Майкл Муркок
Короли во тьме / Kings in Darkness [= Подземные короли]
Тишину прохладной северной ночи неожиданно прорезали вопли и топот копыт. Элрик, правитель погибшей и разделенной на части империи Мелнибонэ, радуясь, как вырвавшийся из ловушки волк, и бешено погоняя скакуна, летел через тьму и что-то весело и бездумно выкрикивал. Он мчался из Надсокора, Города Нищих, и лютая ненависть преследовала его. Отвратительные обитатели чудовищного города узнали в нем своего старого врага еще до того, как он выведал тайну, за которой пришел, и теперь они гнались за ним и за забавным щуплым человеком, который скакал, хохоча во все горло, рядом с Элриком. Это был Мунглум Чужеземец из Элвера, далекой восточной страны, не обозначенной ни на одной карте.
Пламя факелов разрывало бархат ночи, и крики сотен оборванцев, подгонявших тощих кобыл, будили тихие поля. И хотя преследователи были трусливыми заморышами с ухватками шакалов, они представляли собой грозную силу, так их было много, и все они имели длинные ножи и костяные луки, поблескивавшие в свете факелов. Два воина не могли противостоять им и даже вряд ли сумели бы нанести серьезный урон этой толпе, и потому Элрик и Мунглум решили покинуть город без боя. Теперь приятели скакали навстречу выползавшей из-за леса полной луне, которая слабыми лучами выхватывала из темноты беспокойные воды реки Варкалк — единственную надежду на спасение.
Правда, грозная река и разъяренная толпа нищих представляли собой примерно одинаковую опасность, но если в схватке с жителями Надсокора беглецы никак не могли уцелеть, то со стихией еще можно было побороться. У крутого берега темной реки кони заупрямились и начали пятиться, однако воины резко пришпорили скакунов и заставили их спуститься к воде. Умные животные осторожно вошли в реку и поплыли, фыркая и храпя. Река с ревом несла их к зловещему лесу Троос, который находился в пределах Орга, страны черной магии и древнего зла.
Элрик вытер лицо об рукав и кашлянул.
— Я думаю, они не сунутся в Троос! — крикнул он, перекрывая шум воды.
Мунглум ничего не ответил. На его смуглом лице застыло выражение, которое в зависимости от обстоятельств можно было рассматривать и как веселую усмешку, и как гримасу ужаса. Кони плыли, подчиняясь течению, а толпа оборванцев, продолжая погоню по берегу, что-то вопила им вслед. Порой до воинов долетали глумливые выкрики:
— Лес сделает за нас эту работу! Счастливого пути!
Альбинос злобно расхохотался в ответ. Темная прямая река, широкая и глубокая, несла двух всадников, словно щепки, к утру, умирающему без солнца, холодному, словно дыхание льда. Плоские утесы изредка оживляли унылую равнину, прорезанную Варкалком точно посередине. Нечто черное и коричневое с зеленым оттенком торчало из расщелин прибрежных скал, трава на равнине колыхалась под ветром так, словно выполняла тяжелую работу. В рассветном сумраке толпа нищих, наконец отказавшихся от мысли вернуть ускользнувшую добычу, постепенно растаяла — оборванцы возвращались в Надсокор.
Когда они ушли, Элрик и Мунглум, приглядев подходящее место, заставили коней подплыть к берегу и выбраться наверх. Равнина уже уступила место редкому лесу, и уродливые деревья торчали из бурой почвы, покрывая ее пятнами теней.
Листва шевелилась, странно дергаясь, словно отвоевывая право на самостоятельную жизнь.
Это был лес ядовитых цветов, окрашенных в кровавый цвет и покрытых болезненными пятнами, лес изогнутых, вывернутых стволов, черных и блестящих, лес остроконечных темно-пурпурных и ярко-зеленых листьев — определенно нездоровое место, где воздух был пропитан отвратительной вонью гниющих растений.
Мунглум сморщился и выразительно покосился в сторону реки.
