Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Искушение учителя. Версия жизни и смерти Николая Рериха

ModernLib.Net / Биографии и мемуары / Минутко Игорь / Искушение учителя. Версия жизни и смерти Николая Рериха - Чтение (стр. 8)
Автор: Минутко Игорь
Жанры: Биографии и мемуары,
История

 

 


Ничего не поделаешь: надо спасаться бегством.

И тут очень кстати начинается череда Балканских войн22.

Исаак Линкольн, заручившись корреспондентским удостоверением одной из лондонских газет, отправился к театру военных действий, угодив в самый эпицентр первой Балканской войны. И тут обнаруживается одно обстоятельство… Знание языков, статус журналиста, коммуникабельность, умение быстро ориентироваться в любой среде, обаяние, способность гибкого и быстрого ума, проанализировав ситуацию, выделить главное, ценное — все это вместе взятое позволило нашему герою определить свое предназначение, которое может быстро и безболезненно способно принести ему немалые дивиденды. Он находит нужных людей, нужную дверь и предлагает свои услуги болгарской разведке, представ перед ее руководителем с уже собранной во вражеском турецком стане полезной информацией. Услуга оценена и щедро оплачена. Исаак Требич (на Балканах он — Требич), официально оставаясь аккредитованным английским журналистом, становится шпионом (а в дальнейшей своей жизни профессиональным разведчиком экстракласса). Однако сейчас сделаны только первые шаги, перед его воспаленным внутренним взором перспектива возможного быстрого обогащения и… Если бы наш герой знал одесскую мудрость: «жадность фраера сгубила»… Оказав еще несколько услуг болгарской стороне, он предлагает секретные данные о своих хозяевах Турции. Сделка состоялась. Уединившись в скромном отеле Варны (из окна номера видно ласковое Черное море), Исаак Требич, хрустя купюрами, алчно подсчитывает дивиденды. И именно в этот вожделенный момент болгарские контрразведчики арестовывают нашего героя, и он оказывается в камере софийской тюрьмы. Сведения о двойном агенте просачиваются в газеты.

Когда на Балканах варится подобная кровавая каша, да и во время любых войн активно действуют разведки «заинтересованных сторон». А заинтересованы бывают, как правило, все. Теперь понятно, почему в тюремной камере нашего агента появляется с продовольственными дарами начальник немецкой разведки Вальтер Николаи, подкупив болгарских тюремщиков, — чего только не сделают деньги! Большие деньги, следует, пожалуй, добавить.

Наш герой на свободе и до окончания третьей балканской войны работает, и весьма успешно на Германию в качестве шпиона, временно сменив имя — теперь он Тодор Войно — и до неузнаваемости изменив внешний облик. Работает с размахом.

Но отгремели бои, и наш честолюбивый герой возвращается в Англию: он жаждет реванша, он хочет утвердиться, прославиться и тем самым унизить своих врагов. Однако первое время, пока есть деньги, полученные от немецкой разведки, Исаак Линкольн (опять Линкольн) ведет публичную светскую жизнь: театры, банкеты, женщины, дружеские пирушки (собутыльники-прихлебатели всегда найдутся); он пописывает нейтральные статейки в газеты и журналы — о премьерах в театрах, богемной жизни, интригах в парламентской финансовой среде, о неудачном ремонте моста Ватерлоо, и тут — на дворе 1914 год — разражается Первая мировая война.

Поразмыслив, как действовать в новых обстоятельствах, он принимает решение…

Наш герой добивается аудиенции у главы военно-морской разведки Великобритании Реджинальда Холла и предлагает свои услуги в качестве разведчика. Притом он появился перед генералом не с пустыми руками.

— Вот, — он кладет на стол плотный лист бумаги. — Это код, которым пользуются все агенты Абвера.

— Каким образом вы добыли его? — задают ему вопрос.

— Это моя профессиональная тайна, — на лице Исаака Линкольна ослепительная улыбка.

