Пророчество для ангела

Я стояла посреди комнаты, растрепанная, злая, завернутая в одеяло и радостно заряжала в руке четвертый. Но тут он вскочил на ноги, одним быстрым гибким движением оказался рядом и прежде, чем с руки сорвался еще один снаряд, уже сжимал меня в объятьях, закрыв рот поцелуем. Нет, я не сдалась, и даже по-вырывалась немного для приличия, но устоять перед таким мужчиной!… так и не смогла. Заглянувший в дымящийся проем трактирщик, сразу все понял и побежал вызывать работников, чтобы поставили дверь на место в кратчайшие сроки, бурча себе под нос ту наценку, которую сдерет со своих беспокойных постояльцев и радостно потирая руки.
      В общем, к обеду мы вышли не скоро. Но ведь вышли! И это подвиг.
      Посреди нашего стола развалился кот, обожравшийся ну просто до неприличия и вещал на весь трактир глубокие мысли, которые он понял и осознал за свою долгую и богатую на приключения жизнь. Мысли и впрямь были одна другой глубже, и говорящему коту внимал весь трактир, набитый уж очень плотно для столь раннего часа. Меня сразила последняя мысль, о том, что: "этот мир был создан для котов, но жить в нем стали люди, от чего и страдают до сих пор". Я плюхнулась за стол, поманила пальчиком трактирщика и спустила кота под стол, где он тут же возмущенно захрапел, не расставаясь даже во сне с крынкой заветной сметаны. Народ возмущенно погудел, но в конце-концов люди, гномы и прочие существа начали вспоминать, что у них есть и другие дела и стали расходиться из таверны. Хозяин таверны тут же поскучнел, но возражать против моего самоуправства не осмелился.
      — Эль
      — Да?
      — Дальше ты с нами не идешь.
      Эльф удивленно и немного обиженно на меня воззрился, но я была непреклонна, мне не нужна была его смерть.
      — Ты ведь помнишь, что идешь с нам временно? Так вот, это время истекло, дальше мы пойдем без тебя. И поверь мне, так и вправду будет лучше.
      — Я тебе верю. Но бросать не собираюсь.
      Блин.
      — Да пойми ты, — начала закипать я, — там, куда я иду, тебе нет места, ты погибнешь ни за что.
      Он прищурился, и я сообразила, что сболтнула лишнее.
      — А, ладно, как хочешь, — махнула я рукой, — это твоя жизнь и только ты решаешь, когда тебе стоит глупо умереть.
      Эльф довольно оскаблился, и я окончательно поняла, что переубедить его не удастся. На словах. Но ведь есть еще и другие методы воздействия…
      Коул допил вино и встал.
      — Я схожу делать закупки, нам нужен провиант на дорогу и кое-какие вещи, в горах будет холодно, Эль, ты пойдешь со мной.
      Тот кивнул и тоже встал, я вскочила следом.
      — Нет, Ллин, ты останешься.
      Серьезность его слов меня просто шокировала.
      — Это еще почему?
      Он ласково взял меня за плечи и тепло взглянул в мои глаза. Я тут же растаяла и глупо заулыбалась.
      — Там от тебя будет мало проку, тебе лучше хорошенько отдохнуть перед дорогой.
      — Но, — пыталась я воспротивиться в последний раз, чувствуя себя прямо куском масла на теплой сковородке.
      — Я куплю для тебя все необходимое. И одежу тоже, прошу тебя, не спорь со мной хотя бы сегодня.
      Я и не спорила, сидела на лавке и смотрела, как они выходят из таверны. И только минут через пять сообразила, что делаю. Ну ни фига себе раскомандовался. Отдохнуть мне надо. Счаз! Я вздернула нос, резко встала и шагнула вперед.
      — Ллин, ты куда? — Я удивленно обернулась и увидела несчастную мордочку кота, у которого явно болел живот от переедания. Несчастный очень мучался и ни за что не хотел оставаться один. Пришлось вернуться, прошептать над брюхом обжоры небольшое заклинание, а потом еще доставить тяжелого сонного кота в номер, где он тут же уснул на моей уже застеленной кровати. И когда только здесь успели убраться?!
