Самое время! - Быстрее С.

– Иван, скажите, мы можем охватить всю квартиру? – интересуется «жаба».

– Охватывайте! – радушно соглашается Иван. Он уже успел приобнять Анжелику за талию и что-то ей нашептывает на ушко. Та заливисто хохочет.

Мужик со светом тем временем уже развернул оба штатива, быстренько воткнул штепсели в розетки и установил один из приборов мне на ногу. Тихонько обматерив его, я понимаю, что мне нужно выбираться из эпицентра телевизионной активности. Толкая перед собой столик с недопитым кофе и стараясь не наступить на разбросанные по полу шнуры, продвигаюсь в сторону двери. Краем столика, как назло, толкаю Анжелику в ее царственное бедро.

– Аккуратней! – восклицает та недовольно. Глянув на меня, она спрашивает Ивана: – А это что, твоя домработница?

Вот тут я очень сильно жалею, что на мне нет футболки с большим зеленым членом.

– Нет, что ты! – ответствует Иван, растерявшись. – Это Елизавета, она мой… биограф.

Ого, кажется, меня назначили на новую должность…

– Как интересно! – смотрит на меня телезвезда. Потом взгляд ее падает на столик. – У… Ванечка! Ты и кофе уже мне сделал? Как я люблю, со сливками!

– Да, как ты любишь! – кивает тот. – Шоколаду хочешь?

– Никакого шоколаду! – командует «жаба». – Времени мало, три минуты на кофе, и начинаем снимать.

Оставив столик посреди комнаты, я сваливаю в коридор.

Какого черта я согласилась на весь этот цирк?

8

Знал ли шотландец Берд, в 1925 году патентуя свой способ передачи движущихся объектов на расстоянии, что он стоит у истоков новой Библии? Планета переживет еще не одну масштабную распрю на религиозной почве, но главное изобретение двадцатого века, телевизионный ящик, навсегда останется вне конфессий – над ними. Рождена новая, сакральная территория – внутри телеэкрана. Отныне идеалы и ценности будут транслироваться в массы именно посредством передачи движущихся объектов на расстоянии…

Вне зависимости от возраста, гражданства и вероисповедания, персона, попавшая в телевизионный ящик, автоматически причисляется к лику святых. А уж если эта персона значится в штатном расписании какого-нибудь телеканала на должности телеведущего – ого-го! – эта личность теперь даже Папе Римскому при случае пожмет руку как равному. При этом вышеозначенная личность может всю жизнь читать текст, написанный сценаристами, с телесуфлера, шикарно выглядеть стараниями целого штата стилистов и гримеров и совершенно не иметь соответствующего образования – но при этом оставаться любимчиком миллионов. Харизма, скажете вы? Ну, да…

При этом в телеведущие (как и в святые) в наши дни просто так не пролезешь. Нужно состояться как социально значимая личность. Попеть в попсовой группе. Потусить на каком-нибудь телепроекте. Получить пару золотых медалей на Олимпиаде. Ну, или, в крайнем случае, убить кого-нибудь в состоянии аффекта и быть триумфально оправданным в суде. В последние годы распорядителями эфирного времени становятся сплошь вышедшие в тираж певицы, певцы, спортсмены и разные светские бездельники – руководство каналов уверено на сто процентов, что людям у телеэкранов интересно видеть в этих самых телеэкранах только ранее засветившихся персонажей. Круговорот персон в природе. В общем, мы попали, дорогие друзья – в ближайшие лет тридцать нам уготована участь лицезреть на экранах одни и те же физиономии. Потому что, если уж чья-то железобетонная задница доползла до вожделенной должности «телезвезды», обратный путь она мечтает проделать разве что вперед ногами…

Я сижу на полу в холле понтовой квартиры в центре Москвы и смотрю, как лицо одного из федеральных каналов вот уже минут десять пытается записать первую подводку.

– Привет, это передача «Гости», и мы находимся в гостях у… блин, давайте перепишем. Привет, это передача «По гостям»… тьфу, то есть «В гостях»… Так, давайте еще раз перепишем. Ленусь, у меня, кажется, заколка сползает. Поправь, пожалуйста!