— Хорошо… Сейчас вы свободны. Жду вас завтра в это же время.

И все-таки это очень странно… Почему Исаак Требич-Линкольн достаточно часто прокалывается на пустяках, на своих идиотских, по-другому не скажешь, поступках?.. Ведь умный, образованный человек, аналитик, шахматист в своих действиях, рассчитывающий не первый ход в затеваемом деле, а вплоть до десятого. А вот поди ж ты… Все-таки был в нем какой-то дефект — скорее всего-коренившийся не в уме, а в психике.

Словом, на стол Реджинальду Холлу он положил код, которым снабдил нашего, в этой ситуации, неудачливого героя Вальтер Николаи, завербовав его в агенты немецкой разведки в 1912 году в камере тюрьмы славного города Софии. Неужели Требич-Линкольн не знал или не понимал, что подобные коды постоянно меняются, особенно если учесть, что началась новая масштабная европейская война?

Словом, за сутки фальшивка была раскрыта (для этого специалистам не понадобилось и часа работы), а остальное время ушло на кропотливое изучение досье мистера Линкольна. И глава британской разведки, внимательнейшим образом ознакомившись с представленными документами, призадумался…

Когда на следующий день Исаак Линкольн предстал пред генералом Холлом, он был встречен гневным криком:

— Вы негодяй! Негодяй и предатель английских интересов! С 1912 года вы работаете на немцев. А теперь вознамерились стать двойным агентом, собирать урожай сразу с двух полей. У меня есть все основания предать вас военному трибуналу! Но…

Однако все, что дальше говорил Реджинальд Холл, мистер Линкольн слышал плохо. Вернее, слышал, но не понимал, не вникал в суть: его накрыла черная волна злости и ненависти (а чувства эти, как известно, парализуют волю и разум, да и здравый смысл тоже). Он думал, стоя перед главой британской разведки с пылающим лицом, сведенным судорогой ярости: «Опять! Опять англичане уничтожают меня! Втаптывают в грязь! Мерзавцы! Я найду способ…»

Внутренний монолог был прерван словами генерала, которые вернули Исаака Линкольна в реальный мир:

— Ступайте! Подумайте о том, что я вам сказал. Через неделю жду.

«Двойной агент» опомнился только на улице. Нет, он не желает знать, над чем ему надо подумать. Все в нем клокотало от ненависти к Англии и англичанам. Уж, таким он был человеком: самолюбивым до умопомрачения.

А перед тем, как сказать нашему рассвирепевшему герою: «Ступайте!» и так далее, генерал Холл сделал господину Линкольну весьма перспективное предложение:

— Оставьте опасную двойную игру, которую вы затеяли. Вы можете стать блестящим агентурным работником. Все данные у вас для этого есть. Работайте на одну Англию. И сейчас, в условиях войны, здесь работы — непочатый край. В материальном смысле у вас не будет никаких затруднений, — и повысив голос: — Ступайте! — Только тут рассвирепевший Исаак Линкольн «включился»: стал понимать, что ему говорят. А дальше…

«Мне нечего делать в этом мокром мерзком Лондоне! Да и от греха подальше…»

Через несколько дней Исаак Тимоти Требич-Линкольн отплывает на корабле «Филадельфия» в Америку. 9 февраля 1915 года он уже в Нью-Йорке. На следующий день — визит в германское консульство. Он предлагает в беседе с военным атташе свои услуги в качестве шпиона («Я могу быть вам полезен в любом государстве Антанты: Англии, Франции, России…»). Его внимательно выслушивают и говорят: «Оставьте свой адрес. Мы с вами непременно свяжемся».

— Когда? — спрашивает потенциальный разведчик.

— Недели через две. А пока отдыхайте. Плавание через океан — вещь утомительная. Да и Нью-Йорк город весьма интересный. Вы здесь впервые, господин Линкольн?

— Да, впервые.

