100 великих - 100 великих заговоров и переворотов

«Все мы, участники войны в Испании, добивавшиеся ликвидации штаб-квартиры Троцкого в Мексике, – писал Сикейрос, – понимали, что наши действия в любом случае будут считаться противозаконными. И мы решили разделиться на несколько групп, чтобы ни одна группа не знала о составе других. Руководитель группы должен был знать только членов своей группы, каждая из групп имела определенное конкретное задание. Наша главная цель, или глобальная задача всей операции, состояла в следующем: захватить по возможности все документы, но любой ценой избежать кровопролития. Мы считали, что смерть Троцкого или кого-либо из его сообщников не только не остановит развития троцкизма как международного движения, антисоветский и антикоммунистический характер которого уже ясно определился, но будет иметь обратный эффект».

После того как суматоха в крепости улеглась, стало ясно: Троцкий обречен. Приказ Сталина об уничтожении Троцкого удалось выполнить группе под руководством полковника Н. Эйтингтона, ранее возглавлявшего особую часть НКВД в Испании (под псевдонимом Котов). Его любовницей была красавица, испанская коммунистка Каридад Меркадер, сын которой, майор республиканской армии Хайме Рамон Меркадер дель Рио Эрнандес, и привел в исполнение сталинский приказ.

Биография Рамона типична для детей его круга, – учеба в лицее, армия. В 1935 году, находясь в Испании, он участвовал в молодежном движении. Был арестован, но вскоре освобожден пришедшим к власти правительством Народного фронта. После освобождения Меркадер под именем бельгийца Жака Мор-нара перебрался во Францию Летом 1938 года в Париже Меркадер познакомился с гражданкой США, русской по происхождению, Сильвией Ангеловой-Масловой, ярой троцкисткой. Она увлеклась им и вскоре представила Меркаде-ра родной сестре, секретарю Троцкого, курсировавшей между Парижем и Мехико. На сестру огромное впечатление произвели внешность молодого человека и его безукоризненные манеры.

В феврале 1939 года Сильвия вернулась в США. Через три-четыре месяца туда же приехал Меркадер, объясняя свой приезд интересами коммерции. Но теперь он был уже канадцем Фрэнком Джексоном. Эту метаморфозу он объяснил подруге необходимостью избежать призыва на военную службу. Вскоре Меркадер перебрался в Мексику и вызвал туда Сильвию. В начале 1940 года Ангелова-Маслова устроилась работать у Троцкого в качестве секретаря. Поскольку Сильвия жила в номере гостиницы «Монтехо» вместе с Рамоном, он вскоре стал подвозить ее на работу на своем элегантном «бьюике».

Впервые Меркадер переступил порог дома Троцкого примерно в конце апреля 1940 года, когда отвез друзей политика Маргариту и Альфреда Росмеров в город по какому-то важному делу. Он помог занести саквояж Маргариты в их комнату и тут же вернулся к машине. 28 мая накануне отъезда супругов Росмеров Меркадер был приглашен к обеду в дом Троцкого. Его представили как «друга Сильвии», который отвезет супругов Росмеров на своей машине в порт. По просьбе Росмеров и по распоряжению Троцкого Меркадера ввел в столовую начальник охраны дома Гарольд Робине.

Под различными предлогами Меркадер стал появляться в доме политика. Согласно записям секретарей Троцкого в журнале посещения виллы, он побывал там 12 раз. Подсчитано и общее количество времени, которое он провел на вилле: 4 часа 12 минут.

За 12 дней до покушения Меркадер снова общался с Троцким. Причем рекордное время за все визиты – около часа. К тому же впервые – наедине. Несмотря на жару в руках у него был плащ. Формальным поводом для визита послужила просьба к Троцкому отредактировать статью, в которой критиковались американские троцкисты М. Шахтман и Дж. Бернхейм за отступничество от «движения».

