Месть черного паука

      Одного бойца легко контузило, другому волной припечатало лицо бронещитом, основательно расквасив нос. "Старфорс" погиб мгновенно. Оторванную кисть руки раскидало по стенам и потолку кровавыми брызгами. Осколки изрешетили всю кухню. Со свистом выходил газ из развороченной плиты, его противный запах примешивался к слезоточивому дыму. Сквозняк выносил эту смесь на улицу.
      Собровец в противогазе завернул кран на газовой трубе и лучом мощного фонаря высветил скорчившееся под окном мертвое тело. От вида исковерканной осколками плоти он чуть не наблевал в противогаз и поспешно отправился осматривать другие помещения.
      Из окна дальней комнаты выпрыгивали бойцы основной штурмовой группы, так и не успевшие ни разу выстрелить. Но дымка глотнуть успели и сейчас откашливались, отплевывались и чихали. Приставив к стене выломанную решетку, как лестницу, Ямщиков влез в окно, прижимая к лицу мокрый платок. Впрочем, поганый дым уже почти полностью выдуло. Тут он встретился с бойцом, который, сдернув с потного лица противогаз, сообщил, что больше никого в квартире нет. Следовало приступать к осмотру, составлять протоколы и делать фотоснимки.
      Пока передовой отряд криминалистов, следователей и начальства увлеченно занимался трупом на кухне, подоспел районный прокурор и сходу обвинил всех в грубом нарушении законности. Дескать, следовало вести переговоры. Обстоятельства вовсе не требовали применения оружия, а то, что здесь произошло, квалифицируется как умышленное убийство. В лучшем случае, как превышение власти и мер защиты.
      - А ты бы хотел, чтоб он нас всех тут гранатами закидал? - заорал командир взвода СОБРа, только что отправивший в госпиталь своего бойца, раздробленную руку которого теперь предстояло спасать хирургам.
      Пользуясь тем, что все отвлечены перепалкой, Ямщиков, подсвечивая фонариком, аккуратно обшарил дальние углы квартиры. Распахнув один из шкафов, он обнаружил, что тот маскирует вход в небольшую комнатку. Она вся была забита электронной аппаратурой. Два компьютера, сканер, принтер, чуть не десяток магнитофонов, два сервера и нечто, напоминающее цифровой телефонный коммутатор. Все это опутано соединительными кабелями и проводами.
      Самое примечательное, что аппаратура была включена, и один из магнитофонов тихонько шелестел. В плексигласовом окошечке виднелись вращающиеся бобинки компакт-кассеты. Ямщикову хватило грамотности сразу понять, куда попал, - узел электронного шпионажа, станция прослушивания телефонных разговоров. А раз телефонные разговоры записываются, где-то близко должны храниться и сами записи. Естественно, не в мешках из-под картошки, а в каких-то коробках или шкафах.
      В тесной комнатухе, пропахшей нагретой пылью и пластиком, едва умещалась пара вращающихся стульев. Свободное место могло найтись разве лишь под столами с аппаратурой. На полу действительно стояли картонные коробки с кассетами, но чистыми, предназначеными для записи. А картонки с записями оказались в шкафу, служившем входом. В луче фонаря хорошо читались крупные надписи на торцах коробок: "Бизнес", "Мэрия", "Область", "Менты", "Банки", "Воры".
      Ямщиков прихватил две коробки - "Менты" и "Воры". Высунувшись в окно, тихонько свистнул. Подошел оперативник из его группы Саня Ерошин.
      - Снеси в машину и помалкивай, - негромко скомандовал Ямщиков.
      Потом он скрылся в квартире, чтобы присоединиться к следственной группе. На лестничной площадке продолжал бушевать прокурор, хотя собровцы, сделав свою неблагодарную работу, уже уехали. Здесь же жались понятые мужчина и женщина средних лет.
      - Давайте уже обыском займемся, - с ходу предложил Ямщиков и сделал приглашающий жест прокурору. - Проходите, чтобы больше не случилось каких нарушений. И понятых тоже попрошу.