– Стоп, моторы! – устало кричит оператор постарше, тот, что с «тоннелями», и опускает камеру.

Возникает Ленуся, поправляет заколку, взбивает локоны, припудривает носик. Анжелика еще раз пробегает взглядом текст, вздыхает и бросает листок на пол.

– Готова! – сообщает Анжелика.

– Пишем! – кивает второй оператор.

– Мотор! – командует первый и приникает глазом к видоискателю.

– Привет! Это передача «В гостях», и сегодня мы… блин, чего-то не идет сегодня! Сегодня мы проникли в квартиру к Ивану Сереброву, известному артисту, кумиру девушек… и не только… который совсем недавно состоял в известном коллективе, музыкальном коллективе. А теперь вот один … в общем, вы поняли. – Анжелика умолкает на секунду и говорит «жабе»: – Подрежешь концовку, ладно?

– Хорошо! – кивает та. – Снято!

– Стоп, моторы! – опять командует первый оператор, и оба синхронно ставят на пол камеры.

– Меняем точку и пишем интервью, – сообщает «жаба». – Начнем с зала, потом спальня.

– Что-то я сегодня такая тормозная! – хохочет Анжелика, сидящая посреди зала спиной к книжным полкам на одном из кухонных барных стульев. Ее изящная поза позволяет любоваться изгибом талии, прямой спиной и точеной коленкой, выглядывающей из-под подола платья. – Иван, у тебя есть энергетик?

– Может, «рэд булл». Андрюш, глянь в холодильнике! – кричит Иван в коридор.

А мне, пожалуйста, йаду!

Андрей, который сидит напротив меня на полу холла, невозмутимо встает и направляется на кухню. Через минуту он проходит мимо с банкой энергетика в руке.

– Спасибо! – кокетливо произносит Анжелика. Откупорив банку, она делает несколько жадных глотков. У кого-то выдалась бессонная ночь…

Если бы я была директором телеканала, я бы уже давно выгнала эту цыпочку к чертовой бабушке. Она одной пленки ежедневно тратит на уйму денег! Впрочем, я понимаю, маркетинг – важная вещь. Тесная дружба с кем-то из руководства канала – тоже…

– А давайте, мы сейчас вот тут будем просто беседовать, как бы без камер, а вы это все подснимите! – предлагает Анжелика.

Гениально!

– Да, давайте, – кивает «жаба». – Снимаем? – это уже вопрос к операторам.

Те синхронно вскидывают на плечи камеры, и первый снова командует:

– Мотор!

– Иван, скажи мне – ты живешь один? – кокетливо интересуется Анжелика.

– А что? – так же кокетливо переспрашивает Иван.

– Ну… комнат же три. Не много для одного человека?

– Если честно, то я был бы не против шести комнат. Но пока довольствуюсь тремя. Разумеется, у меня часто бывают гости, так что жилплощадь не пустует.

– А девушка? – продолжает гнуть свою линию Анжелика.

– Я одинок, как лист на ветру, – восклицает театрально Иван.

Анжелика весело хихикает.

– То есть твое сердце свободно? – говорит она, качая шикарной ногой в шикарной туфельке.

– Нет, я так не сказал. Сердце мое навсегда отдано музыке! – сообщает Иван с едва заметной иронией в голосе.

Анжелика опять смеется.

Что же ей так весело?

– А если выбирать между любимой девушкой и музыкой, что бы ты выбрал? – спрашивает она.

– Конечно… музыку! – улыбается Иван.

Анжелика надувает губки.

– И даже если речь идет о такой девушке, как я?

Иван берет небольшую театральную паузу.

– Не обижайся, но я все-таки выберу музыку, – отвечает он. – Хотя, разумеется, выбор этот дастся мне нелегко!

Вот скукотища-то! Интересно, на какой минуте зрители переключатся на другой канал?

– Дорогие друзья, вы уже поняли, что Иван Серебров не жалует девушек и сосредоточен только на искусстве.

