Великолепные любовные истории - Княгиня Ольга. Обжигающая любовь

Тем временем рос Святослав, ему уже исполнилось четыре года…

Любомир вернулся в Новгород. Он не смог выносить ни обращения Игоря со своей женой, ни горя Ольги из-за отдаленности от любимого сына. Правда, перед отъездом попытался поговорить с любимой.

Ольга постаралась держать себя княгиней. Любомир вспомнил слова старика о разумной жене и почему-то улыбнулся. И впрямь разумная. Только вся словно неживая. Вдруг захотелось прижать ее к сердцу, поцелуями растопить ледяную корку, покрывшую сердце, заставить гореть, отвечать на ласки, не задумываясь, что будет потом. Но Ольга спокойно выдержала его огненный взгляд и только чуть улыбнулась. Женщина, хорошо чувствующая свою власть… Власть над всеми, кто рядом с ней, власть над мужчиной по имени Любомир… Любомиру стало очень горько, так не смотрят на любимых.

Если бы он только мог знать, какие мысли в это время терзали княгиню! Как ей хотелось действительно, забыв обо всем, прижаться к его плечу, погладить рукой чуть вьющиеся светлые волосы, почувствовать вкус его губ… Но она была княгиней, и перед ней стоял один из дружинников князя. Пусть Игорь назвал Любомира братом, это из-за чудесного спасения в Хазарии, все равно он дружинник. И Ольга, стараясь не выдать своих мыслей, ровным голосом поинтересовалась, куда собрался Любомир.

– В Новгород, княгиня.

– Надолго? По княжьему поручению?

– Насовсем. Князь здесь ни при чем.

Узкая бровь Ольги чуть приподнялась. Мало кто знал, что так она скрывает свою досаду.

– Что так? Князь мало платит?

– Мне не нужна его плата.

– А что тебе нужно?

И тут Любомир не выдержал, не думая о том, что сделает Ольга, он вдруг схватил ее за плечи:

– Очнись! Зачем тебе такая жизнь?! Ты не любишь и не любима князем, он даже сына у тебя отнял! Неужели власть стоит этого? Игорь отпустит, ты дала князю то, чего он от тебя ждал, – сына, довольно! Поехали со мной, я сделаю тебя счастливой.

Она высвободилась из его рук, слегка повела плечом, точно освобождаясь, и усмехнулась:

– Где? В Плескове?

– Тебе нужен Киев? А если Игорь вообще тебя туда не позовет?

Любомир ожидал чего угодно, только не следующих слов Ольги:

– Останься в Вышгороде…

– Для чего?

– Не оставляй меня одну.

Она все-таки прижалась к его плечу. И почувствовала на своих губах его горячее дыхание. И погладила рукой чуть вьющиеся светлые волосы. Но не больше. Княгиня всегда владела собой и сейчас смогла вовремя остановиться.

Любомир проклинал свою зависимость от этой женщины и ничего не мог с этим поделать. Он остался. Непонятно на что надеясь, снова был рядом с ней.

Но уже на следующий день Ольга разговаривала с Любомиром так, словно они едва знакомы. Тот мысленно усмехнулся: челядь должна знать свое место? Зачем она держит любящего человека точно на привязи, и к себе не приближает, и воли не дает?

Ольга услышала, как на дворе девки придумали развлечение – гоняли до упаду молодого щенка. Глупый песик, отчаянно лая, пытался перехватить плат, который те передавали друг дружке. Всем было весело – и девкам, и щенку, и тем, кто на них глядел. Сидеть в тереме скучно, все распоряжения на сегодня уже отданы, рукоделием заниматься не хочется, и Ольга вышла на теремное крыльцо посмотреть на забаву.

К щенку присоединилась одна из холопок, игра переросла в другую, теперь по двору уже с визгом гонялись несколько человек. Другие стояли, наблюдая и подбадривая.