      Он вернулся в квартиру, включая по пути свет. Лампочки уцелели везде, кроме кухни. Следом цепочкой тянулись все остальные. Пройдя в дальнюю комнату, Ямщиков огляделся и указал на раскрытую дверцу шкафа:
      - Попрошу понятых заглянуть внутрь. Вы видите помещение, заполненное радиоаппаратурой. Попрошу засвидетельствовать, что некоторые магнитофоны работают, вращая кассеты. А вот здесь, - он раскрыл другую створку шкафа, находятся коробки. Сейчас я выну одну из них. Хотя бы вот эту, с надписью "Прокуратура".
      - Погодите, - заволновался прокурор, - что все это значит?
      - Сейчас узнаем. - Ямщиков раскрыл коробку. - Ого! Да тут магнитофоннные кассеты. Как я понимаю, с записями. - Он вытащил одну. - Но тут только номер написан. Наверное, надо в компьютере смотреть. Там, поди, указано, чьи разговоры под этим номером значатся.
      - Я требую тщательного пересчета всех кассет, - твердо сказал прокурор. - Затем коробка должна быть опечатана. Вскрыть и прослушивать записи только в присутствии представителя прокуратуры.
      - Нет возражений! - одобрил Ямщиков. - Там, кстати есть коробка с надписью "УВД", её тоже следует опечатать и прослушивать только в присутствии представителей областного управления.
      - Я думаю, - внезапно успокоился прокурор, - что это дело передадут в прокуратуру. Вам совсем не обязательно прослушивать записи наших разговоров, возможно, секретных.
      - Возможно, - согласился и подтвердил кивком Ямщиков. - А возможно, так, ерунда всякая, чистая бытовуха. - Пояснил: - Совместные пьянки, сауна с девочками, дружеские разговоры с бандитами за бутылочкой пивка. Мало ли что с вашим братом-прокурором может стрястись. Вон, даже сам министр юстиции на банном скандале залетел. Вы пока кассеты считайте, а я схожу позвоню своему начальству, пусть охрану пришлют. Как бы что не пропало.
      - Я тоже позвоню, - подскочил прокурор.
      - Вот это правильно, - снова одобрил Ямщиков. - Будем совместно бороться за честное имя своих контор. Впрочем, я человек маленький, про меня вряд ли что здесь найдется, а вам, пожалуй, следует озаботиться.
      Реакция начальства на звонок оказалась бурной сверх всяких ожиданий. Тут же все прилетели. Сразу разгорелись дебаты, куда везти изъятые кассеты, в прокуратуру или УВД? Ясное дело, присутствие Ямщикова уже не требовалось, было кому обыск и опись производить. И он легко напросился поучаствовать в осмотре базы "старфорсов" возле хладокомбината. Естественно, после того, как собровцы её захватят.
      Здесь он уже все и так успел увидеть. Из интересных предметов, найденных в квартире, особо стоило отметить два бронежилета, гранаты, патроны к пистолетам Макарова и ТТ, само собой, изрядный запас автоматных патронов, прицел ночного видения, лазерный подствольный целеуказатель, целый ящик электронных подслушивающих устройств и всякую мелочевку типа черных масок, наручников и ножей.
      К этому времени стало известно что две других квартиры, где проживали "старфорсы" оказались пустыми. Их взломали и захватили без лишнего шума. Там никакой аппаратуры не обнаружилось, зато нашлись боеприпасы, гранаты и кое-какая амуниция.
      Двух парней, охранявших Будякина, легко взяли у того дома. Они сидели в прихожей босса в креслах и скучали. Так скучать им предстояло всю ночь до утра. После ночного испуга, вызванного пауками на веревках, Будякин потребовал, чтобы его покой оберегали круглосуточно. Когда к нему в гости пришел полковник из областного управления, дверь, несмотря на поздний час, сразу распахнулась. Но вслед за полковником вошли собровцы с автоматами и попросили ребят поднять руки.