А вот после этой фразы зритель точно решит, что Иван Серебров в одночасье сменил ориентацию. Женский манекен без головы отлично эту догадку проиллюстрирует.

– Ну, я бы не стал так обобщать… – смущенно говорит Иван.

– У тебя очень уютная квартира! Очень много книг. Признайся, ты их сам прочел, или тебе пиарщик посоветовал их на полку поставить? – веселится Анжелика, довольная своей шуткой.

– Знаешь, я действительно все их прочел, – так же весело сообщает Иван. – И у меня нет пиарщика.

А вчера вроде как еще был… то есть была.

– А это что за пусечки? Ты коллекционируешь машинки? – тоном маленькой девочки тянет Анжелика, выдергивая с полки желтое нью-йоркское такси размером с пачку сигарет.

– Аккуратнее, это моя любимая! Мне друзья привезли, в подарок.

– А подари мне что-нибудь! – Анжелика вернула на место желтую машинку, вытянула длинный блестящий автомобиль с большими колесами и ногтем пытается подцепить крохотную дверцу.

– Осторожно! Это «Роллс-ройс Фантом» 1939 года, коллекционная модель.

– А это что? – Анжелика, соскочив с барного стула, уже вовсю хозяйничает в Ванькиной коллекции.

– Это «Паккард Виктория», год выпуска, если я не ошибаюсь – тридцатый. Слева от него – это «Форд Зеро», вообще начала века. Смешной, правда? Рядом – кстати, «Майбах Цеппелин», такой выпускали тоже примерно в тридцатом году. Красавец, да?

– «Майбах»? Круто! Но я, конечно, предпочту «Майбах» в настоящую величину и поновее, – хохочет Анжелика.

– Не сомневаюсь! – улыбается Иван.

– У каждого артиста дома есть полочка с наградами! – чешет без остановки Ажелика, вернувшись на барный стул. – У меня вот есть. Правда, их немного, все премии, которые вручались группе, остались у нашего продюсера. Но, знаешь, там есть дипломы двух музыкальных фестивалей, награда «Персона года» от одного женского журнала… Такая прикольная женская фигурка из бронзы. А у тебя есть что-нибудь?

У Ивана нет никакой полки для наград. По крайней мере, я не заметила.

– Знаешь, мне кажется, стоит заводить полку для наград только тогда, когда тебе дают что-то действительно стоящее. «Оскара», например. Я пока не сподобился. Разные дипломы пяти-шестилетней давности с конкурсов молодых талантов не в счет. А награды нашего коллектива, от которого я недавно, скажем так, отпочковался, также остались у моих бывших коллег. Однако… думаю, совсем скоро я все-таки поставлю на полку весьма интересную статуэтку.

– Какую? – оживляется Анжелика.

– Дело в том, что я номинирован на престижную музыкальную премию от нового телеканала Neo TV…

– Да, да, я что-то слышала. В какой номинации?

– Дебют года в стиле хип-хоп, – в голосе Ивана явно слышится удовольствие. – Между прочим, премия вручается в этом году впервые, и мне особенно приятно…

Беседу прерывает громкий телефонный звонок.

– Какого черта? – восклицает «жаба».

– Ой, это мой! – всплескивает руками Анжелика. – Ленусь, дай сумку!

– Стоп, моторы! – с плохо скрываемым раздражением командует первый оператор.

– Ликуся, я же просила отключать мобильний! – говорит «жаба». Анжелика кивает и подносит к уху блестящий понтовый телефончик, который ей протянула визажистка.

– А, Марсель! – восклицает Анжелика и, улыбнувшись, как кошка, переходит на беглый французский.

Иван так и остается сидеть с открытым ртом, оборванный на полуслове.

– Пять минут перерыв – и продолжаем! – сообщает продюсерша.

– Где можно покурить? – интересуется оператор в рубашке.

– На кухне, – отвечает Иван.

Из зала мимо нас с Андреем тянется вереница людей. Встаю с пола, чтобы мне ненароком не наступили на ногу. Последним выходит Иван, оставляя в зале Анжелику болтать со своим невидимым французским другом.