— Может быть, вы нуждаетесь в деньгах?

Некоторые средства еще есть, но если зеленые долларовые купюры сами плывут в руки, зачем отказываться? Он неопределенно пожимает плечами, и ему выписывают чек на пятьсот долларов. Неплохо, совсем неплохо. И безусловно, просто так не дали бы…

Но ждать целых две недели!.. Впрочем… Он знает, чем заняться. В американских газетах господин Линкольн начинает публиковать серию злобных разоблачительных статей о британском правительстве, Генеральном штабе, военно-морских силах туманного Альбиона, о колониальных захватнических планах английской короны, статьи снабжены конкретными фактами и даже цифрами, которые журналист Тимоти Требич (он подписывает разоблачительные публикации этим именем) хранит в своей уникальной памяти.

На этот раз взбешены сначала работники английского посольства в Соединенных Штатах Америки, потом британское правительство и высшие чины Соединенного королевства (среди них оскорбленный «нечистоплотностью этого субъекта» генерал Реджинальд Холл). Следует официальное обращение к американскому правительству с требованием депортировать в Англию военного преступника Исаака Тимоти Требича-Линкольна, изобличенного в подделке документов и разглашении секретных сведений британского военного ведомства в открытой печати.

Реакция американских властей не заставила себя ждать: 4 августа 1915 года Требич-Линкольн арестован в Нью-Йорке, в Бруклине, в номере дешевого отеля, во время любовных утех с проституткой-негритянкой (о чем не без ехидства сообщали некоторые бульварные газеты) и посажен под охраной на корабль, отправляющийся в Англию.

В марте 1916 в Лондоне состоялся суд. Приговор — три года заключения в политической тюрьме города Гастборна.

И проходит два года и три месяца…

В сентябрьский хмурый вечер 1918 года — под южной стеной тюрьмы бушевал осенний шторм — в замочной скважине двери камеры № 12 загремел ключ…

— Наше предложение заключается в следующем, — генерал-лейтенант Фридрих фон Остертаг, военный атташе германского посольства в Лондоне, пристально смотрел на узника камеры № 12. — Но сначала, господин Требич, кстати, пожалуй, эта ваша фамилия больше подходит к будущей миссии. Если, конечно, вы примете наше предложение. Так вот, сначала, господин Требич, один вопрос. Вы, конечно, знаете, что в прошлом году в России произошла революция?

— Слышал, — нетерпеливо сказал Исаак Тимоти Требич-Линкольн, — но в подробности не вникал.

— Подробности драматичны. В России свергнут царь, пала монархия, не смогло утвердиться буржуазное правительство. Сейчас у власти большевики…

— Большевики? — перебил Требич. — Кто они такие?

— Они — олицетворение власти победивших рабочих и крестьян. Так эти господа, вернее, товарищи утверждают. Мы находились с ними в состоянии войны, потом — Брестский мир. Сейчас он сорван. Похоже, в России начинается гражданская война. Впрочем, наверно, все эти подробности вам неинтересны.

— Неинтересны, — согласился наш герой.

— Главное — другое. Есть признаки… Мы анализируем ситуацию. Они устоят. И — надолго.

— Пусть себе, — усмехнулся Требич. — Их страна — их дело. Не вижу смысла…

— Вы знаете русский язык? — перебил генерал-лейтенант фон Остертаг.

— Да, владею в совершенстве.

— А восточные языки?

— Какие именно?

— Китайский, монгольский, тибетский?

— Нет, не знаю. Но если понадобится, любым из названных языков смогу овладеть за два-три месяца. А в языковой среде, думаю, за месяц. Но в чем дело?

— Дело в том, господин Требич, что новое государство, которое сейчас создается на крови в России, — агрессивно по своей сути. Опасно агрессивно. Его внешнеполитическая доктрина — всемирная пролетарская революция. Или социалистическая. Выбирайте любое название, какое вам нравится.