      Первым делом я направилась на рынок. Возможность купить себе, что захочу — завораживала и гнала благоразумные мысли о не слишком правильном поведении обратно в темные пыльные углы моей памяти.
      Рынок был довольно большой, и все палатки заслуживали своего отдельного, довольно пристального внимания. Люди были далеко не единственным продавцами. Оружием торговали гномы, тканями — лесные сильфиды, а магическими предметами — степенные домовые и хитрые лешие. Но магия была особым товаром, и продавались ее секреты не прямо на улице, а в закрытых небольших домиках с красочными магическими вывесками, впрочем… как и в любом другом городе. Я нашла и купила себе обтягивающий кожаный костюм по фигурке, теплую зимнюю кутку и высокие до колен сапоги с оторочкой из меха. Покрутившись перед высоким зеркалом на глазах у довольно цокающего языком продавца, я без спора заплатила требуемую сумму. Дальше я уже шла между прилавками без особой цели и жевала на ходу захваченное из таверны яблоко.
      — Милая, не проходи мимо, зайди в лавку Хасима, посмотри прекрасные ожерелья из разноцветного хрусталя, полюбуйся тончайшей вязью обработанного металла, примерь серьги из жемчугов, зайди, красавица, не пожалеешь.
      Я заинтересованно взглянула на высокого загорелого зазывалу, приветливо улыбавшемуся мне с порога своего магазинчика, и решила: а почему бы и нет? И зашла.
      В лавке было довольно темно и душно, и я ничего не могла разглядеть, но внезапно вспыхнул свет, осветив небольшую меблированную комнату и трех громил прямо передо мной, чему-то довольно усмехающихся.
      — А вот и товар, — заявил стоявший позади меня зазывала и сильно толкнул в спину, от чего мне пришлось немного пробежать вперед. Я возмущенно вскрикнула и потерла ушибленное плечо. Громилы довольно заржали.
      — Тридцать монет и она ваша, — в голосе зазывалы не было уже ни приветливости, ни улыбки, теперь он больше напоминал ленивую тягучую речь прожженного пирата или бандита. Гм, а вот интересно, он хоть понимает, кого только что толкнул?
      — Ладно, Гроа. Отдай ему деньги, девка и впрямь ладная, на торгах хорошо пойдет.
      Мешок звякнул в протянутой ладони и перекочевал в объемный карман.
      — Ну что, милая, пойдешь сама, или тебя повести? — Поинтересовался стоящий в центре тип и медленно развернул здоровый пыльный мешок, в котором кроме меня еще человек пять могло бы уместиться. Крайние громилы радостно заржали, показывая не полный ряд довольно кривых и желтых зубов.
      Я сверкнула зубками в оскале и тихо щелкнула пальцами. Послышался двойной щелчок и обе двери оказались закрыты. Мои глаза начали светиться ярко алым светом, не предвещая ничего хорошего. Улыбки тут же потухли на вытянувшихся, перепуганных лицах, сзади кто-то взвыл и набросился на запертую дверь
      — Ведьма! — Я рассмеялась.
      — Какой ты догадливый. — И начала колдовать.
      Когда я вышла из лавки, то в ней уже никого не осталось, кроме четырех жирных куриц, перепугано ломанувших следом и вызвавших жадный блеск в глазах сидевшего неподалеку попрошайки. Ну не люблю я работорговцев, и все тут.
      Оставшаяся часть дня прошла вполне спокойно, у довольно симпатичного гномика, в отсутствие его папаши, я сторговал два не плохих кинжала, причем та цена, которую он мне доверчиво указал, явно была от другого оружия поплоше. Паренек просто что-то перепутал, а я коварно этим воспользовалась. В свое оправдание могу сказать лишь то, что за реальную цену мне бы к этим кинжалам ни в жисть не удалось бы подступиться, а потому я довольно быстро смылась из лавки до прихода отлучившегося по делам родителя.
      В таверну вернулась уже под вечер, понавесив себе на руки и на шею кучу разных оберегов и амулетов и потратив почти все деньги из добытого не совсем честным путем утром мешочка.