В кабинете хозяина виллы Меркадер устроился позади Троцкого, читавшего его статью. Это особенно не понравилось Троцкому; о чем он в тот же вечер сказал жене. Вообще вся эта затея со статьей и посещением весьма насторожила Троцкого. Но никаких мер предосторожности принято не было…

20 августа Меркадер снова пришел к Троцкому. Гость был снова с плащом на руке и в шляпе.

Троцкий провел его в свой кабинет. Из показаний Меркадера на суде: «Я положил свой плащ на стол таким образом, чтобы иметь возможность вынуть оттуда ледоруб, который находился в кармане Я решил не упускать замечательный случай, который представился мне. В тот момент, когда Троцкий начал читать статью, послужившую мне предлогом, я вытащил ледоруб из моего плаща, сжал его в руке и, закрыв глаза, нанес им страшный удар по голове…

Троцкий издал такой крик, который я никогда не забуду в жизни. Это было очень долгое «А-а-а», бесконечно долгое, и мне кажется, что этот крик до сих пор пронзает мой мозг. Троцкий порывисто вскочил, бросился на меня и укусил мне руку. Посмотрите: еще можно увидеть следы его зубов. Я его оттолкнул, он упал на пол. Затем поднялся и, спотыкаясь, выбежал из комнаты…»

Из книги Седовой «Так это было»: «…Едва истекло 3–4 минуты, я услышала ужасный, потрясающий крик… Не отдавая себе отчета, чей это крик, я бросилась на него… стоял Лев Давидович… с окровавленным лицом и ярко выделяющейся голубизной глаз без очков и опущенными руками…»

В доме началась суматоха. Охранники во главе с Робинсом схватили Мерка-дера и стали его избивать. Наконец окровавленный убийца закричал: «Я должен был это сделать! Они держат мою мать! Я был вынужден! Убейте сразу или прекратите бить!»

После покушения Троцкий прожил в больнице 26 часов. Врачи старались сделать все возможное и невозможное для его спасения, хотя было ясно, что удар поразил жизненно важные центры мозга. Через два часа после покушения Троцкий впал в кому. *

Похороны Троцкого вылились в гигантскую антисталинскую манифестацию. Вскоре после похорон на совещании руководителей американской секции IV Интернационала решили поставить на могиле Троцкого обелиск.

Через три с половиной месяца Наталья Ивановна Седова написала генералу Ласаро Карденасу, президенту Республики: «…Вы продлили жизнь Льва Троцкого на 43 месяца. В моем сердце останется благодарность Вам за эти 43 месяца…»

Заговорщикам удалось всем, кроме Меркадера, скрыться. Машина с работающим двигателем, стоявшая поодаль от дома Троцкого, как только началась беготня возле ворот и заревела сигнализация, сорвалась с места и скрылась за ближайшим поворотом. Эйтингтон, мать Меркадера, Каридад, и еще несколько обеспечивающих операцию лиц в тот же день разными способами выбрались из Мехико. Эйтингтон и Каридад переждали время поисков в Калифорнии. Они ждали распоряжения из Москвы. Уже через сутки из сообщений радио они узнали, что удар достиг цели. Эйтингтон боялся, что импульсивная Каридад, потерявшая сына, может сорваться и наделать глупостей. Через месяц Москва по своим специальным каналам сообщила: благодарим за выполнение задания, через оставшихся в Мехико установите состояние «пациента» и выясните, чем ему можно помочь. После решения этой вспомогательной задачи им разрешалось вернуться. В мае 1941 года, за месяц до начала войны, Эйтингтон и Каридад вернулись в Москву через Китай. В 1941 году перед началом \ войны Калинин вручил ей орден Ленина. В 1944 году она уехала во Францию. | Умерла в Париже в восемьдесят два года под портретом Сталина. Эйтингтону было присвоено звание генерала, а в 1953 году он попал в сталинские лагеря.