Среди стоявших Ольга увидела Любомира, тот весело смеялся. Княгиня поневоле залюбовалась, как все же хорош! Теплый ветерок шевелил золотистые волосы, серые глаза блестели, сильные ноги твердо стояли на земле, сильные руки так и хотелось обвить вокруг своих плеч. Недаром ни одна из бегавших девок не пропустила Любомира, каждая норовила хоть глазами да стрельнуть, если уж не удавалось коснуться плечом. Княгиню задело такое внимание челядинок к ее другу, узкие губы поджались. Это не сулило челяди ничего хорошего, но в пылу игры никто не заметил недовольства Ольги. Зато ее увидел Любомир, увидел ревнивый блеск глаз, то, как пристально наблюдала за игрой княгиня. И тут он, вовлеченный во всеобщее веселье, вдруг обхватил одну из холопок, прижал к себе и крепко поцеловал в губы! Уже отпуская обомлевшую девку, скосил глаза на теремное крыльцо. Ольга, безмолвно стоявшая до сих пор, фыркнула, точно кошка, и, резко повернувшись, почти бегом бросилась в дом. Веселье во дворе продолжалось. Остальные холопки завопили, требуя целовать и их! Любомиру с трудом удалось выбраться из цепких объятий красавиц.

Ольга мерила шагами трапезную, нервно щелкая пальцами. Что он себе позволяет?! Как мог Любомир променять ее на простую челядь?! Княгиня боролась с желанием отправить в поруб всех без исключения девок, смотревших на ее друга. Любомир остановился на пороге трапезной, ожидая разрешения войти. Ольга раздраженно кивнула, чтоб проходил. Русич ждал, что она начнет выговаривать, но княгиня молчала. Тогда сам Любомир вдруг попросил:

– Дозволь, княгиня, уехать в мою вотчину, в Плесков.

– Почему?

– Не нужен я здесь, а там при деле буду.

– Не хочешь быть при мне? – вскинула голову Ольга, глядя прямо в глаза Любомиру. Тот спокойно выдержал взгляд, голову не опустил.

– Не хочу.

Неизвестно, чем закончилась бы беседа, но в трапезную заглянул ближний холоп, сказать, что привезли дань. Любомиру показалось, что Ольга даже обрадовалась этому неожиданному повороту, согласно кивнула холопу и велела другу:

– Зайди потом, поговорим.

«Потом» оказалось ложницей. Не так часто Ольга допускала к себе в ложницу кого бы то ни было, а уж Любомира тем более. Почему? Боялась, что с собой не справится? Наверное.

Русич пришел, спокойно ждал, чтоб начала говорить сама. Он уже твердо решил для себя, что уйдет в Плесков, женится на доброй, красивой девушке и будет счастлив. Княгини не для него.

Ольга принялась как ни в чем не бывало расспрашивать о делах, о том, чем занимался днем, не напоминая ни о виденном, ни о его просьбе отпустить. Любомир ответил, что собирался, потому как скоро ехать.

– Куда?

Русич пожал плечами:

– Домой. И так я загостился в Киеве.

Княгиня отвела глаза в сторону:

– Ты не в Киеве.

– Но и не дома. Там хоть дело есть.

– Какое?

Да что ж она жилы тянет?! Точно собака на сене – и самой не нужен, и другим не отдает. Любомир поднял глаза и, глядя княгине в лицо, твердо произнес:

– У меня там большой двор, много людишек. Семью заводить пора, братья давно уже с детками, один я бобылем.

Похоже, последние слова полоснули Ольгу по сердцу. Опустила глаза, и без того узкие губы сжались ниточкой, на щеках выступил неровный румянец. Любомир подумал о том, насколько похорошела Ольга после рождения сына. Материнство красит любую женщину, тем более ее сын единственный среди девочек, рожденных другими женами князя. Казалось, можно и успокоиться, но Ольгу точно что-то съедало изнутри. Любомир вздохнул – ее не переделать, зачем тогда он сидит подле и мается сердцем? Сколько можно вести речи об отъезде в Плесков? Неужели у нее воли больше, чем у него?

– Попрощаться зашел, завтра поутру уеду. Будь счастлива, княгиня, пусть сбудется все, что ты хочешь!

