Любовный роман – Harlequin - Дочь моего врага

Морин Чайлд

Дочь моего врага

Глава 1

Саймон Брэдли не любил сюрпризов. На своем горьком опыте он знал, что всякий раз, когда позволяешь застигнуть себя врасплох, случается катастрофа.

Он человек дисциплины. Главное для него – порядок и правила. Ему понадобилось всего один раз взглянуть на женщину, находящуюся в его кабинете, чтобы понять, что она не в его вкусе.

«Впрочем, она хорошенькая», – подумал он, медленно окидывая ее взглядом. В ней примерно пять футов четыре дюйма, но из-за хрупкого телосложения она кажется еще меньше. Ее короткие светлые волосы мягко обрамляют лицо. В ушах покачиваются большие серебряные серьги-обручи. Выразительные голубые глаза задумчиво смотрят на него. Губы изогнуты в полуулыбке, отчего на правой щеке образовалась ямочка. На ней надеты черные джинсы, черные сапоги и ярко-красный свитер, облегающий ее небольшие, но женственные формы.

Проигнорировав вспышку мужского интереса, он встретился с ней взглядом и поднялся из-за стола:

– Моя личная помощница сказала, что у вас ко мне какое-то срочное дело.

– Да. И пожалуйста, зовите меня Тула. – Подойдя ближе, она протянула ему правую руку.

Его пальцы обхватили ее хрупкую ладонь, и его словно током поразило. Прежде чем он успел понять, что это такое, она отдернула руку и сделала шаг назад. Бросив взгляд в огромное окно за его спиной, она сказала:

– Какая красота! Отсюда видно весь Сан-Франциско.

Вместо того чтобы посмотреть в окно, он уставился на нее. Его пальцы все еще покалывало от ее прикосновения, и он потер их друг от друга, чтобы избавиться от этого ощущения. Она совсем не его тип, но ему доставляет удовольствие на нее смотреть.

– Не весь, но большую его часть.

– Почему бы вам не поставить кресло таким образом, чтобы вы сидели лицом к окну?

– В этом случае я бы сидел спиной к двери, не так ли?

– Верно. – Она кивнула, затем пожала плечами: – Все же я считаю, что это того бы стоило.

«Красивая, но неорганизованная», – подумал он и посмотрел на часы:

– Мисс Барронс…

– Тула.

– Мисс Барронс, – нарочно повторил он, – если вы пришли сюда посоветовать мне, как расставить мебель в кабинете, у меня нет на это времени.

– Понимаю. Вы человек занятой. Нет, я пришла сюда не для того, чтобы давать вам советы по обустройству интерьера. Я просто немного отвлеклась.

«Наверное, эта женщина отвлекается всю свою жизнь», – подумал Саймон. Вместо того чтобы перейти к сути дела, она разглядывает мебель, стены, на которых висят дипломы в рамках и фотографии универмагов Брэдли. Его охватило чувство гордости, и он позволил себе немного полюбоваться снимками. Последние десять лет он работал как проклятый, чтобы спасти семейный бизнес, который по вине его отца оказался на грани разорения. За это время он не только вернул утраченное, но и поднял компанию на недосягаемую высоту. И он добился всего этого потому, что не отвлекался. Даже на хорошеньких женщин.

– Прошу прощения, мисс Барронс. – Он обошел стол, чтобы проводить ее до двери. – Но сегодня я правда очень занят.

Она очаровательно улыбнулась, и сердце Саймона подпрыгнуло в груди. Ее глаза загорелись, ямочка на щеке стала глубже. Внезапно она показалась ему самой красивой женщиной из всех, что он когда-либо видел. Потрясенный, Саймон прогнал эту мысль и приказал себе успокоиться.

– Ой, простите. – Тула замахала перед собой руками. – Я действительно пришла сюда по очень важному делу.

– И что же такого важного заставило вас поклясться моей помощнице, что вы проведете неделю в моей приемной, если она немедленно вас не впустит в мой кабинет?

– Думаю, вам следует присесть.

– Мисс Барронс…

– Отлично, – сказала она, качая головой. – Это ваш выбор. Только потом не говорите, что я вас не предупреждала.

Саймон красноречиво посмотрел на часы.

– Я поняла. У вас каждая минута на счету, и вы хотите немедленно все узнать. Итак, я начинаю. Мои поздравления, мистер Брэдли, у вас есть сын.

Его терпение лопнуло.

– Ваши пять минут истекли, мисс Барронс. – Он схватил ее за локоть и потащил к двери.

Она часто переставляла ноги, то ли стараясь не отставать от него, то ли отчаянно пытаясь удержаться на месте. В любом случае это не имеет для него значения. Как бы красива она ни была, он не позволит ей делать из него идиота.

– Постойте! – Ей наконец удалось упереться каблуками в мягкий ковер. – Подождите минутку. Я сейчас все вам объясню.

– У меня нет детей, – отрезал он. – Поверьте мне, если бы я когда-нибудь занимался с вами сексом, я бы об этом помнил.

– Я не говорила, что я мать ребенка.

Не обратив никакого внимания на ее слова, Саймон продолжил тащить ее к двери.

– Я бы подготовила вас к этой новости. Вы сами хотели, чтобы я говорила быстро и по существу.

– Понятно. Значит, вы делаете это ради меня, – усмехнулся он.

– Нет, ради вашего сына.

Саймон остановился, несмотря на полную уверенность в том, что она лжет. Тула Барронс не преминула воспользоваться его промедлением. Она вырвалась и быстро отошла назад. Саймон разозлился на себя за то, что отпустил ее. Неужели она думает, что из него можно так легко вытянуть деньги?

Блондинка мягко, но в то же время решительно посмотрела на него:

– Я понимаю, это для вас большое потрясение. Черт побери, это для всех большое потрясение.

Саймон покачал головой и недоверчиво прищурил глаза. С него достаточно. У него нет никакого сына, и он не собирается попадать на удочку этой голубоглазой мошенницы.

– Я никогда вас раньше не видел, мисс Барронс, поэтому совершенно очевидно, что у нас с вами не может быть общих детей. Когда в следующий раз захотите получить деньги за несуществующего ребенка, обратитесь к кому-нибудь, с кем вы спали.

Она часто заморгала, словно не понимая, о чем он говорит, затем рассмеялась:

– Нет-нет, вы меня неправильно поняли. Я не мать ребенка. Я его тетя. Но вы определенно его отец. У Натана ваши глаза и ваш упрямый подбородок. Упрямство зачастую бывает хорошим качеством, вы так не считаете?

Натан.

У воображаемого ребенка есть имя. Впрочем, это не делает его реальным.

– Это безумие, – сказал Саймон. – Если вам что-то от меня нужно, почему бы вам не выложить все начистоту?

Тула Барронс направилась к его столу, и ему не осталось ничего другого, кроме как последовать за ней.

– Я приготовила речь, но вы начали меня подгонять, и все перепуталось у меня в голове.

– Потому что вы лжете. – Саймон взял телефонную трубку, собираясь вызвать охрану. Через полминуты ее отсюда выведут, и он сможет вернуться к работе.

– Я не лгу, – возразила она. – И что бы вы там ни думали, я не мошенница и не сумасшедшая. Прошу вас, дайте мне всего пять минут.

Сам не зная почему, он положил трубку. Возможно, причиной был блеск ее больших голубых глаз, возможно, ямочка на щеке, которая то появлялась, то исчезала. Если есть хоть малейшая вероятность того, что она говорит правду, ему следует ее выслушать.

– Хорошо, – сказал он, посмотрев на часы. – Всего пять минут.

Сделав глубокий вдох, Тула Барронс произнесла:

– Вы помните женщину по имени Шерри Тэйлор, с которой встречались примерно полтора года назад?

«Неужели?..»

– Да, – осторожно произнес он.

– Я кузина Шерри, Тула Барронс. На самом деле меня назвали Таллула в честь бабушки по материнской линии, но это ужасное имя, и я предпочитаю, чтобы меня звали Тулой.

Саймон почти не слушал ее болтовню. Вместо этого он вспоминал женщину из своего прошлого. Неужели это возможно?

– Понимаю, это трудно принять, но, когда вы встречались, Шерри действительно забеременела. Шесть месяцев назад она родила сына в Лонг-Бич.

– Она что?

– Я понимаю вашу реакцию. Я тоже считаю, что ей следовало вам сообщить о ребенке. Я пыталась убедить Шерри, но она не хотела вмешиваться в вашу жизнь.

Вмешиваться в его жизнь? Черт побери, он смутно помнит, как выглядела женщина, с которой он встречался всего две недели. Саймон потер переносицу, словно это могло ему помочь прояснить воспоминания.

– Почему? Как? – растерянно пробормотал он.

– Это вполне закономерные вопросы. – Она сочувственно улыбнулась. – Мне правда жаль, что моя новость вас так потрясла, но…

Он не нуждается в ее сочувствии. Ему нужны ответы. Если у него действительно есть сын, он должен знать о нем все.

– Почему сейчас? – спросил он. – Почему ваша кузина не сообщила мне раньше? Почему она сама сюда не пришла?

Ее глаза затуманились, и ему показалось, что она собирается заплакать. Черт побери, он ненавидит, когда женщины плачут, потому что это заставляет его чувствовать себя абсолютно беспомощным. Но мгновение спустя Тула Барронс справилась со своими эмоциями, и неожиданно для себя Саймон обнаружил, что восхищается ею.

– Шерри погибла две недели назад, – мягко произнесла она.

– Мне очень жаль, – пробормотал Саймон, зная, что это прозвучало банально. Но что еще он мог сказать? – Как это произошло?

– Она разбилась на автомобиле.

