Хроники песчаного моря - Мятежное сердце

Я пристроилась на краю лагеря, спиной ко всем. Увидят — прибегут расспрашивать. Они и так за мной постоянно следят. Ничего сделать невозможно, чтобы не прилезли разнюхивать, в чем дело.

А мне надо оттереть кровь с ладоней. Терла хвощом, промывала отваром мыльного листа, ничего не помогает. Засохшая кровь темная, почти черная. И под ногти забилась. Я сегодня заметила, после разговора с Эпоной. Наверное, испачкалась, когда разделывала диких собак. Надо отчистить, пока Лу не увидел. Он такой чистюля.

Выковыриваю кровь из-под ногтей щепкой.

— Ну давай, — бормочу себе под нос, — вылезай оттуда, зараза!

Ничего не получается. Хватаю шершавый камень, тру ладони, запястья. Черт, ну почему не сходит? Стиснув зубы, тру сильнее. Оглядываюсь через плечо, не смотрит ли кто.

А они все на меня уставились. Томмо, Лу и Эмми. Сидят у костра с жестянками в руках.

— Что? — спрашиваю.

— Томмо три раза тебя звал, — говорит Лу.

Подхожу к ним. Они уже доедают. Томмо накладывает мне в жестянку рагу из волкодава.

— Ух, какая вкуснятина, — говорю. — Я такая голодная, сапоги бы съела.

Все вранье. Мне все эти дни совсем не хочется есть. Я свою долю каждый раз потихоньку скармливаю Нерону.

Беру жестянку, а Томмо вдруг спрашивает:

— Саба! Что у тебя с руками?

Я быстро прячу их за спину. Лицо горит. И шея, и грудь. Томмо увидел пятна. Понял, что это такое. Теперь все узнают.

Эмми и Лу подскакивают ко мне. Лу вытаскивает мои руки из-за спины, переворачивает ладонями вверх. Все дружно ахают.

— Божемой, Саба! — ужасается Лу. — Они все в крови! Что ты с ними сделала?

— Я их мыла, честное слово, — отвечаю. — Мыла и терла, я очень старалась, но пятна никак не сходят. Прости меня, Лу.

— Дурочка ты, — говорит брат. — Нет никаких пятен. Ты кожу до мяса содрала.

Смотрю на свои ладони. И правда, кожа ободрана. А засохших до черноты пятен нет. Только свежая кровь.

— Они были, — говорю. — Клянусь, были пятна.

— Так, хватит! Эмми, тащи сумку с лекарствами, — велит Лу. — Томмо, принеси горячей воды. Саба, иди сюда.

Он усаживает меня на землю. Закутывает в одеяло.

Эмми прибегает с котомкой, где у нас лежат всякие травы, целебные листья, мази и настойки. Томмо приносит миску с водой. Эмми, встав на колени, бережно промывает мне руки.

— Я постараюсь, чтобы не очень больно было, — говорит сестренка.

Лу и Томмо сидят рядом, наблюдают.

— Что такие серьезные? — спрашиваю. — Плохо все со мной?

— Саба, объясни, что происходит? — просит Лу. — И не ври больше. Скажи наконец правду.

— Мы хотим тебе помочь, — поддакивает Томмо.

— Не надо мне помогать, — огрызаюсь я.

— Ты стараешься отмыть кровавые пятна, которых нет, — говорит Лу.

— Ходишь во сне, — прибавляет Томмо.

— Тебе мерещится всякое, — говорит Эмми, не глядя мне в глаза. Ее чуткие пальцы смазывают мои израненные ладони полынной мазью, перебинтовывают полосками ткани. — Вот как сегодня, — продолжает Эмми. — Ты вдруг прямо вся дернулась. Увидела что-то. А может, кого-то. Кто-то бежал впереди лошадей, так? Я ничего не видела. Там и не было ничего, а ты все время что-то видишь.

— Скажи, кого ты видишь? — спрашивает Лу.