— Может, вернуться? — предложил он. — Лучше миновать Троос и срезать путь по Оргу, тогда через день мы окажемся в Бакшаане.
Альбинос нахмурился:
— Я не сомневаюсь, что в Бакшаане нас встретят так же тепло, как в Надсокоре. Жители этого заплывшего жиром городка не забыли ни о разрушенном дворце Никорна, ни о богатствах, которые мы получили с их торговцев. Нет, лучше уж познакомиться с этим лесом. Я слышал рассказы о нем и об Орге и хочу узнать, насколько они правдивы. Мой клинок и магия защитят нас.
Мунглум вздохнул:
— Элрик, давай не будем дергать тигра за усы.
Альбинос холодно улыбнулся. Его рубиновые глаза горели на фоне мертвенно-бледной кожи особенно ярко.
— Ну что за глупости тебя тревожат! В худшем случае нас ожидает только смерть.
— Вот именно это мне и не нравится, — пожал плечами Мунглум. — Роскошь Бакшаана или, если ты предпочитаешь, Джадмара…
Но Элрик уже погнал скакуна вперед, углубляясь в лес. Мунглум со вздохом последовал за ним.
Вскоре густые кроны странных деревьев, усеянные темными цветами, закрыли большую часть неба, которое так и не просветлело, и путешественники оказались в своеобразном туннеле, образованном влажными черными стволами. Рассмотреть что-либо впереди было невозможно, но оба чувствовали: там, за этим туннелем, десятки и сотни еще более безрадостных мест, утонувших в угнетающей мгле.
Мунглум решил, что рассказы про этот лес, которые он слышал от путников с безумными глазами, которые изредка заглядывали в таверны Надсокора, вполне соответствовали действительности.
— Пожалуй, это в самом деле лес Троос, — сказал он Элрику. — Говорят, Обреченный Народ освободил чудовищные подземные силы, и они вызвали ужасные изменения в людях, животных и растениях. Этот лес — последнее, что они создали, и последним исчезнет.
— Дети иногда ненавидят своих родителей, — загадочно проговорил Элрик.
— Ну да, таких деток надо особенно опасаться, — отозвался Мунглум. — Рассказывают, что, когда Обреченные правили миром, у них не было богов, которых бы они боялись.
— Действительно бесстрашный народ, — слегка улыбнулся Элрик. — По крайней мере, они заслуживают уважения. Испугайтесь, и боги вернутся к вам — вот что утешает большинство людей.
Мунглум слегка удивился, но промолчал: ему стало как-то не по себе.
Весь лес был наполнен злобным шуршаньем и шепотом, хотя ни одно живое существо не попалось путешественникам на глаза. Ни птиц, ни грызунов, ни насекомых, и это еще больше пугало и настораживало.
Чтобы хоть немного отвлечься и стряхнуть наваждение зачарованной чащобы, Мунглум дрожащим голосом затянул песню:
Улыбка и слово-мое ремесло,
Они меня поят и кормят.
Хоть я невысок и совсем не герой,
Меня надолго запомнят.
Распевая все громче и уверенней и чувствуя, как возвращается его природная жизнерадостность, Мунглум ехал за человеком, которого именовал другом, хотя тот был до некоторой степени его хозяином, пусть никогда не позволял себе даже намекнуть на это.
Элрик улыбнулся:
— Вряд ли балладой о своей невзрачности и отсутствии смелости можно отпугнуть врага, Мунглум.
— Но зато я не дразню его, — бойко ответил Мунглум. — Пока я пою о своих недостатках, мне ничто не угрожает. Если я начну хвалить себя, кто-нибудь может расценить это как вызов и решит проучить меня.
— Верно, — согласился загнанный в тупик Элрик, — и вполне разумно.
Он сменил тему и стал показывать на разные цветы и листья, обращая внимание Мунглума на их непривычную окраску и форму и используя при этом непонятные простому человеку слова, которые обычно употребляют маги. Казалось, альбинос совершенно не боится, но Мунглум знал, что Элрик превосходно умеет скрывать свои истинные чувства.
