Возвращение в Арканар

Через некоторое время ему повезло. Петя так и не понял, для чего нужна деталь стандарта ГАЛСТ-379894-27, но это было не так уж и важно. Главное, она была положительно необходима для создания неэкранированной нуль-камеры и не использовалась больше нигде. Плюс к тому, обладала серийным номером. В годы с 28-го и поныне было выпущено 49 таких деталей – с номерами от 26 до 74. Ангелов дал поиск на корабли, для которых заказывалась эта деталь. Результат был странным – 49 кораблей, от зонда до лайнер-звездолёта. Корабли находились в консервации, разбросанные по космопортам галактики. Называлось всё это "Проект Йормала". Непонятки множились, как кролики.
"Если готовился массовый штурм чёрных дыр – почему об это не сообщали? Почему операцию законсервировали? Зачем нужны неэкранированные камеры? А ведь Руди сказал бы, что не в тех руках такой корабль может стать оружием", – мысль неприятно резанула – чужая, холодная, – и в то же время он знал – его собственная.
"Ох, Ангелов, с кем поведёшься – так тебе и надо."
Тут ритмичная перекличка аварийщиков в наушнике вскипела разворошенным муравейником.
Петя поднял глаза на экран планетного вещания как раз вовремя, чтобы увидеть дона Рэбу в полном епископском облачении, тяжко оседающего на лестницы Всемирного Совета. А ещё – невзрачного серого человечка с пистолетом в руке, делающего шаг с перил в километровую пропасть.
 
 
29 июля 36 года
09:15
 
 
…Отец Шига смотрел в облака. Лицо его было безмятежно – понимающий человек сказал бы, что боевой магистр Ордена весьма обеспокоен.
 
      – Товарищ Рага, – сказал он по-русски, – Возьми себя в руки и повтори сначала.
      – Товарищ Шига… Дмитрия убили… Смотреть страшно. Только по шраму на пятке и опознали.
 
Страшно было слышать слово "страшно" от испытанного брата, в Арканарском очищении к вящей славе Господней отпустившего души восьми десятков еретиков. Ни разу не повторившись в выборе способа отпущения.
 
      – Знаешь, товарищ Шига… Я такое видел… Мне кажется… Дона Ита…
 
Только железная выдержка помешала боевому магистру привычно омахнуться большим пальцем, отгоняя нечисть.
 
      – Товарищ Рага. Дмитрия пытали?
      – Да.
      – Что он мог рассказать? По максимуму?
 
В ответе не было и тени сомнения:
 
      – Всё.
 
Секунду отец Шига молчал, прокачивая варианты. Значит, Ита с Земли? Что делал бы нормальный землянин, получив такую информацию? А ненормальный?
Наконец решение было принято:
 
      – В космопорт! Поднять аварийщиков! Перехватить на посадочном портале!
 
 
 
29 июля 36 года
09:25
 
 
…Сабина нутром чувствовала засаду. И засаду эту она бы устраивала на посадочном портале. По всем правилам, сейчас полагалось всё бросить и повторить попытку в другой раз. Но бывают такие случаи, когда остаётся только плевать на всё и идти на рожон, надеясь, что времени хватит на пару слов, или, хотя бы, на пару выстрелов.
Ей не дали. Ни одно оружие не убивает мгновенно – но Сабину просто сбили парализаторами.
Уложили на носилки, понесли. Она по-прежнему была в полном сознании, но ни пошевелиться, ни слова сказать не могла. Только слышала, как, застёгивая кобуры парализаторов, аварийщики успокаивают встревоженных пассажиров: "Всё уже закончилось… Это несчастная больная женщина… Да её будут лечить… Нет, "Печора" уйдёт по расписанию". Над ней проплывали потолки. Потом коридор раскрылся в просторное, залитое ярким белым светом помещение. Где-то на стене бухтел экран планетного видения.
Откуда-то сбоку возник бодрый, хорошо поставленный голос:
 
      – Вот она где, наша больная… Ну, будем проводить реморализацию.
 