      А в таверне меня уже поджидал взбешенный Коул и довольный эльф. Я радостно улыбнулась обоим. Коул прожег меня спокойным, как сердце смерча взглядом и спокойно продолжил есть, а эльф тут же начал рассказывать о сделанных ими покупках. Я внимательно его выслушала, покивала, и незаметно, когда он отвлекся на пробегающую мимо разносчицу вина, подсыпала в кубок немного волшебного порошка. Коул все видел, но не сказал ни слова, он тоже понимал, что там, куда мы шли, от лука эльфа будет мало толку, а драться с нечистью он не приучен. Этот порошок заставит Эля заснуть глубоким здоровым сном, а когда он проснется, то не будет некоторое время помнить ничего обо мне и всем, что со мной было связно. Жестоко? Не знаю, но зато я верила, что поступаю правильно. Эльф выпил из кубка, и через некоторое время начал отчаянно зевать, а потом и вовсе извинился и ушел на верх. Мы остались вдвоем. И я не представляла, как разбить эту стену молчания. Он даже не смотрел на меня!
      — Коул, я…
      — Я все понимаю.
      — Правда? — Я доверчиво взглянула на него и робко улыбнулась, чуть ли не вымаливая прощение.
      Он провел рукой по моим волосам и кивнул.
      — Ты не должна мне подчиняться, это мой выбор быть всегда рядом с тобой, но не твой.
      Я отшатнулась, как от пощечины. Да. Он прав. Как всегда, прав. Я никогда не говорила ему, что хочу быть с ним, напротив, гораздо чаще я всеми правдами и неправдами старалась прогнать непокорного демона подальше от себя. Так далеко, чтобы даже не было больно, и не подозревала, что это давно уже стало невозможно. Никакое расстояние не заставит меня позабыть его раз и навсегда. Я встала и медленно направилась в свою комнату. Мне осталось не долго, этот город был ближайшим к пещере, в которой когда-то один сумасшедший маг открыл проход, соединивший мой мир и мир нечисти. И я должна всего лишь отдать жизнь, ту жизнь, которую мне временно вернули, чтобы закрыть его раз навсегда. И я хотела надеяться, что после этого он сможет жить дальше и даже однажды… позабыть меня, навсегда.
      Я закрыла дверь в комнату и прижалась к теплой шершавой древесине спиной, закрыв глаза и сжав покрепче зубы. Я выдержу. Должна. Вдруг я услышала довольный храп со своей постели и, удивленно посмотрев нее, увидела спящего в центре Обормота. Вот еще одна проблема — что делать с котом? Ладно, пока подвину к стенке. А утром что-нибудь придумаю.
      Я в последний раз оглянулась на стены приютившего нас на ночь города и две очень сонные и опухшие после вчерашних возлияний физиономии стражников. Они вяло нам помахали и вновь зарыли ворота. Коул, как черный всадник ночи, ехал рядом — спокойный и хмурый как всегда. А я ведь так и не сказала ему, что после данного похода он вернется сюда один. Шансов не было, это мне объявили еще тогда, когда вручали мечи и благословляли на последнюю битву, обещая рай и кучу счастья на небесах после. Только вот на что мне рай, если я там буду одна?
      Обормота, все еще спящего, я предательски подсунула эльфу с ну очень загадочной запиской, после прочтения коей он вдруг решит, что заботиться об этом пушистом хаме чуть ли не цель всей его жизни, ну или по крайней мере ближайших двух лет, а там он и сам все вспомнит. Без кота сразу стало как-то одиноко и пусто, я и не заметила, насколько успела привязаться к пушистому обжоре… Но, ничего не поделаешь, я не собиралась тащить пушистика на верную смерть, ему и так, по его словам, постоянно не везло с хозяевами.
      Я подняла голову, вгляделась в едва розовеющую полоску заката, которая пока еще неуверенно опиралась на мрачные вершины вечных гор, и подставила щеки ласковому дуновению холодного утреннего ветра, теребящего отросшие волосы и игриво забирающегося за пазуху, холодя согретое за ночь ежащееся тело. Но тут у моей ноги вдруг подозрительно зашевелился седельный мешок. Я оторопело на него уставилась, пытаясь прогнать усилием воли внезапно нагрянувшие мрачные подозрения. Мешок вновь закопошился и совершенно неожиданно открылся на распашку…, и я имела счастье обозревать сонную усатую морду, с ужасом смотрящую на мелькавшую под ногами коня землю.