Ольга молчала. Любомир повернулся. Следующие мгновения длились, казалось, вечность. Он сделал шаг к двери, второй…

– Останься… – попросила беззвучно, одними губами, он услышал скорее сердцем. Оглянулся, руки обвили ее стан, губы приникли к губам. И было все равно, что кто-то может услышать, догадаться… Услышала верная ключница, что шла спросить о завтрашнем дне, но, все поняв, заступила другим дорогу в ложницу, стерегла до самого утра. Пусть отогреется сердцем, может, станет помягче?

Еще не начало светать, когда Любомир тихо высвободил руку из-под головы Ольги, приподнялся, разглядывая в полутьме любимое лицо, ласково погладил светлые, разметавшиеся от жарких объятий волосы. Та что-то пробормотала во сне, отвернулась на бок, оголив спину и красивое крутое бедро. Любомир, борясь с искушением сдернуть меховую накидку совсем, поспешно укрыл княгиню до самой шеи, хотя в ложнице было тепло, и стал одеваться.

Дверь из ложницы подалась не сразу, стараясь не шуметь, Любомир подналег, чувствуя, что ее что-то держит со стороны перехода. Сквозь появившуюся щелку увидел, что там поднимается с пола, поспешно одергивая подол, ключница, та самая, что когда-то не позволила им наделать бед в юности. Неужели попались?! Но Владица приложила палец к губам и показала на соседнюю дверь:

– Иди за мной…

Пришлось подчиниться. За той дверью оказалась ее каморка, имевшая выход прямо во двор. Даже если кто и увидит, то решит, что Любомир миловался с челядинкой. Русич оглядел ключницу, а что, ничего, бедра тоже крутые, и грудь вон как вздыбила платье. Стало почему-то весело.

Утром Ольга старалась не смотреть в сторону Любомира, а тот не попадаться ей на глаза. Зато к вечеру вдруг подошла Владица и кивнула:

– Приди, как стемнеет…

Всю неделю он тайно приходил и уходил через каморку ключницы. А потом… потом вдруг приехал князь. Все трое перепугались – а ну, как кто все же выследил и донес? Но оказалось, что зря, Игорь приехал по делам. Удивился, что Любомир до сих пор не в своем Плескове. Пришлось сослаться на якобы больную ногу, мол, залечит и поедет.

Князь пробыл всего четыре дня, из которых Любомир видел Ольгу только дважды, и то на людях. Потом они уехали пока что вместе – Игорь догонять дружину, ушедшую в полюдье, а Любомир в Новгород. Ольга, провожая, стояла на крыльце и махала рукой непонятно кому – то ли мужу, то ли любовнику.

Жениться в Плескове Любомир не смог, не позволили воспоминания о горячем, жадном до ласки теле княгини.

Глава 8

Когда старшей княгине донесли о рождении сына у варяжки, щеки женщины вспыхнули огнем, это означало полную победу молодой соперницы! Князь Игорь бредил сыном, даже к дочкам ездил ныне редко, а уж о женах совсем забыл. Теперь варяжка возьмет свое, говорят, в Вышгороде распоряжается так, словно она хозяйка, а не муж. Сначала Прекраса надеялась, что и этот мальчик, как сын болгарки, проживет недолго, но шел год за годом, а маленький Святослав уже и на коня сел. Прекрасе сказали, что посадила его мать, а не отец, когда вместе с Асмудом ходила на древлян. Такого на Руси не бывало, чтоб женщина распоряжалась вместо мужа в его отсутствие! Случись что с ребенком, Асмуду не сносить бы головы, но древляне не ожидали подобного поворота событий и уступили молодой княгине. Правда, вернувшись, князь Игорь корил жену за самовольство, даже отобрал у нее сына, саму вернув в Вышгород.

Но Прекраса хорошо понимала, что все равно сын есть только у варяжки, а у них с болгаркой одни дочки. И за это Игорь рано или поздно простит свою строптивую младшую жену.

