Евроняня

Это, конечно, надо было постараться: четвероногим, пусть приятным, созданиям дать такие красивые, изысканные имена, а родным детям…

Ну не могла Ника этого безобразия понять!

С другой стороны, указания ЕВРа обсуждению не подлежали. Их следовало просто неукоснительно исполнять. Хотя чего вдруг он воспитанием детей озаботился? Ладно, книжный так книжный.

Она обновила едва заметную светло-розовую помаду на губах, напевая, открыла дверь и нос к носу столкнулась с Геной.

И все. Настроение было испорчено. Безвозвратно.

Конечно, Гена приехала некстати. Да «кстати» она вообще никогда не приезжала. Есть же люди с такими индивидуальными особенностями! Ну, скажите, чего таскаться в приличный дом, где живет практически полноценная семья, то есть отец, дети и няня? А Генриетта дня не пропустит! Вот и сейчас ворвалась как фурия, Нику чуть с ног не сбила, лицо в пятнах, шляпка набок, на длинном шелковом шарфе – дырища, видно, своим же каблуком и порвала, наступив…

– Боже, как я устала от этого дорожного хамства! – жеманно и томно проговорила Гена, картинно заламывая ухоженные тонкие, длинные пальцы с такими же по размеру ярко-зелеными в крупных ромашках ногтями. – Представь, на секундочку остановилась у бутика, ну того, нового, что у вас на углу открыли, а у меня отобрали права!

– Опять? – ахнула Ника. – Неделю же назад уже отбирали!

– В том-то и дело… – печально вздохнула Генриетта. – Эти – предпоследние…

– Как это? – Ника почувствовала себя полной дурой.

Вот у ее бывшего мужа Сереги тоже были права, и когда их за нетрезвость состояния отбирали, он с горя напивался еще сильнее. Потому что как жить – без всяких прав? А у Гены только на Никиной короткой памяти права отбирали уже раз сто! Поскольку Вероника была девушкой совершенно не любопытной, а, наоборот, любознательной, да и гостью все же полагалось занять разговором, она так прямо ее и спросила:

– А почему предпоследние-то? Остальные – где? Все поотбирали?

– Конечно! – гордо и даже заносчиво ответила Гена. – Я же взяток не даю! Приходится рассчитываться личными правами.

– Тогда чего расстраиваться? – недоуменно уставилась на нее Ника. – Если еще не все отдали – жить можно! Я тоже очень гаишников не люблю. И очень вас понимаю!

– Вероника, – устало поморщилась Генриетта. – Ну что ты можешь понять? Ты же не водишь машину…

– Не вожу, – покорно согласилась девушка. – Пока. Но ЕВР сказал, как только я обживусь в Москве, он оплатит мне автошколу, чтобы я была свободна в передвижении.

– Что?

Гена так подпрыгнула на стуле, что с ее хорошенькой головки слетела невнятная соломенная пендюрка, гордо именуемая шляпкой от Гуччи, и на белый свет явилось… У Ники даже слова не нашлось, чтобы ЭТО назвать. Короче, то, что когда-то именовалось волосами. Густо-оранжевого цвета с ярко-синими вкраплениями. Словно окунули в нечистый таз с оранжевой половой краской старую мочалку, а потом ее же сунули в банку с остатками синьки.

– Ох… – только-то и вымолвила Ника, поскольку мгновенно потеряла дар речи. Оставшихся от потрясения сил всего и хватило, чтобы ощупать свои роскошные белокурые локоны: на месте ли?

– Ну, теперь ясно, почему я так спешила? – Гена ловко взбила мочалку когтями. – Вот если бы в ГАИ служили женщины, они бы меня поняли! Я ведь как раз торопилась в салон…

За полгода жизни в доме ЕВРа, куда, собственно, и пристроила ее Гена, Ника видела ее всякой: лимонно-розовой, фиолетово-зеленой, блондинкой, брюнеткой. Рыжей, в конце концов! Но вот такой – чисто клоун! – ни разу! Перекрашивать волосы было Гениной страстью, и, как ко всяким полезным хобби, Ника и к этому относилась с уважением, то есть не осуждала. Но выбрать такое сочетание цветов…

– Да, не получилось! – капризно надула губки Гена. – Я хотела на оранж сделать мелирование, чтобы как солнце в снегопад, представляешь?

