100 великих - 100 великих заговоров и переворотов

Теперь оставалось лишь назначить день и час выступления Была выбрана ночь с 3 на 4 января 1547 года Граф велел в глубокой тайне принести в свой дом оружие и постоянно наблюдать за районами города, подлежащих захвату в первую очередь Сам Фиески, чтобы не вызывать никаких подозрений, в эти дни часто наносил визиты, и среди прочих даже во дворец Дориа Вернувшись домой, он пригласил к себе на ужин тридцать дворян, повелев запереть двери и ворота своего дворца и впускать в него всех, но до самого начала выступления не выпускать никого.

Заметив, что многие из приглашенных им в высшей степени удивлены присутствием в доме неизвестных людей и солдат, он предложил гостям перейти в один большой просторный зал и обратился к ним с речью «Нельзя упустить этот удобный момент, если мы хотим защитить нашу жизнь и свободу Среди здесь присутствующих нет ни одного, кто бы не знал об опасности, нависшей над Республикой Дориа восторжествуют над нашим терпением и скоро окончательно возведут свой трон на руинах Республики У нас нет больше времени втихомолку оплакивать наше несчастье, надо рискнуть всем, чтобы избежать тирании Поскольку зло сильно, и средства против него должны быть столь же сильны и решительны; и если страх попасть в постыдное рабство производит на вас хоть какое-нибудь впечатление, предупредите своими действиями и помешайте тем, кто готовит вам цепи.

Каждый из нас, хорошенько подумав о положении дел в Республике, найдет множество причин отомстить за себя, причин законных и славных, ибо наша личная неприязнь или ненависть к роду Дориа неразрывно связана с мечтой об общественном благе, и мы не можем отбросить наших интересов, не предавая при этом и интересов родины. От вас теперь зависит дать государству отдых и покой Я уже позаботился о том, чтобы облегчить вам путь к славе, обдумав и решив, как устранить препятствия, могущие на нем возникнуть; теперь очередь за вами, решайте, хотите ли вы следовать за мной.

Вижу, что всех вас привели в некоторое замешательство и изумление меры, мною принятые, даже испуг читается на ваших лицах, но оружие и решимость (в сочетании с осторожностью) необходимы всем нам для достижения общих целей Скажу больше, в таком деле должно нам употребить все, что в наших силах. Так что смятение ваше в конечном счете пойдет вам на пользу, обернувшись успехом и славой нашего великого дела.

Я могу доказать письмами, находящимися у меня в руках, что император обещал верховную власть над Генуей Андреа Дориа, что Джаннеттино три раза подсылал людей отравить меня, что он отдал тайный приказ1 перебить весь мой род, как только умрет его дядя, но известия об этих гнусных преступлениях уже не смогут в еще большей степени усилить вашу ненависть к этим чудовищам Кажется, я читаю в ваших глазах яростное желание совершить справедливую месть. Догадываюсь, что вы горите еще большим нетерпением, чем я, излить свое негодование, защитить свое состояние, покой и честь ваших семей. Идемте же, спасем репутацию Генуи, свободу родины, покажем сегодня всему миру, что есть еще и в этой Республике люди достойные и порядочные, сумею-щие с корнем вырвать тиранию».

Из всех собравшихся, с волнением слушавших эту речь, нашлось лишь двое, отказавшихся принять участие в заговоре.

Наконец, выйдя из своего дворца в сопровождении верных ему людей, граф Фиески отправил каждого на заранее намеченный пост.

Когда был дан сигнал (а им служил орудийный залп), заговорщики приступили к исполнению полученных приказаний.

Джаннеттино, разбуженный грохотом пушек и криками толпы, в сопровождении всего лишь одного пажа, несшего в руке факел, бежал к одним из городских ворот, но был схвачен заговорщиками и убит. Слуги Андреа Дориа, боясь за участь своего господина, помогли ему поскорее сесть на коня. Старому адмиралу посчастливилось выбраться из города и укрыться в замке Мазона в пятнадцати милях от Генуи.

Граф Фиески, расставив стражу в самых важных местах города, стремительно направился в порт. Но в тот момент, когда он поднимался на галеру, сходни под ним подломились, и граф упал в воду. В этом месте было неглубоко, но Фиески потянули ко дну тяжелые доспехи и оружие, он не смог быстро освободиться от них и утонул.