Примерно через час они остановились, чтобы немного передохнуть, и Элрик принялся внимательно изучать сорванные с различных растений листья. Покончив с этим, он аккуратно спрятал свою добычу в пояс и улыбнулся Мунглуму, который с интересом наблюдал за ним:
— Вперед, тайны Трооса ждут нас.
Но тут из мглы прозвучал женский голос:
— Не ходите туда сегодня, чужеземцы. Элрик остановил коня, хватаясь за рукоять
Приносящего Бурю. Голос незнакомки странно подействовал на него, он был низким, глубоким и, казалось, касался сокровенных глубин души. Элрик вдруг почувствовал, что вновь оказался на одной из дорог Судьбы, но куда она может привести его, не знал. Стряхнув наваждение, альбинос привел в порядок смятенные мысли и, размеренно дыша, стал всматриваться в окружающую тьму, пытаясь определить, откуда раздался голос.
— Возможно, ты дала нам добрый совет, госпожа, — произнес он строго. — Теперь покажись и объясни…
Незнакомка, не заставляя себя упрашивать, выехала на поляну. Ее черный конь гарцевал так, что женщина едва сдерживала его. Мунглум, посмотрев на нее, одобрительно хмыкнул: хотя, на его вкус, немного крупноватая, женщина была невероятно красивой. Ее лицо и манера держаться неопровержимо свидетельствовали о благородном происхождении, серо-зеленые влажные глаза выражали одновременно загадку и невинность. Несомненно, она была очень молода, лет семнадцати или чуть больше. Элрик нахмурился:
— Ты одна?
— Теперь — да, — ответила она, украдкой рассматривая альбиноса и стараясь скрыть явное удивление. — Мне нужны помощь и защита. Я еду в Карлаак, и воинов, которые обеспечат мою безопасность, там ждет хорошая плата.
— Карлаак? Возле Плачущей Пустоши? Это по другую сторону Илмиора, в сотне лиг отсюда. Неделя езды на хороших лошадях. — Элрик не стал дожидаться ее ответа. — Мы не наемники, госпожа.
— Но тогда вы связаны клятвой рыцарства и не сможете отказать в моей просьбе.
Элрик усмехнулся:
— Рыцарство, говоришь? Но мы не связаны узами родства с выскочками Юга, нам чужды их странные обычаи и правила поведения. Мы благородные люди древних рас, которые ничего не делают против своей воли. Ты бы не стала просить нас ни о чем, если бы знала наши имена.
Она облизнула полные губы и спросила почти покорно:
— Вы…
— Элрик из Мелнибонэ, госпожа, известный на Западе как Элрик Убийца женщин, а это Мунглум из Элвера по прозвищу Бессовестный.
Незнакомка сказала:
— Ходят легенды… Белолицый грабитель, злой волшебник с мечом, который пьет души людей…
— Да, это верно. И хотя сказки все преувеличивают, они не скрывают темной правды, которая породила их. Ты по-прежнему готова принять нашу помощь?
Голос Элрика звучал мягко и почти добродушно, в нем не было даже намека на угрозу: он видел, что женщина и так очень напугана, хотя старается не показывать страха.
— У меня нет выбора. Мой отец, старший советник Карлаака, очень богат. Карлаак называют Городом Нефритовых Башен, и это правда. Такого редкого нефрита и янтаря больше нет нигде. Сотни замечательных безделушек могут стать вашими.
— Поосторожнее, госпожа, не серди меня, — предупредил Элрик, заметив, что в глазах Мунглума вспыхнул алчный огонек. — Мы ведь не лошади, которых можно нанять, и не товары, которые можно купить. А кроме того, — он надменно улыбнулся, — я происхожу из разрушенного Имррира, Города Грез на Острове Драконов, в центре древнего Мелнибонэ, и я знаю, что такое настоящая красота. Ваши безделушки не могут соблазнить того, кто видел молочное Сердце Ариоха, сияющее над Рубиновым Троном, и томные, непостижимые цвета Акторианского камня в Кольце Королей. Это больше, чем просто драгоценные камни, госпожа, они хранят жизненное вещество вселенной.