От мыслей ее отвлекли быстрые шаги по переходу, кто-то шел в ложницу. Княгиня подобралась, хотя и хорошо понимала, что шаги женские, а не мужские, значит, не князь. Сердце чуть дрогнуло, вдруг это от него? В дверь заглянула ближняя девка Аринья:

– Княгиня, к тебе…

– Ну? – почти разозлилась Прекраса. Что она не может сразу сказать, что идет князь?!

Но Аринья чуть засомневалась, как сказать, потом тряхнула головой:

– К тебе болгарка эта идет. Пускать?

– Болгарка? – изумилась Прекраса. Никогда Яна не бывала в ее тереме, сидела в своем, не претендуя на место близь князя. – Зови.

– Ага, – зачем-то согласилась Аринья, и ее толстое, вечно заспанное лицо исчезло.

Зачем болгарке вдруг понадобилась княгиня? Прекраса почему-то княгиней мысленно звала только себя, точно Яна и не была женой князя. Та вошла, коротко кивнув, и остановилась у двери, прямая, стройная, темноглазая и темноволосая – полная противоположность Прекрасе. Княгиня кивнула в ответ и жестом пригласила садиться на лавку. Что ей надо? Мельком Прекраса заметила, что болгарка снова тяжела, причем уже заметно, сердце тоскливо зашлось, значит, князь бывал-таки у Яны в ложнице.

Яна села на край лавки, но не решалась говорить. Старшая княгиня решила помочь:

– Как девочки, здоровы ли?

Яна снова коротко кивнула:

– Здоровы.

И вдруг ее глаза расширились, оглянувшись на прикрытую дверь, она почти шепотом зачастила:

– Сын варяжки растет не по дням, а по часам… Здоровенький, крепкий…

Прекраса согласно кивнула, не понимая, к чему та клонит.

Яна снова вся сжалась, потом наклонилась ближе к старшей княгине и уже шепотом добавила:

– Я что узнала… Извести его хотят…

– Кто?! – ахнула Прекраса.

– Про то не ведаю, – почти жалобно пролепетала болгарка.

– А откуда знаешь, что хотят извести?

– Разговор слышала, за стеной то было, чей голос, не знаю, только подсыплют князю вместе с княжичем яду.

Прекраса помотала головой, нет, ну кому это может быть нужно?! Ладно бы одного князя, а то вместе с сыном извести хотят? А Яна продолжала:

– Как сказать князю? И слушать не станет ведь, за дуру держит.

В голосе младшей княгини звучало почти отчаянье. Старшая вдруг кивнула на ее живот:

– А тебе скоро?

– Да, – кивнула Яна и почти горестно добавила: – Снова дочка.

– Откуда ты ведаешь?

– По всем приметам видно, прежде так было, только один сын по-другому себя вел. А у варяжки сын…

Вот именно это – отсутствие сыновей и то, что варяжка такого родила, – и объединяло сейчас княгинь. Они долго сидели, гадая, что теперь делать. Ни той, ни другой в глубине души не хотелось спасать ребенка, только страшно было за князя. Вдруг Прекрасе пришла в голову жуткая по своей сути мысль, и она посоветовала подруге по несчастью:

– Князю ничего не говори. Я ему передам, чтоб был осторожней, а ребенка он и так бережет пуще ока собственного.

Яна уходила успокоенная, она была не одна, теперь пусть отвечает за такое страшное знание старшая княгиня, младшая должна слушаться, потому будет жить как жила, ни во что не вмешиваясь, и так уже испугалась, когда тот разговор услышала.

А Прекраса после ее ухода долго не могла успокоиться. Князя хотят извести? И вдруг поняла, что ничего никому не скажет, будь что будет! Оставалось только ждать. Сердце Прекрасы ожесточилось давным-давно, когда она так же случайно подслушала, как муж собирается подсыпать яд своему наставнику. Подсыпал ли, не знала, князь Олег уплыл в Ладогу, и там его уклюнула змея, выползшая из черепа много лет назад забитого коня. Так и предсказывал князю волхв, что погибнет от коня своего. Олег поверил, велел забить Фарси, но вот, поди ж ты, как судьба повернула… И все же у Прекрасы осталось нехорошее чувство, в глубине души сомневалась, что князь Игорь не выполнил той угрозы. Теперь хотят извести его сына… Если доля, то не возьмет его яд, а если недоля, то береги не береги – сгинет человек.