Сабину уложили в реморализатор, разрезали на ней одежду. Щелкнули фиксаторы. На голову лёг шлем.
 
      – Доктор Александров, – ещё один, чуть встревоженный голос, – моторная активность всё ещё не вернулась. Тонус скелетной мускулатуры – менее одного балла.
      – А что сами-то думаете, коллега?
      – Быть может синдром гиперчувствительности?
      – Проще коллега, будьте проще… Не изобретайте сущностей сверх потребного. Ну, выставил кто-то парализатор на повышенную мощность, бывает. Ребята поволновались, горят рвением.
      – Роман Леопольдович, а может дополнительное обследование? Ведь по протоколу реморализации…
      – Коллега? Вы что? Мы за ней десять лет гоняемся! Эта женщина опасна! Да если б она была в состоянии – мы бы все уже здесь лежали с перерезанными глотками. Действуйте, коллега.
 
К Сабине подключили монитор – пульс, давление, кардиограмма, энцефаллограмма – она не шевелилась. Лишь глаза сфокусировались на экране планетного видения.
 
 
29 июля 36 года
09:45
 
 
…Директор Симонов был рассержен.
 
      – Казимир, мы не можем позволить себе опаздывать на заседание Всемирного Совета!
      – Прошу прощения, Александр Васильевич. Виноват.
 
И глайдер Сташевский вёл сегодня омерзительно – нестерпимо медленно, регулярно теряясь.
 
      – Казимир, да что с тобой?! Не выспался?
 
Ответить тот не успел – ослепительная вспышка полыхнула точно впереди, ещё через несколько секунд машину тряхнуло и начало швырять в стороны. Казимир сбросил оцепенение, движения стали стремительными и точными. Каким-то чудом ему удалось удержать глайдер на курсе.
 
      – Там должны быть раненные, – прокричал Симонов, но Казимир и так шёл на посадку.
 
Флаер сел в кромешном аду. Крики раненных, развалины зданий – и всё это засыпано серой пылью. Пыль забивала глаза, мешала дышать. Первое, что увидел Александр Васильевич, была девочка, которую придавило обломком стены. Она лежала молча, лицо у неё было бледным и отрешённым. Невероятным усилием он приподнял глыбу на несколько сантиметров. Внезапно стало легче. Казимир аккуратно принял вес на себя, отвёл от ребёнка и уронил. Симонов принялся оказывать первую помощь, а Сташевский бросился к следующему завалу….
Всё новые люди приходили им на помощь. Лица у всех были похожие – серые от пыли, злые, оскаленные. Это было странное единение – единение беды.
 
 
29 июля 36 года
10:00
 
 
…Ангелова не покидало ощущение нереальности происходящего, казалось, идёт плохая видеопостановка. Началось всё в тот момент, когда на мониторе в первый раз возникла серебристая громада лайнер-звездолёта "Печора", как-то играючи ныряющая в здание Всемирного Совета. И огромная серая башня, величественно обрушивающаяся в себя. И ослепительная вспышка, когда рванул маршевый двигатель.
И – раненные, убитые, развалины, пылевое облако, накрывшее город…
Дальше пошли новости другого рода. Земля, подвергшаяся нападению неизвестного и безжалостного врага, обнаружила себя совершенно обезглавленной. Погибли профессионалы – лучшие из лучших…
Потом на экране возник очень бледный, но решительный дон Рэба. Согласно уставу Всемирного Совета, он, единственный, оставшийся в живых член Совета, принимал на себя всю ответственность – до избрания нового состава. Было видно, что каждое слово причиняет ему немалую боль…
Он выразил сочувствие родным погибших в катастрофе, призвал всех сплотиться в этот час. Отказался делать какие-либо предположения, о том, чьей атаке подверглось человечество, сказав лишь, что желает иметь дело с фактами, а не с сомнительными теориями. Очень коротко изложил вопросы, обсуждавшиеся в это утро на Совете, упомянув гипотезу Странников. В заключение он сообщил, что вводит в действие план "Йормала" – план глобальной всепланетной обороны.
Петя оторопело слушал. 49 звездолётов, способных превращать планеты в пустыни – в руках одного дикаря? Что делать? Беда была в том, что ещё никогда с того памятного дня на Базе Пете не приходилось принимать решений.
Вначале он попытался связаться с Руди – раз за разом получая ответ: "Абонент временно недоступен". Нервировало необычайно.
Потом позвонил Джереми. Видеофон откликнулся с первого же раза – из-под груды одежды в углу.
У Сабины видеофона не водилось вовсе.
Петя подумал. Облизнул губы. И занялся системой управления звездолётами "Тьма".
 