За долгие годы следствия и суда Меркадер утверждал, что сообщников у него не было… Прибывшие на место преступления агенты секретной полиции во главе с генералом Санчесом Саласаром обнаружили в кармане плаща Меркадера несколько страниц машинописного текста. Под ними стояли подпись убийцы и дата 20.08.1940. В материалах следствия этот текст фигурировал под названием «письмо Джексона-Морнара».

В нем подробно изложены мотивы убийства. Они сводились к трем положениям: разочарование в Троцком как «великом пролетарском революционере»; протест Меркадера против попыток Троцкого завербовать его для отправки в СССР для совершения террористических и диверсионных актов; возражения Троцкого против женитьбы Меркадера на Ангеловой.

Этот набор мотивов убийства в разных сочетаниях, с разными вариациями деталей затем повторялся Меркадером в ходе следствия, состоявшегося через три года в Мехико суда, а также опубликованной во время судебного разбирательства в его статье «Почему я убил Троцкого».

Мексиканский суд приговорил Меркадера к 20 годам тюрьмы – высшей мере наказания по мексиканским законам. Первые полтора года пребывания в тюрьме его часто били, пытаясь дознаться, кем он был в действительности. Пять лет его держали в одиночной камере без окон.

Отсидев весь срок, Меркадер в 1960 году вышел из тюрьмы. С женой, Ракель Мендоса, индианкой, на которой он женился в тюрьме, оказался на Кубе. Выехал в Прагу, потом в Советский Союз. В 1961 году ему присвоили звание Героя Советского Союза. Работал он в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Был одним из авторов истории Испанской коммунистической партии. Последние годы жизни Меркадер провел на Кубе. Умер он в 1978 году, по его желанию прах захоронен в Москве, на Кунцевском кладбище. В 1987 году на могиле появилась гранитная плита, на которой золотыми буквами выгравировано: «Лопес Рамон Иванович, Герой Советского Союза».

ЗАГОВОР ПРОТИВ ГИТЛЕРА

Германия. 1944 год

20 июля 1944 года произошло событие, взбудоражившее весь мир. Вечером того дня берлинское радио передало специальное сообщение из ставки Гитлера. Группа офицеров, говорилось в нем, пыталась убить фюрера. Перечислялись пострадавшие от взрыва лица из ближайшего окружения Гитлера. В ночь на 21 июля по радио выступили Гитлер, Дениц и Геринг. Они призывали немецкий народ и вооруженные силы сохранять спокойствие и верность фюреру.

Мировая пресса была переполнена сенсационными слухами о столкновениях, арестах и расстрелах в Германии. Лишь 27 июля в Берлине были официально объявлены фамилии некоторых участников заговора – генерал от инфантерии Ольбрихт, генерал-полковник Бек и генерал-полковник Гепнер. Еще раньше в прессу проникло имя полковника генерального штаба Штауфенберга, совершившего покушение на Гитлера.

Согласно сообщениям, поступавшим из Германии, заговор носил чисто военный характер. Однако объявление о награде в миллион марок тому, кто поможет разыскать бывшего имперского комиссара по надзору над ценами Герделера, указывало на участие в заговоре и гражданских лиц.

За несколько лет до падения Гитлера в Германии существовало несколько групп оппозиции. Можно выделить три из них. Первую составляли члены берлинского «Миттвохгезельшафт» – аристократического клуба, куда имели доступ лишь сливки фашистского общества (Герделер, Попитц, Хассель, Иессен и др.). Группа Герделера имела единомышленников почти в каждом имперском гражданском ведомстве и в армии.

Вторая группа – кружок Крайзау, получивший свое название от поместья «Крайзау», где собирался узкий круг политических единомышленников. Кружок состоял из сравнительно молодых аристократов. Его глава – владелец Крайзау – граф Гельмут Мольтке, был экспертом по международному праву в генеральном штабе и одновременно агентом военной разведки. Второй лидер кружка – Петер Йорк фон Вартенбург служил в восточном отделе Военно-экономического управления. Среди членов кружка Крайзау находились Гофа-кер и Шверин – адъютанты командующих немецкими войсками во Франции и Западной Европе Штюльпнагеля и Вицлебена, прислушивавшихся к мнению этого кружка. Они были связаны с Клюге, Роммелем, штабами армейских групп на Востоке и оккупационных войск в Европе, полицей-президиумом Берлина, гестапо.