И Прекраса промолчала о том, что узнала от второй жены князя.

Глава 9

Уже наступила весна, она бурлила, природа еще раз совершила круг своей благости. Все не просто ожило после зимней стужи, но дало всходы, рвалось к новой жизни. Сама земля радовалась вместе с людьми.

Ольга выехала посмотреть, как встал хлеб, дожди в тот год были вовремя, как раз когда растения выходили в трубку, урожай обещал быть хорошим. Выехали очень рано. Заря уже окрасила легкие облачка в нежный розовый цвет. Прохладный утренний ветер шевелил густые, покрытые росой травы. Многочисленные цветы тянулись навстречу первым лучам солнца. Всюду были слышны птичьи голоса. Кобыла под княгиней шла как раз та, на которой во время похода на древлян сидел ее мальчик. Животное не подвело, хотя копье чуть не поранило ногу, но лошадь, точно чувствуя, что княжич не должен упасть, только коротко всхрапнула и осталась стоять смирно. Княгиня похлопала кобылу по шее, та уже ожидала потомство, но еще не скоро, и ездить пока можно, если не спешить.

Зеленое поле радовало глаз, позже оно станет желтым, заволнуется под ветром спелыми колосьями, а потом их уберут. И останутся торчать только острые стебли стерни. Вид сжатого, особенно мокрого поля княгиня не любила, казалось, что вместе с колосьями ушла жизнь. Другое дело зелень, у нее все впереди.

Ольга усмехнулась, у поля все впереди, а у нее? Неужели вот это и была жизнь? Ей немногим больше двадцати, у нее маленький сын, она здорова, красива, умна… Но сын растет без нее, а красота княгини никому не нужна.

Вдруг отрок, что сопровождал княгиню, показал ей рукой в сторону дороги. От княжьего двора к ним наметом скакал всадник. У Ольги страхом зашлось сердце: случилось что-то! Она пустила кобылу навстречу, забыв, что ту нельзя пришпоривать. К ним скакал посланник киевского князя. Ольга еще на подъезде хрипло выдохнула:

– Что?!

Тот только успел сказать: «Княжич…», как княгиня снова что было сил пришпорила лошадь. Так же верхом она мчалась и в Киев.

Глава 10

Святослав умирал, маленький ребенок весь покрылся какой-то сыпью и тяжело дышал. Ольга метнулась к нему, взяла его головку в руки, зашептала, не обращая внимания ни на князя Игоря, ни на других людей:

– Людбрант… сынок, ты должен жить! Очнись, посмотри на свою мать…

Мальчик приоткрыл заплывшие глаза и слабо улыбнулся ей. Но не в силах бороться с какой-то заразой, он снова впал в забытье и больше в себя не приходил. Ольга просидела у его изголовья все дни, пока ребенок боролся со смертью. Вот тогда ей и пришла мысль, что назови она сына другим именем, он стал бы князем, главное, был бы жив!

На князя Игоря тоже страшно было смотреть, он вдруг постарел, на висках появилась седина. Дорогой сердцу ребенок, единственный сын среди всех рожденных женами дочек умирал. Он слышал, как назвала Ольга мальчика, понял, что та не смирилась и все же дала ему выбранное самой имя. Если мать назвала сына Людбрантом, то он не Святослав, может, это привело к беде? Но в тот момент не хотелось даже обвинять.

Умерли, кроме княжича, еще двое – его пестун и ближний холоп. Позже князь Игорь понял, что сын принял на себя его участь, потому что отец поселил мальчика в своей ложнице, перейдя в другую. Видно, пытались погубить самого Игоря. Князь Игорь провел жесточайшее дознание, но оно никого не выявило. Казнили многих, только наследника снова не было. Игорь винил жену, давшую ребенку не то имя, но вслух ничего не говорил. Где-то в глубине души понимал, что не прав. Князь изменился, горечь и недовольство изогнули линию губ, опустив уголки рта, между бровями легла глубокая складка…

Ольга вернулась в Вышгород, не дождавшись обряда погребения сына, она понимала, что это будет славянский обряд, и ей не хотелось лишний раз наступать себе на горло. Князь Игорь не возражал. Они снова долго не виделись.

