, внизу?

Он посмотрел на спины двух поваров, на девушку, готовящую салаты, на официантку — все они столпились на другом конце кухни.

— Нет. Полагаю, что нет. Итак, яйца, тосты, кофе, молоко… Да, как насчет чертова сухого завтрака для Нэнси? А, вижу, ты его взяла. Тогда пойдем.

С трудом придерживая плечом раскачивающиеся двери, ведущие в полупустую столовую, они вышли. Вчера вечером им показалось, что гостиница будет очевидным ответом на их проблемы. Как они обнаружили, карантин Кипа все еще продолжался — вообще непонятно было, отменяли его когда-нибудь, или нет. А в квартире Кипа для всех троих места не было. Они проехались по окраинам Лос-Анжелеса и стали просматривать списки комнат, пока не набрели на место, где были пустые апартаменты на третьем этаже. Все, что им надо было сделать затем — это взять ключ из ящичка за спиной ничего не замечающего администратора и подняться наверх.

Единственной проблемой было то, что для занятого таким образом жилья не предполагалось никакого обслуживания.

Они не могли вызвать лифт, разве что ждать, когда кому-нибудь понадобится подняться на их этаж. Но до сих пор они даже не пытались так поступить. Им все равно неприятно было находиться рядом с другими людьми, во всяком случае Кипу и Анжелике. Если Нэнси и воспринимала нынешнее их положение тяжелее, чем свою обычную жизнь, то по ее поведению этого нельзя было заметить.

Когда Кип и Анжелика вернулись в квартиру, они почувствовали себя гораздо уютнее. Гостиная была тихой и надежной, стены отгораживали ее от внешнего мира; здесь царил дух кораблекрушения или конца света, но по крайней мере все трупы находились вне ее стен.

Яйца были холодными, но кофе оказался приятно горячим.

— Кип, можешь ты сказать что-нибудь? — спросила Анжелика.

Кип, который не спал эту ночь, раздраженно почесывал заросшую щетиной щеку. Он прихватил с собой бритву, но не испытывал ни малейшего желания заглядывать в зеркало.

За ночь его население увеличилось до девяти особей.

— Двух новых зовут Том и Клифф, — ответил он, — я о них практически ничего не знаю, за исключением того, что они братья. Теперь об остальных. Паппакостас был торговцем вином. Он поет гимны на греческом, но я не думаю, что он поет их так, как положено; допев, он смеется как черт. У Берка было автомобильное агентство, он ненавидел свою жену. Он только об этом и говорит. Шлейзер содержал бильярдную, где заключались пари, а еще у него хобби — лошади. Отли работал на телефонную компанию, все время говорит о женщинах. Левинсон был офсетным съемщиком, не знаю, что это за специальность. Это не связано с карикатурой, это, по всей видимости, имеет отношение к коммерческой литографии. Леверинк — ювелир, тот, который делает кольца, а не тот, который продает их. Обычно гонял голубей.

Анжелика ждала.

— Это все?

— Всего девять, — сказал Кип и так вцепился челюстями в кусок тоста, как будто это была чья-то глотка.

— Но неужели это все, что ты знаешь о них? Извини меня, но мне кажется, что этого недостаточно.

— Согласен.

— Ты должен вычислить, что им не нравится.

— Правильно.

— Как ты думаешь, сколько времени это займет?

Кип опустил вилку.

— Я не знаю, — сказал он очень сдержанно. — Они не любят друг друга, по крайней мере большинство из них. Но это мало нам помогает. Предыдущий раз не было проблем, потому что они выдрессировали меня так, что наши интересы совпадали. Что им не нравилось, мне не нравилось тоже. Может, должны пройти месяцы или годы, чтобы сложилось такое положение вещей. Я не знаю. Я выбился из сил, стараясь придумать способ…

— Они не похожи на интеллектуалов. Разве чтение книги не сработает вновь?

— Пробовал вчера вечером. Бесполезно. Или чтение просто никак не трогает их, или одного воздействия для них недостаточно, их необходимо поразить полудюжиной каких-либо воздействий, которые они ненавидят больше всего — причем одновременно.