 
29 июля 36 года
10:01
 
 
…Когда на экране возникло обрушивающееся здание Совета – на мгновение оцепенели все. Кроме Сабины. Для неё время растягивалось. Раз – серия подвывихов деформирует кисть и запястье. Два – суставы освободившейся ладони с лёгким щелчком становятся на место. Три – из-за десны появляется тонкое гибкое лезвие. Четыре – избавиться от фиксаторов. Пять – ребром ладони – по горлу ближайшего санитара. Шесть – быстрая серия одиночными из его же парализатора. Семь – обнажённое гибкое тело исчезает в окне.
 
 
29 июля 36 года
10:15
 
 
… Джереми шёл по следу. А ведь, вспомнилось, уже лет пятнадцать, как он не был в лесу. Как раз с тех самых пор, как тиран кайсанский приблизил к себе главного ловчего, сделав своим другом-конфидентом. Лес вообще о многом может рассказать тому, кто умеет понимать его язык. Сломанная травинка – там, примятый лист – тут. Птицы кружатся над непролазной чащей – посторонние в лесу.
Тафнат двигался совершенно бесшумно. Тяжеленная черепаха кибердворника на плече, казалось, совершенно не мешала ему. Да и разве тяжесть это – в сравнении с полной выкладкой кайсанского легионера-бессмертного.
Утилизатор обнаружился в чаще. Всё так же бесшумно Джереми забрался между утилизирующей воронкой и кабиной, пристроил кибера и затаился.
 
 
29 июля 36 года
10:30
 
 
… Когда дон Кондор вышел из палаты, с Рэбой остался лишь отец Шига.
 
      – Ваше Преосвященство… Дмитрий Аткинс убит. Кажется, Дона Ита. Найти её?
 
Он поднял глаза и опешил: дон Рэба сиял.
 
      – Значит, она убила его? И её захватили при посадке на звёздное судно, притом то самое… И ей удалось сбежать?
 
Шига только кивал.
 
      – В таком случае, брат мой, не думай об этом деле. Ведь это работа СГБ – ловить сбежавших преступников, не так ли?
 
Отец Шига восхитился. Вот уже месяц он пытался придумать, как в решающий момент отвлечь гончих псов СГБ. А каково это – ловить Иту – знали все.
Таковы были все планы Его Преосвященства – простые, но ослепительные в своей простоте. Воплощать их было одно удовольствие.
Например, именно его идеей было перевести непременное орденское обращение "брат" русским словом "товарищ".
И когда Шигу одолевали сомнения, как может горстка святых братьев выступить против целой планеты – он шёл к епископу.
Тот говорил: "Кто управляет прошлым – управляет будущим, сын мой. Кто управляет настоящим – тот управляет прошлым. Их "Тьма" – оружие Господне. Обратим их под мечом, как Кано – варваров".
"Ваше Преосвященство, а если они примут веру лишь на словах?"
"Не имеет значения, сын мой. У нас будут их дети. Лишённые семьи, воспитанные на голой логике. У нас – лучшие учителя Ордена. Говорящие на их языке. Достаточно одного-двух на этот их "интернат", чтоб превратить сие богомерзкое заведение в обитель чистой веры. Ведь мало чистой логики, чтоб спорить с заведомо более искушённым противником. Тут нужна слепая вера. Как святой Мика рёк дьяволу – "Верую, ибо бессмысленно ".
 