      У парней оказались при себе зарегистрированные пистолеты ИЖ, принадлежащие охранному агентству, и документы на право ношения. Тем не менее, оружие изъяли, а самих увезли на допрос. Будякин страшно возмущался, кричал, что это очередная провокация, звено в общей цепи заговора властей. Он дозвонился до репортеров "Ночных новостей" и, уже после отъезда группы захвата, выступил перед телекамерами, заявив решительный протест. Потом принялся дозваниваться до прокурора области, которого дома не оказалось. В конце концов, Серафим, пожаловался какому-то дежурному, что его лишили охраны и оставили на растерзание кому попало.
      А прокурор области и руководство УВД в это время все продолжали делить кассеты с записями перехваченных телефонных разговоров. Оказалось, что, благодаря мощной компьютерной системе, прослушивались десятки телефонных линий. Среди прочих и налоговая инспекция, и крупные бизнесмены, и политики, и ответственные чиновники. В общем, тянуло на хороший срок по ряду статей за разные незаконные деяния. Начальство все-таки договорилось и решило прослушивать записанные разговоры своих ведомств сообща.
      Группа захвата попутно проникла в офис "Старфорс". Ключи оказались у одного из захваченных на квартире Будякина охранников. Сам офис, арендованные в здании одного из проектных институтов две смежных комнаты на первом этаже, находился на сигнализации. Остальную территорию первого этажа, включая бывшую столовую, арендовал мелкий банк с круглосуточной охраной.
      Из офиса изъяли всю документацию, а из оружейного ящика забрали ещё два пистолета и три помповых ружья с патронами. Оружие находилось в офисе совершенно законно. Имелись лицензии и все положенные документы, и правила хранения не были нарушены. Но агентство "Старфорс" уже заканчивало свое существование и оружие все равно подлежало изъятию. Помещение снова заперли, опечатали и позвонили на пульт вневедомственной охраны, чтобы включили централизованную сигнализацию.
      Базу напротив хладокомбината обкладывали основательно. Когда-то здесь находилась комплектовочная площадка, гараж и склад малоизвестного предприятия с заковыристым наименованием "Свердлоблсельсвязьстрой". Правда, строить линии связи оно предпочитало в городе, в крайнем случае, в пригородных птицефабриках. После приватизации база несколько раз меняла хозяев и сейчас числилась в собственности у некой торгово-производственной фирмы "Торикс-АБ".
      Почти трехметровый бетонный забор и высокие стальные ворота надежно прикрывали территорию базу от посторонних взглядов. Только самый верх длинного ангара виднелся над оградой. Над воротами была установлена телекамера, прикрытая сверху металлическим козырьком, так что незаметно подойти к воротам оказалось невозможно. Да никто и не старался.
      На крыше хладокомбината заняли позицию снайперы. Хоть они и оказались довольно высоко, но и им забор мешал видеть двор, освещенный двумя прожекторами. С крыш соседних складов другие снайпера и наблюдатели рассмотрели металлические контейнера, штабеля ящиков и металлических бочек, сложенных у забора, и несколько автомобилей.
      Крыша старого гаража чуть возвышалась над забором, и казалось странным, что машины не загнали внутрь. Может, места не оказалось? К воротам примыкало одноэтажное здание. Когда-то пять его окон смотрели на проезжую часть, но сейчас все они были заложены кирпичом и заштукатурены. Только прямоугольные заплаты выделялись на стене, обозначая места, где прежде располагались оконные проемы. Таким образом попасть внутрь ограды можно было только в ворота или через забор.
      Собровцев данное обстоятельство ничуть не смущало. Через забор, так через забор. Не велика проблема - подогнать грузовик и прямо из кузова прыгнуть на ограду. А ещё лучше - взять под прицел двор и потребовать от присутствующих, чтобы выходили с поднятыми руками. А телекамера над воротами покажет, что улица полна вооруженных и экипированных по полной программе здоровенных мужиков, так что всякое сопротивление не только бесполезно, а прямо-таки вредно для здоровья.