Третья группа оппозиции – высшие офицеры гитлеровской армии, недовольные политической и военной стратегией Гитлера и разжалованиями. Ведущими членами военной части оппозиции были Бек, Ольбрихт, Тресков, Ка-нарис и Остер. Генерал-полковник Людвиг Бек являлся одним изсоздателей и руководителей «черного рейхсвера». После прихода фашистов к власти Бек был одним из тех рейхсверовских генералов, на которых Гитлер всего больше полагался в деле восстановления германской военной машины. Следом за Беком шли начальник управления общих дел главного командования сухопутных войск генерал Ольбрихт, начальник штаба армейской группы «Центр» на Восточном фронте генерал Тресков, начальник германской военной разведки и контрразведки адмирал Канарис и его начальник штаба генерал Остер. Благодаря личным связям, Бек имел своих людей почти во всех звеньях армейского аппарата.

Сложившаяся против Гитлера верхушечная оппозиция добивалась замены своего руководителя в силу того, что он перестал отвечать интересам правящей страной финансовой и земельной олигархии, оказавшись не в силах не только обеспечить победу германской военной машины над врагом, но и гарантировать стране благополучный выход из войны.

Разгром южного крыла гитлеровского Восточного фронта зимой 1942–1943 годов и приближающееся к концу уничтожение окруженных под Сталинградом фашистских войск подстегивали заговорщиков спешить с переворотом. Однако провал первых попыток свергнуть Гитлера сильно поколебал их веру в быстрый успех. Они убедились в необходимости более тщательной подготовки переворота.

Военные приготовления к устранению Гитлера основывались на использовании плана, имевшего кодовое название «Валькирия». В своем окончательном виде он предусматривал, что в случае внутренних беспорядков армия резерва – а она насчитывала около 2,5 миллиона человек – будет поднята по боевой тревоге и сформирует боеспособные группы войск. Эти группы, возглавляемые командующими военными округами, должны будут обеспечить безопасность важных объектов, военных, транспортных и хозяйственных сооружений, центров и линий связи и т. п., а затем, действуя согласно дальнейшим указаниям, уничтожать появляющегося противника. Все командования военных округов располагали этим планом, который подлежал введению в силу по условному сигналу «Валькирия». Дать этот сигнал от имени Гитлера имел право только один человек – командующий армией резерва генерал-полковник Фромм. В случае отказа Фромма принять участие в государственном перевороте сигнал «Валькирия» был готов дать командующим округами генерал Ольбрихт.

Ольбрихт, Штауфенберг и – до октября 1943 года – Тресков совместно разработали ряд дополнительных приказов, чтобы приведение войск в боевую готовность по сигналу «Валькирия» использовать для государственного переворота с целью свержения нацистской диктатуры.

После убийства Гитлера и подъема по боевой тревоге войск в Берлине и его окрестностях намечалось дать командующим округами и командующим группами армий и армиями первый основной приказ. Он начинался словами: «Фюрер Адольф Гитлер убит. Бессовестная группа окопавшихся в тылу партийных главарей пытается использовать эту ситуацию, чтобы нанести удар в спину отчаянно сражающимся на фронте войскам и в своекорыстных целях захватить власть». Заговорщики первоначально считали необходимым такое заявление, ибо полагали, что авторитет Гитлера в вермахте еще настолько велик, что сказать сразу же полную правду нельзя. Это можно будет сделать только после того, как власть окажется в руках вермахта.

По вопросу об устранении Гитлера взгляды были различны. Герделер долгое время отвергал покушение. Штауфенберг, Ольбрихт, Тресков и другие рассматривали покушение на Гитлера как единственно возможный толчок к перевороту.