 
29 июля 36 года
10:30
 
 
…Ангелову оставалось заблокировать последний звездолёт – на старом космодроме в Мирза-Чарле, когда звякнул сигнал получения срочной рассылки. Он автоматически открыл сообщение и тупо уставился в экран:
"Всем сотрудникам Службы Галактической Безопасности и Аварийной службы… Задержать… Сабину Крюгер… Джереми Тафната… Петра Ангелова…" Дальше он не читал. Пете уже мерещились шаги на лестнице… Первым побуждением было бежать… Остановился. Трезво взвесил шансы. Заблокировать "Тьму" он не успеет. Оставалось лишь сменить код да разрядить энергоёмкости. Ещё раз поспешно вызвать Руди. Выслушать в очередной раз предложение "оставить сообщение после гудка", коротко обрисовать положение – из предосторожности на арканарском. Оставить видеофон на столе. И уходить… а куда, когда в дверь уже стучат? Петя брёл вдоль бесконечных стеллажей кристаллотеки, сменившихся шкафами бумажного архива… Наконец, он попал в места, где архив превращался в завалы и лабиринты. Перевёрнутые, местами обугленные шкафы в решете пулевых пробоин, россыпи гильз, кое-где – тёмные пятна на рассыпанных бумагах – здесь прошлое давало свой последний бой. Петя едва не запнулся за подозрительного вида проволочку, натянутую как раз на уровне колен. Перепрыгнул на чистом автомате, всплыло слышанное когда-то предостережение относительно проволочек, ниточек и верёвочек в дальних секторах архива: "Наткнуться – плохая примета".
Похоже, тут ничего не менялось с тех пор, как отсюда убрали тело последнего офицера Зун Паданы. Впрочем, спецназовцев ООН из этих подземелий вынесли тоже немало.
Наконец, Петя нашёл покосившийся шкаф с готическим "Schr…" на сколотой табличке. Открыл дверь и, пригнувшись, шагнул в тёмный провал. Тут, в самом сердце завала было пыльно и пусто. И стояла давным-давно установленная стараниями Руди, нигде не зарегистрированная нуль-камера.
…Теперь он пробирался сквозь кусты берегом Аятского озера.
…Этого коттеджа не существовало. Все карты планеты показывали здесь чащобу да болото – местечко под названием Комарики. Впрочем, и стоя вплотную, заметить домик удалось бы, лишь уткнувшись лбом в дверь. Заросший колючим малинником и густой крапивой по самую крышу, он даже вблизи напоминал кучу бурелома. Петя сам вырастил его из немаркированного эмбриозародыша, сам насадил чащобу, а потом аккуратно затёр все следы в БВИ.
"Дом поросёнка должен быть крепостью", – улыбнулся он, заходя. Его, как всегда, встретил уют и покой…
…Терминал БВИ был включён. На фоне огромного экрана силуэтом виднелась тонкая девичья фигурка. Почему-то в его собственных рубашке и брюках.
 
      – Привет, Петь, – сказала Сабина и обернулась, – а я тебя жду, жду…
 
Ангелов малость "поплыл", однако ж нашёл силы светским тоном поинтересоваться:
 
      – А как твой друг? Ну, художник?
      – Умер.
      – А-а…
      – Сегодня вообще многие умерли… Пятеро из пассажиров "Печоры" были художниками.
      – Ужас какой! Летели работать и так…
      – Вряд ли. Все пятеро бросили писать примерно год назад.
      – Странно…
      – А Митя… Там вообще был другой…
      – Что – другой?
      – Послушай, Петя, если тебе понадобится подсадить на Землю своих агентов, какую ты выберешь легенду?
      – Не знаю… Никогда не думал… Но врачом или учителем их не сделаешь – нужны специальные знания.
      – Правильно. Кроме того, и те, и другие непрерывно общаются с массой народу. Значит, нужны одинокие люди, много разъезжающие по галактике, которых привыкли видеть повсюду, которые могут поступать странно…
      – Например, художники?
      – Художники. Петь, можно узнать, чем они занимались весь этот год?
 