Нэнси деликатно промокнула губы бумажной салфеткой и спросила:

— А почему бы тебе просто не перепробовать уйму всего?

Кип с Анжеликой успели забыть, что Нэнси здесь. Кип уставился на нее.

— Это идея, — ответил он осторожно. — Пойти в зоопарк, выпить пива, прокатиться на автобусе, понюхать цветы, посмотреть на полицейского… Почему бы и нет?

— Мороженое и пикули, — сказал Кип мрачно и вычеркнул эти наименования из списка. — Теперь что?

Они сидели на обочине улицы и размышляли над списком. Список был длинным: пиво, полицейский, цветы, автобус, концерт, музыкальный автомат, зоопарк, лекция, церковь, изысканная кухня со специфическими блюдами для знатоков, чау-мейн из китайской кухни, мексиканская кухня… Большинство пунктов было вычеркнуто; возле некоторых стояли знаки вопроса.

У них была одна удача, рано утром. Полстакана популярного алкогольного напитка, который по вкусу напоминал подслащенный виноградный сок, сделали Кипа совершенно больным. Он продолжал пить эту гадость между спазмами, одолевающими его, а в это время Анжелика пела псалом» Kyrie Eleison «, и когда бутылка была выпита до дна, исчез Паппакостас, торговец вином.

Но с остальными, по-видимому, все было не так просто.

— Ну, я полагаю, ты уже достаточно съел всего и выпил, — отметила Анжелика. — Как насчет того, чтобы попробовать шумовые эффекты? Паровозный заводик, например.

— А ты знаешь, где находится хотя бы один из них?

— Нет, но здесь много авиационных заводов.

Итак, они решили попробовать авиационный завод. Они шли по длинному проходу под лампами, которые превращали розовый цвет их кожи в пурпурный, от чего лицо Нэнси стало таким, что на него можно было посмотреть только однажды; прошли мимо ограждения, за которым молодая негритянка пробивала аккуратные дыры в алюминиевых штампованных заготовках; прошли мимо большей территории, где двое мужчин и девушка, одетые в спецодежду, что-то делали с частично собранным крылом самолета; прошли кабинет, где полный мужчина быстро передвигался вразвалочку от станка к вертикальному ряду слесарных пил, расположенных в другом конце комнаты, и обратно; прошли будку охранника, внутри которой за барьером сидел полицейский с лягушачьим лицом.

Анжелика остановилась и взгляд ее стал задумчивым. Она сказала что-то, чего Кип не расслышал в жутком шуме.

— Что?

— Здесь, должно быть, находится экспериментальный отдел проектирования, — прокричала она Кипу в ухо. — Сверхсекретный.

— Полагаю, да.

Он хотел продолжить путь, но Анжелика придержала его за руку.

— Кип, мы могли бы проникнуть туда.

— Возможно. Но для чего тебе хочется туда попасть?

Она посмотрела на него с раздражением.

— Мне вовсе не хочется. Я просто подумала… не знаю, почему я никогда не думала об этом раньше…

Кип ждал, но она, казалось, забыла о нем. Он тронул ее за плечо.

— Кип, ты можешь обойтись без меня несколько часов? Ну можешь?

— Да, но что насчет сверхсекретности…

— Кип, послушай. Я знаю, ты собираешься вскоре одержать верх над этим всем, и тогда карантин закончится. Но я не могу отказаться от такой возможности! Должно быть, я просто ослепла на какое-то время, просто зла на себя не хватает. Разве ты не понимаешь? Если я смогу обнаружить, что Магнусон и Свини собираются делать на собрании Совета в четверг, это будет так много значить! Ничего, что я уйду? Я встречусь с тобой в гостинице вечером, хорошо?

— Конечно, — ответил Кип, стараясь не обращать внимания на сосущее чувство пустоты внутри. — Эй, подожди, — ты не хочешь взять мою машину?

Она заколебалась, затем взяла ключи.

— Хорошо. Ну… Ты можешь уехать отсюда на автобусе. До встречи!

Она стала почти бегом удаляться по проходу. Люди отступали, когда она пробегала мимо.