Тем временем гестапо все ближе подбиралось к заговорщикам. В кружок Зольфа был внедрен агент Рекцее, и в январе 1944 года подверглись аресту многие члены этого кружка, в том числе Гельмут фон Мольтке. 4 июля 1944 года были схвачены Райхвайн, Зефков и Якоб, 5 июля – Лебер, 17 июля был отдан приказ об аресте Герделера, но его предупредили, и он скрылся. Так гестапо проникло во внутренний круг заговора.

11 июля, стремясь спасти от гибели арестованных друзей, Штауфенберг попытался осуществить покушение на Гитлера по собственной инициативе.

Чрезвычайно подозрительный, Гитлер допускал к себе лишь немногих лиц. При выезде его из ставки или из какой-либо другой резиденции по всему пути следования объявлялась воздушная тревога. Ставка была окружена тремя кордонами охраны. Для прохождения через каждый из них требовались специальные пропуски.

Штауфенберг решил использовать свое служебное положение. Как начальник штаба армии резерва, включавшей все внутренние войска Германии и формировавшей пополнения для фронта, он обязан был периодически докладывать Гитлеру о положении в области подготовки и обучения резервов. Штауфенберг пользовался полным доверием фашистского руководства. Молодой офицер, потерявший в африканском походе глаз, левую руку, два пальца правой руки и все же оставшийся на военной службе, казался воплощением фанатической преданности «национал-социалистической империи».

Первую половину июля Гитлер провел в своей резиденции в Оберзальцбер-ге близ Берхтесгадена, на юге Германии На 11 июля было назначено совещание. Явившись на доклад, Штауфенберг в большом служебном портфеле вместе с бумагами принес мину, намереваясь взорвать ее возле Гитлера. Среди присутствующих не было Гиммлера, которого Штауфенберг также хотел убить. Поэтому он решил отложить покушение.

После 11 июля Гитлер возвратился в свою ставку близ Растенбурга, в Восточной Пруссии. 15 июля в ней состоялось новое совещание, на которое был вызван Штауфенберг, Однако на этот раз среди присутствующих не оказалось не только Гиммлера, но и самого Гитлера.

Следующее совещание в ставке по обсуждению общего военного положения было назначено на 20 июля.

В четверг 20 июля 1944 года Штауфенберг, обер-лейтенант фон Хефтен, генерал-майор Штифф прибыли на самолете в Растенбург. В портфелях находились две бомбы с бесшумными химическими взрывателями. Одну положил в свой портфель Штауфенберг, другую взял Хефтен.

На служебной машине Штауфенберг и его спутники отправились в ставку фюрера. Здесь Штауфенберг доложил о своем прибытии коменданту. После завтрака с его адъютантом ротмистром фон Меллендорфом Штауфенберг направился к генералу Фельгибелю, начальнику связи вермахта, посвященному в заговор. Затем Штауфенбергу пришлось еще решить один служебный вопрос с генералом Буле, представителем Главного командования сухопутных войск (ОКХ) при Верховном главнокомандовании вермахта (ОКБ).

Около 12 часов Штауфенберг вместе с Буле явился к начальнику штаба ОКВ генерал-фельдмаршалу Кейтелю, чтобы еще раз обсудить с ним предстоящий доклад. Хефтен остался в приемной в том же помещении. Кейтель сообщил, что совещание, первоначально назначенное на 13 часов, переносится на 12 часов 30 минут ввиду визита Муссолини. Кейтель сказал, что обсуждение обстановки состоится в предназначенном для этой цели картографическом бараке с деревянными стенами, усиленными бетонной обшивкой.

Когда до 12 часов 30 минут осталось совсем немного, Кейтель вместе со своим адъютантом фон Фрейендом, Буле и Штауфенбергом вышел из кабинета, чтобы направиться в картографический барак, расположенный минутах в трех ходьбы. Но тут Штауфенберг сказал, что хочет сначала немного освежиться и переменить сорочку. В прихожей его ожидал Хефтен. Фон Фрейенд указал им свою спальню, куда Хефтен вошел вместе со Штауфенбергом, так как должен был помочь однорукому полковнику. Им необходимо было остаться наедине, чтобы щипцами вдавить взрыватель бомбы, спрятанной в портфеле Взрыв должен был произойти 15 минут спустя. Тем временем Кейтель уже прошел довольно далеко вперед.