Мрак ночи, грохот и шум, раздававшиеся со всех сторон, не позволили восставшим сразу хватиться пропавшего предводителя. Так, ничего и не зная о его судьбе, они успешно овладели портом и галерами.

Заговорщики, численностью до двухсот человек, рассеялись по улицам, призывая народ к восстанию и крича – «Фиески и свобода! Фиески и свобода!»

Горожане были в ужасном смятении. Аристократы не спешили во дворец республики, ибо опасались, что их собственные дома и дворцы могут быть разграблены нежданно нагрянувшей чернью. Посол его императорского величества Карла V хотел бежать, но был вынужден по совету близких ему генуэзских грандов направиться во дворец, где уже собрались некоторые отважные сенаторы. Самые храбрые из них даже сделали вылазку из дворца во главе отряда солдат, но, столкнувшись с заговорщиками, тотчас отступили. Тогда сенаторы решили прибегнуть к хитрости и послали нескольких депутатов из своего числа выяснить, что же стало причиной беспорядков.

Между тем, услышав о смерти графа Фиески, власти воспрянули духом. Были отданы приказы гвардии и народу защищать законное правительство. Пыл заговорщиков начал угасать, и многие даже покинули их ряды при первом же известии о трагической кончине графа. Восставшим обещали полное прощение, если они сложат оружие. Не приняв этого условия, Джироламо Фиески, брат Джованни Лодовико, удалился в Монтобио. Некоторые из главных заговорщиков перебрались во Францию.

Тело несчастного графа Фиески было найдено только четыре дня спустя и по приказу Андреа Дориа брошено в море. Сам адмирал, после того, как все успокоилось, вернулся во дворец На следующий день, выступая в правительстве, он горячо убеждал собрание сурово покарать виновных, настаивая на том, что безнаказанность в такого рода делах нанесет величайший вред Республике.

Акт о всеобщем прощении был отменен. Великолепный дворец графов Фиески сровняли с землей, а всех братьев графа и его ближайших сторонников приговорили к смерти. Менее виновные были наказаны изгнанием, а графу Джироламо Фиески было приказано сдаться, передав крепость Монтобио Республике, но тот и не думал подчиняться. Тогда крепость осадили, но ее сдали только после долгой и кровопролитной осады.

Джироламо, Веррина, Кальканья и Ассерето, ближайшие друзья и соратники Джованни Лодовико, были обезглавлены, а против Оттобуоно Фиески был издан декрет, запрещавший этому молодому синьору и всем потомкам его вплоть до пятого колена приближаться к городу Генуе. Оттобуоно бежал во Францию. Восемь лет спустя он был пленен испанцами и передан Андреа Дориа, который приказал казнить его. Так, по воле случая окончился неудачей великолепный по своей организации заговор.

ЗАГОВОР РИДОЛЬФИ

Англия, Испания. 1571 год

После гибели в начале 1567 года мужа Дарнлея Мария Стюарт отказалась от шотландского престола и бежала в Англию. Королева Елизавета приказала держать ее под арестом и организовала суд, чтобы формально снять с шотландской королевы обвинение в убийстве мужа. Во время первого процесса Марии Стюарт на ее сторону фактически перешел один из членов судившей ее комиссии – Томас Говард, герцог Норфолк. Вражда с главным министром Сесилом и фаворитом Елизаветы герцогом Лестером, несогласие с проводимым ими антииспанским курсом во внешней политике, а главное – такая заманчивая цель, как шотландская корона, побудили герцога Норфолка искать руки Марии Стюарт. Разгневанная Елизавета приказала обвинить Норфолка в государственной измене.

В 1569 году в северных графствах Англии вспыхнуло восстание. Народное недовольство, как это не раз случалось во времена Реформации, вылилось в движение под знаменем католицизма. Восставшим не удалось освободить Марию Стюарт, а герцог Норфолк, которого католические феодалы, возглавившие восстание, собирались сделать главнокомандующим повстанческой армией, предал своих сообщников и, явившись по приказу Елизаветы в Лондон, был посажен в Тауэр. Восстание было подавлено. Поскольку против Норфолка не было прямых улик, его выпустили из тюрьмы, но оставили под домашним арестом. Это не помешало вовлечению герцога в «заговор Ридольфи».

Флорентийский банкир Роберт Ридольфи, по имени которого назван заговор, выступал в качестве «тайного нунция» римского папы, агента короля Филиппа II и его наместника в Нидерландах герцога Альбы. Торговые и денежные операции ловкого флорентийца были лишь видимой частью его дел.