      Затишье на территории базы никого не насторожило. Ночь, люди добрые спят давно. Так что и "старфорсы", скорее всего, спят в одноэтажке у ворот. Не в контейнерах же им сидеть, и не в ангаре. Так что собровцы не особо скрытничали, начиная операцию.
      Два грузовика подкатили с противоположных сторон. Один остановился возле одноэтажки, и на плоскую крышу длинного дома полезли бойцы, подсаживая друг друга. Из другого грузовика, пяток метров не доехавшего до ворот, атакующие забирались прямо на бетонную ограду и прыгали вниз.
      Тут с торцевой стены ангара под самой кровлей распахнулось окошечко и оттуда ударил ручной пулемет. Длинная очередь буквально смела собровцев с плоской крыши. Кто не успел спрыгнуть в кузов сам, того стащили товарищи. Четверо человек были ранены, только бронежилеты спасли их от гибели.
      Следующая очередь ударила по верхней кромке забора. Но тут открыли ответный огонь снайпера с крыши хладокомбината. Расстояние едва ли составляло полторы сотни метров, и после нескольких торопливых выстрелов пулеметный огонь был подавлен. Но теперь заговорили автоматы. Трое собровцев, успевших спрыгнуть во двор, оказались прижаты к земле. Один из них оказался легко ранен. Все трое не по разу отбывали двухмесячные чеченские командировки и сейчас огрызались короткими очередями, стараясь не подпустить слишком близко противника и сковывая его действия.
      Тут погасли прожектора и двор погрузился во тьму, изодранную вспышками выстрелов, красными огнями трассеров и искрами рикошетов. Но темнота, скорее всего, была на руку атакующим. Кто-то из них установил на крыше мощный фонарь, ослепительный луч которого, направленный точно на окошко под кровлей амбара, больше не позволял вести прицельный пулеметный огонь.
      Двое "старфорсов", используя штабель ящиков как лестницу, перемахнули через забор на территорию соседней базы. Но здесь их уже ждали. Сразу несколько голосов заорали:
      - Стоять! Не двигаться! Бросай оружие!
      Но тренированные парни покатились по земле, стреляя из автоматов на звук. Последовала короткая перестрелка. Собровцы скрывались за пакетами металлических труб и патронов не жалели. Из них никто не пострадал, а оба "старфорса" были сражены наповал. Они оказались без бронежилетов, правда в полном камуфляжном обмундировании. Похоже, если они и спали до нападения на базу, то не раздеваясь.
      Еще четверо пытались вырваться на джипе. Надо сказать, что машины во дворе стояли не как попало. Со стороны ворот их не было видно вообще за расставленными металлическими контейнерами. В стенках контейнеров темнели небольшие амбразурки, через них вели огонь "старфорсы". Старший лейтенант Старков предполагал, что однажды его базу придется оборонять, и превратил её в небольшой укрепрайон.
      Собровцы, разъяренные, - только что четверых их товарищей, срезанных пулеметной очередью, увезли в госпиталь, ввязались в бой, но больше на рожон не лезли и снижали интенсивность огня. Снайпера на соседних крышах помочь не могли, из-за высокого забора не видели низко расположенных бойниц в стенках контейнеров. На плоской крыше одноэтажки возле ворот снова залегло несколько бойцов СОБРа и постреливало по вспышкам выстрелов. Темнота не позволяла как следует прицелиться. Одного из бойцов вскоре контузило - пуля попала в сферический шлем. Специальная сталь выдержала, но парня пришлось выводить из боя. Это и других заставило пореже высовываться. Судя по всему, у "старфорсов" имелись прицелы ночного видения.
      Такие прицелы имелись и у СОБРа, но не имелось подходящих позиций. Ленивая перестрелка затягивалась, а потом почти стихла. Милицейское начальство ждало рассвета и через мегафон рассказывало о бесполезности сопротивления, склоняя обороняющихся к сдаче. На помощь подходили поднятый по тревоге Екатеринбургский ОМОН и спецназ внутренних войск "Россы".
      Блокированные за бетонным забором "старфорсы", пожалуй, и сами понимали, что не смогут вечно отсиживаться в холодных контейнерах и даже в теплом ангаре. Но по каким-то своим причинам сдаваться не желали. Им оставалось только прорываться.