Пока оба заговорщика находились в комнате Фрейенда, Фельгибель соединился по телефону с бункером ОКВ и попросил передать Штауфенбергу, чтобы тот еще раз позвонил ему. Фон Фрейенд тут же послал оберфельдфебеля Фогеля сообщить об этом полковнику. Позже Фогель рассказывал, что видел, как Штауфенберг и Хефтен что-то прятали в портфель, а на койке лежала куча бумаги. Очевидно, он помешал им уложить в портфель Штауфенберга обе бомбы. Хефтен засунул сверток со второй бомбой в свой портфель, а затем, покинув Штауфенберга, быстро вышел, чтобы позаботиться об автомашине.

По пути в картографический барак Штауфенберг несколько раз отказывался от предложения своих спутников понести его портфель Вместе с уже проявлявшим нетерпение Кейтелем полковник несколько позднее 12 часов 30 минут вошел в картографический барак. Перед тем как войти, он громко, так, чтобы его услышал Кейтель, крикнул фельдфебелю-телефонисту, что ожидает срочного звонка из Берлина В момент появления Штауфенберга на совещании генерал Хойзингер как раз докладывал о положении на Восточном фронте. Кейтель на минуту прервал его, чтобы представить Штауфенберга Гитлеру, который приветствовал полковника рукопожатием Затем Хойзингер продолжал свой доклад.

Помещение для оперативных совещаний находилось в конце барака и имело площадь примерно 5 на 10 метров. Его почти полностью занимал огромный стол с картами, вокруг которого после прихода Штауфенберга и Кейтеля собралось 25 человек. Напротив двери имелось три окна – из-за жары они были открыты настежь. Гитлер стоял у середины стола, лицом к окнам и спиной к двери. Стол представлял собой тяжелую дубовую плиту, положенную на две массивные тумбы. Штауфенберг поставил портфель с бомбой у той тумбы, которая находилась в непосредственной близости от Гитлера. Вскоре он доложил Кейтелю, что ему необходимо переговорить по телефону, вышел из помещения и направился прямо к генералу Фельгибелю, где его уже ожидал на автомашине Вернер фон Хефтен.

Тем временем Хойзингер продолжал доклад. Его заместитель, полковник Брандт, желая подойти поближе к карте, задел ногой помешавший ему портфель Штауфенберга и переставил его по другую сторону тумбы, подальше от Гитлера. Поскольку Штауфенберг должен был докладывать сразу же после Хойзингера, но все еще не вернулся, Буле вышел из помещения, чтобы позвать его. Однако телефонист сказал ему, что полковник исчез. Удивленный Буле вернулся в помещение.

В 12 часов 42 минуты – Хойзингер как раз произносил заключительные слова – бомба взорвалась. Штауфенберг, Хефтен и Фельгибель увидели пламя взрыва и были твердо убеждены в том, что Гитлер убит. Взрыв был такой силы, словно разорвался 150-миллиметровый снаряд, заявил позже Штауфенберг в Берлине.

Взрыв в помещении для совещаний произвел большое разрушение: стол разлетелся на куски, потолок частично рухнул, оконные стекла были выбиты, рамы вырваны. Одного из присутствовавших взрывной волной выбросило в окно. И все-таки генерал Фельгибель, который должен был по телефону сообщить на Бендлерштрассе об удаче покушения, к ужасу своему, увидел: покрытый гарью, в обгорелом и изодранном в клочья мундире, опираясь на Кейтеля и ковыляя, Гитлер выходит из дымящегося барака! Кейтель довел Гитлера до своего бункера и приказал немедленно вызвать врачей Гитлер получил ожоги правой ноги, у него обгорели волосы, лопнули барабанные перепонки, правая рука была частично парализована, но в целом травмы оказались легкими. В момент взрыва между ним и миной оказались массивная тумба и тяжелая крышка стола, и это смягчило удар.