— Я прошу извинения, лорд Элрик и сэр Мунглум.
Элрик нервно расхохотался:
— Мы печальные клоуны, милая девочка, но боги удачи помогли нам сбежать из Надсокора, и теперь за нами должок. Мы проводим тебя в Карлаак, Город Нефритовых Башен, а изучением леса Троос займемся в другой раз.
Переводя настороженный взгляд с прозрачно-бледного лица Элрика на смуглое лицо Мунглума и обратно, незнакомка произнесла заученные слова благодарности.
— А теперь, коль уж мы представились, — сказал Элрик, — может быть, ты будешь так добра, что назовешь свое имя и расскажешь, как попала сюда.
— Я Зарозиния из Карлаака, дочь Вуашуна. Мы принадлежим к самому могущественному клану в юго-восточном Илмиоре. У нас немало родственников в торговых городах на берегах Пикарайда, и я отправилась навестить их со своими братьями и дядей.
— Опасное путешествие для молоденькой девушки.
— Да, и, как оказалось, нас подстерегали не только обычные опасности долгого пути. Две недели назад мы отправились домой. Благополучно переплыли залив Вилмир и наняли вооруженных людей — получился сильный караван. Надсокор мы решили миновать, поскольку слышали, что Город Нищих плохо встречает честных путешественников..
— Насколько мы знаем, иногда и нечестных тоже, — улыбнулся Элрик.
Зарозиния снова с удивлением посмотрела на него: вежливый, наделенный чувством юмора собеседник вовсе не походил на кошмарного героя страшных легенд.
— Обогнув Надсокор, — продолжала она, — мы пересекли границу Орга в том месте, где находится Троос. Мы двигались очень осторожно по этому лесу, зная, что местные жители пользуются дурной славой. Но затем на нас напали, и наши наемные защитники сбежали.
— Напали, говоришь? — прервал ее Мунглум. — А кто напал, ты знаешь?
— Судя по мерзкой внешности и низкому росту, это местные уроженцы. Мои родственники смело бились, но погибли. Один из братьев успел ударить по крупу моего коня, и тот поскакал так, что я не могла удержать его. Я слышала страшные крики — так вопят безумцы, и жуткое хихиканье, а когда наконец остановила лошадь, то поняла, что заблудилась. Потом до меня донеслись ваши голоса, и я затаилась, ожидая, когда вы проедете мимо. Сначала я думала, что вы тоже из Орга, но потом, расслышав ваш акцент и некоторые слова, подумала, что вы можете мне помочь.
— И мы тебе поможем, милая, — подхватил Мунглум, галантно раскланиваясь в седле. — Я обязан тебе за то, что ты убедила лорда Элрика изменить свои планы. Если бы не ты, мы блуждали бы по гнусным закоулкам этого ужасного леса. Я сожалею о смерти твоих родственников и заверяю, что теперь ты будешь защищена не только мечами и смелыми сердцами, но и волшебством.
— Надеюсь, оно не понадобится. — Элрик нахмурился. — Ты так легко говоришь о волшебстве, дружище Мунглум, а ведь ты ненавидишь это искусство.
Мунглум усмехнулся:
— Я только утешал юную леди, Элрик. И потом, я не раз благодарил небо за твои ужасные способности. А теперь предлагаю устроиться на ночлег, хорошенько отдохнуть и продолжить путь на заре.
— Хорошо, — согласился Элрик, в замешательстве бросив взгляд на девушку и снова почувствовав, как сердце подпрыгнуло к самому горлу. Успокоиться в этот раз оказалось гораздо труднее.
Зарозиния, казалось, тоже испытывала нечто подобное. Между случайными знакомыми возникло притяжение, которое, все усиливаясь, могло изменить их судьбы гораздо сильнее, чем любые заранее продуманные действия.
* * *
На лес быстро опустилась ночь: в этих краях дни коротки. Пока Мунглум разводил костер, нервно поглядывая по сторонам, Зарозиния с изяществом лесной кошки прокралась туда, где Элрик раскладывал собранные им травы. Юная женщина опасливо взглянула на него и, видя, что он поглощен делом, устроилась рядом.