Итальянец поддерживал тесные связи с испанским послом доном Герау Дес-песом, с католическим епископом Лесли – послом Марии Стюарт при английском дворе. При тайном свидании с Ридольфи герцог Норфолк обещал в случае получения денежной субсидии поднять восстание и держаться до прибытия испанской армии из Нидерландов численностью шесть тысяч человек. Планы заговорщиков предусматривали убийство Елизаветы.

В конце марта 1571 года Ридольфи покинул Англию. Он утверждал, что ему удалось увезти с собой инструкции Марии Стюарт и герцога Норфолка и, что особенно важно, их письма к герцогу Альбе, к Филиппу II и римскому папе. В этих письмах содержалась просьба о вторжении в Англию и низложении Елизаветы.

Ридольфи не представил никаких собственноручных писем Марии Стюарт и герцога – итальянец передал по адресатам лишь переводы. Некоторые исследователи считают, что Ридольфи изменил текст письма, которое он повез от имени Норфолка к Альбе. Вот их аргументы. Послание составлено по-итальянски и не подписано Норфолком. Смелый и уверенный тон письма совершенно несовместим с осторожной и колеблющейся позицией герцога. Нельзя также предполагать, что он мог сделать географические ошибки, поместив Харидж в графстве Норфолк и Портсмут – в Сассексе. Однако это ошибки, в которые легко мог впасть иностранец. Возможно, что Ридольфи стремился как можно глубже втянуть Норфолка в заговор и таким путем не только побудить его отбросить сомнения, но и одновременно заставить испанские власти проявить большую активность.

Альба встретил Ридольфи прохладно. Испанский наместник воевал с мятежными Нидерландами и не собирался отвлекать часть своих войск для помощи противникам Елизаветы в Англии. Впрочем, герцог отнюдь не был против действий флорентийца. Он только писал в Рим и Мадрид о трудностях, с которыми встретятся заговорщики. Герцог Альба считал, что в случае удачи заговор станет наилучшим путем для «исправления зла», но добавлял, что вначале Филиппу II не следует подавать открытую помощь – ее надо приберечь на случай, «если королева английская умрет своей естественной или какой-либо другой смертью». А это вовсе не противоречило планам заговорщиков, ведь Норфолк обещал, что он будет удерживать свои позиции 40 дней до прибытия испанской помощи, и в намерение заговорщиков входило сразу же захватить в плен Елизавету.

Л. Ранке, известный немецкий историк прошлого века, в книге «Мария Стюарт и ее время» писал: «Если Норфолк ставил свое восстание в зависимость от высадки в Англии испанских войск, то Альба требовал вначале захвата Елизаветы, прежде чем его повелитель открыто объявит о своем вмешательстве».

Следует заметить, что Испания, бывшая в течение нескольких поколений союзницей Лондона против Франции, в эти годы превращалась в основного противника елизаветинской Англии. Понятно, насколько важно было для правительства Елизаветы представить в глазах французского двора Марию Стюарт сторонницей ориентации на Испанию. Это признавал и сам Ридольфи, подчеркивавший в беседах с единомышленниками необходимость держать свой план в тайне от французов.

В мае 1571 года Ридольфи прибыл из Брюсселя во французскую столицу по пути в Рим. К этому времени он уже направил в Англию Байи с письмами к Марии Стюарт и Норфолку.

Шарль Байи, находившийся на службе у Марии Стюарт, после прибытия королевы в Англию в 1568 года вошел в число помощников Джона Лесли, епископа Росского. Он выполнял роль секретаря, помогал в шифровке и дешифровке корреспонденции, но главным образом исполнял роль дипломатического курьера. Весной 1571 года Байи отправился из Лондона на родину, формально по собственному желанию, чтобы повидаться с родными, с которыми не виделся более двух лет.

По просьбе Ридольфи Байи зашифровал письма к «30» и «40» и должен был передать их коменданту французского города Кале де Гурдану, чтобы тот с первой же оказией переслал их епископу.

Но на этот раз счастье изменило курьеру. В Дувре при таможенном досмотре у него нашли изданное во Фландрии на английском языке сочинение епископа Лесли «Защита чести Марии, королевы Шотландской», в котором недвусмысленно выдвигались ее права на английский престол. Кроме того, у него изъяли зашифрованные документы и письма, адресованные неким «30» и «40»… Разумеется, Байи был арестован.