— Мне оба не нравятся. И в чем же суть этой доктрины?

— Она проста и грандиозна: завоевание всего мира с целью создания единого всепланетарного государства по своему образу и подобию.

— Похоже на бред! — вырвалось у обитателя камеры № 12.

— Похоже. Но это не бред. Они уже действуют.

— То есть?

— Мы имеем информацию, что руководство современной России разрабатывает план поддержки революционного движения, как они говорят, во всех странах мира…

— Размах у этих большевиков! — не выдержал Исаак Линкольн, усмехнувшись. Это ему понравилось: новые вожди России чем-то походили на него… Или наоборот. Но согласитесь, одно дело разработать некий план, другое — воплотить его в жизнь.

— Уверяю вас, мы имеем дело с историческими практиками. Судите сами: у них революция, которая на глазах перерастает в гражданскую войну, военные действия на западе, востоке, севере и юге, контролируемые большевиками территории в кольце фронтов, а они в этом грохочущем смертоносном хаосе готовятся создать некую международную объединяющую организацию, союз всех современных коммунистических партий, наподобие Второго Интернационала…

— Простите, генерал, — перебил узник камеры № 12. — Не скрою: все, что вы рассказываете, я плохо воспринимаю и — это уже точно — мне скучно.

Лицо генерал-лейтенанта фон Остертага на миг окаменело. Но он продолжил спокойно и ровно:

— Если вы, господин Требич, хотите понять суть нашего предложения — была выдержана внушительная пауза, — за которым, если вы его примете, последует немедленное ваше освобождение из тюрьмы, вам необходимо вникнуть в то, что я говорю.

— Простите, генерал, — после этих слов вечернего визитера сердце нашего героя окатила горячая волна. — Я весь — внимание.

— Так вот: эта международная коммунистическая организация будет ими, безусловно, создана, может быть, даже до конца этого года и уж наверняка в начале будущего. Мы отслеживаем ситуацию. Но они уже действуют в том направлении, о котором я вам сказал…

— Каким образом? — перебил Исаак Линкольн.

— Засылают своих эмиссаров во все страны Европы… Ну, здесь они нам более или менее подконтрольны. Своих немецких доморощенных лидеров, с которыми русские совместно разрабатывают планы, мы знаем: Роза Люксембург, Карл Либкнехт, Эрнст Тельман. Вам что-нибудь говорят эти имена?

— Ничего не говорят.

— И не надо. Не ваша забота. Тут мы как-нибудь сами. Другое дело — Восток… Ведь Россия — евроазиатская страна, и в этом ее уникальность. — Так вот, господин Требич… Нам доподлинно известно, что руководители коммунистической России уже активно действуют через своих эмиссаров в сопредельных азиатских странах: Монголии, Китае, Корее, даже в Индии. Собственно, они продолжают традиционную русскую имперскую политику в этом регионе. Вам такое имя — Петр Бадмаев — ничего не говорит?

— Абсолютно ничего.

— Не беда! Мы вас просветим. Если, конечно…— военный атташе германского посольства в Великобритании остановил себя. — И Исаак, — как бы незаметно для самого себя визитер перешел на более дружескую форму общения. — В тех, названных мною странах интересы новых хозяев России сталкиваются с интересами других государств, прежде всего Англии…

— Любопытно!» — азартно воскликнул наш герой.

— Я не сомневался, что это обстоятельство вас заинтересует. Так вот, Исаак, кое-что, не очень незначительное, нам известно: мы уже знаем нескольких агентов, посланных большевиками в эти страны, проследили некоторые их контакты. Но это мизер, и главное, сведения получены не из первых рук. Открою вам карты: мы создаем на Востоке в пограничных с Россией странах и в Индии новую… если угодно — дополнительную агентурную сеть, направленную против восточной внешней политики современного российского руководства, но прежде всего — против Англии. Нам необходимо столкнуть там Англию с Россией. И здесь возникает парадокс: в этом возможном столкновении мы, то есть Германия, на стороне России.