– Курица! – говорит он едва слышно. – Мы такими темпами до ночи тут сидеть будем.

А можно я пойду домой?

9

Шум, голоса, басы, пульсирующие где-то в селезенке. Стробоскопы, зеркала, и в этих зеркалах – бесконечная вереница лиц, спин, локтей, коленок. Запах духов и сигар, флирта и похоти, скуки и истерики. Проплывает официант с подносом, полным пустых бокалов. Пристраиваясь к нему в фарватер, поднимаюсь по узкой лесенке куда-то вверх. Выныриваю из-за широкой мужской спины, обтянутой блестящим пиджаком, и тут же слепну. В глаза мне смотрит лампа от телекамеры.

Никогда не думала, что яркий свет в лицо – это так неприятно. Тем более – без предупреждения. Пока я пытаюсь понять, кто это так любезно решил осветить мою жизнь, неизвестный голос из темноты орет изо всех сил, пытаясь перекричать гремящую вокруг музыку:

– Доброго вечера. Это «Геометрия точка ру»! Как дела?

Черт! Отчего все теле– и радиоведущие такие позитивные?

– Э… Отлично!

– Это очень хорошо! Как сегодняшняя вечеринка?

Вечеринка началась часа два назад, я нахожусь в клубе минут двадцать, и все, что успела заметить за это время – так это то, что большинство гостей уже совершенно не вяжут лыка. В туалете громко ссорятся две силиконовые девицы, в холле в бассейн с рыбками опрокинут коньячный бокал, на танцполе народ с визгом исполняет лезгинку под ремикс на Софи Эллис Бекстор.

– Хорошая вечеринка! – весело говорю я.

Мимо меня проскакивает юноша, на плечах которого восседает красотка в розовых шортах. Каблук проносится в сантиметре от моей головы. Вечер у этой парочки явно удался.

Оператор меняет ракурс, и я наконец могу видеть парня, который берет у меня интервью. Бейсболка, пиджак, надетый прямо поверх мятой серой футболки, вычурный перстень на безымянном пальце левой руки, которой он держит микрофон.

– Что вы можете пожелать имениннице? – интересуется парень.

Приехали! Кажется, я забыла, кто у нас тут именинница.

– Э… – говорю я, судорожно перебирая имена.

Главное, продолжать непринужденно улыбаться. Так… про вечеринку я узнала вчера, то, что это – день рождения какой-то телеведущей, помню, а вот кого именно? Впрочем, не все ли равно?

– Желаю ей побольше позитива! – говорю я. – И денег. И красоты. И мужиков. И гламура. И вообще…

Надеюсь, моя фраза была достаточно глупой, и на монтаже ее вырежут.

– Отличное пожелание! – веселится мой интервьюер. – Денег и мужиков побольше нам бы действительно не помешало!

Интересное замечание…

– Вы сегодня одна? – неожиданно подмигивает мне парень.

«А вам какая разница?» – собираюсь спросить я, но не успеваю. За талию меня хватает крепкая мужская рука.

– Она сегодня со мной! – заявляет Иван в камеру.

Ведущий тут же оживляется и влезает к нам. Теперь мы втроем смотрим в объектив.

– Удивительное рядом! – орет парень в бейсболке. – Иван Серебров заявил, что эта девушка с ним, – тычет он мне в ухо микрофоном, – но я-то видел, что у Ивана уже есть дама!

И правда, другой рукой Иван обнимает свою новую пассию Катю. Неплохая девчонка, кстати, жаль только, она тоже скоро останется не у дел…

Оператор между тем успевает ухватить Катю всевидящим оком. Там все как надо – ноги-ноги-ноги, губы. Отличный выставочный экземпляр.

– И как ты это прокомментируешь? – интересуется парень в бейсболке.

Иван делает многозначительную паузу.

– Видишь ли, я решил подстраховаться, – говорит он. – У меня, как ты заметил, есть брюнетка и рыжая. Девушки нынче капризные, и если одна свалит, вторая останется про запас.

– А если первая не свалит? – перехватывает инициативу интервьюер.

– Тогда мы отлично повеселимся втроем! – выдает ожидаемый ответ Иван.