Первой нитью к раскрытию заговора была конфискованная книга. В ней явно проглядывали расчеты посла Марии Стюарт на то, что плененная королева займет не только шотландский, но и английский престол.

Настойчивость, с которой епископ Лесли пытался добиться освобождения Байи, ссылаясь на принадлежность последнего к штату шотландского посольства, привела англичан к мысли, что Байи держит в своих руках ключ к тайне. А когда к Байи, заключенному в лондонскую тюрьму, попытались проникнуть люди испанского посла, а потом какой-то ирландский священник по поручению епископа Росского, эта уверенность еще более укрепилась.

Байи посоветовали добровольно открыть код шифра и тем самым завоевать доверие властей. Тот принял показавшийся ему блестящим план и на допросе раскрыл ключ к шифрованной корреспонденции. Однако он по-прежнему содержался в тюрьме и только через несколько лет его выслали на родину.

Байи выдал все, что знал, но знал он далеко не все. И прежде всего ему не было известно, кем являлись таинственные «30» и «40».

Неизвестно, сколько времени пришлось бы оставаться в неведении, если бы не счастливый случай. Мария Стюарт получила из Франции денежную субсидию в 600 фунтов стерлингов для борьбы против своих врагов в Шотландии. По ее просьбе эти деньги были переданы французским послом герцогу Норфолку, который обещал оказать содействие в их доставке по назначению.

Норфолк приказал своему личному доверенному секретарю Роберту Хик-форду переслать эти деньги в Шропшир управляющему северными поместьями герцога Лоуренсу Бэнистеру, чтобы тот их переправил в Шотландию. В самой пересылке денег еще нельзя было усмотреть государственную измену. Главное, однако, что к письму Бэнистеру была приложена зашифрованная корреспонденция. Хикфорд попросил направлявшегося в Шропшир купца, некоего Томаса Брауна из Шрюсбери, доставить Бэнистеру небольшой мешок с серебряными монетами. Тот охотно согласился.

По дороге у Брауна возникли подозрения: слишком тяжелым оказался переданный ему мешок. Купец сломал печать на мешке и обнаружил в нем золото на большую сумму и шифрованные письма. Браун не мог не знать, что герцога лишь недавно выпустили из Тауэра, где держали по подозрению в государственной измене. Нетрудно было догадаться, что означала тайная пересылка золота вместе с шифрованными посланиями. Купец отправился к главному министру.

Хикфорд был немедленно арестован, но клялся, что не знает секрета шифра. Зато другой приближенный герцога выдал существование тайника в спальне Норфолка Посланные туда представители Тайного совета обнаружили письмо, в котором излагались планы Ридольфи. После этого Хикфорд, поняв бессмысленность дальнейшего запирательства, открыл ключ к шифру письма, которое было послано в мешке с золотом. Теперь уже было несложно разгадать, кто скрывался под числами 30 и 40 в корреспонденции, привезенной Байи из Фландрии.

Той же ночью герцог Норфолк был арестован и отправлен в Тауэр, где сначала пытался все отрицать, но потом, почувствовав, что полной покорностью, может быть, удастся спасти жизнь, начал давать показания. Одновременно, правда, он попытался переслать на волю приказ сжечь его шифрованную переписку. Письмо было перехвачено. Слуги Норфолка под пыткой выдали место, где хранилась эта переписка с шотландской королевой.

Арестованный епископ Лесли, спасая себя, выдал все, что знал, и даже многое сверх того. Епископ сообщил об участии Марии Стюарт и герцога Норфолка в подавленном католическом восстании, о планах нового восстания – теперь в Восточной Англии, о намерениях захватить Елизавету. Более того, Лесли объявил, что Мария Стюарт принимала прямое участие в убийстве своего мужа Дарнлея. Но и это еще было не все. По уверению Лесли, ему было доподлинно известно (хотя этого не знал никто другой), что шотландская королева отравила своего первого мужа Франциска II и пыталась таким же путем избавиться от Босвела. Затем Лесли, как духовное лицо, написал ей длинное письмо, где наряду с отеческими увещеваниями содержался совет уповать на милость королевы Англии. А чтобы этот документ не оказался единственным, Лесли составил и льстивую проповедь в честь Елизаветы.