— Ничего не понимаю! — вырвалось у Линкольна-Требича.

— И не надо вам понимать! Это большая политическая игра, — генерал-лейтенант фон Остертаг помедлил. — А -вы? Разве вы в начинающейся масштабной схватке не хотите посчитаться с Англией, которая нанесла вам столько несправедливых унижений и оскорблений?

— Хочу! — глаза Исаака Тимоти Требича-Линкольна пылали сатанинским огнем.

— То есть вы согласны после соответствующей подготовки возглавить агентурную сеть и в самой России, и в странах, о которых я сказал?

— Согласен.

— Контракт, материальное обеспечение вас и вашей предстоящей деятельности, детали конкретных операций, уже имеющиеся связи и прочее — все потом. Сначала…

— Подождите, генерал! — перебил наш герой, весь уже во власти могучих страстей. — Мне еще сидеть здесь больше восьми месяцев!

— Вы опережаете меня, Исаак. О вашем быстром освобождении… мы позаботимся. Готовьтесь. А сейчас… Я тут кое-что прихватил с собой из горячительных напитков и съестного. Устроим маленький пир — по случаю предстоящего контракта и, надеюсь, нашей дружбы и. совместной деятельности. Не возражаете?

— Не возражаю!

Генерал-лейтенант фон Остертаг поднялся с табурета, подошел к двери, трижды повелительно стукнул в нее.

Тут же в замочной скважине загремел ключ.

Через неделю, после освидетельствования медицинской комиссии в присутствии судебных чинов Исаак Тимоти Требич-Линкольн «по состоянию здоровья» вышел из политической тюрьмы города Гастбборна на свободу.

Исаак снова поверил в свою звезду: «Они, вонючие британцы, еще меня узнают». И был наш многогранный герой удручен лишь одним обстоятельством: у него от плохого питания в тюрьме выпали два передних верхних зуба, образовалась во рту отвратительная черная дырка. И вставить новые зубы пока нельзя — болезнь десен, парадонтоз. Конфуз, леди и джентльмены, да и только! Как беседовать с людьми, особенно с дамами?

Глава 4

ПЕТРОГРАД, ОКТЯБРЬ 1918 ГОДА

На круглой тумбе для афиш, объявлений, а теперь свирепых и четких декретов новой революционной власти, возле подъезда Тенишевского коммерческого училища (Моховая, 33), сейчас реквизированного у бывших хозяев и приспособленного для нужд текущего момента, был приклеен большой лист оберточной серой бумаги, и на нем крупными буквами, торопливо наляпанными ядовитой фиолетовой краской, было написано:

«Сегодня, 17 октября сего 1918 года, в аудитории № 4 Тенишевского училища для матросов Балтфлота и всех прочих желающих граждан состоится лекция-диспут мистического ученого А.В. Барченко „Страна Шамбала — провозвестница коммунистического братства народов“. Начало в 18 часов. Вход свободный».

День был промозглый, хмурый; с Финского залива дул сильный порывистый ветер, который нес на город то холодную дождливую пыль, то снежную изморозь. Сидеть бы дома, в тепле, и пить чай или (у кого имеется) что-нибудь покрепче. Но многим не сиделось, хотя свирепствовал красный террор в ответ, как утверждали большевики, на белый террор. Красный террор начался после убийства Урицкого, Председателя Петроградской чрезвычайной комиссии, эсером Кинегиссером 30 августа 1918 года. Повальные ночные аресты, заседал революционный трибунал, появились заложники — «за одного убитого нашего красного бойца — десять классовых врагов рабочих и крестьян к стенке!».