Мы все улыбаемся в камеру. Наши лица сейчас можно с легкостью разместить на заставке MTV. «Новый телевизионный сезон с новыми деби… героями!»

Но парень в бейсболке, видимо, решает нас живыми не отпускать.

– Друзья! – говорит он с неожиданным пафосом в голосе. – Завтра день рожденья Майкла Джексона. Ему исполнился бы 51 год. Как вы относитесь к творчеству это артиста?

Джексон – новый тренд сезона. Наравне с кризисом. Возьмите любого неизвестного вам человека и задайте ему пару вопросов – про кризис или про смерть Майкла Джексона. И светская беседа на полтора часа вам обеспечена.

– К творчеству Майкла Джексона лично я отношусь с трепетом, – говорит Иван. – Более того – «Триллер» на диске, вернее на виниловой пластинке, стал первым треком, под который я в детстве начал танцевать. Это была, разумеется, не лунная походка, но тоже что-то зажигательное. Мне мама рассказывала.

– Обалдеть! – хохочет парень с микрофоном. – А что бы ты пожелал Майклу в день его рождения, если бы тот был жив?

Надеюсь, мое имя не будут склонять на разные лады после моей смерти…

– Я бы пожелал ему здоровья! – отвечает Иван. – А себе бы я пожелал стать таким же популярным артистом, как Майкл Джексон.

Скромность явно не входит в число Ивановых добродетелей…

– Кстати, как там твой диск? – переходит наш интервьюер на более интимный тон. – Ты же, кажется, еще весной хотел выпустить пластинку?

– Э… как ты понимаешь, планы меняются, – осторожно отвечает Иван. – А творческие планы – вещь тонкая… Пластинка будет, но релиз ее переносится. Точную дату я сообщу совсем скоро. Кстати, у меня для почтенной публики будет сюрприз – вместе с дебютным диском я выпущу свою книгу.

Да что же ему так не терпится всем сообщить про книгу!

– Книгу? – удивляется парень в бейсболке.

– Книгу! – вторит ему Иван.

– И о чем же будет книга? – не сдается парень.

– Обо всем! О жизни! Возможно, о любви. К музыке, разумеется, – уточняет Иван.

– Типа бестселлер!

– Типа того. Выпустим два варианта – подарочный, в переплете, и бюджетный, на мягкой бумаге. Рулоном… А если серьезно, надеюсь, получится вещь! Кстати, вот мой пресс-атташе, Елизавета. Она помогает мне работать над текстом.

Как мне хочется отвесить Ивану хорошего пинка! Вместо этого я продолжаю улыбаться в объектив, как идиотка.

– Ого-го, какая новость! – орет парень. – Иван Серебров спит со своим пресс-атташе!

Глаза мои лезут на лоб.

– Без комментариев, без комментариев! – веселится Иван. – Не будем раскрывать всех секретов!

Парни хохочут.

– С вами был я, Никитос, это «Геометрия точка ру», и мы движемся дальше, навстречу приключениям! – заявляет парень с микрофоном.

Оператор выключает накамерный свет, и парочка интернет-телевизионщиков ныряет в толпу.

– Ну чего ты напряглась? – спрашивает Иван как ни в чем не бывало. – Ну пошутили, похохмили, даже Катька не обиделась. Да, Катюша?

Катюша улыбается, как кошка.

– Слушай, я все понимаю, но зачем ты рассказываешь про книгу? Мы еще ни строки не написали, а создается ощущение, что рукопись уже готова.

– Ну и отлично! Пусть создается! Кто у нас пиарщик – ты или я?

– Кажется, не так давно ты от меня открестился.

– Так было нужно… для интервью.

– Все равно, я тебе не пиарщик!

– Ну пресс-атташе. Одна хрень. За что-то я ведь тебе плачу деньги!

– Могу их тебе вернуть!

– Только попробуй!

Мы так громко орем друг на друга, что вокруг уже начала собираться толпа любопытствующих. Слава богу, появляется какой-то долговязый тип с бейджем.