Ника честно попыталась представить – не вышло: она никогда не видала яркого оранжевого солнца во время метели. Даже у себя на родине, где и солнца, и снега – с избытком, а уж тут, в Москве, где и неба-то нету…

– Ну и… – девушка наконец проглотила тяжелый ватный комок, мешающий говорить, – теперь-то как?

– Как-как! Я же с Сержем Зверевым созвонилась, к нему и ехала! Когда помаду купила, смотрю, проспект вообще пустой! Ну, думаю, чего я на перекресток поеду, если никого нет? Я напрямик к салону и помчалась!

– Как напрямик? – снова не поняла Ника.

– Нельзя быть настолько без воображения, – холодно проронила Гена. – Где находится салон Зверева?

– Как где? – Ника уверенно махнула рукой в окно, показывая на стоящий напротив огромный дом. Правда, оттого, что проспект был до безобразия широк, дом оказался столь далеко, что просто терялся в густом мареве выхлопных газов.

– Ну? – победно задрала подбородок гостья. – А бутик где?

– Так рядом же с нашим домом… – Ника снова махнула рукой, но теперь уже не столь уверенно.

– Вот! А перекресток где? У черта на рогах! Через два светофора, да там еще поворот такой неудобный. А напрямик – это же ровно минута! Так сказать, от двери в дверь. Я и рванула.

– Ну вы даете! – ахнула восхищенная девушка. – А разве так можно?

– Правила создаются затем, чтобы их нарушать, – философски проронила Гена. – К тому же, повторяю, проспект был совершенно пустой.

Ника с сомнением покачала головой: не верить Генриетте она не могла, но и пустым проспект она не видела ни разу! Наоборот, там всегда неслось столько машин, что оставалось удивляться, как они все помещаются…

– Ничего странного, – сообщила гостья. – Президент проехал, оцепление сняли, движение открыли. Сейчас-то напрямую бы не вышло! Я же не камикадзе! А тогда было совершенно пусто! – Гена мечтательно прижмурила изумрудные, в тон ногтей, ресницы. – И представь, мне даже до середины добраться не дали! Со всех сторон, как из-под земли, машины с мигалками! Окружили, будто я опасный рецидивист! Воют, сигналят! Менты повыскакивали, оружием трясут, глаза бешеные!

– Генриетта Леопольдовна, – вклинился незаметно вошедший и все слышавший Петр. – Так вы что, хотели проспект по перпендикуляру пересечь? Круто!

Рядом с ним, открыв от восхищения рот, застыла Марфа.

– Ах, юноша, – кокетливо потупила глаза польщенная детским вниманием гостья, – мне не хватило буквально пары секунд! Если бы я не заглохла ровно посередине, они бы меня просто не догнали!

Ника живо представила себе эту волшебную картину: пустынная широкая гладь проспекта, ровно посередине, как невинный серебристый цветок лотоса, Генин «мерседес», а вокруг – подлыми ненасытными жуками – милицейские машины со свирепым ментовским оскалом в окнах. Красиво!

Она бы тоже так хотела. Чтобы вокруг – черные страшные автоматы, рявкающие команды: «Руки на голову», а еще лучше – «Лежать». И она, Вероника, выходит из автомобиля, вся в белом, грациозная, эффектная, неотразимая… Менты от изумления, конечно, тут же роняют оружие, застывают в немыслимом восторге, мимо проносится президент, останавливается прямо у Никиных ног, потому как какой же нормальный мужчина проедет мимо такой женщины? Президент подает ей руку, она, перешагивая через усыпавшие асфальт тупорылые автоматы и штабеля бесчувственных милиционеров, садится в самый главный в стране лимузин… Или… на чем он там ездит?

Что они делают с президентом дальше, Ника представить не могла, хоть и очень старалась. Поэтому она лишь легонечко вздохнула, отгоняя сказочное видение, и строго сказала двойняшкам:

– Нам пора!