Уже в половине шестого аудитория номер четыре на втором этаже училища, выстроенного в конце прошлого века в стиле русского классицизма, — строго, просторно, фундаментально, наверх ведет мраморная лестница (сейчас без толстого ковра, содранного кем-то в начале пролетарских битв, захламленная, затоптанная, в шелухе от семечек подсолнуха) — аудитория, освещенная десятком керосиновых ламп (электричества не было второй день), была уже битком набита, правда преимущественно революционными матросами, которые пришли на лекцию «волшебного ученого» (о нем на Балтфлоте последнее время легенды ходят, например: «Стоит с тобой рядом, разговаривает и вдруг — исчез…»). Все пришли организованно, строевым шагом. Накурено, гвалт, возбужденные простодушно-грубые лица.

Ждут.

Александр Васильевич Барченко, плотный тридцатисемилетний интеллигент типично славянской внешности, в длинном, изрядно заношенном пальто с поднятым воротником, в меховой шапке, нахлобученной на лоб, со жгучим взглядом темных глаз (несколько, надо заметить, отрешенным) за круглыми стеклами очков в тонкой металлической оправе точен, пунктуален всегда и во всем, что касается работы, дела. Кроме того, эти лекции-диспуты сейчас, в голодное и неопределенное время — единственный источник скудного заработка и еще более скудного существования. Вернувшись домой, в холодную комнату старинного, петровских времен дома у Синего моста на Мойке, Александр Васильевич сможет себе позволить, истопив буржуйку, только морковный чай с сахарином и «ревбутерброд»: ломтик ржавой селедки на куске черного хлеба. Но зато какое чтение его ждет под потрескивание в жарком пламени буржуйки паркетных досок, употребляемых вместо топлива!

…Мистический ученый открывает парадную дверь Тенишевского училища в тот момент, когда все точные часы, имеющиеся в Петрограде, показывают 17.55.

И тут же ему навстречу в холодном вестибюле огромных размеров, слабо освещенным двумя керосиновыми лампами, идут двое, один из них знакомый Барченко. Этот высокий господин с породистым бледным лицом и неимоверной густоты и ширины черными бровями — профессор Петроградского университета Лев Платонович Карсавин. Его спутник — молодой человек, слегка прихрамывающий, со смуглым лицом, в кожаной кепке и демисезонном пальто не по росту; неопрятная, давно нестриженная борода и усы придают ему довольно нелепый вид.


— Здравствуйте, любезнейший Александр Васильевич! — заговорил профессор Красавин, и было в его голосе, в суетливости, в заискивающей улыбке нечто услужливо-подобострастное. Вот, разрешите представить моего молодого друга: Константин Константинович Владимиров, представитель, так сказать, новой власти. Я ему поведал о ваших лекциях, слышать кои мне, как вам известно; дважды приходилось. Потрясающе! Невероятно! — Лев Платонович теперь всем своим обликом являл восторг. — Так вот, Константин Константинович страстно жаждет приобщиться к таинствам древнего Востока.

— Что же, милостивые государи, — перебил словообильного профессора мистический ученый, — прошу! Извините, не хочу опаздывать. После лекции, если пожелаете, можем побеседовать.

— Непременно-с! Непременно-с! — возликовал профессор Красавин.

Совсем еще юный Константин Константинович промолчал, и Александр Васильевич Барченко встретил его напряженно-внимательный, изучающий взгляд.

Все трое начали подниматься на второй этаж по мраморной заплеванной лестнице. И пока идет это восхождение, у нас есть некоторое время, чтобы представить лектора-мистика — господина или товарища? — Барченко более подробно, потому что персона эта в нашем повествовании весьма значительная…

Рожден был наш герой в городе Ельце Орловской губернии в 1881 году, в семье нотариуса окружного суда, и еще в гимназические годы страстно увлекся оккультизмом, астрологией, хиромантией23. В те далекие времена (если, конечно, пространственные временные дали измерять длиной среднеарифметической человеческой жизни) граница между оккультизмом и тогдашним естествознанием была нечеткой, размытой, и, наверно, поэтому для углубления своих новых, внегимназических знаний в оккультной области любознательный юноша решил заняться медициной, намереваясь посвятить себя изучению паранормальных способностей человека — феномена телепатии и гипноза.