Он посмотрел на нее, слегка улыбнулся, и его странное лицо впервые показалось ей открытым и приятным.
— Некоторые из этих трав — лечебные, — сказал он, — а другие нужны, чтобы вызывать духов. А вот эти позволяют обрести невероятную силу, стоит их только понюхать. Правда, от этого обычные люди сходят с ума, но мне они пригодятся.
Зарозиния, откинув назад черные волосы, поинтересовалась:
— Ты в самом деле ужасный носитель зла из легенд, лорд Элрик? Или кому-то просто понравилось пугать твоим именем непослушных детей?
— Я не раз приносил людям зло, но обычно оно уже жило в их душах. Я не собираюсь оправдываться, так как знаю, кто я что сотворил. Я убивал черных магов и уничтожал захватчиков, но я же погубил и многих прекрасных воинов, и женщину, мою двоюродную сестру, которую любил. Правда, их, скорее, убил мой меч.
— Разве ты не хозяин своему мечу?
— Я часто сомневаюсь в этом. Но без него я беспомощен, — он сжал рукоять Приносящего Бурю, — и потому должен быть благодарен ему.
И снова его красные глаза, казалось, стали глубже, скрывая какую-то горькую тайну его души.
— Прости, если я вызвала неприятные воспоминания..
— Ты ни в чем не виновата, леди Зарозиния. Эта боль давно живет в моем сердце. А ты, наверное, даже немного успокоила ее.
Она чуть покраснела и улыбнулась:
— Я не распутница, сэр, но… Он быстро поднялся на ноги:
— Мунглум, как у нас там с костром?
— Хорошо, Элрик. Он будет гореть всю ночь. Мунглум задумчиво почесал кончик носа: как не похоже это на Элрика — задавать столь пустые вопросы. Не дождавшись продолжения, маленький воин пожал плечами и занялся своим снаряжением.
Не придумав, о чем бы еще спросить у приятеля, альбинос отвернулся и проговорил тихо и взволнованно:
— Я убийца и вор, и вряд ли…
— Лорд Элрик, я…
— Ты наслушалась красивых сказок, милое дитя.
— Нет! Если бы ты понимал, что чувствую я… Ты ошибаешься.
— Ты очень молода.
— Но я уже и не ребенок.
— Берегись. Я следую своему предназначению.
— Предназначению?
— Ну да. Ты знаешь, что такое рок? И у меня нет жалости. Чтобы познать его, я должен вглядываться в собственную душу. Тогда я становлюсь другим. Но я не люблю смотреть, и это предписано роком, который ведет меня. Ни Судьба, ни Звезды, ни Люди, ни Демоны, ни Боги. Посмотри на меня, Зарозиния. Перед тобой Элрик, жалкий выродок, выбранный в качестве игральной кости богами времени. Элрик из Мелнибонэ, который сам себя постепенно разрушает.
— Это же самоубийство!
— Да. Я пленник медленной смерти. И те, кто рискует пойти со мной, обречены на страдания.
— Ты говоришь глупости, лорд Элрик. И это безумие порождено чувством вины.
— Я и в самом деле виновен, госпожа.
— А Мунглума твой рок также касается?
— О-о, ему ничего не грозит! Его самоуверенность лучше любой брони.
— Я тоже самонадеянна, лорд Элрик.
— Это болезнь юности. С возрастом она тает, как снег весной.
— Неужели ты считаешь, что через пару лет я стану податливой, словно воск?
— Честно говоря, вряд ли. Ты очень настойчива, и, скорее всего, в этом твоя сила. Большая сила.
Она встала и раскинула руки:
— Тогда примирись, Элрик из Мелнибонэ. Он с радостью обнял ее и приник к упругим губам, как умирающий от жажды к спасительному роднику. Впервые он не вспомнил о Киморил из Имррира. Они лежали рядом на мягкой траве и ласкали друг друга, не обращая внимания на Мунглума, который чистил свой кривой меч.