Из числа участников совещания один – стенографист Бергер – был убит на месте; трое других – полковник Брандт, генерал Кортен, начальник штаба оперативного руководства ВВС, генерал-лейтенант Шмундт, шеф-адъютант вермахта при Гитлере и начальник управления личного состава сухопутных войск – вскоре скончались от полученных травм. Генерал Боденшац, офицер связи главнокомандующего ВВС при ставке фюрера, и полковник Боргман, адъютант Гитлера, получили тяжелые ранения Все остальные отделались легкими ранениями или же не пострадали.

Ознакомление с расположением лиц, находившихся в помещении, показывает, что убиты или тяжело ранены оказались почти исключительно те, кто стоял справа от подставки стола Совершенно ясно: в результате того, что полковник Брандт переставил портфель с бомбой к правой стороне тумбы, направление взрыва в значительной мере изменилось. Только так можно объяснить, почему Гитлер, который к тому же в момент взрыва столь сильно наклонился над столом, что почти лежал на нем (он был близорук), остался в живых. Оправившись от шока, Гитлер и его окружение стали готовиться к намеченному на послеобеденное время визиту Муссолини в ставку Верховного главнокомандования.

Увидев Гитлера живым, Фельгибель от условленного звонка в Берлин отказался. Ведь он должен был сообщить, состоялось ли покушение или нет. Но такая ситуация, что после произведенного покушения Гитлер уцелеет, предусмотрена не была. Нерешительность Фельгибеля подкрепил Штифф, принявший решение, что ввиду этого государственный переворот начинать не следует и теперь надо лишь позаботиться о безопасности – своей собственной и других заговорщиков.

В 13 часов Штауфенберг достиг аэродрома. По дороге Хефтен демонтировал запасную бомбу и выбросил ее. В 13 часов 15 минут самолет поднялся в воздух и взял обратный курс на Берлин. В течение почти трех часов Штауфенберг был обречен бездействовать, и эти три часа оказались роковыми для предпринятого им дела. Что же произошло за эти три часа в Берлине – центре заговора?

Бек, Вицлебен и другие военные руководители заговора вместе со своими гражданскими советниками утром 20 июля собрались на Бендлерштрассе у генерала Ольбрихта в управлении общих дел главного командования сухопутных войск.

С 13.00 ожидали условного телефонного звонка из Растенбурга.

В 14.00 было получено известие, что из ставки будет передано важное сообщение. Через полчаса Штауфенберг с берлинского аэропорта Рангсдорф по телефону доложил, что акция проведена успешно.

Ольбрихт бросился к Фромму Сообщив о смерти Гитлера, он потребовал от него объявления боевой тревоги по всем частям армии резерва. Фромм связался по прямому проводу со ставкой. Кейтель объяснил ему, что Гитлер только ранен, и потребовал разыскать и арестовать Штауфенберга. После разговора со ставкой Фромм отказался поддержать заговорщиков и был ими арестован. Главнокомандующим армией резерва Вицлебен назначил Гепнера. Последний отчаянно трусил и не приступил к исполнению обязанностей, пока не выпросил. письменного приказа о своем назначении.

Только после этого 50 телетайпов и 800 телефонных линий штаба армии резерва заработали, рассылая приказы приступить к выполнению «операции Валькирия» и заранее подготовленные дополнительные указания.

В 16.00 части берлинского гарнизона, как и предусматривалось, приступили к занятию главных правительственных зданий столицы. Однако войск было слишком мало, а части армии резерва, вызванные в Берлин, к 17.00 лишь приближались к окраинам огромного города Среди командиров частей, стягивавшихся в Берлин, почти никто не был посвящен в планы заговора.

Без войск заговорщики были бессильны.