Глава 11

Но жизнь брала свое.

Участь княгини оказалась совсем не такой, какую она представляла себе. Окажись на месте Ольги другая, может, и сникла бы от тоски и безделья, но характер младшей княгини не таков. А тут еще странный случай: в Вышгород приехал брат, привез завещанную Ольге бабкой вещицу. Почему жившая очень далеко старуха, никогда не видевшая внучку, распорядилась обязательно передать Хельге серебряное украшение, никто не понимал, но волю выполнили. Рольф передал завещанное, не объясняя, что это значит, и собрался уезжать. Ольга смотрела на него своими большими синими глазами, с трудом сдерживая слезы. Как сказать, что она одинока, как поведать, что князю не нужна после смерти сына? Нет, она ничего не сказала родным, крепилась изо всех сил, а как Рольф уехал, дала волю слезам. Это были последние слезы на много лет вперед. Брат видел, что ей плохо, но посчитал, что это из-за гибели сына, и дивился выдержке сестры.

Ольга не знала, что за украшение оставила ей далекая бабка-варяжка, но почему-то потянулась к вещице всем нутром. Серебряные плашки сходились в форме креста, поверх прикреплена фигурка человека, поникшего головой, руки которого лежали на сторонах креста. От вещи веяло странной силой, отчего-то было жутковато. Однажды крест увидела в ее руках Владица, ходившая к молодой княгине ближе всех. Глаза женщины с ужасом расширились:

– Откуда у тебя, княгинюшка, этот крест?!

Ольга не на шутку испугалась:

– Бабка завещала. А что он значит?

Владица понизила голос до шепота, точно прикрыла собой и подопечную, и то, что та держала в руках:

– Княгинюшка, не показывай никому, особо князю. Это крест христианский, а человек на нем распятый – их бог. Если кто из княжьих людей увидит, а пуще того волхвам передадут – беда. Вся вина за гибель княжича на тебе будет.

Ольге стало не по себе, но не возразить строптивая княгиня не смогла:

– Крест мне принесли после смерти княжича.

Владица махнула рукой:

– Кто про то думать станет! Убери с глаз долой чужую вещь и никому не говори, что бабка твоя христианкой была!

Ольга подчинилась, она помнила, что христиан не жаловал князь Олег, почему-то ругал ругательски. Княгиня ничего не знала о матери своего отца, никогда не слышала от него, чтоб та была христианкой. Почему далекой старухе пришло в голову отправить опасный подарок внучке? Втайне от всех Ольга доставала крест и пыталась понять: отчего Бог на нем мучается? Прибит к кресту? Но он же Бог и волен разорвать эти путы?

Однажды, не выдержав, она все же спросила Владицу. Женщина пыталась что-то рассказать о Христе, по которому и вера названа, но ни сама Владица толком не знала, ни Ольга не поняла. Останься крест у нее – беды не миновать, слишком интересовал богочеловек княгиню, но однажды исчезли и крест, и Владица. Ольга поняла, что женщина просто унесла опасный подарок от беды подальше, а потому разыскивать свою ключницу не стала, взяла новую. Но про крест не забыла, только спрашивать больше ни у кого не стала.

Постепенно странный подарок забылся, жизнь закружила делами.

Глава 12

В Вышгороде княгиня снова управляла твердой рукой, а киевский князь по-прежнему ездил на полюдье и сопровождал караваны по Днепру. Шли месяц за месяцем. Игорь уже совсем забыл и Прекрасу, и болгарка Яна тосковала без своего мужа. Наследника все не было. Но все же князь стал появляться в Вышгороде – советовался со своей разумной женой.