Ангелов снял с БВИ фамилии пяти пассажиров "Печоры", которых показала Сабина.
 
      – Митю Аткинса добавь.
 
Шесть фамилий. Картина получалась странная – шестеро талантливых художников почти одновременно бросают искусство и первым делом берут экскурсию на Пандору.
 
      – Они что, с Пандоры? – почему-то шепотом спросил Петя.
      – Нет, с Арканара.
      – Откуда ты знаешь?
      – Митя знал меня…, – и никак не поясняя, задумчиво продолжила, – а ведь именно так генерал Святого Ордена Кано Первый захватил Баркан.
      – Расскажи?
      – "Послал он братьев верных в страну Баркан, чтоб доносили они обо всём, что происходит в стране. И дал им образ жонглёров, для мерзости коих не было преграды в Баркане. И вошли братья святые в чрево ереси Барканской и покончили с нею в ночь одну"
      – А что было дальше?
      – "Поставили братья святые людей Баркана и подняли над ними мечи тяжкие. И скомандовал Его Высокопреосвященство всем обратиться в истинную веру".
      – И?
      – Согласные обратились. Несогласные были зарезаны.
      – Ужас! А зачем им Пандора?
      – Не знаю. Думай, стажёр. У всех – туристические экскурсии. Ты на такой был?
      – Конечно! В школе. Здорово было! Джунгли, тахорги, ракопауки… Нас там ещё и с настоящих ружей стрелять учили. Если б было больше шестнадцати лет, так дали бы с собой…
      – Оружие! – это они сказали одновременно.
      – Оружие? – Сабина с сомнением покачала головой, – Много же понадобится ружей, чтобы Землю захватить. Где их "мечи тяжкие"?
      – "Тьма"!
      – Что?
 
Петя сбивчиво обрисовал ситуацию.
 
      – Не заблокировал последний? Действуй, стажёр!
 
Облившись холодным потом Ангелов вошёл в систему "Йормала" и опешил – на все корабли рассылались сигналы запуска. И рассылались не с адреса Совета. Терминал, с которого шли команды, принадлежал Институту Экспериментальной Истории. Пете стало страшно. Он вдруг представил себе неизвестных сумасшедших, вооружённых звездолётами "Тьма". Потом от сердца отлегло.
 
      – Доступ-код я-таки сменил, а сейчас мы его заблокируем… – и осёкся. На экране возникло сообщение: ""Тьма-49" – введён мастер-код". И через секунду: ""Тьма-49" – активирован". Сабина среагировала мгновенно:
      – В Мирза-Чарле. И без нуль-Т – мы в розыске.
 
…На берегу озера обнаружился очень древний флаер. Хозяин собирал малину где-то неподалёку.
Без малейших колебаний Сабина прыгнула в кабину.
 
      – Но это же чужое… – промямлил Петя.
 
Сабина недоуменно подняла глаза.
 
 
29 июля 36 года
10:35 (Местное время 01:35)
 
 
…– Странники – вздор, молодой человек, – безапелляционно заявил доктор Бромберг, – вот где главная опасность!
Минное поле уже кончилось, и они шли мимо древних бетонных корпусов, тускло серебрившихся в лунном свете.
 