      Надо сказать, что шанс у них был. Хотя собровцам казалось, будто в одноэтажном здании у ворот никого нет, там находилось двое "старфорсов". Поддерживая по рации связь с остальной группой, они никак себя не проявляли, находясь в засаде. В случае массированной атаки они могли ударить в спину ворвавшимся во двор бойцам. А сейчас должны были открыть ворота и расчистить проход.
      Когда загудел электродвигатель и железные ворота медленно поехали в сторону, все сразу поняли, что начался прорыв и что кнопка, включающая двигатель, находится рядом в домике. И кто-то её нажал. Командир отделения собровцев, лежавшего на крыше, уловил логику надвигающихся событий и скомандовал: "Вперед!" Вся команда попрыгала с крыши и прижалась к стене. Вполне естественно было ожидать, что, когда ворота откроются полностью, из домика выбежит тот, кто кнопку нажимал.
      Но выскочил другой, получивший по радио команду атаковать милиционеров, блокировавших выезд с базы. "Старфорс", рывком распахнув двери, выбежал, держа в каждой руке по гранате с выдернутой чекой. Он забросил одну гранату на крышу и, пробежав несколько шагов, метнул туда же вторую. Потом прижался к стене, где его встретили слегка удивленные собровцы.
      Старфорсу тут же заломали руки и, основательно съездив по морде, чтоб не дрыгался, ткнули разбитым носом в землю. Гранаты на крыше рванули почти мгновенно, осколки разлетелись в стороны, никого не задев внизу. Тут же в глубине базы рыкнул двигатель джипа. Ворота, бренча и дернувшись напоследок, остановились, открыв широкий проезд.
      Этот проезд тут же попытался перекрыть грузовик. Тяжелый "Урал" загородил его своим высоким кузовом. Водителю очень не хотелось выполнять такую команду начальства, он жалел свою машину. Да и самому подставляться не хотелось. Поэтому он проехал гораздо дальше, чем следовало, спрятав за одноэтажкой не только двигатель, но и кабину с бензобаком. Кузов, тем не менее, перегораживал проезд почти полностью. Большая машина - "Урал".
      В темноте среди контейнеров полыхнуло пламя, и, махнув огненным хвостом, в борт грузовика влепилась кумулятивная граната, выпущенная из ручного гранатомета. Яркий сноп взрыва, грохот, огненные брызги. "Урал", едва не опрокинувшись, загорелся. Водитель, благословляя себя за то, что не подставился под прямой выстрел, выкатился из кабины и успел отбежать до того, как рванул бензобак. Рвануло, правда, не очень впечатляюще: солярка не бензин.
      Но вслед за этим в боковое окошко одноэтажного строеньица, выходящее к воротам, выглянул "старфорс", тот самый, что давил на кнопку открывания ворот, и подбросил под грузовик тротиловую шашку с горящим бикфордовым шнуром. Шашка была приличная - граммов на триста. Этот взрыв опрокинул полыхающую машину на бок, окончательно превратив её в груду искореженного металлолома.
      Некоторое время было слышно, как сзади в здании хладокомбината сыплются стекла. Потом, громко взревел двигатель джипа. Огромный автомобиль, сам похожий на дизельный фургон, вылетел на улицу. Над опущенными стеклами боковых дверок торчали три автомата и лупили короткими очередями. Трассирующие пули рикошетили от асфальта и стен, взмывая в небо красными фонтанными струями.
      Один автомат почти сразу заткнулся. По джипу со всех сторон тоже лупили из всех стволов, но в основном длинными очередями. Изрешеченная машина, с лобовым стеклом в белых пятнах густых трещин в местах пулевых пробоин, вихляя на пробитых скатах, успела проехать сотню метров. Но навстречу ей неслась колонна ОМОНа, и первой мчала боевая машина десанта с торчащим вперед пулеметом и бойцами, торчащими из люков.