– Иван, здорово! Тебя уже все ждут! И Анька тоже!

Ах, Анька! Анна Стрелецкая, вот кто сегодня виновница торжества. Ведущая развлекательного телеканала. Еще одна бывшая – то ли певица, то ли актриса…

– Да, я иду, где наша Анютка? – радушно раскрывает объятия Иван, двигаясь за типом с бейджем в толпу.

Я отстаю на пару шагов – программу Ивана на ближайший час я уже знаю наизусть.

Объятия с хозяйкой вечера и великосветская болтовня о курсе доллара и отдыхе в Ницце – десять минут. Интервью изданию для подростков – семь минут. Позирование для светской хроники – пять минут. Легкий флирт с пролетающей мимо чемпионкой по легкой атлетике – тридцать секунд. И все время улыбки, шутки, похлопывания по плечам, возгласы «Как дела, брат?», контроль за осанкой и мимикой – потому что снимают, контроль за эмоциями и словами – потому что обсуждают. Откройте любой роман о светской жизни (вне зависимости от века написания), Иван – живая иллюстрация к каждой странице любого текста о прожигателях жизни, бездельниках и понтовщиках. Разумеется, Серебров сегодня еще что-нибудь исполнит, но это будет лишь пикантной приправой к главному блюду вечера – бесконечному позерству.

За последние две недели я успела побывать с Иваном на двух корпоративах, съемках одной телевизионной передачи в Останкино, на трех презентациях (не помню чего) в клубах и на нескольких днях рождения. Череда вечеринок слилась в одну пеструю полосу развлечений, пронесшихся перед моими глазами. Пару месяцев такой жизни – и неподготовленный организм падает, подкошенный алкоголем и утомленный светскими экзерсисами.

У меня очень плотный график: работа – клуб – работа. Я не высыпаюсь. У меня круги под глазами и проблемы на работе – я дважды проваливалась в сон во время общего собрания. У меня мозоли от новых туфель и стойкое ощущение легкого помешательства. Паланик был прав – если долго не спать, реальность становится похожа на копию, снятую с копии, сделанной с еще одной копии. Я не знаю, как здоровья Ивана хватает на бесконечные тусовки, лично я скоро выброшу белый фраг. Мне ужасно хочется послать всю эту шикарную жизнь к чертовой бабушке.

Наверное, я чокнутая.

Есть лишь один человек, который получает истинное удовольствие от происходящего. Машка! В последнее время она здорово экономит на желтой прессе. Теперь мы говорим исключительно о светских раутах, закрытых концертах и презентациях товаров класса люкс. О морщинах певицы Ж., о наряде актрисы А. и о парике продюсера Ф. Об устрицах в ресторане «Beach Club» и о карпаччо из утки в «Kalina Bar».

Если вы найдете меня в ванной, удавившейся шнурком от тампакса, не удивляйтесь.

Спасает меня лишь одно – то, что на всех вечеринках подают отличное красное сухое. И пока Иван, убежденный трезвенник, порхает, как бабочка, зарабатывая очки в бесконечной игре в популярность, я помогаю очередному заведению поскорее расстаться с винными запасами.

Привет, дорогая печень. Как ты там? Все в порядке? Я тебя очень люблю, если что…

Родилась ли у меня первая строка будущей книги? Черта с два! Прогресс прошедших двух недель состоит в том единственно, что я уже научилась отличать одних светских персонажей от других и выучила имена самых заядлых тусовщиков.

Почти закончилось лето. Иван сменил одну девушку на другую. Меня взяли в штат в родных «Слухах.ру». В моем новом блокноте, купленном специально для набросков к книге, девяносто девственно чистых листов.

Смайл!

Кажется, я потерялась. Стоя в разношерстной толпе, я оглядываюсь вокруг, пытаясь понять, куда делись Иван и Катя. За мной неожиданно возвращается тип с бейджем.

– Лиза? – спрашивает он, сгибаясь почти вдвое, чтобы дотянуться до моего уха. – Пойдемте, там столик для вас, в VIP-ложе.