Грудь словно железным обручем сдавливает.

— Никого, — говорю я. — Вообще не понимаю, о чем вы.

— Мы все видели, — говорит Лу. — Ты разговариваешь с воздухом, как будто перед тобой кто-то есть. Кто?

— Никто, отстаньте.

— Это твоя мертвая подруга, так? Эпона. Ты видишь покойников, Саба. Говоришь с ними.

Я отдергиваю руки. Со злостью смотрю на Эмми.

— Так и знала, что тебе нельзя доверять!

— Я не хотела ему говорить, — оправдывается сестренка. — Правда, не хотела! Но тебе чем дальше, тем хуже. Я беспокоюсь за тебя, Саба. Мы все беспокоимся. Тебе нужна помощь.

— Вы думаете, я сумасшедшая, — не выдерживаю я.

Все молчат. Прячут глаза.

— Да, — говорит наконец Лу. — Мы так думаем.

Откуда ни возьмись налетает красная ярость. Захлестывает меня с головой, застит глаза, не дает дышать. Я бросаюсь на Лу, сбиваю его с ног. Мы катаемся по земле. Я луплю кулаками куда ни попадя, кусаюсь, царапаюсь.

Далеко-далеко крик Эмми. Меня тянут чьи-то руки. Лу подо мной пинается и ворочается. Я сижу у него на груди.

— Саба, перестань! — плачет Эмми. — Остановись! Ты его убьешь!

Красная ярость медленно утихает. Я прихожу в себя. Мои руки сжимают горло брата. Он старается их оторвать и не может. Широко раскрытые глаза полны страха.

Лу меня боится.

Разжимаю пальцы. Лу с хрипом втягивает воздух.

Я протягиваю дрожащую руку. Трогаю его горло. На коже остались следы от моих пальцев. Рядом с ожерельем, которое я ему подарила на наше общее восемнадцатилетие. Касаюсь колечка из зеленого стекла. Память о том, какими мы были. Едва-едва дотрагиваюсь. А то вдруг исчезнет.

Сползаю на колени прямо в грязь.

Я чуть не убила брата.

Эмми всхлипывает. Лу тяжело дышит, его глаза потемнели от ужаса. Я в кровь разбила ему нос.

Красная ярость уходит мгновенно, как и пришла. Я словно вся занемела. Обессилела. Отворачиваюсь. Не могу смотреть на Лу.

Он медленно встает. Протягивает мне руку, помогает встать. Проводит по лицу рукавом.

Слезы катятся у меня по щекам. Лу их стирает, а они снова текут. Беззвучно капают в пыль у нас под ногами. Но я не плачу.

— Еще немножко потерпи, — просит Лу. — Через две-три недели мы придем к Большой воде, а там… все будет хорошо. Там будет хорошая жизнь…

Он с трудом выталкивает слова. Хриплым шепотом. Словно рассказывает свою историю в самый-самый последний раз. И некому ее услышать.

— Я, кажется, уже говорил… Знаешь, Саба, там земля такая плодородная, палку воткнешь, а назавтра уже целая орешина растет. Правда, здорово? Увидишь — глазам не поверишь, точно. Я бы посмотрел. И Эмми, и Томмо… тоже посмотрели бы. Мы это увидим. Обязательно.

Я смотрю, как шевелятся его губы. Слышу слова. Голос приглушенный, словно из-под воды. Лу обнимает меня. Стискивает изо всех сил. Его бьет дрожь.

— Я все исправлю, — говорит он. — Обещаю.

* * *

Голая земля, ни деревца. Только белые камни. Ни тени, ни облачка. Никуда от солнца не спрятаться. Земля прожарена насквозь. За нами вьется пыль.

А мы упорно тащимся вперед. Я с Гермесом позади всех, в полусне смотрю на свои руки, сжимающие поводья. Веки отяжелели. Мозги отказывают. В голове одна мысль: этот путь через Пустоши будет продолжаться вечно.