В 1904 году Александр Барченко поступает на медицинский факультет Казанского университета, а на следующий год переводится в Юрьевский университет (Юрьев — так тогда назывался эстонский город Тарту) и здесь происходит знакомство, скоро переросшее в творческую дружбу, с профессором римского права Кривцовым, которое окончательно определило дальнейшую судьбу Александра.

Профессора и студента объединило и сблизило общее увлечение: скрытые древние тайные знания, прежде всего знания Востока, объединенные понятием «оккультизм». Профессор Кривцов рассказал своему новому молодому другу о встречах в Париже со знаменитым и загадочным мистиком-оккультистом Сент-Ивом де Альвейдером. Личность и деятельность этого уникального человека так поразила студента Барченко, что он поставил своей ближайшей целью разыскать и изучить все, что написал знаменитый мистик.

Нашел, изучил, проникся. Хотя у этого «проникновения» нет предела. Дальнейший жизненный путь — овладение всеми доступными оккультными знаниями — был определен твердо и навсегда. Поставлена и грандиозная, потрясающая цель — проникнуть в Шамбалу. И перед молодым человеком был достойный пример для подражания.

Иосиф Сент-Ив де Альвейдер (1842 — 1909)

Маркиз, затворник в своем замке, автор мистических трактатов, в заглавие которых непременно входило слово «миссия»: «Миссия Европы», «Миссия Индии», «Миссия рабочих» — и так далее.

Внешняя, «земная» жизнь де Альвейдера почти неизвестна. Он был скрытен, неуловим, часто исчезал, отправляясь в одиночестве на Восток в свои поиски-странствия, порой на многие годы.

Однако мистик-одиночка тем не менее имел достаточно обширные контакты с представителями европейских и восточных эзотерических обществ, многие из которых были глубоко законспирированы. Отсюда Сент-Ив де Альвейдер почерпнул многие идеи для своей доктрины. Эта концепция в буквальном смысле слова ошеломила студента Юрьевского университета Александра Барченко, когда он познакомился с ней.

Вот краткая суть этой доктрины.

Изначальное правление на земле осуществляла «черная раса». Она имела свои центры в южных регионах, а северные земли, населенные «белой расой», были оккупированы «черными господами», обратившими всех «белых» в рабство. Конец эре «черной расы» положил ариец Рам, появившийся в землях Севера примерно за шесть— восемь тысяч лет до Рождества Христова. Именно с прихода Рама начинается собственно интересующая Сент-Ива де Альвейдера сакральная24, тайная история человечества. Божественный Рам основал гигантскую теократическую империю Овна («Рам» на древнем сакральном языке якобы означал «овен»25), в которую входили все прежние сакральные центры.

Рам устроил органы управления империей по трехчастной системе, в соответствии с сакральной основополагающей идеей троичности. На три части делилась также Великая священная коллегия — высший орган власти империи, имевший свои аналоги в различных имперских владениях. Высший уровень коллегии — пророческий, чисто метафизический и трансцедентальный. Это уровень непосредственной божественности, «короля мира», прообразом которого был сам белый аватара Рам. Второй уровень — жреческий, солнечный, мужской. Это сфера бытия, света. Этот уровень служит восприемником невидимых влияний пророческого плана и их адаптации к низшим планам проявленного мира. Он относится ко второй ипостаси Троицы, к Сыну. И наконец, третий уровень коллегии — царский — это сфера Луны, так как земные цари служат восприемниками жреческого света и устроителями общественного порядка в соответствии с «отражаемыми» солнечными лучами и влияниями жрецов. Он соответствует третьей ипостаси Троицы — Святому Духу. Здесь основную роль играет также символ женщины и ее детородных органов.