«Заговор Ридольфи» закончился казнью Норфолка. Дон Герау Деспес покинул Англию. А епископ Лесли после освобождения из Тауэра отправился во Францию.

Процесс над Норфолком велся с явным пристрастием, с нарушением законных норм. Суд над Норфолком состоялся 16 января. Казнь была назначена на 8 февраля 1572 года, но в последний момент перенесена по указанию королевы на 28 февраля, а потом еще раз – на 12 апреля. Елизавета явно колебалась и, быть может, была готова ограничиться приговором к пожизненному тюремному заключению. Но к этому времени был раскрыт новый заговор, на этот раз ставящий целью освобождение Норфолка. 2 июля 1572 года герцог взошел на эшафот. В предсмертной речи он отрицал свое согласие на мятеж и на вторжение испанцев, отвергал католическую веру…

ЗАГОВОР БАБИНГТОНА ПРОТИВ ЕЛИЗАВЕТЫ I

Англия. 1587 год

В январе 1585 года узница английской королевы Елизаветы Мария Стюарт была переведена в мрачный замок Татбери в Стаффордшире, а ее стражем стал суровый пуританин сэр Эмиас Паулет, одно время бывший английским послом во Франции. В Татбери за шотландской королевой еще сохраняли ранее предоставленное право переписки с французским послом, разумеется под строгим контролем ее тюремщика В марте 1585 года Мария получила по этому официальному каналу письмо из Парижа от Томаса Моргана, который был посажен французскими властями по требованию Англии в Бастилию за организацию заговоров против королевы Елизаветы. Морган предостерегал Марию в отношении Паулета – его давно знали в Париже в качестве разведчика.

Зимой замок Татбери был вовсе не пригодным для жилья. Эмиас подыскал два дома – один для Марии Стюарт и ее слуг, другой – для него самого и подчиненной ему стражи. Один из домов принадлежал дворянину сэру Джону Джифорду, арестованному за приверженность католицизму. У хозяина был сын Джилберт, обучавшийся во Франции и находившийся в дружеских отношениях со святыми отцами из «Общества Иисуса».

В иезуитской семинарии в Реймсе он подружился со своим соотечественником Джоном Сейведжем, открыто говорившим о намерении убить королеву Елизавету. Еще одно знакомство – Томас Морган, участник шпионских предприятий иезуитов. Он рассчитывал превратить Джифорда – как до него других эмигрантов – в орудие своих планов. При свидании с Морганом Джи-форд выразил полную готовность содействовать планам сторонников Марии Стюарт.

15 октября 1585 года Морган написал ей длинное письмо, где сообщал о намерении прибегнуть к помощи Джифорда и что тот взялся устроить верного человека слугой к сэру Эмиасу Паулету либо, еще лучше, лично завоевать доверие старого тюремщика. Для этого можно было использовать дядю Джилберта Джифорда – Роберта, тоже католика, который знавал сэра Эмиа-са в бытность того послом в Париже. Письмо это Джифорд взял у Моргана в Бастилии. Молодой англичанин получил также письмо от католического архиепископа Глазго, формально являвшегося послом Марии Стюарт во Франции. В декабре 1585 года он отправился в Англию.

Джифорда, видимо, арестовали уже таможенные власти, конфисковали письма и отправили его самого под стражей к шефу английской разведки Уолсинге-му. Начиная с декабря 1585 года Джифорд стал работать на английскую разведку. А для наблюдения за ним и для профессиональной выучки его поселили у Томаса Фелиппеса, специалиста по дешифровке писем и подделке документов. После недолгого инструктажа Джифорд приступил к действиям. Он наладил связи со многими католическими домами в Лондоне Захаживал он и во французское посольство, куда приходили для него письма на имя Николаса Корнелиуса Вскоре Джифорд отправился на родину, в Стаффордшир. В попутчики себе он взял Томаса Фелиппеса.

К этому времени, в последние дни 1585 года, Паулет перевел пленную королеву в замок Чартли, более приспособленный для содержания пленницы. Чар-тли был расположен неподалеку от поместий дворян-католиков, и у узницы снова возникли надежды.

Фелиппес и Джифорд точно согласовали свои действия. Кроме того, Фелип-пес подробно обо всем договорился с Эмиасом Паулетом. Тюремщик подсказал и человека, который должен был стать исполнителем тонко рассчитанной интриги. Это был пивовар из городка Бартон-на-Тренте, снабжавший своим товаром обитателей замка Чартли. Бочка, полная пива, – лучшего средства для пересылки тайной корреспонденции нельзя было и придумать. В служебной переписке английских агентов пивовар значился как «честный человек».