* * *
Пока они спали, костер потух.
Элрик — от радости или по невнимательности — забыл, что ночью принято выставлять дозор хотя бы ради безопасности, а Мунглум, силы которого не подпитывались ничем извне, бодрствовал, сколько мог, пока сон все-таки не свалил его.
В тени жутких деревьев появились сгорбленные фигуры, двигавшиеся шаркающей настороженной походкой — это уродливые жители Орга подкрадывались к спящим.
Разбуженный внутренним толчком, Элрик открыл глаза, взглянул на спокойное лицо Зарозинии, мирно посапывавшей рядом, затем, не поднимая головы, посмотрел в другую сторону… Перекувырнувшись, он выхватил Приносящего Бурю из ножен. Меч гневно загудел, недовольный тем, что его разбудили.
— Мунглум! Опасность! — Громкий крик Элрика прорезал ночь.
Теперь альбиносу было что защищать кроме своей жизни. Голова щуплого воина дернулась. Кривой меч, который он чистил вчера вечером, по-прежнему лежал на коленях. Схватив его, Мунглум вскочил на ноги и кинулся на помощь приятелю, которого окружали люди Орга.
— Извини, — выдохнул коротышка.
— Это моя ошибка, я…
И тут люди Орга бросились на них. Элрик и Мунглум стояли возле девушки. Она проснулась и, проявив немалое мужество, принялась спокойно осматриваться в поисках оружия, но ничего не нашла и замерла на месте, чтобы не мешать мужчинам.
Целая дюжина воняющих, словно падаль, непрерывно бормочущих существ накинулась на Элрика и Мунглума, размахивая тяжелыми клинками, похожими на ножи мясника — длинными и опасными.
Приносящий Бурю взвыл и, отбив меч противника, снес омерзительному созданию голову. Тело повалилось прямо в еще теплые угли, заливая их кровью. Мунглум, уворачиваясь от следующей твари, потерял равновесие, но падая, успел перерезать сухожилия на ее кривых ногах, и она с криком повалилась. Не поднимаясь с земли, Мунглум нанес удар вверх и попал еще одному противнику в сердце. Затем он вскочил на ноги и встал плечом к плечу с Элриком. Теперь, под надежным прикрытием, Зарозиния смогла встать и спрятаться за их спинами.
— Лошади! — крикнул, не оборачиваясь, альбинос. — Если они на месте, постарайся привести их.
Еще семеро местных разбойников, шипя и воя, продолжали наступать. Мунглум застонал, когда вражеский клинок срезал плоть с его левой руки, и тут же ответил, пропоров нападавшему горло, а затем слегка повернулся и ударил другого в лицо. Друзья прокладывали себе путь, уничтожая разъяренных уродцев. Левая рука Мунглума окрасилась кровью, но он, преодолевая боль, достал из ножен длинный кинжал и держал его, прижимая к ладони большим пальцем. Поднырнув под меч очередного противника, маленький воин на мгновение приник к нему и всадил нож под ребра — снизу вверх. И тут же сам скорчился от приступа боли.
Элрик взялся за рукоять рунного меча обеими руками и работал им, как дровосек, разрубая врагов на куски. Зарозиния тем временем успела добежать до коней, вскочила на своего и подвела остальных к сражающимся. Элрик, прикончив напоследок еще одного разбойника, вспрыгнул в седло, радуясь собственной предусмотрительности: все снаряжение оставалось притороченным к седлам, и теперь они без помех могли скрыться. Мунглум быстро последовал примеру приятеля, и через несколько минут маленький отряд был уже довольно далеко от проклятой поляны.
— Седельные сумки! — крикнул Мунглум. В его голосе слышалась смертельная мука. — Мы оставили седельные сумки!
— Ну и что? Не испытывай судьбу, друг мой, — Но ведь там все наши сокровища! Элрик весело рассмеялся — напряжение и страх растаяли как дым.
— Добудем еще, не беспокойся.