Де Альвейдер назвал такую структуру синархией, то есть совластием, что подчеркивает синтетическое объединение трех функций — пророческой, жреческой и царской — в вопросах имперского устройства. Именно синархия является для де Альвейдера сакральным, духовным, традиционным, религиозным и политическим идеалом, который необходимо реализовать, несмотря на все внешние обстоятельства, так как в синархии запечатлена в ее чистейшем виде абсолютная воля Провидения, не зависящая от исторической конкретики.

Через несколько веков после ухода Рама в Индии происходит политическая катастрофа, послужившая деструктивным импульсом для всего устройства империи Рама. Это было восстание принца Иршу. В этом восстании Иршу не только преследовал цель захватить власть, но и совершил религиозную революцию — «первореволюцию», ставшую прототипом всех последующих исторических революций. Это было восстание третьего, царского уровня Великой коллегии против других уровней, и особенно — против второго, жреческого. Символами восстания стали красный цвет, бык, красная голубка и лунный серп. В Индии Иршу и его сторонники потерпели поражение, но волна революции прокатилась По всем материкам, образовав цепь антижреческих революций.

Вся человеческая история после восстания Иршу рассматривается де Альвейдером как противостояние двух религиозно-политических парадигм26: синархии и анархии (частным случаем— второй является монархия, оторванная от двух других уровней Великой коллегии). Анархические тенденции выступают не только и не столько как самостоятельные религии или государственные идеологии, сколько как элементы социально-религиозных структур, способных, в зависимости от обстоятельств, либо выходить на поверхность и декларировать анархию, либо скрыто подтачивать устои синархического правления через культы Матери-земли.

Так христианская цивилизация, восстановившая в определенных аспектах империю Рама не только духовно, но и географически (показательно, что огромную роль в этом де Альвейдер отводил русскому православию и вообще славянам — сам он был женат на русской княгине Келлер) была подвергнута внутреннему и внешнему воздействию «неоиршуистов», что окончательно проявилось во Французской революции, в красном знамени, в материализме и социализме, в дехристианизации Запада. Последними осколками Троической империи Рама де Альвейдер считал католическую Австро-Венгрию и православную Россию.

Кроме всего прочего, Сент-Ив де Альвейдер был убежден, что в глубинах Азии (на границе Афганистана, Тибета и Индии) существует страна Агарти-Шамбала, населенная мудрецами-медиумами, пережившими революцию принца Иршу. Де Альвейдер утверждал, что уже общался с ее посланцами и даже предлагал правительству Франции связь и сотрудничество с великими магами, живущими в Шамбале.

По его словам, в недоступных горных долинах и пещерах находятся лаборатории, где совершенствуются опыт древних цивилизаций. В районе северо-западного Тибета в доисторические времена существовал очаг величайшей культуры, которой был известен особый синтетический научный метод, с помощью которого можно раскрыть все тайны Вселенной. Базовые положения европейских оккультных систем и мистерий, говорил де Альвейдер, в том числе масонства, представляют собой лишь искаженные перепевы и отголоски древней науки.

Современное человечество, погрязшее в грехах, движется в тупик, в никуда. Спасти его могут «новые», т.е. древние знания, «синтетический научный метод». За этими знаниями необходимо проникнуть в Шамбалу, но путь туда заказан людям с черными и даже едва затемненными душами. Только избранные, мудрые, волевые и абсолютно чистые в помыслах могут найти туда дорогу. Скорее всего на Земле таких людей единицы. Если они вообще есть…

Когда Александр Барченко в 1906 году разыскивал, где только мог, труды своего кумира Сент-Ива де Альвейдера (русских переводов произведений мистика не было, но Александр знал французский и английский языки), произошел загадочный случай. Однажды, придя после занятий в университете домой, он под дверью обнаружил почтовое извещение; на его имя получена посылка. На почте ему вручили тяжелый сверток. Посылка была отправлена из Варшавы до востребования; фамилия отправителя была написана совершенно неразборчиво.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36