      — Мама. — Пискнул кот.
      — Козел! — заорала я, доставая его за шкирку из мешка.
      Он повернулся ко мне, хм…, мордой и блаженно улыбнулся в ответ.
      — Блин, а я уж испугался, что мешки перепутал! Привет, Ллин, как жизнь?!
      Я усиленно хватала ртом воздух и силилась ответить, но слова просто застревали горле, переходя в утробный рык.
      — У тебя явно нездоровый цвет лица, может несварение? Говорил ведь тебе не налегать на курицу, уж больно крылья у нее были подозрительные.
      Как я его не придушила на месте сразу — сама толком не пойму, наверное, перенервничала, пришлось посадить его запазуху и подвязать низ застегнутой куртки поясом, чтоб он не выпал на колени. Обормот, подскакивая в импровизированном мешке тут же уснул. А я с ужасом поняла, что возвращаться уже поздно, да и ездить туда-сюда из-за одного кота уж слишком дорогое удовольствие. Коул в открытую улыбался, с удовольствием наблюдая за всей трагедией от начала до конца, за что я и на него обозлилась, за компанию, так сказать.
      Обормот проспал весь день, а под вечер мы подъехали к преграждающей нам дорогу реке. На единственном на всю округу, как нам сообщили ранее стражники, пароме сидел и задумчиво курил трубку сухонький старичок, ну совсем никак не отреагировавший на наше появление. Впрочем, я тоже на него не особо отреагировала, больше озабоченная освоим задом, который за весь день непрерывной скачки превратился даже не в синяк, а в бесчувственную окаменевшую мозоль. Кое-как слезая с лошади, я с ужасом подумала, что на это бедное замученное животное придется еще залезать. Лошадь осмотрела на меня не мене угрюмо, чем я на нее, грустно вздохнула и изо всех сил потянулась к воде. Я с трудом ее расседлала, предварительно опустив кота на травку. Он как-то нездорово выглядел, видимо укачало, но до кустиков доползти не смог, а потому представлял собой довольно жалкое зрелище, даже мяукать начал, чего за ним ранее совсем не наблюдалось, и повела лошадку воде, а точнее она меня потащила… волоком. Я где-то споткнулась. Ну и… искупались мы вместе. С восторгом вынырнув из холодной воды, отплевываясь и радуясь жизни, я скинула мокрую куртку и сапоги и кинула их на берег. Поискала глазами Коула, увидела, что он пошел договариваться с паромщиком и вновь, как и несколько раз до этого, прошептала чары сил, снимающие усталость с лошадей и нас за одно. Кот облегчено встал и начал вылизываться на брегу, а я, раздевшись до длинной до пят рубашки и панталон, нырнула на глубину и быстрыми гребками поплыла у самого дна, с восторгом ловя холодные нити подводных ключей усталым телом и искала, ловила, связывала во едино нити живительной энергии — невидимой глазу, но такой необходимой мне сейчас. Магический запас быстро пополнялся и даже переполнялся, так что ну совершенно не хотелось выныривать из этой красоты. Рядом со мной плыла какая-то серебристая рыбка, удивленно косясь выпуклым левым глазом и пытаясь понять, что же я за рыба, но потом среди бурых водорослей мы встретили ее товарок, и она поплыла к ним, видимо делиться впечатлениями. Пару раз краем глаза я замечала какие-то тени, похожие по очертанию на тела речных русалок, но они так и не решились подплыть поближе, и я, наконец, устремилась к поверхности.
      Лошади, вымытые и довольные, стояли стреноженные неподалеку у небольшого костерка и с удовольствием ели сочную зеленую траву, придирчиво выбирая стебли повыше и помягче. Коул что-то варил в небольшом котелке и смотрел в мою сторону спокойным изучающим взглядом юного мага — практиканта. Почувствовав себя подопытной мышкой на столе у студентов магической Академии первого курса, невольно поежилась и тряхнула мокрой головой, прогоняя наваждение. Кот сидел у костра и бдительно наблюдал за описывающим в котелке круги половником.