      Мощные фары БМД ослепили водителя джипа. Он крутнул руль, вильнув в сторону, из бокового окна шарахнула автоматная очередь. Пули сыпанули по броне, и пулеметчик, не дожидаясь команды открыть огонь, нажал спусковой крючок, моментально опорожнив половину патронной ленты. Двигатель джипа заглох, окутавшись паром из перемолотого пулями радиатора. Водительская дверца распахнулась и из кабины свесился на асфальт человек. Он несколько раз дернул головой, стукаясь затылком, потом успокоился.
      БМД промчался мимо, а вторая машина, "уазик" свернула на обочину, и бойцы в бронежилетах и масках моментально окружили расстрелянный джип. Но пассажиры его тоже были уже расстреляны. И омоновцы, быстро сев обратно в "уазик", кинулись догонять колонну. Впрочем, тут догонять-то было нечего, считанные десятки метров.
      Навстречу слегка припоздавшему ОМОНу в свете догоравшего "Урала" собровцы волокли со двора двух схваченных "старфорсов". Того, что кнопку давил и взрывчатку бросал, они тоже захватили. Сразу после взрыва, пока тот ещё с пола не поднялся. Он ведь, как тротил метнул, сразу залег, чтоб осколками или ударной волной голову не снесло.
      Тут за ангаром грохнул ещё один взрыв. Обвалилась целая секция бетонного забора. Это оставшиеся "старфорсы" попытались прорваться через территорию соседней базы. Но сразу натолкнулись на блокирующее подразделение. Последовало короткое столкновение. "Старфорсов" прижали к земле автоматным огнем. Всего их было трое. И все сразу оказались ранены и сдались. Их перевязали и под усиленной охраной отправили в госпиталь.
      Оцепление не снимали до вечера, все осматривали и обыскивали базу, фотографировали трупы и сочиняли протоколы. Ни среди схваченных, ни среди убитых не оказалось Старкова с ближайшим помощником. Где они, никто из арестованных "старфорсов" не знал, либо не желал говорить.
      На базе нашли целый арсенал, вплоть до гранатометов. Среди прочего нашлось много боеприпасов, ручные гранаты, несколько ящиков взрывчатки. Кроме гранатометов обнаружили три одноразовых огнемета "шмель". С такой огневой мощью можно было смело контратаковать с очень большими шансами на успех. Трудно объяснить, почему "старфорсы" не пустили в ход все это добро. Наверное, будь здесь Старков, он бы, точно, сумел все правильно организовать.
      В ангаре в стальном грузовом контейнер оказалась оборудована пыточная камера. Там обнаружили кандалы, от которых тянулись цепи, притянутые болтами к стенкам. К потолку был приварен блок с петлей, натуральная дыба для подвешивания человека за руки или ноги. Целый чемодан садистского инструмента лежал на полу, забрызганном присохшей кровью. Но следы крови имелись не только на полу и стенах, а даже на потолке. Похоже, здесь запытали насмерть не одного человека. В таком случае становилось понятно, почему "старфорсы" так упрямо сопротивлялись. Наверное, у каждого из них руки по локоть в крови невинных людей, и очень не хотелось за это нести наказание.
      * * *
      Этим вечером, а, точнее, ночью, Славке больше не удалось встретиться с Ямщиковым. Записка, которую тот, как условились, оставил в пожарном кране на лестничной площадке, гласила:
      "Как-нибудь ночь перекантуйся, завтра поедем за одеждой. В. перешла в седьмую. Забери у коридорной пакет. Я."
      В общем, все ясно. "В." - это Виолетта, которую перевели в седьмую палату. "Я." - не кто иной, как сам Ямщиков. Вот только насчет пакета не совсем понятно. Ни о каком пакете разговора не заходило. Под коридорной, пожалуй, подразумевается дежурная медсестра, стол которой располагается в коридоре.