— Я знаю тебя, Элрик. Тебе не нужно золото, — обиженно проговорил Мунглум, но вскоре и он развеселился: в конце концов, пока они живы, возможность разбогатеть всегда остается.
Они рысью скакали по лесной дороге. Элрик догнал и обнял Зарозинию.
— Ты унаследовала отвагу своего благородного клана, — сказал он.
— Благодарю, — слегка наклонила голову юная женщина. — Но, боюсь, наши мужчины не могут сравниться с тобой в искусстве боя на мечах. Ничего подобного я никогда не видела.
— Это клинок, — кратко пояснил Элрик.
— Да неужели? Я думаю, что ты слишком доверяешь этому кошмарному оружию, каким бы мощным оно ни было.
— Я нуждаюсь в нем.
— Почему?
— Он дает силы мне, а теперь еще и тебе.
— Я не вампир, — улыбнулась она.
— Лучше принимай все как есть. — Элрик помрачнел. — Ты не сможешь любить меня, если клинок перестанет давать мне силу. Без него я как выброшенная на берег медуза.
— Я не верю в это, но спорить не хочу. Некоторое время они ехали молча. Наконец
Элрик решил, что они уже в безопасности и могут остановиться. Путешественники спешились, и Зарозиния занялась Мунглумом. Она наложила травы, которые дал ей красноглазый чародей, и забинтовала раненую руку.
Все это время альбинос словно находился где-то далеко отсюда. Невидящий взгляд и отрешенное выражение лица говорили о том, что он погружен в раздумья. Лес полнился таинственными пугающими звуками.
— Мы оказались в самом сердце Трооса, — сказал наконец Элрик. — Обогнуть его нам не удалось. Я собирался только посетить короля Орга.
Мунглум расхохотался:
— Может быть, нам стоит послать вперед наши мечи? И заодно связать себе руки? — Боль благодаря сильнодействующим травам, уже не беспокоила язвительного жителя востока.
— Выслушай, а потом веселись. Жители Орга нанесли нам большой ущерб. Они убили родственников Зарозинии, ранили тебя и захватили наши сокровища. Так что у нас достаточно причин требовать у короля возмещения. По-моему, эти лесовики не блещут умом, и провести их будет легко.
— Да. Король с удовольствием заплатит! Прикажет отрубить нам руки и ноги.
— Я говорю вполне серьезно. Можете считать, что я настаиваю на своем предложении.
— Конечно, я хотел бы вернуть наше богатство. Но мы не можем рисковать безопасностью юной дамы, Элрик.
— Я стану женой Элрика, Мунглум. И если он хочет посетить короля Орга, я тоже пойду с ним, — горячо заговорила Зарозиния.
Мунглум поднял бровь:
— Быстро же вы договорились!
— Тем не менее она говорит правду. Мы все пойдем к Оргу, и волшебство защитит нас от королевского гнева, ведь мы явимся без приглашения.
— И ты по-прежнему хочешь смерти и мести, Элрик. — Мунглум пожал плечами и забрался в седло. — Я не кровожаден, но, если можно получить прибыль, охотно поработаю мечом. Ты можешь считать себя лордом Неудачи, но мне пока нравятся наши приключения! — И щуплый воин выразительно потряс мешочек с деньгами.
— Мы больше не станем ухаживать за смертью, — улыбнулся Элрик. — Заплатим долги и уедем.
— Скоро наступит заря. — Мунглум посмотрел вверх, на просвечивавшее между ветвями звездное небо. — По моим расчетам, цитадель Оргов находится примерно в шести часах езды отсюда, на юго-юго-восток по Древней Звезде, если, конечно, карта, которую я видел в Надсокоре, составлена правильно.
— Ты замечательно чувствуешь направление, Мунглум. Любой караван не отказался бы от такого проводника, как ты.
— У нас в Элвере создана целая наука о звездах, — ответил Мунглум. — Мы считаем, что они определяют судьбы всей Земли и каждого человека. Когда они крутятся вокруг планеты, они видят все: прошлое, настоящее и будущее. Это наши Боги.