      Я прошептала высушивающее заклинание, подняв небольшой ветерок вокруг своей персоны и начала одеваться добытыми из лежавшего неподалеку седельного мешка вещи. Коул и не подумал отворачиваться, с явным интересом следя за всем процессом. Я покраснела, но до последнего делала вид, что мне все равно.
      — Ты еще долго там будешь копаться? — Не выдержал кот, пытаясь поднять лапой ложку и хмуро взирая в мою сторону. — Все уже готово, тебя же ждем.
      Угу, ждут, делал бы обед кот, я бы супа и не понюхала. Обжора.
      Подсев к костру, я начала разливать блюдо по тарелкам. Обормот (естественно!) получил свою порцию первым. А кстати, все оказалось очень даже вкусно, и я умудрилась выразить это одобрительным мычанием по ходу еды.
      — Ты договорился с паромщиком?
      — Да, он переправит нас утром за четыре золотых.
      — За скоко?!
      — Поверь, другого пути через реку нет или же он очень далеко. Я согласился.
      Я возмущенно засопела. Но промолчала, придумывая чем бы таким магическим удивить деда после переправы.
      — Не надо, — тихо сказал он, глядя на меня, — нам еще возвращаться.
      Я вздрогнула и опустила глаза
      — Да… ты прав.
      Он нахмурился, но промолчал, чувствуя меня даже лучше, чем я сама. Он знает, внезапно поняла я, он все знает, вот только все еще надеется переиграть концовку по своим правилам.
      Я легла на свой толстый теплый плащ и взглянула на далекие яркие звезды. Красиво — черное небо, как бездна полная рассыпанных и забытых кем-то бриллиантов, так и хочется протянуть руку и забрать с собой несколько — на память. Кот засопел, прилаживаясь у правого бока и пытаясь подвинуть меня на самый край плаща. Но я из принципа уперлась, и он, побурчав что-то о слишком жадных ведьмах, оставил меня, наконец, в покое, а вскоре и вовсе захрапел, подставив моей руке толстое теплое пузо, которое пришлось почесать, пока он окончательно не уснет. Я повернула голову и посмотрела на него. Коул сидел у костра, как и раньше сторожа мой сон от любой опасности. Кто бы мог подумать, что демон может так влюбится и даже отречься от себя. А самое смешное, я так до сих пор и не поняла зачем, ради чего он это сделал, что нашел во мне такого, что готов пожертвовать последним, что у него осталось. Жизнью.
      Веки тяжелели и наливались свинцом, тихо плескались о берег невидимые волны, и сопел Обормот. Я запомню эту ночь. Запомню.
      Болтая ногами в холодной под утро воде, я с интересом наблюдала, как старичок-паромщик с неимоверной натугой крутит огромное колесо и отважно двигает наш паром со скоростью чуть меньшей, чем у самой быстрой улитки. Коул уже раза два предлагал ему свою помощь, но дедок каждый раз отказывался, с грустью заявляя, что к этому «механизму» он никогда никого не подпускал и не подпустит впредь. Нет, в чем-то его было даже жалко, авось не выдержит, да и помрет от натуги. Хотя за четыре золотых…
      — Я поймал ее, я поймал, — радостно заорал кот, от чего я чуть не сверзилась в воду.
      Он радостно носился по парому и ловил свою законную добычу — маленькую желтую рыбку, которая была чересчур любопытна. Наконец, кот схватил добычу зубами и радостно понес показывать ее мне. Глядя на несчастную трепыхающуюся добычу, я с трудом выжала из себя несколько одобрительных слов, а потом предложила обменять ее на шарик силы. Кот с готовностью выплюнул ее мне на колени и требовательно сунул под нос пушистую лапку. Пришлось отдать небольшой зеленый шарик, с неохотой расставаясь с частью силы. Кот тут же радостно куда-то убежал, а я, наконец-то, смогла отпустить несчастную в воду, где она быстро скрылась на глубине, по самые жабры счастливая, что осталась в живых.