      Ее как раз не оказалось на месте. Славка сунулся в стол и сразу увидел толстенный сверток из белой бумаги. К тому же на нем оказалась надпись: "Для Водянкиной". Вытащив пакет, Славка сразу понял, что внутри какие-то бумаги, не то сшитые в тетради, не то завязанные в папки. Он не стал дожидаться медсестры, тем более, не хотелось объясняться, кто такой и что здесь делает. Только все успокоилось, народ разошелся, милиция разъехалась, и возбуждать чужую бдительность было ни к чему.
      Так что пакет он забрал и с легкой душой отправился в седьмую палату. В одной руке держал пакет, а в другой неразлучную коробку из-под шприцев, набитую деньгами. Дверь в палату Виолетты оказалась не заперта, наверное, ждала. И это хорошо, иначе пришлось бы стучать, привлекать ненужное внимание. Его и так сегодня оказалось слишком много для хрупкой, ещё не выздоровевшей окончательно, девушки.
      В палате горел свет, но Славке показалось, что Виолетта спит. Только подойдя ближе, увидел, что глаза её открыты. Он подмигнул ей и кивнул ободряюще:
      - Ну, как ты? Тут Ямщиков тебе какую-то посылочку послал. Заглянем, а?
      Он развернул пакет, и с внутренней стороны обертки на него уставилась помятая физиономия "народного кандидата" Серафима Будякина. Это оказалось очень символично, поскольку на двух папках, находившихся внутри свертка стояла его же фамилия. На третьей папке значилось охранное агентство "Старфорс". Изумленный Славка так и присвистнул:
      - Нет, ты только глянь! Ничего себе! Это где ж Ямщиков такого материальчика нарыл?
      Обкормленная успокоительными, Виолетта реагировала слабо. Ее заторможенный, подавленный вид вызвал у Славки прилив жалости и нежности. Не удержавшись, он погладил её по полураспущенной косе, лежащей на казенной подушке.
      - Да не убивайся ты так, Веточка. Все кончилось. А этих нечего жалеть, заслужили.
      - А мне все равно их жалко, - всхлипнула Виолетта, - у них же матери... И сама испугалась, знаешь как... - Присядь ко мне, - поманила вялым движением руки, - что-то холодно ...
      Она всхлипнула. Славка опустился на краешек кровати, сунул пакет в тумбочку, куда ещё раньше пристроил коробку из-под шприцев, и робко коснулся волос Виолетты.
      - Знобит, - прошептала она, не размыкая закрытых глаз, - Иди сюда, согрей. - Славка смущенно молчал, и она снова тихо повторила: - Согрей меня.
      Затаив дыханье, с сильно бьющимся сердцем, Славка сбросил с плеч чужой халат. На цыпочках прошел к двери, повернул ключ и выключил свет. Виолетта коснулась его ледяными ладонями, сбивчиво зашептала:
      - Иди ко мне... Мне так плохо... Давай побудем вместе... - она потерлась головой о Славкину грудь.
      Сердце Славки ухнуло вниз - ночной рубашки на девушке не было.
      * * *
      Утро принесло Славке разочарование и обиду.
      - Спасибо тебе, - сказала Виолетта, улыбаясь в потолок, - мне так плохо было вчера, так ужасно, а ты помог выйти из стресса.
      - Это я должен тебя благодарить, - заикнулся было Славка.
      - Прости, что я так тебя использовала, - Виолетта его попросту не слушала, говорила свое, - но мне правда нужно было как-то выйти из того состояния. Так что не бери в голову, мы ничем друг другу не обязаны.
      - Обожди, - Славка попытался её обнять, - как-то до меня плохо доходит. Это что, ты меня вроде "тампакса" применила? Вставила, вынула, выбросила?
      - Объясняю подробней, - Виолетта, уже совершенно обычная, выскользнула из его протянутых рук, выбралась из-под одеяла и повернулась спиной, вчера я была в состоянии депрессии и душевного надлома. Мужики в такой ситуации обычно кидаются в запой. - Она набросила пурпурную рубашку, выпростала копну волос, закрывших её до пояса. - Бабы устраивают истерики и жрут лекарства. А я использовала более действенный способ. - Она взяла гребешок и принялась расчесывать волосы. - И более приятный. Отлично снимает напряжение, восстанавливает эмоциональный баланс и гормональное равновесие. Теперь понял?