– Куда это вы собрались? – удивилась Гена. – Я как раз хотела воспользоваться вашей машиной, для того и зашла!

– Так у вас что, и «мерседес» отобрали? – продолжал любопытствовать неугомонный Петр, совершенно не обратив внимания на строгий Никин приказ.

– Нет, – уточнила гостья. – Только права, номера и ключи.

– Здорово! – не унимался Петр. – Ника, когда ты получишь права, мы с тобой тоже так!

– Еще чего! – цинично прервала его фантазии Вероника. – Где я тебе столько прав возьму? У меня, как у Генриетты Леопольдовны, нету мужа-министра!

– У меня теперь тоже нет, – сокрушенно шмыгнула носом Гена. – Поэтому и права кончаются.

Замминистра МВД числился в череде Гениных мужей предпоследним. Именно он год назад, как раз перед разводом, о котором, впрочем, буквально до последней секунды ничего не ведал, и подарил любимой жене на день рождения серебристый «мерседес» вкупе с красиво перевязанной серебряной же ленточкой коробкой с водительскими правами, чтобы хватило на подольше, лет на пять. Супруга, правда, управилась значительно быстрее, совершенно неэкономно растранжирив их за год.

* * *

Марфа и Петр погрузились в ЕВРовский лимузин, «мерседес» с Геной за рулем и с недовольной Никой рядом, к дикому неудовольствию водителя, прицепили толстым белым канатом к заносчивому лимузиновому заду и так потихоньку поплелись по вальяжной суматошной Тверской к недалекому Гениному дому.

– Вероника, ну ты наконец сказала ЕВРику, что детям нужна мама? – спросила Гена.

– Сказала, – вздохнула Ника.

Еще бы не сказать! Она и без Гены это очень хорошо понимала. Только вот по вопросу, кто именно должен этой мамой стать, у них с Геной были прямо-таки принципиальные расхождения.

Гена, естественно, считала, что лучшая кандидатура – она, не зря же, в конце концов, разводилась!

Ника, напротив, полагала, что истинной родной матерью милым малюткам, к которым она искренне за полгода привязалась, способна стать только она. Ну, какая из Гены мать? До сих пор не может запомнить, в честь кого дети названы! Да и в Евгении Викторовиче Гену интересует не он сам, как самобытная и интересная личность, а исключительно его общественный статус и активы на его счетах.

Нике очень нравилось даже про себя думать такими умными словами: самобытная личность, активы на счетах. Они вошли в ее лексикон недавно, вместе со всей нынешней жизнью в красивом и богатом доме ЕВРа, и девушка еще не успела насладиться их солидным и очень респектабельным звучанием.

– Что он сказал? – Гене не терпелось выудить из Ники очередную порцию информации. – Собирается он мне делать предложение или нет?

– Ох, Генриетта Леопольдовна, я даже и не знаю, – схитрила Ника. – Мне кажется, его вообще женщины не интересуют! Одни финансы на уме!

– Я тебя умоляю! – кокетливым колокольчиком отозвалась Гена. – На уме у него пусть будет что угодно! Меня интересует совершенно другая часть его личности!

– Какая? – не поняла Вероника. И тут же, сообразив, потупилась. – А…

– Да не «а», милая! Боже, как ты примитивна… – Гена устало вздохнула. – Наоборот – «б»! Что означает – банковский счет. И потом, ЕВРику совершенно необходима женщина, которая придаст ему аристократический лоск и необходимый вес в глазах общества.

Ника с сомнением покосилась на бедное измочаленное солнце, победно пробивающееся сквозь синий снегопад, перевела глаза на ромашковые поляны, эротично сжимающие кожаную баранку руля, представила все это рядом с худощавым, аскетичным ЕВРом, всегда в идеально отглаженном строгом костюме… Нет, что бы Гена ни говорила, она, Вероника, подходит Евгению Викторовичу куда больше! У нее и волосы, и внешность, и фигура. Да и замуж, в отличие от Гены, она сходила лишь однажды. Так это можно и не считать.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.