      Обормот мгновенно съел шарик, тут же окосел и начал петь во все горло песни собственного сочинения. Вскоре к нему присоединился дребезжащий голос паромщика, который оказывается знал довольно много песен на тему любви и "о жизни". Спелись они замечательно, а у меня уже после третьего совместного произведения нещадно разболелась голова. Я зарычала и, опустив руку в воду, шепнула несколько «забытых» слов. Паром тут же вздрогнул и резво начал наращивать скорость. Оба певца испуганно примолкли, а потом обрадованный паромщик, начал орать, что-то вроде: "пошла, пошла родимая!" — и резво крутил колесо, которое уже, собственно и без его участия вертелось с сумасшедшей скоростью. Вокруг парома начали возникать небольшие волны, а нужный брег даже предпринял попытку приблизиться к несчастной посудине, по недоразумению названной транспортным средством.
      Короче, когда мы ступили на долгожданный берег и переправили туда же своих лошадей, кота пришлось отдирать от палубы чуть ли не силой, и он громко при этом орал, что больше никогда не ступит ногой на корабль вместе с сумасшедшей ведьмой.
      Это он еще сумасшедших не видел.
      Дорога ложилась под копыта коня, и я опять в сотый раз смотрела на уже изрядно надоевшие пики не таких уже далеких гор. Мысли становились все мрачнее и мрачнее, так что спешно пришлось придумывать себе занятие, чтобы отвлечься.
      Но тут над головой что-то просвистело, и тут же земля перед нами вздыбилась и пошла волнами. Поднялся жуткий грохот, ветер и пыль накинулись на нас с Обормотом и погребли под собой. Кот взвыл дурным голосом и срочно полез ко мне запазуху. А я с трудом подыскивала слова подходящего заклинания, чтобы обезопасить наш маленький отряд от этого светопреставления. Но вот слова найдены и произнесены, ветер с воем подхватил их и швырнул, как горсть песка в этот ужас, и тут же тишина и покой окутали нас невидимым коконом, отрезая от внешнего мира. Оглядевшись, я с облегчением увидела неподалеку Коула, который сидел в седле и пытался отряхнуть с одежды песок и камни. Кот высунул мордочку из укрытия и, сообразив, что опасность миновала, рискнул выбраться целиком.
      — Что произошло?
      Коул поднял голову и напряженно вгляделся в резвящийся за пределами прозрачной защитной полусферы, накрывшей нашу компанию, бурю.
      — Не знаю, но, похоже, что дальше нам не пройти, по крайне мере, пока все это не закончится.
      — И что ты предлагаешь? Я не смогу держать защиту вечно.
      — А сколько сможешь? — Тут же заволновался кот.
      — Ну, если сила воздействия не уменьшится, то еще часа полтора, два — максимум.
      Кот с ужасом посмотрел на меня, потом на серо-коричневое марево вокруг и попытался начать истерику, но я напомнил ему о шансе остаться в городе, который он сам же упустил, и истерика немедленно прекратилась, зато началось поедание наших продуктов прямо из мешка. На попытку отобрать кусок сыра, кот отреагировал крайне агрессивно и всех послал. Я махнула рукой и решила не обращать на оглоеда внимания.
      — Так что ты предлагаешь?
      Он задумчиво посмотрел на меня и прищурился. Я поежилась под этим оценивающим взглядом и на всякий случай нахмурилась.
      — Я схожу на разведку, а ты попытайся узнать, не магического ли происхождения эта буря.
      — Да, но…
      Но черный крылатый демон уже исчезал за границей защитного купола, в который уже раз доказывая мне, что волшебство над ним не властно. Что ж, попробуем последовать мудрому совету.
      Но я не успела…
      Купол с правой от меня стороны внезапно потемнел, в нем образовалась узкая брешь, сквозь которую… сквозь которую четкими стройными рядами шла нечисть. И это были высшие вампиры, а не какая-то там шушера, скитающаяся по подземельям. Проходя внутрь, бледные аристократического вида убийцы одного из древнейших кланов этого мира (по крайней мере на сколько я могла судить по иероглифу, светящемуся бледно-голубым светом на правом виске каждого — клана меча (просто супер)) выстраивались в длинную линию вдоль границы купола. Их было семеро. Скажу сразу, что лично мне за глаза хватило бы и двоих. Вот уж чего никогда не желала, так это встретиться на узенькой тропинке с кланом! Да и никто из смертных в этом мире никогда бы этого не пожелал.
      — Мама, — сообщил кот и подавился сыром, вот уж действительно невероятная вещь, но мне было далеко не до него, а потому я только хлопнула пушистика ладонью по спине, выбивая из горла застрявший кусок. Он кубарем отлетел в мешок с провиантом, где я его и закрыла. Мне будет легче в дальнейшем знать, где он находится, а не где он носится с перепугу.
      — Сдавайся, ведьма, — кто бы знал, как меня уже успели достать эти слова, у меня что, на лбу написано: слабая и угнетенная, прибейте меня пожалуйста? — и возможно, мы не убьем тебя, а сделаем своей сестрой по крови.
      Ага, всегда мечтала перейти на диету из крови. Стану бледной, злой и жутко боящейся солнца. Теперь понятно из-за чего поднялась буря, она скрыла светило, а вызвал ее вон тот с золотым амулетом на груди. Предводитель.
      — Мы ждем ответ, ведьма. — Напомнил он и раздраженно сощурился.
      Ничего, подождешь, красавчик.
      Я слитным гибким движением соскользнула с лошади и, задумчиво улыбаясь, сделала шаг вперед. В руках с тихим шелестом возникла знакомая тяжесть мечей, все вампиры тут же на них уставились. Неужели узнали? Однако.
      — А с чего ты, мразь, живущая в подземельях, решила, что я захочу стать такой же нечистью, боящейся солнца, и ворующей глотки крови у тех, кто все еще жив, а не гниет, как труп в своем гробу.
      На такое оскорбление есть только один ответ — смерть.
      Я улыбнулась шире, глядя на эти перекошенные от ярости физиономии. Больше говорить они не могли и бросились ко мне. Все. Сразу. Я прикрыла глаза и тихо позвала ее. Они еще бежали, а она уже проснулась и с интересом осматривала мир сквозь призму моих глаз. Меч, противник. Ненависссть…
      — Игра? — Ласково шепнула он мне, щеря рот оскале улыбки.
      — Игра, — согласилась я и вновь, как и раньше, приняла ее в свое тело.
      Они не знали, правда не знали, что драться будут далеко не с ведьмой и ее таинственными артефактами, а кое с кем другим. Я тихо рассмеялась серебристым грудным смехом и плавно изогнула тело, меня позицию, поднимая мечи, принимая на них первые удары узких отравленных клинков. Предводитель что-то заметил, встретившись со мной взглядом, но не успел даже вскрикнуть, как клинок рассек ему шею, вонзился в позвоночник и перерубил хрупкую кость. Дальше — больше. Они кидались, пытаясь достать меня. Движения были настолько быстрыми, что очертания смазывались и терялись, каждый был частью целого, и это целое пыталось сразу шестью мечами поразить бедную маленькую меня. Не получалось.
      Я будто перетекала из одной стойки в другую, отражала мечи из самых невероятных положений, проскальзывала между ними, убивала и несла смерть их хозяевам. Когда их осталось лишь трое, я наконец-то увидел страх глубоко, на самом дне дано мертвых глаз, и радостно засмеялась во все горло, высекая искры из мечей, разрезая плоть, убивая смерть. Я упивалась победой, я радовалась их ужасу и вдыхала его всеми порами, каждой частичкой своей сущности, но, когда уже загнала их в угол и хотела добить, из стены появился знакомы демон, обжег меня холодом льдистых глаз и просто-напросто украл у меня добычу из-под носа, растерзав тела на куски и оставив умирать оставшееся. Я обиженно взвыла и зашипела на него. Так не честно!. А он просто шел на меня, держа мой взгляд, не отпуская душу.
      Внезапно почувствовала страх, инстинкт орал во весь голос, что с ним мне не правиться, но и убежать я уже не могла, тем более, что совершенно не представляла, каким образом преодолею эту странную прозрачную преграду, за которой уже стала утихать недавняя буря.
      Он подошел совсем близко и дотронулся рукой до моего плеча. Тело бросило в жар, я попыталась вырваться, но не успела. Кольцо его рук уже сжималось вокруг меня, и мир закрыла кожа черных крыльев, горячие губы вились в мой рот и я, уже теряя сознание, от нахлынувших воспоминаний, с горечью поняла, что он опять победил, а я вновь проиграла.
      — Ллин, очнись.
      Обормот. Я его придушу когда-нибудь. Ну, чего он спать не дает?
      — Давай, давай, хорош притворяться, а то тут у меня под лапой кружка с ледяной водой и я сейчас…
      Я резко открыла глаза и села, с яростью оглядываясь по сторонам, и тут же мне в лицо хлынул поток ледяной воды. Я задохнулась от неожиданности и надсадно закашлялась, пытаясь протереть глаза. Рядом послышался радостный хохот и тихий стук удирающих лап. Поймаю — убью!
      Но поймать его мне так и не дали. Вскочив, я тут же натолкнулась на возвращающегося с охапкой хвороста для костра Коула, и, не взирая на яростные протесты и угрозы в адрес пушистого проходимца, меня усадили на землю, укутали плащом и сунули в руки тарелку с похлебкой. Пришлось успокоиться и заняться едой, уж очень запах был вкусный, да и потом желудок требовал своего. А через пол часа, когда я сытая и довольная грелась у костра, робко подошедший ко мне Обормот уже почти ним не рисковал.
      — Как ты?
      Дурацкий вопрос, но его глаза светились такой заботой, что пришлось-таки пробурчать что-то невнятное о своем прекрасном самочувствии. Хотя как ведьма, недавно лишившаяся почти всех своих сил, и чуть вновь не превратившаяся в какое-то довольно кровожадное чудовище могла чувствовать себя в порядке, я ума не приложу. Но Коул тут же успокоился и отстал от бедной несчастной самоубийцы, чего ей и было надо. Зараза — кот уже успел залезть мне на колени и бессовестно на них развалиться, ненавязчиво намекая на легкий почесон. Пришлось чесать, согреваясь от толстой серой шубки. Солнце, стоящее в зените, напекало макушку, неподалеку росла пара кустиков, давая хворост для большого костерка, и уже совсем близко виднелись все те же горы. Гм. А ведь если присмотреться, то и впрямь они были гораздо ближе, чем до драки в буре. Я подозрительно посмотрела на уже собирающего пожитки демона. Интересно, сколько же он меня вез?
      — Ллин, нам пора.
      Опять. Я с тяжелым вздохом поднялась, сбросив недовольно мявкнувшего кота на землю и хмуро пошла к своей животинке, она ну очень неодобрительно косилась в мою сторону, явно не собираясь радоваться совместной предстоящей поездке. Кот бежал следом, боясь, что его забудут. Ага, его забудешь.
      И вновь горячая земля ложится под копыта коней, а седло под мой нежный мозолистый зад. Я прищурилась и с некоторым трудом заметила небольшую деревеньку, располагающуюся у подножья каменных громад. Отлично, если повезет, то меня там еще не забыли, а это значит, что мы сможем рассчитывать на бесплатный ночлег и ужин у дядюшки Хво и его гостеприимной женушки в таверне "Трех поросят" — главного блюда для любого гостя.
      — Ллин, — застонал кот из корзины, сбивая меня с приятного настроя, я хмуро взглянула на обжору, — ну Ллин, ты же волшебница, — я скорчила удивленную мину, так он меня еще не называл, — ну жарко же, можно ведь наколдовать хоть небольшой ветерок или ма-аленькую тучку-у-у-у!…
      Я пакостно усмехнулась, вспоминая утреннюю побудку.
      — Что ж, можно и тучку.
      И, наблюдая за радостно приставшим котом, я тихо шепнула заклятье, сделав мимолетный пасс правой рукой. Взметнувшийся ветер поднял дорожную пыль, обернулся быстро темнеющим вихрем с ладонь величиной и медленно поплыл к голове кота, по пути превращаясь в небольшое облачко и уже тихонько потрескивая вспышками разрядов.