Через полчаса после покушения в «Волчьем логове» появился извещенный о происшедшем Гиммлер, который находился в своей ставке на озере Мауэрзее, и сразу же принялся за расследование. Геббельс, который в это время был в Берлине, получил после 13 часов телефонное сообщение, что произошло покушение, но Гитлер жив. Затем всякая связь между Растенбургом и внешним миром на два часа прекратилась. Гитлер приказал установить запрет на передачу любой информации из ставки. Это обстоятельство могло бы даже сыграть на руку заговорщикам, поскольку Фельгибель и без того имел задание не допустить никакой связи со ставкой.

В 16 часов в ставку фюрера прибыл специальный поезд с Муссолини. Его встречали Геринг, Риббентроп, Дениц и другие нацистские главари. Гитлер хвастался, что спасен волей самого провидения, которое тем самым явно предназначило его для решения еще более великих задач. Остальные усердствовали в проявлениях верноподданнических чувств. Около 18 часов Гитлер проводил своего гостя на железнодорожную станцию.

После отмены запрета на информацию и после отправки из Берлина первых приказов «Валькирия» в ставку стали поступать телефонные запросы командиров различных рангов. Постепенно здесь все определеннее складывалось впечатление, что развернулась гораздо более крупная, чем предполагали поначалу, акция. Около 17 часов Гитлер назначил рейхсфюрера СС Гиммлера вместо Фромма командующим армией резерва и приказал ему немедленно вылететь в Берлин. В 17 часов 30 минут Гитлер имел телефонный разговор с Геббельсом и поручил ему подготовить чрезвычайное сообщение для радио, что покушение имело место, но сорвалось.

Вскоре сообщение о том, что Гитлер только ранен, было подтверждено. В 18 часов 30 минут по радио было передано официальное сообщение о покушении. В нем указывалось, что Гитлер получил лишь легкие ожоги и контузию.

Эта весть усилила нерешительность среди командиров войск заговорщиков и в свою очередь замедлила осуществление приказов «Валькирия».

Первоочередной задачей заговорщиков после покушения считался захват центральной правительственной радиостанции «Дейчланд зендер» для провозглашения нового правительства. Войск для этого не было. Командиры частей, получившие приказы заговорщиков, колебались. Кейтель из ставки рассылал контрприказы, отменявшие распоряжения Гепнера. Так, в Вене в соответствии с приказом «Валькирия» были арестованы руководители СС. Через короткое время их освободили по приказу ставки. То же произошло в Париже. Узнав, что Гитлер жив, Клюге в панике категорически отказался сотрудничать с заговорщиками и издал приказ о сохранении верности фюреру. В ночь на 21 июля арестованные ранее в Париже эсэсовские и гестаповские главари были выпущены на свободу и приступили к арестам членов заговора.

Главной надеждой заговорщиков в Берлине являлся танковый батальон дивизии «Гроссдейчланд». Его командир майор Ремер не был участником заговора Получив приказ занять помещение имперской канцелярии и арестовать многих видных генералов, Ремер усомнился в правомерности подобных действий и обратился к Геббельсу. Тот уже имел ясное представление о происходящем. Располагая прямым проводом со ставкой, Геббельс связал Ремера с Гитлером. Фюрер, голос которого Ремер легко узнал, приказал ему немедленно занять штаб армии резерва и расстреливать каждого, кто покажется ему подозрительным Ремер бросился выполнять приказ. Встречая на шоссе направляющиеся к центру города войска, он поворачивал их назад, ссылаясь на «личный приказ фюрера». На других дорогах метался генерал Гудериан, останавливая, подобно Ремеру, войска, двигавшиеся по вызову заговорщиков Одним из первых он повернул назад танковый батальон майора Вольфа, шедший штурмовать главный штаб войск СС. Возвратившись в Крампниц, где он был расквартирован, этот батальон подвергся жестокому обстрелу со стороны частей СС. Подобные инциденты происходили и в других местах.