какой-то зверь выскакивает словно из-под земли. Бросается под ноги Гермесу, конь ржет, встает на дыбы, бьет передними копытами в воздухе. Я натягиваю поводья, чтобы его удержать. Разом обрушиваются звуки. Внезапность заставляет очнуться.

Волкодав с голубыми глазами. С висячим ухом. Следопыт. Вот он, здесь.

Кидается на Гермеса. Прыгнет и отскочит. Прыгнет и отскочит. Гермес пляшет на месте. Я сжимаю его бока коленями. Еле-еле удерживаюсь в седле, вцепившись в поводья.

— Волкодав! — кричит Лу.

Все трое разворачивают коней и скачут к нам.

— Следопыт! Это Следопыт! — вопит Эмми.

Пес прыгает еще раз, и Гермес срывается с места. Мы мчимся на север. Я распласталась на спине коня, из последних сил обхватила за шею. Волкодав серым пятном стелется позади.

Он настоящий. Мне не мерещится. Все его видели. Эмми даже назвала по имени. Значит, не приснилось.

Оглядываюсь через плечо. Следопыт все еще здесь.

Он свернул нас с дороги. Нет, меня свернул. Нарочно. Словно хотел, чтобы я поскакала именно сюда. И сейчас не отстает, приглядывает, чтобы я уж точно добралась, куда надо.

Знать бы еще, куда.

* * *

Мы стоим на обрыве. Внизу раскинулась бескрайняя равнина. Вся высохшая, только посередине вьется лента реки. Блестит на солнце, точно узкая серебристая змейка. Последнее воспоминание о когда-то могучем потоке.

В одном месте река течет прямо, без излучин. На ближнем к нам берегу два ряда кривоватых палаток, навесов и лачуг из всякого мусора. Притулились в тени высоких тополей.

— Штук сорок, не меньше, — говорит Лу, опуская дальнозор. — Мужчины, женщины, дети и собаки без счета. Лошади, верблюды, повозки.

— Что будем делать? — спрашивает Томмо.

— Пойдет к ним, что еще? — откликается Эмми. — А зачем иначе Следопыт нас сюда привел?

Следопыт сидит в сторонке. Поворачивает голову к тому, кто говорит, как будто все понимает. Вдруг он вскакивает и лает три раза. Подбегает к краю обрыва, скулит, возвращается к нам и снова лает.

— Видите? — восклицает Эмми. — Он нас зовет.

— Саба, прости, что я тебе раньше не верил, — говорит Лу. — Просто… мне казалось, невозможно ему быть так далеко от дома.

— Я сама уже думала, что мне померещилось, — говорю я.

— Наверное, Марси там, в лагере, — волнуется Эмми. — Спорим, она там!

Нерон кружит у нас над головами и каркает. Поторапливает в путь.

— Надо бы сначала разведать, — говорит Томмо. — Вдруг там опасно. Я схожу.

— Нет, я пойду, — останавливает его Лу. — Ждите здесь.

— Какие вы, мальчишки, иногда тупые, прямо как пень, — говорит Эмми. — Следопыт нас привел, потому что Сабе здесь помогут. Не стал бы он нас звать туда, где опасно.

— Только вот мистику не разводи, — обрывает Лу. — Честное слово, Эм, у тебя в голове ветер свищет. А как нормально соображать, ты напрочь забыла. Томмо прав, нужно подстраховаться.

— Ты, что ли, нормально рассуждаешь? — спрашивает Эм.

— А то как же, — отвечает Лу.

— Тогда спасибо, мне такого счастья даром не надо! — Эм хватает Гермеса за повод. — Пойдем, Саба. Я попрошу для тебя помощи. А эти пусть делают что хотят.

Она ударяет свою лошадь пятками в бока, и мы начинаем спуск. На востоке собираются грозовые тучи. Смотрят на нас оценивающе и направляются в нашу сторону.

Змеиная река

Мы приближаемся к лагерю. Эмми со Следопытом впереди, за ними я с Нероном на плече. Томмо и Лу замыкающие. Гермес больше не пугается Следопыта. Можно сказать, они даже подружились. Очень странно, если подумать.

Нам навстречу выбегает орава собачонок. Следопыт угрожающе рычит. Клыки оскалены, шерсть на загривке дыбом. Шавки отбегают, поджав хвосты.

На окраине лагеря оборванные детишки гоняют надутый бычий пузырь. Толкаются, галдят, пыль столбом. Правила жестокие. Можно драться, можно ставить друг другу подножки. Тут дети замечают нас, прекращают игру и замирают, вытаращив глаза. Одна девчонка в лохмотьях, словно пугало огородное, с виду ровесница Эмми, глаз не может от меня отвести.

— Привет, — здоровается Эмми. — Скажите, а где тут можно…

— Ангел Смерти! — вопит оборванка. — Бежим!

Дети бросаются сломя голову к палаткам с криками: «Ангел Смерти! Мама! Смотри, Ангел Смерти!»

Детишки прячутся в своих жилищах, и наступает тишина.

Эмми смотрит на меня.

— Та девочка тебя узнала, — говорит Эм. — Наверное, она была в Городе Надежды.

— Надо же, какая известность, — говорит Лу.

— Саба — самый знаменитый боец в мире, — с гордостью сообщает Эмми. — В день ее выступления в городе не протолкаться было. Зрители издалека приезжали, чтобы только…

— Хватит, Эмми, — обрывает Лу.

— Я просто сказать хочу…

— Лучше помолчи, — велит Лу. — Говорить буду я.

Мы медленно въезжаем в лагерь. Палатки стоят в два ряда, между ними пустое пространство. Получается что-то вроде дороги. Тихо. Ни души. Котелки на кострах булькают без присмотра. Табуретки опрокинуты, как будто те, кто на них сидел, удирали, не глядя под ноги.

Мы сдвигаемся теснее.

— Где все? — спрашивает Эм.

— Сзади, — тихо и напряженно произносит Томмо.

Оглядываемся. За спиной у нас целая толпа. Взрослые и дети. Худые, иссохшие. С испуганными глазами, а в руках оружие. Палки, камни, кости, бутылки.

Следопыт рычит. Делает шаг вперед.

— Следопыт, стоять! — приказывает Лу. — Здравствуйте, люди! Мы не хотим неприятностей. Кто здесь главный?

Все молчат. Человек в первом ряду начинает колотить палками друг о друга. Другие подхватывают. Стук дерева и камней, звон стекла. Тум, тум, тум. Дурной ритм отравляет воздух.

Мы разворачиваемся и продолжаем путь, толпа движется следом, на приличном расстоянии. Опасаются Следопыта.

Вдруг налетает ветер. Небо темнеет. Вдали ворчит гром. Сверкает молния. Дорогу нам заступают еще какие-то люди. Тоже вооруженные чем попало. Тум, тум, тум. кое-кто держит совсем странные предметы. Палки, связанные треугольником. Куклу из кожи, расшитой бусинами.

— Что это у них? — спрашивает Эмми.

— Амулеты, — отвечает Лу. — Чтобы зло отгонять.

Он тянет Гермеса за повод, поближе к Смелому.

— Какое еще зло? — спрашивает Эмми тоненьким голоском.

— Они боятся Сабы, — объясняет Лу. — Так я и знал, зря мы сюда полезли. Уходим.

— Не выйдет, — говорит Томмо.

Путь перекрыт спереди и сзади. По бокам сплошные ряды палаток.

Мерзкий ритм давит, не дает дышать. Подступает со всех сторон. Меня бьет дрожь. Я снова в Городе Надежды. В Клетке.

Все начинают дружно топать ногами. От топота дрожит даже помост, на котором мы стоим.

— Прогон! Прогон! Прогон! — возбужденно кричат зрители.

— Я тебя в обиду не дам, — говорит Лу.

Нерон пронзительно каркает, мечется у нас над головами.

А гроза тем временем подходит все ближе. Ветер свистит, взметает красную пыль. А тут еще рев толпы. Лошади не выдерживают, визжат и пляшут на месте. Мы их еле сдерживаем. Следопыт кидается к толпе, разинув пасть.

В воздух взвивается камень. Попадает Лу в плечо. Брат вскрикивает и выпускает поводья Гермеса. Ко мне тянутся чьи-то руки. Дергают за ногу, хотят стащить с седла. Я кое-как отбрыкиваюсь.

— Лу! — кричит Эмми.

Брат хватает меня за руку. Лошади бесятся. В меня вцепляются еще и еще люди. Я пинаю их наугад, рядом вопит Эмми. Томмо вырывает у кого-то палку и принимается лупить по головам. Следопыт рычит и клацает зубами. В толпы слышны крики.

Бррруммм! Гром разрывает воздух. Толпа замирает. Пятится. Кровожадный ритм стихает. Все смотрят в небо, как будто раньше не замечали перемену погоды.

Тучи, как горы, огромные и зловещие. Тычут в землю пальцами молний. В толпе крики.

— Говорящая с небом вышла из палатки! Скорее!

Женский голос:

— Отведите ее к Говорящей с небом! Пусть Говорящая решает!

Меня стаскивают с Гермеса. Я отбиваюсь, но меня держат четверо взрослых мужчин, по два на каждую руку. Волокут к дальнему концу лагеря. Парочка женщин бегут рядом с амулетами наизготовку.

— Лу! — кричу я.

Вывернув шею, вижу, как Эмми, Томмо и Лу тоже стаскивают с коней.

Местные побросали палки-камни, толкаются, самых мелких детей на руки подхватывают. И все бегут в одну сторону. Туда же, куда и мы.

У реки за палатками расчищен ровный участок земли. Посередине круглый дощатый помост. Навес из шифера, слева ступеньки. Сбоку от помоста потрепанная палатка. Вдали рокочет гром, ветвятся молнии. Ветер треплет людям волосы, одежду.

Все опускаются на колени. Смотрят на помост, шикают на хнычущих детей. Они же сейчас попадут под ливень. Лучше бы в укрытие шли. Но им как будто не до того.

Меня вытаскивают вперед, связывают руки ремнем. Пинок по ногам сзади. Я падаю, больно стукаюсь коленками. Хочу обернуться, найти глазами брата, но меня хватают за волосы и дергают голову вниз. Утыкаюсь взглядом в помост, сжимаю зубы от боли.

— Лу! — кричу я.

— Не вякай! — велит тот, кто меня держит. — Послушаем, что скажет Говорящая с небом.

Нерон обрушивается с неба, каркает и клюет моих сторожей. Те в ответ машут палками. Они его убьют или покалечат!

— Нерон, не надо! — кричу я. — Уходи!

Ворон усаживается на замызганную палатку возле помоста. Каркает, растопырив крылья. По толпе словно рябь проходит. Считается, что вороны приносят несчастье.

Ангел Смерти и ее ворон. В Городе Надежды Нерона все боялись. Он обычно смотрел мои бои в Клетке с верхушки осветительного столба. Не улетал, пока не дождется моей победы. Зрители верили, что я беру силы у него.

Лу, Эмми и Томмо выволакивают к помосту. Руки им уже связали. Несколько ударов палкой, и мальчишки тоже опускаются на колени.

— Саба! — зовет Лу. — Ты как, ничего?

— Ага! — отвечаю я.

Эмми совсем близко от меня.

— Не бойся, Эм, — говорю я.

— Не боюсь я этих трусов, — отвечает сестренка.

Воет ветер. Грохочет гром. Полыхают молнии. Гроза приближается.

— Вон она! — кричит Эмми.

Из палатки выходит мальчишка, по возрасту вроде Эмми. Он ведет за руку девушку лет шестнадцати, невысокую и хрупкую, точно птичка. Помогает подняться по ступенькам. Глаза у нее завязаны черной тряпкой. Длинное белое платье, босая, голые руки. Кожа белая, как зимняя луна. Холодное пламя волос. Длинные, до пояса, пряди развеваются, словно живые. В них вплетены перья и бусины. На поясе маленький барабанчик.

Мальчик выводит девушку на середину помоста и отходит в сторону. Девушка начинает ритмично постукивать по барабанчику. Ветер закручивает подол ее платья. Бросает волосы в дикую пляску.

— Это Говорящая с небом! — Эмми перекрикивает шум грозы и барабана. — Саба, она тебе поможет, я знаю! Поэтому Следопыт привел тебя сюда!

В этот самый миг раздается жуткий удар грома. Мальчик срывает повязку с глаз Говорящей. Она еще быстрее выбивает дробь. Лицо озаряется яростным восторгом. Шагах в тридцати от нас молния вонзается в землю. Все вокруг заливает синевато-белый свет.

Говорящая с небом трясется и беспорядочно машет руками. Глаза закатываются. Она что-то бормочет, слов не разобрать. Может, на незнакомом языке.

Вдруг она судорожно распрямляется. Запрокидывает лицо к грозовому небу.

Человек, что меня держал, выпускает мои волосы. Сейчас она будет говорить!

Вся толпа, стоя на коленях, воздевает руки. Лица искажены надеждой. Платье Говорящей хлопает на ветру. Хлещет дождь. Говорящая резко поворачивает голову ко мне. Я стою впереди толпы, у всех на виду. У Говорящей светло-голубые глаза, как у Следопыта. У меня мороз идет по коже.

Мальчик, который ее привел, показывает на меня.

— Ведите ее сюда! Говорящая выбрала ее! — кричит мальчик.

Новый удар грома. Мой сторож торопливо развязывает мне руки. Кричит:

— Скорей, подсобите!

Меня втроем подсаживают на помост.

Я стою в трех шагах от Говорящей. Мы смотрим друг на друга, а вокруг лупят молнии.

Она что-то говорит, я не слышу за ревом бури. Подхожу ближе, ближе, вплотную. Она хватает меня за руки. Странные светлые глаза уставились на меня, но по-моему, Говорящая меня не видит. Ее зрачки как крохотные черные точки. Она говорит быстро, слегка задыхаясь:

— Мертвые, мертвые идут за тобой по пятам. Я вижу их. Вокруг тебя. Много, так много. Внутри тебя. Тень. Она растет. Она заберет твое тело и разум, разум и душу… Заберет тебя, поглотит…

— Помоги мне, — шепчу я. — Пожалуйста, помоги.

Говорящая с небом шатается. Я подхватываю ее. Хрупкое тело сотрясают судороги. Глаза совсем закатились.

Она обмякает у меня на руках.

* * *

Я стою на коленях, держа на весу Говорящую. Она легонькая, как ребенок. Я пугаюсь — вдруг вспышка силы убила ее. Щупаю пульс на горле. Живая.

Мальчик уже стоит на коленях рядом со мной. Помогает уложить Говорящую на помост.

— Переверни ее набок, — подсказывает он. Грязным пальцем придавливает ей язык и заталкивает в рот какую-то вонючую тряпку. Видать, он знает, что делает. — Помоги ее поднять, — просит мальчик. — Отнесем в палатку.

Я оглядываюсь. Лу, Томмо и Эмми все еще со связанными руками. Смотрят настороженно. И вся толпа на меня смотрит. Может, это единственный шанс.

— Скажи им, чтобы отпустили моих друзей, — говорю я.

Лисья мордочка мальчика принимает жесткое выражение.

— Тебе это даром не пройдет, — шипит он.

Во мне вскипает красная ярость. Я хватаю его за ворот рубахи. Скручиваю ткань, так что ему нечем дышать.

— Ты, мелочь, — говорю, — я Ангел Смерти.

Нерон летает вокруг и громко каркает. Мальчишка цепляется за мои руки, глаза лезут на лоб от ужаса. Я выпускаю его рубаху. Он пятится, хватает ртом воздух, потом кричит:

— Отпустите их всех! Она хочет говорить с ними!

Эмми, Томмо и Лу спешно развязывают.

Ветер ревет с прежней силой. Гремит гром. Но гроза уже уходит. Молнии сверкают над рекой дальше к западу.

Я смотрю в толпу. Только что нас хотели забить до смерти. Слово Говорящей с небом имеет власть над этими людьми. Они разбредаются, исчезают в дождливой мгле. кое-кто отгораживается от меня амулетами. Я вся дрожу. Лу и Томмо взбираются на помост. Томмо помогает влезть Эмми.

Мы вместе поднимаем девушку. Лу и Эмми берутся за ноги, мы с Томмо — за плечи. Столько народу не надо, Говорящая совсем легкая. Спускаемся по ступенькам. Мальчик показывает дорогу.

— Что теперь? — шепчет Лу.

— Теперь мы будем просить совета у Говорящей с небом, — отвечает Эмми.

* * *

В палатке темно. Мальчишка суетится, зажигает фитильки в плошках с жиром. Ворошит поленья в очаге, чтобы жарче горели.

Под моим взглядом он выскакивает из палатки как ошпаренный. А у меня вдруг разом кончаются силы. Ноги подламываются, Томмо еле успевает подставить табурет. Нерон устраивается на сундуке, чистит намокшие под дождем перья. Эм хлопочет возле Говорящей. Осторожно вытаскивает грязную тряпку изо рта. Тянется отцепить от пояса барабанчик.

— Не трогай, — говорит девушка.

Эмми отдергивает руку.

— Нельзя прикасаться к барабану шамана, — объясняет Говорящая с небом. — Где Зек?

— Тот крысеныш? — спрашивает Лу. — Смылся.

— Он мне помогает, — говорит она. — Дай, пожалуйста, руку, я хочу сесть.

Голос у нее прохладный, как горный ручей после целого дня пути. Как утренний ветерок, пока еще не навалилась дневная жара.

Эм помогает ей сесть. Говорящая снимает через голову ремень с барабанчиком и укладывает на маленький столик. Эмми набрасывает одеяло на худенькие плечи. Лу зачерпывает ковшиком воду из ведра и дает Говорящей напиться.

— Спасибо большое, — произносит девушка. — Меня зовут Ауриэль Тай.

В тесной обшарпанной палатке она выглядит еще необычней. Совершенно неземная, с этими волчьими глазами, лунной белизной кожи и бледным пламенем волос.

— Ты красивая, как звезда, — шепчет Эмми.

Ауриэль отдает Лу ковшик и смотрит на нас по очереди. Легко скользит взглядом, хотя легкость обманчивая.

Говорящая встает. Подходит к моему табурету. Прохладные пальцы касаются татуировки в виде полной луны у меня на скуле.

— Вовремя ты меня нашла. Я рада, — произносит Говорящая.

— Ну и спектакль ты там устроила. — В голосе Лу вызов. — Зрители схавали. Простачки, уши развесили, приняли все за чистую монету.

— Лу! — ахает Эмми.

— Шаманка, значит? — хмыкает Лу.

— Да, — отвечает Ауриэль.

У нее внутри спокойствие. Как будто и не билась в конвульсиях всего несколько минут назад. Я вздрагиваю от грубости Лу. Понятно, к чему он ведет.

— Лу, — шепчу я предостерегающе.

— И какие у тебя еще фокусы в запасе? Может, чтение по звездам? Ты читаешь по звездам, Ауриэль Тай?

Голос Лу — как зыбучие пески в Пустошах. Сверху ровно, а в глубине западня для неосторожных путников.

Примечания

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.