Столик в ложе. Недурно. А там есть диван, на котором уставшие посетители могут прикорнуть незаметно от остальных? И подушка? И беруши? А может, VIP-клиентам выдают VIP-раскладушки?

Протискиваюсь к столику и усаживаюсь на диван. На часах – почти час, самое время начать шоу в честь виновницы торжества. На тарелках развалился заросший дорогущей плесенью сыр. Виноград по величине напоминает сливы из супермаркета рядом с моим домом. Черная икра глазеет на меня из крошечных канапе. Бутылка виски на столе равна по стоимости зарплате неизвестного учителя из Тамбова или Твери… За соседним столиком жадно уплетают закуски пара знакомых фотографов из глянца. Слава богу, что есть презентации – многие люди могут хотя бы поесть по-человечески…

Я хочу закрыть глаза и уснуть. Я так недосыпала только во время сдачи диплома.

У столика появляется официант. Я киваю на бутылку красного вина, оно тут же появляется в моем бокале. Я делаю глоток – и следующий час в одиночестве, сняв туфли и устроившись полулежа на диване, наблюдаю артистов всех мастей, знакомых и не очень, что-то поющих или танцующих в честь дорогой именинницы. В ложе я одна, и если абстрагироваться от остального пространства клуба, можно вообразить, что вся развлекательная программа устроена исключительно для меня. Впрочем, лично я предпочла бы в одиночестве послушать сольный концерт «Aerosmith», а после выпить с Тайлером на брудершафт!

Наконец появляется Катя. Она уже немного пьяна, в руке у нее какой-то замысловатый коктейль. Картинно уложив одну идеальную ногу на другую, она улыбается мне и устраивается на диване так, чтобы лучше видеть сцену. Видимо, близится выход Ивана. Отлично! Значит, скоро мы поедем домой, и я все-таки смогу урвать несколько часов сна перед завтрашней планеркой.

10

Давайте начистоту. Хип-хоп – это все-таки не моя музыка и не моя культура. Не спешите бросать в меня тухлыми яйцами, или что у вас там есть. Разумеется, я просто не совсем в теме. К тому же, я девушка, мне наверняка простительно.

Думаю, во всем виноваты родители – в шесть лет они отдали меня в музыкальную школу, и классика окончательно меня испортила. Растягивая неумелую пятерню, чтобы взять на фортепиано октаву, я привыкала к мелодиям Грига, Бетховена, Моцарта и Баха. На занятиях по хору, восседая на неудобных старых стульях, мы разучивали пустяковые вещицы или сложные многоголосья, и, видимо, с тех пор в моем подсознании отпечатался шаблон, что песня – это в первую очередь что-то, что поется голосом. Нет, разумеется, это прикольно, когда пятеро афроамериканцев, сидя в шикарной тачке, демонстрируют мне толстые пачки денег и толстые ляжки своих холеных подружек. И в свое время меня впечатлила «Восьмая миля». Но… томные завывания, эротический шепот и сумасшедшие ухмылки благословенного Стивена Тайлера заводят меня куда больше, чем четкий речитатив Снупп Дога или веселый стеб Эминема.

Что же касается творчества Ивана, то… Должна признать, что у него есть одна отличная черта. Он умеет сочинять истории. Складывать в ритмическом рисунке картинки из слов. Делать так, чтобы несколько фраз отпечатывались в памяти фрагментами кинофильма.

Он – спасибо большое! – не лезет в политику, не рассказывает о своей тяжелом детстве или наркоманской юности, не понтуется отдыхом в Ницце, не призывает к свержению социальной системы и вообще не берет на себя роль революционера или мессии начала XXI века. Он просто сочиняет истории, по большей части о любви.

Не знаю, как бы это выглядело, если бы слова были положены на мелодию, но сейчас, глядя, как он стоит на сцене, слегка раскачиваясь в такт, и произносит рифмованные строчки, я понимаю, что все должно быть именно так, как это делает Иван. Глаза его слегка подернуты пеленой, так, словно он пересказывает историю из собственной жизни, оставшуюся где-то глубоко в памяти и вновь извлеченную на свет. И губы, незаметно для меня самой, повторяют слова.