– Послушайте, мисс Барронс…

Она вздохнула:

– Прошу вас, зовите меня Тулой.

– Хорошо. Тула, – поправился Саймон.

Впервые в жизни он чувствует себя таким растерянным. Не знает, как реагировать на ситуацию, что делать дальше. Инстинкт подсказывает ему, что он должен посмотреть на ребенка и, если это действительно его сын, забрать его. Но все, на что он пока может полагаться, – это слова незнакомой женщины и собственные воспоминания, слишком туманные, чтобы им доверять. Почему Шерри не пришла к нему, если ребенок действительно его?

Он потер ладонью подбородок:

– Мне жаль, но я плохо помню вашу кузину. Мы с Шерри недолго встречались. Не понимаю, почему вы так уверены в том, что это мой ребенок.

– Потому что в свидетельстве о рождении Натана указано ваше имя.

– Она зарегистрировала ребенка на мое имя и не сообщила мне об этом, – возмутился он.

– Я понимаю, – сочувственно произнесла она.

Он не нуждается ни в утешении, ни в понимании.

– Она могла назвать при регистрации любое имя, – заметил он.

– Шерри не лгала.

Саймон посмеялся над ее нелепым утверждением:

– Это правда?

Тула поморщилась:

– Да, она солгала вам, но не стала бы лгать Натану.

– Почему я должен верить, что это мой ребенок?

– Вы занимались с Шерри сексом?

Саймон нахмурился:

– Да, но…

– И вы определенно знаете, откуда берутся дети.

– Очень смешно.

– Я не пытаюсь вас насмешить, – сказала Тула. – Я просто пытаюсь быть с вами откровенной. Послушайте, вы можете сделать анализ ДНК, но, поверьте мне, Шерри не стала бы указывать ваше имя в своем завещании, не будь она полностью уверена в том, что вы отец ее ребенка.

– В завещании? – В его голове раздался тревожный звонок.

– Разве я вам об этом еще не рассказала?

– Нет.

Покачав головой, Тула села в одно из кресел, стоявших перед его столом.

– Простите, мне следовало сделать это сразу. Последние две недели были у меня очень напряженными. Сначала я занималась похоронами Шерри, потом готовилась к переезду Натана в мой дом в Кристал-Бэй.

Подозревая, что этот разговор займет больше пяти минут, Саймон обошел стол, сел в свое кресло и, внимательно посмотрев на красивую блондинку, спросил:

– Что говорится в завещании?

Открыв большую черную сумку, Тула достала из нее коричневый конверт и положила на стол:

– Это его копия. Прочитав, вы узнаете, что я буду исполнять обязанности опекуна до тех пор, пока не приду к полному убеждению, что вы способны позаботиться о ребенке.

Достав документ из конверта, Саймон пробежал его глазами, пока не наткнулся на свое имя.

«…Право опеки над несовершеннолетним Натаном Тэйлором переходит к его отцу Саймону Брэдли».

Откинувшись на спинку кресла, он принялся снова и снова перечитывать эти слова. Это правда? У него действительно есть сын?

Подняв голову, Саймон обнаружил, что Тула Барронс смотрит на него широко распахнутыми голубыми глазами. Ждет его реакции.

Черт побери, он не знает, что ей сказать. Он всегда был предельно осторожен в своих отношениях с женщинами, поскольку не имел ни малейшего желания становиться отцом. Он почти не помнит, как выглядела Шерри Тэйлор, зато прекрасно помнит ту ночь, когда порвался презерватив. Мужчины подобные вещи не забывают. Он решил, что, раз Шерри не обратилась к нему после того как они расстались, значит, все обошлось.

Это вполне возможно.

Шерри могла зачать в ту ночь.

Тула наблюдала за Саймоном Брэдли, пытающимся свыкнуться с новой реальностью.

Поначалу он был с ней груб, но другого она и не ожидала. В конце концов, не каждый день узнаешь, что у тебя есть ребенок.

Признаться, Саймон Брэдли оказался совсем не таким, каким она себе его представляла. Они с ее кузиной никогда не были близки, но Тула, по крайней мере, знала, каких мужчин предпочитала Шерри. Все ее бойфренды были тихими, робкими и неприметными. Саймон никак не подходит под это описание. Он настоящее воплощение силы, уверенности и мужской сексуальности. В тот момент, когда их руки соприкоснулись, ее словно током ударило. Ее пальцы до сих пор покалывает, но ей не следует придавать этому значение. Ей сейчас не нужны лишние сложности.

– Что конкретно вам от меня нужно?

Его голос нарушил ход ее мыслей.

– Я думала, это очевидно.

Он положил бумаги на стол:

– В таком случае вы ошибались.

– Хорошо, я вам скажу. Для начала почему бы вам не приехать ко мне домой и не познакомиться с вашим сыном? После этого мы могли бы поговорить и решить, как нам быть дальше.

Саймон молча провел ладонью по затылку. Тула нисколько не осуждала его за промедление. Ее новость навсегда изменила его жизнь.

– Хорошо, – наконец произнес он. – Диктуйте адрес.

Записав ее координаты, он встал, дав ей понять, что разговор окончен. Тула не возражала. Она сказала ему все, что хотела, поэтому тоже поднялась и протянула ему руку.

После секундной паузы Саймон пожал ее, и вверх по ее руке снова устремился поток огня, а сердце бешено застучало в груди. Должно быть, он почувствовал то же самое, потому что быстро отдернул свою руку и засунул ее в карман.

Глубоко вдохнув, Тула заставила себя улыбнуться и произнести:

– Увидимся вечером.

Уходя, она чувствовала на себе его взгляд. Огонь, вызванный его прикосновением, согревал ее всю обратную дорогу.

Глава 2

– Рассказывай, как все прошло.

Услышав голос своей лучшей подруги, Тула улыбнулась. Анна Кэмерон-Хейл – единственный человек на свете, на чью поддержку она может рассчитывать, поэтому по возвращении из Сан-Франциско Тула набрала номер Анны.

– Как ты предсказывала.

– Значит, он понятия не имел, что у него есть сын?

– Ни малейшего. – Тула посмотрела на малыша, сидевшего в ходунках на маленькой кухне.

Ее соседка миссис Кляйн, которую она попросила посидеть с Натаном, сказала, что в ее отсутствие он был «просто золотце». Сердце Тулы в очередной раз болезненно сжалось. Как можно так сильно к кому-то привязаться за короткие две недели?

– Должно быть, для него все это было большим потрясением, – заметила Анна.

– Да. Я его понимаю. Я знала о существовании Натана, но все равно испытала шок, когда неожиданно оказалась ответственной за него. – Впрочем, ей понадобилось не более пяти минут, чтобы привыкнуть. – Когда я сообщила Саймону, что у него есть сын, он выглядел так, словно его обухом по голове ударили.

– Мне жаль, что все прошло не очень хорошо. Итак, что вы решили?

– Сегодня вечером Саймон приедет знакомиться с Натаном, и мы поговорим.

– Он приедет к тебе домой? – спросила Анна.

– Да. Что в этом такого?

– Ничего. Может, мне прийти к тебе и помочь подготовиться к его визиту?

Тула поняла, что имела в виду ее подруга, и не удержалась от смеха:

– Нет, тебе не нужно помогать мне наводить порядок в доме. Саймон Брэдли не заморский принц.

Анна тоже рассмеялась:

– Ладно. Только предупреди его, чтобы он смотрел под ноги.

Отойдя от кухонной стойки, Тула заглянула в свою маленькую гостиную. На полу валяются игрушки, на кофейном столике лежит открытый ноутбук, а рядом с ним ее последняя рукопись. По возвращении из Сан-Франциско Тула сразу села за работу. Когда она работает, такие мелочи, как беспорядок в доме, отходят на второй план.

Пожав плечами, она мысленно признала, что в ее доме всегда чисто, но он захламлен. Особенно теперь, когда в нем живет Натан. Она даже не подозревала, что у маленького ребенка может быть столько вещей.

– Почему я тебе позвонила? – спросила Тула.

– Потому что я твоя лучшая подруга и ты во мне нуждаешься.

– Точно. – Улыбнувшись, Тула наклонилась и провела рукой по мягким волосам проходящего мимо Натана. Тот весело засмеялся. – Знаешь, это так странно. Саймон был со мной груб, однако…

– Однако что?

«Я почувствовала, что меня к нему влечет», – подумала Тула, но вслух говорить не стала. Она не ожидала этого чувства, не хотела его. Мужчины, носящие деловые костюмы, ее не интересуют. Кроме того, последнее, что ей сейчас нужно, – это желать отца Натана. Ситуация и без того достаточно сложная.

– Эй! – послышалось в трубке. – Давай договаривай, подруга. Что следует за «однако»?

– Ничего, – на удивление решительно произнесла Тула. – Абсолютно ничего.

– И ты ожидаешь, что я этим удовольствуюсь?

– Я была бы тебе очень за это признательна.

Анна театрально вздохнула:

– Хорошо. Я принимаю этот ответ. Пока.

– Спасибо, – ответила Тула, зная, что рано или поздно Анна вернется к этому разговору.

– Как ты себе представляешь сегодняшний вечер?

– После того как Саймон познакомится с Натаном, мы поговорим. Я дам Саймону ребенка и немного понаблюдаю за ними. Я справлюсь с Саймоном, – добавила Тула после небольшой паузы, не зная, кого пытается убедить, Анну или саму себя. – Я выросла среди мужчин вроде него.

– Тула, не все мужчины, которые носят костюмы, такие, как твой отец.

– Не все, – допустила она, – но большинство.

Кому, как не ей, это знать. Все ее родственники со стороны отца носят деловые костюмы. Они живут скучной однообразной жизнью, главная цель которой – заработать как можно больше денег. Она почти убеждена в том, что они не знают о существовании другого мира за пределами их замкнутого мирка.

Она знает, что Саймон Брэдли подумает о ее маленьком захламленном домике на берегу бухты, так как точно знает, что подумал бы ее отец, если бы снизошел до того, чтобы сюда заглянуть. Джейкобу Готорну не понравились бы ярко-голубые стены гостиной. Он пришел бы в ужас от изображения цирка на стене в ванной, но больше всего его бы возмутило то, что она предпочла все это жизни, которую он ей предлагал.

Почему-то она уверена, что Саймон не поймет, как она может здесь жить.

– То, что Саймон Брэдли подумает о моем жилище, не имеет значения. Нас с ним связывает только ребенок, поэтому я не собираюсь менять свою жизнь, чтобы попытаться убедить человека, которого почти не знаю, что я та, кем на самом деле не являюсь.

Анна мягко рассмеялась:

– Почему я поняла, что ты имеешь в виду?

– Может, потому, что мы дружим уже много лет?

– Наверное, – согласилась Анна. – Именно поэтому я знаю, что сегодня вечером ты будешь готовить курицу с розмарином.

Тула улыбнулась. Анна слишком хорошо ее знает. Она всегда готовит курицу с розмарином, когда ждет гостей. Если Саймон не вегетарианец, ему понравится ее стряпня.

– Ты угадала. После ужина мы с Саймоном обговорим расписание его встреч с Натаном.

– Тула Барронс и расписание – это несовместимо, – рассмеялась Анна.

– Я могу быть организованной, – возразила она. – Просто не хочу.

– Ну разумеется. Как там малыш?

– Натан просто чудо. – Ее взгляд упал на мальчика, изучающего кухню. – Он очень умный. Сегодня утром я спросила его, где у него носик, и он мне показал.

Точнее, хлопнул себя плюшевым зайцем по центру лица.

– Уже можно отправлять его в Гарвард.

– Завтра внесу его в список абитуриентов, – рассмеялась Тула. – Ладно, давай закругляться. Мне нужно приготовить ужин, искупать Натана и принять душ.

– Позвони мне завтра.

– Обязательно.

Закончив разговор, Тула окинула взглядом свою кухоньку с ярко-желтыми стенами, голубой стойкой, белыми шкафчиками и сковородами, висевшими над плитой.

Она любит свой дом. Любит свою жизнь.

Она любит Натана.

Саймону Брэдли придется приложить усилия, чтобы убедить ее в том, что он достоин быть отцом этого чудесного малыша.

Через несколько часов маленький домик был наполнен ароматом розмарина.

Тула танцевала на кухне под классический рок, доносившийся из динамиков радиоприемника. Время от времени она останавливалась и наклонялась, чтобы поцеловать в макушку малыша, сидевшего в высоком стульчике. Натан смеялся и что-то лепетал на непонятном детском языке.

– Знаешь, я не очень люблю, когда смеются над тем, как я танцую, – сказала она, вдохнув сладковатый запах его кожи.

Малыш в ответ заулыбался и засучил своими пухленькими ножками. Вздохнув, Тула взъерошила его темные волосы. Она заботится о нем всего две недели, но уже не представляет себе жизни без него.

В тот момент, когда она впервые взяла Натана на руки, он забрал частичку ее сердца.

Она должна отдать его человеку, который, несомненно, будет растить его в скучном упорядоченном мирке, откуда она сама сбежала пять лет назад. Как она сможет это вынести?

Но разве она может этого избежать? К сожалению, нет.

Это означает, что у нее есть всего один выход. Если она не может помешать Саймону стать опекуном Натана, ей придется изменить Саймона, вырвать его из его привычного мира, чтобы он не сделал с Натаном то, что ее отец пытался сделать с ней.

Посмотрев в смеющиеся глаза малыша, она поклялась ему:

– Я сделаю все, чтобы научить твоего отца радоваться жизни, Натан. Не беспокойся, я не позволю ему сделать из тебя человека, похожего на твоего деда Джейкоба Готорна.

Натан хлопнул ладошкой по пластиковому подносу для еды, и кружочки кукурузных хлопьев разлетелись по всей кухне.

– Рада, что ты со мной согласен. – Наклонившись, Тула собрала их в ладонь и выбросила в мусорное ведро. Вымыв руки, она вернулась к ребенку: – Скоро сюда придет твой папа. Возможно, он покажется тебе скучным и сердитым, но это не должно тебя беспокоить. Он пробудет таким недолго. Мы с тобой его изменим, малыш. Ради тебя и ради него самого.

Натан улыбнулся ей, словно понял смысл ее слов.

– Какой умный мальчик.

Тула в очередной раз чмокнула его в макушку, и в следующую секунду раздался звонок в дверь. Внутри у нее все оборвалось, и она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Он уже здесь. Ты пристегнут, так что не упадешь. Побудь здесь один минутку, я пойду открою ему.

Тула не любила оставлять Натана одного в высоком стульчике даже крепко пристегнутого, поэтому быстро направилась к двери. Проходя через свою маленькую гостиную, она удивилась, почему там снова беспорядок. Ведь по возвращении из Сан-Франциско она прибралась в доме. Затем она вспомнила, что играла с Натаном после того, как поставила курицу в духовку. Сейчас уже слишком поздно что-то делать.

Открыв дверь, она застыла на месте в изумлении.

Саймон Брэдли показался ей сейчас даже выше, чем до этого. На нем не было строгого костюма, что немало ее удивило. В темно-сером свитере, черных джинсах и кроссовках он казался еще привлекательнее, чем в своей деловой униформе. Он выглядел по-другому. Если бы не хмурое выражение лица, она бы его не узнала.

Осознав, что таращится на него, Тула быстро произнесла:

– Привет. Входите. Малыш на кухне, и я не хочу оставлять его одного, поэтому мне нужно бежать к нему. Закройте дверь, а то холодно.

Саймон открыл рот, чтобы поздороваться с Тулой Барронс, но она уже ушла. Разумеется, у него был шанс с ней заговорить, но вместо этого он пялился на нее.

Ее большие голубые глаза зачаровывают. Всякий раз, когда он в них смотрит, все его мысли улетучиваются. Ему неприятно это признавать, но факты налицо. Нахмурившись, он напомнил себе, что пришел в этот дом устанавливать свои правила. Объяснить Туле Барронс, как будет развиваться эта странная ситуация. Вместо этого он почему-то стоит на пороге и думает о том, как хорошо женщина может выглядеть в потертых голубых джинсах.

Саймон напомнил себе, что он здесь не из-за Тулы Барронс, а из-за ребенка. Его сына? Он не станет ничего предпринимать, пока не узнает наверняка. Если ребенок действительно его, он не допустит, чтобы его воспитывал кто-то другой.

С того момента, как Тула Барронс сообщила ему, что у него есть сын, он не мог больше думать ни о чем другом. После ее ухода он не смог сконцентрироваться на работе и, промучившись несколько часов, отправился к своему нотариусу. По дороге сюда он думал о Шерри Тэйлор и их коротком романе. Ему больше ничего не удалось о ней вспомнить, но он по-прежнему не исключал вероятности того, что ребенок может быть его. Именно поэтому он здесь.

Саймон переступил через порог, и у него под ногой что-то пискнуло. Обнаружив, что это резиновый олень, он покачал головой, закрыл дверь и осмотрелся в помещении. Если в этой маленькой гостиной окажутся два взрослых человека, они не смогут одновременно дышать. Стены в ней ярко-голубого цвета с ярко-желтой лепниной под потолком. Перед маленьким камином, в котором за чугунной решеткой горит огонь, стоит небольшой диванчик, по полу разбросаны игрушки. В дальнем конце комнаты узкая лестница, ведущая на второй этаж.

В этом домике, похожем на кукольный, Саймон почувствовал себя Гулливером. С кухни донесся голос Тулы. Она говорила нараспев, как обычно разговаривают с маленькими детьми. Он велел себе идти дальше, но его ноги словно приросли к полу. Он не боялся встречи с ребенком, но знал, что, если это его сын, жизнь никогда уже не будет прежней.

Малыш весело рассмеялся, и сердце замерло у Саймона в груди. Глубоко вдохнув, он снова приказал себе двигаться дальше, но не пошевелился. Вместо этого он принялся разглядывать рисунки в рамочках. Все они изображали серого кролика в разных позах. Причина, заставившая женщину украсить свой дом детскими рисунками, оставалась за пределами его понимания, но он уже понял, что Тула Барронс отличается от всех женщин, которых он знал до сих пор.

Ребенок снова рассмеялся. Тогда он, собравшись с духом, пошел на этот звук. Всего три больших шага – и он оказался в кухне с ярко-желтыми стенами, которая была не больше встроенного шкафа в его доме. Он снова почувствовал себя неуместным в этом домике, словно специально построенным для маленьких людей. В кухне чисто, но она захламлена, как и гостиная. На стойке рядом с микроволновкой и маленьким телевизором находились всевозможные банки и контейнеры. В белых шкафчиках со стеклянными дверцами выставлена фарфоровая посуда. На столике стоит корзина с чистым детским бельем, очевидно только что снятым с веревки. Кухня наполнена восхитительными ароматами жареного мяса и специй.

Затем его взгляд упал на Тулу Барронс, достававшую ребенка из высокого стульчика. Выпрямившись, она показала малыша Саймону и ослепительно улыбнулась:

– Вот он. Ваш сын. Натан.

Саймон переключил внимание на мальчика, который уставился на него большими темно-карими глазами, так похожими на его собственные. Нотариус посоветовал ему ничего не предпринимать до тех пор, пока он не получит результаты анализа ДНК. Гарри всегда был слишком осторожен. Возможно, именно поэтому он и стал таким хорошим юристом. Принимая важные решения, Саймон обычно полагался на свою интуицию. Она до сих пор еще ни разу его не подводила. Поэтому он решил сначала посмотреть на ребенка, прежде чем делать анализ ДНК.

Он нисколько не пожалел о том, что поступил именно так. Мальчик оказался так на него похож, что необходимость в анализе ДНК отпала. Впрочем, он все равно на всякий случай его сделает. Он бизнесмен и привык все тщательно перепроверять.

– Натан, это твой папа, – сказала Тула. – Саймон, познакомьтесь с вашим сыном.

Женщина начала двигаться ему навстречу, и Саймон поднял вверх ладонь. Резко остановившись, она наклонила голову набок и вопросительно посмотрела на него:

– Что-то не так?

«Как будто она не понимает!» – подумал Саймон с бешено колотящимся сердцем. Как такое могло произойти? Как он мог не знать о существовании собственного сына? Почему мать ребенка ничего ему не сказала? Черт побери, он имел право знать. Быть рядом с сыном в первые дни его жизни. Шерри украла у него эти бесценные мгновения.

– Дайте мне минутку, хорошо? – Саймон рассматривал мальчика, пытаясь игнорировать недовольное выражение лица Тулы Барронс. Разве имеет значение, что она о нем думает? Самое главное, что у него есть сын. Он испытывал чувство гордости и что-то похожее на панику. Только что его жизнь бесповоротно изменилась.

Он заметил, что нижняя губа мальчика начала дрожать.

– Сейчас он из-за вас заплачет. – Тула начала покачивать ребенка, чтобы его успокоить.

– Но я ничего не делаю.

– Вы выглядите сердитым, а маленькие дети чувствуют настроение окружающих. Скажите, вы постоянно хмуритесь?

– Я не…

– Вы ведь не умрете, если улыбнетесь ему, правда?

Слегка раздосадованный ее правотой, Саймон изобразил на своем лице что-то похожее на улыбку.

Тула закатила глаза и рассмеялась:

– Это лучшее, на что вы способны?

– Могли бы сделать вид, что вам понравилось, – пробурчал он.

– Не понимаю зачем, – мягко возразила она. – Шерри назначила меня опекуном Натана, и мне не нравится, как вы с ним обращаетесь.

– Но я ничего не сделал.

– Вот именно. – Она отрывисто кивнула. – Вы даже не позволили ему к вам приблизиться. Неужели вы никогда раньше не видели маленьких детей?

– Разумеется, видел. Я просто…

– Потрясен? Смущен? Обеспокоен? – перебила его она. – Представьте, каково Натану. Его мать погибла. Он оказался в чужом месте, о нем заботится малознакомая тетя, и в довершение всего появился большой дядя и сердито смотрит на него.

Саймон напрягся:

– Дайте мне всего минуту, черт поб…

– Не ругайтесь в присутствии ребенка.

Резко вдохнув, Саймон смерил ее яростным взглядом, которым обычно пугал нерадивых сотрудников. Он ожидал, что Тула попятится назад, но она никак на это не отреагировала.

– Если вы не можете быть приветливым или хотя бы притворяться, вам лучше уйти, – сказала она ему, затем обратилась к Натану: – Не бойся, маленький, Тула не отдаст тебя этому злому дяде.

– Я не злой!

С него достаточно. Он не позволит никому его критиковать, тем более какой-то пигалице.

Подойдя к ней, он взял у нее малыша и приподнял его, так что их глаза оказались на одном уровне. Мальчик перестал кукситься, и они уставились друг на друга.

Оказалось так приятно держать в руках теплое плотное детское тельце. Задергав ручками и ножками, Натан продемонстрировал отцу беззубую улыбку. Саймон почувствовал биение его сердца под своей ладонью, и у него сдавило грудь. Между ними установилась связь, незримая, но прочная.

В это мгновение Саймон понял, что сделает все, чтобы его сын был рядом с ним. Должно быть, выражение его лица выдало его мысли, потому что хрупкая блондинка дерзко вскинула подбородок и встретилась с ним взглядом. Ее голубые глаза сказали ему, что она так просто не сдастся.

Прекрасно.

Скоро она узнает, что Саймон Брэдли никогда не проигрывает.

Глава 3

– Саймон, вы держите его так, будто он ручная граната, которая вот-вот взорвется, – сказала Тула.

Саймон не был уверен, что малыш не заплачет или не сделает чего-нибудь похуже.

– Я просто соблюдаю осторожность.

– Хорошо. – Она выдвинула стул и села на него.

Он посмотрел сначала на нее, затем на ребенка, после чего осторожно опустился на стул, стоявший за столиком размером чуть больше почтовой марки. Саймон почувствовал себя огромным и неуклюжим, словно оказался единственным взрослым на детском празднике. Эта женщина нарочно делает все для то го, чтобы он чувствовал себя здесь неуместным? Пытается испортить его первую встречу с сыном?

Аккуратно посадив малыша себе на колени, он посмотрел на женщину, сидевшую напротив него. Ее взгляд был прикован к нему, уголки губ были слегка приподняты, отчего на щеке образовалась очаровательная ямочка. Ее снисходительная улыбка выводила его из себя.

– Веселитесь? – пробурчал он.

– Да.

– Рад, что развлек вас.

– На самом деле вы вовсе не рады, – сказала она, улыбнувшись шире. – Но это нормально. Должна сказать, вы вызывали у меня беспокойство.

– Что именно вас беспокоило?

– То, как вы себя поведете при встрече с Натаном. – Прислонившись к спинке стула, она сложила руки на животе, отчего ее грудь стала казаться выше и полнее. – Когда вы впервые увидели Натана, вы выглядели…

– Каким? – Саймон посмотрел на Натана, бьющего по крышке стола своими маленькими ладошками.

– …напуганным, – закончила она.

Это унизительно. К тому же она ошибается.

– Я вовсе не испугался, – возразил Саймон.

– Еще как испугались. – Тула пожала плечами. – Но разве вас можно за это осуждать? Знаете, какова была моя реакция, когда Шерри впервые дала мне подержать Натана? Я так боялась его уронить, что вцепилась в него мертвой хваткой.

Никогда в жизни Саймон не испытывал большего страха, чем в тот момент, когда впервые взял на руки сына, о существовании которого не знал до сегодняшнего дня. Но он не собирается никому в этом признаваться, особенно Туле Барронс.

Саймон поерзал на узком неудобном стуле. Как он до сих пор его не раздавил?

«Интригующая женщина», – подумал он. Помимо этого он заметил, что темно-зеленый свитер красиво облегает грудь, а ногти на босых ногах покрыты темно-красным лаком. Что на одном из маленьких пальчиков блестит серебряное колечко.

Она совсем не похожа на женщин того типа, с которыми Саймон привык иметь дело. На женщин, которых он предпочитает. Все же в ней есть что-то магнетическое. Что-то… раздражающее.

– Вы собираетесь пялиться на меня весь вечер или, может, все же хотите со мной поговорить?

– Я собираюсь с вами поговорить, – произнес он, раздосадованный тем, что она заметила, что он ее разглядывал. – На самом деле мне нужно многое вам сказать.

– Мне вам тоже. – Поднявшись, она взяла у него ребенка и посадила его в высокий стульчик. Пристегнув его ремешком, она улыбнулась Саймону: – Полагаю, мы можем поговорить за ужином. Я приготовила курицу. Без ложной скромности заявляю: я хороший повар.

– Вы снова говорите правду? – спросил он с улыбкой.

– Вы сами сможете в этом убедиться, когда попробуете.

– Договорились.

– Вот видите, как мы с вами хорошо ладим. – Тула быстро и ловко перемещалась по кухне. В таком маленьком помещении это неудивительно. – Расскажите о себе, Саймон, – попросила она, положив Натану на поднос для еды кусочки банана. Он тут же рассмеялся, схватил один и сжал в кулачке.

– Он это не ест, – заметил Саймон, когда Тула открыла духовку, достала из нее курицу и поставила на кухонную стойку.

– Ему нравится с этим играть.

Саймон вдохнул головокружительный аромат куриного мяса со специями и заставил себя сказать:

– Ему не следует играть с едой.

Тула повернула голову и посмотрела на него с возмущением:

– Он маленький.

Саймон нахмурился:

– Да, но…

– Можете расслабиться. Обещаю, он не будет давить бананы в кулаке, когда поступит в университет.

Разумеется, она права, но он не собирается ей это говорить. Он привык, что люди лезут из кожи вон, чтобы ему угодить. Что никто не осмеливается его поправлять, а уж тем более с ним спорить.

Как только эта мысль пришла ему в голову, Саймон поморщился. Неужели он действительно такой скучный самодовольный тип?

– Итак, вы говорили…

– Что? – спросил он.

– Вы рассказывали мне о себе, – сказала она, ставя на стол тарелки и бокалы.

– Что вы хотите знать?

– Например, как вы познакомились с матерью Натана. Шерри была моей кузиной. Должна сказать, вы не похожи на мужчин того типа, которых она предпочитала.

– Правда? – Он холодно посмотрел на нее. – И к какому же типу мужчин я, по-вашему, принадлежу?

– Я не имела в виду ничего обидного. – Она очаровательно улыбнулась. – Я просто хотела сказать, что вы не похожи ни на бухгалтера, ни на компьютерного гения.

– Полагаю, я должен сказать вам спасибо.

– Уверена, что бывают привлекательные бухгалтеры и программисты, но Шерри такие не попадались. – Вернувшись к стойке, она переложила дымящуюся курицу на фарфоровое блюдо и принялась разрезать ее на куски. – Итак, как вы встретились?

Чтобы скрыть свое раздражение, Саймон принялся вытаскивать кусочки банана из волос малыша.

– Это имеет значение? – спросил он.

– Нет. Я спрашиваю из чистого любопытства.

– Я бы предпочел об этом не говорить.

Он совершил непростительную ошибку и не собирается никому о ней рассказывать. Особенно этой женщине. Несомненно, она бы рассмеялась или, еще хуже, посмотрела бы на него с сочувственной улыбкой.

– Хорошо, – протянула она. – Тогда хотя бы скажите, как долго вы были вместе.

– Вы пишете книгу? – Это прозвучало резче, чем он хотел.

Тула посмотрела на него с удивлением:

– Нет. Шерри была моей кузиной. Натан мой племянник. Следовательно, вы тоже мой родственник. Я просто пытаюсь лучше вас узнать. Что тут странного? Я должна знать, можно вам доверить ребенка или нет.

Она снова права. Саймон пожалел о своей резкости. Он давно уже чувствовал себя выведенным из равновесия. В тот момент, когда эта женщина вошла в его офис, его жизнь безвозвратно изменилась. Он наблюдал за тем, как она поочередно выкладывает из кастрюль в чаши картофельное пюре и вареную брокколи. Отнеся всю еду на стол, она попросила его налить им вина.

К своему большому удовольствию, он обнаружил, что это его любимое шардоне. Наполнив вином два бокала, он протянул один Туле и чокнулся с ней.

– Я не пытаюсь ничего усложнить, но все это, – он посмотрел на малыша, – стало для меня большим сюрпризом. А я не люблю сюрпризов.

– Это я уже поняла. – Тула потянулась за открытой баночкой с детским питанием, стоявшей на столе. Зачерпнув ложку оранжевого пюре и отправив ее в рот Натану, она снова спросила: – Итак, как долго вы с Шерри были вместе?

Он сделал глоток вина:

– Не успокоитесь, пока не узнаете?

– Нет, – решительно произнесла Тула.

Ее настойчивость восхищала его против его воли.

– Две недели, – ответил он. – Она была приятной женщиной, но у нас ничего не вышло.

Вздохнув, Тула кивнула:

– Это похоже на Шерри. Она никогда не встречалась подолгу ни с одним мужчиной. – Ее тон смягчился. – Она боялась совершить ошибку, выбрав неподходящего мужчину, и одновременно с этим боялась одиночества. У Шерри было много страхов.

Похоже на то. Саймон помнил, что из-за навязчивости той женщины, ее нежелания довольствоваться тем, что он мог ей предложить, он чувствовал себя в ловушке. Ее глаза всегда были полны тревоги.

Сейчас он испытывает… нет, не чувство вины. Возможно, сожаление. Он быстро выкинул Шерри из своей жизни. Так он поступал со всеми своими бывшими подругами. Дарил им на память ювелирные украшения и уходил не оглядываясь. В случае с Шерри его привычная схема дала сбой.

– Я плохо ее знал, – сказал он, нарушив напряженное молчание. – Я понятия не имел, что она была беременна.

– Я это знаю. – Тула покачала головой. – Также я знаю, что Шерри считала вас подходящей для нее партией. Думаю, она ошибалась.

– Тут я с вами полностью согласен. – Саймон сделал еще глоток белого вина.

– Прошу вас, ешьте, – произнесла она. – Я к вам присоединюсь, когда закончу кормить Натана морковным пюре.

– Значит, вот что это такое?

Малышу, похоже, нравилась еда, но у Саймона один лишь вид этой оранжевой кашицы вызывал отвращение. Он поморщился, и Тула рассмеялась:

– Да, я знаю, выглядит не очень аппетитно. Последние две недели я вертелась как белка в колесе, и мне было некогда готовить ему самой. В ближайшее время я собираюсь это исправить. Куплю блендер, и Натану больше не придется есть консервы.

– Вы будете сами для него готовить? – удивился Саймон.

– Почему нет? Я люблю готовить. Я предпочитаю овощи и мясо. Натану они тоже будут полезны, только в виде пюре. – Она пожала плечами. Словно это действительно не представляло для нее никаких сложностей. – Скажите, вы знаете, что входит в состав готовых смесей?

– Нет, – сухо ответил он.

– А я знаю. Во-первых, там много натрия. Во-вторых, некоторые слова на этикетках я даже не могу произнести. Детям вся эта химия вряд ли полезна.

Саймон снова невольно восхитился Тулой. Ребенок появился в ее жизни совсем недавно, а она уже приспособилась к этому. Ему, в отличие от нее, еще предстоит над этим поработать. Он справится. Он всегда добивается чего хочет.

Попробовав курицу, он не смог сдержать стон наслаждения. Эта женщина не только сексуально выглядит и хорошо управляется с детьми, она еще и готовить умеет.

– Вкусно?

Саймон посмотрел на нее:

– Божественно.

– Спасибо! – Просияв, она дала Натану еще несколько кусочков банана, после чего сама приступила к ужину. После недолгого молчания она спросила: – Итак, что мы будем делать в нашей непростой ситуации?

– Я показал завещание Шерри своему нотариусу, – сказал Саймон.

– Я нисколько не сомневалась на этот счет.

– Вы временный опекун Натана…

– И это вам не нравится.

Проигнорировав ее замечание, Саймон продолжил:

– …до тех пор, пока вы не решите, что я в состоянии о нем заботиться.

– Совершенно верно. – Она склонила голову набок. – Все именно так, как я сказала вам ранее.

– Вопрос состоит в том, каким образом мы сможем достичь этого компромисса. Мне нужно проводить время с моим сыном, вам – наблюдать за нами. Я живу и работаю в Сан-Франциско. Вы живете здесь и… Где вы работаете?

– Тоже здесь, – ответила Тула, прожевав кусочек мяса и запив его вином. – Я пишу детские книги.

Саймон посмотрел на солонку и перечницу в виде кроликов и вспомнил картинки в гостиной:

– Полагаю, ваше творчество каким-то образом связано с кроликами.

Тула напряглась. Она уже слышала этот снисходительный тон. Неужели он думает, что писать книги для детей так легко, что этим может заниматься любой? Как будто ее работа – это всего лишь хобби, которым нельзя зарабатывать на жизнь!

– Да. Я пишу книги об Одиноком Кролике.

– Одиноком Кролике?

– Это очень успешная серия для дошкольников.

«Не очень успешная», – мысленно признала она. Впрочем, количество ее читателей медленно, но верно растет. Она гордится тем, что делает. Ведь ее книги приносят радость детям. Кто еще может сказать подобное о своей работе?

– Я в этом не сомневаюсь.

– Хотите я вам покажу письма моих поклонников? Они написаны цветными карандашами. Вам, возможно, все это безразлично, но для меня они означают, что мое творчество нравится детям. Что я доставляю им радость. – Откинувшись на спинку стула, она скрестила руки на груди, словно защищаясь. – По-моему, именно это делает мои книги успешными.

Одна его бровь поднялась.

– Я не говорил, что это не так.

Не говорил, но подумал. Разве ее отец много лет не говорил с ней подобным тоном? Джейкоб Готорн отрекся от своей дочери, когда пять лет назад, она, набравшись смелости, заявила ему, что не собирается учиться на магистра экономики управления, что хочет стать писателем.

Саймон Брэдли такой же, как ее отец. Он носит деловые костюмы и живет в скучном мире цифр, в котором нет места творческому воображению. Пять лет назад она убежала из того мира и не имеет ни малейшего желания в него возвращаться. При мысли о том, что скоро ей придется отдать Натана человеку, который будет пытаться контролировать его жизнь, ее бросило в дрожь. Она посмотрела на радостно улыбающегося малыша, и ее сердце болезненно сжалось.

– Послушайте, нам с вами придется сотрудничать, хотим мы этого или нет, – сказал Саймон, и она поняла, что ему эта ситуация нравится не больше, чем ей.

– Я это понимаю.

– Вы работаете дома, верно?

– Да.

– В таком случае все отлично. Вы с Натаном можете перебраться в мой дом в Сан-Франциско.

– Прошу прощения? – Тула почувствовала, как у нее вытягивается лицо.

– Это единственный выход, – сказал Саймон. – Мой офис находится в Сан-Франциско, а вы можете работать где угодно. – Он снисходительно улыбнулся, и Туле пришлось стиснуть зубы, чтобы не сказать что-нибудь, о чем бы она потом пожалела. – Нам с Натаном нужно проводить время вместе, а вам – наблюдать за нами. Чтобы это осуществить, вы с ним должны перебраться ко мне.

– Я не могу просто взять и уехать…

– Шесть месяцев. – Допив остатки вина, Саймон поставил бокал на стол. – Вы переедете ко мне всего на шесть месяцев. Поможете Натану адаптироваться к новым условиям, понаблюдаете за нами и, когда убедитесь, что из меня выйдет хороший отец, сможете вернуться сюда. – Он окинул взглядом кухню и покачал головой, словно не понимая, как можно добровольно здесь жить.

За все то время, что она здесь жила, у нее и в мыслях не было отсюда уехать. Она любит этот дом. Любит жизнь, которую сама для себя построила. Кроме того, она ненавидит Сан-Франциско. Там живет ее отец и управляет из центра города своей империей. Они с Саймоном занимаются одним и тем же бизнесом и, возможно, знакомы друг с другом. Эта мысль привела ее в ужас.

Тула посмотрела на Саймона, затем на малыша и поняла, что у нее нет выбора.

– Послушайте, – сказал Саймон, встретившись с ней взглядом. – Нам с вами не нужно проникаться друг к другу симпатией. Нам всего лишь нужно прожить несколько месяцев под одной крышей.

Тула издала смешок:

– Вряд ли мы приятно проведем время.

– Речь идет не о приятном времяпровождении, мисс Барронс…

– Если мы будем жить под одной крышей, я бы предпочла, чтобы вы называли меня Тула.

– Значит, вы согласны, Тула?

– Разве у меня есть выбор?

– Нет.

«Он прав», – сказала она себе. Выбора у нее действительно нет. Она должна сделать так, как будет лучше для Натана. Это означает, что ей придется переехать в город и придумать, как вырвать Саймона из его ограниченного мирка.

Вздохнув, она протянула ему руку:

– В таком случае договорились.

– Договорились, – согласился он.

Когда их пальцы соприкоснулись, ее словно током ударило. Тула знала, что он почувствовал то же самое, потому что он быстро отдернул свою руку и нахмурился.

Потерев пальцы друг о друга, она подумала, что следующие несколько месяцев будут очень интересными.

Глава 4

Саймон замахнулся бейсбольной битой, ударил по мячу и почувствовал, как мышцы его рук загудели от напряжения. Мяч попал в сетку в конце тренировочной зоны для бэттеров.

– По меньшей мере трипл, – заявил он.

– Поздравляю! – крикнул ему Мик Дэйвис из соседней зоны.

Саймон довольно улыбнулся. Он знает, что такое хороший удар. Подняв биту к плечу, он стал ждать, когда из автомата вылетит следующий мяч.

Здесь ему не нужно думать о работе. Бейсбольная площадка рядом с его домом для него настоящая отдушина. Он может снимать напряжение, ударяя битой по мячам. Сейчас ему это просто необходимо. Концентрируясь на фастболах, кервболах и слайдерах, он может не думать о больших голубых глазах и чувственных розовых губах. Не говоря уже о ребенке, который, скорее всего, его сын.

Он замахнулся битой, но не попал по мячу, и тот ударился о металлическую дверь за его спиной.

– Я уже опережаю тебя на два очка, – довольно рассмеялся Мик.

– Я еще не закончил! – крикнул Саймон, раззадоренный последней неудачей.

Они с Миком лучшие друзья с университетских времен. Сейчас Мик вице-президент компании и его правая рука. Саймон доверял ему как самому себе.

Мик отправил мяч в дальнюю сетку. Саймон улыбнулся и сделал то же самое. Так приятно соревноваться с другом на спортивной площадке и ни о чем не думать. Здесь не имеет значения, что он президент крупной компании. Здесь он может расслабиться, что бывает нечасто.

Час спустя они шутливо спорили о том, кто из них победил.

– Я выиграл, – сказал Саймон. – Я превзошел тебя в классе.

– В своих мечтах. – Сделав глоток воды из бутылки, Мик спросил: – Не хочешь сказать, почему ты сегодня машешь битой как одержимый?

Сев на ближайшую скамейку, Саймон посмотрел на группу смеющихся мальчишек на другом конце площадки. На вид им лет по десять. Их волосы взъерошены, одежда в грязи. Внутри у него что-то перевернулось. У него есть сын. Через несколько лет он приведет его сюда и научит играть в бейсбол.

Покачав головой, он пробормотал:

– Ты не поверишь.

– Ты меня заинтриговал.

Лучи послеполуденного солнца проникали сквозь облака, с океана дул холодный ветер.

Попив воды, Саймон рассказал Мику о визите Тулы и о Натане.

– У тебя есть сын? – удивился Мик.

– Да. – Саймон улыбнулся: – Возможно. Я сделал анализ ДНК.

– Кто бы сомневался.

Он слегка нахмурился.

– Я решил узнать наверняка. Впрочем, глядя на него, трудно игнорировать наше внешнее сходство. Я так потрясен, что не знаю, что мне делать.

– Привезти его домой.

– Именно так я и решил поступить. Сейчас команда дизайнеров готовит для него комнату в моем доме.

– А эта Тула? Какая она?

Саймон сделал глоток воды. Холодная жидкость чуть не встала комом у него в горле. Разве можно описать Тулу несколькими словами? С чего начать?

– Она… другая.

Мик рассмеялся:

– Что это значит, черт побери?

– Хороший вопрос, – пробормотал Саймон. – Она защищает Натана, как родного сына. Она меня раздражает и в то же время привлекает.

– Как интересно.

Саймон бросил на него предупреждающий взгляд:

– Об этом даже не заикайся. Она меня не интересует.

– Ты сказал, что она тебя привлекает.

– Это ничего не значит, – возразил он и снова посмотрел на мальчиков, которые по очереди отбивали мячи. – Она не мой тип.

– Хорошо. Твой обычный тип скучен.

– Что?

– Саймон, у меня такое ощущение, что ты снова и снова встречаешься с одной и той же женщиной.

– О чем ты говоришь, черт побери?

– Лица твоих подружек меняются, но не внутренняя сущность. Все они холодные, сдержанные, утонченные.

Саймон рассмеялся:

– В этом есть что-то плохое?

– Небольшое разнообразие тебе не помешает.

Ему не нужно разнообразие. Его вполне устраивает его нынешняя жизнь. Если образ Тулы Барронс, с большими голубыми глазами и ямочкой на щеке, не дает ему покоя, это только его проблема.

Он видел собственными глазами, что может случиться, когда человек всю свою жизнь ищет разнообразия, игнорируя здравый смысл. Его отец в постоянной погоне за развлечениями сделал их семью несчастной. Саймон не собирается следовать его примеру.

– Я только пытаюсь сказать…

– Не хочу ничего слышать, – перебил его Саймон. – Кроме того, что ты можешь знать о женщинах? Ты женат.

Мик фыркнул:

– Моя жена женщина. По крайней мере, была ею, когда я в последний раз ее видел.

– Кэти другая.

– Ты имеешь в виду, что она отличается от высокомерных ледяных принцесс, с которыми ты обычно встречаешься?

– Будем обсуждать мою личную жизнь?

Мик рассмеялся:

– Я просто хотел узнать, что тебя мучает. Теперь я это знаю. В твоей жизни появилась новая женщина, и у тебя есть сын.

– Возможно, у меня есть сын, – поправил его Саймон.

Протянув руку, Мик хлопнул его по плечу:

– Мои поздравления, дружище.

Улыбнувшись ему, Саймон посмотрел в глаза новой реальности. Скорее всего, у него действительно есть сын. Что касается присутствия в его жизни Тулы Барронс, оно носит временный характер. Странно, но эта мысль почему-то вовсе его не обрадовала.

– Я не знаю, что мне делать, – произнесла Тула, потягивая кофе с молоком.

– Делай то, что тебе говорит твой внутренний голос, – ответила Анна, сидевшая на берегу за мольбертом.

Тула посмотрела на малыша в прогулочной коляске, дергающего за уши плюшевого зайца, и улыбнулась:

– Тебе Натан не мешает рисовать?

– Все в порядке. Я просто дорисовываю детали. Посмотри на себя. Ты так похожа на молодую мамашу.

– Я знаю, – улыбкой ответила Тула, – и мне это очень нравится. Я всегда знала, что однажды захочу иметь детей, но понятия не имела, каково это на самом деле. Это утомительно, но так чудесно. – Она задумчиво нахмурилась. – Мне, наверное, все же придется переехать в город.

– Это не навсегда, – успокоила ее Анна, нанося тонкий слой бледно-желтой краски на слой голубой, чтобы изобразить небосвод, залитый солнечным светом.

– Да, я знаю, – вздохнула Тула, подойдя к ней. – Но ты, наверное, понимаешь, что мне неприятна одна лишь мысль о возвращении в Сан-Франциско.

– Да, конечно. – Анна убрала с лица прядь волос, и на ее щеке осталась полоса желтой краски. —

Но это вовсе не значит, что ты обязательно столкнешься со своим отцом. Сан-Франциско большой город.

Тула невесело улыбнулась:

– Недостаточно большой. Джейкоб Готорн имеет там большое влияние.

– Но ты больше не находишься под его влиянием, забыла? – Анна взяла ее за руку, не обращая внимания на то, что испачкала ее краской. – Ты ушла от него. Ушла от той жизни. Ты ничего ему не должна, и он не может сделать тебя несчастной, поскольку больше не имеет над тобой никакой власти. Сейчас ты известная писательница!

Нарисовав себе этот образ, Тула рассмеялась. Да, она пользуется популярностью у дошкольников. Точнее, ее Одинокий Кролик. Она всего лишь писательница, которая рассказывает его истории и рисует его. Но ей доставляет такое удовольствие встречаться со своими юными читателями, подписывать для них книги, видеть их широко распахнутые глаза и восторженные улыбки.

Анна права. Она убежала от своего отца и его планов, касающихся ее будущего. Выбрала свой собственный путь. У нее есть уютный дом и работа, которую она обожает, племянник, в котором души не чает. Что она будет делать, когда ей придется отдать Натана, она не знает. Но может не думать об этом еще несколько недель, возможно, даже месяцев.

Если и есть мужчина, который меньше всего подходит на роль отца, то это Саймон Брэдли. Стоило ей только об этом подумать, как его образ тут же возник у нее перед глазами. Да, он очень привлекателен, но он такой же скучный и ограниченный, как ее отец. В любом случае речь сейчас идет не о ее личной жизни, а о благополучии Натана. Она должна думать о мальчике, а не о его отце.

У нее все получится. Чтобы скрасить свое пребывание в Сан-Франциско, она, возможно, расскажет о своих приключениях в новой книге. Возможно, она будет называться «Одинокий Кролик едет в город».

«А что, неплохая идея». Тула улыбнулась.

– Ты абсолютно права, – решительно произнесла она. – Мой отец больше не может мной командовать. Кроме того, его совершенно не интересует, где я и чем занимаюсь.

Осознание этого, как обычно, немного задело ее. В глубине души ей всегда было жаль, что отец не смог принять ее такую, какая она есть.

– Я не боюсь столкнуться со своим отцом, – сказала она. – Вероятность этого крайне мала.

– Я за тебя рада. – Анна одобряюще улыбнулась. – Не могла бы ты подать мне кисточку, похожую на веер?

– Да, конечно.

Взяв холщовую сумку Анны, Тула достала из нее нужную кисть и протянула подруге. Та принялась наносить легкие белые мазки на бирюзовую поверхность океана, создавая кружево пены.

Анна Кэмерон-Хейл – талантливая художница. Она очень внимательна к деталям, и ее картины получаются как живые. Человек, которому посчастливится купить эту картину, будет, как из окна, любоваться океанскими волнами в солнечный день.

– Знаешь, ты удивительная, – сказала Тула.

– Спасибо. – Даже не оглянувшись, Анна продолжила работать. – Когда вы с Натаном устроитесь в доме Саймона, я могу разрисовать стены детской.

– Отличная идея.

– Я получу ценный опыт, который мне пригодится, когда мы с Сэмом будем оформлять нашу детскую.

Прошла секунда, две.

– Ты…

– Да.

– Как долго?

– Примерно три месяца.

– Боже мой, это уже большой срок! – Опустившись на колени, Тула заключила подругу в объятия. – У тебя будет ребенок! Как Сэм это воспринял?

– Так, будто он первый мужчина на Земле, оплодотворивший женщину. – Анна рассмеялась. Блеск ее глаз говорил, как она счастлива. – Он очень обрадовался. Уже позвонил Гаррету в Швейцарию и сообщил, что тот скоро станет дядей.

– Странно, учитывая то, что до него ты встречалась с Гарретом.

Анна поморщилась и покачала головой:

– Я не люблю это вспоминать. – Она снова рассмеялась. – Кроме того, что значат три свидания с Гарретом в сравнении с целой жизнью с его братом?

Тула никогда еще не видела свою подругу такой счастливой и довольной. На одно ужасное мгновение Тула даже позавидовала счастью Анны. Уверенности в собственном будущем, любви, которой окружил ее Сэм. Но она быстро подавила в себе мимолетную слабость и сказала:

– Я очень рада за тебя, Анна.

– Спасибо, дорогая, я знаю. – Она посмотрела на малыша, который наблюдал за ними широко распахнутыми глазами. – Поверь мне, я рада, что ты получаешь такой большой практический опыт, тетушка Тула. Я понятия не имею, как заботиться о детях.

– Это очень просто, – улыбнулась Тула. – Все, что требуется, – это любить их.

Она заботится о Натане всего две недели, а уже почти не помнит, что было до этого. Как она сможет без него жить?

Саймон в очередной раз убедился в том, что он хороший организатор. Меньше чем за неделю нанятые им люди подготовили его дом к приезду Тулы и Натана. Кроме этого, он уже сделал анализ ДНК, воспользовавшись старыми связями, чтобы как можно скорее получить результаты.

Не то чтобы он нуждался в подтверждении. Он понял, что Натан его сын, в тот момент, когда взял его на руки. Просто он до сих пор не мог свыкнуться с самим фактом своего отцовства. Возможно, это произойдет, когда он получит положительные результаты теста.

Он никогда не планировал иметь детей. Черт побери, он понятия не имеет, что значит быть родителем. Его собственного отца вряд ли можно считать образцом для подражания.

Впрочем, он уверен, что у него все получится. Он всегда находит выход из ситуации.

Войдя в дом, он случайно ударил ногой по игрушечному грузовику, и тот отлетел к противоположной стене. Покачав головой, он подошел к машинке и, положив ее на столик, прошел в гостиную.

До сих пор он обычно возвращался домой в полшестого и читал газету. Тишина большого дома была для него настоящим благословением после напряженного рабочего дня. Раньше его дом был для него убежищем. Несколько дней назад он перестал им быть.

Окинув взглядом когда-то тщательно прибранную гостиную, он раздраженно вздохнул. Как может у маленького ребенка быть столько вещей?

– Они здесь всего три дня, – пробормотал он, удивленный тем, во что эта парочка умудрилась превратить за столь короткий срок элегантный интерьер его особняка.

На кофейном столике лежит стопка выстиранного детского белья и полпачки подгузников, рядом – куча игрушек и бутылочки для смесей. В углу стоят ходунки, в любимом кресле Саймона сидит плюшевый кролик с поникшим ухом. Переступив через расстеленное на мягком ковре одеяло, он поставил свой портфель у кресла и, взяв кролика, потрогал его мягкий, слегка влажный мех. Этим утром Тула сообщила ему, что у Натана режутся зубы. Очевидно, малыш решил испробовать их на своем плюшевом друге. Саймон покачал головой и тихо рассмеялся.

– Саймон? Это вы? – послышалось из задней части дома. Как обычно, при звуке голоса Тулы внутри у него все напряглось. За три дня он привык к этому ощущению.

Сама того не желая, эта женщина вызывает у него сексуальное вожделение.

Тула живет в его доме только как опекун Натана. Она останется здесь до тех пор, пока не будет уверена, что он способен позаботиться о своем сыне. Между ними ничего нет и быть не может.

В таком случае почему он постоянно о ней думает? Она не принадлежит к тому типу женщин, которые обычно привлекают его внимание, но в ней есть что-то магнетическое.

Всякий раз, когда она улыбается, ямочка на ее щеке дразнит его. Когда она поет малышу, ее голос ласкает его. Возвращаясь с работы, он находит ее в своем доме, но даже не скучает по привычной тишине.

Похоже, он здорово влип.

– Саймон?

На этот раз в ее голосе слышалось беспокойство. Наверное, причина была в том, что он ей не ответил.

– Да, это я.

– Мы на кухне.

Посадив кролика назад в кресло, он вышел в длинный коридор и направился в заднюю часть дома. Стены выкрашены в зеленовато-голубой цвет, полы и двери отполированы до блеска. Саймон знал каждый уголок этого дома. Он в нем вырос и стал его полновластным хозяином, после того как его отец умер несколько лет назад. Разумеется, он многое здесь переделал, чтобы избавиться от неприятных воспоминаний.

Войдя в кухню, он почувствовал аромат соуса чили, дымящегося на плите. Тула сидела за столом и кормила Натана какой-то зеленой кашицей.

– Что это? – спросил Саймон.

– Зеленая фасоль. Сегодня мы ходили за покупками, правда, Натан? – Она дала малышу еще ложку пюре. – Мы купили блендер и свежие овощи, затем вернулись домой и приготовили ужин.

Саймон готов был поклясться, что Натан слушает каждое слово Тулы. Возможно, дело в том, что, говоря с ним, она растягивает слова. Или, может, внимание малыша привлекает ее мягкий тон и улыбка. Так же как его отца.

– На улице холодно, и я решила приготовить для нас чили, – улыбнулась она Саймону, и он понял, что Мик прав. Тула Барронс совсем не похожа на холодных сдержанных женщин, с которыми он встречался до сих пор.

Интересно, в постели она так же горяча?

– Пахнет аппетитно, – произнес он, прогнав тревожные мысли.

– На вкус еще лучше, – заверила его Тула. – Почему бы вам не закончить кормить Натана? Я пока накрою на стол.

– Хорошо.

Саймон медленно подошел к ним, ненавидя себя за свою неловкость. Обычно он сразу берет быка за рога. Он сможет накормить ребенка. Это же проще простого!

Заняв место Тулы, он взял миску и зачерпнул ложку зеленого пюре. Он чувствовал, что Тула стоит у него за спиной и наблюдает за ним. Черт побери, сейчас он докажет и ей, и себе самому, что способен накормить ребенка.

Отправляя ложку в рот Натану, он оказался совершенно не готов к тому, что малыш плюнет в него зеленой гадостью.

Пока Саймон вытирал лицо, Тула весело смеялась. Затем она неожиданно наклонилась, чмокнула его в щеку и произнесла:

– Поздравляю с боевым крещением, папаша.

В следующую секунду он посмотрел на нее потемневшими от желания глазами, и улыбка исчезла с ее лица. Во рту у нее пересохло, внизу живота вспыхнул огонь.

Они, наверное, целую вечность смотрели друг на друга, прежде чем Саймон сказал:

– Поцелуй был слабоват. В следующий раз мы это исправим.

Сердце Тулы оборвалось.

«В следующий раз»?

Глава 5

Тула помнила, как, сидя в своей маленькой кухне, говорила себе, что это плохая идея. Теперь она полностью в этом убеждена. Она живет в викторианском особняке мужчины, который ей не нравится, но к которому ее влечет.

Вчера за ужином Саймон так трогательно смотрелся с зеленым пюре на лице, что она не удержалась от соблазна и чмокнула его в щеку. Но когда он посмотрел на нее своими большими карими глазами, страсть, которую она в них увидела, потрясла ее.

Нет, она не застенчивая девственница, прячущаяся от мужчин. В колледже у нее был бойфренд, примерно год назад еще один. Но Саймон отличается от них. Они мальчишки, в то время как он настоящий мужчина.

«Перестань, – приказала она себе. – Это не приведет ни к чему хорошему. Ты не должна целыми днями думать о Саймоне Брэдли».

– Это бессмысленно, – произнесла она вслух, двигая стол к одному из окон. Одинокий луч январского солнца прорезал тучи и упал на крышку стола. Немного полюбовавшись им, она продолжила наводить порядок в своем временном кабинете.

Ей не нужно много вещей. Только стол, за которым она сможет работать, и удобное кресло.

– Гм. Если тебе не нужно много вещей, какого черта ты привезла все это?

«Хороший вопрос».

Нет, она не страдает вещизмом. Просто… так получилось. В этом элегантном особняке, где каждый предмет занимает определенное место, она чувствует себя сборщиком хлама.

Повсюду стоят коробки. В одних – книги, которые нужно расставить по пустым полкам, в других – разрозненные рукописи и карандаши с красками. Ей нужно разобрать еще столько вещей.

– Устраиваетесь?

Она подскочила на месте, повернулась и прижала ладонь к груди, словно боясь, что сердце оттуда выскочит. Саймон стоял в дверях. Он улыбался, словно был рад, что напугал ее до полусмерти.

Сердито посмотрев на него, она отрезала:

– Носите колокольчик или что-то в этом роде. У меня чуть не случился сердечный приступ.

– Я здесь живу, – напомнил он ей.

– Я знаю. – Как будто она может об этом забыть! Она полночи пролежала без сна, думая о Саймоне, чья спальня находится дальше по коридору. Ей не следовало его целовать. Разрушать барьер холодной вежливости, который установился между ними в день их первой встречи.

Сегодня утром они вместе завтракали. Они втроем сидели на кухне, которая в три раза больше ее кухни. Она с умилением наблюдала за тем, как Саймон кормил Натана овсянкой, время от времени вытирая кашу со своего лица. Они выглядели как настоящая семья.

Тула застонала про себя и приказала себе успокоиться. Она не должна строить напрасных иллюзий. Она здесь ненадолго.

Войдя в ее кабинет, он огляделся по сторонам и изумленно произнес:

– Как вы можете работать в этом беспорядке?

Она сама думает так же, но не собирается ему об этом говорить.

– Порядок – это скучно.

Его темная бровь поднялась.

– Вы еще и рисуете? – спросил Саймон, глядя на ее эскизы на столе.

– Немного. В основном иллюстрации для своих книг.

– Впечатляет, – сказал он, подойдя ближе.

Интересно, что он сказал бы, если бы внимательнее изучил ее рисунки? Отец никогда ее не хвалил. Но в конце концов, это не имеет значения. Главное, что ее творчество нравится детям. Безусловно, у нее есть способности, но она никогда не считала себя талантливой художницей.

Саймон принялся рассматривать ее эскизы – изображения Одинокого Кролика и животных из его мира. Встретившись с ним взглядом, он сказал:

– Вы хорошо рисуете. Видно, что вы вкладываете в работу душу.

– Спасибо. – Его неожиданная похвала доставила ей удовольствие, и она одарила его улыбкой. Когда он улыбнулся ей в ответ, по ее телу разлилось приятное тепло.

– У Натана есть плюшевый кролик. Он уже потрепанный, и его нужно заменить.

Тула печально покачала головой. Очевидно, он не знает, что старые потрепанные игрушки зачастую самые любимые.

– Очевидно, вы не читали моего «Вельветового кролика», – заметила она. – Любовь хозяина делает игрушку живой. Даже вельветовый кролик, сшитый бабушкой, может быть прекрасен, если его любят.

– Полагаю, вы правы. – Мягко рассмеявшись, Саймон снова переключил внимание на ее рисунки. – Как вам пришло это в голову? Я имею в виду, писать про Одинокого Кролика.

Ей не следует говорить с ним о личном. Официальной версии будет вполне достаточно.

– Люди часто спрашивают, откуда писатели черпают свои идеи. Лично я нахожу свои на полках с товарами для дома в местном супермаркете.

Один уголок его рта поднялся.

– Остроумно, но это отговорка.

– Да, – призналась Тула, обхватив себя руками. – Отговорка.

Посмотрев в его карие глаза, она прочитала в них не праздное любопытство, а искренний интерес. До этого момента никто, кроме Анны, не интересовался всерьез, чем она живет.

Подойдя к нему, она взяла со стола один из рисунков. На нем был изображен Одинокий Кролик с большими печальными глазами, который так вовремя появился в ее жизни.

– Я часто рисовала его в детстве, – сказала она, обведя пальцем контур его уха. – Когда мы с мамой переехали в Кристал-Бэй, я обнаружила, что в парке за нашим домом живут дикие кролики.

Она почувствовала, как Саймон приблизился к ней сзади.

– Один кролик отличался от своих собратьев. Одно ухо у него висело, и он всегда держался особняком. – Она улыбнулась, вспомнив, как тщетно пыталась угостить его морковкой. – Мне казалось, что мы с ним похожи. – Я только приехала в городок и еще не успела обзавестись друзьями. Я решила с ним подружиться, но, сколько ни пыталась, у меня ничего не выходило. Я очень старалась. В течение месяца каждый день приходила в парк. Однажды я пришла туда и не обнаружила его. Другие кролики там были, а его нигде не было. Я неделю его искала. Заглядывала под каждый кустик, за каждый камень, но все тщетно. Тогда я рассказала все своей матери и попросила ее помочь мне его искать.

– Она помогла? – мягко спросил Саймон.

– Нет, – ответила Тула, вздохнув. – Она предположила, что его, наверное, сбила машина.

– Что? – ужаснулся Саймон. – Да как у нее только язык повернулся сказать такое ребенку!

Тула рассмеялась:

– Спасибо за понимание, но это давно уже в прошлом. Кроме того, я ей не поверила. Я убедила себя в том, что он встретил красивую крольчиху и перебрался к ней.

Положив рисунок на стол, она повернулась к нему лицом и засунула руки в карманы джинсов:

– Я никогда больше его не видела, но очень благодарна ему. Если бы не он, я бы, возможно, не стала писательницей.

Кивнув, Саймон дотронулся пальцем до ее серьги, и она закачалась.

– Думаю, он вам тоже благодарен. Наверное, он сейчас рассказывает своим внукам о маленькой девочке, которая любила его.

От его слов у нее сдавило горло.

– Иногда вы меня удивляете, Саймон.

– А вы меня удивляете все время.

Секунды шли. Они смотрели друг на друга так, словно только сейчас по-настоящему друг друга узнали. Саймон первый нарушил молчание, и чары рассеялись.

– У вас есть все необходимое?

– Да. – Она сделала глубокий вдох. – Мне осталось переставить кресло и…

– Куда вы хотите его поставить? – спросил он.

– Вам не нужно…

Сняв пиджак, он повесил его на спинку стула и поднял кресло. Тула тяжело сглотнула. Она не понимала, почему ее взволновало то, что он снял пиджак. Возможно, дело в том, что костюм – это символ упорядоченного мира, в котором он живет, и, избавившись от его части, он словно приблизился к ней.

Тула прогнала эту мысль сразу, как только она пришла ей в голову. «Ничего не происходит», – сказала она себе. Хозяин дома просто помогает ей переставить кресло. Ей следует об этом помнить.

– Вон туда, – произнесла она, указывая на дальний угол.

– Уберите, пожалуйста, коробку с прохода.

Тула отодвинула в сторону коробку с книгами. Тогда Саймон перенес тяжелое кресло в другой конец комнаты и поставил его таким образом, чтобы, сидя в нем, она смогла смотреть в оба окна.

– Так хорошо?

– Отлично.

Саймон огляделся по сторонам:

– Где Натан?

– Спит.

Он начал ходить по комнате и заглядывать в коробки с книгами, рисунками и рукописями.

– Знаете, у меня в кабинете есть несколько пустых скоросшивателей. Можете их взять, если хотите.

– У меня своя собственная система хранения, – отрезала она.

Саймон поднял бровь:

– Разве хаос можно называть системой?

– Хаос только для тех беспорядок, кто не может ничего в нем найти. Я могу.

– Ну, раз вы так говорите. – Он подошел к ней. – Я могу быть еще чем-нибудь вам полезен?

– Нет, спасибо, – прошептала Тула, почувствовав его тепло.

Напряжение между ними начало нарастать. Она сама во всем виновата. Если бы она вчера не поддалась безумному импульсу и не поцеловала его, их отношения до сих пор были бы натянутыми. Если бы она не открыла ему душу, сейчас у нее не было бы никаких трудностей.

Чтобы избежать усложнения ситуации, она поспешно сказала:

– Почему бы вам не заглянуть к Натану, пока я навожу порядок? Мне нужно распаковать все эти коробки.

Пройдя мимо него, она склонилась над одной из коробок и принялась в ней рыться. Ее сердце бешено колотилось. Вынув из коробки несколько книг, она поставила их на верхнюю полку, затем полезла за новой порцией.

Вместо того чтобы удалиться, Саймон подошел к ней и, опустившись на колено, положил ладонь ей на щеку и повернул ее лицо к себе.

– Я не больше, чем вы, понимаю, что между нами происходит. Но вы не можете вечно меня избегать, Тула. В конце концов, мы вместе живем.

– Мы живем в одном доме, – поправила его она. – Не вместе.

В ответ он улыбнулся одним уголком рта.

Тула знала, о чем он думает, потому что сама думала о том же самом. Точнее, больше чувствовала, чем думала.

Она покачала головой:

– Саймон, это было бы ошибкой.

– Что? – спросил он невинным тоном. – Поцелуй?

– Вы говорите не о простом поцелуе.

– Лучше вообще не говорить, – сказал он, переведя взгляд на ее губы.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.