— По крайней мере, это предсказуемые Боги, — одобрительно кивнул Элрик, и они двинулись в сторону Орга, не задумываясь о последствиях.
* * *
Мало что известно о крошечном королевстве Орг. Оно было укрыто в самом сердце ужасного леса Троос, а его жители отличались столь своеобразным гостеприимством, что, пожалуй, никому из путешественников по доброй воле не приходило в голову описывать эти места. Уроженцы этих мест отличались крайне неприглядной внешностью и малым ростом. Говорили, что эти уродцы — потомки Обреченного Народа. А правители, как гласили легенды, выглядели вполне нормальными людьми, но разум их был искажен еще более ужасно, чем тела несчастных подданных.
Немногочисленные жители были рассеяны по всей стране, а король правил ими из цитадели, которая также называлась Оргом.
Именно туда и направлялись наши путешественники. По дороге Элрик рассказал друзьям, как он собирается защитить их — и себя, конечно, — от жителей Орга.
Он нашел в лесу особые листья, которые, если их приготовить определенным образом и произнести соответствующие заклинания, вызывавшие духов, делали любого временно неуязвимым. Правда, произносивший их подвергался хоть и небольшой, но все-таки опасности.
Эти чары каким-то образом преобразовывали кожу и плоть так, что их не разрушали никакие острые предметы, а почти любой удар становился безболезненным. Элрик объяснил с необыкновенной для него болтливостью, как все это происходит, но его спутники не поняли и половины слов альбиноса.
* * *
Они остановились в часе езды от места, где Мунглум ожидал найти цитадель, чтобы Элрик смог приготовить снадобье и вызвать чары.
Он разожгли маленький костер, и Элрик, используя нехитрые приспособления алхимика — ступку и пестик, приступил к делу. Сначала он растер листья и смешал их с небольшим количеством воды. Когда смесь, поставленная на огонь, закипела, он начертил на земле витиеватые руны, и некоторые из них тут же приобрели такие странные формы, словно побывали в ином мире, а потом вернулись обратно.
Кости и кровь, жилы и плоть
Чары и дух прочно свяжите.
Вечные листья, каплю бессмертия
Бросьте в сосуд человеческой жизни.
Элрик говорил нараспев, и небольшое розовое облачко, зависшее в воздухе над костром, зашевелилось, вытянулось и свилось в спираль, которая устремилась в чашу. Жидкость забулькала и замерла. Волшебник с глазами цвета темного рубина, улыбнувшись, пояснил:
— Это старое заклинание из детских лет, такое простое, что я чуть не забыл его. Нужные листья растут только в Троосе, и поэтому редко удается получить их.
Жидкость затвердела, и Элрик разломал то, что получилось, на маленькие кусочки.
— Если принять сразу слишком много, — предупредил он, — можно отравиться и умереть. Снадобье действует несколько часов. Точную дозу я вычислить не могу. Нет времени. Так что придется рискнуть. — Он вручил Мунглуму и Зарозинии по кусочку, и друзья с сомнением посмотрели на магическое угощение. — Проглотите до того, как мы попадем в цитадель, — сказал им Элрик, — а если на нас нападут, применяйте немедленно.
После этого все сели на коней и поехали дальше.
В нескольких милях к юго-востоку от Трооса слепой человек пел печальную песню во сне и проснулся от звука собственного голоса…
Путешественники добрались до цитадели в сумерках. Гортанные голоса окликнули их со стены вырубленного в скале древнего жилища королей Орга. Чудовищный монолит был покрыт влагой и изъеден лишайниками и хилыми пестрыми мхами. К единственному входу, достаточно высокому, чтобы в него можно было въехать верхом, вела тропа, больше похожая на мелкий ручей из смердящей черной грязи.
— Какое у вас дело к королевскому двору Гутерана Могущественного?
Они не могли видеть того, кто задал вопрос.
— Мы ищем крова и аудиенции у вашего господина, — вежливо ответил Мунглум, скрывая нервозность. — Мы принесли в Орг важные вести.
Стражник с изуродованным лицом свесился со стены:
