Огненный завет (Братство пламени)

Внезапный шум заставил Пейджа вздрогнуть и обернуться. Страх сдавил сердце, когда он увидел, как распахнулась стеклянная дверь, ведшая во внутренний дворик дома, и в кабинет вошли трое мужчин и женщина. Всем было лет по тридцать, подтянутые, красивые, "одетые в темные тренировочные костюмы.

Пейдж вскочил с кресла. Многие годы на высоких должностях научили его при малейшей угрозе действовать решительно, не выказывая страха.

— Какого черта вы тут делаете? Убирайтесь немедленно!

Они закрыли дверь.

— Я сказал — убирайтесь!

Они ответили ему улыбкой. Женщина и один из мужчин держали руки за спиной.

Пейдж изо всех сил старался скрыть страх. Они выглядели слишком благопристойно, чтобы быть грабителями, правда, он не знал, как выглядят настоящие грабители, однако… Может, они…

— Черт побери, если вы репортеры, то выбрали неподходящее время для интервью, и, кроме того, я больше не даю интервью!

— Мы не репортеры, — ответила женщина.

— У нас нет к вам вопросов, — сказал один из мужчин.

— Я вызываю полицию!

— Это бесполезно, — проговорил другой мужчина.

Они подошли к нему. У женщины и одного из мужчин руки по-прежнему были за спиной.

Пейдж схватил телефон и набрал 911, внезапно осознав, что в трубке нет гудков.

— Видите, — заметил третий, — это бесполезно.

— Я же закрыл двери! Я включил сигнализацию! Как вы вошли?

— Мы умеем пользоваться инструментами, — ответил первый мужчина.

— Например, вот этими, — добавила женщина.

Они вынули руки из-за спины.

Пейдж открыл рот, но его охватил такой ужас, что крик застрял у него в горле. И тут же двое мужчин схватили Пейджа за руки и повалили спиной на стол, третий занес над ним железнодорожный костыль, а женщина, взмахнув кувалдой, вогнала костыль прямо в сердце Пейджу.

— …пронзенный насквозь на пачке окровавленных документов, которые, как указывают достоверные источники, являлись показаниями, приготовленными Харрисоном Пейджем к сегодняшним слушаниям. — Телерепортер в очках скорбно помолчал.

Тэсс ужаснулась. Она сидела на табуретке на кухне своей квартиры и смотрела телевизор, стоящий рядом с микроволновой печью. Красные цифры в электронных часах печи показывали 8.03. Тэсс пыталась заставить себя съесть завтрак — фруктовый салат, поджаренный кусочек пшеничного хлеба и чай, — однако после вчерашнего тяжелого испытания в морге и известия о смерти Джозефа аппетита у нее не было.

Репортер продолжал:

— Еще одним ужасающим последствием катастрофы, вызванной взрывом токсичного газа в Теннесси, явилась смерть Билли Джо Беннета, бригадира ремонтников, обслуживающих участок дороги, где произошло крушение. Его тело было найдено сегодня рано утром в Мемфисе, на автомобильной стоянке рядом с Миссисипи. Беннету грозило обвинение в преступной халатности, причиной которой было возможное употребление кокаина.

Репортера в кадре сменила видеозапись: залитый ярким светом юпитеров сурового вида полицейский, стоя у пакгауза, разглядывал предмет, лежащий на асфальте, затем на экране крупным планом появился мешок для отбросов, наполненный белым порошком, потом пошли кадры, где накрытые простыней носилки поднимают к распахнутым дверцам машины «Скорой помощи». За кадром репортер объяснял, каким чудовищным способом был умерщвлен Беннет. Это напомнило Тэсс о зверском убийстве Джозефа, и она вновь ощутила острую боль утраты. На экране опять появился репортер и в заключение сказал:

— Полиция предполагает, что Беннет и Пейдж стали жертвами мести со стороны родственников погибших при катастрофе.

Новости прервала реклама одноразовых пеленок. Тэсс потерла лоб, посмотрела на свой завтрак и решила, что не хочет есть. Она споласкивала чашку, когда внезапно зазвонил телефон. Кто мог звонить в такую рань? Обеспокоенная Тэсс вышла на кухню, прошла в ту часть мансарды, где мебель была расставлена так, чтобы создать впечатление гостиной, и сняла трубку на середине третьего звонка.

— Алло?

Этот хрипловатый голос нельзя было спутать ни с каким другим, так что звонивший мог и не представляться. Тем не менее он сказал:

— Это лейтенант Крейг.

Ее пальцы крепче сжали трубку.

— Извините, что звоню в такой ранний час, — продолжал Крейг, — но сегодня я не буду на работе и не уверен, что смогу дозвониться вам в редакцию, то есть если вы туда собираетесь.

— Да. Собираюсь, — безжизненным голосом ответила Тэсс и опустилась в кресло. — Я почти решила не идти. Но сидеть дома и предаваться грустным мыслям — ни к чему хорошему не приведет. Может быть, работа отвлечет меня.

— Иногда лучше всего быть на людях.

— Не уверена, что мне вообще что-нибудь поможет. — Она устало ссутулилась. — У вас ко мне какое-то дело, лейтенант?

— Я хотел узнать, когда у вас обеденный перерыв.

— Обеденный перерыв? Зачем это вам?… Вряд ли я сегодня пойду обедать. И вы позвонили только ради этого? Пригласить меня на ленч?

— Не совсем. Мне хотелось кое-что показать, — сказал Крейг, — и я подумал, что, если у вас выдастся свободное время, мы могли бы встретиться.

Тэсс похолодела.

— Это как-то связано со смертью Джозефа?

— Вероятно.

— Вы опять что-то скрываете?

— Это может оказаться чепухой, Тэсс. Едва ли стоит говорить, пока я не удостоверюсь, что дело того стоит. Мне не хотелось бы огорчать вас понапрасну.

— А вы полагаете, что я еще не огорчена? Мы можем встретиться, как и вчера, у моей работы в час дня?

— Договорились. Кто знает? Возможно, встреча и не понадобится. Не слишком думайте о ней.

— Конечно. Не слишком думайте. Грандиозная идея.

Однако как могла Тэсс не думать о том, что было связано с Джозефом? Ее преследовали воспоминания о его сгоревшем трупе и темном контуре тела, выжженном на кирпичах в парке Карла Шурца. В лифте на работе, проезжая мимо его этажа, она помертвела при мысли, что больше его не увидит. В редакции она сразу пошла в кабинет Уолтера Траска и рассказала обо всем, что произошло.

Траск, выглядевший более измученным, чем обычно, помрачнел. Он встал из-за стола, подошел к девушке и обнял ее за плечи.

— Мне жаль, Тэсс. Честно. Больше, чем я могу выразить словами.

— Но кто это мог сделать? Зачем?

— Если бы я знал. — Он ласково похлопал ее по плечу и отступил. Лицо его было нездорового, серого цвета. — Но это Нью-Йорк. На то, что здесь происходит, иногда нет ответов. Я припоминаю любительницу бега, которую изнасиловала и чуть не убила банда юнцов в Центральном парке. Юнцов, выросших не в трущобах. Все они были из семей со средним достатком, так что не бедность толкнула их на преступление. Ему просто нет объяснения, как и множеству других.

— Но как Джозеф попал в парк Карла Шурца в три часа ночи?

— Тэсс, выслушай меня. Ты ничего не знаешь об этом человеке. Он показался тебе привлекательным, но… Может, это жестоко, но я должен тебе сказать. Когда ты упомянула, что он не дал на работе свой номер телефона и пользовался услугами почтовой конторы, я забеспокоился. У этого человека были тайны. Вероятно, эти тайны его и погубили.

До жути отчетливо Тэсс вспомнила, что Джозеф говорил ей в кафе в пятницу днем.

"У меня есть определенные… давайте назовем это обязательства. Не могу объяснить, в чем они заключаются и почему я должен их выполнять. Просто примите мои слова на веру".

— Может быть. Может быть, у него были тайны, — согласилась Тэсс. — Но это не означает, что он скрывал что-то дурное, как не означает и то, что я должна сделать вид, будто никогда его не знала.

— Поверь, я тебе сочувствую. — Траск обнял ее. — Правда. Но прошу тебя, постарайся быть беспристрастной. Не полагайся на чувства.

— В данную минуту я меньше всего способна быть беспристрастной, — возразила Тэсс.

— Послушай, вероятно, тебе сегодня не следовало выходить на работу. Пожалей себя. Отдохни. Сходи в свой клуб, разомнись. Расслабься. Посмотрим, как ты будешь чувствовать себя завтра.

— Нет, — ответила Тэсс. — Одной мне только хуже. Мне надо поработать. Надо чем-нибудь заняться.

— Ты уверена?

— Чем больше работы, тем лучше.

— В таком случае…

— Что?

— У меня для тебя кое-что есть.

Тэсс молча ждала.

— Только тогда тебе придется отложить статью о переизбытке гербицидов и пестицидов на фермах Среднего Запада.

— Но это очень важная тема, — по привычке заспорила Тэсс. — Эти яды проникают в почву и отравляют питьевую воду.

— Тем не менее в первую очередь мы должны подготовить материал на другую тему. Ты сегодня утром смотрела новости по телевизору? Про убийства в Теннесси? Тебе это что-нибудь напомнило?

— Кажется, вы намекаете на убийства высоких должностных лиц «Пасифик Рим петролеум корпорейшн» на прошлой неделе?

— Да, помнишь, мы говорили о них в прошлую среду, — сказал Траск.

Тэсс сгорбилась в кресле, с печалью вспомнив, что тем вечером, сразу после их разговора, она впервые повстречалась с Джозефом. Заставляя себя сосредоточиться на том, что говорил Траск, она изо всех сил вцепилась в бедра руками, вонзив в тело ногти.

— Я предложил сделать статью об убийствах.

— А я сказала, что журнал «Матерь Земля» — не бульварная газетенка, — ответила Тэсс. — Нам нельзя ввязываться в эту историю. Фанатики вредят нашему делу.

— Ну, теперь, кажется, фанатики появились и в Теннесси.

— Нет, здесь нельзя проводить параллель. Полиция подозревает, что Беннета с Пейджем убили родственники…

— Так говорят телерепортеры, — сердито заметил Траск. — Но только что я связался с парнями из «Таймс». Они готовят статью, в которой цитируют полицейского из Мемфиса. Тот высказывает предположение, что со всем этим могут быть связаны какие-нибудь психи из экологических движений.

— Что?

— Самые известные движения по защите окружающей среды, такие, как «Сьерра-клуб» и «Гринпис», предвидя обвинения в свой адрес, уже осудили убийства, назвав подобные действия безответственными и провокационными.

— Но ведь это абсурд. — Тэсс взволнованно подалась вперед. — Да, некоторых членов движения «Гринпис» однажды арестовали за захват китобойного судна в Перу. И они часто на лодках не подпускают китобоев к их жертвам. Но есть большая разница между захватом частной собственности или тем, чтобы, рискуя жизнью, спасать исчезающих животных, и…

— Казнью тех, кого обвиняешь в уничтожении нашей планеты? — Траск поднял брови. — Конечно. Пойми меня правильно. «Гринпис» — известная организация, пользующаяся заслуженным уважением. Я уверен, что они никогда не станут прибегать к насилию. Однако новый исполнительный директор «Пасифик Рим» получил записку с предупреждением, что он обязан не допустить дальнейшей утечки нефти, поэтому можно предположить, что те убийства все же на совести экстремистов. Я вот что хочу сказать: я согласен — экстремисты вредят нашему делу. Всякий раз, когда какие-нибудь ярые защитники окружающей среды проникают на атомную электростанцию, или похищают лабораторных животных из исследовательских центров, или обливают кровью женщину в шубе из натурального меха, общественность думает, что в экологических движениях участвуют одни ненормальные. А такие, как мы, кто верит, что приверженцев надо завоевывать пропагандой знаний, хорошим примером и призывом к здравому смыслу, обвиняются в причастности к действиям всяких психов. Поэтому давай не будем уходить от этой проблемы. Давай повернемся к ней лицом и объясним людям, что подавляющая часть защитников природы — не свихнувшиеся на этом деле чудаки и что мы точно так же, как и вся общественность, не одобряем экстремистские выходки.

Тэсс задумчиво посмотрела на своего босса и медленно кивнула. Она старалась слушать его внимательно, забыв о своем горе.

— Знаете, Уолтер, я все больше прихожу к мысли, что это…

— Неплохая идея? Конечно, я и сам так думаю. Значит ли это, что ты берешься за статью?

Тэсс снова в задумчивости кивнула и выпрямилась в кресле.

— Вот и хорошо, — обрадовался Траск.

— Я вижу тут не один аспект. — Голос Тэсс дрогнул, но, сделав над собой усилие, она продолжила: — Одновременно с обвинением экстремистов я подробно остановлюсь на угрозе окружающей среде, которая заставляет их идти на крайние меры. Верная цель, неверные средства.

— Точно, детка. Прямо в яблочко. А если ты достаточно серьезно займешься статьей, то, может быть, отвлечешься от мыслей о том, что случилось с твоим беднягой другом.

— Сомневаюсь, Уолтер. Очень сомневаюсь. Но видит Бог, я сделаю все, что в моих силах. — Ее глаза затуманились слезами. — Мне определенно надо отвлечься.

И это ей почти удалось. Заставив себя погрузиться с головой в работу, она провела остаток утра, просматривая свою картотеку, и уже не думала о смерти Джозефа. Она позвонила в справочный отдел публичной библиотеки, в редакции «Дейли ньюс» и «Таймс». Набросала тезисы для статьи и составила перечень фактов. Замечание Траска о выходках защитников животных напомнило ей прошлогодний случай, когда группа активистов украла подопытных кроликов из медицинского исследовательского центра и тем самым уничтожила результаты пятилетнего эксперимента, который мог завершиться созданием лекарства от мышечной дистрофии. Вспомнился и другой случай, когда украденные животные, оказались заражены сибирской язвой для проверки новой вакцины. Прежде чем животных возвратили в лабораторию, успела разразиться небольшая эпидемия.

Подыскивая материалы для своей статьи, Тэсс не пропустила и события, происшедшего на прошлой неделе в Бразилии. Педро Гомес, сборщик каучука, пытался организовать местных крестьян, чтобы остановить уничтожение беспощадно выжигаемой амазонской сельвы, но был изрешечен автоматными очередями на митинге. На похоронах его вдова получила «подарок» — голову финансиста, который, как подозревали, заказал и оплатил убийство сборщика каучука. Официальная версия гласила, что финансиста обезглавил, чтобы расквитаться, один из последователей Гомеса. Тем не менее это убийство, как и предполагаемая месть Билли Джо Беннету, Харрисону Пейджу в Теннесси, было связано с катастрофическим уроном, нанесенным природе, и Тэсс решила включить этот случай как пример радикального подхода к проблеме охраны окружающей среды. Осудив в статье такой подход, она все же обязательно подчеркнет, что в конечном счете он вызван экологическим кризисом в масштабах всей планеты.

К полудню у Тэсс уже был готов черновой вариант статьи, и она удивилась, как много смогла сделать за такое короткое время, и все для того, чтобы отвлечься. Впрочем, на самом-то деле в глубине души она не переставала думать о Джозефе. Все чаще и чаще Тэсс поглядывала на часы, стрелки которых неумолимо, с удивительной скоростью и вместе с тем ужасающе медленно, приближались к часу дня — времени встречи с лейтенантом Крейгом. Что он хотел показать ей? Почему опять уходит от прямых ответов?

На этот раз лейтенант подъехал на темно-красной машине. Когда он остановился у тротуара и Тэсс, устроившись на сиденье, пристегнула привязной ремень, она заметила, что изрезанный морщинами лоб лейтенанта покрыт каплями пота. Скомканный синий пиджак валялся рядом. Мятая белая рубашка на груди и под мышками потемнела, пропитанная потом.

— Извините. — Он закашлялся. Окна в машине были открыты, но ветерок в этот душный и знойный, насыщенный смогом послеполуденный час исходил лишь от проносившихся мимо автомобилей. — Кондиционер не работает.

— Ничего. Я приспособлюсь.

— Хорошо. Хоть один из нас будет чувствовать себя нормально.

— Вы говорили — астма?

— Что?

— Ваш кашель.

— А! — Крейг влился в поток машин. — Ну да, все время кашляю. Астма. Аллергия. Так говорит доктор. Этот город меня убивает.

— Тогда, может быть, вам нужно переехать?

— Конечно; В какое-нибудь место с климатом, полезным для здоровья? Вроде Айовы? Как там в фильме с Кевином Костнером. «Это рай?» А Кевин Костнер отвечает: «Нет, это Айова». Поля с кукурузой? Нет уж, увольте. Я здесь вырос. Для меня здесь рай. — Крейг насупился и упавшим голосом добавил: — Или, по крайней мере, был.

Он свернул с Бродвея направо.

— Мы едем в том же направлении, что и в прошлый раз, — натянутым тоном проговорила Тэсс. — Только не говорите, что мы возвращаемся в…

— Морг? — Крейг покачал, головой и закашлялся. — Я бы вас предупредил. Нет, мы опять, поедем по Первой авеню.

— В парк Карла Шурца? Но я не хочу…

— Нет, не туда. Позвольте мне действовать так, как я считаю нужным, договорились? Чтобы я смог все объяснить и подготовить вас. И не волнуйтесь. Клянусь, даю честное-пречестное слово, что сегодня вас не ожидают никакие ужасы.

— Вы уверены?

— Я не утверждаю, что зрелище оставит вас равнодушной, но гарантирую, что от него вы не упадете в обморок. С другой стороны… Ладно, вот в чем дело. Вы говорили, что ваш друг не такой, как все. Это явное преуменьшение. Согласно данным ФБР, он вообще не существует.

— Не существует? Что вы имеете в виду?

— Мы сообщили ФБР фамилию вашего друга, чтобы им легче было идентифицировать отпечатки с необожженной левой руки трупа. Они долго искали у себя в компьютерах досье на нашего Джозефа Мартина. Неудивительно, потому что имя распространенное. У нас куча Джозефов Мартинов. Но вот что странно: ни один из отпечатков в их картотеке не сошелся с теми, что мы послали в Бюро.

— Но ведь в ФБР наверняка нет досье на каждого.

— Правильно. — Крейг не торопясь вел машину в сторону Первой авеню. — Поэтому следующий шаг — проверка в службе социального страхования. Надо было сопоставить номер полиса, который ваш друг дал на работе, с фамилиями и адресами в их списках.

— И?…

Крейг обогнал спешащий почтовый грузовик.

— И там оказался Джозеф Мартин с таким номером. Но проблема в том, что живет он в Иллинойсе. Или жил в Иллинойсе. Потому что — и для выяснения этого потребовалось произвести несколько телефонных звонков — Джозеф Мартин, у которого такой номер страхового полиса, умер в 1959 году.

— Это какая-то ошибка.

Крейг покачал головой.

— Я проверял дважды. "Результат один и тот же. Джозефу Мартину — вашему Джозефу Мартину — следовало бы не морочить людям голову, а смирненько лечь на пол, сложить руки на груди и перестать дышать точь-в-точь, как тот Джозеф Мартин, который покоится на кладбище в Иллинойсе.

Крейг свернул на Первой авеню на север. Тэсс почувствовала, как ей сдавило затылок.

— Вы хотите сказать, что Джозеф взял имя умершего мужчины?

— Вообще-то, умершего ребенка. Кстати, сколько лет, по-вашему, было Джозефу?

— Чуть за тридцать.

— Ну, допустим, тридцать два, — сказал Крейг. — Потому что именно столько исполнилось бы другому Джозефу Мартину, если бы он не погиб в автомобильной аварии вместе со своими родителями в 1959 году.

— Держу пари, что родственников у него не осталось.

— Даже так? — Крейг уважительно поглядел на нее. — Так вы знаете, как это делается?

Тэсс развела руками.

— Человек, который хочет присвоить себе чужое имя, выбрав наугад какой-нибудь штат, просматривает некрологи в местных газетах за год своего рождения. Он ищет упоминание о ребенке, либо сироте, либо погибшем вместе с ближайшими родственниками. Таким образом он оказывается одного с погибшим возраста — не старше и не младше, и на свете нет никого, кто смог бы сказать, что он не тот, за кого себя выдает. Следующий шаг — найти, где родился умерший ребенок. Нужные сведения обычно содержатся в некрологе: «Такой-то и такой-то родился в таком-то и таком-то городе». Человек, вознамерившийся жить под чужим именем, пишет в муниципалитет этого города и, сославшись на то, что потерял свое свидетельство о рождении, просит выслать копию, а чиновники почти никогда не проверяют, не сходится ли имя в свидетельстве о рождении с именем кого-нибудь из умерших. Как только тот человек получает свидетельство о рождении, он посылает ксерокопию в службу социального страхования, объясняет, что много лет жил за границей и не нуждался в страховом полисе, но теперь вернулся домой и он ему нужен. Служба социального страхования редко возражает. Имея свидетельство о рождении и номер страхового полиса, этот человек может получить паспорт, любые официальные документы, чтобы стать полноправным членом общества, начать работать, платить налоги и так далее.

— Замечательно, — сказал Крейг, продолжая вести машину на север. — Я поражен.

— Репортеры собирают самую разнообразную информацию, — пояснила Тэсс, не собираясь, конечно же, уточнять, что эту информацию она почерпнула из телефонных разговоров отца со своими сослуживцами.

Проехав 49-ю улицу, Крейг после некоторого молчания продолжил разговор:

— Благодаря содействию федеральных властей мне удалось установить, что Джозеф приобрел новое имя в мае прошлого года. Именно с этого времени он начал платить налоги и делать взносы в фонд социального страхования. С той поры он сменил два места работы, не считая последнего. Сначала он работал в Лос-Анджелесе, потом — в Чикаго, явно не желая оставаться на одном месте долго и считая, что чем больше миль отделяет одно его место пребывания от другого, тем лучше. И он всякий раз устраивался в видеостудии документальных фильмов.

— Ну хорошо. — Тэсс постаралась выровнять участившееся дыхание. — Значит, у Джозефа было, что скрывать. Все касающееся его личности оплетено ложью. Это объясняет, почему он не хотел со мной сблизиться. Вопрос вот в чем: что же, черт возьми, он скрывал?

— Может быть, бы сами мне это объясните, когда побываете там, куда я вас везу. Лично я не могу догадаться, — признался Крейг.

— О чем догадаться? Куда мы едем?

— Не скажу. Пока не скажу.

— Что?

— Вся штука в том, что… Видите ли, вначале мне придется объяснить еще кое-что.

Тэсс в отчаянии всплеснула руками.

— Потерпите, сейчас все расскажу, — заверил ее Крейг. — Когда я разговаривал с бухгалтером на работе Джозефа, я попросил его показать выплатные чеки с зарплатой Джозефа, которые тот обращал в наличные деньги. Чеки на такую большую сумму не принимаются в супермаркетах или винных магазинах. Значит, Джозефу приходилось нести их в банк. Оттуда обмененные им на наличность чеки пересылаются в банк работодателя, который, в свою очередь, отсылает их в бухгалтерию. И выяснилось, что Джозеф обменивал чеки на наличные в одном и том же банке. Вон там. — Крейг указал рукой. — Мы его только что проехали, на Пятьдесят четвертой улице.

— Итак, вы пошли в банк, предъявили постановление суда, разрешающее вам доступ к счетам, и проверили счет Джозефа, — догадалась Тэсс.

Крейг снова похвалил ее:

— Из вас получился бы хороший полицейский.

— Полицейская.

Крейг проигнорировал поправку.

— Да. Именно так я и сделал. Я пошел в банк, и они мне дали адрес Джозефа — адрес той самой почтовой конторы на Бродвее, что неудивительно. Удивительным оказалось то, что среди оплаченных счетов Джозефа нет ни одного за электричество и за жилье. Надо полагать, он все-таки где-то жил, а если так, то должен был оплачивать свое проживание, чтобы не обидеть домовладельца или компанию «Кон Эдисон» [7]. Выяснилось, что каждый месяц он посылал чек на тысячу триста долларов человеку по имени Майкл Хоффман. А теперь угадайте, кто такой Хоффман.

— Какой-нибудь бухгалтер.

Крейг с восхищением посмотрел на нее.

— Ответ лучше некуда! Правильно. Бухгалтер. Ясно, что Джозеф пытался поставить еще одну дымовую завесу, которая скрывала бы его личную жизнь. Я поговорил с Хоффманом. Он рассказал, что никогда не встречался с Джозефом. Все свои дела они вели по почте и по телефону.

— Но Хоффман оплачивал основные счета Джозефа, — предположила Тэсс.

— На этот раз удержусь от комплиментов. Вы правы.

— Итак, имея в своем распоряжении документы Хоффмана и прибегнув к помощи «Кон Эдисон», вы должны были узнать, где жил Джозеф.

— Теоретически.

Тэсс нахмурилась.

— Еще одна дымовая завеса?

— Точно. Джозеф договорился с домовладельцем таким образом, что тот оплачивал все расходы, а Джозеф возмещал ему затраты. Поэтому «Кон Эдисон» помочь не смогла.

— Но домовладелец смог бы.

Крейг не ответил.

— Ну, раз вы так поджимаете губы… Так в чем дело? — спросила Тэсс.

— Домовладелец — это значит: самая разнообразная недвижимость, несколько тысяч квартир. Все данные на них находятся в компьютере. Мне нашли имя Джозефа Мартина, даже его адрес — в Гринвич-Виллидж, — но, побывав там, я обнаружил, что адрес липовый — Джозеф там не живет. Больше того, та квартира даже не принадлежала агентству по недвижимости.

— Вы хотите сказать, что кто-то ошибся и ввел в компьютер неправильную информацию?

— Эта одна из версий. Агентство ею занимается.

Крейг поморщился при виде затора на Первой авеню.

— Одна из версий? А как насчет другой?

Озабоченное выражение лица лейтенанта встревожило Тэсс.

— Предположим… Я все думаю о дымовых завесах. Я подозрителен по натуре и спрашиваю себя: а что, если Джозефу настолько важно было скрыть, где он живет, что он нашел доступ к компьютеру и кое-что поменял в базе данных? А может быть, подкупил секретаршу и та ввела неверные данные. Однако мне не столько хотелось бы узнать, как он это проделал, сколько — зачем, — признался Крейг.

— Но если вы не знаете, где жил Джозеф, куда же мы едем? — Тэсс нервно сцепила руки.

— А разве я говорил, что не знаю? Я сделал несколько предположений. Первое: поскольку банк Джозефа находится в Ист-Сайде, а встречу вам он назначил в парке Карла Шурца…

— И там же погиб. — Тэсс крепко зажмурилась, чтобы не хлынули слезы. — В верхнем Ист-Сайде.

— …возможно, квартира Джозефа находится где-то поблизости. Конечно, его почтовая компания — на другом конце города. Но принимая во внимание его необыкновенную склонность к конспирации, можно предположить, что он предпримет какой-либо отвлекающий маневр. Поэтому я опросил полицейские участки, не случилось ли что-то неожиданное начиная с вечера пятницы, что-то, что могло бы помочь нам. Я прочел все сводки, отбросил то, что не представляло для меня интереса, и натолкнулся на рапорт о драке в жилом доме на Восточной Восемьдесят седьмой улице. Явная попытка ограбления. Напали на человека, проживавшего в этом доме. Он выбежал из подъезда, за ним гнались несколько мужчин. Шум был такой, что проснулись соседи, некоторые выглянули за дверь и видели дерущихся на лестничной клетке. Кто-то поздно возвращавшийся с вечеринки заметил банду, преследующую на улице хромающего человека.

— Они бежали на восток? К реке?

— Да, — вздохнул Крейг. — Это случилось в субботу вечером или, точнее, в ночь с субботы на воскресенье.

— О Господи, — прошептала Тэсс.

— Я поговорил с соседями, которых разбудил шум.

Они сказали, что драка началась на седьмом этаже.

В этом доме на каждом этаже по четыре квартиры. Сегодня утром я поехал и побеседовал с жильцами трех квартир с седьмого этажа, однако в четвертой на мой звонок в дверь никто не ответил. Соседи сообщили, что уже несколько дней не видели мужчину, снимающего эту квартиру. В этом нет ничего необычного. Они вообще его редко видели. Живет он одиноко. Приветлив, но держится на расстоянии. Предпочитает ни с кем не знаться.

Тэсс вся напряглась в недобром предчувствии.

— На почтовом ящике этой квартиры значится фамилия Роджер Коупленд. Естественно, это ни о чем не говорит. Каждый может прикрепить на почтовый ящик вымышленную фамилию. Соседи описали жильца как красивого высокого мужчину лет тридцати, в прекрасной физической форме, смуглого, с темными волосами.

— Боже мой, — вздрогнула Тэсс. — Это очень похоже на Джозефа.

— Вот в чем штука: все соседи как один прежде всего говорили о его серых, как они объяснили, лучистых глазах.

У Тэсс перехватило дыхание.

— И еще отмечали одну его особенность, — добавил Крейг. — В тех редких случаях, когда им доводилось перекинуться с ним несколькими словами, он говорил не «До свидания», а «Благослови вас Господь».

По спине Тэсс пробежал озноб.

— Вы рассказывали, что Джозеф часто употреблял это выражение. Поэтому я взял у управляющего ключи, осмотрел квартиру…

— И?… — Тэсс пыталась унять дрожь.

— Мне бы не хотелось описывать то, что я увидел, — сказал Крейг. — Лучше, если вы посмотрите на все это непредвзятым взглядом. Но я, право, ничего не понимаю… Поэтому-то и везу вас туда. Может, вы способны во всем этом разобраться.

Крейг подрулил к обочине, припарковавшись на тесном пятачке. Только тут Тэсс обнаружила, что, поглощенная разговором, не заметила, как они свернули на 82-ю улицу.

— Отсюда недалеко, через квартал, — предупредил Крейг.

— Вы все это узнали за сегодняшний день?

— Потому и позвонил рано утром и предупредил, что не буду на работе. У меня было много дел.

— Но разве этим не должен заниматься отдел по расследованию убийств? При чем тут розыск пропавших без вести?

Крейг пожал плечами.

— Я решил быть в курсе.

— Но у вас, наверное, сотни других дел.

— Так я же еще вчера сказал, что делаю это ради вас, — закашлявшись, пробурчал Крейг и вышел из автомобиля.

Тэсс последовала за ним, озадаченная его словами.

«Означает ли это, что я ему нравлюсь?» — смущенно подумала она.

Однако ее замешательство немедленно сменилось тревожными опасениями, как только она двинулась по тротуару мимо мусорных бачков, приближаясь к загадке, которую ей приготовил Крейг.

Многоквартирный дом, один из многих узких, прижавшихся друг к другу зданий, отличался от закопченных соседей только тем, что его кирпичные стены были выкрашены в грязно-белый цвет. От проржавевшего балкончика под каждым окном вниз вела пожарная лестница.