      – Считалось, что они, – кивок в сторону корпусов, – делают историю. Автомобиль, спутник, компьютер, Интернет…, – (Услышав этот парад архаизмов, Антон улыбнулся), – а потом в один прекрасный день весь Интернет парализует неизвестный вирус.
      – Гм?
      – Ах да, это – терминология децентрализованных кибернетических сетей. И тогда они решают запустить вот это, – ещё кивок, – и, в качестве первой задачи дать ему разобраться с вирусом. Безответственность наказуема, но такой судьбы они всё равно не заслужили. …Да, молодой человек, знаете, каково это – автоматический штурмовой мини-танк Т-1 в машинном зале? Со всеми своими спаренными пулемётами… А если их – сотни?.. А в зале – лучшие умы тогдашней кибернетики? Всего четыре минуты, но к концу в живых оставались только Камилл – знаете Камилла? – ответ его, похоже, не интересовал, – да один мальчишка. И они-то смогли прекратить это безобразие. Но оно прорвалось в Интернет. И ещё полгода шло физическое уничтожение компьютерных сетей. Что тогда творилось! Что там сожжение Александрийской библиотеки – по сравнению с гибелью Интернета. Погибал целый мир! Йоттабайты уникальнейшей информации – данные, тексты, фильмы, дневники… Семьдесят лет трудов человечества пошли прахом! Огнемётчики, говорят, плакали! А всё-таки, я думаю, это было к лучшему. Децентрализованные системы запрещены, в фундамент БВИ вмуровано сто тонн старого доброго тротила. Да, похмелье было жуткое – но человечество, похоже, вернулось-таки в реальный мир. Мне кажется, что если б не это – мы всё ещё не добрались бы до звёзд. Сидели бы до сих пор перед очередной версией "Окон" и игрались, игрались, игрались…
      Он замолчал. Руди огляделся по сторонам. Они шли по широкой улице, мощённой потрескавшимися бетонными плитами. В зазоры между ними пучками лезла буйная поросль. По обоим сторонам тянулись всё те же типовые корпуса. Толстые стены – сплошь в характерных выщерблинах. Оконные проёмы вообще напоминали пористую губку. Дорогу перебежал хорёк. Замер, покосился на невиданных пришельцев и побежал дальше – по своим делам. Где-то высоко в листве защёлкала птица.
      – Not one would mind, neither bird, nor tree
 
If mankind perished utterly;
And Spring herself, when she woke at dawn
Would scarcely know, that we were gone?…, – задумчиво пробормотал доктор Бромберг и уже обычным свои скрипучим голосом продолжил, – Кстати, молодой человек, обратите внимание. Лёгким пинком он опрокинул лежавший посреди дороги пластиковый ящичек. Оттуда выкатилось что-то круглое, ребристое.
 
      – Граната Ф-1. На Балканах мы называли их "Старыми черепахами". Полвека – а в масле, как новенькая. Вот как умели делать в старину.
 
Руди подобрал артефакт – не забыть передать Джереми для музея. Бромберг усмехнулся, потом прислушался к едва слышному писку и полез в карман. Пищала небольшая коробочка.
 
      – Вот, извольте, ещё пример. Сталкерский антиполицай. Как склепал его Джеки-Инженер в восемьдесять восьмом, так сорок лет с лишним лет и пашет… А где теперь сам Джеки? – Бромберг ещё раз усмехнулся и нажал на кнопочку. Коробочка заговорила: "…ского Руди, Сабину Крюгер, Джереми Тафната и Петра Ангелова – задержать. Представляют особую опасность. Повторяю: всем постам Аварийной службы…"
 
Бромберг саркастически поднял бровь.
 
      – Ну, так кто и кого должен задерживать? Ладно… Пойдёмте, Руди, пойдёмте… За минные поля они не заходят.
 
Некоторое время висело тяжелое молчание, нарушаемое равномерным хрустом стекла под подошвами. Наконец, Бромберг не выдержал:
 
      – Вот вам и ещё один заброшенный полигон человеческой безответственности. Как Эйномия – для релятивистов, Радуга – для нуль-физиков и Арканар для историков, социологов и экономистов. И всюду это равнодушие. Не думаю, чтобы судьба арканарцев волновала историков больше, чем судьба местных землероек – нулевиков Радуги. Лес рубят – щепки летят, а цель оправдывает средства.
 