      - Понял, - хмуро ответил Славка и тоже полез из-под одеяла. - У самого недавно было такое состояние, чуть не спился. А надо было, оказывается, тебя пригласить.
      - Ну, это пустой номер, - заявила Виолетта, продолжая энергично орудовать гребнем, - я сама решаю, когда и с кем. И сколько.
      - И часто приходится решать? - Славка мрачнел на глазах, от радостного утреннего пробуждения и следа не осталось.
      - После расставания с так называемым женихом, вчера - в первый раз.
      - А я думал, что нравлюсь тебе, - вздохнул Славка.
      - Правильно думал, - подтвердила Виолетта, - ты и сейчас мне не разонравился. Но если задашь пошлый вопрос, а было ли мне хорошо, я тебя стулом ударю.
      - Не спрошу, и так знаю, что хорошо. Просто я думал, между нами все как-то серьезней.
      - Насколько я помню, жениться ты вообще не собираешься, а все остальное я серьезными отношениями считать не могу. - Она стала заплетать косу. - Горы для тебя все равно серьезней.
      - А если бы не горы?
      - А если бы не горы, тебя, наверное, и вовсе не существовало бы. С ними ты личность, мужчина, а без этих восхождений кто? Если никто, то мне такого тоже не надо, - она перебросила косу за спину и принялась, тихонько напевая, бренчать посудой на тумбочке.
      - Ладно, - безнадежно махнул рукой Славка, натягивая белый халат вместо рубашки, - лучше я пойду.
      - А разве ты не поцелуешь меня на прощанье?
      - Что? - он остолбенел.
      Виолетта мягко и неторопливо подошла, положила руки ему на плечи, поглядела в лицо лукавыми глазищами и вдруг прильнула в глубоком сильном поцелуе. Отстранилась, проверяя впечатление, полюбовалась задохнувшимся Славкой и многозначительно спросила:
      - А кофе? Ты ведь даже кофе не выпил, а куда-то уже бежишь...
      * * *
      Всю прошедшую ночь Серафим Будякин не сомкнул глаз. С того самого момента, когда знакомый милицейский полковник коварно попросился зайти на минутку, а сам приказал арестовать двух охранников из команды Старкова, сидевших в прихожей, с этого самого момента Будякин места себе не находил.
      Он сразу понял, что "старфорсы" влипли, попали на каком-то серьезном преступлении. Только в этом случае их начали бы хватать всех подряд. А судя по тому, что в аресте участвовал один из руководителей МВД областного уровня, дело нешуточное. Да и коварный полковник ничего не стал объяснять, никак не успокоил, даже для видимости. А это очень плохой знак.
      И Будякин испугался. Охранное агентство "Старфорс" было его карманной фирмой и обслуживало только его лично. И вообще принадлежало ему, хоть и через подставных лиц. А раз он кормил охранников, то, естественно, они выполняли его приказы. Эти приказы могли упечь его в тюрьму лет на пятнадцать. Как всякий преступник, он, разумеется, опасался провала, но самонадеянно считал, что с ним такого случится не может. Ведь сотни тысяч чиновников в России берут на лапу, и - ничего. И заказные убийства не раскрываются, поскольку исполнители - профессионалы. А если есть свои люди в органах, то они всегда успеют предупредить и помочь.
      Правда, Будякин как-то не подумал, что если крепко запахнет керосином, свои люди прижмут хвосты и постараются не светиться, чтобы и их не прихватили. Защищать и покрывать своего друга-благодетеля они станут только в случае, если самим начнет грозить опасность.
      После того, как собровцы в полной боевой экипировке под дулами автоматов увели телохранителей, Серафим сперва крепко разозлился. Он вызвонил репортеров "Ночных новостей", заявил решительный протест. Потом попробовал добраться до руководства правоохранительных органов. Не удалось. И тут до него дошло, что все руководство занято операцией по отлову его охраны.
      Будякин принялся методично обзванивать все точки базирования "старфорсов".