А Киеву становилось все тяжелее, наседавшие со всех сторон степняки превращали каждый поход по Днепру в опаснейшее дело. Но дань нужно было возить в Византию, скора и воск, мед и хлеб, да и челядь не могли годами ждать своего часа в киевских амбарах и дворах. Игорь все чаще ломал голову над тем, как удается византийцам договариваться с хазарами и болгарами, как они умудряются влиять на всех вокруг. Понимал, что подкупают, но ведь это нужно уметь делать, иначе подкуп просто превратится в дань и станешь зависимым. Он помнил, как перед первым и вторым походами на Абесгун византийцы договорились с хазарами о проходе через их земли русичей. С каким удовольствием хазары истребили бы всех новоявленных друзей своих друзей! Но пропустили, даже в чем-то помогли, хотя получили за это немало. А вот в третий раз сам Игорь договориться не смог, просто понадеялся, что сделают, как и в прошлые два, но не вышло… И обернулось все бедой, хорошо, что ноги унес. Сколько русичей, посеченных врагом, остались лежать в степях, сколько их, связанных цепями, отправилось на невольничьи рынки!

Кто подскажет, как договариваются византийцы? Карла уже нет на свете, да и других Олеговых помощников тоже, Вещий умел это делать не хуже греков, его либо боялись, либо так уважали, что не перечили. Сам Игорь отправиться в Царьград не может, из Киева уходить нельзя, да и как приедешь к своим друзьям-недругам с расспросами? Кроме того, в Царьграде новый император – Роман, пусть власть самовольно захватил, но силен. Станет ли соблюдать договоры императора Льва с князем Олегом? Будут ли русские купцы по-прежнему торговать в Царьграде беспошлинно и чувствовать себя в Византии вольно или снова нужно воевать? Кто ответит?

А на юге появилась новая беда – печенеги. Не так давно князь смог отбиться от степняков, но что будет дальше? Пока они только грабят торговые караваны, идущие летом в Византию, но что мешает налететь на Киев, пока князь в полюдье? Цареградские императоры всегда умели подкупить степняков, Роману, правда, не до того, сам едва от арабов отбивается, но это сегодня, а что завтра? В греках пока лучше иметь союзников.

Вопросы, вопросы… Кто ответит? Князя Олега давно нет на свете, его соратники тоже ушли из жизни, Игорь должен думать сам.

Князя Игоря все больше волновали вопросы договоров с цареградцами, он снова собирался на печенегов, нельзя, чтобы Византия вмешалась. Печенегов надо разбить сразу и надолго. А Ольга хотела дознаться еще и как землей править. В этом греки большие мастера. Княгиня при каждой встрече старалась напомнить мужу о том, что это так, князь сначала отмахивался, потом даже вспылил: мол, что же, прикажешь мне ехать к ним учиться?! И тут Ольгу точно кто подтолкнул, она лишь повела плечом:

– Зачем же самому? Могу я съездить…

Игорь не нашелся что ответить, уставился на жену широко раскрытыми глазами. Она чуть улыбнулась:

– Для тебя, для Киева я готова…

Первый разговор закончился ничем, князь не ответил, но мысль в голове засела. Ольга умна, очень умна, кому, как не ей, разбираться в умении византийцев управлять страной. Но отправлять жену одну на переговоры?

В следующий раз княгиня словно невзначай снова завела этот разговор, Игорь высказал сомнения. Ольга усмехнулась:

– Какие переговоры? Если велишь, я и договорюсь о чем-то. А нет, так просто посмотрю, как живут и правят.

Князь помнил рассказы своего наставника франка Карла о византийских хитростях, об их умении подкупать и ссорить между собой другие народы, помнил о том, как не жалеют друг дружку родные люди, травят, душат или ссылают далече, борясь за власть. Ему совсем не хотелось, чтобы Ольга набралась такого опыта, но князь понимал, что Киеву нужно что-то менять в своей земле. Когда-то князь Олег подробно расспрашивал купцов и даже засылал своих людей, чтобы узнать, как правят греки. Вещий Олег был очень умен и расчетлив, сейчас Игорь жалел, что не слушал его, теперь нужно доходить до всего самому. Князь Олег примучил древлян, кривичей, уличей и других, и те смирно давали дань, но так не будет постоянно. Древляне готовы отложиться от Киева в любой день, только ждут своего часа, да и другие тоже. Князь Игорь помнил, как Ольга спасла положение своим нападением на древлян, тогда стало ясно, насколько опасна каждая отлучка князя из Киева. Но исправно платят не все, у большинства если не потребуешь, так и не дадут. Как организовывает Византия сбор необходимого со своих данников? Пожалуй, это Ольга сможет разузнать, она вон как разумно устроила все у себя в Вышгороде.