и мы узнаем друг друга в табачном дыме и виски

такие разные но в одинаковых мыслях

пообещав созвониться и писать письма

пойдем своим путем разгоняя желтые листья

и сделав пару фото на свой мобильный

ты улыбнешься мне а я назову тебя милой вспомню

разговоры заполночь под фильмы Вуди Аллена

только мы знали зачем нам все это и надо ли

а люди так же тонут в своих делах эсэмэсах и спамах

и каждый считает что ему нет равных

минуя пробки стремятся к своей минуте славы

мы забываем черт возьми о самом главном!

вскоре почтовые голуби донесутся до адресатов

и с чистой совестью на закате

с остановкой на углу неба на кофе и сигареты

они обсудят отпуск и куда отправятся летом

ведь когда-нибудь и даже не под этим солнцем

дожди смоют зависть и все срастется

и ты напишешь об этом в своем живом журнале

напомнив мне тем самым что было между нами

В темном зале тают аккорды, взятые умелой рукой на рояле. Им вторит задумчивый контрабас. Барабанщик выдает слегка присвингованный бит. И я понимаю, что мне, в принципе, плевать – хип-хоп, не хип-хоп… мне нравится то, что происходит на сцене. Зрителям, вдруг притихшим в битком набитом клубе, тоже. Я вижу улыбки на лицах, вижу руки, поднятые вверх, вижу головы, синхронно качающиеся в такт. Мы все даже дышим синхронно с человеком на сцене – а тот все держит в руках микрофон и, хотя песня уже окончена, не открывает глаз.

Зал взрывается аплодисментами. Кто-то кричит весело и нетрезво: «Браво!». Иван, наконец, выходит из своего забытья и, привычно осклабившись, лезет обниматься с именинницей, которая от избытка чувств выскочила на сцену.

Я ставлю пустой бокал на стол и покидаю ложу с уютными диванами – какого-то черта в моей памяти всплыла Самара и человек, к которому я до сих пор неравнодушна. Странно, но сумасшедшая Москва за полгода пребывания в ней так и не смогла стереть некоторые вещи из моей памяти… Надеюсь, к тому моменту, когда я найду туалет, глаза мои снова окажутся абсолютно сухи.

Возвращаюсь к столику минут через двадцать – там бушует буря. Сути конфликта из-за грохота музыки я уловить не могу, но скандал между Иваном и Катей разгорается нешуточный. К черту политкорректность – милая девушка Катя, уперев руки в боки, что-то возмущенно выговаривает Ивану. Тот, понимая, что остановить поток претензий уже не удастся, пытается сдержать если не свою даму, то самого себя.

– …эта сучка!.. – долетают до меня обрывки Катиных фраз, – …сиськи с кулачок!.. – (Надеюсь, это не про меня.) – Пялишься при всех! Я что, дура?

Иван складывает на груди руки и смотрит на свою спутницу так, что даже официанты в удаленных уголках заведения понимают: Катя – дура.

Вот из таких милых скандалов желтая пресса черпает новости. Кстати, вот и фотовспышки.

Я выхожу из ступора и влезаю в разговор.

– Народ, давайте потише!

– А тебя вообще не спрашивают! Ты кто такая? – интересуется Катя, глядя на меня сверху вниз.

Какой сложный экзистенциальный вопрос…

– Давай ты возьмешь на полтона ниже!

– Поехали! – бросает Иван, берет Катю за запястье и быстрым шагом направляется к выходу.

Через пять минут мы оказываемся на стоянке. Возле клуба в черной махине новенького внедорожника «BMW» нас ждет немногословный Андрей в своем вечном костюме. При виде нас он запускает двигатель.

Катя, молчавшая всю дорогу до машины, возмущенно чеканит каблучками по асфальту. Иван тащит ее за руку с каким-то мрачным упорством. Сзади эта парочка похожа на героев мелодрамы – сейчас эти двое либо бурно помирятся, либо устроят драку прямо возле клуба. Наконец Иван открывает заднюю дверь и выжидающе останавливается. Катя вдруг сменяет гнев на милость.