А между тем эксперименты продолжаются – но уже над всеми нами – Арканар больше не замкнутая система. А Земля всего лишь сторона в феодальной вой… – безо всякого предупреждения он резко ударил Антона в голень. То есть собрался ударить – защитный рефлекс сработал мгновенно, Руди поставил блок и едва успел остановить собственный рубящий удар у самого горла доктора.
 
      – Dumkopf! Мина! – прохрипел Бромберг, – и не наша, между прочим.
      – А чья?
      – Их, – последний кивок в сторону корпусов.
      – Прошу прощения…
      – Бывают…ошибки, – и, потирая шею, как ни в чём не бывало продолжил, – вернёмся к нашим баранам. Слышали ли вы о Последнем Доводе Земли?
      – Это что?
      – Вы про Ламондуа слышали?
      – Разумеется. Создатель Нуль-Т.
      – А про Гофмана, Маляева?
      – Исследователи Волны? – с сомнением предположил Руди.
      – Исследователи… Гофман покончил с собой, поняв, что они натворили. Маляев довёл его работу до завершения. Отец нуль-бомбы.
      – Это же фантастика!
      – Может и так… А, кстати, вот мы и дошли до мест обитаемых. Тут тоже мины, но уже наши. Если вам от того легче.
 
В кармане у Руди запищал видеофон. Он выслушал сообщение, стремительно мрачнея, размахнулся и зашвырнул видеофон куда-то в середину минного поля.
 
      – Скажите, а кому вы ещё рассказывали про нуль-бомбу?
      – Симонову, Александру Васильевичу.
 
Антон задумался. Мысль, пришедшая ему в голову, была абсолютно дикой. Дядя Саша… нет, не могло быть… Но – непрерывные провалы наблюдателей в Арканаре? Что могут сделать с человеком пятнадцать лет существования в шкуре феодального хищника? Безнаказанности? Ничем не ограниченной власти? В какой момент коммунар становится экспонатом музея? Но – дядя Саша? Наставник? Но – Сабина? Сдал же он эсторцам Сабину?
Решение было принято.
 
      – Размышляете? – Поинтересовался Бромберг, – А как вы собираетесь выбираться? Если на Нуль-Т – так угодите точнёхонько в СГБ. Или вам туда и надо?
 
Антон промолчал.
 
      – Ладно, Руди, чёрт с вами! Могу предложить свою нуль-камеру. Нерегистрированную.
 
Сотрудник СГБ хотел что-то сказать, потом махнул рукой.
 
      – Спасибо, доктор Бромберг!
      – Не за что, молодой человек.
 
 
 
29 июля 36 года
11:00
 
 
…Заседание решили устроить за закрытыми дверями, в кабинете Симонова. В некотором роде кабинет этот тоже был музеем – на стенах висели щиты и холсты самого Катэ, а за стеклянной витриной – особо ценный экспонат – фамильный меч донов Кси.
Дон Кондор собрал у себя людей, которым мог доверять безоговорочно. Учеников.
Стелла и Слава Цюрупа – с ещё мокрыми волосами – их выдернули с Гавайев, прямо посреди медового месяца. Удивительно красивая пара. Наблюдатели нового поколения, из тех, кого готовили для полномасштабного вмешательства.
Казимир Сташевский. Именно ему пришлось разгребать кровавый бардак в Арканаре. Бок о бок с Аратой, доном Кси и Пэртой Позвоночником, он участвовал в штурме Бау. Тогда им удалось подготовить великолепную дисциплинированную армию. Продумано было, казалось, решительно всё. Кто мог знать, что барон со всей дружиной окажется в замке? Кто, в каком бреду, мог предполагать, что со стен их встретят плотным огнём артиллерии? Изобретение пороха – важнейшая веха в развитии любой цивилизации. За ним следует кризис такого масштаба, что любой историк дал бы себя четвертовать – за одну лишь возможность наблюдать его. В другое время дон Кондор бросил бы все дела, чтобы лично присутствовать при этом событии. Но в случае Арканара он едва удержался, чтоб не объявить мерзавца-изобретателя в listed and wanted ?.
Святой Орден тогда всё-таки вернул себе над большей частью Арканара.
Барона Пампа окопался в Бау и совершил массу подвигов на партизанской войне, что впрочем, особого значения не имело.
Программа "Рог Изобилия" могла продолжаться. Но цена была заплачена страшная. Погибли почти все. Самого Казимира едва успела эвакуировать аварийная команда. Лицо, снесённое напрочь баронской булавой, пришлось собирать по голограммам. От жутких травм произошла полная регрессия биоблокады, случай вообще беспрецедентный. Врачи только руками разводили. Потом Казимира пришлось заново учить всему – часы гипноиндукции. Но ведь не сдался человек, как некоторые! Снова вернулся к любимому делу. Зато дон Рэба с тех пор доверял ему безоговорочно, так что теперь Александру Васильевичу было известно о каждом вздохе старого изувера.
Благородный дон Гуг по обыкновению опаздывал. Из подпространства его звездолёт вышел уже двадцать минут назад.
В ожидании Пашки говорили о пустяках. Обсудили последние арканарские новости, повосхищались последним словом тамошней техники – цельнометаллическим барканским самострелом. О катастрофе молчали.
Наконец появился Пашка, и было видно, что благородный дон зол, ничего не понимает и готов требовать объяснений. Кстати, совершенно справедливо, признал дон Кондор. Тщательно продуманная легенда дона Гуга, старшего постельничего его светлости герцога Ируканского, результат многолетней кропотливой работы, была провалена окончательно и бесповоротно – в такой спешке проходил отзыв из Ирукана.
 