Постепенно, день за днем князь Игорь свыкался с мыслью, что жену стоит отправить в Царьград, хотя это было слишком необычно, никому другому, кроме Ольги, это и в голову бы не пришло.

Князь Игорь решил, что Ольге все же безопасней присоединиться к купеческому каравану, отправил с ней часть дружины и сам проводил до острова Буяна, где на ладьи ставят ветрила, готовясь к морскому походу.

Одно дело слышать о таком путешествии, и совсем другое самой совершить. Для Ольги был интересен прежде всего сам путь в Византию. Она с любопытством оглядывалась вокруг, впитывая впечатления, как льняная ткань воду.

К Витичеву по Днепру отправились в начале изока – первого летнего месяца. Позже нельзя, весенняя вода на Днепре сойдет, приоткрыв донные скалы на порогах, их и так пройти нелегко, а по малой воде совсем невозможно станет. Там простояли три дня, поджидая, пока соберутся остальные. Среди купцов быстро разнесся слух, что в этот раз князь сам провожает ладьи, все, кто об этом прознал, торопились, как могли. Идти под княжьей защитой – кто ж против? Только нашлись сомневающиеся, князь шел с большой дружиной. Для чего он идет в Византию? Когда узнали, что в Константинополь плывет княгиня Ольга одна без мужа, сначала тоже мало кто поверил. Такого раньше не бывало, княгини все больше по теремам сидели. Не дивились только те, кто бывал в Вышгороде, они-то знали, чего стоит решимость этой синеглазой красавицы! Постепенно привыкли и остальные, да и какая разница, пусть плывет, зато княжья дружина за Хортицу провожать будет, а варяги с Ольгой в сам Царьград поплывут. Купцы старались разузнать только, когда княгиня обратно пойдет, чтоб и себе подогнать ладьи в ее караван.

Игорь, услышав такие разговоры, посмеялся:

– Придется тебе, Ольга, в Царьграде сидеть до купеческого срока, до рюена месяца, а то и до листопада.

Княгиня была не против, в Византии есть чему поучиться. Конечно, ее беспокоило оставленное в Вышгороде хозяйство, но любознательность толкала вперед.

И только самые опытные сильно дивились, слишком велика дружина у князя для простого провода купеческих ладей, даже вместе с женой. С другой стороны, если бы князь шел на Царьград, как князь Олег, то не стал бы брать с собой Ольгу. Что он задумал?

В Витичеве вокруг все время были люди, множество вопросов требовало разрешения, и князь почти не виделся с женой. Со своими делами Ольга успешно справлялась сама, она даже договорилась с купцами, чтоб на следующий год забрали мед и воск из ее вышгородских медуш.

Ветер приносил запах дыма, но сейчас он не беспокоил даже лошадей, чуткие ноздри которых улавливали запахи лучше людских. Вкусно пахло жареным мясом, это был дым костров, разведенных людьми на берегу, чтобы приготовить себе пищу. Князь усмехнулся в усы, пока еще не опасно так вот вольно сидеть у огня, они под защитой витичевского града, под защитой дружины, степняки не сунутся, поэтому пока люди расслаблены. Чуть позже, за Сулой надеяться придется уже лишь на его княжескую помощь, а потом вообще только на себя.

Игорь спустился вниз к берегу в поисках своей беспокойной жены, сказали, что княгиня распоряжается укладкой товара на ладье. И чего ей не сидится, за скору и все остальное отвечают купцы, это их дело, даже если с княжьим товаром что случится, все одно с них спрос.