К пивовару сначало явился Джилберт Джифорд и, представившись сторонником Марии Стюарт, договорился о пересылке в пивных бочках писем к ней и от нее. После этого «честного человека» посетил Фелиппес, сообщивший, что, как ему стало известно, существует заговор о доставке в замок Чартли и из него секретных писем в пивных бочонках. Он просил пивовара на короткий срок передавать письма сэру Эмиасу Паулету, который будет снимать с них копии, после чего их можно будет передавать курьерам шотландской королевы.

12 января 1586 года Джифорд явился снова во французское посольство. К этому времени посол Шатнеф, вначале целиком разделявший подозрения в отношении Джифорда, решил его проверить и передал студенту письмо к Марии Стюарт вполне невинного содержания. Но и такое письмо было важным козырем в руках агента Уолсингема. Начало делу было положено, и Джифорд мог снова двинуться в Стаффордшир Каким-то неизвестным образом – вероятно, через шпиона среди приближенных Марии Стюарт – ее уведомили о тайне пивных бочонков, и секретная почта начала работать. Вечером 16 января Мария Стюарт получила письма от Томаса Моргана, рекомендовавшего ей Джифорда, и от французского посла Она обсудила их со своими верными секретарями – французом Но, еще на родине приобретшим немалый опыт в разведывательных делах, и шотландцем Джилбертом Кэрлом.

Между тем Шатнеф начал передавать через Джифорда всю секретную корреспонденцию, поступавшую на имя Марии Стюарт из-за границы Теперь вся переписка шотландской королевы проходила через руки английской разведки.

Связь работала безупречно в оба конца, и Джифорд мог позволить себе вернуться в Париж. Важно ведь было не только наладить связь, но и обеспечить, чтобы из Парижа к Марии поступали советы, вполне отвечавшие планам Уолсингема. К этому времени о заговоре был подробно информирован Филипп II, рекомендовавший убить Уолсингема и главных советников Елизаветы.

Приехав в Париж, Джифорд заявил, что было бы чрезвычайно опасно повторять попытки похищения Марии Стюарт Эмиас Паулет получил строгую инструкцию при малейшей угрозе такого рода предать смерти свою пленницу. Единственный выход – убийство Елизаветы, после чего Мария без особой оппозиции в стране будет возведена на трон.

Теперь Джифорду оставалось возвратиться в Лондон и найти подходящих людей, к чьим услугам могла бы обратиться Мария Стюарт для исполнения замысла, который ей подскажут из Парижа Для этой цели Джифорд присмотрел подходящего человека – совсем молодого и богатого католика из Дербишира Энтони Бабингтона, который выказывал пылкую преданность царственной узнице.

Бабингтон юношей служил пажом графа Шрюсбери, который долгое время выполнял роль тюремщика пленной шотландской королевы, содержавшейся тогда в Шеффилдском замке. Позднее, во время заграничного путешествия, Бабингтон познакомился в Париже с католическими эмигрантами, в том числе с Томасом Морганом Бабингтон вернулся в Англию приверженцем Марии Стюарт. Он обосновался в Лондоне и, по обычаю многих представителей дворянской молодежи, поступил в одну из лондонских коллегий адвокатов.

Бабингтон с готовностью согласился участвовать в заговоре, чтобы освободить Марию Стюарт, но вначале отверг мысль об убийстве Елизаветы, так как сомневался, соответствовало ли это учению католической церкви. Джифорду пришлось еще раз съездить во Францию и привезти с собой католического священника Бал-ларда, который должен был рассеять сомнения Бабингтона. Вскоре появился давний знакомец Джифорда авантюрист Джон Сейведж, вызвавшийся убить Елизавету Бабингтон, теперь уже активно включившийся в заговор, разъяснил своим новым друзьям, что для верности нужно, чтобы покушение совершили сразу несколько человек. Остановились на шестерых. Одновременно нашлись люди, готовые участвовать в похищении Марии Стюарт.

12 июля «честный человек» доставил письмо Бабингтона с планами убийства Елизаветы и освобождения Марии Стюарт. Ее секретарь сообщил, что письмо получено и ответ будет послан через три дня. 17 июля Мария Стюарт ответила Бабингтону. Если верить тексту письма, представленного на процессе, она одобряла все планы заговорщиков – и способствование иностранной интервенции, и католическое восстание, и убийство Елизаветы. Хотя последнее – вряд ли.