      – Некогда, дон Гуг, некогда – оборвал Симонов гнев лица вчера ещё приближённого, а ныне – подозрительного, предположительно связанного с нечистой силой.
 
Он коротко рассказал об ударе, нанесённом в самое сердце планеты. О пропавших людях. О янтарине. Потом помолчал. Пожевал в сомнении – и стало видно, что он, в сущности, совсем старик. А потом рассказал о плане "Йормала". Слушали молча, в потрясённом молчании.
Затем Симонов перешёл к самому страшному – вот уже час ни один из кораблей не отвечает на запросы на активацию.
 
      – Широкомасштабная атака Странников, – сформулировал Слава. На лице его отображалась полная готовность немедленно прорываться к кораблям, отбивать их у захватчиков и вступать в безнадёжный бой за свою планету.
      – Подождите, Александр Васильевич. Да не может всё быть настолько страшно, – зазвенел вдруг голос Стеллы, – есть ведь у нас в институте терминал БВИ. Давайте, я попробую, – не дожидаясь разрешения, она села за экран, одним широким движением убрала всё цветное оформление. По монитору побежала черно-белая абракадабра. Все сгрудились у неё за спиной. Среди цифробуквенной мешанины время от времени проскакивало "Тьма-1 – в доступе отказано", "Тьма-2 – в доступе отказано".
      – Тут неслабого бивня работа! – пробормотала Стелла, сдувая с глаз чёлку.
      – Кого-кого? – не понял Симонов.
      – Бивня, – внезапно густо залившись краской, – мы в школе так звали тех, кто в БВИ шарил.
      – И откуда такой архаичный жаргон у твоей супруги, – усмехнулся Пашка и осёкся, увидев лицо дона Кондора.
      – Скажи, Стелла, а эти твои "бивни"… они умели преодолевать защитные системы?
      – Да, конечно, вот, например…
 
Симонов уже не слушал, лишь смотрел, как капает с экрана: "Тьма-22…", "Тьма-23…"
Он вспомнил вдруг это ощущение изумленного негодования. Тогда, десять лет назад, когда выплеснулись на экраны планеты жуткие сцены средневековой дикости. И о том, кто их выплеснул.
Ему вдруг вспомнилось всё – и загадочное спасение Руматы, и Сабина, три года уходившая под самым носом у команды эвакуации, и Джереми Тафнат… Опыт пятнадцати лет феодальной интриги свёл факты воедино – и складывалось из них нечто пугающее.