31 июля 1586 года Джифорд в очередной раз отбыл в Париж. Он оставил у французского посла половину листа бумаги и просил Шатнефа передавать письма шотландской королевы своим сторонникам за границей только в руки человека, который сможет предъявить другую половину того же листа. Эту другую половину Джифорд передал Уолсингему и мог после этого покинуть английские берега.

Уолсингем имел возможность наблюдать за всеми действиями Бабингтона с помощью своего шпиона Бернарда Мауди, который к тому же подстрекал заговорщиков к активности. В июне 1586 года Мауди даже совершил по поручению Уолсингема вместе с Баллардом поездку по Англии с целью определить, на какие силы могут рассчитывать заговорщики в каждом графстве, и представить об этом отчет испанскому послу в Париже дону Мендосе. Разумеется, не меньший интерес представляли эти сведения для английского правительства. Правда, в августе Бабингтон разузнал, что Мауди – шпион Уолсингема, но было уже поздно… Бабингтон и его сообщники были арестованы. Одновременно был произведен обыск у Марии Стюарт, захвачены секретные бумаги, взяты под стражу ее секретари. Мария была переведена в другую тюрьму, где находилась в строжайшем заключении. Разумеется, показания заговорщиков о том, что их подтолкнул к государственной измене Джилберт Джифорд, были тщательно скрыты английской полицией.

13 сентября Бабингтон и шесть его помощников предстали перед специально назначенной судебной комиссией. Через два дня за ними последовали остальные заговорщики. Все подсудимые признали себя виновными, поэтому не было нужды представлять доказательства относительно организации заговора.

Многочасовая казнь первых шестерых заговорщиков приобрела настолько чудовищный характер, что сдали нервы даже у много повидавшей в те годы лондонской толпы Поэтому остальных семерых на другой день повесили и лишь потом четвертовали и проделали все остальные процедуры, уготованные государственным изменникам. Настала очередь и Марии Стюарт.

Хотя «заговор Бабингтона» создал предлог для юридического убийства Марии Стюарт, Елизавета только после долгих колебаний решила предать пленницу суду. Причин для нерешительности у Елизаветы было немало. Прежде всего, приходилось судить супругу покойного французского короля, законную королеву шотландскую. Английская королева отрицала даже правомерность лишения Марии Стюарт шотландского престола. К тому же узница не являлась английской подданной. Она ведь сама добровольно явилась в Англию просить защиты и покровительства у Елизаветы.

Более того, свидетелей обвинения спешно казнили как участников «заговора Бабингтона». Суду были переданы лишь исторгнутые у них под пыткой показания, а письма самой Марии Стюарт – единственное документальное доказательство – были представлены только в копиях. Не было закона, на основании которого можно было судить Марию, поэтому срочно приняли соответствующий парламентский акт Был создан специальный трибунал для разбора намерения и попыток покушения «вышеупомянутой Марии» против английской королевы и для вынесения приговора. 11 октября 1586 года члены суда прибыли в замок Фотерингей, где содержалась Мария Стюарт, и передали ей письмо английской королевы. В нем указывалось, что Мария, отдавшись под покровительство Елизаветы, тем самым стала подвластной законам английского государства и должна на суде дать ответ на предъявленные обвинения.

Судебный трибунал, которому было поручено вынести приговор шотландской королеве, состоял из 48 человек, включая многих высших сановников, многочисленных представителей знати и нетитулованного дворянства. Главным пунктом обвинения было участие в заговоре. Мария Стюарт настаивала, что ничего не знала о заговоре и заговорщиках.

Суду были представлены признания заговорщиков, два их письма к Марии Стюарт и два ответных письма королевы. Особое значение имело второе письмо, посланное после того, как ей стали известны планы заговорщиков.

Мария Стюарт отрицала подлинность писем и требовала, чтобы были вызваны в суд ее секретари, подтвердившие под пыткой, что эти письма были написаны шотландской королевой. Конечно, ее требование было отвергнуто.

25 октября в Звездной палате Вестминстера было объявлено, что суд нашел Марию Стюарт виновной в совершении вменяемых ей преступлений. Через несколько дней парламент рекомендовал приговорить обвиняемую к смертной казни. Дело было теперь за Елизаветой.